Текст книги "Сталин. Ложь и мифы о сталинской эпохе"

Глава 5
Сталин: индустриализация и коллективизация – преступление против народа?

Эвентуальный комментарий. Вариации на тему этого мифа, а их множество, затрагивают едва ли не все аспекты экономической политики Сталина. Тут и утверждение о том, что-де Сталин извратил марксистско-ленинскую политэкономию и что он игнорировал указания Ленина по вопросам экономического строительства в СССР. И что он, Сталин, плохо знал экономику или вообще в ней не разбирался и потому (умышленно) навязал советской экономике характер экономической автаркии, изолировав ее от внешнего мира. Не обходится и без особо подлых заявлений. Например, о том, что-де Иосиф Виссарионович якобы умышленно пошел на вариант жестко ускоренной индустриализации, нанеся тем самым непоправимый ущерб народному хозяйству страны, что-де цена сталинской индустриализации непомерно высока, что он умышленно придал милитаристский характер индустриализации и навязал мобилизационный характер экономического развития СССР, особенно в годы первой пятилетки. Не может антисталинская пропаганда обойтись и без особо гнусных утверждений, например, о том, что Сталин умышленно организовал грабеж народа ради индустриализации, что он разграбил национальные художественные ценности, за бесценок продав их за границу. И даже что ради обеспечения закупок иностранного оборудования Сталин организовал печатание фальшивых долларов. И сколько еще таких подлостей, гнусностей, мерзостей и прочей дряни о Великом Созидателе, только благодаря усилиям которого Россия до сих пор еще жива!

А что уж говорить об антисталинских мифах, связанных с сельским хозяйством. Тут уж и вовсе не стесняются – брешут такое, от чего только волосы дыбом встают. Полюбуйтесь на вариации на эту тему. Тут и злоумышленные утверждения о том, что-де Сталин умышленно пошел на вариант жестокой коллективизации, и что вместо организации добровольной коллективизации Сталин направил в деревню так называемых «двадцатипятитысячников» из числа мобилизованных рабочих, которым была поставлена задача голого раскулачивания. Что-де сталинская коллективизация привела к колоссальному падению объемов сельхозпроизводства в СССР в годы первой пятилетки. Опять же, не обходится без подлых утверждений о якобы злоумышленном грабительском характере коллективизации. Особо налегают на клевету о том, что-де Сталин умышленно организовал вывоз зерна за рубеж во время первой пятилетки, чем обострил обстановку в стране и довел дело до голода, что-де он умышленно организовал голодомор в СССР, особенно на Украине. Причем клеветнические нападки по этому вопросу обосновываются тем, что-де при царизме тоже имели место неурожаи, но такого голода и умерших от голода, как при Сталине, не было. А в завершение подлых нападок по этим вопросам обычно утверждают, что-де Сталин специально организовал пропагандистскую операцию по сваливанию с себя ответственности за жестокости коллективизации, намекая на якобы неизвестную историю появления сталинской статьи «Головокружение от успехов». И уж совсем одурев от своей же клеветы, под конец начинают брехать о том, что-де, стремясь отвлечь внимание народа от провала планов индустриализации и коллективизации, Сталин решил споить народ, для чего развернул производство водки.

Как-то на безбрежных просторах Интернета встретилась одна весьма оригинальная характеристика политики, в том числе и экономической, Сталина. Не знаю, кому она конкретно принадлежит – она была высказана под псевдонимом, – однако, невзирая на отсутствие литературной изысканности, но ввиду ее особо оригинальной точности и адекватности историческим реалиям считаю возможным привести ее здесь: «… О марксизме вообще до сих пор можно говорить что-то как о какой-то теории благодаря тому, что Сталин построил СССР. Это заслуга Сталина. А иначе марксизм остался бы одной из теорий, которые “взбудоражили общественность”. Ну как анархизм. Был – и все забыли о нем (не совсем так – увы, не забыли об анархизме, но, слава Богу, слишком широкого распространения он не имеет. – А.М.). Принято в фундамент марксизма-ленинизма-коммунизма ставить теоретиков в такой последовательности: Маркс (с Энгельсом), затем Ленин, затем Сталин. То есть получается как бы пирамида – фундамент – Маркс – Энгельс, затем средняя часть – Ленин, а над ним уже Сталин. Вот здесь то и кроется вся хитрость. А пирамиду “заслуг” надо строить не так, а вверх ногами. Маленький Маркс и Энгельс, на них Ленин, а затем уже самая тяжелая практическая часть – Сталин. Из-за чего так? Да из-за практических результатов. Из-за того, что построена была держава [на] ⅙ части света, а Маркс… гениальный даже и не предполагал такого развития событий (и на русский язык свой Манифест переводить не собирался). Без Сталина Маркс и марксизм были бы забытыми словесами, не давшими никаких плодов (тоже не совсем так – плоды были, но, к глубочайшему сожалению, чрезвычайно горькие для России. – А.М.). И до сих пор! Весь международный марксизм продержался в 20 веке благодаря опыту и примеру СССР.

