Текст книги "Крах"

18

Пятница, 2 июня

По непонятной причине они оказались в одной комнате.

Бергер постепенно перенес сюда свои вещи, а потом и стационарный компьютер установил напротив компьютера Блум, в ее кабинете. Так проще обсуждать дело. Конечно, когда у них нет посетителей.

Но сегодня посетитель есть.

Странно, грубоватый мужской разговор двух полицейских по другую сторону стола заставил Молли Блум задуматься глубже. Как приглушенная музыка, звучащая на заднем плане, эта беседа поглотила весь звуковой мусор. И теперь создалось ощущение, что, наконец, начал вырисовываться смысл всех поисков и размышлений последних дней. По крайней мере, появились первые клочки плодородной земли, на которой могли взойти ростки проведенной мыслительной деятельности.

Блум начала осознавать, что их ролевая игра была именно игрой. И теперь ее можно завершить. Чтобы сосредоточиться непосредственно на деле.

С тех пор, как рядом с насилием и жестокостью она обнаружила заботу и внимание, дело предстало совсем в ином свете.

Робин предоставил Молли все фотографии с трех мест обнаружения трупов. Она потратила немало времени, ища в Интернете снимки пляжей и их окрестностей, как старые, так и новые. Возможно, они что-то упустили. Но пока ничего примечательного она не обнаружила.

Главное – все собранные за последние дни данные указывали на то, что убийца действительно существует. Ну или, по крайней мере, начинает проявляться некий рисунок. Все-таки значительную часть своей профессиональной жизни она посвятила составлению профилей преступников.

Если убийца существовал, он не только принадлежал к типу заботливых злодеев, но также обожал симметрию, порядок, повторяющиеся действия, точность. Если он убивает строго в определенный день каждого месяца и помещает трупы в очень схожие, хотя географически отдаленные друг от друга места, что-то это да значит. Возможно ли на основании трех мест обнаружения спрогнозировать, где будет четвертое? Разве тут дело не в симметричности? Как во времени, так и в пространстве.

На экране перед Молли Блум была развернута карта Стокгольмского лена от Норртелье до Сёдертелье. На карте мигали три точки: Фэрингсё, Бьёркё, Мёркё. Если существует какая-то математическая закономерность, позволяющая обнаружить четвертую точку, то она здесь, на карте. Три точки, где будет четвертая?

Молли начала наугад чертить линии, по-разному соединяющие три точки. Некоторые линии прошли вдоль береговой линии. Самые перспективные сочетания Блум сохранила. В сочетании с прочей информацией эти геометрические фигуры могли приблизить их к разгадке.

Поступили и другие сведения – насколько полезные, пока было не ясно.

Блум наблюдала поверх монитора за оживленным диалогом двух мужчин. Ей казалось, что она заглянула в самое нутро оперативного отдела стокгольмской полиции. В жерле полицейского мира, куда сама Молли Блум никогда не погружалась, по крайней мере, по-настоящему. Она почти сразу перешла в Службу государственной безопасности и начала работать внедренным сотрудником.

А здесь другое. Двое матерых легавых, два поколения, один – бывший начальник другого.

Сэм и Самир. В поисках правды.

Блум показалось, будто резко включили звук. Ее маленький пузырь лопнул, и внутрь ворвались мужские голоса.

– Что касается Норртелье, тут нет большой разницы, – сказал Самир, указывая на монитор Бергера. – От места обнаружения на острове Бьёркё и из соответствующей точки по другую сторону залива все равно ведет та же крупная автомагистраль. Для камер не имеет значения, с какой стороны залива находилась машина.

Бергер кивнул.

– А вот с Сёдертелье ситуация иная, – продолжал Самир. – Если едешь на остров Мёркё – это совсем другая дорога, чем та, что ведет на противоположную сторону пролива. Все указывает на то, что убийца вообще не поехал на Мёркё. Вместо этого он добрался до заповедника, где вы были. Скорее всего, он проезжал через участок 141, возле Ерны. То есть от Е4, на север или на юг. Или по автомагистрали 57, направление на Ерну, Флен, Гнесту.

– Для пятого мая у нас есть довольно точное время, – сказал Бергер. – Убийца привез труп на машине, скорее всего, но не обязательно, свернул на участке 141 за час до четверти третьего, когда Улла Миллрюд услышала звуки лодочного мотора. Уехал он оттуда, вероятно, в промежуток с трех до половины четвертого.

