Текст книги "Кому мы обязаны «Афганом»"

Глава четвертая

Король мне брат, но истина дороже

Ночь с 16 на 17 июля 1973 г. ознаменовалась в Афганистане событием эпохального значения. Традиционный и, казалось, несокрушимый монархический строй в этом загадочном азиатском государстве в один миг сменился республиканским. Это случилось в результате молниеносного переворота, совершенного силами дислоцированных в Кабуле и близ него армейских подразделений, включая роту охраны монаршего дворца. Руководил этой операцией член королевской семьи, принц Мухаммад Дауд.

Король Захир-шах, двоюродный брат М. Дауда, пребывал в это время вместе с домочадцами на отдыхе в Италии. Известие об упразднении монархии воспринял довольно спокойно. Более того, выдержав ради приличия подобающую временную паузу, объявил о том, что считает себя гражданином провозглашенной республики. Новая власть оценила этот мужественный шаг свергнутого монарха и назначила ему ежемесячную пенсию в десять тысяч долларов. По тем временам сумма более чем приличная.

Достаточно благородно поступила новая власть и с теми, кого поначалу посадила под стражу. Члены королевской семьи были освобождены и «этапированы» самолетом в Италию, к обосновавшемуся там экс-королю. На свободу были выпушены члены правительства, а также прочие сановные персоны, предоставленные отныне самим себе. Переворот, как видим, был бескровным.

23 августа Мухаммад Дауд, ставший президентом новопровозглашенной республики, выступил с обращением к народу, в котором объяснил причины июльского переворота:

«У нашего народа и во всем мире, естественно, возникает вопрос, почему мы принесли в жертву свои семейные, классовые интересы ради интересов национальных и интересов обездоленных классов? Ответ на этот вопрос заключается в том, что несправедливая и антинародная политика монархического режима в последнее десятилетие, протест против нее всех классов народа Афганистана, а также заметный прогресс в регионе и во всем мире в пользу свободы, против деспотизма, реакции и колониализма не могли оставить в покое и заставить замолчать совесть ни одного афганца-патриота…

В течение последнего десятилетия уровень жизни народа Афганистана неуклонно понижался, повседневные расходы на жизнь росли, тяжелый груз этих расходов с каждым годом становился все более невыносимым. Цены невероятно повышались, а жалованье мелких чиновников и государственных служащих, заработная плата рабочих не превышали уровня «ешь столько, чтобы не умереть». Голод, безработица в несчастном обществе, бродяжничество в народе, болезни непрерывно росли. Образование и национальная культура пришли в упадок. В обществе господствовали бесправие, несоблюдение законности. Усилились деспотизм, гнет со стороны власть имущих и безжалостных высокопоставленных чиновников. Коррупция в правительственном аппарате возросла и стала позорным явлением. Процветало расхищение государственного национального богатства страны. Поборы, взяточничество, спекуляция, контрабанда, жульничество, ростовщичество распространялись с каждым днем… Подстрекательство со стороны реакционных сил, их призыв к борьбе против патриотов под предлогом так называемой демократии занимали во внутренней политике упраздненного режима важное место… Никаких надежд на изменения не оставалось, никакого пути, кроме свержения режима, не было»[90]90
  Хакшенас Ш. Русские интриги и преступления в Афганистане от эмира Дост Мухаммеда до Бабрака. Тегеран, 1984. С. 237–238. (на дари).


[Закрыть].

* * *

Из досье ГРУ ГШ ВС СССР на М. Дауда, 1973 г.:

«Мухаммад Дауд родился в 1909 г. в Кабуле. Двоюродный брат короля Захир-шаха. Получил среднее образование во Франции. Проходил службу в афганской армии. В 1932 г. командовал дивизией, а в 1938 г. назначен командующим центральными силами (Кабульский округ). Имеет звание генерал-лейтенанта.

