Текст книги "Лабиринты общения, или Как научиться ладить с людьми"

Раз демократию обычно расхваливают, начнем с минусов.

Требует времени. Вон сколько занимают процедурные вопросы на съездах. И автократы предъявляют претензии: хватит разговаривать, надо работать. Действительно. Вот не беда нагрянула даже, а небывалый урожай. И уже мы не можем обойтись демократией и разработкой экономических мер, а подавай нам чрезвычайное положение.

1. Демократия – это разделенная ответственность, могущая вести к общей безответственности.

2. Демократия – это дополнительная работа ума и просто физическая работа.

3. Демократия – это выдержанность: не разрядишься так просто в крике, это уже было бы антидемократично. А быть выдержанным трудно – «слушать там всякие глупости, когда ты сам жутко умный».

Так что есть минусы.

Но плюсов больше, и они ощутимее.

1. У партнера сохраняется достоинство. Если влияющий прав, то истина, к которой партнер был подведен методом Сократа, прочувствована и принята им. Принуждает человека не человек, а действительность, которую они вместе постигли.

2. У партнера стимулируется активное мышление над проблемой с высокой вероятностью принятия и использования его предложений. А свою идею приятнее воплощать в жизнь. А если и не совсем свою, то принятую с моего одобрения и уж по крайней мере с моего ведома. Повышается активность при воплощении решения. А значит, и производительность труда (Курт Левин).

3. Повышается самооценка и самоуважение. А значит, и уровень притязаний в творчестве, а это, в свою очередь, повышает производительность. Но более важно осознание своей субъективной самодостаточности, сознание реализованной возможности влиять на общественно значимые процессы.

4. Осознание себя успешной личностью, которую ценят, которая может влиять на жизнь группы. В связи с этим – эмоциональный подъем, переживание психологического комфорта, удачливости, удовлетворенности бытием. Такая личность менее агрессивна, энергия уходит на творчество, спорт, семью, секс.

5. В микрогруппе улучшается психологический климат. Никто друг на друга не давит, никто никого не презирает, не эксплуатирует.

6. Влияющий тоже выигрывает. Он получит идеи (при авторитарном стиле не получит). Перепроверит, подправит, отточит детали в своих ранее предлагаемых решениях. Может быть, откажется от своей проигрышной идеи – зачем же вкладывать средства и труд в заведомо нерентабельное дело?

7. Но при всем этом авторитет влияющего увеличится, а не уменьшится, как ожидает этого тревожная невротическая личность.

8. Группа развивается свободно, больше воплощенных возможностей, ничто не упускается.

9. В группе формируются демократические лидеры, успешно работающие и в других группах.

Ну, если столько плюсов у демократического стиля, то почему все-таки часто превалирует авторитарный?

Конечно, и сами по себе плюсы авторитарного стиля, которые мы разобрали, – вещь достаточная, чтобы к нему обращаться время от времени, несмотря на все минусы. Об этом чуть впереди.

Но почему авторитарный стиль используется по преимуществу, а за демократический еще надо ратовать, ему еще надо обучаться?

Для объяснения этого придется опять вспомнить о чувстве и знаках превосходства. В демократической группе все на равных. А биогенное стремление к превосходству очень сильное. Я лучше, я умнее, и поэтому вы должны меня слушаться. Авторитарная личность может быть, так сказать, первично-авторитарной и невротично-авторитарной.

Первый вариант – это эпилептоидный психотип, у которого мощная энергетика и стремление наводить установленный кем-то порядок. Второй вариант – личность с комплексом неполноценности, гиперкомпенсирующаяся. Термин гиперкомпенсация надо включить в свой практико-психологический словарь. Человек восполняет (компенсирует) свой недостаток с избытком, с лихвой (гипер), «сверхвосполняет» (гиперкомпенсирует). В любом случае происходит самоутверждение через унижение другого с переживанием им чувства своей униженности. И даже если авторитарная личность подавляет вас, казалось бы, не себе во благо, а «вам же на пользу», можно сбежать из дому от таких забот. Что и делают нередко подростки.

