Текст книги "Учебник семейных отношений. От ссор – к согласию. Минимизируйте ссоры, научитесь взаимопониманию и не потеряйте себя"

Межнациональные браки

У меня возникла совершенно крамольная идея. Подумалось, что наиболее опасными антисемитами являются некоторые евреи. Я говорю об этом так свободно, потому что я сам продукт ассимиляции, смешения евреев и других народов с людьми «страны проживания». Мама познакомилась с отцом в ИФЛИ. Это расшифровывается как институт философии, литературы, истории. Получается, что я дитя философии и истории.

Мой отец – внук киевского раввина по материнской линии и сын расстрелянного в 23-летнем возрасте мальчика, ушедшего в революцию и что-то не поделившего с киевскими чекистами в 1921 году. Отец мечтал учиться на философском факультете. Приехал в Москву из Киева после детдома и рабфака. И тут философский факультет в 1937-м, на мое счастье, закрыли. «Корифей всех наук» Сталин решил, что философия ему ни к чему. Двадцатилетний мой будущий папа уезжать из Москвы уже не хотел и поступил на исторический факультет, куда пришла учиться и моя мама. Дед со стороны мамы был инженером-путейцем, бабуля не работала. Мама поступила на исторический факультет осознанно. До философии она тогда «не доросла», а вот историю, точнее, «Краткий курс истории ВКП(б)» преподавать мечтала. И преподавала его всю свою дальнейшую жизнь. До «перестройки» она не дожила – погибла в 1984 году в автокатастрофе.

Итак, мои родители познакомились на историческом факультете ИФЛИ. Интернационализм был в моде. И Титова Галина Александровна стала женой Егидеса Петра Марковича. Он был принят в двадцать пять коммунальных метров семьей мамы пятым (сестра мамы заканчивала десятый класс). Когда я родился, то стал шестым. Квартирой, даже коммунальной, назвать это не поворачивается язык. Удобства – в очень большом дворе. И сами эти «удобства» – очень большие и без кабинок – простор.

Но я любил свой деревянный оштукатуренный и прокуренный дом, который мой дед строил как прораб, любил нашу рабочую баню близ дома, шлаковый двор и сараи напротив. Это было в Москве недалеко от Ленинградского шоссе на Войковской, возле железнодорожной платформы Красный балтиец. Семья жила, справляя и революционные, и православные праздники. В сорок пятом мимо нашего дома шли эшелоны с запада, около нас метрах в пятидесяти иногда останавливались поезда, к нам заходили офицеры, которые давали мне, пятилетнему пацану, пощелкать наганом, пока бабуля со слезами на глазах гладила им шинели и потчевала чаем с селедкой и лендлизовской тушенкой. Это уже конец войны. А до ее начала я был первым «по второму кругу», как мне потом объяснили оставшиеся в живых после войны ифлийцы. Многие из них пошли добровольцами на фронт. Из этих многих погибли.

Я был не только первый по второму кругу. Но и первый ифлийский полукровка. Говорят, Гитлер и сегодняшние наши неорусонацисты полукровок ненавидят больше, чем чистокровных евреев. Наверное, потому, что они – начало конца чистокровной расы. Но не забудем: «нет ни эллина, ни иудея – все дети Божьи». Для особо забывчивых: это сказал не язычник Сенека или другой древний языческий мудрец. Это сказал Иисус Христос.

Отец не был похож на еврея. Он даже считал себя, в сущности, русским. Пошел на фронт добровольцем, в сорок втором году попал в плен в Смоленской области под Ярцевом. И даже немцы в плену его не вычислили как еврея. Из плена он бежал к нашим. И наши его «усадили», правда, с правом переписки. Отсидел 6 лет, был реабилитирован. В перестроечном «Огоньке» есть один номер, где он снят на обложке с землей в руках и опущенными к ней глазами. Библейский Саваоф с русским лицом. Фотокорреспондент сделал этот снимок во время поездки отца в 1990 году в один из колхозов на Пензенщине, в котором отец был председателем. Позже он написал книгу «Философ в колхозе», изданную его второй женой Тамарой Васильевной Самсоновой, в Париже, где он похоронен в девяносто седьмом году. А в колхозе они с мамой работали с 1954 по 1959 год.

