Текст книги "След на золотом песке"

– Жить надо давать всем, только держать в узде, – пояснил ему тогда Кочетков, кивая в сторону отъезжающего «Фольксвагена». – Каждому по способностям. Работают в основном на железнодорожном вокзале, в город их не пускаю, но и на их территорию никто не полезет. Я гарант. Если бы твое ментовское начальство было умнее, то давно бы наладило такой же порядок, как у меня. Смотри, в городе, с тех пор как я тут обосновался, ничего такого не происходит. Никаких разборок, никакой пальбы, никаких взрывов. Надо вам для плана что-то, чтобы зарплату не урезали, – пожалуйста, берите, но только того, на кого я сам вам укажу. А если кто-то из моих подопечных решит выпятиться, прыгнуть выше себя, нарушить установленный мной порядок, это уже мои проблемы. Сам достану из-под земли и сам с ним разберусь. Вот за это они все и отстегивают мою долю. За порядок, который я им гарантирую. А вот такие, как ты, в форме, могут гарантировать закон?

Тогда Антон промолчал, потому что не знал, что ответить. Действительно, с появлением в городе вора в законе Кочеткова жизнь стала куда спокойнее. Перестали делить территории, перестали наезжать приезжие, исчезли разборки. Кочетков все распределил, сам карал непослушных.

Местному начальству это даже нравилось. Проблем меньше, жизнь спокойнее. Они старались дружить с Кочетковым, не мешали ему. А тот время от времени подкармливал их потихоньку. То конвертик сунет, то в баньке попарит, то еще что-то приятное сделает. Приучал исполнять его желания. И они исполняли. Так же, как это делали уголовники, только тех Кочетков держал за горло другими методами, а этих прикармливал, как рыбу, которая до поры до времени не нужна, но вот-вот может понадобиться для стола.

Он и Антона приручил подобным образом. Сделал доброе дело, за которое тот уже по собственной воле готов был сделать для Кочеткова все, что тот пожелает.

Капитан Серов выполнял для парней из «Фольксвагена» роль телохранителя. Кочетков частенько привлекал Антона к таким делам. Видимо, своим охранникам он доверял меньше, чем этому капитану-менту, который был ему обязан жизнью своей дочери.

– Молчишь? – Кочетков усмехнулся. Естественно, а что ты можешь ответить. У твоего начальства, иногда мне кажется, не голова на плечах, а кочан капусты. Да и не только у твоего! – он махнул рукой. Вот учись, станешь с моей помощью генералом, будет и у тебя такой же порядок, как у меня.

Серов стать генералом не рассчитывал, тут бы хоть бы подполковником на пенсию уйти, а то ведь отправят майором. Антон не относился к категории тех, кто прогибался, не мог он лизать задницы и делать карьеру. Была еще, правда, политика, но в ней он тоже ничего хорошего не видел. Многие его сослуживцы выполняли кое-какие просьбы партийных боссов, те и старались протолкнуть их повыше.

– Не смейся, верь, будешь ты у меня генералом, самым главным в этом городе, это я тебе гарантирую, – хлопнул его как-то по плечу Кочетков. – Не сразу, конечно, но сделаю. – Кочетков прекрасно понимал, что нельзя держать на коротком поводке Антона все время только лишь тем, что помог ему с дочерью. Поэтому он постоянно подкидывал ему денег и проталкивал по служебной лестнице вверх. – Сделал же я тебя капитаном?

– Сделал, – согласился Антон.

– И генералом сделаю, поверь!

И Антону ничего не оставалось, как верить обещанию, потому что до сих пор Кочетков строго выполнял данное им слово, по крайней мере по отношению к нему, Антону Серову. И вот сейчас капитан милиции Серов, кандидат в генералы, прикидывал, что же хотят получить те, кто выкурил из города его покровителя, от этих парней из «Фольксвагена». Ведь от его решения зависят, возможно, его будущие генеральские погоны.