– К сожалению, это ничего не меняет, – покачал головой Самир. – На участке 141 у нас нет камер, а в нужные временные промежутки ни одна машина не засветилась на Е4 и по дороге туда, и по дороге обратно. И на пятьдесят седьмой автомагистрали тоже.

Обогнув стол, Блум присела рядом с мужчинами и взглянула на открытую Самиром карту на мониторе.

– А вот место обнаружения первого трупа, – сказал Самир, словно не замечая присутствия Молли. – Не море, а озеро Меларен. Фэрингсё, муниципалитет Экерё. По другую сторону бухты уже другое муниципальное образование, там рядом гостиничный комплекс «Сандвикс горд» в Ерфэлле. Должно быть, именно оттуда он отправился на резиновой лодке. Там проходит автомобильная дорога, которую мы раньше не рассматривали. Параллельно незастроенной береговой линии там проложен естественный путь, еще одна крупная трасса на Стокгольм, Е18.

– Отлично, – взбодрился Бергер. – И что у нас на Е18?

– Ничего, – ответил Самир.

– Спасибо за увлекательный рассказ, – пробормотал Бергер.

– Но у меня есть нечто сугубо гипотетическое, решайте сами. Моей отправной точкой была ближайшая камера к северу от участка 141, она засняла около сотни машин, проезжающих в обе стороны за нужный нам промежуток времени. Но ни одна из них не проехала туда и обратно.

Блум почувствовала, что пора вмешаться в разговор:

– Ты приехал сюда после работы, Самир, хотя у тебя маленькие дети. Наверняка у тебя что-то есть.

Самир бросил на нее беглый взгляд. Казалось, он подбирает слова. Наконец, он произнес:

– Поскольку по регистрационным номерам совпадений не нашлось, я расширил поиск до марок машин. И тут кое-что произошло.

– Кое-что?

– Для Ерфэллы у меня не было четких временных рамок, там в ночь на пятое марта проехали тысячи машин, но я сравнил все автомобили, которые попали на камеру на Е18 с машинами на Е4 к северу от Мёркё за наш промежуток времени в ночь на пятое мая и нашел немало автомобилей, совпадающих по марке и цвету. Особенно меня заинтересовали две старые белые машины «Вольво V70» с разными номерами, одна в южном направлении на Е4 пятого мая, другая в южном направлении на Е18 пятого марта, от дорожного участка Баркарбю. У меня тут есть фотографии. Два разных номерных знака, оба краденые. Это может быть одна и та же машина? Что скажете, господа?

Бергер и Блум поднесли головы к самому монитору. Ночные снимки двух белых «Вольво V70». На более четкой фотографии была хорошо различима небольшая вмятина у левой фары, она же, судя по всему, присутствовала и на втором снимке. Водителей не разглядеть – два темных, откинувшихся на спинку силуэта.

– Это один и тот же автомобиль, – констатировал Бергер.

– Конечно, это может оказаться случайностью, – сказал Самир, разводя руками. – Например, какая-нибудь банда домушников, разъезжающих по стране с разными номерами. Но по времени ведь совпадает, правда? Он двигался с севера по направлению к Мёркё с трупом в багажнике, и участок 141 в Ерне проехал в час сорок две минуты в мае. А в марте он выехал в южном направлении из Баркарбю, выгрузив первый труп, в пять двадцать одну. Разница в два месяца.

Почесав лоб, Блум спросила:

– Водитель нарочно откидывается назад, проезжая мимо камер?

Самир многозначительно кивнул.

– Я с таким уже сталкивался. Самые отъявленные нарушители скоростного режима приноровились уклоняться от камер. Потом говорят, что давали машину приятелю.

– Он не мелкий нарушитель, – сказала Блум. – Он человек, у которого все под контролем. Он знает, где установлены камеры. И он старается их избегать.

Самир снова кивнул.

– Следующий шаг, к сожалению, слишком длинный… – задумчиво сказал он.

Внимательно посмотрев на него, Блум произнесла:

– Наверное, ты проследил за перемещениями обеих машин в соответствующие ночи, насколько это было возможно. В обоих направлениях.

Самир несколько раз сильно моргнул.

