Текст книги "Панмедиа. COVID-19, люди и политика"

ПоWhoизм

Вернемся, однако, в Италию. Итальянцы в чем-то похожи на русских и этим же очень сильно отличаются от тех же китайцев: своим поWhoизмом. Русские часто, слишком часто надеятся на авось и в глубине души считают себя везунчиками; «ладно, пронесет» – российский культурный паттерн. Кто из нас в самых разных обстоятельствах не говорил эту фразу, убеждая в первую очередь самого себя, что все будет хорошо и меня/нас это не коснется?

У итальянцев есть слово magari и выражение agire d’impulso, означающие примерно то же самое; agire d’impulso – это не знать, что будет и надеяться на лучшее, попытка договориться с «этим» ради любви к искусству. Но, как еще показал Стивн Кинг в романе «Оно» (1986), «человек должен платить за то, что получает в этом мире ‹…› Платить за то, что имеет, обладать тем, за что платит…». «Это» или «оно» никогда не дремлет, и столкновение с ним становится неизбежным, если человек начинает слишком сильно расслабляться: будь то природа, культура, политика… 21 января министр культуры и туризма Китая объявил о китайско-итальянском годе, открыв ящик Пандоры.

Туристы из Китая ломанулись в Италию в поисках кода да Винчи, вкусных спагетти и пиццы, принеся с собой неизвестную заразу. Самое печальное, что Китай официально уведомил ВОЗ о распространении инфекции в самом конце декабря 2019-го, то есть более, чем за три недели до торжественного открытия Китайско-итальянского года, но никто тогда и не думал принимать опасность всерьез и ha agito d’impulso.

Что случилось дальше знают все. 15 февраля 2020 американская журналистка Лори Гарретт из Foreign Policy в своей статье о коронавирусе, ссылаясь на случай китайского офтальмолога Ли Венлянга и его коллег, упрекнула правящую партию Китая в некомпетентности. Власти, обвинив врачей, которые заподозрили действие вируса и написали об этом в специальных медицинских чатах, в распространении ложных слухов, заставили их подписать официальное опровержение[29]29
  https://foreignpolicy.com/2020/02/15/coronavirus-xi-jinping-chinas-incompetence-endangered-the-world/


[Закрыть]. Генсек Си Цзиньпин, по мысли автора статьи, попал в «экзистенциальный кризис», потому что ситуация с коронавирусом напоминает одновременно катастрофу на Чернобыльской АЭС (1986) и события на площади Тянь Анмынь (1989) в период правления Дэн Сяопина.

Не знаю, кто первый придумал эти параллели, да это и неважно, но факт, что они стали кочевать из одной западной статьи о «ханьском» COVID-19 в другую, превращаясь в политический вирус. Пока европейские газеты показывали пальцем на Поднебесную, как на ученика с неудом по поведению, китайцы во главе с Си принялись в быстром темпе предпринимать необходимые меры. На сервисе микробиологов «Вейбо» популярным стало выражение 抄河南的作业 (chāo hé nán de zuò yè), что значит «спиши домашнее задание у Хэнаня» – оригинально, остроумно, верно. Это был сигнал всей стране, и в первую очередь Пекину, об экстренных решениях проблемы, требующей всеобщую мобилизацию. Словом, Небесный мандат на проведение особых мер был выдан, и китайские власти начали действовать согласно правилам конфуцианского государства – все как один, подчинение приказам и выполнение долга ради восстановления мировой гармонии. В последнюю неделю января начали массовое перекрытие дорог к Уханю, трэки с продовольствием и медикаментами шли через пропускные пункты, началась тотальная дезин фекция дорог и зданий, люди закрылись в домах.

Италия – не конфуцианское государство. Там закон имеет примерно ту же силу, что и в России, он существует для того, чтобы его не выполнять. В том же январе-феврале 2020-го на призыв мэров многих итальянских городов оставаться дома и не шастать по улицам во избежание подхватить заразу, население, что называется, начихало: принцип agire d’impulso разделил власть и народ, что едва ли возможно в Китае. Итальянцы продолжали собираться в кафе, выгуливать собак и ходить в парикмахерские, а тем временем неподготовленные для отражения такого вируса больницы начали заполняться зараженными людьми, которых врачи лечили от пневмонии и гриппа.

