Текст книги "Люди пепла"

– А нельзя как-нибудь скорректировать курс корабля? Хоть немного? Ты уже сделал два паруса, может, получится и это? Нам всего-то и надо чуть свернуть к востоку, там самый безопасный путь к берегу Большой земли.

– Бизанью работать не получится, мачте требуется серьезный ремонт. На остальных огрызках нормальные паруса не поставить, так что забудьте. То есть мы не сможем ни поворачивать, ни идти под боковым ветром. Я уже так и так думал, ничего реального в голову не приходит. Есть способ поставить корабль бортом, но, боюсь, после этого он пойдет на юг еще быстрее, площадь борта велика, сработает как серьезный парус. Да и все равно двигаться будем все на тот же юг, без полноценной системы парусов все это не имеет смысла, сейчас мы целиком зависим от течения, а вы сами знаете, куда оно направлено.

– Если так, твои паруса сейчас работают нам во вред.

– Да, верно, придется их убрать. Они не сильно нас ускоряют, но все же сокращают запас времени. Снимем немедленно. И можно использовать плавучий якорь. Он не поможет с течением, оно так и будет нас тащить в том же направлении и с такой же скоростью, но вот с ветром сможем бороться, он ведь толкает нас и без парусов.

– Тогда займись этим прямо сейчас. Чем позднее мы доберемся до Чечевицы, тем лучше. Зря мы с этим так спешили поначалу, не продумали. Но исправим, что сможем.

Глава 12
Учеба и пепельники

– Итак, перейду к описанию следующего монстра Крайнего Юга. Он, как и перечисленные до этого, тоже широко распространен как на побережьях, так и в приполярных областях. Сквайнинг – не слишком опасное создание. Скорее всего, его предки были нелетающими птицами вроде страусов. Бвонг, ты чего так подскочил?

– Что такое страусы?

– Нелетающая птица вроде известной тебе курицы, просто очень большая и с шеей длинной, как у гуся. Теперь понял?

– То есть на гуся похожа?

– Совсем не похожа.

– Тогда не понял.

– Как бы тебе объяснить…

– Гигантский индюк с ровной гусиной шеей, большой куриной головой и ногами от аиста, – не выдержала Миллиндра.

– Спасибо, девочка. Ну теперь ты хоть что-то понял?

– Да, я понял, что страус – урод, каких мало.

– Со страусами закончили, вернемся к сквайнингам. Внешне они действительно чем-то похожи на страусов, то есть выглядят как птицы с длинными шеями. Рост выше моего приблизительно на две головы. Не надо их недооценивать как противников, многие на этом обжигались. Сквайнинги часто держатся стаями, а стая – проблема даже для хорошо вооруженного воина в стальных латах. Ударом острейшего клюва они способны пробить лист из тонкой стали, также умеют бить в прыжке лапами, где располагаются острые массивные когти. Таким способом они способны разорвать лицо до костей или распороть живот. Также у взрослых сквайнингов развита магическая способность. Она не боевая, но помогает защищаться и нападать. Сквайнинги могут мгновенно перемещаться на небольшое расстояние. Потому вам не удастся укрыться от них за тонкой стеной крепости или здания, они легко окажутся внутри, их не остановят запоры, одна лишь охранная магия может помешать им оказаться там, где заблагорассудится. Ну или ширина препятствия. Итак, вы поняли: похож на нелетающую птицу ростом выше человека; держится стаями; опасные клюв и когти; может перемещаться мгновенно на несколько шагов даже сквозь монолитные преграды. Вопросы? Трой, опять ты? Надеюсь, на этот раз не отклонишься от темы. Спрашивай.

– А если сквайнинг переместится через стену, а там, на том месте, где он окажется, окажется другая преграда? Хоть что-нибудь, пусть шкаф или стол.

