Текст книги "Вирус"

Глава 4. Утро нового дня

Утру нового дня, который для меня не наступит, предшествовал одинокий вечер. Отперев дверь, держа в руках полные сумки провизии, я вернулся в свою «уютную» квартирку.

Для царского пира все припасы были размещены в центре комнаты, прямо на круглом белом ковре с длинным кудрявыми ворсинками. С бокалом вина в руках я прошёлся по квартире, подошёл к компьютеру и включил его через UPS. Аккумулятор пищал ежеминутно, но это не имело значения, так как с выключенным экраном компьютер мог проработать на его заряде несколько часов. Вино отлично шло под любимый плейлист.

За вином последовал сладкий ликёр молочного вкуса, от которого сразу закружилась голова. Всё это я закусывал консервами, оливками, чипсами, орешками и семечками.

Вскоре моё тело стало лёгким, и в голове прояснилось. Обречённость никуда не делась, просто я стал смотреть на своё положение с высоты философских рассуждений. Моя жизнь и так продлилась на несколько месяцев больше остальных, что не так уж и плохо. Не надо было быть гением, чтобы с большой долей вероятности предположить, что вирус рано или поздно доберётся до меня. Когда-то из этого шелтера пришлось бы выбраться…

Прошло совсем немного времени, и мои мысли развернулись совершенно в другом направлении. Я стал думать о том, что ничего не успел в своей жизни, что после меня ничего не останется, что я ни потомством ни обзавёлся, не сделал ничего путного для человечества. Оказалось, что в тридцать один год очень обидно умирать! Я так расчувствовался, что пустил слезу и стал подпевать какой-то сопливой песенке.

То и дело прихлёбывая сладкого коктейля, я поглядывал на бутылку «зелёной феи». Абсент было решено оставить напоследок, как контрольный выстрел.

Приготовив сахара и лимона, хотя последний и не полагался при употреблении абсента, я откупорил бутылку. Горькая полынная настойка как-то совсем иначе подействовала на мой мозг. Разум теперь абстрагировался и от печальных мыслей. С каждым глотком сознание всё больше и больше задурманивалось, музыка становилась приятнее. В какой-то момент я даже решил потанцевать, но стоило мне встать на ноги, как всё перед глазами закружилось каруселью. Ноги сами понесли меня в сторону, потом подкосились, и моё тело грузно свалилось на пол за диваном. Меня скрутил сильнейший приступ тошноты, который я уже не в силах был сдержать, и меня вырвало.

Охая, на четвереньках я направился в ванную, где мой желудок снова и снова стремился очиститься от небывалого коктейля. Это меня не устраивало, потому, что так не получилось бы забыться навсегда, поэтому я открыл кран и подставил под него голову. Вода пошла ржавая и вонючая, но это уже не имело никакого значения. Немного освежившись, я с трудом вернулся в свой «бар». Лёжа и не двигаясь, заставил свою голову перестать кружиться и продолжил накачиваться абсентом.

Теперь с каждым глотком мне становилось всё хуже. Комната погрузилась в зелёный туман, я стал отключаться, но продолжал делать глоток за глотком из горла. Главной моей заботой было – не вырвать отраву. Не считая вина и полубутылки ликёра, я смог выпить ещё полбутылки абсента. Это был рубеж, но останавливаться было нельзя. Вдохнув несколько раз поглубже душного и терпкого воздуха, я зажмурился и каким-то образом влил в себя всё, что ещё оставалось в бутылке.

***

За мраком появился свет. Пронизывающий и испепеляющий свет, разносящий по атомам все клетки тела. Взрыв мозга произошёл ещё раньше. Боль была настолько сильной, что она заполнила всё пространство, как и свет.

Я открыл глаза. Мыслей не было. Перед глазами виднелась часть ковра, доски паркета, пакетик, из которого высыпались чипсы. Понять, что произошло, где нахожусь и как тут оказался, я не мог. Глазами было больно вращать, любое движение было сродни экзекуции. Натужившись и переведя взгляд правее, я увидел пустые бутылки.

Через несколько минут всё стало проясняться: алкоголь, боль, вирус… Живой…

Я поморщился от осознания случившегося и тут же скорчился от спазмов желудка. Движения вызвали боль во всём теле. Особенно отличалась голова. Я стал стонать, поворачиваясь то в одну-то в другую сторону. От любого действия становилось только хуже. Облегчали пытку только громкий вой.