Вопрос: если бы этой помощи от двух неевросоюзных стран не последовало, Европа бы и сейчас спокойно смотрела на итальянскую агонию? Нет, не спокойно: президент Макрон и другие ребята с добрым сердцем наверняка бы выразили свое «глубокое сочувствие». COVID-19 развеял последние сомнения, если у кого-то они еще оставались, что Евросоюз – это жестокая коммунальная квартира эпохи Большого террора, когда соседи и не думали помогать друг другу в случае, если кого-то из них забирали ночью с вещами. О каком общем «европейском доме» может идти речь, если одни страны повели себя таким образом по отношению к своей ближайшей соседке? Миллиарды, если не триллионы евро были потрачены на создание этого фуфла, которое развалилось в одночасье под все же пока относительно небольшим натиском биологического врага. Итак, на сегодняшний день: по оценке университета Джонса Хопкинса, число зараженных превысило 20 млн. Количество смертельных случаев с начала пандемии – 736 тысяч.

То, что COVID-19 продолжает свою мутацию в сторону COVID-1937 на международном уровне, доказывается и таким пассажем из популярной немецкой газеты Bild: «российская военная авиация, которая бомбит мирных жителей и госпитали в Сирии, доставляет гуманитарную помощь от российских военных компаний и военнослужащих в страну НАТО Италию!» Мягко говоря, странное замечание для стороннего наблюдателя, мало-мальски знакомого с историей немецкой промышленности. Ведь следуя этой логике, приличный человек – приличный немецкий гражданин в первую очередь – не должен даже заходить в магазины Hugo Boss – марки, которая в годы нацизма одевала солдат СС. Так же точно не пристало хорошим немцам носить красовки от Puma, основатель которой, Рудольф Дасслер, старший брат со-основателя Adidas’a, обувал спортсменов Третьего Рейха, а в 1932-ом вступил в члены НСДАП, активно выступая за гитлеровскую партию на локальном уровне. Электрический гигант OSRAM, который освещает дома и квартиры у половины мира, в годы войны производил лампы на секретном заводе B5-Richard, который располагался возле чешского города Литомержице, не говоря уже о том, что сам завод строился руками узников концлагеря. И как нам теперь быть с этими досадными фактами?

А вот то, что написал один мой друг и коллега, профессор Университета Ка’ Фоскари (Венеция): «Помощь из России была очень важна для города Бергамо, и не только символически. Некоторые кретины из Европейского Союза иронизировали по этому поводу, но их поведение в прошлом и настоящем само за них говорит»[30]30
  L’aiuto russo è stato molto importante per la città di Bergamo. E non solo simbolicamente. Alcuni cretini dell’Unione Europea hanno ironizzato, ma il loro comportamento passato e attuale li qualifca. (Из частной переписки, 2.04.2020)


[Закрыть].

Сейчас в СМИ активно дискутируется вопрос: насколько помощь Италии из России и Китая искренна и какие дивиденды эти страны могут на этом заработать? Так, Курт Кэмпбелл и Раш Доши в своей статье «Коронавирус мог изменить глобальный порядок», опубликованной в журнале Foreign Affairs[31]31
  https://www.foreignaffairs.com/articles/china/2020-03-18/coronavirus-could-reshape-global-order


[Закрыть], утверждают, что COVID-19 сместил геополитический центр из США в Китай: пока президент Трамп оценивал риски и выбирал правильные слова для обращения к народу, это же делали и другие западные лидеры, Китай решал проблемы, показывая высокую эффективность в этом деле. Помимо этого, Китай как сегодняшняя мировая фабрика – в отличие от Голливуда, не грез, а материальных благ первой, второй и даже третьей необходимости, добавил бы я – все больше и больше занимает позицию, когда от него попадают в зависимость другие страны, и не только страны Африки или прочие нищеброды. Сейчас он продемонстрировал, как может сделать зависимой Европу, и что может случится завтра – вопрос для любителей политических прогнозов.

Так или иначе, мы присутствуем не только при геополитических сдвигах, которые, я настаиваю, COVID-19 просто обнажил или в лучшем случае ускорил, но и при рождении новой морали, и в этом плане наша эпоха сравнима с ясперовским «осевым временем» – появлением мировых религий и нового человека. Этот шифт длится уже примерно тридцать лет и продлится еще не более декады. Закончилась эпоха, когда главным декларируемым моральным принципом был индивид и его свободы. Сражение с коронавирусом – это уже сражение не за конкретную жизнь, а за статистику, когда на первый план выходит биологический аспект: у этого есть шанс прожить дольше, значит, спасать будем его. Старикам здесь не место.

