Текст книги "Единственно верное решение"

– Понятно, – высвобождаясь из материнских объятий, сказал Валерка. – Пошли домой, а то скоро стемнеет.

– Пойдём, – согласилась Аня. – У меня в детстве был звёздный атлас. Когда в следующий раз будем у бабушки, поищем на чердаке. Там и картинок много, и написано интересно.

– Мама, какая ты смешная, – возразил Валерка. – Я в интернете всё быстрее посмотрю!..

Глава седьмая.
Очаровательная художница

«Первое время у меня, конечно же, не было никаких бизнес идей. Я вообще находился на грани нервного срыва. Одному лишь Богу известно, сколько всё это могло продолжаться и, главное, чем бы закончилось, не позвони Костян – сослуживец, с которым мы очень сблизились. Он устроился в строительную компанию и позвал меня в свою бригаду. Работа вахтовая, но хорошо оплачиваемая. Компания принадлежала дальнему родственнику Кости. Нам предстояло строить очередную высотку на окраине Воронежа. Меня многое подкупило в его предложении: физическая работа, не связанная с машинами; рядом друг, на которого при необходимости можно опереться; Воронеж – относительно близко от дома. А главное: возможность чем-то себя занять, на что-то переключиться. В общем, я сразу же дал согласие.

На объектах Воронежа мы работали три месяца. Я довольно быстро втянулся, а вскоре почувствовал, что меня понемногу начинает отпускать. Потом нашу бригаду перебросили в Москву, и мы полгода работали в столице. Домой особо не тянуло. Была возможность оставаться в пригороде, и я охотно ею пользовался.

Следующим пунктом стал Владивосток. Там мы строили целый санаторий. Работы много, и платили хорошо. Сложность была лишь в том, что через каждый месяц приходилось летать в Москву. Семичасовая разница во времени – это очень чувствительно. У меня на адаптацию уходило дней десять. Только успеваешь привыкнуть, как новый перелёт – и всё заново. Тогда и начал задумываться о смене деятельности.

Но город мне очень понравился! Особенно – его пляжи. Вечерами, если оставались силы, я выбирал уединённые места и с удовольствием бродил вдоль берега. Раза два наблюдал закат в Стеклянной бухте. Она с трёх сторон окружена живописными скалами, чем-то отдалённо напоминающими доисторические артефакты. А примерно в десяти шагах от водной кромки берег буквально усеян стеклянными камушками. На солнце они сияют, переливаясь разными цветами, будто средневековые сокровища. И всё это – в алом пламени заката, под успокаивающий шум океанских волн. Потрясающее зрелище, честно тебе скажу!..

Или бухта Патрокл. Над ней возвышается небольшая сопка с долговременной огневой точкой. А чуть в стороне, на мысе Басаргина, расположен почти столетний маяк. Его отлично видно с пляжа. Маяк и звёзды – очень романтическая картина. Правда, меня в основном тянуло на философские размышления. Стоишь, такой маленький, беззащитный, перед лицом бескрайнего океана, слабо освещённого таинственным светом далёких звёзд, и ощущение, будто соприкасаешься с вечностью!..

Впрочем, это не передать словами. Надо почувствовать. Мне, если честно, очень хочется ещё разок туда съездить вместе с тобой. Показать тебе места, где я часами напролёт слушал шёпот волн и созерцал неповторимые пейзажи. Прогуляться, обнявшись, по ночному пляжу, и встретить зарождение нового дня. Мечты, которым вряд ли суждено сбыться…

А ещё, знаешь, именно там, на берегу океана, я впервые за многие месяцы почувствовал, как сильно соскучился по родному краю. И хотя Приморье – это часть России, где всё вокруг пропитано общим духом, единой историей, а всё равно чуть-чуть да не то. Душа неудержимо влекла в знакомые с детства леса Белгородчины. Мне даже стала сниться заимка. Так захотелось вновь оказаться на этой вот поляне, умыться прохладной водой из ручья, упасть в траву и долго-долго слушать птичью перебранку!.. И чтобы рядом были вы с Серёгой!..