– Я пока не успел выйти за пределы заданного района поиска, – сказал он. – Наверняка эти белые «Вольво» засветились еще где-нибудь ночью пятого марта и пятого мая. Но если расширить поиск до всех белых «Вольво V70» за несколько месяцев во всем Стокгольмском лене, а потом вручную искать вмятины, на это нужно несколько человек, которые бы целыми днями только этим и занимались. И трех отведенных вам дней явно недостаточно. По крайней мере, моего времени точно не хватит.

Бергер и Блум переглянулись.

Дело ведь не в том, что место обнаружения чрезвычайно сложно найти. Оно тут вторично. Для того, чтобы вычислить место убийства – и тем самым предотвратить очередное преступление – требовались ресурсы, которых у них даже близко не было.

А оставалось всего три дня.

Осознав всю серьезность ситуации, Блум сказала:

– Для того, чтобы спасти следующую потенциальную жертву, мы должны узнать, откуда ехала «Вольво». И куда. Наш преступник – человек крайне осторожный. Убивая, он полностью контролирует все, что происходит вокруг. Так или иначе, он держит их дома. Поэтому мы должны сосредоточиться на этих двух номерных знаках: Ерфэлла пятого марта и Ерна пятого мая. По дороге от места обнаружения на Фэрингсё – то есть по пути домой – и по дороге к Мёркё, то есть из дома. В обоих случаях мы можем проследить, откуда он приехал и куда направлялся. В начале и в конце этих маршрутов находится общее место убийства, вероятно, дом убийцы.

– Сделаю все, что в моих силах, – вздохнул Самир.

Слегка наклонившись вперед, он продолжал:

– Я люблю Ди не меньше, чем вы, и если бы на кону стояла ее жизнь, как тогда, я был бы в вашем распоряжении круглые сутки. А сейчас речь идет скорее о ее придумке, блажи. Она вернулась на работу с жаждой бурной деятельности. И в данном случае я не готов рисковать карьерой или семьей. Звучит слишком жестко?

– Да нет, логично, – пожал плечами Бергер. – Но ты ведь не обязан ей жизнью своего ребенка.

– К тому же всё не совсем так, – сказала Блум.

– Что не так? – вздохнул Самир.

– На кону не блажь Ди, а жизнь неизвестного человека. Лично я не раздумывая спасла бы жизнь человеку, путь и незнакомому.

19

Суббота, 3 июня

Ей снился кошмарный сон. Поскольку Ди осознавала это и кошмар был ей знаком, происходящее не казалось ей невыносимым.

Все как тумане. Она лежит, накачанная морфием. Больничная койка. Сознание отключается, склонившееся над ней родное лицо растворяется в воздухе. Она видит свою правую ногу, заключенную в какую-то конструкцию. Ниже колена огромная непонятная повязка. Последнее, что она слышит, прежде чем исчезнуть, это неподражаемый голос Сэма Бергера:

– Хорошо, что у тебя ведущая нога левая.

Потом – сплошная круговерть темноты. Короткие вспышки сознания. Кто-то в длинном синем халате протягивает руку к ее капельнице. Другой человек, в темном костюме и зеленом галстуке, маячит у изножья кровати с каким-то аппаратом в руках. Она слышит резкое жужжание. Потом наступает еще более плотная темнота. На мгновение перед глазами мелькнула целая толпа вокруг ее постели, сосредоточенная коллективная деятельность. Тьма становится еще глубже. А потом она то ли видит, как в палату заносят ее левую ногу, и где-то рядом мелькает бледное как мел лицо Бергера, то ли это лишь во сне. Просыпается она от всепоглощающей боли.

Ди проснулась, вся потная, как всегда после этого повторяющегося кошмара. Обычно она прогоняла кошмар, распространяя над ним свет рациональных мыслей. Первое пробуждение, когда незнакомый полицейский говорит, что не может объяснить, как люди, отпилившие ей левую ногу, проникли в больничную палату, обойдя всю охрану. Потом снова Бергер – рассказывает, как они с Блум нашли ее отпиленную ногу у себя в кровати, сразу примчались в больницу, подняли на уши операционную бригаду, все это в течение часа. Затем Конни Ландин, ее начальник – заявляет, что они сделают всё возможное, чтобы поймать виновного, похоже, саму ампутацию провел профессиональный ортопед. Наконец, Кент Дес из СЭПО – секретный разговор, охранники в костюмах прямо внутри, в палате. Слишком сильная боль, Ди запомнила только обрывки, о том, как новое поколение мафии хочет обозначить свое присутствие.