…Чтобы принизить Сталина… “перевернули пирамиду”. Вознося Маркса, Энгельса и Ленина, но умалчивая о Сталине, тем самым принижают Сталина». Поразительно точная характеристика!

Ну, так и в самом-то деле. Если обратиться к сути мифологии на указанную тему, то есть к вопросу о том, извращал или не извращал Сталин марксистско-ленинскую политэкономию, то сразу же наткнемся на серьезное открытие. А извращать-то, собственно говоря, и нечего было! В самом прямом смысле слова нечего! Потому что К. Маркс и Ф. Энгельс написали политэкономический анализ природы классического капитализма, прежде всего английского капитализма. Для строительства социализма Сталину это было не нужно. Ленин же и вовсе ничего путного по части политэкономии, тем более политэкономии социализма, не написал. Считающаяся вершиной его политэкономических изысков работа «Империализм как высшая стадия капитализма» в действительности являет собой непревзойденный плагиат знаменитой работы выдающегося германского экономиста начала XX века Рудольфа Гильфердинга «Империализм». Но опять же эта работа касается проблем капитализма на империалистической стадии.

Таким же был и самый ранний экономический труд Ленина – «Развитие капитализма в России». Когда в более поздние времена провели более серьезный анализ этой работы, то оказалось, что это тоже плагиат. Как писал журнал «Вече» (Мюнхен. 1984. № 13), Ленин «вовсю передрал» с аналогичной работы некоего Постникова целые куски. Даже Горький – на что этот писатель был далек от политэкономии, – и то рассвирепел, едва только взял в руки «Развитие капитализма в России»: «Получил книгу Ленина, начал читать и – с тоской бросил ее к черту. Что за нахальство! Не говоря уже о том, что даже мне, профану, его философские экскурсии напоминают, как ни странно, Шарапова и Ярморкина[100]100
  Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 6. М., 1957. С. 289–306.


[Закрыть], с их изумительным знанием всего на свете. Наиболее тяжелое впечатление производит тон книги – хулиганский тон!»

Что же до политэкономии социализма, то в наследство Ленин тем более ничего путного не оставил. Что, в общем-то, и неудивительно. Ибо он был «охваченным манией разрушения, долгими годами подгонявшим марксизм (заметим в скобках, что западный. – А.М.) к своим сиюминутным целям, непредсказуемым и окончательно запутавшимся политическим иезуитом». Именно так еще до Октябрьского переворота характеризовали Ленина большевики А.А. Богданов, Л.Б. Красин, В.Р. Менжинский и «первый русский марксист» Г.В. Плеханов. Кстати говоря, работавшие с Лениным немцы также отмечали, что он «политик ближайшей цели». А «политик ближайшей цели» не способен на стратегию.

И это тем более станет понятно, если учесть, что главным принципом Ленина в политике был знаменитый принцип Наполеона – «сначала ввязаться в бой, а там видно будет». Но будет ли что-либо видно такому политику? Ведь даже пресловутый НЭП – своеобразный возврат к капитализму, – и тот был не его задумкой, а Моисея Лурье. Кстати, и Лурье предложил идею с подсказки… Запада.