Заработанные деньги я практически не тратил. Так, на самое необходимое. Поэтому скопилась довольно серьёзная сумма, и я стал думать, во что её правильно вложить. Мне хотелось открыть своё дело, и обязательно в родном городе.»

 
                                           * * *
 

Ночь выдалась невыносимо душной. Андрей долго ворочался в мокрой постели, ощутимо пропахшей его потом. Заснуть никак не получалось. Судя по раздававшемуся храпу, бессонница мучала лишь его одного. Степан и Захар Иванович увлечённо смотрели десятый сон. Наконец, не выдержав, Андрей поднялся и, осторожно ступая по дощатому полу, вышел из флигеля.

Ночная улица мгновенно окутала Андрея приятной свежестью. Он с наслаждением сделал несколько глубоких вдохов. Порывистый ветер гонял по небу частые облака, из-за чего растущая луна то появлялась, то вновь исчезала. Вокруг стояла оглушительная тишина. Надоедливые сверчки – и те смолкли. Лишь лёгкий шелест пожухшей листвы неохотно нарушал полуночное безмолвие.

Андрей уже собирался возвращаться во флигель, когда до его слуха донёсся едва уловимый шорох. Он невольно насторожился, внимательно прислушался. Непонятный звук повторился. Затем что-то хрустнуло и за грузовиком, стоявшим в конце двора, мелькнула чья-то тень. Мгновенно среагировав, Андрей, крадучись, двинулся в том направлении. Когда он приблизился к фуре, ему на секунду почудилось, будто где-то справа доносится учащённое дыхание. По спине невольно побежали мурашки. Андрей напрягся, приготовившись к любому развитию событий.

Прошло около минуты накалённой тишины. Чуткий слух больше не улавливал подозрительных звуков. Но Андрей кожей чувствовал опасность. Застыв на месте и практически не дыша, он терпеливо продолжал ждать.

Во время очередного порыва ветра с противоположной стороны грузовика раздался хруст ветки. Пригнувшись, Андрей начал медленно обходить машину. Он был босиком, поэтому передвигался не громче кошки. К тому же, мог заранее прощупать почву, и лишь потом – сделать следующий шаг.

Когда Андрей приблизился к капоту, длинная тень мелькнула вдоль забора. Ещё мгновение, и лёгкий скрип ворот оповестил о том, что ночной гость покинул двор. Столь тихий уход убедительно свидетельствовал о том, что действовал профессионал.

 
                                           * * *
 

Всю оставшуюся часть ночи Андрей провёл в кабине грузовика. Он практически не сомкнул глаз, то и дело прислушиваясь к малейшему шороху. А когда проснулись Захар Иванович и Степан, они втроём тщательно обследовали фуру. Ничего подозрительного так и не удалось обнаружить.

– Не понимаю, – закуривая, произнёс Степан, – на кой хрен им все эти хлебопекарные печи, овощные сушилки и… Чё мы там ещё везём?

– Тестомесильные машины и лакокрасочные изделия, – подсказал Захар Иванович.

– Это типа наезд на шебекинцев?

– Краски не их, – отмахнулся дальнобойщик. – Если и наезд, то скорее на нас.

– Да бред какой-то, – не унимался Степан. – Кому нафиг надо это барахло?

– Значит, двойное дно, – хмуро произнёс Андрей.

Они какое-то время помолчали.

– Дамиру будем говорить? – спросил Захар Иванович.

– Не стоит, – ответил Андрей.

– А Максимычу?

– Придётся…

Солнце ещё не успело целиком выйти из-за крыш домов, но деревня уже стремительно оживала. Вскоре распахнулась входная дверь хозяйского дома и на пороге появился заспанный Дамир.

– Вы затеяли соревнование с рассветными птицами? – улыбнулся он. – Доброе утро!

– И тебе привет, – пожимая протянутую руку, ответил Захар Иванович.

– Доброе, – выпуская кольца дыма, хмуро отозвался Степан.

Андрей молча кивнул и прошёл во флигель. Взглянув на часы, он набрал Дмитрия Максимовича. Разговор был коротким и малоприятным. Оба собеседника обменялись не слишком радостными новостями.