В следующий раз, когда пришел Сэм, Ди спросила его, был ли это всего лишь сон. Он покачал головой, Сэм принес портрет – фотографию из допросной. На снимке – мужчина с ярко выраженными славянскими чертами лица и шрамом в форме буквы R на щеке. Бергер спросил, в сознании ли она, понимает ли, что происходит. Она притворилась, что понимает. Тогда он рассказал, что речь, судя по всему, действительно шла о новом поколении мафии, свежих силах преступной организации «Ньорд», которую Бергер с Блум помогли накрыть и которая взяла Ди в заложники. Бывший босс отрубил ей правую ногу, а нынешний – левую. Старый глава мертв, новый – исчез.

Ди смотрела на фотографию так долго, что образ мужчины отпечатался у нее в сознании. Он стал для нее главной движущей силой во время реабилитации. Путеводителем по аду. Она узнала его имя.

Радослав Блок.

В последующие месяцы она сосредоточилась на реабилитации. Она поднялась из бездны, более или менее ожила, вернулась на службу, обнаружила то, чего не увидели остальные, ее отстранили.

Она проснулась по-настоящему. Услышала храп Йонни. Почувствовала себя дома. И все-таки.

Отстранена.

Слово как будто взято из американского детективного фильма. Однако ее именно отстранили. Забрали у нее служебное оружие, удостоверение. После «незаконного» допроса семнадцатилетнего Филипа Брэннлида начальник Ди, Конни Ландин, ни разу не встретился с ней взглядом. Лишь произнес одно слово. Отстранена.

Какое-то время Ди лежала, глядя в потолок. Ноги болели. Вечная нудящая мука, пронизывающая все ее действия. Но не сокрушительная. Ди поморгала, почувствовала, что теперь может встать, теперь она готова к боли. Поднялась с постели, натянула халат, взяла ноутбук, нащупала костыли, поплелась по коридору, наметившись на самую дальнюю дверь. Или, в качестве альтернативы, входную дверь. Краем глаза уловила чей-то силуэт в тени у окна справа, в гостиной. Застыла. Замерла на месте.

Прошло несколько жутких секунд. Зыбкая фигура стояла в летней ночи как привидение. Шторы слегка колыхались в бледном лунном свете.

Потом фигура повернулась к ней. С широко распахнутыми, но не видящими глазами.

Только сейчас оцепенение отпустило. Заработало рациональное мышление. Это же ее дочь, Люкке. Она опять ходит во сне.

Ди удалось сдвинуться с места. На костылях, с ноутбуком под мышкой, Ди осторожно приблизилась к девочке и начала подталкивать ее в сторону комнаты. Наконец, Люкке улеглась в постель, но все с тем же безумным, словно обвиняющим взглядом.

Ди стояла в дверях, пока сердце не успокоилось. Дочь закрыла глаза, мирно засопела. Услышав ее мерное дыхание, Ди снова взяла костыли и продолжила путь к двери.

Дверь вела в гараж. Какое облегчение – ощутить голыми ногами холодный бетонный пол, значит, нервные окончания работают как надо. Ди зажгла свет, прошла мимо их семейного автомобиля, вошла в следующую дверь – еще один гараж, переделанный в кабинет. Она уже год здесь не была.

Когда Ди открыла дверь, облако пыли взметнулось и равномерно осело в пустом и суровом помещении без окон, с остатками старых расследований на стенах и магнитных досках. В проникающем из первого гаража свете Ди увидела разбросанные по полу бумаги, покрытый вековой пылью принтер, близкий к состоянию хаоса письменный стол.

Ди словно вернулась в свою прежнюю жизнь. Жизнь на двух ногах.

Из двух альтернатив – погрузиться в ностальгию или кинуться наводить порядок – она выбрала ни то, ни другое. Ди включила свет, закрыла дверь, поставила ноутбук на стол и села. Пока облако пыли рассеивалось, она загрузила компьютер. На экране возникло лицо Радослава Блока. Ди включила видеозапись допроса, без звука. Это видео никак не должно было к ней попасть, ему был присвоен высший уровень секретности после того, как Блок загадочным образом был выпущен на свободу сразу после допроса. Однако Сэм Бергер видео ей передал. На записи Сэм сидел на одном конце стола, Блок – на другом. Ди, как обычно, внимательно вглядывалась в лицо человека, сделавшего ее калекой.

