Текст книги "Вирус"

***

Несколько забегая вперёд, я расскажу о событиях в госпитале возле аэропорта, хотя о них мне стало известно значительно позже.

Военные на пустыре недалеко от аэропорта оборудовали специальный приёмник, куда на карантин помещались все приезжие, у которых наблюдались симптомы заболевания либо просто была повышена температура. Поначалу, когда о суперзаразности вируса ещё ничего не было известно, это место представляло собой несколько палаток, соединённых между собой проходом – сборный вариант полевого госпиталя. Медперсонал работал в обычных масках и перчатках.

Доктор Арнольди был здесь с первого дня. Он был свидетелем того, как приёмник разрастался, обзаводился всеми атрибутами биологически опасного объекта. Поначалу сюда привозили тех, у кого было подозрение на вирус. В основном люди, возвращающиеся из командировок и поездок за границу. Больным назначался уход и противовирусная терапия. Анализы крови направлялись в центральную лабораторию вирусологии, где исследовались в течение 24 часов. К сожалению этого времени было достаточно для того, чтобы даже те, кто имел неосторожность прихватить насморк, заразились смертельно опасной заразой. Приёмник превратился в рассадник вируса.

Врач в третьем поколении доктор Арнольди, носивший очки в золотой оправе и употреблявший ругательство «подлец», когда доходил до крайней степени раздражения, не мог смириться с тем, что пациенты покидают «учреждение» только ногами вперёд. Впрочем, как и персонал. Когда привозили нового пациента, персонал в шутку говорил «dead man coming».

Он был максимально тактичен и придерживался правил врачебной этики, даже когда особо прыткие больные пытались покинуть этот «концлагерь», и военные приковывали их к металлическим койкам наручниками.

За месяц, что Арнольди был в этом аду, медперсонал сменился практически полностью. В живых оставалось только трое из тех, кто начинал здесь работу с момента открытия.

Это вызывало чувство безысходности. Ив Арнольди почти сразу перестал ходить домой, где остались его жена и дочка. Риск принести заразу в дом был слишком велик. Со своей семьёй он, как и больные, общался при помощи Скайпа.

Утончённая личность, аристократ и педант Арнольди чувствовал, что не справляется. Сначала он выписал сам себе успокоительные, которые позже стали совершенно бесполезными. Просто не справлялись со всем этим стрессом.

1 июня, когда город опустел после объявления карантина, когда перестали работать учреждения, а больные стали поступать десятками, Арнольди сбивался с ног. Крепкий и поджарый прежде, он ссутулился, опустил плечи и сгорбился. Его благородно седые волосы, которые он носил на пробор, теперь совсем отросли и висели немытыми паклями, которые он то и дело убирал за уши.

В костюме биологической защиты, который сковывал, не давал возможности нормально дышать и ходить, он пробирался по третьему блоку, где размещалось сто инфицированных. Он старался не смотреть в лица больных, которые понимали, что шанс выйти отсюда у них один на миллион. Слишком много было в них упрёка и мольбы.

Некоторые больные даже злорадствовали, мол, какой деликатный вирус – даёт возможность попрощаться со всеми родными, отписаться в своих аккаунтах, оформить завещания или даже исповедоваться священнику для особо чувствительных.

И вправду на всей территории, огороженной колючей проволокой, стабильно работал бесплатный Wi-Fi. Специальным распоряжением мэра города нотариусам разрешено было оформлять сделки и завещания больных, используя видеосвязь и электронную подпись. Только настырные священники в костюмах биологической защиты с крестами поверх них, то и дело показывались на территории.

Когда Арнольди почти что миновал эту чумную палату, кто-то схватил его за руку. От неожиданности он одёрнул руку и покосился налево. У самого прохода стояла койка, на которой лежала красивая, но совершенно измождённая женщина лет тридцати. Блондинка своими голубыми глазами сверлила доктора сквозь маску костюма.

Арнольди наклонился к ней поближе, отмечая про себя, что ей осталось совсем недолго.

– Доктор, умоляю, свяжитесь с моим мужем. Мне хочется его увидеть, – еле прошептала она.