Я тем более считаю себя русским. Другое колено мое – из псковских крестьян. Разумеется, мне претят антисемитские настроения. Просто мне близка русская культура, а еврейской я и не знаю. Кроме нескольких юмористических словосочетаний на идише. Мне не нравится местечковость, провинциальная религиозность. Не нравятся шляпы и камилавки. Мне нравятся Эйнштейн, Фрейд, Маркс, Ландау, доктор Рошаль – а это уже интернационал. Но когда где-то вспыхивает тлеющий уголек антисемитизма, я реагирую. Очень резко и очень болезненно. Если вы обратили внимание, я даже не взял фамилию мамы (она Титова). И не подписывался никогда никакими псевдонимами. На всякий случай разъясню даже, что фамилия моя – не греческого и не литовского происхождения, а самого что ни на есть древнееврейского. Егидесы, Егидисы, Ягудаевы, Ягудины и даже Ягоды – это все производные от древнееврейского имени Иегуда.

Но есть и другая сторона. Еврейская активность, увы, часто оборачивается против простых евреев. У Анатоля Франса в «Острове пингвинов» есть рассуждения о евреях богатых и бедных. Когда богатые евреи чем-то насолят, все оборачивается против бедных евреев. А ныне… Березовский, Гусинский, Абрамович и сталинский гад Генрих Ягода вызывают к жизни темные инстинкты. Зловещая фигура Сталина не вызвала антигрузинских настроений. А «не к ночи помянутые» люди еврейского происхождения провоцируют антисемитизм. Провокаторов, как известно, расстреливают. Я, конечно, против расстрелов – хватит, настрелялись. Но те из евреев, которые провоцируют антисемитизм, должны быть, на мой взгляд, осуждены в нравственном плане.

Они должны осознать свой моральный долг перед многострадальным еврейским народом. Они должны если не приобщиться к клану великих и нравственно безупречных евреев – к Эйнштейну, Ландау и иже с ними, то, по крайней мере, не позорить их и не снижать «рейтинга» еврейства в мире. У любого народа есть герои и антигерои. Роман Аркадьевич Абрамович – антигерой. А то, что Чукотка его ценила, так это дело понятное. Отстегивая небольшой процент из достояния, приобретенною на залоговых аукционах, обеспечить себе «уважение» – кто же этого не понимает.

Так что я за интернационал и за интернациональные браки. Но есть и проблемы. Моя мама, например, после разрыва с отцом сетовала на то, что вышла за еврея. Позже я отнесся к этому с пониманием, но каково было мне, полукровке, тогда? Тогда я, помню, взял стул и сломал его об пол. Сейчас… осуждаю себя за это.

Мне неприятно слышать и то, что русские – это определяющая нация. Мне ближе рассуждения, что Россия – родина интернационала. Не того, в котором «восстанет род людской», а того, где «нет ни иудея, ни эллина – все дети Божьи». Я напомню, что и Пушкин (основатель русского языка), и Лермонтов («колокол на башне вечевой»), и Даль (четыре тома «Толкового словаря») – все они результат ассимиляции. Я горжусь тобою, моя Россия, я благодарен судьбе, что здесь родился и стал здесь человеком. Я не уехал ни от антисемитизма, ни за длинным долларом, я в шутку и всерьез говорю: «Я родился и умер в Москве». Я за нравственный кодекс Иисуса Христа, я нахожу общий язык с узбекскими ребятами, которые бегут в Россию и работают сторожами у нас в садовом товариществе. Я за процветание всех конфессий. И против любого мракобесия, прикрывающегося исламом или православием.

У меня был знакомый по имени Дурды, из туркмен. Я работал участковым психиатром, а он – водителем нашей медицинской машины. И однажды мы оказались с ним в переделке, которая была сродни боевому крещению.

В работе психиатров бывают трудные моменты. Однажды нам надо было госпитализировать больного в состоянии обострения. Мужчина по имени Алексей, страдающий бредом преследования, угрожал жене и новорожденному ребенку. Родственники вызвали милицию. Майор милиции, маленький и кругленький, и несколько милиционеров покрепче суетились вместе с множеством соседей и родственников. Но как только к Алексею приближались, он хватался за жену, и, понятно, мог пострадать ребенок. Плюс майор сообщил, что в левом внутреннем кармане у парня был нож. Ситуация труднейшая.