«Может, они надеются выйти на Кочеткова? – думал он. – Вряд ли, ведь эти парни, как сам Кочетков говорил, мелкая сошка, откуда они могут знать, куда исчез босс? А может, и знают, Кочетков мог именно им дать задание следить за атмосферой в городе, полагая, что его не станут искать через эту мелкоту в уголовном мире».

Серов вспомнил также, что парни эти работают на железке. Вряд ли они сменили место работы после исчезновения Кочеткова. Им ведь все равно, по большому счету, перед кем отчитываться и кому отстегивать дань. Возможно, сейчас как раз такой период, что они вообще никому не платят, пользуясь создавшейся неразберихой, а менять наработанные методы в связи со сменой уголовной верхушки им невыгодно. И Антон решил сначала пощупать этих пареньков, а потом подумать, сдавать их, или предупредить, чтобы исчезли побыстрее.

Ему тоже хотелось выслужиться перед новыми боссами, чтобы не полететь с места работы. Если парни не имеют никакого отношения к Кочеткову, то он их сдаст и тем самым заработает себе в глазах нового руководства определенный авторитет, а если они как-то связаны с бывшим хозяином города, он поможет им исчезнуть отсюда подальше.

* * *

Нерон знал, что сегодня продержаться на плаву, опираясь на одну лишь грубую силу, невозможно.

Поэтому он всегда старался иметь на тех, кто давал ему работу, пакет компромата, с помощью которого можно было воздействовать на человека куда эффективнее, чем угрозами. Вот и на последнего своего работодателя Нерон тоже имел кое-что. Появление этого «кое-чего» в прессе могло сразу же испортить последнему карьеру, причем навсегда. Но о наличии у себя такого ценного материала Нерон пока молчал, придерживая это оружие на крайний случай, а таковой, по его пониманию, должен был вот-вот наступить.

Мэр все чаще оставался недовольным действиями помощника, старался обходиться иными силами, не ставя в известность Нерона о своих планах. Впрочем, Нерону было глубоко наплевать на планы своего босса, было все равно, что о нем думает начальник, как поступает, главное, чтобы не мешал. А в данный момент Нерону необходимо было успеть раздеть этот город, который он получил в свое полное владение при вступлении своего патрона в должность. Он хотел взять по максимуму. Тем более, что Нерон почуял запах золота, самый раздражающий, самый обольстительный из всех существующих запахов.

Чаще всего Нерон предпочитал создавать компромат сам, так было надежнее. Он всегда старался обнаружить в своем очередном патроне некую гнилинку, изъянчик, из которого можно было при определенных обстоятельствах вырастить страшную язву, обнародования которой ее владелец не желал бы ни при каких обстоятельствах.

Если же изъяна не находилось или новый шеф был не по зубам, Нерон принимался за его ближайших родственников, чаще всего детей, ведь именно за них больше всего переживает родительское сердце и именно ради них готово на все. Жену можно поменять, от родителей отказаться, все равно им помирать, братьев и сестер можно вообще забыть, а вот дети – это святое.

Теперешний патрон Нерона не относился к чистюлям, людям без пятнышка, идейным святым. Но все имеющиеся в наличии проступки мэра в прошлом и настоящем были уж очень мелки для хорошего компромата. Ну разве можно назвать стоящим тот факт, что у мэра периодически появлялась новая любовница? Да кто сейчас из больших политиков не увлекается молоденькими моделями, победительницами многочисленных конкурсов, кто сегодня не покровительствует им, помогая в карьере? Подумаешь, компромат! Наоборот, скажут, что мужик, что надо, если в своем возрасте способен на такое. Или взятки? Еще попробуй докажи. К тому же мэр никогда не брал своими руками, а заставлял это делать своих приближенных. И мальчики его не интересовали. И к наркотикам он был совершенно равнодушен. И даже в баню предпочитал ходить париться в мужской компании, без всяких девочек. Потом, после бани, можно. Но наедине. Никаких групповух.

