Текст книги "Карнавал любви. Новогодняя книга романов для девочек. Сборник"

– Ага-ага, – тут же с издёвкой закивала Камышина. – Особенно мне нравится «срочно». Даже, предположим, победила я где-то. Кто и как об этом узнает в школе? Я уже один раз была городским призёром. И что? И ничего. Грамоту дали на линейке. Кто это помнит? Никто. Даже я сейчас с трудом вспомнила. Давай лучше ты срочно победишь в музыкальном конкурсе. Только не в ерунде какой-то, а чтобы в школу приехали аж интервью у тебя брать. Чтобы таскались за тобой с микрофоном и камерой, а ты вся такая гордая что-нибудь вещала. Давай?

– Не язви. И так тошно, – засопела Настасья. – У тебя предложения есть?

– Сейчас, погоди, какая-то мысль вертится, – нахмурилась Уля.

Она вдруг начала с космической скоростью поглощать крошечные пирожные из коробки, набив щёки, как хомяк. Шурупикова, глядя на это варварство, тревожно похлопала глазами, после чего метнулась к шкафчику и принесла шоколадные конфеты. Про запас. Подруга явно генерировала какую-то гениальную идею, требовавшую топлива.

– Смотри… – Тщательно дожевав и отхлебнув едва ли не полкружки чая, Уля с отсутствующим взглядом начала размышлять вслух: – Чтобы прославиться именно в школе, надо, чтобы в курсе были именно школьники. Причём это должен быть не столько результат, про который все на следующий день забудут, это должен быть общий процесс. Помнишь, мы в прошлом году в общешкольном КВН участвовали? Вернее, как раз мы не участвовали. Так наши собирались, готовились, это всё кучно происходило и долго. Проще говоря, нужен период общей подготовки к чему-то такому, что точно будет успешным. В КВН мы тогда не победили, и было кисло. То есть…

– Ну, не томи, – прошептала Настя.

– Да я ещё формулирую. Что-то такое наклёвывается. – Ульяна мучительно свела брови в напряжённый домик и закатила глаза к потолку. – Надо что-то эдакое. Где мы с тобой рулим. То есть мы должны быть главными. Организаторами. И это не должен быть конкурс, потому что там нет никакой гарантии, что мы выиграем.

– А почему не конкурс-то? – вдруг подпрыгнула Шурупикова. – Давай организуем и проведём конкурс на самого красивого парня. И подсудим нашим. Например, Вяземского сделаем победителем, а Першину приз зрительских симпатий. Ну, или что-то подобное, чтобы им обоим было не обидно. Мы же главные. Пусть все голосуют, а решим всё равно мы, типа, после подсчёта голосов…

– Настасья, это ужас какой-то! Во-первых, это нечестно. Во-вторых, парни могут не согласиться. Девчонки точно согласятся, а парни это всё не любят. Тем более, что тогда придётся и женский конкурс проводить.

– А мы и проведём! Только доминошек не выберем…

– Ага, а выберем себя. Отлично, – взорвалась Уля. – Это обман!

– Да я этого вообще не говорила. Сама предложила нас выбрать, – надулась Шурупикова и добавила: – А идея с конкурсом шикарная, между прочим. Так мы бы стали первыми красавицами школы…

– Или не стали бы. Но зато вечеринка у Антона точно прошла бы без нас, – помогла ей завершить мысль Ульяна. – Нет, нам нужно что-то стопроцентно верное. Такое, чтобы без обмана, подсуживания и прочей ерунды. Это должно быть что-то, что мы организуем, проведём со всеми в качестве руководителей, а результат будет гарантирован. Беспроигрышный результат. То есть – не конкурс, а… А что?

– Флешмоб, – потрясённо прошептала Настя. – Улька, ты гений! Нам нужно организовать флешмоб!

– Точно! Это ты гений! – Ульяна аж подпрыгнула. – Вот это будет круто! Только надо, чтобы участвовали не только наши, но и куча народа! Чтобы потом в сеть выложить! Причём если мы просто придём в класс и скажем, мол, а давайте устроим флешмоб, могут и не согласиться. Надо идти к директору и через него организовывать. А что может быть интересно директору? Флешмоб с рекламой школы. Это будет новогоднее поздравление от нашей школы. Как раз пара недель на подготовку, съёмка, и к Новому году выложим. И успеем стать звёздами. Если получится.