И тут у меня созрел нестандартный план. Я посвятил в него Дурды. Я сел перед Алексеем верхом на стул, спинка стула была обращена к нему. И стал с ним спокойно разговаривать, выяснять, что к чему. Он не понял, что это капкан. Расслабился. Милиция стояла поодаль, а рядом со мной был только Дурды. Я обратился к нему вроде как по делу: поставил ли он машину на ручник. Это был условленный сигнал. После этих слов я резко поднял стул и ножками прижал Алексея к стене. Парень моментально разбил стул вдребезги, но Дурды помогал мне удержать больного. Тут подскочили милиционеры и зафиксировали Алексея. Ребенок и мать были спасены, а мне оставалось только написать путевку для психиатрической перевозки.

Этот случай с Дурды я вспомнил потому, что он вовсе не обязан был по долгу службы рисковать, впрочем, как и я, но он оказался хорошим товарищем (!) – и помог в экстремальной ситуации. Он был также и хорошим мужем, женатым на русской женщине, у них был пятилетний сын. Жили они как раз там, где находился обслуживаемый мною психиатрический участок. И Дурды иногда приглашал меня после работы к ним домой на чай. Спиртного по мусульманским законам туркмены не употребляют, и жена говорила, что это прекрасно, особенно в сравнении с мужем сестры, русским, у которого с этим делом всегда проблемы. Но ей зато пришлось принять некоторые исламские правила. Например, называть супруга на «вы»… и прочие патриархатные детали.

Шло время. Я стал работать психотерапевтом, а Дурды перешел из диспансера в поликлинику, и контакт с ним был потерян. Лет через двадцать произошла случайная встреча около станции метро. Разговорились. Сыну двадцать пять, все в порядке, Дурды по-прежнему женат на Тамаре. Построили кооперативную квартиру, он работает в автосервисе. Браком Дурды доволен. Звал в гости. Оставил телефон. В гости я так и не выбрался, но Дурды помню и вспомнил вот сейчас по этому поводу.

Разновозрастные браки

О-ой, любви все возрасты покорны… И добавим, что иногда человека любят не в том возрасте, который большинством санкционируется. Ну, про любовь вполне взрослого дяди и тринадцатилетней нимфетки очень хорошо написал Владимир Набоков в романе «Лолита», и мне до него не дотянуться, сколько ни совершенствуйся я в писательском мастерстве. Про любовь юноши к старой и вполне уродливой даме лучше меня рассказал Лион Фейхтвангер в романе «Безобразная герцогиня». И там, и там истории трагические. А мне уж, так я себе определил, придется разбираться в сюжетах обычных и более частых.

Наиболее распространенный вариант возрастного соотношения таков: приблизительно ровесники, но все же ОН постарше, чем ОНА, в пределах десятка лет. Чуть меньше чем в 10 % браков – старше жена[11]11
  Данные сайта www.marsexxx.com.


[Закрыть].

В эти неполные 10 % входит и наша последовательница безобразной швейцарской герцогини Маргариты Маульташ – известная-преизвестная эстрадная певица. Настолько известная, что приводить ее имя и фамилию просто излишне. Но о разнице в возрасте скажу: где-то такая же. Ее брак с молодым певцом, ставшим потом не менее известным, взбудоражил всю нашу многонациональную страну.

А вот не вспомнить «героя и героиню» (это было в начале девяностых годов) одной передачи в телепрограмме «Тема» мне просто нельзя, поскольку я в ней участвовал в качестве эксперта на подиуме. Здесь надо пояснить. Есть эксперты в телепередачах, комментирующие события из первого ряда. А есть эксперты «на подиуме». Так вот, однажды (передачу вел еще Листьев) меня пригласили на «Тему» и усадили только в первом ряду. А моего друга Александра Моисеевича Полеева – на подиуме. И хотя рядом со мной сидел очень именитый и престижный Аркадий Инин, мне было не по себе: Полеев – на подиуме, а я только в первом ряду, хотя и рядом с Ининым. У нас, психологов и психотерапевтов, тоже гордыня – гореть нам в адском пламени. И поэтому, когда редактор «Темы» Оксана Найчук позвонила мне и попросила откомментировать разновозрастные браки – откомментируйте, пожалуйста, я тут же ей с обидами: что, мол, будет как в прошлый раз у Листьева, я буду в первом ряду, а Полеев – на подиуме?