Так что, если говорить откровенно, извращать Сталину было нечего. В то же время Сталин был единственным в нашей стране политическим деятелем, который прекрасно знал истинный смысл того, что написали оба «классика научно обоснованного бандитизма» – патологические русофобы К. Маркс и Ф. Энгельс. Дело в том, что под непосредственным руководством британской разведки и английского политического масонства оба бородача всю свою сознательную жизнь потратили на разработку прежде всего концептуальной методологии осознания капитализмом самое себя, своего места в мире, истории человечества и цивилизации, на разработку законов жизни и смерти капитала, посреднического в первую очередь. В сущности, они создали целостную теорию классического английского капитализма, как системы «либеральной экономики» с особым статусом постулатов о «свободной торговле» и прибыли (как конечной цели) во главе. Но одновременно они разработали (и это было одной из главнейших целей всей их псевдонаучной деятельности) «технологии»:

– выявления наиболее опасных экономических конкурентов и того, чем конкретно они представляют опасность;

– определения «момента истины», начиная с которого выявленные экономические конкуренты начинают представлять особую опасность для «национальной экономической безопасности» стран, базирующихся на англосаксонском типе капитализма;

– ведения крайне подлой и исключительно коварной в своем вероломстве конкурентной борьбы за счет разжигания социальной вражды в глобальном масштабе ради уничтожения таких конкурентов.

А самая главная цель их многолетнего «научного труда» состояла в следующем. По заказу британского политического масонства, но прежде всего стоявших за его кулисами могущественных сил мирового уровня они разработали уникальную «технологию» псевдонаучного сбивания любых конкурентов с наиболее эффективных путей своего развития при полной «непричастности» Великобритании, ее разведки и масонства. Эта «технология» позволяла осуществлять глобальную мистифицированную дезориентацию всей системы экономического мышления во всем мире, провоцируя соответствующие политические силы других государств на ложный путь экономического развития, который приводил к деградации. Речь вот о чем.

До самой смерти К. Маркс особо гордился тем, что ему якобы удалось раскрыть величайшую тайну, над разгадкой которой бились все политэкономы, начиная с Адама Смита. То ли по незнанию, то ли, напротив, умышленно, однако Маркс в качестве «исходной печки» отсчет взял с трудов А. Смита, который в своих исследованиях также не был самостоятельным ученым, но действовавшим по приказу Секретного департамента (разведки) британской Ост-Индской компании исследователем, которому было приказано разработать методику уничтожения экономики конкурентов. То есть, образно говоря, Маркс, сам того, очевидно, не осознавая, подтвердил преемственность своих исследований от трудов А. Смита – преемственность в исполнении глобального заказа властей предержащих. В принципе, поскольку это уже другая тема, черт с этой преемственностью. Главное в том, чем он так гордился. То, что он якобы разгадал, сам Маркс назвал законом тенденции нормы прибыли к понижению!

Якобы потому, что не он, Карл Маркс, разгадал эту, как он ее называл, «величайшую тайну», а сотрудник британской разведки, шеф-куратор всех его экономических исследований – Дэвид Эркарт. Именно он и вдолбил в голову Маркса идею о том, что технический прогресс и сопряженное с ним «высокое органическое строение капитала» якобы ведут к понижению нормы прибыли. Так что не разгадал, а попросту указал на это, потребовав соответствующим образом обосновать этот тезис, имея в виду задачу тотальной дезориентации экономической мысли во всем мире.

Д. Эркарт вдолбил К. Марксу не только эту идею. Он же был учителем и вдохновителем крайне свирепой русофобии Маркса – «болезни», которой он страдал всю свою сознательную жизнь, пока наконец не был прикрыт могильной плитой на Хайгетском кладбище в Лондоне. Именно вследствие его, Д. Эркарта, идеологической обработки К. Маркса «классик научно обоснованного бандитизма» позволял себе такие выражения, как, например, следующее: «Я 25 лет боролся с Россией, и, несмотря на это, русские всегда носились со мной и лелеяли меня». Более известный на Западе, чем в России, историк, романист, литературный критик и публицист Николай Ульянов (к В.И. Ульянову-Ленину никакого отношения не имеет) как-то заметил, что «никогда никто не говорил о России с такой проникновенной ненавистью, как Маркс». Для обозначения русских у Маркса был любимый «термин» – «проклятый московит» или «проклятые московиты».

Комментарий. И это не случайно. В Германии давно разрабатывалось «научное обоснование» грядущего славянофобского геноцида, весомый вклад в которое внесли К. Маркс и Ф. Энгельс:

– «…Там, где речь идет о существовании, о свободном развитии всех ресурсов больших наций, там сентиментальная заботливость о некотором количестве… славян не играет никакой роли»! Хуже того. Они утверждали, что русским (как, впрочем, и сербам) «обеспечены ненависть всей Европы и кровавая революционная война всего Запада против них»[101]101
  Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Германия и Панславизм. М., 1957. Т. 11. С. 202–209.