– Ну что? – спросил Захар Иванович у вернувшегося Андрея.

– Ещё задержка. Обещает увеличить неустойку.

– Твою мать!.. – выругался Степан. – И сколько ещё торчать?

– Дней пять.

– Зашибись!..

– А что делать с машиной? – всё также спокойно поинтересовался пожилой дальнобойщик.

– Предлагает охранять.

– Вот сам, блин, пусть и охраняет!

Степан швырнул недокуренную сигарету и пошёл прочь.

– Что-то случилось? – спросил Дамир.

– Небольшие накладки, – ответил Андрей.

– В жизни всякое бывает. Но печалиться не нужно. Всевышний всё обязательно уладит. А сегодня будем отдыхать и расслабляться. У моей красавицы – день рождения!..

 
                                           * * *
 

Хозяева с упоением занялись подготовительными хлопотами. Захар Иванович вызвался им помочь. Степан нервно метался по двору, тщетно пытаясь до кого-то дозвониться. Андрей вышел за калитку и медленно побрёл вдоль домов. Ему хотелось немного побыть одному, ещё раз подумать о случившемся.

В голову всё время лезли какие-то бредовые мысли. Ночное происшествие, наложившись на события последних дней, упорно напоминало эпизод из дешёвого боевика. Жуткая смерть Сергея, вооружённая засада, цепочка непредвиденных задержек с передачей груза, странный визитёр – всё это казалось глупым сном. Вот только проснуться отчего-то никак не получалось.

«Крёстный не удивился услышанному, или мне это померещилось? Он явно был чем-то раздражён…»

Вернувшись во двор, Андрей присоединился к Захару Ивановичу, который усердно рубил дрова для мангала.

– Тебе раньше доводилось бывать на осетинских праздниках? – спросил дальнобойщик.

– Впервые. Есть какие-то нюансы?

– Имеются.

– Тогда руководи.

– Договорились. Буду стараться.

 
                                           * * *
 

Хотя праздничный стол планировался на вечер, первые гости стали подходить уже после полудня. Улыбающаяся Кудина, одетая в нарядное белое платье, восторженно встречала каждого вновь прибывшего. Принимая подарки, счастливая девочка тут же бежала к матери, чтобы искренне поделиться с ней очередной радостью.

В числе первых гостей была и кареглазая шатенка с восточными чертами лица. Шелковистые волосы, пышными волнами спадая на хрупкие плечи, едва прикрывали худые лопатки. В её миниатюрном облике Андрею смутно показалось что-то знакомое, но он никак не мог понять, что именно. Искромётно улыбаясь, девушка направилась в его сторону.

– А вы чей родственник? – подходя, спросила она. – Никогда раньше вас не видела.

– Я квартирант, – сдержанно ответил Андрей, продолжая внимательно её изучать.

– Понятно. Я, кстати, Диана. А вы?

– Андрей.

– Хорошее имя. Но что вы на меня так смотрите? Я в чём-то испачкалась?

– Нет. Лицо кажется знакомым.

– Это вряд ли. Мы точно никогда не виделись, – уверенно заявила Диана. – У меня отличная память на людей.

Она на мгновение задумалась, при этом мило наморщив лоб. Немного вздёрнутый нос, казалось, ещё чуть-чуть приподнялся, а пушистые брови, напротив, будто потянулись к нему навстречу. Андрей невольно улыбнулся.

– Я поняла! – воскликнула Диана. – Это всё гены моего дедушки. Он был русским, вот вам и кажется, что мы знакомы. Кстати, давай на «ты». Согласен?

– Добро.

– Ты дальнобойщик? – кивнув в сторону машины, поинтересовалась девушка.

– Типа того.