Арнольди положил руку в толстой перчатке на её холодную ладошку.

–Помочь вам набрать номер? – проговорил он, стараясь проявить участие.

– Он не берёт трубку… Может вы дозвонитесь.

Арнольди уже сталкивался с тем, что все родственники и друзья отворачивались от человека, едва заслышав о его болезни.

– Хорошо, я позвоню ему со своего телефона. Как его зовут?

–Ник.

–А вас?

– Глория, – одними губами проговорила больная. Запишите телефон.

– Я запомню. Покажите мне контакт.

Арнольди действительно несколько раз прокрутил в голове нескладный номер. Женщина посмотрела на него с упрёком.

– Не беспокойтесь, – понял он её подозрения, – я изучал мнемонику.

Он похлопал её по плечу, сказал «поправляйтесь» и пошёл дальше, слыша её слабый голос: «Окей, Гугл, что такое мнемоника?».

Арнольди покачал головой и заспешил в тамбур дезинфекции. Пройдя неприятную процедуру, он освободился от проклятого костюма и скрылся у себя в кабинете.

На хлипком пластиковом толе стоял нэтбук. Скайп показывал пропущенные вызовы от жены. Целых пять.

Арнольди сел перед камерой и нажал вызов. Ответили почти сразу. На экране появилось заплаканное лицо Ильзы.

–Арни! Арни! – запричетала она. – Где ты был? Я всё звонила тебе!

– На обходе, дорогая! Что с тобой? – доктор поёжился, предчувствуя неладное.

– У нас с Лизой появился сегодня кашель. Мне кажется, что у неё поднимается температура! – Ильза заплакала, её изображение запрыгало и пошло волнами. – Что теперь будет?

Арнольди поёжился, но не потерял остатков самообладания.

– С чего ты взяла, что это вирус? – непринуждённо поинтересовался он. – Вы же не выходили, как я говорил?

– Нет!

Арнольди перестал бывать дома с самого момента, когда стало ясно, с какой заразой им пришлось столкнуться.

– Ну, тогда и волноваться не стоит. Я же доктор! – он попытался улыбнуться. Ильза тоже улыбнулась сквозь слёзы. – Сейчас все напуганы. Вот и паникуют от каждого чиха!

Видимо эти слова не очень успокоили жену, так как она спросила серьёзно.

– Нас отправят туда? К тебе?

Он замешкался с ответом. Тогда она продолжила:

–Хоть свидимся!

Арнольди наклонился к самому компьютеру и серьёзно сказал:

– Послушай меня. Вы здоровы и сюда я вас не пущу никогда! Сейчас я поймаю такси и передам вам пакет с лекарствами. Я его обработаю дезинфектором, но когда ты его получишь, сразу сожги оболочку. Не контактируй с таксистом. Он оставит пакет у двери, возьмёшь его, когда он уедет. Понятно?

– Понятно! – тревожно ответила Ильза.

– Будете принимать лекарства для профилактики точно по часам. Я вышлю таблицу.

На лице жены он заметил некоторое облегчение.

– Врач я, или кто? – шутил Арнольди. – Вы для меня – самое дорогое! Я не позволю, чтобы с вами что-то случилось.

Отключив Скайп, он подошёл к стеклянному шкафу, где за замком хранились дорогие противовирусные препараты последнего поколения. Их хранили под замком, потому что были попытки их выкрасть и продать на чёрном рынке. Министерство здравоохранения выписывало лекарство на каждого поступившего больного индивидуально.

Арнольди взял пакет из плотного пластика с замочком и стал укладывать туда ампулы. Он задумался – на сколько дней взять препарата? Можно было передать его ещё раз потом, но он решил, что лишний контакт – это лишний шанс подхватить смерть и поэтому набил лекарством полпакета. В этот момент он не думал о своих пациентах. Многие и так не дотянут до конца курса. Так что пропажу никто не должен был заметить. Затем он заполнил пакет капсулами новейшего иммуномодулятора, которые хранились рядом в холодильнике.