– Интересный вопрос. И актуальный для некоторых тварей, которые при таких прыжках могут зрелищно погибнуть. Но сквайнинга так просто не поймаешь, каким-то образом он для материализации выбирает открытые места, даже если они спрятаны за непрозрачной преградой. Переходим к следующему созданию Крайнего Юга – китовой корове. Она не опасна, но только в том случае, если вы ее не трогаете. А если все же захотите ее тронуть, подумайте вот над чем…

Сегодня у Троя гудели не только суставы, но и голова. Может, виноват тот отвар, из-за которого ночью глаз не сомкнешь, а может, все из-за лавины знаний, которая неотрывно струилась из уст сэра Транниллерса. Такое впечатление, что он за оставшиеся считаные дни пытается вбить в мозги слушателей все, что знает. И еще при этом грозился, что – как только сумеет нормально передвигаться, начнет их гонять по-настоящему. То есть не только сидением в неудобных, выворачивающих суставы позах, а и изнуряющей гимнастикой и обращением с различным оружием.

И при этом надо как-то успевать работать со стапелем и плотом. Трой додумался собирать его в сторонке, пока что не сколачивая. Как только появится возможность, быстро скрепят детали, легко перенеся их куда требуется. Это куда более ускорило процесс, чем ночные смены. Даже под действием отвара человек оставался сонной мухой, производительность труда падала в несколько раз, часто приходилось переделывать ошибки. Так что в этом случае идея сэра Транниллерса сработала безобразно.

Голова уже почти не воспринимает информацию. Но надо, очень надо, ведь время от времени сэр Транниллерс проверяет усвоение знаний, и очень не хочется опростоволоситься перед всеми.

– Рашмер Трой, отдохните ненадолго от молотка, пришло время ответить на простой вопрос.

Ну вот, только вспомнил, и вот она – очередная проверка. Надо собраться с мыслями, отвечать четко, а не мычать с глупым видом, как некоторые. Трой до сих пор в авторитете, ни разу не оплошал всерьез, пока что держится если не лучше, то и не хуже всех прочих. Разве что Миллиндра заметно опережает его по эрудированности, но здесь ему делают скидку из-за потери памяти.

Сэр Транниллерс, держа руку на рукояти меча, без вопросительной интонации произнес несколько негромких слов:

– Рашмер Трой. Сумеречный кристалл. Отвечать без лишних подробностей, говорить только то, что слышал от меня, без домыслов и рассуждений.

Трой ответил без малейшей заминки:

– Образование, не имеющее отношения к настоящим кристаллам, несмотря на название. По форме похоже на ивовый лист, тонкий, с очень острыми краями. Встречается только на остатках Великой горы и ее разбросанных обломках. Его изредка можно найти на выходах некоторых видов магматических пород серого и розоватого цветов. Наиболее часто попадается в трещинах и впадинах скал, как правило, растет перпендикулярно поверхностям. Невооруженным глазом увидеть кристалл почти невозможно, но в солнечный день крупный экземпляр иногда выдает себя тенью на камнях. Проще всего обнаружить, применяя очки из пластинок огненной слюды, в них он не окрашивается в оранжевое и выглядит смолисто-черным на цветном фоне. Не является алхимическим ингредиентом, непригоден для изготовления амулетов. Применяется в целом виде в качестве почти невидимого оружия для скрытого ношения, дорабатывается редко и незначительно. Опасен из-за невероятно острых кромок и незаметности, обычно находят случайно, наступая или задевая голенями. При этом из-за своей остроты нередко наносит серьезные ранения конечностей вплоть до ампутаций.

Показалось, или в глазах сэра Транниллерса и правда промелькнула тень удовлетворения, будто тот чему-то обрадовался? Трой уверен, что ответил без ошибок. Если он правильно все понял, рыцарь церкви рад тому, что он не провалился, что произнес верные слова.

Сэр Транниллерс кивнул:

– Все верно, мальчик. И без лишних слов. Молодец, будь таким всегда.