Авторитарные действия для энергетической личности, ориентированной не на предметный мир (порубить дрова, сделать самолет), а на социальный мир (переделать людей, социальное переустройство), – это выход их бурной энергетики, которую трудно сдержать, но которую при использовании демократического стиля приходится все-таки сдерживать. Обычно авторитарные действия оправдываются интересами дела. Но это часто лишь камуфляж основных мотивов, о которых только что шла речь.

Участник одной из групп в «Маленьком принце» Е. Бобров обратил внимание на то, что есть в мотивации авторитарности и такой вот манипулятивный компонент.

Если я предложил правильную идею (автором которой я действительно являюсь), но тут же ее предложили и другие, поскольку она видна и другим, то слава достается всем. И «общую курицу славы» придется разрезать и каждому выдать «по равному куску». А если я отодвинул манипулятивно другого автора, то делиться уже не придется. Подленький мотивчик. Но ведь многим он виден. Не скроешься. Так зачем же?

Психолог А. Глянц выдвигает еще один мотив авторитарного возвышения: при успехе после авторитарного единоличного принятия решения возрастает авторитет, и люди охотнее пойдут за таким лидером. Тоже вроде для дела. Но на практике – для мелкого самоутверждения за счет принижения личности другого.

Вообще авторитарному человеку свойственно преувеличение своей ответственности и своей значимости в общем деле: «Я такой хороший, я беру на себя все тяготы, а вы…»

Не оправданные действительно экстремальными обстоятельствами авторитарные действия негуманны. Особенно если они проводятся человеком без должного авторитета, а только в связи с формальным лидерством, с должностью. При более глубоком осознании (самоанализе, рефлексии) самооценка снижается. Снижается, понятно, и оценка окружающих, поскольку самооценка – это отражение, мы говорили, оценки окружающих. Этого ли мы добивались? Нет, мы хотели повышения, и оценки, и самооценки.

Сейчас в ходу много новых выражений, связанных с изменениями в стране. Одно из таких – «подавляющее меньшинство». Ну так понятно, что авторитарность и нужна именно этому подавляющему меньшинству.

Мы живем в мире взаимодействия и взаимовлияния друг на друга. И не можем обойтись без этого. И мы увидели, что плюсы и минусы есть и в авторитарном стиле, и в демократическом. Ну что же, придется, как всегда, учитывать и то и другое.

Вот профессор говорит студентке, которая у него занимается в студенческом научном кружке: «Танечка, будь добра, мел…» Авторитарность, смягченная вежливостью. Конфликтогенно? Нет, синтонно. Почему? Да потому что Таня за честь почтет помочь профессору. Перед другими студентами это означает ее близость к уважаемому шефу. И то, что он именно к ней обратился, означает, что она все здесь, в кружковском помещении, знает.

Совсем иное дело в отношениях «муж – жена». Они на равных, но жена (как будто она профессор, а он для нее как будто студент) говорит мужу фразу, которую мы уже выучили наизусть: «Сереженька, кисонька, вон ту тарелочку…» И все вроде в порядке, но Сереженьку как будто электродугой свело, а понять, что его крутит, он не может.

Аналогично, но еще более ярко видна неприемлемость авторитарности в ситуации, когда, скажем, студенческий новоиспеченный лидер вдруг начинает другого студента держать за секретаря. Когда зазор между моим статусом и статусом партнера маленький, а важности много, это особенно неприятно.

Ну и совсем уж нелепо звучало бы, если бы невестка попросила свекровь: «Анна Сергеевна, неплохо бы за продуктами в магазин сходить…»

Значит, речь идет не только о том, может ли данное высказывание характеризоваться как авторитарное, но еще и о том, как оно ложится на психику партнера. Если партнеру нравится ваша позиция, то это синтон, не нравится – конфликтоген. Мягкие же формы авторитарных просьб, если у вас есть основания для пристройки сверху, звучат нейтрально.