В 1946-м Дауд вошел в правительство Шаха Махмуда в качестве министра национальной обороны. В 1948-м Шах Махмуд вывел его – наиболее сильного претендента на пост премьер-министра – с согласия короля из состава правительства, добился назначения послом во Францию.

После возвращения в 1950-м из Парижа развернул активную деятельность, направленную на устранение Шаха Махмуда. В 1953-м тот подал в отставку, а премьер-министром стал М. Дауд. Находясь в течение девяти с половиной лет на этом посту, он оказывал решающее влияние на короля во внешней и внутренней политике.

Дауд проводил курс на развитие экономики страны. При нем с помощью СССР, США, ФРГ были построены многие промышленные предприятия, развернулось строительство гидроэлектростанций, ирригационных систем, аэродромов и дорог. Он неоднократно приезжал в Советский Союз. По его инициативе на вооружение афганской армии поступали советское вооружение и боевая техника, а также оказывалась помощь в подготовке вооруженных сил.

На Дауда усилилось давление, в том числе со стороны короля. В марте 1963-го он вынужден был подать прошение об отставке. Отношения М. Дауда с королем обострились. Последовавшая за этим борьба Дауда с кланом Ш. Вали привела к отстранению от власти Захир-шаха»[91]91
  Спольников В. Н. Афганистан: исламская контрреволюция. М.: Наука, 1987. С. 22.


[Закрыть].

* * *

Борьба в королевской семье между кланами М. Дауда и Ш. Вали тянулась с переменным успехом многие годы. Столкнулись два исключающих друг друга взгляда на будущее Афганистана.

Мухаммад Дауд ратовал за реформирование страны, за последовательный перевод ее на рельсы всесторонней модернизации.

Шаху Вали Афганистан виделся таким, каким позднее, после свержения шаха Реза Пехлеви, стал соседний Иран – мусульманским государством, исповедующим коранический ислам.

В противоборстве между кланами верх одерживал тот, кому удавалось расположить к себе Захир-шаха. Слово монарха было решающим.

В 1953 г. повезло Мухаммаду Дауду. С его подачи был вынужден уйти в отставку тогдашний премьер-министр Шах Махмуд, представитель клана Ш. Вали. На его место король назначил М. Дауда.

Так начался почти десятилетний период реформирования и модернизации королевского Афганистана. Во внешней политике приоритет отдавался развитию дружественных отношений с Советским Союзом.

Страна, веками пребывавшая в состоянии крайней нищеты и отсталости, не так стремительно, как когда-то замышлял эмир Аманулла-хан, но все-таки уверенно начала двигаться к современности.

Шах Вали и его сторонники прибегли к тактике дестабилизации режима М. Дауда путем очернения его реформистских начинаний и компрометации самого реформатора, прежде всего, в глазах Захир-шаха и прочих членов королевской семьи. О М. Дауде стали говорить, как о «бешеном принце», с которым просто «страшно разговаривать, а тем более выражать несогласие». Захир-шаху настойчиво внушалась мысль о том, что он для «бешеного принца» никто, что единственную причину того, что за ним еще сохраняется титул короля, нужно искать в желании премьер-министра Дауда видеть его на этом месте.

Так или иначе, но в марте 1963 г. Мухаммаду Дауду пришлось подать монарху прошение о своей отставке. Захир-шах удовлетворил эту просьбу. Шах Вали победил. Чем это обернулось для Афганистана?

Период стабильности и модернизации сменился полосой неопределенности и потрясений в социальной и прочих сферах жизни афганского общества.

Правда, отношения с шурави оставались прежними, дружественными. Советский Союз, как и прежде, оказывал своему южному соседу всю возможную помощь: финансовую, экономическую, техническую и военную. Офицеры королевской армии по-прежнему обучались в советских вузах.

Отсутствие видимых перемен в двусторонних отношениях сыграло со Старой площадью плохую шутку, усыпило ее «революционную бдительность», и она проморгала то, что с афганского государственного небосклона исчезла знаковая фигура, каковой был Мухаммад Дауд.