Нужна была живая вода, которая находилась в недосягаемой дали – на кухне. Передвигаясь по-пластунски, я ценою невероятных усилий переместился на кухню и припал к бутылке с минеральной водой. Желудок продолжал отвергать все поступления, но я был сильнее.

Мои глаза вновь открылись, когда солнце уже клонилось к закату. В пересохшем рту стоял противный привкус полыни. Громкие стоны помогли мне дойти до туалета и крана. После этого моим пристанищем стал диван, где было не так мучительно осознавать горечь своего поражения.

Алкогольное самоубийство не удалось. Я получил сильнейшее отравление, но остался жив. Словно это была чья-то насмешка. Шквал эмоций бушевал в моём недвижимом на диване теле.

Спустя несколько часов душевных и телесных страданий пришлось встать и вскипятить воды, чтобы заварить каши быстрого приготовления. Голод – не тётка.

С миской, полной каши, я открыл окно, оборвав весь скотч, который прежде так бережно приклеивал. В комнату пахнул невероятно чистый, свежий и приятный воздух. За окном была темнота. Мир спал, не тревожимый людскими проблемами.

Я долго сидел на подоконнике, глядя на поблёскивающие в чистом небе звёзды. Жив – так жив. Мало ли ещё способов?!

***

Утром следующего дня в моей постели проснулся совершенно другой человек. Нет, чувствовал я себя по-прежнему паршиво, вот только исчез страх заразиться. По этой причине завтрак был приготовлен уже у открытого окна. Во время готовки меня посетила сумасшедшая идея. Держа в руках корзину с соком, кашей, хлебцами, шоколадным маслом, кофе, я стал подниматься по подъездной лестнице выше и выше, пока не оказался перед дверцей, ведущей на крышу. Квартира была оставлена открытой.

Плоская крыша, залитая солнцем, походила на футбольное поле, из которого тут и там торчали трубы вентиляции. Я вышел на прорезиненное покрытие, основательно разогретое солнечными лучами. Было непривычно и приятно. На самом краю крыши, ограждённой невысоким парапетом, я расставил свой завтрак, а так как сидеть было не на чем, под стул была приспособлена принесённая корзина. Я прислонился спиной к тёплому парапету, опёрся на него локтём правой руки и закинул ноги на другую сторону ограждения. Получилось очень удобно. Дул прохладный ветерок, но кофе отлично согревал. Этот завтрак стал самым ярким событием за месяцы моего отшельничества. В голубом небе летали птицы. Мои губы даже растянулись в довольной улыбке от идеи такого завтрака. Допив сок из маленькой стеклянной бутылочки, я швырнул её вниз и захохотал, когда она где-то внизу разлетелась на осколки. Большой принц! Король планеты! Нет, император на час!

После завтрака я принял аспирин и противовирусные препараты, нашедшиеся у меня дома. Это хотя бы снижало температуру, которая постоянно держалась выше 37,5 градусов.

В квартире, успевшей хорошо проветриться за время моего отсутствия, стало зябко. Я решил закрыть окно и, подойдя к нему, обомлел. Мой несчастный «друг», который портил мне вид из окна последние месяцы, куда-то исчез! Я вновь и вновь рассматривал улицу, но его и след простыл!

Это не шло ни в какие ворота! Я предполагал, что его могли утащить одичавшие собаки или, например, звери, сбежавшие из зоопарка, но они наверняка бы не сделали это так быстро, да и оставили бы какие-то следы. Впрочем, и это было маловероятно – труп уже сильно разложился. Но ведь и ожить он, чёрт побери, не мог! Я обернулся на открытую дверь и с быстротою молнии закрыл её. Может быть он превратился в зомби?! Ведь в фильмах часто так бывает – людей поражает вирус, потом они умирают, а через какое-то время перерождаются в зомби! Если бы это было так, то мои шансы выжить были бы даже меньше, чем шансы спастись от вируса. Я понимал, что это ерунда, но какой-то холодок пробежал по телу.