И вообще в последнее время мэр начал ревностно относиться к своей репутации, стал таким примерным, таким паинькой, когда почувствовал, что мэрство его надолго, на полный срок и вполне его устраивает во всех отношениях. Именно поэтому его и стали пугать методы Нерона, от которых он почему-то раньше, когда боролся за место, не отказывался и не шарахался.

«Мэр сделал свое дело, мэр должен уйти, – часто звучало в голове Нерона. – Но мавры бывают разные. Отелло, например, прежде чем уйти, успел трахнуть дочку своего хозяина. Почему бы и мне не совершить нечто подобное?»

И Нерон стал «разрабатывать» сына и дочь своего работодателя, в которых тот души не чаял и ради которых и крутился в таком грязном деле, как политика. Тем более что дети, увы, ни умом, ни воспитанием не пошли в отца. Дочка мэра решила, что она – готовая кинозвезда, ее познакомили с якобы американским продюсером из Голливуда, мнимым, естественно, и тот уговорил ее сняться в новом фильме, который оказался самой грязной порнухой. Партнером новоявленной звезды был опять же якобы знаменитый актер, правда, перед съемками этой дочке влили приличное количество спиртного, после которого она была просто не в состоянии отличить звезду от бомжа. Пленка получилась еще та, Нерон с удовольствием представлял, что почувствует мэр, если просмотрит копию.

А сынок был просто посажен на иглу людьми Нерона и после этого стал активным участником грязного рынка, втягивая в него других деточек высокопоставленных в городе чиновников. Но папа ничего не знал об этом, его берегли до поры до времени. Все деяния его чад тщательно фиксировали на видео, чтобы материалов было как можно больше. Причем детки вели себя в присутствии папы и мамы вполне прилично, не давая им даже повода подумать о том, в каких птичек они успели превратиться, еще не успев до конца опериться.

– Источник еще не усох, – говорил своим людям, отвечающим за детей мэра, Нерон. – Надо его беречь. Если он узнает, что сынок «наработал» почти на вышку, а дочка стала алкоголичкой и перетрахалась со всеми «кинозвездами Голливуда», его хватит кондрашка. А он мне пока нужен живым. Берегите его и их.

И люди Нерона продолжали баловать детишек мэра, лелеять и холить, выполнять их прихоти, не забывая развивать в них те пороки, на которых и строилось будущее воздействие на психику их высокопоставленного папаши.

* * *

Чтобы проснуться в нужное время, ему не нужны были достижения технического прогресса в этой области в виде различных будильников, которые, усложняя сами себе жизнь, напридумывали люди: электронных, механических, музыкальных, стонущих, орущих, звенящих и прочих. Малыш проснулся именно в то время, в какое планировал еще с вечера. Его биологические часы (которые, впрочем, имеются в организме всех людей без исключения, только вот пользоваться ими умеет далеко не каждый) сработали как надо. Обычно перед тем, как уснуть, Малыш представлял себе циферблат часов и стрелки, которые фиксировались сознанием именно на тех цифрах, которые соответствовали времени подъема.

Рассвет еще только занимался бледно-розовой полосой над лесом. Легкий ветерок колыхал ветви деревьев, а птицы, самые точные провозвестницы наступающего дня, уже пробовали свои голоса.

Неширокое окно в его комнате было приотворено, но так, чтобы с улицы было незаметно. Окно Малыш приоткрыл специально еще с вечера. Ранним утром все звуки разносятся далеко, он опасался, что может внести в утреннюю гармонию птичьего гомона и шелеста листвы посторонний звук, и это сразу заставит насторожиться того, кто будет дежурить у избы.

А в том, что дежурный этот разбирается в звуках, Малыш не сомневался. Он отметил про себя, что те, кто дежурил, отличаются от тех, кто работает в лесу или на поле. В таких вещах Малыш не ошибался. Вероятно, так же отличаются в муравейнике муравьи-рабочие и муравьи-воины. Эти дежурные скорее всего и стреляют из охотничьего ружья неплохо. А может быть, у них имеются не только охотничьи ружья, которые они держат в руках, а что-нибудь посерьезнее? А Малыш не любил рисковать, рискуют только дураки. Даже в таких случаях, как этот, когда против него, профессионала высшей категории, были любители.