Запечатав пакет, он положил его в специальную кювету и стал обрабатывать раствором стерилизатора. После этого он надел новые резиновые перчатки, взял пакет за самый краешек и вышел с ним на улицу, преодолев два поста охраны. Здесь он взял в автоматическом газетном киоске какую-то газету и завернул в неё пакет.

Такси поймать было очень сложно, если учитывать, что доктор ещё пристально всматривался в лицо шофёрам, пытаясь определить, здоровы ли они.

Наконец молодой индус, который выглядел прямо пышущим здоровьем, запросил за «миссию» 50 долларов. Арнольди согласился без промедления.

Вернувшись в кабинет, он первым делом связался с женой и после устало откинулся на спинку. Тут он вспомнил, что обещал позвонить мужу своей пациентки.

На звонок сразу ответили. По голосу было слышно, что мужчина страшно волнуется. Он согласился приехать и записал адрес.

Арнольди посмотрел на мониторе видео с того блока, где лежала женщина. Было видно, что она едва заметно двигается. Жива.

Вообще доктор сомневался в необходимости ехать сюда. Всё равно встречаться с больными было нельзя. Можно было только установить видеосвязь через специальный компьютер, оборудованный в отдельной будке. Глупость, но многие ехали сюда и проводили под стенами лагеря всё время, пока пациент ещё был жив.

***

Прежде чем выйти на улицу, я отыскал маску, которую мне выдали на работе, и напялил её. Но этого показалось мало. Сразу вспомнился чудик из метро. Что же было делать? «Что делать?» – повторял я себе. Наконец на глаза попались лыжные очки, которые были заброшены когда-то на антресоль после трёхдневной поездки в Альпы. Осмотрев их, я скривил губы, водя пальцем по маленьким дырочкам в пластике, предназначенным для вентиляции. Отыскав скотч, я залепил их и смазал уплотнитель кремом, чтобы очки хорошо прилегали к коже. Поверх маски намотал шарф, обвязав несколько раз всю голову. Так что открытыми остались только глаза под очками. На руки были надеты кожаные перчатки. Вид у меня был как у взбесившейся мумии-сноубордиста, но, как ни странно, меня это совершенно не волновало.

В подъезде была гробовая тишина. Никто не сновал по коридорам, не торопился домой или из дома. Та же тишина была и в маленьком подземном гараже.

Улица погрузилась во мрак, когда я вырулил с парковки. В очках было очень плохо видно, но я не собирался их снимать. Уж лучше врезаться, чем заболеть! Дальний свет отчасти решал эту проблему. Да к тому же ни пешеходов, ни машин вокруг не было. За всю дорогу мне попалось только четыре встречных автомобиля, да и то один из них был военный.

На дороге, которая вела из города, поток машин был поплотнее. «Крысы» бежали с тонущего корабля в пригород, где людей, а соответственно, по их логике, и шансов заболеть было значительно меньше. Говорят, были и такие, кто в одиночку уходил в леса или горы, но я не слышал, чтобы это помогало выжить. Если только они до сих пор там не живут, как робинзоны.

На подъезде к «лагерю военно-больных» стояли патрули и заслоны. Дорогу перегораживал шлагбаум. «Упавшее дерево» – подумал я почему-то и заулыбался под маской. На дорогу вышел солдат в камуфляже и большом противогазе с прозрачной маской. Он держал наперевес винтовку. Как ни странно, он ничуть не удивился моему виду, когда подошёл к окну.

– Куда вы едите? – спросил он. – Здесь карантин!

Я не опускал окно и прочёл эти фразы по его губам.

– Жена! – крикнул я ему через маску и шарф, показав пальцем в сторону лагеря. – Жена!

Не думаю, что он меня услышал. Было похоже, что он тоже не хочет, чтобы я опускал окно. Он немного наклонился к окну и левой рукой помахал в сторону.

– Ехать только туда! – крикнул он, отчего стекло в маске на миг запотело, и открыл дорогу.

Я закивал и поехал влево.