– Круто! Километры дорог, разные города, всякие приключения в пути – это же так здорово! Всегда мечтала о похожей жизни. А я вот художница. Очень люблю рисовать. Представляешь, ещё разговаривать нормально не научилась, а уже что-то там малевала!.. Мама рассказывала… У неё даже сохранились мои детские рисунки – такая мазня!.. Сейчас, конечно, получается намного лучше. У меня, представляешь, даже две собственные выставки были. Где-то через месяц должна состояться третья. На ней будет много новых картин. Они такие классные!.. Приходи, я тебя приглашаю. Нет, правда, обязательно приходи – будет здорово. Придёшь? Я, кстати, сама во Владикавказе живу. Сюда в основном приезжаю летом – тут такие виды обалденные! Особенно – в горах. Останавливаюсь в дедовом доме и рисую, рисую, рисую!.. Так-то дом нежилой, поэтому он у меня вместо мастерской. Очень удобно, скажу я тебе. В любое время года можно приехать и жить, сколько влезет. Там, конечно, всё немножко обветшало. Надо бы ремонт сделать. Но сама я не могу, а помочь некому…

Диана говорила много и довольно быстро. Она могла о чём-то спросить и, не дожидаясь ответа, продолжить свой монолог. Иногда Андрей вообще терял нить повествования. Но ему было приятно общество девушки, её прямолинейность и какая-то детская непосредственность согревали основательно промёрзшую душу. Он слушал мягкий девичий голос и безмятежно улыбался, не сводя ласкового взгляда с её красивого лица.

 
                                           * * *
 

Ровно в шесть часов, когда во дворе собралось около пятидесяти человек, гостей пригласили занять свои места за торжественно накрытыми столами. Захара Ивановича и его спутников хозяева усадили за первый стол, где восседали старейшины рода и почётные гости мужского пола. Рядом находился аналогичный стол для женщин. Замыкал тройку молодёжный стол, за которым сидели представители обоих полов.

Дождавшись, когда все участники предстоящего торжества займут отведённые им места, хистар – старейшина рода принимающей стороны – подал знак, чтобы сидевший рядом с ним раздвинул заранее принесённую стопку осетинских пирогов. Таковых, согласно древней традиции, было три: верхний только с сыром, средний – с сыром и картошкой, нижний – с сыром и свекольной ботвой. Каждый из пирогов имел своё особое название: уалибах, картофджин и цахараджин, если идти сверху вниз. При этом уалибах обязательно должен сдвигаться влево от распорядителя. Убедившись, что всё выполнено правильно, хистар распорядился наполнить бокалы аракой и приступил к торжественному чтению молитвы для освящения выпечки. Едва он замолчал, как пироги вновь были сдвинуты в аккуратную стопку, и к ним приблизился уырдыгстаг – молодой участник застолья, специально выбранный для обслуживания гостей. В его обязанности входила ювелирная разрезка пирогов по диаметру на восемь равных частей. Сложность задачи заключалась в том, что блюдо с пирогами ни в коем случае нельзя было поворачивать. Малейший поворот считается непростительной дерзостью и наглым вызовом самому Богу.

Но молодой человек, вероятно, уже имел надлежащий опыт. Он великолепно справился с почётным заданием и, удостоенный благодарственным взглядом хистара, сел на своё место.

Старейшина рода, напротив, поднялся и приступил к торжественному оглашению первого тоста, посвящённого Богу. Он говорил долго и витиевато, но все присутствующие, затаив дыхание, его внимательно слушали. Когда он окончил, тост «пошёл» по кругу, с запада на восток. Каждый из гостей, дождавшись своей очереди, вставал из-за стола, произносил дополнение к уже сказанному, чокался с сидящим за столом ниже – и только после этого мог пригубить содержимое своего бокала.

Когда самый молодой гость, сидевший с восточной стороны стола, учтиво поднявшись, объявил почтенным старейшинам рода, что их тост дошёл до представителей нового поколения, хистар запустил следующий. Вторым, согласно многовековой традиции, обязательно был тост за покровителя всех мужчин, который приходом христианства у осетин стал ассоциироваться с образом Святого Георгия. И лишь третий тост был посвящён поводу, собравшему всю большую родню за праздничным столом, – щедрые душевные пожелания зазвучали в адрес Кудины и её уважаемых родителей.

Захар Иванович, сидевший по правую руку от Андрея, временами наклонялся к его уху и, едва слышно, делал различные пояснения. Иногда Андрей пересказывал услышанное Степану. Впрочем, тот мало интересовался местными традициями.