Сегодняшняя эпидемия спровоцировала войну фейков, в которую включились основные мировые СМИ, что еще раз показывает, насколько в наши дни политика стала тотальной средой. Американские газеты, как The New York Times и Financial Times, писали, что в России смертность от коронавируса чуть ли не на 70 % выше официальной статистики, и власти, понятно, специально скрывают реальное положение вещей. Упреки в манипуляции статистикой США предъявляют даже в большей степени, чем России, Китаю, который в американских медиа приобрел статус главного обвиняемого. Китайские официальные источники отвергают любые обвинения в сокрытии или искажении информации о коронавирусе, обвиняя в свою очередь Америку в использовании пандемии в решении своих экономических и политических проблем. Что отчасти верно.

До президентских выборов в США остается мало времени, и противники Трампа используют COVID-19, из-за которого экономические достижения прежней администрации поставлены под вопрос, как одну из самых сильных козырных карт. В рамках войны фейков, Трамп не справился с задачей защитить население от вируса, он повинен в большом количестве смертей и вообще действует не в угоду американским интересам. Напряжение между президентом США и его оппонентами возросло, когда Трамп обрезал государственное финансирование ВОЗа, а его главу, Тедроса Аданома Гебреисуса, счел китайским ставленником. Сложно не признать правоту Трампа в том, что относительно объективная информация о вирусе стала достоянием СМИ позже, чем это следовало бы сделать. Тедрос в этой ситуации не проявил (или не захотел проявить) необходимые профессиональные качества, что странно для специалиста по малярии и человека, имеющего опыт в борьбе с эпидемиями в его родной Эфиопии. Вместо того, чтобы проинформировать общественность об опасности заболевания (о чем уже в январе медицинский журнал Lancet опубликовал статью[32]32
  https://doi.org/10.1016/S0140-6736(20)30183-5


[Закрыть]), Тедрос еще 22 января сообщил, что в Китае все под контролем и, стало быть, большой опасности для других стран нет.

Политика, эпидемиология, экономика, медицина вошли в единый информационный поток, в котором отличить истину от лжи крайне сложно. Фейком и фейкером может оказаться практически что угодно и кто угодно – от самого COVID-19 до президента страны. Подобно квантовому объекту, имеющему двойную природу, волны и частицы, любое сообщение сегодня может быть истинным и ложным в зависимости от того, кто и в каких условиях его воспринимает. Это отличается от «классической» лживой пропаганды СМИ тем, что в нынешней ситуации адресант информации не может с какой бы то ни было точностью предсказать восприятие ее адресатом. Если классический пропагандист, отправляя ложное сообщение в массы, с большой точностью мог предсказать реакцию людей, то в ковидной среде это сделать невозможно, потому что само восприятие зависит далеко не только от самого контента сообщения, но еще от целого ряда параметров. В отличие от пропагандиста, управляющего массовым сознанием, фейкер не находится в привелигированном положении, потому что его сообщение всегда может оказаться под ударом какого-то более сильного фейка, перекрывающего предыдущий.

Скажем, прошло сообщение, что коронавирус изобретен в американских лабораториях для подрыва экономики Китая. Через какое-то время появилось новое сообщение о том, что вирус является результатом совместного творчества США и Китая для дестабилизации мировой экономики с целью ее полного контролирования после карантина, а все взаимные обвинения в медиа между этими двумя странами есть не более, чем спектакль двух актеров. Последнее сообщение очевидно перекрывает первое по масштабу и конспирологической глубине. Далее, в СМИ «просачивается» еще одна информация: коронавирус принесли не летучие мыши, он выскочил из секретной лаборатории, и вовсе не в Ухани, которая явилась громоотводом, а, например, в Афга нистане, в момент биологических опытов над людьми, которые велись в рамках программы Defense Advanced Research Projects Agency (DARPA). В то же самое время из другого надежного источника будет получена информация, что разработки, связанные с CRISPR-ом (Cas9), управляемой РНК-гидами эндонуклеазы, которая играет огромную роль в формировании иммунитета, вошли в стадию, когда можно непосредственно влиять на иммунную систему человека, делая ее слабее или сильнее.