– Получится, – убеждённо сверкнула глазами Настасья.

– Так ведь мы танцевать особо не умеем, а надо танец поставить. И снимать надо, и монтировать, – вдруг загрустила Уля.

– Так флешмоб-то общий, мы только командуем. Знаешь, почему хорошо быть начальником? Не надо ничего особого уметь. Надо выдать идею и следить, как её выполняют. Ух, как мы классно придумали! Это ж мегаидея! – Шурупикова забегала по комнате, как таракан, которого вспугнули, – натыкаясь на углы и мебель. – Так… Так… Сначала идём к директору. Нет… не идём. Сначала пишем план. С обоснованием, зачем ему это нужно. А то он же первым делом спросит, зачем это всё…

– Зачем это всё? – Леонид Львович насторожённо прищурился, пытаясь разгадать подвох. В том, что подвох должен быть, он не сомневался. Но девицы вроде за долгое время учёбы никакими изощрёнными пакостями отличиться не успели, поэтому директор просто напрягся и ждал пояснений. С чего бы вдруг двум десятиклассницам, лица которых он помнил смутно, а это означало лишь одно – не медалистки и не трудные подростки, вдруг затевать такое глобальное мероприятие со странным, подозрительным названием. Суть он уловил – все будут плясать и поздравлять народ под музыку. Это потом выложат в сети. А вот зачем – большой вопрос.

– Наша школа прославится! – Тёмненькая толстушка достала из папки целый лист и начала с выражением зачитывать: – Это реклама школы, демонстрация того, что наше учреждение не сторонится новых, современных тенденций. Кроме того, в акции будут участвовать учителя, а это наглядно покажет, что мы с учителями дружим, что у них с нами полный контакт и взаимопонимание, что обстановка в школе замечательная, психологический климат здоровый. Более того, участвовать будут и младшие классы, а это означает, что у нас присутствует связь поколений…

– Достаточно, – прервал поток шурупиковского красноречия утомлённый директор. – Основную идею я уловил. Но в сеть это… как его…

– Флешмоб, – услужливо пискнула беленькая куколка, преданно хлопнув глазищами и молитвенно сложив ручки.

– Флешмоб, – послушно повторил Леонид Львович. – Так вот публикация только после того, как я одобрю. Ясно? Там никакой политики, подтекстов и прочей чепухи не планируется?

– Да ни в коем случае! Это просто весёлое поздравление с Новым годом, призванное продемонстрировать единство душ нашего педагогического коллектива… – торопливо зачастила тёмненькая.

– Достаточно. Я с первого раза хорошо усваиваю, повторять нет необходимости, – величественно махнул рукой директор. – Давайте. Но чтобы без сюрпризов. И только во внеучебное время.

– Можно ссылаться на то, что вы разрешили и одобряете? – подобострастно уточнила Настасья.

– Ссылайтесь, – вздохнул Леонид Львович, выпроваживая учениц из кабинета.

С одной стороны, инициативы, исходившие от детей, следовало поддерживать, а с другой – креативных школяров он слегка побаивался. На совещаниях про особо одарённых иногда такие ужасы рассказывали, что волосы дыбом вставали. Тут директор погладил остатки пуха на голове и сам для себя уточнил – остатки волос. Но всё равно – дыбом. Дети, даже с виду самые безобидные, могут учинить форменный беспредел. Но эти две тихони вроде бы ничего особого не планировали. Он вздохнул и зашуршал бумагами. У взрослых людей есть дела и поважнее всяких там плеш… флеш… опять забыл! Придумают же!

– Так. Я предлагаю выпустить всех из школы: типа, звонок, дети выходят, топчутся вокруг, постепенно разбредаются, вдруг звучит музыка, и они перегруппировываются вокруг школы сердечком. Ну, и одновременно танцуют. А, ещё бабахают хлопушками, бросают серпантин и орут «С Новым годом!». Можно ещё, чтобы в процессе танцев они откуда-нибудь вытаскивали шарики. Ёлочные! Или даже бусы! – Шурупикова фонтанировала идеями, как сорванный кран. Заткнуть её не было никакой возможности. – Ещё можно подговорить мам мелюзги. Там вполне ещё молодые тётеньки стоят, своих кнопок встречают. Наверняка они согласятся исполнить пару незатейливых движений. Зато будет неожиданно. Во флешмобе очень важна неожиданность. И участвовать должны очень разные люди. Надо ещё дворников подогнать, наверное.