Поднявшись с плетеного кресла, осторожной, неуверенной походкой приблизился к Миллиндре. Единственная, кого сэр Транниллерс освободил от занятий, повышающих гибкость суставов. Что бы он ни придумывал, у нее это получалось с такой легкостью, что остальным оставалось лишь страдать и завидовать, причем молча. Сама идея интенсивных тренировок в ее исполнении дискредитировалась, рыцарь церкви понял это достаточно быстро и объявил, что Миллиндра столь гибкая, что гибче не бывает, так что может сама заниматься своими суставами и связками по индивидуальной программе. Благо ей повезло с достойным отцом, тот многому научил, прибавить к этому почти нечего.

Так что теперь девушка сидела в сторонке и сапожным шилом протыкала парусину. Нужно было подготовить парус и навес для плота, а также палатку для высадок на сушу, это поручили ей и Айриции.

Остановившись перед Миллиндрой, сэр Транниллерс простоял несколько мгновений в тишине и неподвижности, следя за шилом в ее руках, и все так же без вопросительных интонаций громко и четко произнес:

– Рашмер Миллиндра, оставьте шило в покое. Вижу, что вы не истязаете свои суставы, подобно остальным. В таком случае ваши ответы должны быть куда четче, ведь нагрузки на тело не мешают разуму. Черный камень. Отвечать кратко, без ошибок и лишних слов.

Златовласка с облегчением отложила инструмент в сторону. Видно, что работа не для нее, очень уж неловко все получалось.

Зато отвечала четко, чеканя каждое слово, и ни разу не запнулась:

– Черный камень, также известен под названиями камень-теневик, кристалл-теневик, черный теневик и прочими в таком роде. Минерал в виде несимметричного многогранного кристалла. У рядовых камней грани обычно неясно выражены, неровные или оплавленные. Часто встречается на землях Краймора, очень редко – на более северных территориях. В основном находят в глубоких пещерах и горячих разломах, но случайно можно наткнуться в любых местах, как в монолитной скале, так и в пустотах, которые скрыты в породе. Единственный магический камень черного цвета, другие оттенки неизвестны. Применяется лишь как резервуар магической энергии для запретной магии, по этой причине обладание этим камнем является серьезным преступлением. В случае непреднамеренной находки во избежание проблем с законом настоятельно рекомендуется немедленно передать камень клирикам или хотя бы послать им весть. Все подобные находки подлежат обязательному уничтожению лицензированным алхимиком в присутствии клириков и с составлением акта.

Похоже, у нее тоже нет проблем с запоминанием пространных лекций сэра Транниллерса. Внятно ответила, не сбившись, не замямлив, не замолчав, собираясь с мыслями.

– Прекрасно, Миллиндра, более чем прекрасно! Даже не знаю, кого выделить на первое место, тебя или Троя. Оба стремительно мыслите и отлично запоминаете, чуть ли не слово в слово. Но у тебя хорошая база уже готовых знаний, а с Троем, увы, все куда сложнее. К тому же не могу нарадоваться на твою гибкость. Смущают лишь руки: они у тебя явно слабые, над этим надо работать и работать.

– Сэр Транниллерс, я хорошо владею гарвианскими луками, а без силы в руках это невозможно.

– Девочка, не надо лукавить, старого рашмера не проведешь. Я прекрасно знаю, что такое стрельба по-гарвиански, используя эту технику приходится напрягать спину, а не руки. Если тебе доведется карабкаться по отвесной скале, ты быстро поймешь, что сильные руки в нашем деле – нелишнее.

– Сэр Транниллерс, мой рост невысок, телосложение худощавое. Я легкая. Готова на что угодно поспорить, что заберусь куда выше Бвонга, а уж у него руки куда сильнее моих.

– Чуть что, так сразу Бвонг! Я у вас что, самый крайний?!

– Тише, тебе еще дадут высказаться. Миллиндра, в твоих словах есть правда. Но ты все же работай над собой. Очень рекомендую отжимание от палубы. Если этим заниматься широким хватом, упражнение к тому же пойдет на пользу для твоей груди. Уж поверь много повидавшему рыцарю церкви, на нее почти все мужчины таращатся в первую очередь, а ты пока что почти ничем не можешь порадовать их взгляды.

Сэр Транниллерс на последних словах озорно подмигнул, а Бвонг скабрезно заржал.

