Текст книги "Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том V"

Paradiso – Canto IV. Рай – Песня IV
Первое небо – Луна (продолжение)

 
Intra due cibi, distanti e moventi
d'un modo, prima si morria di fame,
che liberi omo l'un recasse ai denti; [3]
 
 
sì si starebbe un agno intra due brame
di fieri lupi, igualmente temendo;
sì si starebbe un cane intra due dame: [6]
 
 
per che, s'il mi tacea, me non riprendo,
da li miei dubbi d'un modo sospinto,
poi ch'era necessario, né commendo. [9]
 
 
Io mi tacea, ma il mio disir dipinto
m'era nel viso, e il dimandar con ello,
più caldo assai che per parlar distinto. [12]
 
 
Меж двух равно манящих яств, свободный
В их выборе к зубам бы не поднес
Ни одного и умер бы голодный; [3]
 
 
Так агнец медлил бы меж двух угроз
Прожорливых волков, равно страшимый;
Так медлил бы меж двух оленей пес. [6]
 
 
И то, что я молчал, равно томимый
Сомненьями, счесть ни добром, ни злом
Нельзя, раз это путь необходимый. [9]
 
 
Так я молчал; но на лице моем
Желанье, как и сам вопрос, сквозило
Жарчей, чем сказанное языком. [12]
 

Увидев испепеляющий взгляд Беатриче, Данте терзается сомнениями, уподобившись Буриданову ослу из басни Эзопа, который, свободный в выборе своём, умер от голода меж двух копен сена. Он передаёт терзающую его бурю сомнений ещё двумя аналогичными сюжетами, что говорит о множестве мыслей, пронёсшихся у него в голове. И ягнёнок, оказавшись меж двух прожорливых волков, медлит, не зная, в какую сторону ему бежать, и пёс, погнавшись за двумя оленями, которые разбегаются в разные стороны, замирает на месте, не зная, за каким из них ему гнаться.

Подобно Буриданову ослу, он оказался между двумя своими любимыми женщинами – Пиккардой и Беатриче и не может решить, с кем из них ему продолжить разговор. Но желание разобраться с увиденным, написано у него на лице понятнее, чем сказанное языком.

Русская пословица: – «За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь».

 
Fé sì Beatrice qual fé Danïello,
Nabuccodonosor levando d'ira,
che l'avea fatto ingiustamente fello; [15]
 
 
Но Беатриче, вроде Даниила,
Кем был смирен Навуходоносор,
Когда его свирепость ослепила, [15]
 

По библейской легенде, Вавилонские мудрецы не могли истолковать царю Навуходоносору позабытый им сон, и он велел их казнить, но гнев его прошел, когда пророк Даниил напомнил ему этот сон и объяснил его значение. Так и Беатриче, сменив гнев на милость, угадала сомнения поэта и разрешила их.

Это сон Навуходоносора об истукане с золотой головой, серебряными шеей и руками, медной грудью, железным брюхом и глиняными ногами, детская загадка о Златоглавом Православном храме.

 
e disse: «Io veggio ben come ti tira
uno e altro disio, sì che tua cura
sé stessa lega sì che fuor non spira. [18]
 
 
Tu argomenti: ``Se «l buon voler dura,
la vïolenza altrui per qual ragione
di meritar mi scema la misura?». [21]
 
 
Ancor di dubitar ti dà cagione
parer tornarsi l'anime a le stelle,
secondo la sentenza di Platone. [24]
 
 
Queste son le question che nel tuo velle
pontano igualmente; e però pria
tratterò quella che più ha di felle. [27]
 
 
Сказала: «Вижу, что возник раздор
В твоих желаньях, и, теснясь в неволе,
Раздумья тщетно рвутся на простор. [18]
 
 
Ты мыслишь: «Раз я стоек в доброй воле,
То как насилье нанесет урон
Моей заслуге хоть в малейшей доле?» [21]
 
 
Еще и тем сомненьем ты смущен,
Не взносятся ли души в самом деле
Обратно к звездам, как учил Платон. [24]
 
 
По-равному твое стесняют velle
Вопросы эти; обращаясь к ним,
Сперва коснусь того, чей яд тяжеле. [27]
 

Она отвечает на немой вопрос поэта: – «Почему, если человек стоек в доброй воле, как Пиккарда, насилие наносит ему урон, располагая на низших ступенях Рая?» И второй вопрос: – «Неужели праведные души не возносятся к звёздам, как учил Платон, а остаются на планетах, например, на Луне?»