– И бомжей, – хмыкнула Уля. – Будет очень неожиданно. Насть, остановись. В первую очередь надо представлять себе не столько картинку, сколько с какой точки её снимать. Это я тебе как художник несостоявшийся говорю. Панорама должна просматриваться. А откуда может просматриваться сердечко вокруг школы? С вертолёта? Или мы оператора сбросим с парашютом? Кстати, у нас нет ещё ни оператора, ни постановщика танцев.

– Ой, Камышина, какая ты зануда. Весь креатив мне порушила, – расстроилась Настасья.

– Не хнычь. У меня тоже есть идея. Попроще, но нам ведь не надо в итоге снимать клип, который непременно соберёт миллион просмотров. Нам надо просто наладить контакт сама знаешь с кем. И поруководить процессом. А клип получится в любом случае. И всем, кто в нём будет участвовать, он понравится, – с умным видом начала вдалбливать подруге Ульяна. – Это всегда так бывает. Нравятся те фотографии, где ты есть. Если, конечно, с лицом всё в порядке. Или, например, если ты печёшь шарлотку, а она выходит кривая и подгоревшая. Но тебе всё равно будет вкусно. Или, кстати, помнишь, мы на труде ночные рубашки шили? Сто лет назад. И такой ужас нашили, что мороз по коже. Но всем страшно нравились эти дикие тряпки. Я к чему веду: с психологической точки зрения клип уже удался для нас с тобой и для Вяземского с Першиным, потому что мы их в первый ряд поставим.

– Допустим, клип получится. Давай тогда начинать организовывать. Что сначала? Музыку подберём? – послушно кивнула Настасья.

– Сначала место, – подумав, вернулась к основной проблеме Уля. – Я думаю, надо в школе. У нас всё равно на каждом этаже ёлки. Плюс всё украшено. То есть антураж уже праздничный. Кроме того, можно поставить стремянки, и на стремянки – операторов, потому что сверху снимать лучше. Но и с боков тоже планы понадобятся. Нам, кстати сказать, нужно много операторов, чтобы потом было из чего монтировать.

– Ой, у нас же на этажах камеры стоят, – вспомнила Настя. – Мы ещё и чёрно-белыми кадрами перебивку сделаем. Типа, хроника. Кстати, я планирую нарезку и склейку самого клипа поручить Першину. Он же информатикой занимается, программы всякие знает. Ему и карты в руки. Рома сможет и станцевать, и в кадре засветиться, и я с ним буду в тесном контакте, так как потом мы будем вместе сшивать всё в кучу. Наверное, даже у него дома. Я надену синее платье, помнишь, которое с короткой юбкой и разрезом. И туфли возьму. На шпильке. Нет, на шпильке – это я ему пол могу попортить, он разозлится. Мне мама дома тоже на шпильках ходить запрещает…

– Шурупикова, ау! – Ульяна помахала ладошками перед раскрасневшейся физиономией одноклассницы. – Ты ещё нижнее бельё продумай, ага! Вернись на землю. Мы обсуждаем сценарий. В чём и как ты пойдёшь очаровывать Рому – это потом.

– Ладно, потом, – поскучнела Настя. – Но, хочу тебе напомнить, это основная цель нашего флешмоба. Я имею в виду – остаться наедине и…

– …начать целоваться, – фыркнула Ульяна. – До этого ещё жить и жить. Мы должны продемонстрировать, что всё затеяно ради клипа. И ради того, чтобы выложить его в сеть. Если парням дать понять, что мы ради них горы сворачиваем, то будет только хуже. Это они нас должны добиваться, а не мы их!

– Я сейчас что-то не улавливаю, – потрясённо округлила глаза Настасья. – Вроде мы сами скакали, как два полоумных зайца, стараясь привлечь к себе внимание. И мы за ними бегали. А сейчас политика партии изменилась?