– Бвонг, мальчик, можно поинтересоваться, что именно тебя так сильно обрадовало?!

– Да я подумал, что Веснушке надо до седых волос отжиматься от этой палубы, чтобы вышел хоть какой-нибудь толк. На доску, которую я сейчас отесываю, смотреть куда приятнее.

– Дело вкуса, Бвонг, но должен отметить, что большинство мужчин все же предпочитают девушек, а не сосновые доски.

Слегка отмщенная Миллиндра показала язык из-за спины сэра Транниллерса, чем подпортила настроение развеселившемуся громиле. А рыцарь продолжил:

– Впрочем, кому какое дело до твоих пристрастий. Лично мне куда интереснее знания, так что, раз начали разговор, давай продолжим, тем более что ты прямо-таки рвешься поболтать. Итак, бивень плайцефата. Отвечать кратко и по существу.

Бвонг на вид самый старший из выживших. Трой иногда готов был дать ему все двадцать пять, но понимал, что это вряд ли, таким слишком рискованно вливать пепельный яд. Высокий, плечистый, массивный, с одутловатым лицом, по прыщавости почти не уступающим физиономии мелкого проныры Храннека. Такое часто бывает у зеленых подростков, но позже они это перерастают, за немногими исключениями. Всем недовольный обжора, вечно готовый устроить перепалку или даже драку по любому поводу и без него. Ни малейших попыток обзавестись близким другом или подружкой, вечно заперт в своей бронированной раковине, к которой никого не подпускает.

По всеобщему мнению – неприятный тип. И в чем-то Трой был с этим согласен. Но он хорошо помнил, что случилось в первый день, когда из трюма вырвалась троица свежих рабов пепла. Пока он отмахивался от парочки, которая грызла парней, Бвонг с голыми руками напал на покалеченного третьего. Пострадал от его зубов, тот успел цапнуть за мякоть ладони, но сумел ненадолго задержать, не позволил добраться до девочек. А ведь тварь мчалась именно к ним, выбрав самые легкие цели и полностью игнорируя прочие.

Бвонг неприятен, от него бывают проблемы, но Трой не будет против, если в бою тот прикроет его спину. Задиристость толстяка распространяется не только на слабых, при острой необходимости он влезет в самую самоубийственную схватку. Не из тех людей, которые предпочитают отсиживаться в сторонке, хоть при разговорах может проявлять такую осторожность, что это впору называть трусостью. Надо лишь постоянно держать его в ежовых рукавицах, не позволять делать все, что заблагорассудится. Он умеет подчиняться тем, кого уважает, но дай слабину, и может случиться что-то нехорошее. Как в первый день, когда из-за его выходки и поголовного ротозейства остальных из трюма вырвались рабы пепла.

Наступил момент узнать о его интеллектуальных способностях.

Здоровяк напряг голову до такой степени, что лицо покраснело, а лоб прорезали складки морщин.

– Ну… это… Это бивень… Ну… он как бы рог. Да рог! – Последние слова верзила произнес с нескрываемым облегчением, осознав, что действительно вспомнил нечто очень важное и правильное.

И, видимо, решив, что на этом можно остановиться, выжидающе уставился на сэра Транниллерса. Тот некоторое время смотрел на него не моргая, а затем нейтральным голосом спросил:

– И что же дальше? Мне очень хочется узнать больше.

– Больше? Так я вроде все уже сказал. Ну да, рог, он нужен для чего-то там кому-то. Ну, это… он дорогой. Ну, все вроде, что еще можно про рог говорить?

– Рашмер Бвонг, если ты не научишься запоминать все, что тебе говорят, это может закончиться плохо. Тебе придется нелегко как при обучении в нашей школе, так и на Крайнем Юге. Прости за прямоту, но безмозглые силачи на землях Краймора долго не живут. Учти это, когда в следующий раз попытаешься пропустить мои слова мимо ушей. Мне понравилась твоя сила, из такого, как ты, выйдет достойный боец с алебардой или секирой, но если ты и завтра будешь мычать на мои вопросы тупой коровой, я буду очень недоволен.