А вот мусульманские фундаменталисты это узрели и осознали, что тяготеющий к ним маршал Шах Вали – не чета ниспровергнутому «бешеному принцу», строго следовавшему курсу «равноудаленности», схожему с их установкой «Ни Запад, ни Восток, а коранический ислам». И вовсе не случайно летом 1970 г., после разгона 43-дневного митинга мулл возле мечети Поли Хешти, в частных изданиях фундаменталистского толка стали появляться одна за другой публикации, в которых превозносились «героические дела» Мухаммада Дауда в период его пребывания на посту премьер-министра. При этом как бы вскользь упоминалось о том, что король Захир-шах не смог стать духовным отцом правоверных, хранителем национального очага афганцев, и потому его постигло публичное проклятие. Намек на то, кто мог бы стать духовным отцом афганцев, был достаточно прозрачен. Но М. Дауд не заглотнул наживку. И моментально стал для исламских ортодоксов «безбожником» и «красным принцем». В их распоряжении остался лишь Шах Вали. Не без его содействия фундаменталистам постепенно удалось отодвинуть Захир-шаха от повседневных дел, а наследного принца Ахмад Шаха попросту нейтрализовать.

В декабре 1972 г. они добиваются очередного и очень важного успеха – премьер-министром становится М. Шафик, их единомышленник. В стране начинаются гонения на прогрессивные и, прежде всего, левые силы. К этому времени Шах Вали, маршал королевских войск, сумел сколотить сильные позиции среди генералитета и даже части среднего командного состава. Он стал авторитетной личностью в кругах клерикальных деятелей и активистов «Мусульманской молодежи».

Тучи государственного переворота справа сгущались над Кабулом все плотнее, день ото дня. И если этот переворот не стал реальностью, то только потому, что «красный принц» на один шаг опередил заговорщиков – сверг монархию и провозгласил Афганистан республикой.

«Красный принц» и НДПА

По возрасту Мухаммед Дауд годился в отцы Бабраку Кармалю. Он был на двадцать лет старше «Тигренка», которого знал еще подростком, когда тот проживал в семье королевского лейб-медика Камаруддина Какары.

«Тигренок» уже тогда приглянулся принцу. И судьбе было угодно распорядиться так, что вся последующая жизнь юноши не выпадала из его поля зрения.

Осев после долгих скитаний по стране в Кабуле, в центральном аппарате Министерства обороны, генерал-лейтенант Мухаммад Хусейн и тоже генерал-лейтенант Мухаммад Дауд, тогда командующий Кабульским округом, прониклись взаимной симпатией и стали поддерживать тесные взаимоотношения не только по службе, но и семьями.

В сложившихся таким образом обстоятельствах взросление вернувшегося к отцу «Тигренка», его становление как личности, формирование его мировоззрения – все это происходило на глазах М. Дауда. И тот не был равнодушным, сторонним наблюдателем, когда юноша вступил в члены Союза студентов и когда стал участвовать в деятельности либерально-демократического движения «Виш зальмиян» («Пробудившаяся молодежь»).

Создав так называемый «Национальный клуб», М. Дауд стал вовлекать в него прогрессивную молодежь, студенческих лидеров и, конечно, сразу же вовлек «Тигренка». Тот с готовностью включился в деятельность клуба, носившую антиправительственную направленность, и стал верным последователем своего кумира, решившего с помощью таких, как «Тигренок», свалить правительство Шаха Махмуда.

Затея удалась. В 1953 г. М. Дауд занял заветное кресло премьера, а 23-летний «Тигренок» годом раньше сел за решетку. Сел на четыре года за то, что добивался поставленной М. Даудом цели.

В отношениях между принцем и студенческим вожаком наступает пауза. Причем весьма продолжительная. Каждый идет своим путем.