[Закрыть].

– «Славяне… оттесненные к востоку немцами, покоренные частично немцами, турками и венграми, незаметно объединяя после 1815 г. отдельные свои ветви… впервые заявляют теперь о своем единстве и тем самым объявляют смертельную войну романо-кельтским и германским народам, которые до сих пор господствовали в Европе. Панславизм – это не только движение за национальную независимость; это движение, которое стремится свести на нет то, что было создано историей за тысячелетие; движение, которое не может достигнуть своей цели, не стерев с карты Европы Турцию, Венгрию и половину Германии, а добившись этого результата, не сможет обеспечить своего будущего иначе, как путем покорения Европы… Он ставит Европу перед альтернативой: либо покорение ее славянам, либо разрушение навсегда центра его наступательной силы – России»[102]102
  Впоследствии Фонд Карнеги. Действовал длительное время и в России. Являлся одним из основных каналов влияния Запада на внешнюю и внутреннюю политику властей предержащих в России. Одновременно являлся центром легального шпионажа против России. Слава Богу, власти РФ запретили его деятельность в России и изгнали эту структуру из страны.


[Закрыть].

Формальное упоминание закона тенденции нормы прибыли к понижению никому ничего не говорит, разве что только специалистам. Но только до тех пор, пока не вникнем в суть того, что он сформулировал. Маркс однозначно увязал в тексте «Капитала» действие «изобретенного» им «закона» с «органическим строением капитала». То есть чем выше «органическое строение капитала», тем сильнее проявляется этот закон. В переводе на нормальный язык это означает, что чем выше доля основных средств производства в структуре стоимостного выражения капитала, тем ниже норма прибыли капитала. Если уж совсем просто, то виной всему научно-технический прогресс, выдающий на-гора все более совершенные средства производства все большей стоимости, из-за чего, мол, и падает норма прибыли. Это была злоумышленная, мистифицированная дезориентация. За это капитализму пришлось расплачиваться и в ХIХ веке, и XX веке. И расплачиваться очень жестоко. И не только капитализму…

Потому что в действительности истинная финансовая эффективность любого производства и ее главный параметр – норма прибыли (и сопряженная с ней масса прибыли) – зависят не от высокой стоимости основных средств производства. Или, в терминах Маркса, не от «высокого органического строения капитала», тем более в плане ее понижения, хотя подобное влияние и имеет место быть в определенный промежуток времени. В действительности же она напрямую зависит от уровня энергетической эффективности эксплуатации основных средств производства. То есть норма прибыли напрямую зависит от того, какое количество энергии во всех ее ипостасях, используемых в том или ином производственном процессе, расходуется на производство единицы продукции! В наше время этот фактор называют энергоемкостью производства, а преодоление его негативного влияния ищут на путях повышения энергоэффективности.

В качестве иллюстрации – самый обыденный пример. Производство стакана молока в США обходится примерно в полстакана дизельного топлива. В России же, как, впрочем, ранее и в СССР, производство одного стакана молока обходится в два стакана дизельного топлива. То есть четырехкратная разница. Но даже при условии, что «органическое строение капитала» у любого фермера США на несколько порядков превышает аналогичный показатель российского фермера (ранее колхоза), любой из Джонов Смитов имеет от молока куда большую, как минимум на порядок, прибыль, чем любой из наших Иванов Ивановичей! Даже если мы и не будем учитывать тот факт, что американское государство (как, впрочем, и все другие государства с высокоразвитым сельским хозяйством) чрезвычайно щедро дотирует свое сельское хозяйство, которое и без того находится в очень льготных климатических условиях.

И все дело заключается в том, что при осуществлении производственного процесса любой из этих Джонов Смитов оперирует не финансовыми категориями, а энергетическими, и только в самом конце производственной цепочки, когда молоко или мясо продается, он переходит на денежное выражение своих трудовых подвигов. Поэтому-то и получается, особенно с учетом массированных государственных дотаций западным фермерам, что их продукция пока более конкурентоспособна. К тому же из-за откровенно предательской экономической политики правительства российские сельхозпроизводители ничего не могут противопоставить этому. Хотя, честно говоря, есть что противопоставить. Но это уже другая тема. Объективности ради замечу, что в последние четыре года вроде бы создалась устойчивая тенденция роста объемов и качества сельхозпродукции. Спасибо западным санкциям.