– Да чего вы на меня накинулись?! Я простой парень с рынка, меня никогда грамоте не учили!

– Ты совсем не умеешь читать?

– Умею узнавать, что написано на вывесках. Там одни и те же слова почти всегда, их можно запоминать, а еще картинки понятные. Я картинки понимаю и даже сам рисовать умею. Углем на стенах кошек рисую или собак, они как живые получаются, народу нравится. Цветными красками не пробовал, может, тоже получится, но не знаю, как эту мазню разводить.

– Возможно, ты одарен талантом художника, хотя это последнее, что я от тебя ожидал. Но, к сожалению, он вряд ли пригодится тебе на Крайнем Юге. Там придется работать не кистью и не карандашами. Но знаешь, как-то неправильно быть неграмотным. Это сильно ограничивает тебя в возможностях. Кто-нибудь, кроме Бвонга, испытывает затруднения с чтением?

Трой решился признаться:

– Я читать умею, но буквы почему-то выглядят чужими. Медленно понимаю, что написано.

– Не знаю твою биографию, но уверен, что ты получил неплохое образование. Скорее всего, твои трудности с чтением связаны с памятью. Стирание – непростой процесс. Я видел таких, как ты, некоторые из них превратились в животных. То есть у них пропало все, голова чиста, будто у младенцев. И это, увы, необратимо, младенец в теле взрослого развивается не так, как мы привыкли. Его можно научить лишь минимуму, полноценный человек не получится.

– Я помню многое. Но не все. Некоторые вещи, о которых вы говорите, для меня новость. Про тех же пепельников не знал ничего, пока не объяснили.

– Про них и я не все знаю. Крайний Юг сложен, многогранен, почти не исследован и непрерывно меняется. Завтра он уже не такой, каким ты его видел вчера. Так что сколько бы вы ни выучили, все равно останется неизведанное. Но вернемся к проблеме Бвонга и Троя. У них разного рода трудности с чтением, а у нас сейчас есть несколько деньков, где можно выкроить чуть времени для обучения. Миллиндра, девочка, не могла бы ты по мере возможностей позаниматься с этими славными юношами? Мне кажется, что у тебя талант объяснять другим сложные вещи.

– С Троем могу заниматься сколько угодно, а Бвонгу рано или поздно лицо расцарапаю, он постоянно напрашивается.

– Ногти поломаешь расцарапывать, Веснушка!

– Бвонг, помолчи, пожалуйста. И ты, Миллиндра, тоже. Я вижу, у вас трудности с недопониманием друг друга, и это печально. Думаю, совместные занятия могут всем пойти на пользу, хотя риск ссоры, конечно, исключить нельзя. Но прежде чем переходить на грубости или даже рукоприкладство, подумайте вот о чем. Бвонг, ты не очень-то проворен, и когда-нибудь может случиться, что ты не успеешь резво обернуться на куст тессеркуллы в тот момент, когда из него выпрыгнет взрослый трессинг. Это может привести к крайне печальным последствиям, но может окончиться хорошо, если тебя кто-нибудь прикроет. Например – стрелок из лука. Миллиндра уверяет, что владеет искусством стрельбы из малого и большого гарвианских луков. Идеальное оружие для зачарованных стрел, рашмеров, которые им владеют, высоко ценят. Я почти уверен, что Миллиндру определят в стрелки, проигнорировав все прочие ее таланты. И вот на тебя летит матерый трессинг, а ты ничего не можешь сделать. Но при этом у Миллиндры стрела на тетиве, ей надо сделать всего лишь одно движение, и ты спасен. Но вместо того чтобы потянуть за тетиву, она вспоминает все связанные с тобой обиды, возникает заминка, и вот уже ты лежишь на земле с разорванной шеей, а из зарослей выскакивают еще два трессинга. Получаться, что Миллиндра остается одна против трех тварей и некому прикрыть ее щитом и секирой. Она стреляет быстро и метко, сваливает одного, затем второго, но третий успевает добежать, а у нее нет ни стальной брони, ни эффективного оружия для подобного боя. Тетиву лука перерезает острый коготь, и далее все завершается печально. Представляйте эту картину каждый раз, когда вам захочется задеть друг дружку. Итак, Миллиндра, ты не против позаниматься с Бвонгом?