Видимо на этом месте раньше была служебная парковка для автомашин работников аэропорта. Теперь здесь стояли три палатки цвета хаки, между которыми шныряли люди в костюмах биологической защиты. Здесь людей с оружием видно не было. Поодаль стояло несколько десятков машин. Я приткнул свой VW к этой груде металла и нерешительно открыл дверь.

Завидев меня, к машинам направился человек в оранжевом костюме. Двигался он, словно Нил Армстронг, совершающий большой шаг для человечества. Я немного струхнул, когда он подлетел ко мне.

– Вы мистер Соломон? – заорал он мне в ухо.

Я не сразу понял, что он говорит и отрицательно замотал головой.

–Вы адвокат? – снова заорал космонавт.

Я снова не подтверждал его догадок.

– Что вы здесь делаете? – искренне удивился он. – Вы священник?

– Здесь жена! Мне позвонили! – пробубнил я, стараясь не дышать этим отравленным воздухом.

–Ааа… – он махнул рукой и поскакал от меня, не сказав больше ни слова.

Пожав плечами и, пересилив себя, я направился к ближайшей палатке. Возле входа стоял человек в таком же костюме. Судя по всему, он был тут распорядителем или ещё кем-то.

Когда я подошёл к нему вплотную и заглянул в его маску, то увидел там волевое лицо эдакого супергероя. Ему не хватало ещё обсосанной сигары за маской. Он заулыбался и постучал указательным пальцем в перчатке по моим очкам.

–Ничто не поможет от вируса, сынок! – обрадовал он меня. – Вообще ничего не поможет.

Я хотел сразу уйти от него, но потом решился спросить.

– Тут моя жена Глория Виванти. Я хочу повидать её.

– Сынок, юристы не справляются. Если она не сегодня поступила, то ты наверняка не успеешь.

Попутно он отдавал приказы другим комбинезонам, пробегавшим и проходившим мимо. Видимо все они были военными.

–Мне не нужны юристы! – удивлённо ответил я. – Повидаться.

– Ясно, – коротко ответил он. – Иди за мной. Тут просто все приезжают только чтобы завещания пациенты написали, ну или там расторгнуть брачный контракт. Другого смысла приезжать нету. – Пояснил он. – Всё равно к больным не подпустят. Тот же Скайп!

–Дежурный! Дежурный! – стал кричать супермен, когда мы завернули за палатку.

После ещё одного поворота перед нами оказалась больничная койка, которая стояла прямо на асфальте. На ней спал молодой парнишка, также одетый в костюм биологической защиты.

–Дежурный! – ещё громче заорал первый и слегка толкнул спящего ногой под зад.

Тот подскочил на ноги, стараясь протереть заспанные глаза кулаками через маску.

–Ты что, уже заразился? – продолжал натиск старший.

–Нет! Никак нет, господин полковник! – испуганно отрапортовал паренёк.

–Тогда тащи свой зад на пост и работай! Тут пришли по твою душу.

В этот момент полковнику следовало бы плюнуть и уйти, но он просто повертел головой и ушёл.

Паренёк снова сел на кровать.

–Извините, с ног валюсь! – пожаловался он. – Двое суток без сна не компенсируют никакие таблетки. Чем могу помочь?

–Я пришёл повидаться с женой. Мне звонили отсюда, что она здесь. Я ничего не хочу оформлять. Просто увидеть.

–Ага, понятно. Следуйте за мной.

Мы прошли в третью, дальнюю палатку и внутри я увидел несколько кабинок, смастерённых с помощью ширм. Всего было семь кабинок, в каждой из которых стоял стол с планшетом и стул.

Вообще-то я ожидал увидеть в палатке больных, отгороженных ширмами, ожидал, что меня самого оденут в такой же громоздкий костюм, но только теперь я понял, как глупы были мои догадки. Оставив меня в одной из кабинок, солдат взял в руки планшет, поместил его в герметичный пакет и ушёл. Планшет, который был на столе передо мной, транслировал изображение с планшета в руках солдата. Он активно махал руками, и поэтому картинка тряслась и качалась из стороны в сторону. Солдат подошёл к большому комплексу, составленному из палаток, который находился поодаль.