По учению Платона, души до своего воплощения, обитают на планетах и звездах, куда и возвращаются после смерти человека. «Velle» – схоластический латинский термин, означающий «воля».

Этим мнение Платона отличается от мнения Вергилия, который, посетив в лице царя Энея, Лимб и Элизиум, обнаружил там ещё не воплотившиеся души будущих властителей Рима; их показала ему тень его отца – Анхиза, предрекая Энею великое будущее его потомков и основанного ими Рима.

 
D'i Serafin colui che più s'india,
Moïsè, Samuel, e quel Giovanni
che prender vuoli, io dico, non Maria, [30]
 
 
non hanno in altro cielo i loro scanni
che questi spirti che mo t'appariro,
né hanno a l'esser lor più o meno anni; [33]
 
 
ma tutti fanno bello il primo giro,
e differentemente han dolce vita
per sentir più e men l'etterno spiro. [36]
 
 
Всех глубже вбожествленный серафим
И Моисей и Самуил пророки
Иль Иоанн, – он может быть любым, – [30]
 
 
Мария – твердью все равновысоки
Тем духам, что тебе являлись тут,
И бытия их не иные сроки; [33]
 
 
Все красят первый круг и там живут
В неравной неге, ибо в разной мере
Предвечных уст они дыханье пьют. [36]
 

Всех глубже (дальше всех от Земли), выше Сферы Звёзд, вбожествленный (colui che piu s'india) – всех более погруженный в созерцание Божества, Серафим. С ним вместе обитают ветхозаветные и новозаветные праведники, такие, как пророки Моисей и Самуил, или Иоанн, который может быть любым: – «Как Иоанн Креститель, так и евангелист Иоанн», возможно, и многие другие Иоанны, которыми полны «Жития Святых». С ними вместе, в той же тверди, обитает и Богородица. И все они пребывают в том же небе, что и души, являвшиеся тебе на Луне. И бытия их не иные сроки – все души, обретшие Небесный Рай, одинаково вечны.

Нельзя считать неудовлетворенными души, обиталищем которых служит Луна. Свет вечного Эмпирея, струясь, пронизывает все небесные сферы, создавая в каждом из них свои отражения. И все они красят собой и первый круг – Луну, живут в ней, разделяя с обитающими в ней душами, хотя неравную негу; ни один из обитателей Луны не обделён дыханием предвечных уст Создателя.

 
Qui si mostraro, non perché sortita
sia questa spera lor, ma per far segno
de la celestïal c'ha men salita. [39]
 
 
Così parlar conviensi al vostro ingegno,
però che solo da sensato apprende
ciò che fa poscia d'intelletto degno. [42]
 
 
Per questo la Scrittura condescende
a vostra facultate, e piedi e mano
attribuisce a Dio e altro intende; [45]
 
 
И здесь они предстали не как в сфере,
Для них назначенной, а чтоб явить
Разностепенность высшей на примере. [39]
 
 
Так с вашей мыслью должно говорить,
Лишь в ощутимом черплющей познанье,
Чтоб разуму затем его вручить. [42]
 
 
К природе вашей снисходя, Писанье
О божией деснице говорит
И о стопах, вводя иносказанье; [45]
 

Праведники обитают в самом верхнем круге – Эмпирее, а здесь, на Луне, они предстают отраженными, как в зеркале, а не как в Сфере, чтобы явить пример высшей разностепенности для душ, чья обитель – Луна. Так говорят с твоей мыслью, черпающей познание лишь в ощутимом, чтобы вручить его Разуму. Снисходящее к человеческой природе Писание, говорит о Божьей деснице и Божьих стопах, вводя иносказание.

 
e Santa Chiesa con aspetto umano
Gabrïel e Michel vi rappresenta,
e l'altro che Tobia rifece sano. [48]
 
