Электронная библиотека » Артем Приморский » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Раскаты"


  • Текст добавлен: 26 декабря 2020, 12:23


Автор книги: Артем Приморский


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Арцыбашев отправил Маслова проверить операционную, а сам отвез Дугина в комнату с рентгеном:

– Сейчас посмотрим, насколько все плохо. Тебе, дураку, даже мешок сахара поднимать нельзя было, а ты!

Снимки показали переломы лодыжек, берцовой кости и вывих колена. Страшнее всего было со спиной. Не зря купец орал благим матом, совсем не зря…

«Межпозвоночный диск раздавлен, позвонки треснули, – понял Арцыбашев, разглядывая снимки. – Еще бы. Третий раз за полтора года… В принципе, можно пластины здесь и сюда, пару лет реабилитации, и тогда, если повезет…»

Он посмотрел на Дугина. Под обезболивающим тот затих, превратившись в огромную тушу распластавшегося мяса.

– Ну, что там, Александр Николаевич? – пришел Маслов, в белом фартуке, с шапочкой и маской на голове. – У нас все готово.

– Чего пришел, раз готово? – грубо кинул Арцыбашев. – Ладно, увозите пациента. Петр Геннадьевич, – окликнул он уже мягче. – Переодевайтесь. Я сам проведу операцию.


Больше четырех часов заплаканная жена Дугина просидела в комнате ожидания. Иногда она выходила в фойе, спрашивала у дежурной медсестры один и тот же вопрос:

– Ну как?

– Доктор пока не объявлялся, – отвечала та одно и то же.


– Все… – отложив иглу с нитью в сторону, Арцыбашев сорвал перчатку и вытер пот с лица. – Инструменты на стерилизацию, пациента в палату.

Доктор стянул с себя фартук и душную маску.

«Теперь осталось сообщить родным», – мрачно подумал он.

Жена Дугина – присмиревшая, усталая, тихо сидела на диванчике. Мимо нее, туда-сюда, словно маятник спешивших часов, ходила темноволосая девушка в дорогом нарядном платье. Когда доктор вошел в комнату, она подошла к нему и смерила высокомерным взглядом.

– Ирина Дугина. Я – дочь вашего пациента, – кратко пояснила она. – Вы – хирург?

– А вы – здешняя? – сразу понял Арцыбашев.

– Нет, но я приехала учиться сюда, на юридический факультет.

– Понятно, – равнодушно пройдя мимо нее, он направился к женщине. – А ведь я все еще не знаю, как вас зовут, – вспомнил доктор.

– Елизавета Макаровна… – глухо ответила та.

– Что с моим отцом? – требовательно спросила девушка.

– Жить будет. Ходить – вряд ли. Если только Господь не спустится с неба и не повелит ему подняться.

– Как же так?.. – женщина горестно взмахнула руками и запричитала: – Афанасий Захарови-и-ч, кормилец ты на-а-а-ш!..

– Вы вообще слышали? – повысив голос, спросил Арцыбашев. – Я сказал, что он в порядке, но ходить больше не будет.

– Это точно? – спросила девушка.

– Абсолютно, – доктор обернулся к ней, оглядел с ног до головы. – А вас, похоже, это не сильно беспокоит.

– Я и моя мать – совершенно разные, – с дерзким вызовом ответила она.

– Я заметил. Тебе, Ира, должно быть, очень нравится городская жизнь, да еще и в столице. Студенты-романтики, прогулки по аллеям и паркам, представления в кабаре… Что ты смущаешься?

– Как вы смеете? – вспыхнула девушка. – Не понимаю, о чем вы…

– Да все ты понимаешь, Ира – по глазам и манерам вижу. И плевать тебе на отца и мать, лишь бы деньги давали. А в плане учебы у тебя как?

– Я оканчиваю второй курс, – неохотно призналась Ирина.

– Ясно. Учиться – твоя идея, да? Завтра я заеду в университет и попрошу твою учебную статистику. А потом – знаешь, что? Покажу ее твоему отцу. Он как раз отойдет от наркоза. Как думаешь, что он сделает, увидев твои «прекрасные» оценки и «хвосты»? – загадочно спросил Арцыбашев. – И как быстро после этого ты попрощаешься с Петербургом, да и с любым другим городом вообще?

