Текст книги "Мифы сталинской эпохи"

Здесь можно бесконечно говорить, что это была абсолютно безжалостная селекция, важен сам факт. Товарищ Сталин, как никто другой, знал изнутри структуру аппарата партии, сложившуюся во времена Гражданской войны. Он сделал единственно правильные выводы и, что характерно, один из всего Политбюро сделал такие выводы. Если почитать статьи тех времен, написанные членами ленинского Политбюро, бросается в глаза их абсолютный восторг по поводу деятельности партии. Ни одного критического замечания, всех все устраивало. Добавлю еще раз, всех, кроме Сталина.

Глава 4
Коллективизация

Если послушать сегодня некоторых либеральных публицистов, то главная, единственная и основополагающая задача коллективизации стояла в том, чтобы заморить народ голодом, перестрелять всех недовольных и, вообще, в значительной степени сократить народонаселение СССР.

Какие же реальные цели были у коллективизации? По сути, она должна была решить четыре основные задачи. Первое, что было официально провозглашено партийным руководством СССР, – осуществить социалистические преобразования в деревне. Неоднородность и многоукладность экономики воспринимались сталинским Политбюро как противоречие, которое необходимо преодолеть. В перспективе предполагалось создать крупные социалистические сельскохозяйственные производства, этакие сельскохозяйственные фабрики, которые надежно обеспечат государство хлебом, мясом и сырьем. Главным способом перехода к социализму в деревне считалась кооперация. К 1927 году различными формами кооперации было охвачено свыше трети крестьянских хозяйств. Это к вопросу, что никакого кооперативного движения в Советском Союзе не было аж до 1987 года, как сегодня почему-то принято утверждать.

Вторая задача коллективизации – обеспечить бесперебойное снабжение быстро растущих в ходе индустриализации городов. Быстрые темпы урбанизации требовали резкого увеличения поставок продовольствия в города в чрезвычайно сжатые сроки. Партия посчитала, что мелкие крестьянские хозяйства с такой задачей не справятся. Другими словами, основная черта индустриализации – бешеные темпы промышленного роста – была спроецирована на деревню.

Третья задача – высвобождение рабочих рук из деревни для строек первых пятилеток. Колхозы должны были стать крупными производителями зерна, внедрение там самой передовой техники должно было дать резкое повышение производительности. Это, в свою очередь, освободит от труда на земле миллионы крестьян, они потянутся работать на заводах и стройках. То есть, когда говорят о том, что у нас деревни в значительной степени опустели, не надо также забывать, что опустели они в рамках той политики, которая подталкивала крестьян к переселению в города.

Наконец, четвертая цель также была связана с индустриализацией. С помощью колхозного производства планировалось увеличить объемы продажи зерна на экспорт. Деньги, вырученные от этих продаж, должны были пойти на закупку техники и оборудования для развивающейся промышленности. Иного источника валютных средств у государства в то время просто не существовало. Я напоминаю, что это было всего через десять лет после революции, Советская Республика еще находилась в кольце врагов, и это совсем не пустые слова.

В 1927 году в стране разразился очередной хлебный кризис. Из-за нехватки промышленных товаров для обмена на зерно, а также неурожая в ряде районов сократились количество поступившего на рынок товарного хлеба и продажа с/х продукции государству. Крестьянство просто не успевало кормить через товарообмен растущие города. Опасаясь повторения хлебных кризисов и срыва выполнения плана индустриализации, руководство страны решило ускорить проведение сплошной, поголовной коллективизации.

Мнение экономистов-аграрников, например, Чиянова или Кондратьева, что наиболее перспективным для экономики является все-таки соединение индивидуальной семейной и коллективной, государственной форм производства сельхозпродукции, было проигнорировано. В декабре 1927 года ХV Всесоюзный съезд коммунистической партии (большевиков) принял специальную резолюцию по вопросу о работе в деревне, в которой провозгласил курс на полную коллективизацию. Ставились следующие задачи: создать фабрики зерна и мяса; обеспечить условия для применения машин, удобрений, новейших аграрных и зоотехнических методов производства; высвободить рабочую силу для индустриализации; ликвидировать разделение крестьян на бедноту, середняка и кулака. Был издан специальный закон об общих началах землепользования и землеустройства, по которому из государственного бюджета выделялись значительные суммы на финансирование коллективных хозяйств. Для технического обслуживания объединенных крестьянских кооперативов в сельских районах организовывались машинно-тракторные станции (МТС).