Некоторое время он лежал, вслушиваясь в звуки, доносившиеся снаружи. Потом тихо поднялся, открыл окно шире и бесшумно выскользнул наружу. Окно из его комнаты выходило не на улицу поселка, а в сторону леса. Через десяток метров начинался густой кустарник, постепенно переходивший в лес. Сейчас он был укутан тончайшей пеленой предутреннего тумана, который вот-вот должен был рассеяться. В нем и растворилась фигура Малыша. Он предполагал, в какую сторону уходят на рассвете из поселка те рабочие, которыми он интересовался. Обойдя поселок стороной, Малыш вышел как раз к нужному месту.

Он не чувствовал холода, хотя утренний ветерок был отнюдь не теплым, а одет он был довольно легко. Но его согревало чувство охотничьего азарта, которое впрыскивало в кровь порцию адреналина, заставляло организм сконцентрировать все возможности, держало мускулы в постоянной готовности к действию.

Выбрав себе удобное место для ожидания недалеко от протоптанной тропы, Малыш замер, и теперь его невозможно было заметить, даже если пройти совсем рядом.

Вскоре он услышал шаги приближающихся людей. Сквозь деревья он различил группу мужчин из поселка, их было человек двадцать, гораздо меньше, чем обычно. Малышу не было известно о том, что в последние дни на прииск ходили лишь самые проверенные. А остальных оставляли в поселке и держали под постоянным наблюдением. По мнению людей отца Александра, отвечающих за охрану, никто из поселка не смог бы выбраться незаметно. Для этого надо было быть таким профи, как Малыш.

Несколько мужиков были вооружены охотничьими ружьями. Больше ничего у них в руках не было. Разве что рюкзаки за плечами. Ни инструментов, ничего.

Малыш двинулся вслед за мужиками, слегка озадаченный тем, что они не напоминают людей, направляющихся на тяжелую работу. Ответ он получил через час, когда, пройдя по лесу примерно километров пять, мужики вышли на широкую поляну, где стоял вместительный навес, под которым нашла себе место грузовая машина. Тут же были сложены и какие-то рабочие инструменты.

Малыш понял, что в этот раз ему не удастся узнать все до конца. Он стоял, укрывшись за толстым стволом старого, пострадавшего от удара молнии дуба, наблюдая за дальнейшими действиями мужиков. Они покидали инструменты в крытый кузов, потом сели туда сами, один из них занял место за рулем, и грузовик тихонько двинулся с поляны дальше, в глубь леса.

Подождав, пока не затихнет звук мотора, Малыш осторожно вышел из своего укрытия и прошел до того места, где скрылся грузовик. Как он и предполагал, там он увидел довольно накатанные колеи от колес, которые петляли между деревьев. Видимо, грузовичок уже давно мотался по этой дорожке.

Вся полученная в результате утренней прогулки информация, улеглась в голове Малыша, но нужны были дополнительные сведения, чтобы сделать окончательные выводы. Малышу очень хотелось узнать, куда уехал грузовик. Но для этого ему как минимум надо было иметь что-то движущееся на колесах, потому что на своих двоих ему никак за грузовиком не угнаться.

Ему сразу вспомнилась «Нива», припаркованная рядом с избой, но ею он, к сожалению, не мог воспользоваться. Существует же уговор с отцом Александром: на машине он может лишь уехать насовсем. А чем больше возникало у него вопросов, на которые необходимо было найти ответ, тем меньше хотелось Малышу уезжать отсюда.