Если начальник советуется с коллективом – нейтральность. Если с одним подчиненным – скорее, синтон. В целом можно сказать, что при отсутствии дефицита времени, в спокойной обстановке, когда нет суеты, паники, спешки, необходимости быстро действовать – предпочтительнее демократический стиль. Если цейтнот, опасность, экстремальная ситуация – авторитарный.

НО! Во-первых, нормально, когда в 75–90 % ситуаций практикуется демократический стиль, а в 10–25 % (в трудной обстановке) применяется авторитарный стиль. А не наоборот.

Во-вторых, после вынужденного авторитарного посыла, когда экстремальная ситуация позади, неплохо бы устроить демократический разбор, вызвав огонь на себя, и понять, правомерен ли был авторитарный посыл. Это покажет вашу самокритичность, желание выверить свое поведение. В случае неправомерности это будет выглядеть фактически как извинение. И скорректирует вас на будущее: может быть, можно было обойтись и без этого.

Лидер должен научиться быстро менять по обстоятельствам стили влияния. В спокойной обстановке – демократичный, рассудительный, в цейтнотной – распорядительный, не шумливый, но в случае опасности чтобы мог и нажать голосом. Если превалирует демократический стиль, то единичный авторитарный посыл понимается и оправдывается людьми.

Мои наблюдения, однако, показывают, что в организационных делах без известной доли авторитарности не обойдешься. Избавиться от авторитарности полностью – это утопия. Потому что есть люди, для которых демократический стиль влияния на них – это как бы несерьезно. А серьезно – это авторитарность. В какой-то мере я объясняю это наследием командно-административной системы, в которой мы выросли. И привыкли. Наверное, действительно надо водить 40 лет по пустыне наш народ, чтобы он выдавил из себя по каплям раба.

Родителям можно порекомендовать по крайней мере практиковать предложение многочисленных альтернатив: «Маш, какую кашу сварим? Гречневую, овсяную, перловую?» Возможность выбрать отвлекает ребенка от сопротивления еде как таковой.

Некоторые родители, педагоги оправдывают свою авторитарность тем, что «его» надо спасать от самого себя. Не согласен. Человеку надо предоставить всю информацию, если он захочет ее взять. Ему надо предложить помощь, но не давить советами, назиданиями или, чего доброго, репрессиями. Человек имеет право на ошибку. В отношении себя – даже на трагическую.

На его опыте будут учиться другие. В этом драматизм демократизма. Но у людей есть потребность и в эффективных советах, в эффективной информации для решения своих проблем. Если вы даете человеку нужный ему совет, он, возможно, будет рад этому.

Кто чаще лидер в служебной сфере? А кто в семье? В самих вопросах содержится ответ, потому что из житейских наблюдений ясно: в семье – женщина, на работе – мужчина. Разумеется, по преимуществу. С исключениями, нужными для всякого правила.

Поскольку чаще всего почти все рычаги власти в руках молодой жены, у нее вырабатывается агрессивный авторитарный стиль влияния. Так быстрее. Так легче испытать чувство значимости и показать его мужу.

Вот зарисовка с натуры. На занятиях с супружескими парами – все сидели сначала попарно – я вдруг обнаружил, что нет мела… Разведя руками и показав на доску, я дал понять, что, мол, мела нет и неплохо бы сходить кому-нибудь за мелом. Реакция молодых жен была мгновенной и почти у всех выразилась одинаково. Каждая ткнула в бок своего мужа: «Сережа, мел!», «Вань, сходи ты!», «Андрей, быстренько за мелом!..»

Постепенно рычаги переходят к мужу, но авторитарным он становится в семье где-нибудь в конце супружеского двадцатилетия, когда проведены пробные разрывы и когда она поняла, что деваться некуда. Когда же молодая супружеская пара живет у чьих-то родителей или хотя бы только зависит от них материально (или и то и другое), авторитарно ведут себя теща или свекровь, мужья которых уже умерли, развелись или не вмешиваются в семейные дела, потому что заняты общественными. Свой «взрослый ребенок» – тоже часто жертва родительской авторитарности.