Колхозы были открыты для всех. Эти самые колхозы управлялись общими собраниями, которые избирали правления во главе с председателями. Существовало три типа колхозов. Первый: товарищество по совместной обработке земли, сокращенно ТОС, где обобществлялись только сложные машины, а основные средства производства – земля, инвентарь, рабочий и продуктивный скот – находились в частном пользовании. Второй: артель, где обобществлялись земля, инвентарь, рабочий и продуктивный скот, а в личной собственности оставлялись огороды, мелкий скот и птица, а также ручной инвентарь. И, наконец, третий: коммуны, где вообще все было общим, подчас до организации общественного питания. Изначально предполагалось, что крестьянин сам быстро убедится в преимуществах обобществления, поэтому с принятием административных мер не спешили.

Да, руководство страны, взяв курс на индустриализацию, действительно столкнулось с проблемой острой нехватки средств и рабочих рук. И то, и другое имелось в аграрном секторе экономики, где к концу 20-х годов было сосредоточено 80 % населения страны. Партия начала действовать быстрыми, жесткими методами, то есть строго по-большевистски, как привыкли в годы Гражданской войны. Переход к политике сплошной коллективизации начался в стране уже в 1929 г., сразу после принятия первого пятилетнего плана. И главной причиной жестких методов являлось то, что государству не удалось произвести перекачку средств из деревни в промышленность путем установления заниженных цен на сельхозпродукцию. Крестьяне категорически отказывались продавать свою продукцию на невыгодных для себя условиях. Кроме того, мелкие, технически слабо оснащенные крестьянские хозяйства были просто не в состоянии обеспечить растущее городское население и армию продуктами, развивающуюся промышленность – сырьем, да еще дать достаточно зерна для продажи на экспорт.

В ноябре 1929 года выходит знаменитая статья Сталина «Год великого перелома», этот год потом войдет в историю страны под таким названием. В статье говорилось о коренном переломе в развитии нашего земледелия, о будущем переходе от мелкого, отсталого индивидуального хозяйства к крупному коллективному производству сельхозпродукции. В духе этой статьи уже через два месяца, в январе 1930 года, Центральный Комитет Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) принимает постановление о темпах коллективизации и помощи государства колхозному строительству. Сроки были намечены жесткие. Выделялись две зоны: первая – Северо-Кавказский край, среднее и нижнее Поволжье, в которых коллективизацию планировалось закончить осенью 30-го – весной 31-го года. Вторая зона – все остальные зерновые районы, там коллективизация должна была пройти с осени 31-го до весны 1932 года. К концу первой пятилетки коллективизацию должны были закончить в масштабе все страны.

Для проведения этих работ в городах было мобилизовано и направлено на работу в деревню 25 тысяч рабочих, готовых выполнить любые партийные директивы, так называемое «движение двадцатипятитысячников». Уклонение от коллективизации стали трактовать как государственное преступление, крестьян заставляли вступать в колхозы под угрозой закрытия рынков и церквей. Имущество тех, кто осмелился сопротивляться коллективизации, конфисковывали. К исходу февраля 1930 года в колхозах числилось уже 14 000 000 хозяйств, 60 процентов от общего числа крестьянских дворов.

В ту зиму 1929–30 гг. в деревнях и селах наблюдалась страшная картина: крестьяне сгоняли на колхозные дворы (часто просто сараи, окруженные заборами) всю свою живность: коров, свиней, овец, коз, кур, гусей. Руководители колхозов понимали решение партии по-своему – если обобществлять, то все, вплоть до последней птицы. Кто, как, на какие средства будет кормить скотину в зимнее время – предусмотрено не было. Естественно, что большинство животных скоро погибло от голода. Более искушенные крестьяне заранее резали свою скотину, не желая отдавать ее колхозу. Тем самым по животноводству нанесли удар сокрушительной силы, от которого оно не скоро оправилось.