– Мы за ними не бегали, – назидательно потыкала воздух указательным пальчиком Уля. – Мы просто старались привлечь внимание. А для чего? Для того чтобы они нас увидели и захотели за нами ухаживать. Но у нас ничего не вышло, поэтому сейчас мы должны стать школьными звёздами, тогда они захотят. Наверное. Но уж внимание на нас точно обратят. Ладно, не моргай. Я тут прочитала несколько новых статей про взаимоотношения полов. Там всё сложно. Но основная мысль – надо быть гордой и неприступной. В меру, конечно. То есть парень должен понимать, что это ты ему нужна, а не наоборот.

– Ты меня со своими статьями совсем запутала, – проворчала Настасья. – Давай вернёмся к флешмобу. А дальше – как пойдёт. В конце концов, обратного хода нет. Директор теперь ждёт результата.

– Ага, давай. Вернулись. Снимаем в школе. Записывай – нужны операторы. Дальше. Будут танцевать, соответственно нужен постановщик танцев. Наверное, даже не один. Он же подбирает музыку. Музыка однозначно нужна весёлая. Такой крышеснос, который понравится всем. И не рэп, не хип-хоп, а то учителя могут отказаться танцевать. Дальше – нужен дополнительный антураж. Шарики, я считаю, не подойдут. Мелкие их побьют в карманах и порежутся. Кто не раздавит в кармане, тот на пол уронит и всё равно разобьёт. Травматизм нам ни к чему. Надо, чтобы каждый имел в кармане эту… как называется длинная блестящая сопля?

– Боже, – попятилась обалдевшая Шурупикова. – Сопля? В кармане? Ты аккуратнее креативь, а то я за тебя волнуюсь.

– Настюха! Ну, я слово забыла! Такая… переливается и блестит! Мочалка! На ёлку! – закатила глаза Уля.

– Ты не нервничай. Всё ясно. Длинная сопля из кармана, она же мочалка для мытья ёлки. Всё в порядке, я всё поняла, – примирительно забормотала Настасья.

– Я тебе сейчас врежу, – прыснула Ульяна. – Сама ты мочалка для мытья ёлки. Вспомнила! Мишура это называется. Длинная, на шнуре. Ясно?

– И у этого человека пятёрка по русскому, – картинно возмутилась Шурупикова. – Ужас! Куда катится наше образование?

– В пропасть, – поддакнула Ульяна. – Ты выступать закончила? В общем, я думаю, что в какой-то момент все должны резко достать мишуру и либо взмахнуть ею, либо просто набросить на плечи. Это мы по ходу репетиций придумаем. Танцевать должны на всех этажах. Основное действие – в правом крыле, где кабинет литературы. Часть мелких и средней школы будут со старшими. Причём сначала старшие, потом средняя школа, а затем мелкие. Потом ещё учителя – как бы стоят, смотрят и тоже начинают в такт…

– Ты представляешь себе Эльзу Яновну в танце? – хихикнула Настя. – Двести кило чистейшего английского языка забьётся в хип-хопе. Мы порвём интернет этим роликом.

– Если Эльза согласится, то порвём. Но я что-то сомневаюсь. Не важно, кто из учителей будет. Главное, чтобы движения были не очень сложные. Ещё можно кого-нибудь переодеть в учителя. Лучше парня. Накладки ему сделать – грудь, попу, юбку нацепить, и чтобы он какой-нибудь нижний брейк исполнил. Но это уже позже продумаем. Ещё можно пару уборщиц со швабрами, гардеробщиц. Все постепенно должны присоединяться. Ой! – Уля вдруг звонко шлёпнула себя по лбу. – Придумала, надо это всё в коридоре перед гардеробом провести. Там места – куча! И вполне естественно будет выглядеть, что мелкие со старшими вместе копаются. Но на этажах тоже будем снимать. Потом намонтируем. Мне эта идея начинает нравиться всё больше и больше. Даже если с парнями ничего не получится, то клип-то будет классный!

– Да, будет что вспомнить на старости лет, – проворчала Настасья. – Давай ближе к нашим баранам. Пардон, я имела в виду – вернёмся всё же к основной цели мероприятия. Першину и Вяземскому когда будем говорить? Сразу? Или сперва развесим объявления и будем ждать, пока они сами попросятся?

– А мы развесим объявления? – опешила Ульяна.