С удовольствием поглощая суп туйра, Андрей не особо прислушивался к застольному разговору, который вёлся преимущественно на осетинском языке, а размышлял о том, насколько всё же русские традиции проще. Они дают гораздо больше свободы. Можно в любое время, не дожидаясь специального разрешения, встать из-за стола либо приступить к поеданию пищи, положить себе добавку. Но, с другой стороны, у осетин всё чрезвычайно упорядочено, наполнено глубоким смыслом. Это не бестолковое набивание желудков под неумолкаемый гомон множества голосов.

Во время ужина Диана сидела немного в стороне, и Андрей не мог её видеть. Однако, когда появлялась такая возможность, девушка сразу же подходила к нему поближе. Несколько раз им даже удалось перемолвиться короткими фразами, негромко поделиться своими впечатлениями от происходящего вокруг.

А поздним вечером, когда гости начали расходиться по своим домам, Диана попросила проводить её.

– Пойдём прогуляемся, – сказала она. – Тут совсем недалеко. Я, конечно, могу и одна, но вдвоём как-то спокойней. Там есть один пустырь, где совсем темно. Да и хочется ещё немножко пообщаться с тобой. Проводишь?

– Хорошо, пошли, – согласился Андрей.

Глава восьмая.
Привет из прошлого

«Прежде чем продолжить разговор о прошлом, хочу поделиться сегодняшним сном, который не выходит у меня из головы. За окнами заимки сейчас во всю развлекается ураган, а у меня перед глазами зелёная поляна в тихий, ясный полдень. Мы стоим с тобой напротив друг друга и о чём-то мирно разговариваем. Ты такая серьёзная, сосредоточенная, а я смотрю на тебя и улыбаюсь. На душе так легко и радостно! Руки всё время непроизвольно тянутся к тебе, очень хочется привлечь и крепко обнять. Однако, каждый раз, замечая мои намерения, ты делаешь шаг назад, бросая на меня холодный, осуждающий взгляд. А потом вдруг обрываешь на полуслове неоконченную фразу, резко разворачиваешься и бросаешься бежать. Я кричу: «Аня, милая, стой! Куда же ты? Вернись!» – и бегу за тобой. Твои шикарные волосы сначала развеваются по ветру, и я даже пытаюсь за них тебя поймать. Но затем они вдруг становятся совсем короткими, едва достающими до плеч, и почему-то окрашиваются в чёрный цвет. Я останавливаюсь и со слезами на глазах смотрю вслед удаляющейся брюнетке, которая ещё минуту тому назад была моей родной, светловолосой Аней. На душе становится невыносимо грустно, и я просыпаюсь.

Открыв глаза, я подумал: а что, если ты и в правду подстриглась, перекрасилась? От этой мысли на душе стало ещё тяжелее, сердце болезненно замерло. Сколько себя помню, всегда так любил наблюдать, как ты расчёсываешь свои великолепные косы. Они буквально завораживали меня. Казалось, что смог бы стоять часами, наблюдая за тем, как ты бережно водишь по ним расчёской, как заплетаешь, тоненькими пальчиками, перекладывая пряди. Если мне случайно удавалось дотронуться руками, хотя бы на миг задержать шелковистую косу в своих ладонях, сердце так и замирало. Всякий раз очень хотелось поднести её кончик к губам и поцеловать.