– Нет-нет, что вы, Аркадий Петрович, вы – на подиуме, а Полеев – в первом ряду.

Я сказал: «Ладно». И сидел на подиуме, а Полеев сидел в первом ряду!

Ну, ради шутки я все это рассказал, конечно; я потом много раз выступал в разных телепередачах и на подиуме, и в первом ряду, с Полеевым, и с другими экспертами, и вовсе один. Я без амбиций в этом плане.

Ту «Тему» вела Лидия Иванова – «дама в возрасте, но зато с веером». Рядом со мной (на подиуме!) сидел молодой, где-то вокруг тридцати лет, «композиторо»-певец. Да, кавычки: песенки писал, не симфонии же. И его жена – старше его лет на тридцать, явно не герцогиня, но уж точно похожая на Маргариту Маульташ. Как оказалось, его продюсер. Он всячески ее хвалил, говорил о ее необыкновенных душевных качествах…

Я не стал тогда проводить настоящий психологический анализ, для которого не надо быть не только психоаналитиком, но даже просто психологом: столичная продюсерша и Растиньяк Мценского уезда. Но телешоу – это игра, в которой есть свои «приличия»: даже если на лице нет маски, налицо душевный маскарад. Поэтому я перевел стрелки с психологического анализа на психоанализ и не преминул с телеэкрана просветить зрителей относительно эдипова комплекса (бессознательное влечение сына к матери). А Полеев тоже перевел стрелки, но не на психоанализ, а на психофизиологическую сексологию. Он объяснил все сходством сексуального темперамента молодого мужчины и пожилой женщины. С молодой женщиной хлопоты. Если ОН не принес картошки, то ОНА откажет. Я тогда сказал, что это у меня написано было в статье «Сексология снимает запреты» в сборнике «Популярная психология для родителей»: помойное ведро не вынес – полового акта не будет. А Полеев сказал, что, мол, то помойное ведро, а то картошка. Я сказал, что да, есть разница, но она небольшая. С Полеевым мы не поссорились, наоборот, наше взаимопонимание укрепилось.

Для «композитора»-певца и жены-продюсерши то шоу было, естественно, значимой рекламой – они и до сих пор малоизвестны. А вот для Лидии Ивановой передача просто-таки оказалась судьбоносной. Спустя небольшое время она нашла себе 18-летнего юнца, и это стало событием месяца, не помню какого, но СОБЫТИЕМ. Фейхтвангеровская герцогиня Маульташ, наверное, перевернулась в гробу от зависти. По ящику все это обсуждали, и Лидия Иванова теперь была в центре внимания. Однако я не решился бы комментировать это ни с подиума, ни из первого ряда.

Я ничего не осуждаю, кроме насилия и осознанного обмана. Такие браки тоже случаются и, наверное, имеют право на существование.

Более частыми из менее частых являются браки, где муж намного старше. Не скрывал своей разницы в возрасте между собой и женой композитор Владимир Шаинский. Чуть ли не первым из таких смельчаков заявил о себе, жене и сыне всегда улыбающийся Олег Табаков. У известного писателя Леонида Жуховицкого разница в возрасте с женой составляла сорок лет. Однажды в передаче «Чего хочет женщина?» я в качестве эксперта из первого ряда комментировал брак Анны и Владимира. Ей – 26, ему 66. Они ждут второго ребенка. История трагичная. Аня была влюблена в сына Владимира, певца Игоря Сорина из группы «Иванушки-интернэшнл», который покончил жизнь самоубийством. В связи с этим она пришла в дом к родителям кумира и… осталась с его отцом, поэтом и художником. «Пути Господни неисповедимы», и «Не судите – да не судимы будете».

Вполне очевидно, что во всех этих случаях молодые женщины западали на немолодых мужчин, значимых в социальном плане, а не просто хорошо зарабатывающих. Повторю свой афоризм: женщину надо «покорять» личностью, а не наличностью. Эти наиболее частые из наименее частых случаев обсуждаются с меньшим осуждением, чем браки юношей с пиковыми дамами (с веером или без). Поэтому, наверное, таких браков больше.