По привычке она проверила, как идет международный розыск Радослава Блока, продолжающийся уже много месяцев. Ничего нового, ни в Европе, ни в мире.

Ди смотрела на экран вполглаза. Впервые с тех пор, как она сделала первые шаги во втором акте своей жизни, ее внимания требовало что-то другое. Ди открыла папку с убийствами топором, которую ей, вопреки правилам, удалось утащить из полиции.

На экране появились две устрашающие физиономии. Стефан Лундберг и Рютгер Брэннлид, оба в прошлом связанные с «Hells Angels». И оба убиты в течение одной недели ударом топора по голове.

Одного из них вышвырнули из организации, другой сделал карьеру. Обоих убили абсолютно новым топором. Почему?

В нынешней жизни между ними не прослеживалось никакой связи. А раньше? Были ли они знакомы, наркоман и финансовый директор? Возможно, до того, как Лундберга исключили из организации? В полицейских регистрах ответа не нашлось, но наверняка речь идет о прошлом. Вряд ли о неоплаченных долгах, тогда их не стали бы убивать. О мести?

Ди была отстранена. Доступ к внутренней полицейской сети ей перекрыли. Вероятно, удастся замаскировать старое санкционированное подключение из кабинета, в том числе через зашифрованный мобильный Интернет, но пока она решила довольствоваться обычной сетью.

Вопрос заключался в том, стоит ли связываться с Эрьяном. Он более или менее втянул ее в дело, из-за которого ее и отстранили – с тех пор от него ничего не было слышно.

Совершенно непонятно, что о нем думать.

Ди принялась снова изучать оба дела. Лундберг и Брэннлид выбрали два противоположных естественных пути развития в криминальном мире: один – к пропасти, другой – в сферу финансов.

Ди потянулась, поправила халат. Надо начать заново. Все с самого начала. Речь ведь идет об одном и том же преступнике? Да, все, что казалось случайным в первом случае, приобрело более глубокий смысл. И то, что ей представлялось как наказание – расследовать непреднамеренное убийство по пьяни – начинало казаться все более захватывающим делом. Конечно, ценой оказалось ее рабочее место, но все-таки. Зато теперь есть чем заняться.

Кто же убийца? Неужели он вошел в наркоманское логово, несмотря на четверых свидетелей, и с большой точностью всадил топор прямо Лундбергу в лоб. Свидетелей он не тронул, как и девушку у гаража Брэннлида в Эскильстуне. Что ставило под сомнение слова Филипа, будто отец спас ему жизнь. Не то чтобы в планы Ди входило оспаривать убежденность Филипа (у нее и возможности такой не было), но преступник явно не боялся так или иначе показаться людям. Почему?

До того, как Ди удалось скопировать дела и незаметно засунуть флэшку в ботинок, прежде чем охранники выведут ее из здания полиции, поступила пара новых свидетельских показаний. Показания семнадцатилетнего Филипа Ди оставила у себя, поскольку они были добыты «незаконным путем». Филип сказал, что убийца был выше его отца, то есть за метр восемьдесят, на нем была надвинутая на уши серая шапка, сумка через плечо, а еще у него дрожала рука, непонятно, какая.

Еще Ди удалось заполучить протокол допроса некой Эббы Гранлунд, который провела Луиза Йонссон из полиции Эскильстуны, хотя вскоре его заменили текстом санкционированного допроса, проведенного уполномоченным следователем. Девятнадцатилетняя Эбба жила в паре кварталов от места убийства, ночью она вышла погулять с собакой и в тусклом лунном свете заметила открытую дверь в гараж на другой стороне улицы. Ей показалось, что в глубине гаража, за машиной, взметнулся топор. Она услышала звук, как будто кто-то упал, а потом увидела мужчину, одетого в черное, в серой шапке, с сумкой через плечо. Он обошел машину и побежал вниз по улице. Эбба громко вскрикнула и услышала ответный крик из глубины гаража. Она позвонила своему отцу, который и вызвал полицию.

У Луизы Йонссон не было опыта ведения допросов, но она старалась как могла. Ди продолжила читать протокол:

ЛЙ: Вы видели, куда побежал мужчина?

ЭГ: Просто вниз по улице.

ЛЙ: Примерно туда, где вы живете?