– А как же народ к нам потянется? Объявления с нашими мобильными – обязательно. Будем записывать всех желающих в операторы и постановщики танцев. Остальные просто почти в директивном порядке остаются на репетиции по распоряжению директора. Мы ещё напечатаем кучу мелких объявлений и, когда наш класс будет дежурить, всем на входе будем их вручать. Но это когда уже будет определённость со временем первой репетиции, – Настя быстро делала пометки в тетрадочке. – Так, пока набираем основных. Першину, я считаю, надо сразу предлагать, не дожидаясь, пока он созреет. Они сейчас так увлечены окучиванием доминошек, что могут и не клюнуть. А ты зарекрутируешь Антона. Он будет нам помогать с организацией. Только будь дипломатичнее, не просто волоки его на собрание креативщиков, а польсти сначала, мол, он авторитетный в школе парень, а нам такие нужны для организации учеников. Скажи, что его будут слушать, у него голос громкий, физиономия смазливая и всё такое.

– Какая ты, Шурупикова, вредная, – нахмурилась Уля. – Слово-то какое противное нашла – «смазливая»!

– Я машинально. Он у тебя красавец. Сама придумай, как сказать такой комплимент, чтобы он комплиментом не выглядел, то бишь был бы максимально завуалированный, на грани хамства, – предложила Настасья. – Уж это-то ты сможешь сделать? Давай теперь объявление придумывать. А то ещё уроки не сделаны, и ночь всё ближе. Напрягаем извилины – и творим!

Результатом напряжения извилин стал следующий текст, здоровенными буквами напечатанный на альбомном листе:

 
«Стать звездой инета чтоб —
Запишись в крутой флешмоб!»
 

Ниже мелко шло пояснение:

«Участвуют все учащиеся без исключения. В данный момент требуются видеооператоры с аппаратурой и постановщики танцев. Торопитесь! Количество мест ограниченно». Далее шли номера мобильных главных организаторов.

Про ограниченное количество мест придумала Ульяна.

– Чтобы не выглядело как обязаловка, – пояснила она свою светлую мысль. – Пусть думают, что это страшное везение – успеть попасть в операторы и постановщики танцев. Кстати, так оно и есть. Они же тоже будут среди главных действующих лиц. Мы им тоже поможем стать звёздами. Я что предлагаю: давай брать в операторы самых унылых ботанов? Они и более ответственные, и заодно людям поможем комплексы преодолеть. И танец ставить сначала возьмём какого-нибудь доходягу. Кстати, плясуны – они все по большей части дохлики. Сделаем человека счастливым!

– Вай! Я буду добрая фея Шурупикова! – блаженно прикрыла глазки Настя. – Надеюсь, ботаны будут не совсем унылые. Всё же нам нужен качественный ролик.

– Так сама ж будешь выбирать, – напомнила Уля. – Времени мало, но оно есть.

Столь ошеломительного эффекта от своего объявления девушки даже не ожидали. Телефоны накалились от шквала звонков и эсэмэсок. Мало того, те, кто не дозвонился, отлавливали креативщиц на перемене, торопясь записаться.

– Вы не пожалеете! Я на режиссёрский буду поступать! Я сейчас уже ставлю спектакли в самодеятельном театре! – Торопившуюся в «уголок задумчивости» Настю перехватил тощий смешной одиннадцатиклассник. Он был вытянутым вверх, как макаронина, с весёлым куцым хвостиком, бесцветными бровками и выдающимся костистым носом.

– Отлично, – Настасья попыталась вывернуться. – Приходи к кабинету литературы после седьмого урока. Сбор там.

– Нет, ты меня запиши! Лютиков Константин, одиннадцатый «А». А то я приду, а мест уже нет! – Он крепко и неожиданно сильно держал Шурупикову костлявой лапищей. Вырваться не удалось.

– Кошмар, – пробормотала Настя. – Я сейчас описаюсь. Подожди здесь!

– Я с тобой! – Лютиков был неумолим.

– Ваще уже, – Настасья одурело моргнула и вдруг сообразила: – Иди к Камышиной. Камышину знаешь? Беленькая такая…

– Да знаю я!

– Вот, у неё тетрадка, она записывает. Я сейчас подойду! – Тут Настя едва не упала, потому что Костя внезапно отпустил её, резво метнувшись на поиски Ульяны.