 
Quel che Timeo de l'anime argomenta
non è simile a ciò che qui si vede,
però che, come dice, par che senta. [51]
 
 
Dice che l'alma a la sua stella riede,
credendo quella quindi esser decisa
quando natura per forma la diede; [54]
 
 
e forse sua sentenza è d'altra guisa
che la voce non suona, ed esser puote
con intenzion da non esser derisa. [57]
 
 
S'elli intende tornare a queste ruote
l'onor de la influenza e «l biasmo, forse
in alcun vero suo arco percuote. [60]
 
 
Questo principio, male inteso, torse
già tutto il mondo quasi, sì che Giove,
Mercurio e Marte a nominar trascorse. [63]
 
 
И Гавриила в человечий вид,
И Михаила церковь облекает,
Как и того, кем исцелен Товит. [48]
 
 
То, что Тимей о душах утверждает,
Несходно с тем, что здесь дано узнать,
Затем что он как будто впрямь считает, [51]
 
 
Что всякая душа взойдет опять
К своей звезде, с которой связь порвала,
Ниспосланная тело оживлять. [54]
 
 
Но может быть – здесь мысль походит мало
На то, что выразил словесный звук;
Тогда над ней смеяться не пристало. [57]
 
 
Так, возвращая светам этих дуг
Честь и позор влияний, может статься,
Он в долю правды направлял бы лук. [60]
 
 
Поняв его превратно, заблуждаться
Пошел почти весь мир, и так тогда
Юпитер, Марс, Меркурий стали зваться. [63]
 

Человеческая мысль грешит антропоморфизмом – стремлением придать всему человекоподобный вид. Так, в виде людей в Святой Церкви изображаются архангелы – Гавриил и Михаил, никогда не бывшие людьми. Так же изображается и тот, кем исцелен Товит – архангел Рафаил, который, по библейской легенде, снял у него бельма с глаз.

Тимей – один из диалогов Платона, где идет речь о возвращении душ к звездам. Беатриче говорит, что если Платон имеет в виду влияние звезд на человеческие души и видит в нем причину достойных и позорных поступков, то он отчасти прав. Хотя, поняв Платона превратно, люди стали давать планетам имена Богов, на них обитающих, таких, как Юпитер, Марс, Меркурий и другие.

Любопытно, что сама она называет заблуждением превратно понятые слова Тимея из диалога Платона. Можно понять, что история происхождения названий планет и созвездий ей известна лучше, чем кому бы то ни было. Возможно ли это?

Обратившись к предыдущим сопоставлениям Данте, я вижу, что Беатриче прекрасно известно, о чём идёт речь. Согласно мифологической традиции, названия планет и названия созвездий, без всяких колебаний приписываются лично Верховному Олимпийскому Богу Зевсу-Громовержцу (Юпитеру) и его детям, главным образом, отцу Муз – Аполлону. В самом деле:

Планета Юпитер – непосредственно сам Зевс – Громовержец;

Планета Сатурн – отец Зевса – Крон;

Планета Земля – бабушка Зевса – Гея, родившая Урана и с ним начавшая родословную всех остальных Богов – первородительница Богов;

Планета Меркурий – сын Зевса и Геры – Гермес;

Планета Венера – дочь Зевса и Геры, либо Зевса и Дионы – Афродита;

Планета Марс – сын Зевса и Геры – Арес;

Планета Луна – дочь Зевса и Геры, либо Зевса и Лето (Латоны) – Артемида или Диона;

Солнце, считающееся планетой – сын Зевса и Геры, либо Зевса и Леты (Латоны) – Аполлон или Феб.

Даже открывая новые планеты в наше время, астрономы строго следуют этой традиции. Напомню:

Планета Уран (Небо) – дед Зевса, первородитель Богов, вместе со своей матерью Геей (Землёй);

Планета Нептун – брат Зевса – Посейдон – Колебатель Морей;

Планета Плутон – брат Зевса – Аид – Властелин Подземного Мира.

Если обратиться к названиям созвездий, показанных на иллюстрированной Звёздной Карте Дюрера, то происхождение всех их, без исключения, приписывается лично Зевсу, либо его детям. Ты можешь сам ознакомиться с историей происхождения названий созвездий, заглянув в тексты мифов Древней Греции.