Я вообще убеждён, что длинные волосы – это один из основных, самых важных элементов внешней девичьей красы. Волосы придают облику девушки необыкновенную привлекательность, настоящую женственность, хрупкость. При виде распущенных волос, колышущимися волнами спадающих на маленькие плечики, стройную спину, сердце заливает нежностью. Хочется осторожно привлечь это милое создание к себе, и оградить его от любых невзгод, хочется дарить лишь тепло и ласку. Да, уход за длинными волосами, безусловно, требует больших усилий. Мне даже сложно представить себя, ежедневно расчёсывающего их, заплетающего в опрятные косы. А особенно летом, когда и без того так жарко, что хочется стянуть с себя кожу! А тут ещё и густые, длинные, мокрые волосы!.. Я понимаю, но никак не могу одобрить девушек, решившихся добровольно, своими руками обкорнать себя. Девушка без длинных волос – всё равно, что мужчина без мышечной массы. Что-то неполноценное, лишённое крайне важной составляющей. Конечно, в жизни всякое бывает, и далеко не всегда происходящее с нами непосредственно зависит от нас самих. Если, к примеру, волосы сильно вылезают после какой-то болезни, ранее шикарная коса стала жидкой и смешной, то глупо и даже больно за неё держаться. Проще, действительно, остричь. Хотя бы до тех пор, пока волосы не восстановятся. Так и мужчину, по объективным причинам не способного привести свои мышцы в надлежащий вид, жестоко обвинять в неполноценности. Но если добровольно, если без явных на то причин!..

Я как представил, что ты, родная моя, вдруг решилась собственными руками срезать такую красоту!.. А остатки ещё зачем-то и перекрасить… Веришь, такая тоска накрыла!.. Такая дикая безысходность…

А потом мысли потекли в другом направлении: что может означать подобный сон? Ведь он такой яркий, такой красочный, будто всё увиденное происходило наяву. В детстве, помнишь, мы любили делиться своими снами и вместе их разгадывать. Потом, повзрослев и укрепившись в православной вере, я, конечно же, забросил подобные увлечения. Думаю, и ты тоже. Мама рассказывала, что неоднократно видела тебя в церкви. Это очень здорово! Но сны… они ведь всё же иногда бывают пророческими, предостерегающими от грядущей беды. Может, и этот – один из них?

Я, конечно, придя к такой мысли, долго молился Богу, прося его о помощи. Но всё равно не выходит из головы…»

 
                                           * * *
 

Дмитрий Максимович погруженно изучал какие-то документы, когда дверь неожиданно распахнулась и на пороге кабинета появился Эдуард. На вид ему было около пятидесяти лет. Невысокий, слегка полноватый брюнет с заметной сединой на висках. Одет он был в чёрные брюки, белую, тщательно выглаженную рубашку и тёмно-синий галстук.

– А, это ты, – взглянув на вошедшего, недовольно произнёс Дмитрий Максимович. – Так и знал, что примчишься. Ну, проходи, рассказывай…

Эдуард стремительно пересёк просторный кабинет и остановился перед массивным столом из чёрного дуба.

– Объясни мне, пожалуйста, чем вызвана очередная задержка? Ты ведь говорил, что грузины примут груз на нашей стороне. Почему этого не происходит? – возбуждённо заговорил он.

– Слушай, чё ты суетишься? Ну, проблемы у них там какие-то на таможне. Разберутся.

– Не нравится мне всё это. В прошлый раз тянули, тянули, пока Серёгу не расстреляли. Теперь вот заморочки…

– Остынь!.. – грубо перебил Дмитрий Максимович. – На Сергея напали, когда груз уже был сдан. При чём здесь заказчик?

– Но следователь сказал, в ущелье были обнаружены куски арматуры…

– Он ошибся.

Дмитрий Максимович резко поднялся из-за стола, с грохотом отодвинув офисное кресло, и нервно заходил по кабинету.

– Зачем ты бередишь незажитую рану? Найденный обломок не имеет никакого отношения к нашему грузу. Кусок ржавой железяки, сто лет провалявшейся в горах!..

– Извини, – растерянно пробормотал Эдуард.

– На пустом месте панику разводишь. Мы с производителями рассчитались? Рассчитались. Они довольны? Просто счастливы! Одним махом сбыли кучу неликвида!..

– Только мы до сих пор ничего не получили, – вновь заводясь, вставил Эдуард.

– Не ври. Деньги заморожены на моём счёте, и ты это знаешь. Как только грузины примут товар, сразу отдам твою часть. Из-за твоих капризов я не стану менять годами выработанные принципы.

– А неустойка?

– Целиком покрывает заказчик, если ты об этом.

– Он точно не соскочит?

– Я не Господь Бог, чтобы стопроцентно знать всё наперёд. Если соскочит, найдём другого. Альтернативные варианты имеются.