Однако, как бы там ни было, получается, что без определенной доли импортного продовольствия Россия пока не обходится, хотя нарастает процесс импортозамещения. И, увы, не только продовольствия. Есть целый ряд позиций, не имеющих прямого продовольственного значения, но обладающих колоссальным влиянием на объемы производимой продукции. Это селекционный материал для растениеводства, это генетический материал для животноводства. Но особенно для птицеводства и т. д. И, что самое страшное, постоянно балансируя на грани прямого ущерба своей национальной безопасности, суть которой не только в количестве ракет, бомб и танков с самолетами, но и в количестве (даже, быть может, прежде всего) и качестве продовольствия собственного производства. К глубочайшему сожалению, такие простые вещи никак не влезают в заумные головы «либерально-экономических» идиотов.

Откровенно говоря, проблему энергетической эффективности человечество ощущает с древнейших времен, а научный спор на эту тему возник задолго до того, как в проекте появились даже родители К. Маркса и Ф. Энгельса. Искусней, талантливей, умней и мудро дальновидней всех этот спор решил выдающий германский ученый – Вильгельм Лейбниц, который должен быть известен не только как гениальный математик и физик, но и как экономический гений. Именно он первым осознал и доказал чрезвычайное значение примата как энерговооруженности любого производственного процесса, так и особенно его энергетической эффективности. Особенно в базовых отраслях экономики. Прежде всего, в добывающей промышленности, особенно горнодобывающей, а также горно-перерабатывающей, металлургической, станкостроительной и т. п. отраслях промышленности. И это при том, что во времена В. Лейбница они были еще в зачаточном виде, за исключением основанной на рабском труде шахтеров и рудокопов горнодобывающей промышленности.

И если коротко подвести итог тому, что К. Маркс «разгадал» и чем так гордился, то необходимо прямо сказать, что это всего лишь контрлейбницевский околонаучный бред. Дело в том, что, когда Лейбниц сформулировал основные положения своей политэкономии, построенной на указанных выше постулатах, только-только занималась заря паровых двигателей. А он осознал не только значение энерговооруженности производства, но и энергетической эффективности практического использования энерговооруженности, основанной на паровых двигателях.

Реакция со стороны Англии была чрезвычайно характерной. Лучшего ученика В. Лейбница – Дени фон Папена – заманили в Лондон, где он бесследно исчез. Проще говоря, в традиционной британской манере его подло убили из-за угла, а изобретенный им паровой двигатель и соответствующие чертежи, в том числе и морского судна с паровым двигателем, были нагло присвоены англичанами, ставшими якобы первопроходцами в этой области. Между тем именно Дени фон Папен и является настоящим первым изобретателем парового двигателя. Ведь он изобрел его еще в 1690 г.! Идеи В. Лейбница были восторженно восприняты в России – сначала Петром I, затем и особенно во времена Екатерины II, которая сама была яро привержена этим идеям. И пока Россия стояла на этих принципах, она, по крайней мере, не отставала от Европы. Во всяком случае, в рамках мануфактурного способа производства не Россия нуждалась в Европе, а Европа остро нуждалась в России, особенно в производимых ею товарах, что четко зафиксировано в ряде исторических документов.

Так вот, все это к тому, что, не произнося публично и даже приватно ни одного худого слова в адрес экономических взглядов «классиков», Сталин категорически отвергал марксизм в практической экономике. Не раз и не два он открыто указывал своим соратникам, но особенно экономистам, что если они будут искать ответы на все свои вопросы у Маркса, то пропадут. Особенно он отвергал ленинские подходы к решению экономических задач. Правда, вновь подчеркиваю это особо, делал это исключительно осторожно, изысканно элегантно, чтобы никто не смог заподозрить его в отходе от Ленина и вообще от марксизма-ленинизма.