Резюмируя всё вышесказанное, я делаю вывод, что до времени земной жизни Зевса всех этих названий не существовало. Возможно, следы названий объектов Звёздного Неба до Зевса сохранились в нашем языке в виде Солнце, Луна, Колесница, Лось и т. п. Совершенно ясно одно – все эти названия появились одновременно, какой-то один человек присвоил им эти названия и образы. Сколь был велик этот Человек, говорит сам факт, что эти названия пережили века и звучат в наше время!

Это мог быть либо сам Зевс, либо кто-то из его детей, может быть Аполлон, отец и покровитель Муз, среди которых есть и Урания – муза Астрономии.

С точки зрения Верховного Олимпийского Бога Зевса (Юпитера) история его рода, да и всего человечества не простирается в прошлое дальше его деда – Урана (Небо) и его бабки и прабабки одновременно – Геи (Земли), родившей Урана без мужа (первое известное нам непорочное зачатие), затем, со своим сыном Ураном, родившей второе поколение Богов, среди которых был Крон (Сатурн) – отец Зевса.

Эти мифологические истории Беатриче называет заблуждениями. Определение времени жизни Олимпийских Богов – тема другой книги. Попробуй, дорогой мой читатель, вспомнить, как звали твоих прадедов и чем они занимались. До какого поколения ты можешь дойти?

 
L'altra dubitazion che ti commove
ha men velen, però che sua malizia
non ti poria menar da me altrove. [66]
 
 
Parere ingiusta la nostra giustizia
ne li occhi d'i mortali, è argomento
di fede e non d'eretica nequizia. [69]
 
 
Ma perché puote vostro accorgimento
ben penetrare a questa veritate,
come disiri, ti farò contento. [72]
 
 
Se vïolenza è quando quel che pate
nïente conferisce a quel che sforza,
non fuor quest» alme per essa scusate: [75]
 
 
ché volontà, se non vuol, non s'ammorza,
ma fa come natura face in foco,
se mille volte vïolenza il torza. [78]
 
 
Per che, s'ella si piega assai o poco,
segue la forza; e così queste fero
possendo rifuggir nel santo loco. [81]
 
 
В другом твоем сомнении вреда
Гораздо меньше; с ним пребудешь здравым
И не собьешься с моего следа. [66]
 
 
Что наше правосудие неправым
Казаться может взору смертных, в том
Путь к вере, а не к ересям лукавым. [69]
 
 
Но так как человеческим умом
Глубины этой правды постижимы,
Твое желанье утолю во всем. [72]
 
 
Раз только там насилье, где теснимый
Насильнику не помогал ничуть,
То эти души им не извинимы; [75]
 
 
Затем что волю силой не задуть;
Она, как пламя, борется упорно,
Хотя б его сто раз насильно гнуть. [78]
 
 
А если в чем-либо она покорна,
То вторит силе; так и эти вот,
Хоть в божий дом могли уйти повторно. [81]
 

Другой вопрос поэта: – «Есть ли грех на Пиккарде, если из монашенок, давших обет девственности – невест Христовых, она, против своей воли, насилием Имеющего Власть, стала женой земного человека?» Беатриче утвердительно отвечает на этот вопрос, говоря о том, что насилие можно признать только в том случае, если теснимый ничуть не помогает насильнику. Грех Пиккарды в том, что, насильно выданная замуж, она покорилась своему состоянию, а не ушла повторно в монастырь.

 
Se fosse stato lor volere intero,
come tenne Lorenzo in su la grada,
e fece Muzio a la sua man severo, [84]
 
 
così l'avria ripinte per la strada
ond» eran tratte, come fuoro sciolte;
ma così salda voglia è troppo rada. [87]
 
 
Будь воля их тот целостный оплот,
Когда Лаврентий не встает с решетки
Или суровый Муций руку жжет, – [84]
 
 
Освободясь, они тот путь короткий,
Где их влекли, прошли бы сами вспять;
Но те примеры – редкие находки. [87]
 

Она приводит два примера из Истории, когда насилуемые не потворствуют насильнику:

Лаврентий – римский диакон (III век н. э.), сожженный на железной решетке, но не отрекшийся от Христа.