– Не против, – не очень-то радостно произнесла девушка, опустив глаза.

– Бвонг, а ты согласен внимательно прислушиваться ко всем пояснениям Миллиндры?

– Если она не будет сильно ехидничать, постараюсь все стерпеть.

– Вот и отлично, я почти уверен, что вы прекрасно поладите. В рашмеры не любят брать тех, кто не способен ужиться в коллективе. Какие бы задатки у тебя ни были, но если ты неспособен сосуществовать с подобными себе, отправишься на обычную каторгу. И это правильно, потому что такие люди потеряны для общества, а у вас есть шанс в него вернуться. Старайтесь, учитесь, побеждайте свои недостатки и будете уважаемыми людьми. То, что я вас учу, – прекрасно. Но главный тренер – вы сами. Работайте над собой при любой возможности. И кстати, о конфликтах. Драмиррес, где это ты обзавелся свежим синяком? Неужели неудачно упал?

– Так все и было, – не очень-то убедительно ответил северянин.

– Да, конечно, я и не сомневался. Но ты не упомянул один нюанс.

– Какой?

– Ты не сказал, что упасть тебе пришлось прямиком на локоть Айриции. Нельзя такое замалчивать.

– Она сама виновата, я ничего плохого ей не делал.

– Некоторые девушки негативно относятся к особого рода прикосновениям со стороны мужчин. Особенно если нет взаимности.

– Да что тут такого? Вы разве не знаете, за что она сюда попала? А теперь корчит из себя святую.

– Я все о всех помню. И ты меня удивляешь.

– Чем это?

– Одно из побочных действий пепельного яда заключается в том, что пострадавшие частично или даже полностью утрачивают влечение к противоположному полу.

– Из нас что, евнухов сделали?! – охнул Бвонг.

– Нет, не все так плохо. Со временем ваши тела восстановят все функции. Почти у всех вернутся прежние привычки. Это даже к лучшему, в вашем возрасте слишком много страсти, она мешает. А Драмирресу не надо ждать возвращения привычек, потому как ничто никуда не уходило. Ну разве что он притворяется перед собой и другими.

– Я просто ее ущипнул, а она мне чуть в глаз локтем не заехала. Бешеная!

– Ты слышал, что я говорил Миллиндре и Бвонгу?

– Слышал.

– Это касается и остальных, в том числе и тебя. Вы товарищи, а не стая шакалов, где каждый сам за себя. Уважай себя и других, помогай всем, не задевай никого даже в малости. Из таких, как вы, может получиться неплохой боевой отряд, а может, и кучка сброда. Все зависит лишь от вас самих.

* * *

Трой спустился в разгромленный кубрик, прошелся по всей площади, вдумчиво изучая стены и потолок на предмет дальнейшей разборки. По его прикидкам, досок и брусьев хватает, но вот с гвоздями не все так однозначно. Корабелы почти везде обходились без металла, деревянные детали большей частью держались при помощи систем пазов и деревянных же втулок и клиньев. Только там, где без железа совсем уж никак, его применяли в минимальных количествах.

Трой ничего не знал об экономике, но в голове проявлялись смутные мысли на тему редкости и дороговизны металлов. Так что изощрения с деревом, скорее всего, не от нечего делать, а из-за банального дефицита железа. Судоверфи вынуждены как-то выкручиваться, чтобы корабли получались не золотыми по стоимости, но при этом качественными.

А еще его очень смущала сохранность гвоздей. Даже те, которым приходилось страдать от капризов морской погоды, обычно выглядели прекрасно. Не как новенькие, но ржавчины почти нет, поверхность покрывает черная матовая корка коррозии, и толщина ее смехотворна. При этом барк не выглядит новым, нестойкий металл должно было разъесть куда серьезнее. По крайней мере, память подсказывала, что такое положение вещей ненормально.