Возле входного шлюза, выполненного из прочного пластика, дежурили двое солдат в костюмах и с автоматами. На «связиста» они не обратили никакого внимания. Солдат зашёл в шлюз, закрыл за собой входную дверь на молнию и перешёл затем в маленькое помещение, которое, по-видимому, служило приёмным покоем. Здесь стояли две кушетки, на одной из которых лежала стопка больничных пижам для вновь поступающих пациентов. Их одежду собирали в пакеты и потом сжигали, а взамен выдавали эти пижамки. Ненадолго. На кушетке всё в том же костюме сидел человек, низко свесив на грудь голову.

–Эй, Толстушка! – позвал солдат. – Спишь?

Комбинезон поднял на него голову. За стеклом было видно уставшее женское лицо с красными глазами.

–А, это ты… – ответила она равнодушно. – Да, сплю. Сидя. Кажется, мне крышка! – слезливо добавила она. – Посмотри на меня!

Солдат потряс её за плечи.

–Не выдумывай! Посмотри, сколько мы не спали уже. Конечно, усталость и глаза красные будут. Мы тут всех переживём! Лучше скажи, где док?

– У себя, где же ещё?! – нервно ответила «Толстушка».

–Ладно, ладно, не кусайся! Я к нему. Мне пациентка нужна.

– Не трогал бы ты его. Как фамилия?

Солдат направил на себя камеру, так что я увидел его совсем близко.

– Как у неё фамилия?

– Виванти! – ответил я.

– Так, кажется, мы уже её отправили, – пробормотала «Толстушка».

Я вздрогнул. И так было понятно, что означало на их сленге слово «отправили». Отправляли они в последний путь.

– Спроси, действительно, у Арни. Так не ошибёшься.

Солдат прошёл в другую палатку, пересёк её и оказался перед монитором.

–Доктор Арнольди! – позвал он.

Перед экраном спустя минуту появилось лицо усталого седого человека лет пятидесяти.

–Да, – проговорил он нервно.

– Хотят встречи с пациенткой Виванти, – и он поднял в воздух планшет, отчего всё на экране снова запрыгало. – Как к ней пройти?

– Что я помню фамилии что ли? – пробурчал Арнольди. – Посмотреть надо. – Он исчез с экрана на некоторое время и вернулся с книгой. – Так, палата два. Место 21. Она плоха была. Посмотри сперва сам, прежде чем связь подключать.

Я заёрзал на месте, не зная, что и думать.

– Доктор, а какой прогноз? – закричал я в планшет. При этом я опрометчиво стянул очки, чтобы лучше видеть врача.

Арнольди внимательно посмотрел на меня, но ничего не ответил, словно не услышал моего вопроса.

Слышно было, как в микрофоне солдат повторял: «Два – двадцать один, два – двадцать один, два…»

Пройдя через короткий тоннель, солдат оказался в огромной палатке, больше походившей на цирк-шапито. Здесь рядами стояли койки с больными. Практически все они были заняты. Как оказалось, это был блок 1, где размещалась сотня больных. Я старался не смотреть на них. Измученные лица, выражающие безнадёжную грусть с потухшими или наоборот – горящими болезнью глазами. Некоторые равнодушно посматривали на планшет, некоторые тянули к нему руки, надеясь, что это звонок им. Меня в который раз передёрнуло. Хотелось снова стянуть очки, чтобы видеть этот ужас хоть немного лучше.

Пройдя первый блок, солдат снова преодолел тоннель, и оказался во втором. Здесь всё было точно так же, как и в первом. Я не мог поверить, что где-то там лежит моя всё ещё жена. В горле стоял ком. Я не представлял, что скажу ей. У этих пациентов был билет только в один конец.

Солдат нарочно повернул камеру планшета вперёд, чтобы мне было видно номера на кроватях. По рядам – 50, 40, 30, 21. На второй кровати в ряду неподвижно лежало исхудалое тело в больничной пижаме. Оно совсем не походило на Глорию. Совсем! Я на секунду даже обрадовался этому, обрадовался тому, что это ошибка!