Муций Сцевола – римский юноша (VI век до н. э.), сжегший свою правую руку, когда ему не удалось убить этрусского царя Порсенну, осадившего Рим.

Сжигаемый на решётке, Святой Лаврентий не отрекается от Христа ни на одно мгновение, а Муций Сцевола добровольно сжигает свою руку на огне, чтобы подтвердить неизменность своих намерений убить Порсенну. Так и другие Святые, лишь освободясь от насильников, волокущих их по ложному пути, проходят этот путь вспять, возвращаясь на путь истинный, становясь Святыми мучениками, описанными в Житиях Святых.

 
E per queste parole, se ricolte
l'hai come dei, è l'argomento casso
che t'avria fatto noia ancor più volte. [90]
 
 
Ma or ti s'attraversa un altro passo
dinanzi a li occhi, tal che per te stesso
non usciresti: pria saresti lasso. [93]
 
 
Io t'ho per certo ne la mente messo
ch'alma beata non poria mentire,
però ch»è sempre al primo vero appresso; [96]
 
 
e poi potesti da Piccarda udire
che l'affezion del vel Costanza tenne;
sì ch'ella par qui meco contradire. [99]
 
 
Так, если точно речь мою понять,
Исчез вопрос, который, возникая,
Тебе и дальше мог бы докучать. [90]
 
 
Но вот теснина предстает другая,
И здесь тебе вовеки одному
Не выбраться; падешь, изнемогая. [93]
 
 
Как я внушала, твоему уму,
Слова святого никогда не лживы:
От Первой Правды не уйти ему. [96]
 
 
Слова Пиккарды, стало быть, правдивы,
Что дух Костанцы жаждал покрывал,
Моим же как бы противоречивы. [99]
 

Но так как слова Святого никогда не лживы, то Первой Правдой служат и слова Святой Пиккарды о том, что дух Костанцы жаждал покрывал.

Понять это схоластическое утверждение крайне сложно. С одной стороны, Богородица, не познавшая мужа и оставшаяся Непорочной Девой, как бы не должна была жаждать покрывал, положенных замужней женщине. С другой стороны, дух Богородицы, зная её высокое предназначение – родить миру Спасителя, конечно же, жаждал покрывал «Жены высокой жизни и деяний» и покрывал материнства.

Покрывало Богородицы тебе прекрасно известно по преданию о Покрове Пресвятой Богородицы.

Это – то самое покрывало, которым покрывают голову замужние женщины – повойник. Название этого головного убора происходит от слова «повивать» – пеленать младенца, сравни – повивальная бабка или повитуха. Замужняя женщина тех времён жила постоянно в состоянии беременности и ожидания родов и этот, столь нужный ей в этом случае предмет всегда должен был быть под рукой. Где же ему храниться, как не в самом высоком и чистом месте – на голове. Любая из окружающих женщин того времени могла родить в любое время и любая другая тут же могла предложить ей свой повойник, чтобы спеленать младенца.

 
Molte fïate già, frate, addivenne
che, per fuggir periglio, contra grato
si fé di quel che far non si convenne; [102]
 
 
come Almeone, che, di ciò pregato
dal padre suo, la propria madre spense,
per non perder pietà si fé spietato. [105]
 
 
A questo punto voglio che tu pense
che la forza al voler si mischia, e fanno
sì che scusar non si posson l'offense. [108]
 
 
Ты знаешь, брат, сколь часто мир видал,
Что человек, пред чем-нибудь робея,
Свершает то, чего бы не желал; [102]
 
 
Так Алкмеон, ослушаться не смея
Родителя, родную мать убил
И превратился, зла страшась, в злодея. [105]
 
 
Здесь, как ты сам, надеюсь, рассудил,
Насилье слито с волей, и такого
Не извинить, кто этим прегрешил. [108]
 

«Король, брат мой». Она применяет эту формулу в разговоре с поэтом, подчёркивая равенство их между собой.