Последние три сообщения вполне достаточны для того, чтобы вызвать панмедийный страх за наше будущее. Иметь возможность управлять иммунной системой – это значит управлять человеческой популяцией в целом и ее последующими поколениями, что в свою очередь даст старт к радикальному переформатированию общества. Люди разделятся на обладающих сильным иммунитетом и слабым – тех, кто проживет здоровую полноценную жизнь, и тех, за чей счет население планеты будет сокращаться до оптимального уровня. В отличие от экономического капитала, описанного Марксом, иммунный или биологический капитал будет невозможно приобрести: заработать, отнять при помощи революции или построить общество без капитала как такового, поскольку построение «иммунного коммунизма» станет невозможным из-за слабости его потенциальных строителей. Мир разделится на иммунных аристократов и слабую, периодически сменяющуюся обслугу.

Если какие-то умелые фейкеры запустят такую панмедию, то нет никаких гарантий того, что в определенный момент она не превратится в истину в том плане, что люди любым путем захотят избежать такого сценария и обычным разоблачением такого фейка уже будет не отделаться.

Fake news, о которых часто говорит Трамп, и объектом которых он сам является, опасны не столько банальным обманом населения ради политических и экономических выгод, а тем, что они могут стать гиперправдой – тем, что потребует доказательства своей реальности в любом случае. Гиперправда не соответствует реальности, физической или ментальной, подобно любому истинному высказыванию, а создает реальность, создает насильственно.

Новая теория групп

Страх перед коронавирусом, имеющий, как отмечено выше, политический – панмедийный – смысл переносит наши моральные установки с индивида на группу. Носителем базовых ценностей становится группа, выжить можно только как член группы, но при этом ради выживания самой группы от индивида, если нужно, требуется самопожертвование. Группа отличается от индивида тем, что она обладает коллективным иммунитетом, который работает только внутри самой группы. В отличие от класса, теорию которого развивал Маркс, у группы нет своего сознания, и она более мобильная единица, чем класс или даже индивид. Своими свойствами она напоминает животное, жившее в кембрийский период (540–515 млн лет назад), которое называется Saccorhytus coronarius, недавно обнаруженное в китайской провинции Шаньси. Saccorhytus считается первопредком человека, его тело не отличалось внушительными размерами, оно было около 1 мм и походило на яйцо, большую часть тела занимал круглый рот. Что самое интересное – Saccorhytus не имел анального отверстия, так что ненужные организму отходы, видимо, выводились оральным путем.

Группа – это социальный рот, орган, отличающийся одновременно внутренней мобильностью и устойчивостью. Вне сомнений, рот является важнейшим и в плане эволюции самым необходимым органом, который связывает отдельное существо с окружающей средой. Рот – это также естественная граница между особью и миром. То, что природа позволила некоторым видам, как Saccorhytus coronarius или офиуры, не иметь ануса, говорит о следующем: функции последнего могут быть совмещены со ртом. С точки зрения строгой экономии, анус – это роскошь, как мозг или глаза, отсутствующие у ряда живых существ[33]33
  Это утверждение требует пояснений, которые будут даны ниже.


[Закрыть]. У группы нет «ануса» в том смысле, что она представляет собой наиболее экономичный вариант социального существа, чье поведение целиком конструируется по модели «рта». Группа захватывает социальную пищу, в самом широком смысле слова, настолько, насколько это обеспечивает ее выживание и оптимальную адаптацию к внешней среде. В отличие от индивида или класса, основная моральная установка группы нацелена на поддержание режима экономии, ее приоритет – длительное время.

Сдвиг моральных предпочтений с индивида в сторону группы отвечает набирающему сегодня силу статистическому обществу, которое пришло на смену обществу качеств, существовавшему в ХХ столетии. Качество стало главным параметром любой серьезной деятельности – начиная с возникновения физики элементарных частиц, промышленного производства, киноиндустрии и заканчивая написанием грамматических справочников и изготовлением обуви. Как ни парадоксально, в эпоху «восстания масс», по выражению испанского философа Хосе Ортеги-и-Гассета, качество оказалось универсально затребованным, потому что масса эпохи модернизма была физическим объектом.