«Так, двадцать один!» – проговорил глухо солдат. «Мисс, – позвал он, – мисс!» Женщина не двигалась. Я смутно видел, как её растрёпанные грязные волосы разметались по подушке. Одна рука была закинута за голову, а вторая безвольно свисала с кровати.

Солдат замер на секунду, потом отодвинул камеру в бок, так что мне была видна лишь чья-то нога, чтобы я не увидел неподвижного взгляда глаз этой несчастной.

–Мистер! – проговорил он удручённо, – мистер, мне очень жаль!

– Солдат! Солдат! – позвал я. – Это ошибка какая-то! Посмотрите на постели – там должно быть написано имя. Это не моя жена! – почти радостно прокричал я, понимая при этом, что из-за ширм мой взволнованный голос прекрасно слышен.

Солдат снова повернул камеру и аккуратно поднял руку умершей, которая свисала с постели. На ней был браслет с именем пациентки. Даже через очки я смог увидеть надпись «Глория Виванти, 27 лет». Но больше меня испугало не это. На пальце я успел разглядеть обручальное кольцо своей жены. Кольцо, которое я так долго выбирал перед венчанием. Это была она!

– Покажи мне её, солдат! – задыхаясь от нахлынувших эмоций прокричал я. Но он меня не слушал уже.

–Позовите доктора! – прокричал он кому-то. – Здесь пациент скончался.

–Покажи мне её, сукин сын! – кричал я в слезах.

Солдат между тем уже отвернул планшет, разговаривая с кем-то. Через пару секунд изображение пропало.

Я вскочил, ударив по столу кулаком. Нарочно влепил со всей силы, так, чтобы было больно, так, чтобы все услышали!

Я не ожидал этого, но эмоции, нахлынувшие на меня, были слишком бурными. Не помня себя, я вылетел из палатки, и побежал проч. Слёзы душили меня. Она не дождалась меня! Она столько дней умирала здесь и пыталась мне дозвониться, пока ещё были силы! Ах я тварь неблагодарная! О чём только раньше думал? Я, оказывается, так любил её! Я уже поднял руки, чтобы сорвать очки и маску и вдохнуть прохладный, убийственный воздух, но тут же одумался.

Безвольно опустив руки, я сделал несколько вдохов, осмотрелся и направился к спасительной машине.

За рулём мне стало гораздо лучше. Глория умерла, но я был ещё жив! Да, мы прожили несколько лет душа в душу, но потом-то всё кончилось! Потом-то она сама захотела прекратить наши отношения. Мы в последнее время были совершенно чужими людьми, и ещё не известно, зачем она звонила – может хотела что-то плохое мне бросить напоследок, или поручения у неё были какие. Может она хотела воспользоваться мною в последний раз, как пользовалась раньше!

Размышляя таким образом, я постепенно приходил в себя. Пусть мёртвые оплакивают своих мёртвых, в конце концов!

Рука потянулась к ключу. Двигатель взревел, готовый умчать меня из этого лагеря смерти. Больше ждать смысла не было.

Когда я ехал назад мимо шлагбаума, там уже никого не было. Проезд был открыт.

«Вот идиот! Кретин! И так можно было догадаться, что ехать сюда нет смысла! А теперь наверняка заразился! Дьявол! – выходил я из себя, колотя правой рукой по рулю. – Дьявол! – Сопли распустил, на встречу приехал! Как всегда не о себе подумал! А теперь что? В запертой квартире у меня хоть шанс был! А теперь до скорой встречи, сука! Ты это специально сделала! Ты так мне отомстить хотела, мразь!»

Рука ныла, машина летела на скорости более 100 километров. Я чуть приоткрыл окно, чтобы прийти в себя, вдохнув прохладного воздуха.

«Успокойся, – проговорил я вслух, – ты ведь ещё жив! Так пора, наконец, и о себе подумать! Никто тебе не поможет, кроме тебя самого. А разбиться в лепёшку всегда успеешь!».

Я сбавил скорость, потому, что ехал уже по городским кварталам в паре километров от своего дома. На улицах по-прежнему не было ни души. Не было ни одного открытого магазина или аптеки.