«Ботаны» оказались самыми навязчивыми. Они чувствовали свой последний шанс прославиться в школе, поэтому демонстрировали чудеса изобретательности. Взятки в виде шоколадок, обещания подготовить к любым экзаменам, гарантия выполнения домашних работ на год вперёд – в ход шло всё.

Першин и Вяземский с некоторым изумлением наблюдали за ажиотажем вокруг одноклассниц.

– Погоди, – шипела Настасья. – Надо выдержать паузу, завести интригу. Пусть понервничают или сами придут.

Но первыми пришли доминошки. Это было так неожиданно, что Шурупикова вообще потеряла дар речи и лишь глубокомысленно вращала глазами. Отдуваться пришлось Уле.

– Вы главные по флешмобу? – накручивая на пальчик шелковистую прядь волос, уточнила Алёна Граф.

Этой формулировкой она буквально подкупила разомлевшую Ульяну, до последнего мгновения ждавшую от соперницы подвоха.

– Мы, – кивнула «главная по флешмобу». – А что?

– Запиши меня и Владу, мы тоже хотим, – величественно махнула лапкой Граф, словно делала великое одолжение. Чарушина тоже благосклонно кивнула, мол, валяй, записывай.

«Это ж надо – килограмм наглости на каждые полкило веса», – возмутилась про себя Ульяна. Но вслух, конечно, ничего такого говорить не стала. Наоборот, ослепительно улыбнувшись, она решила вежливо поставить доминошек на место.

– Что вы умеете? – деловито уточнила Уля, хищно нацелившись карандашом в тетрадь, где в графу «операторы» было вписано уже около десятка разнообразных юношей разной степени прыщавости и субтильности. А столбик «постановка танца» пустовал.

– Чего? – не поняла Чарушина.

– Я спрашиваю, можете вы что? Мы сейчас записываем операторов, которые будут снимать с разных ракурсов. Но нужен опыт съёмки и хорошая аппаратура.

Тут она приврала, поскольку к остальным никаких особых требований по аппаратуре и опыту не предъявлялось. Настя сказала, что совсем криворукие будут отсеиваться по факту. Для этого надо будет назначить главного оператора, который раскусит всех бесперспективных в процессе съёмки репетиций.

– Ещё нужны постановщики танца, хореографы, – терпеливо перечисляла Ульяна, содрогаясь от внутреннего торжества при виде поскучневших красоток.

– Я могу танцевать, – неуверенно предложила Граф. Всю спесь с неё мигом сдуло. Она говорила уже почти заискивающим тоном.

– Танцевать все могут, – внезапно отмерла Настасья. – Мало того, танцевать по распоряжению директора вообще придётся всем. Даже учителям. Сейчас нужны организаторы процесса.

– Мы можем быть организаторами, – сварливо заявила Влада, угрюмо смерив Шурупикову тяжёлым взглядом.

– Не можете, – радостно улыбнулась ей Настя. – Вы ж ничего не умеете.

– А вы что умеете? – обозлилась Граф. – С какой стати вы главные?

– Директор назначил. Кроме того, мы авторы идеи, – скромно пояснила Шурупикова. И разве что язык не показала взбешённым доминошкам.

– Но когда мы с основными моментами разберёмся, мы обязательно поставим вас в первых рядах, для клипа нужны красивые лица, – смягчила назревающее обострение Уля, вздрогнув от мощного пинка под коленку. Вероятно, подруга таким образом возражала.

Влада с Алёной растерялись. Было непонятно, то ли их похвалили и поощрили, то ли указали место.

– Ладно, поглядим, – процедила, наконец, Чарушина. – Пошли, Алёнка.

– Спасибо, что участвуете, – крикнула им вслед Настя, покосившись на Рому с Антоном.

Крикнула она специально. Чтобы, во-первых, привлечь внимание кавалеров, а во-вторых, проинформировать их, что доминошки тоже в деле.

– Может быть, сами прибегут теперь, – тихо пояснила она удивлённой Уле. – На красоток своих клюнут.

Иногда парней действительно очень легко просчитать.

Первым пришёл Першин.

– Чё тут у вас? – лениво поинтересовался он, старательно маскируя любопытство и желание записаться.

– Записываем, – таким же делано-равнодушным тоном отозвалась внутренне напрягшаяся Настя.