В современном обществе статистики качество не играет практически никакой роли. Важно не «как хорошо», а «сколько». Мы живем в эпоху лайков, просмотров, скачиваний, запросов, индексов и т. п., по которым в интернете ведется учет, при этом игнорируется качество всех этих действий. Качество, которое всегда определяется элитами, определять некому. Сегодня отсутствуют элиты, как их определял итальянский мыслитель Гаэтано Моска (1858–1941) – группы людей с особыми моральными инстинктами и интеллектуальными талантами, способные управлять массами и, что самое главное в его теории, обладающие мобильностью. Согласно Моске, элиты не должны походить на класс аристократов, замкнутых на себе и не пускающих в свою среду никого, кто им не принадлежит изначально. Элита – это открытая структура, что обеспечивает сменяемость ее членов и, следовательно, жизнеспособность. Последнее согласуется с либеральными принципами, предполагающими свободу, используя которую человек сможет стать частью элиты[34]34
  Моска был последователен в своих взглядах на элиты и, когда этого потребовала политическая ситуация, в мае 1925 года подписал «Манифест антифашистских интеллектуалов», написанный Бенедетто Кроче в качестве ответа «Манифесту фашистских интеллектуалов» Джованни Джентиле, воспринявший Муссолини и фашизм как выражение актуальной, волевой манифестации духа, attualismo, повторив тем самым жест ценимого им Гегеля, который то же самое увидел в Наполеоне Бонапарте. Кроче написал этот текст с подачи либерального итальянского политика Джованни Амендолы, поплатившегося здоровьем за эту инициативу. Манифест Кроче-Амендолы подписали многие выдающиеся личности Италии, среди которых поэт Эудженио Монтале, экономист Луиджи Эйнауди, лингвист Джорджио Леви делла Вида.


[Закрыть].

Нынешняя эпоха, пришедшая как бы на смену тому, что принято называть «тоталитарными идеологиями», не оставляет места для элит Моски по той же причине: замены качества статистикой. И в этом, желая того или нет, она воспроизводит отношение к массам того же Ленина, иначе говоря – отношение к массам как к ресурсу с той лишь разницей, что вместо вождя у нынешних масс есть среда, medium – онлайновые платформы. Сколько бы Ленин ни говорил о массах и их преобразовательной силе, их мнение, из тех, кто этими массами управлял, никого не интересовало. На метафизическом уровне масса воспринималась по-гегелевски, как категория, подлежащая снятию, Aufhebung’у, трансформации в энергию политической власти. Сегодня массы, точнее их статистический учет, создают сам творческий субъект: есть лайки, просмотры, индексы – он существует, нет – не существует. Но такие субъекты не являются элитой, поскольку состоят исключительно из количественных параметров.

Статистические массы разделены на группы больше, чем на классы и сословия. Есть этнические группы, сексуальные меньшинства, трансгендеры, террористы, люди с ограниченными возможностями и многое проч. Есть также огромное количество интернет сообществ, склеенных общими интересами. И не забудем про такое явление, как даркнет, находящийся внутри самого интернет-пространства и недоступный для обычных браузеров. Чтобы в него попасть, нужен специальный поисковик, соединенный с «Луковым роутером» (The Onion Router), сетью, которая изначально была разработана военными и где, грубо говоря, каждый пользователь является промежуточным звеном. Любой запрос в этой сети проходит несколько этапов для того, чтобы скрыть вашу локацию.

В 2011–2013 годах действовал сайт Silk Road, созданный Россом Ульбрихтом, критиковавшим с либертарианских позиций[35]35
  Впервые термин «либертарианец» (Libertarian) был употреблен британским историком и политическим мыслителем Уильямом Белшамом (1752–1827), сторонником партии вигов, в работе «О свободе и необходимости» (1789). Описывая два типа мышления, либертарианца и «несесарианца» (Necessarian), Белшам спрашивал, какая между ними разница, и отвечал так: «‹…› либертарианец говорит, что ум выбирает мотив, а несесарианец утверждает, что мотив определяет ум». Belsham, William. Essays, philosophical, historical, and literary. London: Ch. Dilly, 1789, p. 11. О политических взглядах Белшама подробнее в книге Cookson, John E. The Friends of Peace. Anti-war liberalism in England, 1793–1815. Cambridge: Cambridge University Press, 1982, p. 146. Идеи либертарианства стали популярны во Франции особенно после того, как анархист Огюст Вальян в 1893 году совершил теракт в зале заседаний Национального собрания.
  Либертарианство далеко не однородно и условно подразделяется на «левое» и «правое», согласно диаграмме Дэвида Ноллана, одного из основателей либертарианской партии США. Споры среди либертарианцев идут относительно роли государства и того, насколько и каким образом оно может вмешиваться в жизнь общества. Анархо-капиталисты, например, считают недопустимым любое насилие со стороны государства, в первую очередь силовых институтов. Мюррей Ротбард (1926–1995), автор термина «анархо-капитализм», убежден, что все функции государства могут быть перераспределены между общественными и экономическими игроками, чья суверенность реализуется через рыночные отношения. В этом Ротбард оставался верен своему учителю, Людвигу фон Мизесу, считавшему, что только рынок способен создать адекватную среду для роста производства, следовательно, и для выражения индивидуальных интересов. Органы охраны правопорядка, суды, полиция и т. п. при анархо-капитализме будут финансироваться конкурентами частным образом, а не из налогов, которые платит население.