– Не нравится мне всё это…

– Я уже слышал, – вновь перебил Дмитрий Максимович. – Нравится, не нравится – терпи, моя красавица.

Он вернулся к письменному столу и присел на кресло.

– Эдик, ещё раз говорю, остынь. И без тебя мозги закипают. Вот, – Дмитрий Максимович ударил ладонью по бумагам, – видишь эту кипу? Десять машин везут из Китая в Екатеринбург новое оборудование для местного завода. Там же есть поставщики продукции на Ростов, на Москву. И чтобы не гонять фуры порожняком, надо всех состыковать. Времени – три дня. Потом – самолёт, билеты куплены. А ты тут ноешь и ноешь, как девица на выданье!..

 
                                           * * *
 

Пятница – традиционно короткий рабочий день. Однако Аня, воспользовавшись сразу двумя уважительными причинами – во-первых, Валерка целый день один дома, а во-вторых, её выдернули на работу из законного отпуска, – решила ещё больше его сократить. Благо, текущие дела вполне позволяли это сделать. Освободившись около трёх часов, девушка улучила удобный момент, когда никто из коллег её не видел, и потихоньку покинула учреждение. Оказавшись на улице, она, не мешкая, направилась в сторону ближайшей остановки. Аня ещё утром решила, что после работы вновь заедет к Дмитрию Максимовичу. Возможно, на этот раз директор транспортно-экспедиционной компании окажется на месте, и ей удастся хоть что-то узнать о Силантьеве.

На проходной дежурил знакомый охранник. Узнав девушку, он приветливо улыбнулся, уступая ей дорогу. Аня послала ответную улыбку и свернула к главному корпусу. Во дворе стояло несколько грузовиков, но, увы, среди них не оказалось машины Сергея. Грустно вздохнув, девушка вошла в прохладное помещение и стала медленно подниматься по лестнице.

В районе второго этажа на неё едва не налетел полноватый мужчина с седыми висками. Аня в последний момент успела вжаться в стену. Явно возбуждённый человек промчался мимо, даже не обернувшись.

В приёмной было пусто. На столе секретарши беспорядочно лежали какие-то бумаги. Сквозь широкое окно довольно уютную комнату освещало предвечернее солнце. Аня задержалась возле подоконника, на котором размещался горшок с аккуратно подстриженным денежным деревом. Девушка никак не могла решить, что ей делать: подождать возвращение секретарши или самовольно постучать в кабинет директора. Пока она размышляла, до её слуха донёсся гневный голос Дмитрия Максимовича:

– Радикально действуй! Что ты как кисейная барышня!.. Возникла преграда – ликвидируй её. Мне ли тебя учить?

Аня невольно вздрогнула. Она с раннего детства знала Дмитрия Максимовича как невероятно спокойного и очень вежливого человека. Казалось, он вообще не умел кричать. В директорском кабинете словно находился кто-то другой, с невероятно похожим голосом.

– Всё, я сказал. Разговор окончен, – спустя некоторое время донеслось из-за двери.

Ане стало жутко. Она порывисто развернулась и бросилась к лестнице. Как и седовласый мужчина, девушка бежала по ступенькам, не разбирая дороги. Лишь оказавшись во дворе, она остановилась и перевела дух.

«Я, наверное, выгляжу смешной, – успокаиваясь, подумала Аня. – совсем как малая девчонка!.. Хорошо, хоть никто меня не видел!..»

Она поправила слегка растрепавшиеся волосы и, постояв немного, медленно направилась к проходной.

Оказавшись за пределами территории транспортно-экспедиционной компании, Аня свернула на тротуар и размеренно пошла вдоль трассы. До её дома было не более двух километров, и девушка решила пройтись пешком. Мысли вновь вернулись к непривычному поведению Дмитрия Максимовича, в памяти стали всплывать различные картинки из далёкого прошлого.

Сергею было около трёх лет, когда его родители развелись. Мальчик остался с матерью, тогда как отец навсегда ушёл к другой женщине. Поговаривали, что в конце восьмидесятых годов он эмигрировал из трещавшего по швам Советского Союза. Но Аня не была уверена в достоверности этих слухов, а спрашивать у Сергея она не решалась.