«Жаль, «Нива» моя отпадает, – думал он, возвращаясь обратно в поселок. Шел он быстро, но все равно практически бесшумно, и размышления не мешали ему быть начеку. Взгляд Малыша молниеносно успевал фиксировать все, что происходило вокруг. Вряд ли в поселке могли заметить его отсутствие. За то время, что они тут жили с Кочетковым, местные наблюдатели привыкли к тому, что гости встают поздно по сравнению с остальными жителями поселка, да и отсутствовал он всего ничего, не больше двух с половиной часов. Не понадобилось даже и то прикрытие, о котором они условились с Кочетковым. «Небось, спит еще без задних ног, – усмехнулся про себя Малыш. – Где же мне найти машину? – продолжал думать он. – Без машины мне не продвинуться дальше».

Он вернулся в избу тем же путем, каким выбирался из нее. Наблюдатель, как он успел заметить, уже сменился. А Кочетков еще только собирался вставать. Каково же было его удивление, когда мимо его комнаты прошел Малыш, направляясь на свежий воздух для своей традиционной прогулки и разминки, к которым он уже приучил тех, кто за ними наблюдал.

– Что, не получилось с разведкой? Проспал или они что заподозрили? – спросил он у Малыша.

– Почему не получилось? Все прошло как нельзя лучше. Я уже вернулся.

– Ничего себе! Так быстро? И что, есть что-нибудь интересное? – сон с Кочеткова сразу слетел, глаза заинтересованно заблестели.

– Кое-что имеется, но все подробности потом, у меня распорядок, – ответил Малыш. – Люди ждут, – он имел в виду наблюдателя, который уже привык сопровождать гостя по утрам. – Если не появлюсь на улице, подумают – что-то случилось. Вернусь, тогда и поговорим.

Он вышел на крыльцо, краем глаза отметив, что наблюдатель юркнул за угол соседней избы, глубоко вздохнул и, уже не стараясь оставаться незамеченным, пробежал вдоль леса.

С самого первого утра, когда он вышел на крыльцо, Малыш регулярно делал пробежки и занимался в лесу тренингом. Для него это был тренинг, а для мужиков, которые за ним следили, городская блажь. Им и в голову не могло прийти, что такая зарядка дает возможность одним ударом отправить на тот свет человека и уйти самому от смертельного удара. Вот если бы в руке у Малыша было что-нибудь тяжелое – палка, оглобля, вот этим да, можно двинуть! А так, голой ладошкой? Ни-ни! Тем более, что Малыш по комплекции больше напоминал подростка, чем супермена.

После каждого такого утра Малыш чувствовал, как его тело наливается энергией, как крепнут мускулы, как жизнь становится все желаннее. И нет уже той тоски от суеты, в которой он крутился, словно белка в колесе. Прав был отец, когда приснился ему в товарном поезде и дал совет остановиться, подумать.

* * *

Нужный «Фольксваген» Серов вычислил именно там, где искал, недалеко от железнодорожного вокзала, в сторонке, почти рядом с местным отделением милиции. Он припарковал свою машину так, чтобы все видеть, и решил понаблюдать. В «Фольксвагене» сидело трое, четвертого не было. Антон хотел немного разобраться в обстановке, просто так брать парней без видимой причины не хотелось. Они тогда замкнутся, ничего не скажут, пошлют подальше на три буквы, и все. Придется сдавать их тем, кто парней разыскивает. Привлекать к этому делу еще кого-нибудь не хотелось. Ведь необходимо «расколоть» парней раньше, чем он сдаст их дальше, или отпустит на все четыре стороны, если они по-прежнему связаны с Кочетковым.

Серов сидел в машине и ждал примерно с час, когда вдруг к «Фольксвагену» подошел милиционер в форме и забрался внутрь машины. Там он о чем-то горячо говорил с сидевшей в машине тройкой. Потом появился четвертый.

«Вероятно, из местного отделения милиции, – подумал Антон про милиционера. – Или работает у них наводчиком, или они отстегивают местным ментам, чтобы их не трогали».

Серов прождал еще с полчаса, пока шла беседа в «Фольксвагене». Потом милиционер вышел и направился к зданию вокзала. А парни завели свой микроавтобус и развернулись, собираясь выехать на проезжую часть дороги.