Понятно, главный объект для авторитарного тирана – дети. По отношению к ребенку авторитарны мягко-жестко все: и бабушка, и папа, и, конечно же, мама. До той поры, пока само чадо, не усвоив стиль и не получив психологических («сбегу из дому») или юридически-материальных («отсужу площадь») рычагов, не начинает авторитарно же сопротивляться: «Ну ладно, хватит читать нотации», а потом авторитарно загоняет престарелых родителей в угол. Разумеется, все это не может способствовать миру в семье. Но «такова жизнь». И «что же делать?».

Авторитарность допустима и здесь лишь в экстремальных ситуациях, с последующим обсуждением, правомерен ли был авторитарный акт. В целом же должен использоваться демократический стиль принятия совместных решений.

Нелегко, имея в руках рычаги власти, заставить себя ими не пользоваться. Но надо.

Если говорить о психологических средствах помощи семье, то нужно помочь каждому члену семьи осознать все закономерности, которые мы обсуждали в этой главе. А затем, если возможно, – провести серьезный тренинг.

Вопросами тренинга, в принципе, мы займемся позже в специальной главе. Здесь же – несколько уместных слов.

Трудно переделывать авторитарную личность. Дело в том, что демократические действия сложнее, чем авторитарные. Авторитарные навыки в арсенал берутся личностью по подражанию. Пассивные, дефензивные (то есть защищающиеся) люди вообще забиваются в угол и становятся подвластными или защитно ощетинившимися, и они не овладевают демократическими средствами влияния.

Ну так что же тренинг? В первую очередь в группе с помощью психолога повышается чувствительность к авторитарности. Каждый должен у других и у себя услышать-увидеть даже намек на авторитарность. Причем сначала это удается лучше по отношению к другим, а потом слышится и у себя. В длительных тренингах надо добиться того, чтобы авторитарные тенденции оттормаживались еще на этапе возникновения плана авторитарного действия, на бессознательном уровне. Постепенно все больше акцент будет смещаться на поиск демократических средств.

Мы рекомендуем обратить внимание на вопросы тренинга уже сейчас (перелистните страницы). А когда вы будете фундаментально прорабатывать вопросы тренинга, следует не раз заглянуть в эту главу.

Рекомендация дана психологам, занимающимся общением. А что же остальным людям? Читать и самодисциплинироваться в соответствии с прочитанным и принятым. Но лучше обратиться в тренинговые группы, которые ведут психологи нашей ориентации.

Одним из способов влияния, как было уже сказано, может быть манипуляция. Вспомним: это скрытое психологическое воздействие с психологической или материальной выгодой для себя и в ущерб партнеру. Манипуляция может быть и скрытым принуждением, как в примере с цветами для врача.

Этот способ в какой-то мере противоположен авторитарному стилю. А в какой-то мере сродни. Противоположен потому, что нет заведомо осуждаемых признаков авторитарности: криков, оскорблений, угроз… А сродни – своей принудительной сутью: «Делай, как я велю». Но манипуляция даже более неприятна, чем авторитарность. Здесь что-то иезуитское. Воздействие скрытое, не придерешься. Трудно искать возможности противодействия. Действия манипулятора нервируют, выводят человека из себя, вызывают на открытую агрессию и ставят в худшее положение – не партнер кричит, а я, не он оскорбляет, а я.

Если я применяю манипуляцию, то рискую создать вокруг себя вакуум, так как люди будут избегать меня.

Манипуляция может применяться не только в целях влияния на поступки человека, а более широко. Можно вызвать на откровенность, а потом осудить и возвыситься за счет унижения. Манипулятивные воздействия широко распространены. Люди даже не замечают, как самодовольно хвастаются именно этим змеиным способом. Давно в журнале «Семья и школа» напечатали материал, в котором мама рассказывает, как она воспитывала аккуратность в сыне. Он приходил и не чистил обувь, забывал. Тогда она вычистила до блеска один ботинок, а другой оставила в комьях грязи.