Фактически с колхозов первое время взять было совсем нечего. Города стали испытывать еще большую нехватку продовольствия. Это к вопросу, с которым мы постоянно сталкиваемся, что у нас в стране многие правильные в принципе вещи часто делаются абсолютно бездумно, с неким животным остервенением. Ведь ничто не мешало партийным руководителям дать дополнительные инструкции председателям колхозов, объяснить, что далеко не всю скотину, включая уток, кур и гусей, нужно насильно сгонять на колхозные дворы. Когда нет абсолютно никаких условий для их содержания, когда совершенно непонятно, кто будет нести за нее ответственность – лучше этого вообще не делать.

Результаты, естественно, не заставили себя долго ждать. Нехватка продовольствия обусловила нарастание внеэкономического принуждения в аграрном секторе, чем дальше, тем больше. У крестьянина уже ничего не покупали, просто брали даром, что в свою очередь приводило к дальнейшему сокращению производства.

Разумеется, крестьяне не желали отдавать свое зерно, скотину и инвентарь. Их можно было понять. Многие из них открыто выступили против местных властей и деревенских активистов. В ответ те переходят к раскулачиванию, с 1930 года возведенному в ранг государственной политики. Аренда земли, использование наемного труда были запрещены, определением кто кулак, а кто середняк занимались непосредственно на местах, единой, точной классификации не было. В некоторых районах к кулакам приписывались те, у кого были две коровы, или две лошади, или просто хороший дом.

Потом каждый район получил свою норму раскулачивания. Вы только вдумайтесь – нет ни единых правил, ни четких определений, есть только процент врагов, которых нужно выявить. Кто что хочет, то и творит, под шумок сводят личные счеты с односельчанами. У соседа, например, хороший, качественный забор, значит, он кулак. Так и запишем… А что кроме этого забора у него никогда в жизни ничего не было и перебивался он со жмыха на воду, никого уже не волнует. Кулак! Кто-то не доедал, полжизни копил на корову, значит, подкулачный элемент. Запишем… Экстремизм первых лет советской власти к тому моменту еще не выветрился, у нас ведь были уже подобные начинания, еще в начале 20-х годов. Тогда, например, отдельные горячие умы, начитавшись Александры Коллонтай, решили социализировать женщин, обобществить их, так сказать. Ну, чтобы все принадлежали всем. Только окрик из ЦК остановил эту вакханалию, а то, что происходило, извините, в провинции и в провинциальных городах во время этого обобществления женщин, я рассказывать, пожалуй, не буду. Поверьте, это было очень страшно…

И вот вместо того, чтобы извлечь уроки из былой дикости, продолжили делать ровно то же самое. Теперь по отношению к крестьянам. Все общее – и точка! Специальным постановлением в феврале 1930 года кулачество поделили на три категории. Первая категория – контрреволюционный актив. Эти подлежали аресту и могли быть приговорены к смертной казни. Вторые – активные противники коллективизации. Их надлежало выселить в отдаленные районы страны. Третья категория – наименее вредные, они должны расселяться в пределах района, на бросовых землях. То есть вдумайтесь, что на самом деле получили в сухом остатке. Речь шла уже не о зерне, не о скотине, не об урожаях, речь о людях. Человек работал всю жизнь, собирал хороший урожай, потому что день и ночь заботился о земле, о хозяйстве. Его моментально сделали контрреволюционным активом и, согласно постановлению, приговорили к смертной казни. Отсюда возникает первый вопрос – скажите, а кто-нибудь, глядя на подобное, захочет много и качественно работать? Когда ты знаешь, что за это тебя арестуют и расстреляют как контрреволюционный актив. Второй вопрос – какой стимул работать в колхозе, где все общее? Как известно, коллективной ответственности не бывает, ответственность всегда лежит на ком-то одном, бывает лишь коллективная безответственность. Товарищ Сталин, например, в годы войны это прекрасно понимал, вся ответственность лежала на нем, остальные лишь помогали. Поэтому он принимал решения единолично. Да, советуясь с другими, да, обсуждая, но последнее слово всегда было за ним, Сталин осознавал степень своей ответственности. В случае с колхозами мы имеем противоположную картину – никто не хочет брать ответственность на себя.