«Придется проследить, где их берлога, – подумал Серов, заводя и свою машину. – Надо ждать удобного случая. И побольше узнать о них. С ходу их не взять. Тем более, что их четверо, а я один».

Демкин прочитал описание разыскиваемого «Фольксвагена», и ему стало плохо. «Все, конец, – испуганно подумал он. – Их ищут. Дождался! И как только найдут, то они сразу же сдадут меня. Надо бросать все к чертовой матери и сматываться отсюда».

Описание разыскиваемого «Фольксвагена» висело на доске объявлений и приказов в дежурке. Демкин испуганно оглянулся. Ведь сослуживцы не раз видели его рядом с этой машиной. Но те, кто присутствовал сейчас тут, уверенно резались в очко. И он облегченно вздохнул, поняв, что к этой бумажке пока еще никто не подходил, а если и читал, то карточный азарт вытеснил из головы все остальное.

«А что с того, если я исчезну отсюда? – Демкина словно жарили на медленном огне. Он проклял тот день, когда случай свел его с Натали, прелести которой и толкнули его на сотрудничество с криминалом. – Если они попадут в руки тех, кто их разыскивает, куда бы я ни исчез в пределах бывшего Союза, меня все равно вычислят. – Мысли в голове Демкина метались, словно стая птиц в замкнутом помещении, в которое впустили хищника. – Не будет их, никто не узнает и обо мне, – вдруг подумал он и от страха за то, что ему теперь предстоит сделать ради собственного спасения, у него сжалось сердце. А в том, что он сделает это, Демкин вдруг сразу уверился. «Нет человека – нет проблемы», вспомнил он высказывание кого-то из политиков. – «Но ведь придется и ее! – В памяти возникла обнаженная Натали. – Ну и черт с ней», – вдруг разозлился он, и эта внезапная злость отодвинула на задний план страх.

Это она во всем виновата! Если бы она не требовала невозможного, то он никогда бы не пошел на то, что делал для ее дружков. Всех их надо перестрелять! Ведьма!

Принятое им решение сразу как-то придало его действиям уверенность. Он еще раз бросил внимательный взгляд на своих сослуживцев, которые по-прежнему азартно резались в карты. Удостоверившись, что им нет до него дела, Демкин небрежным шагом направился в оружейную комнату, где хранилась пара автоматов с укороченным прикладом. Для того, чтобы справиться с четверкой бандитов, бывших работодателей, пистолета ему показалось маловато.

Когда Демкин проходил мимо вешалки, он прихватил с собой чей-то пакет, в который вполне мог уместиться автомат и крепость которого не вызывала особых опасений. Пара запасных рожков была спрятана за пояс, под мундир. Так и не перемолвившись ни с кем ни словом, Демкин вышел из помещения и лишь только после этого спокойно вздохнул. Все прошло до смешного спокойно, никто даже не обратил на него внимания.

«А ведь видок у меня, наверное, был еще тот, – пришло ему в голову. – Если бы не карты, от которых их не оторвать (разве что если террористы взорвут вокзал), то кто-нибудь обязательно начал бы задавать глупые вопросы типа: – У тебя что, Демкин, жена родила двойню от соседа? Или у тебя украли кошелек? Ха-ха-ха! – Демкин сплюнул скопившуюся во рту тягучую слюну на асфальт. И сразу же отметил про себя, что вспотел, словно после тяжелой работы. – И все бы начали дружно смеяться над этой тупой шуткой, как будто ничего смешнее в жизни не слышали. Идиоты! – и опять его мысли вернулись к предстоящему делу. – Вспотеть-то я уже вспотел, но ведь самое тяжелое впереди, – думал он. – Что будет?»

Часть дела была сделана. Обратно у него пути не было. Лишь покончив с ними и вернув незаметно на место автомат, он мог рассчитывать на относительное спокойствие. У кого может возникнуть мысль об оружии, из которого были убиты парни, здесь, в отделении милиции при железнодорожном вокзале? Да ни у кого. Даже самый умный опер не сможет догадаться. Повесят все на очередную криминальную разборку, которые за последнее время в городе участились и стали обычным явлением.