ЭГ: Да, я примерно в десяти домах оттуда живу.

ЛЙ: Вы слышали звук двигателя?

ЭГ: Не знаю. Нет…

ЛЙ: Не знаете?

ЭГ: Слушайте, я понятия не имею. Я кричала и звонила папе. Потом зашла в гараж… О, господи…

ЛЙ: Постарайтесь забыть увиденное. Сосредоточьтесь на том, что слышали.

ЭГ: Ну, наверное, какой-то двигатель слышался…

ЛЙ: В каком направлении ехала машина, Эбба?

Допрос прерван сотрудником НОУ.

Ди мысленно поблагодарила Луизу Йонссон. Надо как можно скорее поговорить с отцом Эббы.

Ди вернулась к происшествию в притоне наркоманов в районе Стурвретен. Двоих из четверых приятелей Стефана Лундберга пока не нашли, еще один по-прежнему был не в состоянии говорить, а вот четвертого, Улу Грумса, удалось допросить. Допрос провела Инга-Бритт Стенссон из НОУ. Ди пролистнула пустой обмен репликами и остановилась на главном:

ИБС: Значит, вы его видели?

УГ: Трудно было не увидеть.

ИБС: Хотя вы до сих пор упорно утверждали, что ничего не видели.

УГ: Ну, мы просто в шоке были.

ИБС: А теперь вы что-то вспомнили, Ула?

УГ: Этот чертов топор торчал у него прямо во лбу. Мы смотались, как только смогли подняться на ноги. А до Юсси так и не дошло, он подошел к Стеффе и пожал ему руку, прикиньте?

ИБС: Расскажите, что помните. С самого начала.

УГ: Вошел мужик, вынул топор из сумки, всадил его Стефану в черепушку и смылся – Стеффе даже упасть не успел. Он какое-то время постоял, с топором в голове. Типа, мозг поврежден и всякое такое.

ИБС: А как выглядел «мужик»?

УГ: Серьезно, я не успел рассмотреть. Довольно высокий, в черном, на голове какая-то шапка. Я тогда под кайфом был, лежал враскорячку на диване.

ИБС: А Стефан, вы говорите, поднялся с кресла? То есть он отреагировал сразу, в отличие от вас?

УГ: Вот сейчас, когда вы сказали…

ИБС: Как вам показалось, почему он так поспешно вскочил?

УГ: Господи, откуда мне знать, это же, типа, его квартира. Наверное, почувствовал – как ее там? – ответственность, что вы меня-то спрашиваете?

ИБС: Только квартира-то не его. Договор оформлен на АО «Абаддон», которого нет ни в каких регистрах.

УГ: Стеффе всегда говорил, что это его хата…

ИБС: И в порыве ответственности поднялся, как только вошел незнакомый мужчина?

УГ: Типа того. Ну да. Кажется, он еще что-то сказал…

ИБС: Стефан что-то сказал?

УГ: Да, что-то странное. Сейчас, подождите… Нет, не помню.

ИБС: Вы помните, Ула.

УГ: «Который из них ты?»

ИБС: Что?

УГ: Ну да, именно так Стеффе и сказал: «Который из них ты?»

Ди отчетливо ощутила, как нахмурилась. Инспектор Инга-Бритт Стенссон всегда казалась ей типичной бюрократкой. Но на этом допросе она проявила себя с лучшей стороны. Не прибегая к жестким мерам, она заставила неразговорчивого Улу Грумса рыться в своей изъеденной наркотиками памяти. К тому же Ди теперь убедилась, что НОУ не выяснили ничего нового относительно АО «Абаддон», на которое была оформлена квартира Стефана Лундберга. Такой фирмы, похоже, действительно не существовало.

Не замечая, как светлеет летняя ночь, Ди принялась составлять план действий.

На данный момент не существовало никаких указаний на то, что Рютгер Брэннлид из Эскильстуны был знаком со своим убийцей, в то время как Стефан Лундберг убийцу явно узнал, как будто ждал его. С другой стороны, Брэннлид вышел навстречу убийце в пижаме, прежде чем его затолкали обратно в его же гараж – такое возможно, только если знаешь человека. А если папа Эббы Гранлунд находился на той же улице, всего в десяти домах от места преступления, возможно, он видел и слышал отъезжающий автомобиль.

Но главное – Ди не давали покоя четыре слова.

Который из них ты?