Манипулятивное воздействие. Я не помню, что эта мама написала об эффекте. Но можно себе представить ребенка, каково было его смятение. Идти с таким контрастом или чистить второй ботинок и опоздать в школу? Или лучше разразиться слезами, и пусть мама посмеется?

Манипуляция конфликтогенна и антигуманна. Лучше от нее отказаться.

Советы, синтоны и конфликтогены

Карнеги говорит: улыбайтесь. И американцы улыбаются. Они улыбались и до него. Наверное, это совет для европейцев. Потому что нам, особенно тем, кому грозил ГУЛАГ или «тот свет», было не до советов представителей Нового Света. У американцев есть еще и Уильям Джеймс, великий психолог, который говорил: «Мне весело, потому что я смеюсь». В противовес распространенному мнению, что я смеюсь, потому что мне весело. И это было не литературной находкой, а легло в основу его труда по теории эмоций. И было это до Карнеги.

Мы за улыбку, даже в том случае, если это, выражаясь словами Сеченова, улыбка Гарибальди, когда его гонят за излишнюю любовь к родине. Или даже тогда, когда улыбка – приправа к проданному товару. И уж тем более не против, когда улыбается вся нация. Улыбка, вне сомнений, нужна, чтобы располагать к себе людей.

Но Карнеги написал свой бестселлер до того, как в обиход вошел термин «приятие». И очевидно, что та улыбка, о которой говорит Карнеги, – это знак приятия человека. Я хочу с тобой общаться, ты мне приятен. А хмурое лицо – «К нам не подходи, к нам не подходи, к нам не подходи, а то зарежем!» или «Но сурово брови мы насупим, если враг захочет нас сломать» – знак неприятия.

Итак, знаки неприятия и приятия. Опять конфликтогены и синтоны. Разберемся в них подробнее.

Сначала знаки неприятия. К ним в первую очередь относится, как уже говорилось, хмурое лицо. Или даже не хмурое еще, но слишком серьезное, сосредоточенное.

Человек и хотел бы, чтобы с ним общались, и даже бывает, что, когда к нему с улыбкой обратятся, он тоже улыбнется и обрадуется нашему обращению. Но он привык не улыбаться, как американцы. Так у нас «прилично», так принято. Взглянем на наших людей в метро. Все хмурые, напряженные, озабоченные – к нам не подходи! Ну и не подходят. А то действительно если не зарежет, то заколет осуждающим презрительным взглядом. Как обдаст тебя презрением. Страшно же. Все смотрят не друг на друга, а в пространство между головами. А если и друг на друга, то как на недруга. Но люди сторонятся хмурых и серьезных. И все друг друга сторонятся. К кому скорее обратятся с вопросом о том о сем? К улыбающемуся. А к хмурому – нет. На хмурого взглянешь – и сам хмуришься. И мы, получается, нация хмурых.

Я отнес хмурость к конфликтогенам условно. Сразу, конечно, конфликта не будет. Но все-таки хмуриться – значит лить воду на мельницу напряженности. Пустячок, а неприятно (вот как!).

Люди хмурятся не только по инерции, но и из-за боязни контакта. Ну да, действительно, а вдруг провокация. Ему бы своего добиться, а потом не жениться. А вдруг заманит, а потом убьет? А вдруг она окрутит, а потом посадит?

Черный юмор, скажете? Черный, но не юмор, а страх. Мы нация запуганных. Перестанем наконец ими быть. Пусть не улыбка, а на полпути к улыбке – ненапряженное лицо. Вот бы хорошо датчик поставить, и коль скоро человек хмурится – небольшой удар электрическим током. Но разве это не удар током – вакуум вокруг, одиночество. Хватаешься за трубку при первом же звонке телефона. Или выжидаешь сладостно четыре приличных гудка, чтобы не произвести впечатления одинокого и того, кто ждет не дождется чьего-нибудь звонка… Пусть воспоминание об этом сыграет роль отрицательного подкрепления вместо удара током.

Не хмурьтесь. Улыбайтесь – по Карнеги.