[Закрыть] государственный контроль за коммерческой деятельностью, полностью следуя в этом за Мюрреем Ротбардом, одним из столпов австрийской экономической школы и основным философом американского анархо-капитализма. К государству Ротбард относился крайне отрицательно, считая его организацией, «стремящейся поддерживать монополию на применение силы и насилия на данной территории ‹…› государство – это единственная организация в обществе, которая получает свой доход не путем добровольных взносов или платежей за оказанные услуги, а только при помощи принуждения (coercion) ‹…› единственным «естественным» путем человека к выживанию и богатству является, поэтому, использование своего ума и энергии для вовлечения себя в процесс производства и обмена»[36]36
  Rothbard, Murray. Anatomy of the State. Auburn: Mises Institute, 2009, рp. 11–13.


[Закрыть].

Позже Ульбрихт был арестован в США и получил пожизненный срок. Silk Road функционировал примерно, как Amazon для тех типов товаров, которые находятся под запретом в «светлом» интернете – наркотики, определенные ювелирные изделия. Оплата товаров, правда, осуществлялась там при помощи криптовалюты. У сайта были свои правила, читай – мораль. Полная анонимность и непричинение вреда ближнему, что исключало возможность приобрести услуги киллера, а также приобретение детской порнографии. Но что особенно интересно: вначале Silk Road был платформой для обмена идей, в том числе философских, без руководителя и доминантного мнения, то есть предствлял собой электронную агору[37]37
  Агора (др.-греч. – ἀγορά) – рыночная площадь в древнегреческих полисах, которая также служила местом собрания граждан полиса для решения всех важных вопросов.


[Закрыть]. Суд над Ульбрихтом проходил, мягко говоря, неоднозначно. Ему вменялось покушение на убийство, все доказательства были косвенными, свидетельства, собранные в его пользу (а таких насчитывалось более полутора тысячи страниц) судьей Кэтрин Форест не рассматривались и не учитывались при вынесении приговора. Пресса рисовала Росса как злодея, чья единственная цель была распространять наркотики.

Чтобы отследить геолокацию сервера, на котором размещался сайт, ФБР нарушило Четвертую поправку Конституции, предложенную еще Джеймсом Мэддисоном в 1789 году, запрещающую необоснованные обыски и задержания, а также требующую от суда выдачу ордеров на обыск при наличии на это достаточных оснований. Вначале поправка трактовалась как запрет на физическое вторжение сил правопорядка на любую частную территорию, однако после войны политика суда в США изменилась, и в приватное поле было включено все аспекты частной жизни человека в целом, что, правда, не исключало «исключительных обстоятельств». Но самое важное другое: улики, полученные в обход Четвертой поправки, не могут быть доказательством в суде. ФБР обнаружило сервер Silk Road в Исландии, который был взломан без всякого ордера, что является нарушением закона. Для поимки Ульбрихта федералы использовали хакерские методы, причем они не могли знать заранее, кто был хостером сайта, так как последний работал через анонимный браузер TOR. Многие тогда задались резонным вопросом: за что на самом деле Росс получил столь суровый приговор? За то, что создал незаконный сайт, торговавший наркотиками, или – за брошенный им вызов государственной системе надзора? За то, что не принял американскую государственную мораль?

Учитывая все это, непонятно, как мог компетентный в целом автор, Мозес Наим, бывший исполнительный директор Всемирного банка, найти в современной ситуации признаки исчезновения власти? «Конца власти»[38]38
  Naím, Moisés. The End of Power: From Boardrooms to Battlefelds and Churches to States, Why Being in Charge Isn’t What It Used to Be. New York: Basic Books, 2013.