Согласно фиванскому циклу мифологии, сын царя Фив – Эдипа и его матери – Иокасты, Полиник, ища себе союзников, чтобы отвоевать Фивы у своего брата Этеокла, подарил тщеславной Эрифиле – жене аргосского царя Амфиарая, ожерелье Гармонии, приносившее несчастие всем его обладательницам, и она указала ему, где прячется ее муж, который скрылся, зная, что лишится жизни, если отправится в этот поход. Когда Амфиарай погиб под Фивами, его сын Алкмеон, выполняя мщение, завещанное отцом, убил свою мать. Так, выполняя волю отца, он становится злодеем – убийцей матери. Здесь насилье слито с волей – насилью способствовала уступчивая воля исполнителя, а этого уже извинить невозможно.

Прогневались богини-мстительницы Эриннии на Алкмеона и преследовали его всюду, где только не старался он скрыться. (Фиванский цикл. Алкмеон).

 
Voglia assoluta non consente al danno;
ma consentevi in tanto in quanto teme,
se si ritrae, cadere in più affanno. [111]
 
 
Però, quando Piccarda quello spreme,
de la voglia assoluta intende, e io
de l'altra; sì che ver diciamo insieme». [114]
 
 
По сути, воля не желает злого,
Но с ним мирится, ибо ей страшней
Стать жертвою чего-либо иного. [111]
 
 
Пиккapдa мыслит в повести своей
О чистой воле, той, что вне упрека;
Я – о другой; мы обе правы с ней». [114]
 

Воля может не желать злого, но мириться с ним, боясь стать жертвой. Поэтому, когда Пиккарда говорит о чистой воле, она права, а когда Беатриче говорит о воле, идущей против насилия, она права также.

 
Cotal fu l'ondeggiar del santo rio
ch'uscì del fonte ond» ogne ver deriva;
tal puose in pace uno e altro disio. [117]
 
 
«O amanza del primo amante, o diva»,
diss“ io appresso, „il cui parlar m'inonda
e scalda sì, che più e più m'avviva, [120]
 
 
non è l'affezion mia tanto profonda,
che basti a render voi grazia per grazia;
ma quei che vede e puote a ciò risponda. [123]
 
 
Таков был плеск священного потока,
Который от верховий правды шел;
Он обе жажды утолил глубоко. [117]
 
 
«Небесная, – тогда я речь повел, —
Любимая Вселюбящего, светит,
Живит теплом и влагой ваш глагол. [120]
 
 
Таких глубин мой дух в себе не встретит,
Чтоб дар за дар воздать решился он;
Пусть тот, кто зрящ и властен, вам ответит. [123]
 

Речи Любимой, идущие от самых верховий Правды, утоляют жажду познания поэта о жизни и о религии. Он воздаёт хвалу Богородице, которая живит теплом и светом речь Беатриче. Он признаётся, что таких глубин духа не имеет в себе, чтобы воздать даром за дар и говорит, что ей ответит только сам Господь, который зрящ и властен.

 
Io veggio ben che già mai non si sazia
nostro intelletto, se «l ver non lo illustra
di fuor dal qual nessun vero si spazia. [126]
 
 
Posasi in esso, come fera in lustra,
tosto che giunto l'ha; e giugner puollo:
se non, ciascun disio sarebbe frustra. [129]
 
 
Nasce per quello, a guisa di rampollo,
a piè del vero il dubbio; ed è natura
ch'al sommo pinge noi di collo in collo. [132]
 
 
Questo m'invita, questo m'assicura
con reverenza, donna, a dimandarvi
d'un'altra verità che m»è oscura. [135]
 
 
Io vo» saper se l'uom può sodisfarvi
ai voti manchi sì con altri beni,
ch'a la vostra statera non sien parvi». [138]
 
 
Beatrice mi guardò con li occhi pieni
di faville d'amor così divini,
che, vinta, mia virtute diè le reni,
e quasi mi perdei con li occhi chini. [142]
 
 
Я вижу, что вовек не утолен
Наш разум, если Правдой непреложной,
Вне коей правды нет, не озарен. [126]
 