Впрочем, не стоит во всем полагаться на память, она ведь у него искалеченная.

И вот опять, только об этом подумал, как мысли мгновенно вернулись к веренице важнейших вопросов. Кто он такой? Кто его родители? Где проживал до того, как пошел на преступление? И что именно натворил? Почему его так жестоко наказали?

Увы, отвечать никто не торопился. И что самое обидное – иногда, особенно в те моменты, когда засыпал или просыпался, удавалось уловить что-то похожее на обрывки настоящих воспоминаний. Они проявлялись спонтанно и демонстрировали краткие и непонятные моменты. Особенно запомнилось одно: яркое, живое, оно посещало его дважды, после чего он научился вызывать его из памяти осознанно.

Воспоминание не из сложных, там и рассказывать особо нечего. Он стоит на палубе неведомого корабля, ладони лежат на планшире и ощущают странную вибрацию, будто кто-то пилит доску, а ты к ней в этот момент прикасаешься. Странное ощущение.

Но Трой не обращает на него внимания, ведь он прекрасно знает, что это естественно и каким-то образом связано с процессом движения корабля. Внимание его увлечено другим. Впереди расстилается ровная гладь теплого моря, видно, как неподалеку резвится стайка белобоких дельфинов. Но они ему неинтересны, зрелище привычное, эти забавные создания вездесущи и давно уже не удивляют.

Дальше надо смотреть. Гораздо дальше. Туда, где над морем вздымаются исполинские горы. Даже на таком расстоянии вершины их кажутся бесконечно высокими, а некоторые даже невозможно разглядеть, теряются в бесконечной дали, к тому же их склоны укутаны дымкой, скрывающей детали. Складывается впечатление, что это не горы вовсе, а исполинская стена из камня, снега и льда. И гребень ее уходит на такие высоты, что, если встать на краю и посмотреть вниз, облака покажутся маленькими барашками, а корабль, на котором плывет Трой, и вовсе не получится разглядеть.

Вот и все воспоминания. Нет ни слов, ни человеческих лиц, только вода, дельфины и стена высоких гор за морем.

Это трудно назвать нормальным воспоминанием.

Задумавшись, ушел в себя, стоя перед стеной. И не сразу понял, что происходит нечто непонятное. Что-то вмешивается в ход мыслей, будто назойливый комар жужжит над ухом.

Обернулся по сторонам. Прислушался. Так и есть, из угла, который слева, доносится подозрительный звук. Такой он здесь еще не слышал. Будто кто-то царапает доски ногтями. То ритмично, то дергано, то ненадолго останавливаясь.

Приблизился, убедился, что слух не обманул – по другую сторону стены кто-то есть, и этот кто-то что-то делает с деревом. Похоже, он его с силой царапает. Вот только не ногтями.

Когтями.

Не задумываясь, стукнул кулаком по стене. Царапанье мгновенно стихло, зато донеслось приглушенное уханье. Очень знакомый звук, такой он неоднократно слышал во время дежурств у дверей в трюм. И в первый день, когда пришел в себя во мраке тесного ящика.

Пепельники.

* * *

– Ты говоришь, что это было похоже на звук работы скребущихся когтей? – уточнил сэр Транниллерс.

Трой кивнул:

– Да. Громкий звук, я его услышал за несколько шагов. Доски тут толстые, будь это просто ногти, я бы вряд ли услышал. Похоже, пепельники раздобыли какие-то инструменты. Трюм на барке в два яруса, в этом месте верхний ярус занят кубриком, от трюма спереди и сзади он отделен переборками. Пепельники спокойно могут к ним подходить с любой стороны, как я понял, проходы не закрываются вообще, или с ними уже разобрались, там ведь некому было дежурить.

– То есть пепельники могут прямо сейчас стоять напротив нас за этими досками?

– Да. Но доски крепкие и толстые. Не знаю, чем они их пытаются сломать, но у них уйдет много времени, чтобы справиться с такой преградой.