[Закрыть], который Наим диагностирует сегодня – власти, которая уходит, по его мнению, из официальных институций (правительства, суды, банки…), как и рост влияния среднего класса – не только не происходит, но на лицо обратная тенденция. Власть становится все более ковидоподобной, она заражает собой даже те субъекты и пространства, которые изначально не являются ее носителями, как тело, медикаменты, частная сфера и т. п.

Как и все в современном мире, власть меняет свое качество, вернее – из «качественной» власти, сосредоточенной в одной фигуре, короля или закона, она трансформируется во власть-вирус, имеющая силу только будучи вживленной как можно в большее количество носителей, своих потенциальных мультипликаторов. Бутылка молока с штрихкодом, банковская карточка, идентификационный номер и проч. переносят власть так же, как человеческий организм переносит вирусы. Сегодня нет надобности в короле, в котором сфокусирована божественная и мирская власть, потому что строго говоря обе эти власти уже не существуют. Бог разочаровал, он не смог защитить человека от плохих королей или тех, кто занял их место, уничтоживших многие миллионы ради сохранения своей власти; король оказался бессмысленным, поскольку не смог наладить связь с Богом.

Идея создания непрозрачного интернета относится к началу 1980-х годов, когда американский специалист в области информатики и криптографии Дэвид Чеум предложил использовать протокол блокчейна для обмена данными между группами, не имеющими между собой полного доверия, как и для создания цифровых наличных средств[39]39
  Примечательно, что диссертация Чеума так и называлась: «Computer Systems Established, Maintained, and Trusted by Mutually Suspicious Groups» (Компьютерная система, основанная, поддерживаемая и вызывающая доверие у групп с взаимным подозрением, 1982).


[Закрыть]. Еще до защиты своей диссертации в Калифорнийском университете, в 1981-ом Чеум опубликовал статью о принципах электронной почты, которая положила начало эры компьютерной коммуникации. Исследователь видел свою задачу в том, чтобы обеспечить корреспондентам защиту от вторжения третьего лица или организации в частную переписку[40]40
  Chaum, David. «Untraceable Electronic Mail, Return Addresses, and Digital Pseudonyms» // Communications of the ACM. 24 (2), 1981, pp. 84-90. В частности, он писал: «No one can determine anything about the correspondences between a set of sealed items and the corresponding set of unsealed items, or create forgeries without the appropriate random string or private key». (р. 86)


[Закрыть]. В середине 1980-х, не без влияния работ Чеума, возникает группа «шифропанков» (cypherpunk), для которой основная цель состояла в сохранении приватности общения путем широкого внедрения криптографии. В группу входили математик Эрик Хью, инженер Тимоти Мей, программист и политический активист Джон Гилмор, получивший известность в 2006 году в деле Gilmore vs. Gonzales, в котором требовал признать антиконституционным проверку удостоверения личности на внутренних авиалиниях, и – Джудит Милхон (1939-2003), хакер, защитница гражданских прав и писательница[41]41
  Дж. Милхон автор нескольких произведений: How to Mutate & Take Over the World: an Exploded Post-Novel (1997, в соавторостве), Cyberpunk Handbook: The Real Cyberpunk Fakebook (1995, в соавторстве), Hacking the Wetware: The NerdGirl’s Pillow Book (1994) – название намекает на Pillow Book (枕草子, «Записок у изголовья») средневековой японской писательльницы Сэй-Сёнагон, написанный в жанре дзуйхицу, потока сознания.


[Закрыть], выступавшая под псевдонимом St. Jude.

Милхон легко примкнула к шифропанкам из-за своего прошлого: еще в 1973 году она входила в сообщество, которое называлось Community Memory (CM), основанная в Беркли компьютерным инженером Ли Фельзенштейном, внесшим огромный вклад в развитие индустрии персональных компов. В техническом плане CM представляла собой один из первых серверов, или то, что по-английски тогда называлось Bulletin Board System – способ коммуникации между компьютерными пользователями в эпоху Web 1.0 через коммутируемые телефонные сети. В социальном плане СМ воспринималась его создателями как блошиный рынок, дававший возможность всем пользователям получать и отправлять информацию и таким образом свободно обмениваться информацией и мнениями по любому вопросу. Сама Милхон позже сравнивала их отношение к СМ с романом Ромео и Джульеты, «она была нашей второй душой»[42]42
  См.: Lee, Steven. Hackers. Heroes of the Computer Revolution. Sebastopol: O’Reilly Media, 2010, p. 178.