У Демкина был старенький «Запорожец», вернее не у него, а у отца, который им давно не пользовался, передав во владение сыну. Что ж, откровенно говоря, Демкин до встречи с Натали частенько на нем разъезжал и действительно был благодарен отцу за эти четыре колеса. Многие и такого средства передвижения не имеют, хоть и воротят носы, словно, кроме иномарок, ни на чем другом ездить не согласны, поэтому и потеют в общественном транспорте. Но когда он представил себе, как он сажает в эту колымагу красавицу Натали, то понял, что она сразу же перестанет допускать его к своему роскошному телу. Из принципа. Скажет, уж лучше на такси или пешком, чем на этой инвалидной коляске.

«А теперь эта инвалидная коляска как раз пригодится, – думал Демкин, прижимая к себе пакет с автоматом и садясь в автобус, чтобы доехать до гаража, в котором покоился забытый «Запорожец». – Кому придет в голову обращать внимание на этот символ нищеты и связывать его потом с трупами. Скорее будут искать разные там иномарки. Да я и оставлю его за пару сотен метров до их дома, не подкатывать же к самым воротам».

Демкин знал, где искать этих парней, с них он и решил начать собственное спасение. А потом уж навестить в последний раз Натали, с которой, кстати, не раз бывал в гостях и в этом доме. Они приезжали с ней обмывать удачное дело, и Демкин должен был получить свою долю. Деньги, как правило, сразу же оказывались в сумочке Натали.

«Хорошо же она от меня поимела за все время, пока крутила мне голову, – подумал Демкин впервые с тех пор, как был знаком с Натали. До сих пор о тех деньгах, которые перекочевывали из его кармана в ее сумочку, он не думал, их образ все время заслоняли ее прелести, которые Натали щедро предлагала ему в обмен на деньги. – А ведь на такие бабки мог бы не одну иномарку приличную купить. Сосала из меня все, что можно было. Проститутка! Интересно, я у нее один был или еще кто-то на нее работал? А может, эти парни, все четверо, с ней спали? Ну ничего, сегодня ей придется бесплатно меня обслужить в последний раз перед смертью». Рот Демкина опять наполнился слюной, словно перед едой.

Демкин вышел из автобуса и зашагал к гаражу, представляя себе, что он будет делать с Натали, когда навестит ее с прощальным визитом, и как он будет это делать. И эти мысли о предстоящем свидании с женщиной, которая ценила его не как мужчину, а как денежный мешок, наполняли его чувством благородного негодования. Теперь предстоящие четыре трупа его не беспокоили. Он был готов на все. О Натали он мог думать только как о потенциальном трупе.

* * *

Если Демкин, подстегиваемый разными обстоятельствами, торопился, то Серов был уверен, что спешить не надо. Он проследил за «Фольксвагеном», довел его до ворот частного дома за границей городской черты, проехал по улице дальше, метров за пятьдесят от дома, развернулся и заглушил мотор.

Дом был окружен участком, на котором росло немало деревьев. Во дворе, как полагал Серов, были и другие строения, кроме жилого, еще и подсобные. Собаки, по всей видимости, не было. Вариант идти прямо сейчас и начинать разговор с парнями в лоб вдруг показался Серову по-детски глупым.

«А что мне им сказать? – думал он, закуривая. – Они пошлют меня подальше, и все. Не поверят, что они в розыске. Подумают, что беру на понт. Могут по шее надавать. Им это ничего не стоит сделать! Не успею ничего толком объяснить. Крутануть перед носом корочки, тогда они совсем замкнутся, ни слова из них не вытащишь. Пригрозить пистолетом, а у них что-нибудь покруче может оказаться».

Поначалу достаточно легкое дело вдруг оказалось не таким уж легким и простым. Антон продолжал сидеть в машине, не спуская глаз с ворот, закуривая уже третью сигарету.