И если бы не базировавшийся на постулатах В. Лейбница и разработанных другим гениальным немецким экономистом – Ф. Листом – принципах экономической автаркии жесткий курс Сталина на приоритетное значение энерговооруженности промышленности и сельского хозяйства, который при опоре на собственные ресурсы и означал опережающее развитие тяжелой промышленности и энергетики, то уже в конце 1920-х гг. Советский Союз ожидала бы погибель. Прежде всего, от так называемой новой экономической политики – пресловутого ленинского НЭП. Гибель от этой причины прогнозировали не только многие, в том числе и в СССР, но и прежде всего практически все абсолютно точно.

Дело в том, что, вводя с подсказки третьих лиц НЭП, Ленин явно не отдавал себе отчета в том, что закладывает колоссальной разрушительной мощи мину замедленного действия под едва только созданное советское государство. Зато эту мину сразу узрели на Западе, особенно прекрасно знавшие экономические особенности России видные белоэмигранты. Так, бывший посол Временного правительства в США Б.А. Бахметьев еще в 1923 г. сделал изумительно точный прогноз о том, к чему приведет НЭП в такой крестьянской стране, как Россия. Он открыто указал на фатальную неотвратимость столкновения «производственных инстинктов» крестьян-собственников с «лишенной гибкости», слабо национализированной промышленностью и торговлей, о неизбежности «новых производственных забастовок, вызванных обстановкой на “обменном конце”, повторения обстоятельств, приведших к первой капитуляции 21 года» (Бахметьев имел в виду Кронштадтский мятеж, послуживший непосредственным толчком для введения НЭПа. – А.М.). А на основании этого прогноза на Западе определяли для «московской власти» единственный выход: полная денационализация промышленности и торговли, сопровождающаяся соответствующими, преимущественно радикальными переменами политического характера. Частично оно, между прочим, так и вышло. Сталин это на себе ощутил, когда в 1928 г. поехал в Сибирь для содействия хлебозаготовкам. Там ему один из кулаков и показал не столько даже «производственные инстинкты» крестьянина, сколько звериный облик кулака на обменном конце.

К слову сказать, в отличие от впавшего под конец жизни в маразм Ленина, Сталин и так прекрасно отдавал себе отчет, чем на самом деле может закончиться НЭП. После кратковременного оживления производства в промышленности и сельском хозяйстве неизбежно наступит коллапс, основанный на антагонистических противоречиях между слабой промышленностью и сельским хозяйством, составлявшим едва ли не 95 % всей экономики Советского Союза в первой половине 1920-х гг. Забегая вперед, следует отметить следующее. Едва только во второй половине 1920-х гг. Сталин объявил о программе индустриализации и в рамках этой программы Советский Союз попытался обратиться к широким закупкам промышленного оборудования за границей, то Запад при очень активном участии верхушки белой эмиграции чуть ли не автоматически ввел так называемую «золотую блокаду». Проще говоря, западные партнеры отказывались продавать промышленное оборудование и технику при оплате поставок золотом (и валютой), тем более что они знали, что у Советов тогда было мало золота и валюты. Золотой запас России был разграблен как шайкой Ленина, Троцкого и К°, куда Сталин не входил, а также бывшими союзниками России по Антанте в ходе Первой мировой войны, всевозможными интервентами в ходе Гражданской войны и прочей сволочью.

В качестве оплаты Запад стал требовать товарное зерно, попросту хлеб. Тем самым откровенно провоцируя фатальную неизбежность «самореализации» того самого прогноза, который еще в 1923 г. сделал Бахметьев для элиты политических и деловых кругов США.

Опасность «золотой блокады» была настолько нешуточной, что в заключенный 24 апреля 1926 г. между СССР и Германией договор о нейтралитете и ненападении даже была включена специальная статья III. Она прямо гласила, что «если будет образована между третьими державами коалиция с целью подвергнуть экономическому или финансовому бойкоту одну из договаривающихся сторон, другая договаривающаяся сторона к такой коалиции не примкнет».

Появление этой статьи и было связано с объявленной Западом Советскому Союзу «золотой блокадой». Уже в ноябре 1925 г. Кремль точно знал, кто и как планирует осуществлять эту блокаду: «Бэнк оф Ингланд» как главный инициатор заключил специальные соглашения с германским Рейхсбанком, Голландским банком и «Банк де Франс» специальные соглашения о проведении скоординированной финансово-кредитной блокады против СССР единым фронтом. А в 1926 г. пресловутый У. Черчилль выступил с развернутой программой экономической интервенции против СССР, которая явилась бы прелюдией к военной интервенции. Одновременно он выдвинул и план финансового удушения Советского Союза путем организации международного антисоветского экономического фронта!