– А мне можно? То есть в смысле – я могу пригодиться? – Напрашиваться Рома явно не хотел. И заискивать тоже.

– О, – Шурупикова решила сменить тактику, чтобы не перегнуть. – Точно! Ты же у нас гений информатики, укротитель всяких программ и знаток компьютера!

Першин тут же приосанился и выпятил живот. Кто ж не любит комплименты?!

– Рома, да ты будешь самым незаменимым человеком в нашей команде! Ты сможешь смонтировать клип в какой-нибудь видеопрограмме? Это так сложно, никто не умеет, но вдруг ты всё же…

– Да без проблем, – оправдал её надежды падкий на лесть одноклассник. – Смонтирую.

– Отлично! Что бы мы без тебя делали! Камышина! Ура! У нас есть Першин! Он может смонтировать клип! Это ж самое важное! – старательно проорала Настасья с интонацией циркового клоуна.

– Да ты что! Вот радость-то! – точно так же ответила Ульяна. – А у него нет помощника какого-нибудь для организации масс?

– Нет ли у тебя помощника? – всё тем же балаганным тоном продекламировала Настасья.

– Антон подойдёт? – неуверенно поинтересовался Першин.

– Супер! То, что надо, – кивнула Уля, подхватив у подруги эстафету лести. – Очень даже подойдёт. Его точно будут слушаться. Он же авторитетный парень.

Вяземский удовлетворённо кашлянул. Действительно, а что, Камышина права: он авторитетный, и его будут слушаться.

– Он, кстати, в глубоком детстве занимался бальными танцами, – решил добавить другу бонусов Першин. – У него даже медали есть.

– Это позорное пятно в моей биографии, – хмыкнул Антон. – Но если это пригодится, то я готов.

Каждый человек – загадка. И внешняя оболочка довольно часто является единственным достоинством или недостатком многих. Кому-то судьба даёт шанс раскрыться, а кто-то так и продолжает прозябать в своей скорлупе, страдая от несовершенства мироздания и жизненной несправедливости. Проще говоря, внутри какого-нибудь выдающегося красавчика или красотки может оказаться абсолютная пустота, а в ничем не примечательном и, мягко говоря, непопулярном среди одноклассников задохлике или зубрилке может скрываться ярчайший мир и море нераскрытых возможностей.

Собрание актива по проведению флешмоба было похоже на слёт ботанов. Но как этот слёт фонтанировал идеями! Вяземский, сначала считавший, что будет тут на первых ролях, тихо сидел в сторонке и изумлённо взирал на тех, кого раньше именовал серыми мышками. Прыщавые доходяги совершенно преобразились, а скучные девочки-зубрилки оказались невероятно остроумными и креативными. Толстенький Першин радостно гоготал и вдохновенно чертил на листе какую-то схему с пометками, изредка прося всех заткнуться, потому что он не успевает ржать и записывать одновременно.

– Давай, давай, – Ульяна подтолкнула Антона к общей куче. – Тебе ещё всю школу организовывать.

– Всю школу? – озадачился Вяземский, снова приосанившись. Здесь, среди этих неожиданно ярких фантазёров, он чувствовал себя ущербным. Он – красавец, спортсмен и любимец девочек! Было немного стыдно. Аутсайдер. Кому сказать – не поверят.

– Конечно, – Уля подбадривающе улыбнулась. – Всё, что они сейчас тут напридумывают, тебе с учениками осуществлять придётся. Так что вноси коррективы, а то в итоге узнаешь, что тебе на воздушном шаре вокруг школы летать придётся.

Антон робко попытался втиснуться между двумя тощими, тонкошеими девятиклассниками. Он их и в лицо-то плохо помнил, а они, прервав своё «наезжаем крупным планом на каждого по очереди, чтобы сначала снять удивление, потом теряем, потом находим резко, в момент, когда он включается», доброжелательно подвинули костлявые зады, впустив Вяземского в круг избранных. Не с почтением, не заискивая, а как равного. Среди этих лузеров, а ведь Антон раньше всех, собравшихся в этом классе, считал именно лузерами, он стал равным. Никто не дал ему понять, что он мешает, недотягивает по интеллекту или просто из другой тусовки. Нет! Его приняли – благодушно и весело. Уже через пару минут он заливисто хохотал над идеей включить в танец учителей начальной школы, которые, встав в ряд, должны будут исполнить что-то незамысловатое, чтобы и детям было весело, и пожилым дамам не очень сложно.