Лишь в самом начале семидесятых годов опальный принц и его бывший последователь, а теперь коммунист, вновь обрели друг друга, стали союзниками в деле свержения монархии. Оба сходились на том, что архаичное афганское общество остро нуждается в радикальных переменах. Но каждый из них видел свои пути решения этой проблемы.

Не разделяя коммунистических взглядов своего бывшего последователя, М. Дауд со всей убежденностью заявлял «Тигренку»: «Ваша идеология не имеет перспектив в Афганистане». Надеялся ли он на то, что «Тигренок» переосмыслит свое отношение к коммунистической перспективе в Афганистане и вновь станет его верным последователем? Похоже, что да. И не без оснований.

Он видел, что Б. Кармаль не такой, как Н. М. Тараки, не экстремист. Выступая за упразднение монархического строя, Б. Кармаль последовательно и небезуспешно проводил в жизнь идею создания широкого фронта демократических, патриотических и прогрессивных сил, включая представителей власть имущих. Не случайно в его окружении было немало влиятельных лиц из среды высокопоставленных чиновников. Они активно поддерживали «Тигренка». И в то же время им импонировали антимонархические настроения «красного принца».

В том, что Б. Кармаль предпочитает эволюцию, а не революцию, М. Дауд смог убедиться и накануне «ночного» переворота, когда зондировал, как отнесутся к этому «Тигренок» и его парчамисты, какую позицию они займут. Тогда Б. Кармаль всячески отговаривал его от вооруженного захвата власти. Признавая необходимость радикальных перемен, он уговаривал М. Дауда встретиться с Захир-шахом, открыто изложить тому свое видение будущего Афганистана и убедить короля в неизбежности смены монархического строя на республиканский. В тот момент «красный принц» М. Дауд выглядел бо́льшим революционером, нежели коммунист Б. Кармаль. «Монархия полностью себя исчерпала и ее следует устранить, а значит, переворот неотвратим». Так он заявил «Тигренку», и тот, в конце концов, согласился со своим бывшим кумиром.

* * *

«Б. Кармаля и его соратников едва ли можно в полной мере назвать марксистами, – утверждает доктор исторических наук В. Коргун. – Это были скорее мелкобуржуазные революционные демократы, обладавшие лишь азами коммунистической идеологии и использовавшие ее в сугубо прикладных целях (в основном в риторике), не брезгуя открытой демагогией»[92]92
  Коргун В. Бабрак Кармаль. Политический портрет. «Азия и Африка сегодня», № 4, 1997. С. 27.


[Закрыть].

* * *

На следующий же день после победы «ночной» революции «Парчам», как и «Хальк», выступила с заявлением, в котором приветствовала упразднение монархии и призвала своих сторонников к активной поддержке всех начинаний республиканской власти. В конце концов, это была и их победа. Военные организации, созданные обеими фракциями в королевской армии, сыграли далеко не последнюю роль в бескровном перевороте.

Свою лепту внес также и подполковник королевских ВВС Абдул Кадыр. Он не входил ни в «Парчам», ни в «Хальк», но был коммунистом, основавшим в армии идейно близкую к НДПА тайную организацию «Объединенный фронт коммунистов Афганистана» (ОФКА). Его летчики обеспечили М. Дауду надежную поддержку с воздуха.

Признавая заслуги левых сил в свержении монархии, М. Дауд не скрывал своих надежд на то, что те же левые помогут ему одолеть «Мусульманскую молодежь», объявившую джихад республиканской власти, а затем активно включаться в строительство нового, демократического Афганистана.

Едва заняв кресло президента, он обратился к Б. Кармалю через своего секретаря Хасана Шарка (а тот был негласным сторонником «Парчам») с предложением о сотрудничестве в осуществлении предстоящих социальных реформ и программы модернизации национальной экономики. При этом М. Дауд особо подчеркнул свое намерение поднять на новый уровень дружественные отношения с шурави.