Дмитрий Максимович старался всячески поддерживать младшую сестру и племянника: обеспечивал их финансово, помогал по дому, занимался воспитанием маленького Серёжи. Ольга Максимовна часто болела, поэтому особо не могла ни работать, ни вести хозяйство. К тому же уход мужа, в котором она души не чаяла, сильно подкосил и без того слабую женщину.

И хотя Серёжа рос без отца, внешне казалось, что он не чувствует себя обделённым. У мальчика всегда были самые современные игрушки и стильная одежда. Дядя Дима с большим удовольствием уделял ему всё своё свободное время. Летом они часто ездили на рыбалку, а ранней осенью – ходили в лес за грибами. В дошкольные годы Дмитрий Максимович научил Серёжу писать и читать. В десять лет – подарил велосипед, а в пятнадцать – стал учить водить машину. Мальчик очень любил технику, проявляя к ней живейший интерес, и дядя стремился его в том поддерживать. Своих детей у Дмитрия Максимовича не было, и он, вероятно, уже тогда видел в Сергее будущего преемника.

Но это была лишь внешняя сторона медали. В глубине души, – и Аня это хорошо знала, – мальчик сильно переживал. Да, он очень любил дядю, но отца всё же не хватало. Стоило Серёже где-нибудь увидеть полную семью, как по его лицу сразу же пробегала едва заметная серая тень. Он замолкал и надолго уходил в себя. А однажды Аня стала случайной свидетельницей довольно неприятной сцены: выйдя из класса, она едва не налетела на взъерошенного Сергея, нещадно колотившего долговязого мальчишку. «Сам ты, гад, неполноценный!..» – с болью в голосе кричал Сергей. Потом он скрылся в школьном туалете и пол-урока молча плакал.

А когда не стало Ольги Максимовны, Серёжа около недели не выходил из дома. Он практически не ел и ни с кем не разговаривал. Всё время лежал на кровати и смотрел в потолок. Аня с Андреем ежедневно навещали друга, но он делал вид, что не замечает их присутствия. Молча посидев какое-то время у его постели, ребята перебрасывались красноречивыми взглядами и тихо уходили. На следующий день, еле дождавшись окончания занятий, они вновь спешили к Сергею, и всё повторялось.

Дмитрий Максимович, передав управление компанией кому-то из помощников, все эти дни также не отходил от племянника. Он несколько раз консультировался у знакомого психолога и всячески старался растормошить мальчика. Однажды, встречая Аню и Андрея, Дмитрий Максимович был особенно расстроен. На расспросы ребят он ничего не ответил. И только спустя годы Аня случайно узнала, что в тот злополучный день Сергей пытался покончить с собой.

Девушка ещё многое вспомнила. Но ни в одном из её воспоминаний Дмитрий Максимович ни разу не повысил голос. Он всегда был образцом терпения и спокойствия.

«Даже не представляю, что могло вывести его из себя, – размышляла Аня. – Может, после Серёжиной смерти дядя Дима стал таким нервным? Ведь у него больше никого не осталось. Господи, до сих пор не привыкну говорить о Серёже в прошедшем времени!..»

Свернув за угол, Аня посторонилась, уступая дорогу двум юным велосипедистам.

«Кажется, Валеркины друзья. Надо будет за выходные что-то придумать с его великом. Спрошу у соседа, – у него машина, может, и в велосипедных тормозах разбирается. Не тащить же через весь город к папе!..»

Аня тяжело вздохнула и с горечью добавила: «Пока лето, пусть катается. Хоть что-то оторвёт его от телефона. Как же всё-таки изменилось время: нас родители не могли в дом загнать, а мы своих детей – на улицу выгнать!»

– Ну, наконец-то! – из тени раскидистого орешника навстречу Ане шагнул улыбающийся мужчина в белых штанах и светлой футболке. – Княжна моя, второй день за тобой гоняюсь!..

– Лёшка!.. – обрадовалась Аня. – Откуда ты взялся?