Скажу о себе. Меня не пример старших (Табакова, Шаинского и Жуховицкого) стимулировал. Когда я в свои 55 лет после далеко не первого брака остался один, я не искал молодую женщину. Но все соизмеримые по возрасту пристойные были пристроены (уже или еще). Что же, мне надо было отказаться от счастья, которым наградил меня рок в мои 57? Лене было 19, когда мы встретились. Я позвал ее в клуб «Маленький принц», где занимался со студентами-психологами. Это были не нормативные обязательные занятия, а дополнительные добровольные. Те, кто ходил на них, откровенно меня уважали. С некоторыми из них Лена подружилась. Женщину надо покорять личностью, а не наличностью. И возраст мой для Лены не оказался минусом. Еще два курса она проучилась на экономическом факультете, месяц продлились формальности в местном загсе. Через год, в начале 2001 года, родилась Катя. Она теперь – главное в нашей любви, главная тема разговоров, забот-хлопот, иногда непринципиальных расхождений. Лене всегда больше нравилась деревня, чем прибрежные города рядом с курортом Сочи. Так совпало, что и мне – больше…

Купив дом в небольшой деревне Большая Рябая, мы с ней написали там книгу «Лабиринты мышления». Книга написана максимально понятным языком, причем упрощено изложение, а не мысли. Так что здесь моя высокая оценка интеллекта Лены адекватная. Заметим, что она в течение двух лет преподавала в седьмых классах достаточно сложный даже для студентов педвузов материал «Лабиринтов мышления». И эта творческая работа вместе со мной ей тоже очень нравилась. А наше творчество по созиданию личности в лице нашей Кати – еще больше.

Говорят (это надо еще проверить), что у пары с большой разницей в возрасте между старшим мужем и молодой женой дети талантливы. Не знаю, не знаю. Катей, по крайней мере, я во всех отношениях доволен. Ей будет посвящено здесь еще немало страниц.

Но сейчас я обращу внимание только на одно явно важное для многих людей обстоятельство, о котором обычно не говорится в научно-популярной литературе.

Яйцеклетки стареют вместе с матерью, и чем старше мать, тем вероятнее генетические дефекты.

С отцами дело обстоит в этом отношении несколько иначе. Сперматогенез (так сказать, производство сперматозоидов) происходит всю жизнь до глубокой старости. И каждый раз вновь образованные сперматозоиды – «свеженькие». Так что от пожилых отцов рождаются дети без генетических дефектов. В силу существенной разницы в возрасте между мной и Леной это тоже было учтено. И Катя пока радует нас здоровьем и развитием.

Телевидение муссирует разновозрастные браки – тоже ведь клубничка.

Какие же проблемы в разновозрастном супружестве? Я имею в виду все-таки ситуацию, когда намного старше муж. Когда – жена, тут все-таки природа решает за нас. Брак – это и родительство. Ну невозможно стать женщине матерью в старческом возрасте. И не я это постановил, так что не ко мне претензии.

Думаю, что такое положение вещей – не повод осуждать любовь пиковых дам к валетам. Но и не повод много обсуждать психологические проблемы в подобном браке. А вот проблемы «неравного брака», в котором старше муж, обсудить имеет смысл.

Нравственная проблема. Один юноша на записи одного телешоу сказал:

– Эти старики отбивают у нас наших невест.

Возразить трудно. Отбивают. Но на то и конкуренция. Тут тоже надо брать личностью, а не чем-то внеличностным (не наличностью, мы говорили, но и не молодостью). Известна картина Пукирева «Неравный брак». Но там дело другое, там девушку выдавали насильно. И назвать картину надо бы «Насильственный брак». Суть другая, проблема смещается с разновозрастности на свободу волеизъявления.

Женщины часто выбирают не молодость и физическую силу, а глубину мыслей и чувств, опыт и надежность[12]12
  И, между прочим, подобное отмечено этологами у высших обезьян. В стае предпочтение отдается не крупным агрессивным самцам, а старым – несильным, но обладающим опытом. Это проявляется в стремлении к контакту, в обыскивании, в позе подставления.


[Закрыть].

И вопрос ведь не упирается в очень большую разницу. Я повторю приведенные мною цифры А. Б. Синельникова. 13,4 % женихов в возрасте 40–44 лет и 32,9 % женихов 35–39 лет сочетались браком с женщинами моложе 30 лет. То есть это что? Это далеко еще не старики, а женились на дамах, которые на 10–15–20 лет моложе[13]13
  Данные приведены по первому изданию книги.