Идем дальше: активные противники коллективизации выселяются в отдаленные районы. Блестящая мысль! А в отдаленных районах этот человек захочет работать качественно, будет у него какой-то стимул, если он знает, что именно за хорошую работу его выселили из средней полосы России и отправили куда-то в казахстанские степи? Будет ли у него хоть какое-то чувство, кроме ненависти, к той власти, которая это сделала? Таким образом, большой пласт людей, лучших работников, между прочим, оказался выброшен из производственного процесса.

Идея с расселением подкулачников в пределах района тоже достаточно дикая. Допустим, тебя из колхоза «Путь Ильича» переселяют в колхоз «Заветы Ильича». Что на выходе? Мало кто задумывается над этой абсолютно каиновой моделью отношения к людям, а ведь все очевидно. Если ты выступаешь против колхозов, а тебя переселяют из одного колхоза в другой, там ты будешь заниматься тем же самым. В этом случае тебя арестовывают уже как контрреволюционный актив со всеми вытекающими последствиями и приговаривают к смертной казни.

Самый простой способ резко сократить население страны: отнимай имущество, говори, что не надо работать, все общее, ты работал 15 часов в сутки, твой сосед, пьяница и дебошир, в лучшем случае, два, но вы с ним равны. Наоборот, он теперь будет руководить, потому что он – беднота. В общем, случилось то, что должно было случиться: искусственное разделение крестьян на группы и неопределенность критериев создали почву для абсолютного произвола на местах. Составлением списка семей, подлежащих раскулачиванию, занимались местные органы ОГПУ и колхозные власти при участии деревенских активистов. То есть опять тот же самый пример – твой сосед – дебошир и пропойца, но он деревенский активист. Он на практике убеждается, что его образ жизни правильный – работать часа два, остальное время пьянствовать. Тебя ставят к стенке, активист получает грамоту за бдительность. Отсюда вопрос, насколько повысятся урожаи при таком подходе? Ответ очевиден. Именно в 1932–33 годах берет начало голод в Советском Союзе. Так называемый украинский «голодомор» происходит именно от такого отношения к людям.

Позже Сталин напишет статью «Головокружение от успехов». В статье, действительно, звучит искреннее удивление той дикостью, которая происходит в деревне. Товарищ Сталин, видимо, полагал, что многие люди, когда начнут что-то делать, будут включать голову, а не бездумно исполнять директивы. Кстати, в дальнейшем, во время репрессий 30-х годов, очень многим следователям ОГПУ предъявили обвинение в подготовке фальшивых дел во время коллективизации. Кто-то, например, определил, что число раскулаченных по району не должно быть меньше 3,5 % от крестьянских хозяйств, и дальше следователи арестовывали, отправляли в лагерь, ставили к стенке всех, кто под руку подвернулся. Потому что с них спросят. Если кулаков будет меньше указанного процента, значит, органы не дорабатывают, утратили революционную бдительность.

Страна все гуще покрывалась сетью лагерей, поселков для спец. поселенцев из высланных кулаков и членов их семей. Уже к январю 32-го года было выселено почти 1,5 миллиона человек, из них несколько сотен тысяч – в отдаленные районы. Их отправляли на принудительные работы, например, на строительство Беломорско-Балтийского канала, рубку леса на Урале, в Карелии, Сибири, на Дальнем Востоке. Очень многие погибли в пути, многие по прибытии на место, поскольку, как правило, спецпоселенцев высаживали на голом месте, в лесу, в горах или в степи. Об их дальнейшей судьбе должен был кто-то подумать, но всем же некогда, все же выполняли нормы, хотели побыстрее отчитаться перед Москвой о проделанной работе, получить орден. Поэтому, когда товарищ Сталин в конце 30-х годов громил с трибуны партийную бюрократию, он имел в виду именно вот это.