[Закрыть]. По воспоминаниям St. Jude, они все были идеалистами, творившими компьютерную эру и верящими, что на пороге время свободных людей – о чем примерно тогда же мечтали битники, почитатели «Голого завтрака», защитники аяуаски и анти-психиатры во главе Рональдом Лэйнгом. Свободные люди больше не будут зависеть от государственных СМИ, печати, цензуры, а смогут сами образовывать сообщества для дискуссий. Журналист Стивен Ли верно отмечает, что у компьютерщиков и хакеров существует один фундаментальный этический принцип: All information should be free[43]43
  См.: Lee, Steven. Hackers. Heroes of the Computer Revolution. Sebastopol: O’Reilly Media, 2010, p. 28.


[Закрыть]. Они создавали американскую утопию.

В 1993 году Эрик Хью опубликовал «Манифест шифропанка», где провозгласил приватность необходимым условием в электронный век. Вот несколько цитат из этого документа: «мы не можем ожидать от правительств, корпораций и других безликих организаций гарантий невмешательства в нашу частную жизнь ‹…› Когда я покупаю в магазине журнал и протягиваю деньги продавцу, ему не нужно знать, кто я такой. Когда я прошу своего провайдера посылать и получать мои электронные сообщения, провайдер не должен знать, с кем я говорю, что я говорю и что другие говорят мне. Мой провайдер должен только знать, как получать сообщения и сколько я должен за это заплатить. Когда моя личность обнаружена соответствующим механизмом трансакции, у меня нет приватности. Я не могу обнаружить себя по выбору, я должен себя обнаруживать всегда ‹…› Система анонимных трансакций не является системой секретных трансакций. Анонимная система предоставляет возможность людям обнаружить себя тогда, и только тогда, когда они этого желают; это и есть сущность приватности ‹…› [Эту приватность] мы должны защищать, если мы вообще расчитываем ее иметь…»[44]44
  Hughes, Eric. «A Cypherpunk’s Manifesto» // https://www.activism.net/cypherpunk/manifesto.html (выделено автором)


[Закрыть] Хью словно предвидел время штрихкодов, когда покупка журнала в магазине, если платить банковской картой, или попкорна мгновенно отражается в моей кредитной истории, делая меня всегда-обнаруженным. Сегодня система трансакций устроена так, что банк, а значит и государство, способен видеть мой «экономический» иммунитет и модифицировать его по своему усмотрению, так же точно, как вакцины, раздаваемые Всемирной Организацией Здравоохранения, модифицируют мой биологический иммунитет, – о чем далее.

Silk Road возник внутри этой идеологии, в данном случае ее озвучил персонаж по имени Ужасный пират Робертс, отсылающий к роману Уильяма Голдмана «Принцесса-невеста» (1973), где это имя переходило от одного героя другому. Однажды Ужасный пират Робертс согласился на анонимное интервью, в котором он сказал, что Silk Road является сообществом свободных людей, которые неподконтрольны государству. Продажа наркотиков была вторична, главная цель, по признанию Ужасного пирата, состояла в демонстрации своей свободы и отсутствии страха перед государственными структурами.

Бизнес на таком сайте устроен значительно мобильнее, чем в обычных онлайновых магазинах, адреса постоянно меняются, и полиция или спецслужбы не успевают их отследить по причине своей медлительности. Оказывается, что в даркнете время с еще большей скоростью генерирует информацию, чем в нашем мире штрихкодов. Там время не просто деньги, а модус выживания.

Так, светлый и темный мир разделен на группы, которые являются сегодня носителями морали. Рождение новой морали – революционное событие, оно говорит об исчерпанности одной социальной модели и необходимости ее замены на новую. Современный мир, который стартовал в 1945 году и закончился в 1991-ом, с распадом СССР, был основан на идее общественного блага ради индивидуальной свободы. Последняя стала в этот период ценностью, не подлежащей сомнению. Невзирая на различия между идеологическими системами, которые конкурировали между собой по всем направлениям, обе декларировали именно этот принцип. Американская демократия для большинства тогда была образцовым проектом, внутри которого личность могла развивать свою природную данность. Общество служило фоном для такого развития, его роль заключалась в том, чтобы резонировать с индивидом, помогая ему стать лучше внутри себя.