«Марид» не замедлил через резидента КГБ в Кабуле информировать об этом Старую площадь, высказав просьбу подготовить тезисы по важнейшим проблемам внутренней и внешней политики республиканского Афганистана, которые, по его мнению, будут учтены в программных документах правительства М. Дауда. Тезисы были подготовлены и по тому же каналу переданы «Мариду», а тот вручил их в виде рекомендаций М. Дауду.

О серьезности намерений М. Дауда сотрудничать с левыми и, в первую очередь, с «Парчам», говорят факты.

Распустив королевский парламент и учредив вместо него новую политическую структуру – Центральный Комитет Республики (ЦКР), М. Дауд ввел в руководство ЦКР из одиннадцати членов четырех сторонников «Парчам» и двух – «Халька». Сам стал президентом ЦКР, а своей правой рукой, заместителем, назначил X. Шарка.

В первом республиканском правительстве, сформированном 1 августа, М. Дауд отдал парчамистам целый ряд министерских портфелей, в том числе таких важных, как министра внутренних дел, министра образования, министра сельского хозяйства, министра торговли, а также командующего республиканской гвардией и начальника военной полиции. А Х. Шарка назначил вице-премьером, своей правой рукой в правительстве.

Наконец, М. Дауд поощрял усилия парчамистов по внедрению своих людей в различные звенья государственного аппарата. В результате около 160 из них стали руководителями уездов и прочих органов местной власти, а некоторые – даже губернаторами.

Сложилась ситуация, в которой Б. Кармаль и его окружение уверовали в то, что они фактически управляют республикой вместе с президентом М. Даудом, символом той самой народно-демократической власти, о которой они так долго толковали как о непременном промежуточном этапе на пути к грядущей социалистической революции.

Халькисты восприняли это как измену. Н. М. Тараки обвинил Б. Кармаля в том, что его фракция, заполучив ряд ключевых постов в республиканском правительстве, добивается самороспуска НДПА на том основании, что, мол, она больше не нужна, ибо М. Дауд проводит в жизнь ее программу.

Укрепление позиций «Парчам» выглядело настолько явным, что вызвало панику в рядах фундаменталистов.

«После прихода к власти Мухаммада Дауда, – заявлял один из отцов-основателей «Мусульманской молодежи» Бурхануддин Раббани, – НДПА с его помощью пыталась расправиться с другими партиями, поэтому я вместе с некоторыми своими учениками вынужден был уехать в Пакистан».

Вскоре Б. Раббани перебрался из Пакистана в Саудовскую Аравию и оттуда отправил своему заклятому врагу, «безбожнику» М. Дауду письмо весьма примечательного характера: «Я предупреждал его, что в Афганистане и за его пределами действуют силы, стремящиеся развязать войну. Дауд прислал ко мне генерала, и мы долго вели с ним переговоры, но они, к сожалению, ни к чему не привели»[93]93
  Ляховский А. А. Трагедия и доблесть Афгана. Ярославль, Норд, 2004. С. 48.


[Закрыть].

Какие силы имел в виду Б. Раббани, догадаться нетрудно. Да и не столь важно. Другой вопрос, гораздо более значимый, – почему М. Дауд откликнулся на посланный ему сигнал и даже направил к Б. Раббани своего человека, который пытался о чем-то договориться с непримиримым врагом? Может быть, М. Дауд пытался затеять двойную игру против парчамистов? Или же хотел убедиться в том, что с ним ведется двойная игра?

Ему несомненно было известно, что и подполковник А. Кадыр со своими летчиками, и халькист капитан А. Ватанджар, танки которого взяли в кольцо дворец Захир-шаха, да и ряд других героев «ночного» переворота не хотели тогда ограничиваться свержением монархии и настаивали на том, чтобы идти дальше, вершить социалистическую революцию. Б. Кармалю удалось тогда остудить горячие головы, убедить их в том, что нужно подождать, что час социалистической революции еще не пробил.