Оставалось только одно логическое объяснение – кто-то ещё выжил в этом городе. Видимо пока я возился наверху, проезжала «Валькирия» и забрала труп! Вот это была новость! Я хотел побежать за машиной, чтобы броситься в погоню, но потом одумался – за это время они могли уехать уже очень далеко. На сдёрнутой с кровати простыне испорченным кетчупом были выведены кривые «Я живой!». Потом эту простыню я прибил к оконной раме снаружи, чтобы её было хорошо видно с улицы. Маловероятно, что машина скоро вернётся, но всё равно. Если были выжившие, то они могли в коем-то веке пройтись и по моей улице!

Когда мой первый пыл поутих, я задумался – ведь если люди и есть, но вирус не побеждён, то что мне с того толку? Умереть от этой чумы не в одиночестве? Стало грустно. Я стоял и смотрел, как ветерок треплет простыню с надписью на ней. Ничто это уже не имело значения.

Пока у меня были силы, нужно было сходить в магазин. Зомби я не опасался, а вот бродячих собак теперь нужно было остерегаться, поэтому на свой шопинг я прихватил бейсбольную биту.

Исследование полок нескольких продуктовых магазинов ни к чему не привело. Были всё те же консервы и сладости. Все продукты, которые остались в отключённых холодильниках, покрылись плесенью или протухли. Даже те, которые благодаря консервантам выглядели нормально, употреблять в пищу было опасно. Я вернулся к себе без настроения. Устроить ресторанный обед оказалось невозможно.

Когда настало время есть, возникла ещё одна проблема – теперь кипятить воду на электроплитке было нельзя. Значит, для приготовления пищи нужно было разводить костёр. Я крепко задумался. Выходить каждый раз на улицу мне не хотелось, а разводить костёр в квартире было бы опасно, да и прокоптить квартиру мне «не улыбалось».

Тогда я решил снова подняться на крышу. На девятом этаже стояла брошенная трёхкомнатная квартира с незапертой дверью. В квартире, где раньше, по всей видимости, жила молодая пара с двумя детьми, был порядок. Похоже, что хозяева взяли только самые необходимые вещи, чтобы уехать налегке, когда нагрянул вирус. Здесь было просторно и чисто. Я свою квартиру за эти месяцы успел основательно захламить. Значит, настало время переезжать.

С собой на новоселье я взял только продукты, бутилированную воду и кое-какие вещи, всё остальное было в новых апартаментах.

С помощью больших кусачек и молотка я отломал корзину от магазинной тележки на колёсиках и в её боковой стенке вырезал небольшое окошко. Потом поднялся на крышу и установил неподалёку от люка несколько мисок дном вверх. На них я положил два противня из плиты владельцев «снимаемой» мною квартиры. Сверху на противни была вверх дном водружена корзина из супермаркета. Это был мой очаг. Сверху на решётке я установил кастрюлю с водой, а внутри корзины стал разжигать костёр из книг и бумаг. Чтобы было приятнее заниматься необычным для меня делом, я притащил наверх матрац с одеялом и подушку. Всё это отняло у меня столько сил, что я повалился на матрац и стал смотреть на огонь. Приготовление пищи таким образом заняло целый час времени, а сготовленный суп приобрёл запах костра, что было даже приятно. Я поел прямо под небом, прямо под одеялом. Романтика. При этом я даже не мог вспомнить, когда последний раз готовил пищу на огне и ел под открытым небом.

Нужно было найти какую-то спиртовку или керосинку, чтобы каждый раз не мучиться здесь, на крыше.

***

После обеда самочувствие ухудшилось, снова поднялась температура, я стал покашливать и сопливиться. Впрочем, обычный аптечный порошок надёжно избавлял от этих симптомов. Я лежал в большой кровати своих новых соседей и рассматривал их фотоальбомы. Странно, но раньше мы не встречались. Хотя, может и встречались. У меня были сомнения на счёт белобрысой девчушки лет пяти, но вот её родителей я точно не помнил. Впрочем, чего удивительного? Я не общался ни с одним из своих соседей. Человека четыре знали меня в лицо и здоровались при встрече. Остальные были просто прохожими, как и я для них.

Семья на фото выглядела счастливой. Они ездили на пикники, в парки, в путешествия. Обычная семейная жизнь обеспеченных людей. Я начал было им завидовать в чём-то, но потом одёрнул себя, представив, насколько моя смерть в одиночестве легче смерти и обречённости всех близких людей. Я вспомнил Глорию, но наши отношения совсем не походили на фотографии этой семьи, поэтому сравнивать было бесполезно.