На одном из перекрёстков у продуктового магазина мелькнула фигура. Подъехав ближе, я увидел, что витрина магазина разбита, а фигура тем временем стала шнырять внутри, не обращая внимания на звон сигнализации.

Нужно было позаботиться о себе, поэтому я остановился и, открыв дверь, вышел из машины, не выключая мотор и не отходя от двери. Фигура притаилась за прилавком, рассматривала меня.

–Ты коп? – послышался женский голос.

– Нет, мне только нужно купить тушёнки! – крикнул я в ответ.

Это всё напоминало компьютерную игру. Простой квест – раздобыть пищи. Только и всего. Я сам удивлялся своей храбрости. Чего можно было ожидать от воровки, разбившей витрину?

К витрине вышла дебелая женщина с головой, обмотанной арафаткой. В руках она держала корзину для продуктов.

– Тогда, если ты не коп – неуверенно проговорила она, – тогда вот! – она подняла корзину повыше. – Здесь детское питание, хлеб, фрукты и молоко. Мне надо кормить своего малыша! А всё закрыто! – было слышно, что она плакала. – Я живу здесь рядом. Витрину разбили какие-то парни около часа назад. Полиция так и не приезжала. Вот я и решила, что лучше сделать покупку так.

Я про себя усмехнулся. «Сделать покупку!» – ну-ну.

– Будьте тому свидетелем! – снова заговорила она. – Я положила деньги и записку на кассу. В случае чего, всё ведь записывается на камеру!

– Не волнуйтесь, – ответил я учтиво, – я тоже колесил по району в поисках открытого магазина. А теперь последую вашему примеру.

Мои слова видимо ободрили её.

– Только не подходите ближе! – предупредила она. – Я так боюсь заразиться!

– Идите своей дорогой! – уже не столь учтиво предложил я. – Если что, будем в суде защищать друг друга.

Она хохотнула и засеменила короткими толстыми ножками по тротуару.

Когда она скрылась за поворотом, я перешагнул через разбитую витрину и оказался в этой лавке. Здесь ещё был порядок. Гудела сирена, и от опасности быть застигнутым меня трясло, но в то же время появился какой-то азарт. Голова моя была полностью завёрнута в шарф, так что в случае чего узнать меня было невозможно.

Я схватил тележку и ринулся к рядам с консервами. Мозг работал чётко – нужно брать продукты, которые не испортятся, которые хранятся долго. В результате в тележку без разбора полетели все консервы, которые попадались под руку. Сначала я клал их, как обычно, а потом стал сгребать всё с полок, отчего некоторые банки падали на пол, раскатывались в разные стороны. За консервами пришёл черёд сгущённого молока, масла, чая и кофе. Тележка быстро наполнилась, так что мне пришлось катить её к выходу, перетаскивать через витрину и разгружать. Я решил запастись основательно. Бросив порожнюю тележку на улице, я снова вернулся в магазин, взял вторую и стал на этот раз наполнять её пачками крупы, муки, макарон и прочими продуктами. Наполнив её с горкой, я подкатил к кассе и остановился в нерешительности. Пожалуй, нужной наличности у меня не было. Уйти? Я достал кошелёк, предполагая, что камера обязательно установлена где-то возле кассы, и стал демонстративно доставать из кошелька купюры и нарочито неловко, так что они падали на пол, класть их на кассу. Опустошив портмоне, я с чистой совестью вытащил тележку и выгрузил её содержимое в багажник.

Всё, миссия была выполнена! Меня никто не поймал и не заметил, а багажник был полон продуктов. Следующая миссия – доставить это всё домой и закупорить свою квартирку, как раньше. Потом можно будет отписаться в сети. Худшее позади.

***

Следующие дни были просто ужасными. В закупоренной квартире, как джинн в бутылке, я наблюдал за миром через оптоволоконный кабель. Власти ещё пытались сдерживать панику, робко заявляли о том, что лекарство против страшного вируса почти найдено, но было видно, что до победы им ещё как до Луны.