Но это пока еще всего лишь одна сторона медали. А вот суть другой в том и состояла, что Запад откровенно пытался не допустить возникновения ситуации «высокого органического строения капитала» в еще только запроектированной к строительству социалистической экономике. Ибо именно оно-то и создало бы в самом ближайшем будущем ситуацию полной экономической независимости СССР, тем более при полной ресурсной обеспеченности Советского Союза. К чему, собственно говоря, и стремился Сталин – единственный за весь XX век подлинный экономист, сиречь хозяйственник в нашей стране. Тем более что в основе плана первой пятилетки лежала идея приоритетного повышения уровня энерговооруженности всей экономики. Тут электрификация, в том числе ее ядро – план ГОЭЛРО (кстати говоря, принципиально разработанный еще при царе), и создание новых отраслей промышленности, способных механизировать основные производственные процессы, – тракторостроение (в сочетании с сельхозмашиностроением), автомобилестроение, авиастроение, интенсификация нефтедобывающей и угольной промышленности и т. д.

Параллельно с введением «золотой блокады» Запад взял за моду и «принцип» так называемых «джентльменских соглашений» по усилению ограбления России за счет неимоверно задранных цен на промышленную продукцию, особенно на электрогенераторы и тяжелые электромоторы, без которых ни электростанций, ни заводов не построить. По упомянутым джентльменским соглашениям цены рекомендовалось завышать минимум на 60–70 %,а, как правило, в 2–2,5 раза. Благодаря советской разведке были установлены даже перечни оборудования, на которые распространялся «принцип» джентльменских соглашений. Особенно это касалось электрогенераторов и электродвигателей, прежде всего большой мощности. Ведь без них практически невозможно создать мощную электроэнергетику и промышленные гиганты. Небезынтересно также отметить, что наряду с упомянутыми выше джентльменскими соглашениями страны Запада ввели и прямой запрет на экспорт в СССР некоторых видов промышленного оборудования, имеющих стратегическое экономическое значение. В первую очередь такого, которое могло бы способствовать росту объемов нефтедобычи (в данном случае под запрет попали турбобуры для бурения нефтескважин), а соответственно и росту советского экспорта «черного золота», который в то время составлял 15–16 % объема мировой торговли нефтью. Между тем доходы от экспорта нефти и нефтепродуктов составляли тогда, пожалуй, самую наиважнейшую статью весьма скудных валютных поступлений в казну. В этом же списке оказалась и технология производства промышленных алмазов, без которых ни горнодобывающая, ни нефтедобывающая, ни металлообрабатывающая отрасли экономики в ХХ веке уже не могли функционировать. Точно такое же стратегическое значение имела и технология производства синтетического каучука. А без этих отраслей сама идея индустриализации стала бы бессмысленной.

Проще говоря, Запад делал все возможное и невозможное, чтобы категорически не допустить возникновения ситуации «высокого органического строения капитала» в самой основе советской экономики, дабы тем самым превентивно воспрепятствовать его дальнейшему росту в иных отраслях экономики, что автоматически превратило бы СССР в экономически полностью независимое государство. Стратегически это была очень опасная для Советского Союза политика Запада, ибо в качестве одной из главнейших конечных целей она преследовала цель недопущения создания в СССР мощного военно-промышленного комплекса, а, следовательно, и недопущения роста военной мощи первого в мире государства рабочих и крестьян.

Если Сталин принял бы, не приведи, конечно, Господь, точку зрения Маркса или, того хуже, основывавшуюся на хищнических целях Запада точку зрения главного «теоретического» идиота партии – несносного болтуна и абсолютно безнадежного балбеса от политики Бухарина, то социальный взрыв в стране был бы неминуем. Потому что в таком случае он сыскал бы опору в очевидных экономических противоречиях между промышленностью и сельским хозяйством. Собственно говоря, это и так едва не реализовалось, однако отнюдь не по вине Сталина, а в силу ожесточенно яростного противодействия сталинским планам индустриализации и коллективизации со стороны действовавшей по указаниям Запада троцкистской оппозиции.