Утром меня разбудил какой-то шум. Я сначала не понял, что это за звук, но потом меня как током ударило – это гудел автомобиль. Я подбежал к окну и выглянул на улицу. Окна этой комнаты выходили на противоположную сторону от моих прежних, поэтому мне удалось узреть чью-то ногу, мелькнувшую в проёме между углом нашего и соседнего дома, а потом также между двумя домами блеснул боком белый автомобиль.

Я орал все бранные слова, которые только знал и выдумывал на ходу их новые сочетания, пока босяком летел по ступенькам в свою квартиру. Окно, под которым висела простыня, было разбито небольшим камешком, брошенным с улицы.

Видимо люди, увидев мой призыв стали гудеть и кричать, а потом, когда никто не отзывался, они бросили камень, но, так и не дождавшись ответа, решив, что призыв простыни уже не актуален, уехали восвояси.

Я чертыхаясь достал новую простыню и написал на ней тем же кетчупом три буквы – «SOS»!

Теперь сомнений не оставалось, были ещё выжившие! При этом передвигаются они на белом фургоне.

Наспех позавтракав, я быстро слетел вниз в гараж. Свою машину в последний раз я поставил почти у въезда, там, где не было воды. На сухом асфальте было отчётливо видно, что два колеса с правой стороны были полностью спущены. Наверное, наехал на что-то острое, когда колесил по сгоревшим кварталам. Конечно, менять колёса никто не собирался. К чему это, когда в моём распоряжении целый автопарк?

Осматриваясь по сторонам, я заприметил роскошный Мерседес SL500, но стоило мне лишь прикоснуться к ручке двери, как он стал обиженно визжать сигнализацией.

«Чего орёшь? – огрызнулся я на него. – Сейчас как разобью окно!»

Лишь к немногим машинам можно было подобраться, не намочив ноги. Открытое окно было у Мазды, стоявшей через одну машину. Ключи были в замке, но видимо автомобиль бросили со включёнными фарами, так как аккумулятор полностью разрядился. После непродолжительных поисков, мне удалось найти старый Форд Скорпио. Выбирать не приходилось. В качестве альтернативы, я мог поехать на своей машине со спущенными колёсам.

Выехав наверх, я повернул налево – туда, куда утром уехала белая машина. Вновь в голову пришли мысли о фильмах про апокалипсис. Вроде «Книги Илая», или чего-то такого. Кажется, Уилл Смит там в одиночестве занимал целый город. Выходит, у меня места было поменьше.

Я проехал по центральным улицам, потом по малому кольцу, снова вернулся в центр. Всё-таки это ведь был мегаполис, и найти в нём нескольких человек оказалось довольно сложной задачей. Я потратил больше двух часов на разъезды. Мне удалось найти свежую модель Ауди, на которой я разогнался до скорости больше 200 км. Было страшно, но с другой стороны чего было бояться? Машина отлично слушалась руля, и езда по пустынным улицам даже приносила удовольствие. Все лихачи исчезли, никто не норовил подрезать или проскочить на красный.

Промотавшись таким образом, я остановился у магазина «Мужской», где продавались товары для охотников и рыболовов. Магазин был не тронут. Как много вещей, оказалось мне нужно! Я выбрал удобный мангал с котелком, устанавливаемым над огнём на треноге, небольшой термос, походную газовую горелку с парой запасных баллонов, сухой спирт. В корзинку полетел и большой охотничий тесак в ножнах, бинокль, охотничьи спички и самая длинная удочка. Со всем этим добром я приехал домой. Шопинг, и вправду подействовал на меня успокаивающе. Да и весело было помотаться по городу после месяцев «спячки».

Мангал и котелок сразу были отправлены на крышу. Туда же я отнёс и удочку, которую стал использовать, как флагшток. Я укрепил основание удочки в трубе, а на конец привязал небольшую скатерть – знамя, значит.

Отдохнув и поев, я вернулся на крышу и стал рассматривать город в бинокль. Может выжившие тоже догадались отметить место своего обитания? Но сколько я не смотрел, ничего особенного увидеть не удалось. Здесь больше толка было бы от мощного квадракоптера с камерой, который можно было бы поднять высоко над городом.