– Ты брось думать, решил – действуй, – говорил ему Кочетков, – потом будет ясно, прав ты или нет. Если бы тебя сейчас в зону кинуть, ты бы сразу пропал. Пока слишком думающими мозгами, шевелил, тебя бы успели десять раз опустить и в петухи перевести.

«Ладно, действительно, что я тут развожу дребедень, – рассердился на свою нерешительность Антон. – Надо идти и на месте разбираться».

Он вышел из машины и направился к дому. Серов был в штатском. Поэтому не опасался, что отпугнет своим внешним видом тех, к кому шел. У него была заготовлена заранее и первая фраза, с которой он начнет разговор. Он подошел к воротам и толкнул ногой калитку, которая была вырезана в одной из створок. К его удивлению, она легко подалась.

* * *

– Вот е-мое! – смачно выругался один из милиционеров, коллег Демкина, подымаясь из-за стола, за которым резались в очко. Ему крупно не везло в этот день, и он проигрался в пух и прах. Причем ему пришлось уже два раза покидать свое место и отправляться на вокзал в поисках левого заработка. – Если не везет, так на собственной жене СПИД поймаешь!

– Это уж точно! – подтвердил тот, кто держал сейчас банк и кому как раз везло. – Не расстраивайся, до конца дежурства еще два часа, успеешь сбегать на вокзал, тряхнуть какого-нибудь челнока за то, что он свои сумки не в том месте припарковал. Вернешься и отыграешься.

– Или за то, что не на тот поезд билет у него оказался, – добавил еще кто-то из игроков, и все засмеялись.

– А кто мой пакет спер? – вдруг спросил невезучий. – Он же тут все время висел! Он, между прочим, бабок стоит. Меня жена за него съест, если я без него домой вернусь. Второй пакет за неделю!

– Да ладно тебе, – стал урезонивать невезунчика третий игрок. – Не рассказывай сказки, что ты за этот пакет бабки платил. У старушенции конфисковал, что пакетами торгует. Я сам видел. Конфискуешь еще один, нашел проблему.

– Человеку надо просто душу отвести, дело не в пакете, – со смешком сказал банкующий, сдавая карты. – Человеку не везет, вот он и сердится. Демкин тут крутился недавно, может, он и взял твой пакет. У тебя осталось всего лишь час пятьдесят пять минут на то, чтобы найти деньги и отыграться, – напомнил он невезунчику. – А то я сразу же после дежурства сматываюсь. Меня женщина ждет! Вчера познакомился, она цветами торгует. Задница, скажу я вам, мужики, пальчики оближешь! Вот на нее ваши денежки сегодня и уйдут.

– Ну я этого тихоню проучу, как чужие пакеты брать, – цедил сквозь зубы невезунчик, приводя себя в порядок.

Пока он подтягивал штаны и подпоясывался ремнем, взгляд его автоматически скользил по доске приказов и прочей служебной информации, где и красовалась наводка на «Фольксваген». И то ли оттого, что невезунчику действительно хотелось хоть на ком-то сорвать злость после проигрыша, или оттого, что именно в этот момент шла речь о Демкине, в его памяти сразу же возникли воспоминания о том, что именно Демкина он несколько раз видел возле такого вот «Фольксвагена».

– Кстати, интересно, а куда он свои бабки девает? – бросил фразу кто-то из игроков. – Ведь с перрона не сходит, трясет всех подряд, даже старушек и старичков. Не то что мы, схватил что попадется и сразу на кон.

– Да, и баб у него нет, и не пьет, может, он сектант? – полушутя добавил другой. – Или скоро увидим его в новых русских! Уйдет со службы и начнет чем-нибудь торговать.

– А мы начнем его трясти! – засмеялся банкующий. – Не поможет ему то, что когда-то в форме ходил!

– Не, мужики, я его с такой телкой пару раз видел, что у меня чуть штаны не лопнули, – возразил кто-то из игроков. – Там такой станок, такая грудь, что ради этого и ночью на работу ходить будешь, чтобы услуги оплатить. Он на нее, видимо, и тратит все бабки.