[Закрыть].

Есть и сексуальные проблемы. Но далекие от расстройств собственно сексуальной функции. Вот типичная ситуация. Сорокапятилетний бизнесмен и двадцатипятилетняя мама его детей. Я специально подчеркнул, что мама его детей. Брак вроде как устоявшийся. Оба на моей психотерапевтической консультации рисуют такую картину. Вечером он не может. Говорит:

– Есть силы только рухнуть.

Утром она не может. Говорит:

– Нет сил открыть веки, а не то что раздвинуть ноги, да еще выдерживать тяжесть его громадного тела. Хочется досмотреть сны.

Днем она воспитывает детей. А он если и заедет, то опять: только прислонился к дивану, тут же и захрапел.

Ну что же, меньше надо работать, меньше зарабатывать денег на «все более золотые цепочки», и тогда больше останется сил для вечернего и дневного секс-сеанса. А она не будет во сне добирать сексуальные переживания.

Проблема вдовствования. Но ведь когда супруг погибает – это, увы, тоже ипостаси жизни, – он продолжает жить в детях, в наших душах, в фотокарточках, в портрете на стене, а теперь и в видеозаписях; в том, что навещают его могилу и ставят свечку в ближайшей церкви (независимо от того, веруют родные или нет, храм – место, в котором вспоминают о вечно живом родственнике).

По-хорошему, по-человечески не важно, сколько прожито, важно, как прожито. По-хорошему, по-человечески супруг (муж это или жена) и не умирает вовсе, если в душе остается его образ.

А с другой стороны… Я однажды встретил в поезде супругов-баптистов. Муж был младше. Не как в приведенных выше «классических» сюжетах, но значительно младше. И люди были в возрасте. Мы подружились на время поездки из Таллина в Москву. Они меня зауважали за знание евангельских текстов, сказали, что из меня вышел бы неплохой пресвитер. И даже подарили Новый Завет. Тогда это был значимый подарок – издание религиозной литературы государство ограничивало. А муж произвел на меня впечатление фразой, которую имеет смысл запомнить. Он сказал, что никто не знает своего часа.

К чему это я… В принципе, чем старше муж, тем вдовствовать придется дольше. Это в среднем. Но и здесь пути Господни неисповедимы. Вот случай из жизни. Одна 50-летняя доцентша вышла за 75-летнего профессора. Размышляла, как ей придется через 5–10 лет быть вдовой. Судьба распорядилась иначе. На второй год супружества он стал вдовцом (во второй раз). Рак. И некуда деться. А бывает и так: молодые, крепкие, рожают! А его раз – и застрелили. Или покалечили. Или посадили. Или он развелся потому, что подлец и сменил ролевой состав в своем жизненном спектакле. Потому что молодые жены хотят ВСЕГО и СРАЗУ.

Зато какие-то проблемы сглаживаются. Если муж старше на 15–20 лет, властные возможности у него больше. Получается, что этим обеспечивается равновесие. Припомним, что здесь увеличивается и его финансовая значимость, и разговаривает он увереннее, и заматерел, и сексуально опытнее и спокойнее.

Если муж намного старше, прибавляются другие переживания. Проблемы с его взрослыми детьми. Проблема завещания. Мысли о смерти.

Для некоторых мужчин последний брак – лебединая песнь. Пробуждается сентиментальность, тяга к романтике. Но не к романтике типа «а я еду за туманом», а к путешествиям по историческим местам. Снова – тяга к стихосложению. Вот и у меня:

 
Моя любовь к тебе нетленна,
Как имя древнее – Елена.
 

Если брак с ее стороны в определенной мере по расчету, могут возникнуть проблемы меркантилизма. Одна молодая женщина, выйдя замуж за почтенного старца, требовала от него послушания за «доступ к телу». Ну, так не надо жениться на хищницах. Даже если ты еще состоятелен как мужик, а не только имеешь состояние.

Могут представлять проблему разные круги общения. Но могут и не представлять.

Мои друзья-ровесники вполне вписываются в круг общения нашей семьи. Как и подруги Лены. Школьная подруга Лада, у которой муж – ее ровесник, приезжает к нам, мы приезжаем к ней. Новая подруга – моя бывшая студентка Надя. Дружба длится годы уже.