– Рабы пепла никогда не используют инструменты.

– Эти используют.

– Нет, мальчик, все куда проще. Они не нуждаются в инструментах, у пепельников есть зубы, которыми они в считаные мгновения могут обглодать твою ногу до костей, и есть ногти, способные будто простую бумагу рассекать легкий доспех.

– У них обычные ногти, я видел.

– И когда ты это видел?

– В самый первый день, когда сразу три пепельника вырвались из трюма и убили двоих наших.

– Вы в тот раз легко отделались, и знаешь почему?

– Почему?

– Потому что вы новорожденные рашмеры, а они зародыши рабов пепла. Вы можете применять инструменты и оружие, а им это уже не дано. И к тому же они свежие, изменения еще не зашли слишком далеко. У них на тот момент лишь чуть усилился челюстной аппарат, но зубам еще предстоит стать по-настоящему опасными, а ногти остались прежними, такими непросто нанести опасную рану. Но со временем изменения нарастают, и там, за этой переборкой, стоял пепельник, чьи ногти достигли той остроты и крепости, которая позволяет справляться с прочным деревом. Не сразу, потребуется время, но если ему не мешать, он проделает ход. Здесь самое удобное место, не надо висеть на потолке, пытаясь разделаться с досками палубы. Тут все можно делать стоя или сидя, и доски не такие толстые, как обшивка бортов. По-твоему, сколько их здесь было?

– Вроде бы один.

– Если так – хорошо. Одиночке придется немало попотеть. Но когда до этой стадии изменения дойдут другие, они возьмутся за работу всей гурьбой. Уж поверьте, надолго дощатая стена их не задержит, эти ребятки упрямые.

– Можно снять доски и брусья, которые остались от настила, и заколачивать места, где они попытаются пролезть. Но на это потребуется много гвоздей. Хотя я знаю, где их взять: можно разобрать корму, там, где каюты. Они подняты над корпусом, не врезаны в трюмную палубу, в том месте пепельники вряд ли пролезут.

– Если они дойдут до опасных изменений, никакими досками мы их не удержим. Корабль слишком большой, везде не уследим.

– А сколько их там?

– Не знаю. Обычно в таких плаваниях перерождается около трех процентов.

– Три процента?!

– Да. Тебя смущает такая цифра?

– То есть из шести сотен восемнадцать должны превратиться в чудовищ? Еще как смущает. Меня куда больше устроит ноль или что-то очень к нему близкое.

– Мне тоже это не нравится, но должен отметить, что церковь работает над проблемой. Ее ученые научились выделять в толпе тех, кто менее других склонен к перерождению. С такими начинают проводить беседы, выявляя полезных кандидатов, а неисправимых социопатов и всех прочих отбраковывают без разговоров.

– И все равно остаются три процента.

– Раньше эта цифра была куда больше даже с учетом отбора, но алхимики не бьют баклуши, постоянно работают над совершенствованием эликсиров. Однако не уверен, что в нашем случае можно рассчитывать на те же цифры, что и всегда. Вы слишком долго пребывали в заморозке и выходили из нее без специальной помощи, этот процент мог вырасти в полтора раза, а то и в два.

– То есть в трюме могло появиться тридцать шесть рабов пепла?

– Ты и правда хорошо считаешь. Тогда считай дальше: троих вы убили в первый день, тогда же я прикончил семерых.

– Неплохо, – одобрительно произнес Бвонг.

– Они были слишком слабы, новорожденные. Еще одного я крепко покалечил. Не знаю, выжил он или нет, но боец из него никудышный, после такого даже пепельники восстанавливаются нескоро.

– Значит, их может быть двадцать шесть или двадцать пять.

– Это всего лишь мое предположение. Но скажу тебе, что даже если десяток подросших пепельников окажется на палубе, мы вряд ли их осилим. Пожалуй, я крупно сглупил…

– В чем?

– Надо было подумать об этом раньше. Ведь не заметь ты этот шум, мы бы ничего не знали, и эти твари могли вырваться неожиданно.