Вот мы входим в канцелярию за справкой. Как чаще всего ведет себя завстолом, к которому вы обращаетесь? Понятно, что чем-то люди занимаются всегда. Пишут, читают, перебирают бумаги, болтают по телефону, болтают ногами. И все это дела важные. А то они ими бы и не занимались. Так как же ведет себя заведующий столом? Правильно. Он продолжает заниматься тем важным делом, за которым мы его застали. Ест конфету. И болтает ногами. И не поднимает головы. Игнорирует нас. Дело важнее, чем человек. Такой он делает вид.

Но вот мы что-то спросили. Что же в ответ столоначальница? Варианты разные. Она может сказать, например: «Вы что, не видите? Я занята». Или в лучшем случае назидательно: «Я вижу, что вы стоите, но я не Юлий Цезарь, не могу делать сто дел, сейчас освобожусь и займусь вами». Все это – применим уже известный нам термин – знаки неприятия. При этом человек может быть занят приемом другого посетителя, клиента. И вот он, демонстративно не отрываясь от разговора с этим клиентом, вас «не замечает». Ведь он занят не бумагами, а людьми. Подождете. Мы и ждем. Только приятно ли это нам?

Но может быть и еще хуже. Разве не встречались вы, скажем, с продавцами, которые вообще не отвечают, когда к ним обращаешься? Они молчат. Они не согласны с вами общаться, разменивать золото своего молчания на высшую роскошь общения. «Так бы и врезал!» Стоп, на это и рассчитано. Вы возмутились – и вот вы уже возмутитель спокойствия. А она со своим олимпийским спокойствием выше вас. Мотив понятен. Так легко возвыситься, даже и усилий-то никаких не надо. Узнаете манипуляцию?

Игра в молчанку имеет и более мягкие проявления. Дается односложный ответ, вызывающий множество других вопросов, каждый из которых наталкивается на холодное раздражение, или вам говорят, не желая утруждать себя разъяснениями: «Посмотрите сами, что там написано».

Знак неприятия «не замечать человека» (игнорировать его присутствие) – дешевый конфликтогенный способ самоутверждения.

Происходит демонстрация собственной значимости. Этот мотив требует нравственного осуждения. Вместо того чтобы добиться уважения к себе благодаря своей деятельности и интересу к своей личности, человек добивается внешних проявлений этого уважения по отношению к своему креслу, даже стулу. Что же должно произойти с самооценкой после такого проведенного психологического анализа? Понятно, она понизится. А этого ли вы добивались? Нет. Ну так бред получается.

К тому же это полная бессмыслица и в плане внешних проявлений. Ведь они явно лицемерны, манипулятивны. Тут манипуляция на манипуляцию. Вы манипулируете – не обращаете внимания. Вами манипулируют – льстиво упрашивают, подчиняются, тихо (а потом и громко) ненавидя вас. Приятно ли вам уважение к вашему обшарпанному или даже фешенебельному столу (предмету мебели!), к вашей стойке, которая отделяет вас от просителя? К тому же и вы будете просителем в другой такой же конторе. Возвышаясь за счет другого с помощью знаков неприятия, человек может испытывать садистически-приятное чувство. Ну а садизм, если не считать его сексуально-игровые мягкие формы в садомазохистской паре, отвратителен.

А иногда знаки неприятия подаются для того, чтобы избавиться от лишней работы. Ты демонстративно не обратил внимания или нагрубил. Клиент ушел, и ты болтаешь себе дальше. Или таксист не поворачивает головы, даже когда вы ему даете деньги. Как бы знак нежелания разговаривать, а на самом деле цель манипуляции – не дать вам сдачу, показать, что в расчете.

Знаки неприятия подаются и дома. Чаще женами. Вот он пришел, чуть запоздав. Надо его поставить на место, вменив ему это в вину. Она и ставит его на место, как стул, и смотрит сквозь него. Или: «Ну что ты как маленький? Сам не можешь взять в холодильнике?» Мужья реже играют в молчанку ради наказания или манипуляции. Они молчат, потому что сдерживаются. А жены молчат, чтоб вывести его из себя. Он и выходит из себя. А потом уходит в себя… и из дома.