Вечером, не смотря на цифру «37» на градуснике, я снова поднялся на крышу. На удочку со знаменем я примотал несколько длинных лесок со светящимися пластиковыми трубочками обычно используемыми рыболовами.       Получилось довольно интересно – в чистом чёрном небе болталось на ветру несколько разноцветных колбасок. Я снова осмотрелся в надежде в темноте увидеть свет, но – безрезультатно. Расстроенный, я лёг на матрац и стал рассматривать в бинокль ночное небо. Созвездия были мне неизвестны, поэтому оставив в покое точки-звёзды, которые совершенно не приближал бинокль, я всецело посвятил себя изучения огромной Луны, висевшей над городом. Было так интересно рассматривать её – горные гряды, кратеры. Столько всего! Кажется, я только раз смотрел на Луну в телескоп, когда был ещё совсем маленьким мальчиком. Родители тогда отвезли меня к моему деду, который жил в собственном доме в другом городе. Вот он в ту ночь, когда мы остались у него, достал старинный телескоп и стал мне показывать звёздное небо. Мне было ужасно интересно в свои-то пять лет. Больше ни деда, ни звёздного неба я не видел.

***

Утро меня встретило головной болью, но порошок, разведённый в тёплой воде, быстро привёл меня в чувства. Позавтракав, я снова вернулся на свой наблюдательный пункт. При помощи бинокля улицы города были видны, как на ладони. Неожиданно вдалеке, среди плотной городской застройки на солнце блеснул белый бок автомобиля. Несмотря на бинокль, я едва его видел. Он был маленькой точкой-мурашом. Автомобиль то появлялся на одной улице, то проскакивал по другой, а потом вдруг и вовсе пропал. Я ещё несколько минут стоял, всматриваясь вдаль, предполагая, что, может быть, люди остановились там, чтобы забрать труп или выполнить ещё какую-нибудь работу, но автомобиль больше не появился. Это могло означать только одно – у выживших где-то в том районе пункт сбора. Нужно было как можно скорее ехать туда. Надежды заполучить лекарство меня не оставляли.

Одевшись получше, прихватив с собой нож и дубинку, я поспешил в путь.

После исчезновения людей расстояния в городе значительно сократились. Из одного конца мегаполиса в другой теперь можно было долететь за какие-то 15-20 минут, хотя раньше в час-пик на это могло потребоваться несколько часов. Моя Ауди домчала меня до нужного района за четверть часа. Я не очень хорошо знал это место. Центром района была небольшая площадь с памятником какому-то мореплавателю на ней. От площади лепестками расходились жилые кварталы с домами, похожими как две капли друг на друга.

Сделав круг по площади и непрерывно сигналя, я стал объезжать все «лепестки» по центральным улицам. Здесь было тихо и совсем пустынно. Дороги были свободные.

Я ехал медленно, открыв окна, чтобы в случае чего услышать крик или шум, но всё было мёртво. Для того, чтобы обследовать весь этот небольшой район мне могло понадобиться не меньше дня. Я уже начал терять терпение, когда вдруг заметил небольшое административное здание с флагом Красного Креста, развивавшимся перед входом. Трудно сказать, что меня привлекло, но мне как-то сразу стало понятно, что это и есть то место, которое я ищу.

На табличке у входа золотыми буквами было написано «Госпиталь Общества Красного Креста и Красного Полумесяца». Внутри было чисто и приятно пахло освежителем воздуха. Ещё слышался явный запах сигаретного дыма – верный признак присутствия человека.

«Эй! – позвал я. – Есть кто-нибудь дома?». Никто мне не ответил.

Из небольшого холла выходило два коридора – один влево, второй вправо. Я повернул направо и почти сразу оказался у двери с матовыми стёклами и табличкой «Руководитель отделения».

Внутри кабинета никого не оказалось, но вот источники запахов были именно здесь. На столе перед большим кожаным креслом стояла пепельница с окурками, на шкафу – автоматический распылитель аэрозоля, также на столе стоял ноутбук и чашка с недопитым кофе. Чашка была едва тёплая. Но тёплая! Значит, было очень «горячо»!

Снова подав голос, я принялся обследовать другие комнаты. Ни одного человека в здании не было, и из всех кабинетов обжитой была только комната руководителя отделения.