Выселяемым семьям разрешалось брать с собой одежду, постельные и кухонные принадлежности, продовольствие на три месяца. Общий багаж не должен весить более 30-ти пудов, это 480 кг, если кто-то не знает. Остальное имущество изымалось и распределялось между колхозными бедняками. То есть выгодно получалось для многих. Вот сосед, пропойца и дебошир, ничего в жизни не хотел делать, кроме как обниматься с бутылкой, а ты работал по 14 часов, у тебя исправное хозяйство. Он написал на тебя донос, хозяйство отняли, поделили между такими же пьяницами, а тебя отправили в голую степь с 30-ю пудами, чтобы выжил хотя бы в первое время. Выселению и конфискации имущества не подлежали только семьи красноармейцев и командного состава РКК. Понятно, почему.

По сути, раскулачивание стало главным инструментом коллективизации. Сопротивлявшихся созданию колхозов на законных основаниях можно было репрессировать как кулаков или сочувствующих им подкулачников. Когда говорят, что по русской деревне был нанесен смертельный удар, это имеют в виду, конечно, события 30-х годов. Всё, что тогда было сделано, надломило хребет русской деревне, вне всякого сомнения. Во многом всё произошло из-за дикости и малограмотности исполнителей на местах. Именно эти события стали причиной голода в стране в начале тридцатых годов. Когда власти сами уничтожают лучших аграриев, оставляя пьяниц и дебоширов, никакого рывка вперед, естественно, не произойдет, будет голод.

Кто за это отвечает? Перед лицом истории, конечно, отвечает товарищ Сталин. Он руководитель страны, он подписывал приказы. Товарищ Сталин должен был понимать, что далеко не все руководители партии на местах по интеллектуальному коэффициенту соответствуют уровню членов ЦК. Значит, надо было разжевывать, пока не поймут. Действительно, такие претензии предъявить можно. Просто хочу уточнить. Когда мы говорим, что деревню заморил голодом Сталин, давайте для себя понимать, что не он один проводил коллективизацию. Совсем не Сталин вводил эти «людобойские» процентные нормы, совсем не товарищ Сталин определял, кто есть подкулачный элемент, а кто кулак, и, наконец, совсем не товарищ Сталин повелел в первые же дни согнать всю скотину в холодные дырявые сараи и оставить без корма. В постановлении, которое написал товарищ Сталин, ничего по этому поводу нет, это уже, извините, креатив местных исполнителей. С них надо спрашивать. Но я никогда в жизни не видел ни у одного публициста попытки назвать хотя бы пяток председателей колхозов или секретарей райкомов, например, где-нибудь в Поволжье, где царили подобные вакханалии. Никто ведь не называл имена конкретных виновников того голода, который там случился, никому это не нужно. Есть один виновник – товарищ Сталин!

А сейчас я задам неожиданный вопрос. Почему те же самые жесткие методы хорошо сработали в годы Великой Отечественной войны? То есть товарищ Сталин действовал точно так же бескомпромиссно, однако это привело народ к победе. Думаю, потому, что в этот раз до точки выполнялось всё, что он говорил.

Итак, после того самого «головокружения от успехов» спросим себя еще раз – только ли Сталин виноват в том, что натворили малограмотные председатели колхозов и партийный актив на местах? Почему мы не вспоминаем этих людей, чьи фамилии, в принципе, не сложно назвать, документы сохранились? Кстати, действовали эти партийные товарищи в строгом соответствии с руководящими указаниями товарища Бухарина, высказанными им в своих пламенных статьях. При этом товарищ Бухарин виновником катастрофы русской деревни не числится и никакой ответственности не несет. Удивительный парадокс истории.