 
В ней он покоится, как зверь берложный,
Едва дойдя; и он всегда дойдет, —
Иначе все стремления ничтожны. [129]
 
 
От них у корня истины встает
Росток сомненья; так природа властно
С холма на холм ведет нас до высот. [132]
 
 
Вот что дает мне смелость, манит страстно
Вас, госпожа, почтительно спросить
О том, что для меня еще неясно. [135]
 
 
Я знать хочу, возможно ль возместить
Разрыв обета новыми делами
И груз их на весы к вам положить». [138]
 
 
Она такими дивными глазами
Огонь любви метнула на меня,
Что веки у меня поникли сами,
И я себя утратил, взор склоня. [142]
 

Чтобы разрешить все свои сомнения, он спрашивает у Беатриче: – «Можно ли возместить разрыв обета новыми делами?» и получает в ответ такой, полный Любви, дивный взгляд, что виновато поникает глазами перед своей Любимой.

Да, несомненно, это великое произведение поэта, полное Любви, посвящено императрице Российской – Елизавете Петровне Романовой. Покинутая Любимым, которому она дала обет верности, своим племянником – Петром II Алексеевичем Романовым, она, хотя и понимала, что этот разрыв насильно произведен над ними, тем не менее, дала и исполнила обет верности своему Любимому. Залогом этому бессмертная Комедия. И не верь, дорогой мой Читатель, никаким борзописцам, описывающим якобы имевшиеся любовные интрижки Елизаветы с фаворитами, например, Алексеем Разумовским. Ничего этого не было. Все эти вымыслы пусть лягут тяжким грехом на души лжецов, типа Алексея Толстого и других, посмевших своим грязным пером осквернить святыню. Покров её незапятнанно чист, о чём свидетельствует её единственный возлюбленный, переживший её на долгие годы, гениальный поэт!

Практически Пётр II, всё время правления Елизаветы Петровны с 1743 по 1761 годы, находился в России, в Санкт-Петербурге, рядом с ней. Ей он преподнёс в 1757 году роскошное издание Комедии на итальянском языке, снабдив его собственноручной дарственной надписью:

 
«Избегая ненависти жестокого города,
ежечасно готовый к ударам судьбы,
этрусский поэт смиренно идет к Вам,
о царственная донна, чтобы снискать милости.
Долго по нехоженым путям
он бродил по горячим пескам Стикса,
но ему не был закрыт и Вечного Добра
путь в небесах по благословенным тропам.
После долгого пути, наконец, ища
отдыха своим горестным и несчастным дням,
возлагает свою суровую лиру к Вашему Трону.
Пусть будет так, что, желая
вернуться к своему мэтру, он услышит
на другом языке звук Ваших похвал».
 

Жаль, что сегодня я не могу увидеть этого издания, чтобы сравнить его полноту с тем, которое находится передо мной. Не могу я также увидеть и издания 1764 года на немецком языке, преподнесенного им в дар императрице Екатерине II. По свидетельству одного из последних исследователей творчества Данте, советского филолога Ильи Николаевича Голенищева-Кутузова (1904—1969 годы), оба эти издания были отправлены из России в «ссылку», в Париж, и проданы на аукционе. А как было бы интересно выяснить из первоисточника 1757 или 1764 года, какие строки в нём ещё не написаны!

Дорогой мой читатель! Восстановление истинного смысла Комедии и личности Данте, я смог сделать, и не располагая в качестве доказательств изданиями разных лет. Мне достало одного только бессмертного текста великой Комедии. Но, воистину, мне будет приятно, если ты найдёшь возможность взглянуть на эти «древние» издания и подтвердить, либо опровергнуть какие-либо из моих сопоставлений.

Добавлю соображение по поводу издания Комедии 1764 года на немецком языке. Пётр II (Данте), владеющий немецким языком, как своим первым родным, староитальянским, как вторым родным, сам переложил Комедию на немецкий язык, посвятив это издание Российской императрице Екатерине II Великой – немке по происхождению и по языку. Досконально изучив за долгие годы своей жизни русский язык, написав на нём много прекрасных стихотворений, он не решился сам переложить Комедию на него по неясным пока причинам (а, может быть, и переложил, но перевод недоступен).