Длинный, нескладный Костя Лютиков оказался незаменимым, гениальным и деспотичным организатором. Он орал, как потерпевший, заламывая руки и не жалея ярких характеристик для «не въезжавших в идею» участников. Репетиции шли полным ходом. Одни операторы ползали со стремянками, подыскивая удачные ракурсы, другие придумывали, как снимать ключевые фигуры. Лютиков был великолепен в своём вдохновении и страшен в ярости. Он умудрялся покрикивать даже на учителей.

Проблема с постановкой танцев решилась самым невероятным образом. Аня Красова из одиннадцатого «Б» оказалась просто прирождённым хореографом. Всё бы ничего, если бы сама Аня не была натуральным колобком – миловидным, улыбчивым и круглым. Предположить, что эта девушка может так сказочно двигаться и придумывать совершенно невероятные движения, не смог бы никто. Когда она пришла на собрание и сказала Насте, что может помочь именно с танцами, у Шурупиковой пропал дар речи. Повторно он у неё пропал, когда Красова включила на телефоне музыку и начала танцевать. Это было сказочно.

– Офигеть, – взвизгнул Лютиков. – Это будет один из гвоздей клипа! Так… Тихо все… так… Так… Все танцуют. Нет, не все, часть. Толстенькая девушка стоит у стены…

– Сейчас за толстенькую огребёшь! – Красова налилась алым цветом, в глазах блеснули слёзы.

– Это был комплимент, – оскорбился Лютиков. – Если хочешь знать моё мнение – женщины должно быть много. Лично мне нравятся полные. Тощая девушка – это не девушка, а суповой набор. Не перебивать меня, а то я мысль упущу.

– Осторожно, несу ахинею, могу уронить, – пробормотала одуревшая от вихря событий Шурупикова. Эта фраза, давным-давно вычитанная Настасьей где-то на просторах интернета, очень кстати всплыла в памяти.

…– Девушка читает книжку. Учебник. Поправляет пальцем очки. Ты носишь очки? – Он строго воззрился на Аню, переваривавшую комплимент про полных женщин и временно выключившуюся из реальности.

– Нет, – вздрогнула Красова.

– Плохо, – припечатал Лютиков. – Ну-ка, покрутись.

Девушка послушно покрутилась.

– Волосы распусти!

– Может быть, я сразу разденусь? Всё ж осмотр – дело серьёзное, – засопела разъярённая одиннадцатиклассница.

– Не надо острить. Волосы распускай, – рыкнул Костя.

Волосы у Красовой оказались длинные и густые.

– Всё! Я понял. Ты стоишь в очках, очки принесу, читаешь учебник, потом поднимаешь глаза, смотришь, как все танцуют, удивляешься… Эй, парень, как тебя зовут? – Лютиков ткнул пальцем в первого попавшегося оператора. Им оказался щуплый парнишка из девятого класса.

Мальчик густо покраснел, заалели уши, вытянулась тощая шейка.

– Дима, – пискнул он. – Дима Реутов.

– Отлично! Ты, Дима, снимаешь Красову, – раздавал команды Лютиков. – Все планы – общие, крупные – на тебе. Ты, Красова, делаешь всё, что я сказал и ещё скажу, но постоянно помнишь, что твой оператор – Дима Реутов. Поэтому открыто не позируешь, но ориентируешься на него. Итак, ты удивлённо смотришь, откладываешь книгу в сторону, потом медленно перемещаешься на точку… Реутов, чтобы ты мог снять общий план и её в танце, какая точка нужна?

Моментально переставший краснеть Дима решительно забрался на ближайшую стремянку, побегал по периметру, что-то померил пальцами в воздухе и указал подходящее место.

– Красова, запомнила точку. Першин, помечай себе. Нам под каждый ключевой пункт нужна будет своя точка, чтобы лбами потом никто не сталкивался. Аня, внимание на меня, куда ты там уставилась? – Костя сурово сдвинул брови. – Идёшь, удивлённо смотришь, выходишь на точку, резко распускаешь волосы и начинаешь танцевать то самое, что ты нам сейчас показывала. Ясно?