Не было секретом для «красного принца» и то, что на Старой площади ждут не дождутся, когда можно будет подверстать Афганистан к списку государств социалистической ориентации. Это он почувствовал, знакомясь с рекомендациями Москвы, переданными ему через «Марида» сразу после «ночной» революции.

О том, что с ним ведется двойная игра, лучше всего свидетельствовали действия халькистов. Так, после его «Обращения к народу» 23 августа Hyp Мухаммад Тараки прислал ему письмо с просьбой об аудиенции, якобы для того, чтобы от имени «Хальк» лично засвидетельствовать полную поддержку его нового курса. Но халькист лукавил. Как он сам позже признал: «Мы поддержали Дауда в надежде и уверенности, что он позволит нам участвовать в управлении государством»[94]94
  Спольников В. Н. Афганистан: исламская контрреволюция. М.: Наука, 1987. С. 28.


[Закрыть]. Дайте нам власть, хоть кусочек власти – вот что стояло за его просьбой об аудиенции. Не обломилось! М. Дауд прекрасно понимал, как воспользуются властью халькисты. Об этом они сами поведали в программе НДПА, опубликованной еще в 1966 г. и с тех пор не пересматривавшейся.

Зачем нужна была халькистам власть, он знал и по регулярно поступавшим к нему сводкам службы безопасности, в которых говорилось о том, что в кругах прокоммунистических сил активно муссируется идея его насильственного отстранения от власти. При этом зачинщиками выступали халькисты, ратовавшие за скорейший переход страны к социализму.

Немудрено, что в сложившихся обстоятельствах М. Дауд стал укреплять свои позиции.

Уже в конце 1973 г., всего лишь через несколько месяцев после успешного антимонархического переворота, маятник сотрудничества М. Дауда с левыми силами и, прежде всего, с парчамистами качнулся в обратную сторону.

Из государственных и правительственных структур удаляются немногочисленные сторонники «Хальк». Затем наступает очередь парчамистов. Фактически отстраняется от дел Х. Шарк, заместитель М. Дауда в Центральном Комитете Республики и первый вице-премьер в правительстве. Репрессии распространяются на всех, кто так или иначе связан с «Парчам». Одних увольняют, других направляют на дипломатическую работу за границу.

Ощутимым ударом по позициям «Парчам» стала отставка министра связи М. Хамида и министра внешних сношений Пача Голя. Через них велась работа в республиканской армии и государственных учреждениях.

Герой «ночной» революции А. Кадыр был тоже отправлен в отставку с поста командующего ВВС, а подполковник Акбар – с поста начальника штаба ВВС. Их сменили люди М. Дауда. Впрочем, и все образовавшиеся в ходе чистки вакансии также заполнялись чиновниками умеренного толка из числа тех, кто поддерживал давние связи с М. Даудом и был предан ему.

Но этим защитные меры М. Дауда не ограничились. Он выдвигает идею создания своей собственной Партии национальной революции, в ряды которой, как он заявил, может вступить «любой патриот». Правда, с одним условием – если он уже состоит в какой-либо партии, то должен предварительно выйти из нее.

Перед «Парчам» и «Хальк» встал вопрос: что делать дальше? Продолжать официально поддерживать режим, который напрочь отказался от их услуг, или перейти в оппозицию?

Н. М. Тараки поспешил выступить с заведомо неприемлемым для М. Дауда заявлением о том, что «Хальк» готова войти в состав Партии национальной революции, но только как самостоятельная политическая сила, как «Коммунистическая, партия Афганистана».

Б. Кармаль, со своей стороны, выразил согласие со всеми условиями, сформулированными М. Даудом. А для себя и своих сторонников определил такую линию поведения: поскольку режим М. Дауда еще не исчерпал свой прогрессивный потенциал, свои возможности по демократизации государства, «Парчам» должна придерживаться тактики «союз-критика-союз». Другими словами, критиковать негативные тенденции в политике президента М. Дауда и в то же время поддерживать прогрессивные шаги в его деятельности.