Одна за одной переставали работать различные службы. Люди сидели по своим квартирам, боясь высунуть нос на улицу. А чума тем временем не щадила никого. Болели полицейские, пожарники, врачи, политики, селебрити, преступники и отбросы общества. На опустевших улицах не было ни души. Уровень преступности снизился практически до нуля, словно человечество вступило в эру благоденствия, вот только массовые самоубийства портили статистику. Люди не обращались в больницу, обнаружив у себя симптомы вируса. Они просто умирали в своих квартирах, надеясь на иммунитет и всё самое лучшее. Они боялись оказаться в лагерях для больных, откуда нет выхода. В действительности же через две недели после моего посещения этого проклятого места, подобные лагеря были закрыты. Во-первых, в них не было необходимости. Изоляция больных не помогала остановить эпидемию. А во-вторых не осталось врачебного персонала, который бы облегчал участь умирающих.

Мэрия собрала группы волонтёров, в которые вошли ещё здоровые медики, стражи порядка, социальные работники и просто сердобольные граждане, которые брались помогать людям. Такие группы ежедневно разъезжали по своим секторам города, развозили продукты питания, лекарства, следили за порядком. Первоначально они также собирали тела умерших, но потом жертв эпидемии стало так много, что это им стало не под силу. Для подобной работы были организованы специальные группы из самых стойких.       Эти группы также перемещались по городу на крытых грузовиках, прозванных «Валькириями» и собирали трупы на улицах. Кроме того, они ездили по адресам, указанным первыми группами и забирали мертвецов из квартир.

Без всякого согласования умерших захоранивали за чертою города в больших траншеях, вырытых бульдозерами. Наверное, это было бесчеловечно, но те, из числа правителей, кто остался в живых, понимали больше рядовых граждан, насколько всё плохо. Видимо сверху был виден страшный конец человеческой истории, неумолимо приближающийся конец.

***

Я благодарил Бога за то, что ещё был свет и Интернет. Здесь можно было отвести душу, он создавал иллюзию общения. Компьютер у меня был включён всегда. Я вёл переписку со своих страниц в социальных сетях, смотрел новости, читал.

Это помогало вначале… Просто потом всё чаще стали появляться мёртвые страницы. Контакты были онлайн, да вот никакой активности владельцы не проявляли. Просто умирали пользователи один за одним перед своими компьютерами, так и не выйдя из сети. Смерть в сети. Оставались в своих закупоренных квартирах-саркофагах, да ещё со включёнными компьютерами. Спасибо им, что IP – камеры не держали включёнными!

Некоторые уходили громко… Это было ещё хуже. Контакт сообщал, что обнаружил у себя симптомы. Потом каждый день отписывался по температуре и другим показателям. Потом проходило ещё несколько дней слезливой переписки, когда он, наконец прощался со всеми своими «родными» контактами, говорил тёплые (а иногда и гневные) слова и уходил в офлайн.

Среди заболевших, также как и среди здоровых, были те, кто активно искал людей, которые бы согласились «вести» их странички, когда их самих не станет. Раньше этим за деньги занимались специальные компании в сети, но теперь они перестали работать.

Однажды моя подруга под ником Lisa стала меня упрашивать вести её страницу, когда её не станет. Она была уверенна, что непременно заразится вирусом. Хотя я на тот момент совершенно не думал об этом. Поражаюсь своему безразличию. Ожидание плохого оказалось слишком тяжёлым испытанием.

Она так и написала: «Будешь поддерживать во мне жизнь, когда меня не станет :-D?» Я пробурчал, мол, делать мне больше нечего! Да и тебе нужно думать о хорошем! В ответ на это она сказала, что настроит мне автоплатёж в 5 долларов ежемесячно со своего электронного счёта за то, что я потом буду время от времени заходить на её страницу и показывать активность.

После этого я перестал общаться с Lise. Деньги на тот момент практически потеряли свою значимость. Люди не выходили на улицу, не ходили в магазины и рестораны, никто не спрашивал платы за коммунальные услуги. Экономика тоже подхватила вирус.