– Вы не посмеете… – девушка отступила. – Вы не посмеете! Вы… Что вы придумываете! Я учусь не хуже остальных! Лучше некоторых!

– Завтра увидим, насколько лучше, Ирочка.

– А я тогда к знакомому юристу пойду, – придумала она. – Он вас засудит!

– К какому? Давай угадаю – к твоему нынешнему ухажеру, который последний курс заканчивает, да? Так он не юрист, а зеленый сопляк без диплома и опыта. Да и за что меня судить, Ирочка? – заметив, что плач Елизаветы Макаровны стихает, громко и с притворным возмущением спросил Арцыбашев.

– За то, что вы отца на ноги не поставили!

– А я обещал? Я сделал все, чтобы помочь ему. Все, что зависело от врачебного вмешательства. Разве я ему ноги ломал и позвоночник выкручивал? Третий раз, – он ткнул в лицо девушке три пальца – она даже отшатнулась. – Третий раз он попадает сюда с практически тем же диагнозом! Третий раз за полтора года я провожу твоему отцу операцию на позвоночнике – одну из самых дорогих и сложных в мире! Я предельно ясно предупреждал о последствиях; но разве он меня слушал?!

– Зато я вас слушаю, и вот что я поняла! – крикнула Ирина. – Никакой вы не хирург – вы шарлатан и коновал!

Елизавета Макаровна, утирая слезы, медленно подошла к дочери.

– Он не врач, мама! Он просто… – быстрая звонкая оплеуха дернула голову девушки в сторону.

– Дрянь ты бесстыжая, неблагодарная! – вскричала женщина. – Этот человек спас твоему отцу жизнь, а ты вот как заговорила, паскуда?!

– Мама!

– Молчи, дрянь! – еще оплеуха, и еще одна – Арцыбашев осторожно оттащил Елизавету Макаровну от дочери, пока она не вцепилась в ее волосы.

– Ты в ногах должна ползать, змея! – яростно бросила женщина. – Ни одного письма, ни одной весточки! Только деньги и просила! Все – больше не будет никаких институтов! Будешь сиделкой при отце!

– Да хватит вам, Елизавета Макаровна, – мягко сказал Арцыбашев. – А вы лучше бы ушли, – посоветовал он едва не плачущей Ирине.

Женщина нервно схватила его за руки:

– Александр Николаевич, я ведь всегда была с ним, все видела…

– Если хотите, пойдем к нему в палату. Он еще не очнулся, но вы можете убедиться, что он жив и невредим.

– Пойдемте, отец родной, пойдемте.

– И не надо так сильно переживать за вашего мужа, он поправится. Если хотите, закажем ему из-за границы кресло-каталку.

– Что угодно, отец, что хотите…

– Вы, главное, после лечения напомните ему счет оплатить.


10


Арцыбашев вернулся в свой кабинет только после пяти. Утомленный сегодняшними событиями, он плюхнулся в кресло, закрыл глаза и моментально задремал.

Через несколько минут в дверь постучали.

– Да?.. – дернувшись, хрипло спросил доктор.

Вошел довольный Маслов.

– Поздравляю с успешно проведенной операцией, Александр Николаевич, – весело сказал он, ставя на стол бутылку с коньяком. – Предлагаю отметить.

– Стаканы в шкафу, пользуйтесь… – Арцыбашев снова закрыл глаза.

– А вы, разве, не будете?

Доктор мотнул головой.

– Почему же?

– Устал я, Петр Геннадьевич. Иногда делаю операцию и думаю – какого черта я хирург, а не, скажем…

– Художник?

– Нет. Мне бы профессию попроще. Хотя нет, дело даже не в профессии… – Арцыбашев открыл глаза, потянулся за бутылкой. – Дело в голове.

– В смысле?

– А вот так, – распечатав коньяк, он разлил по стаканам. – Нет ей покоя. Все видит и слышит. Хотела бы жить легко, да не может. По крайней мере, здесь.

– Я не понимаю, – признался Маслов.

– Я тоже, порой, ни черта не соображаю, – Арцыбашев слегка прикоснулся своим стаканом к бутылке, словно отмечал тост, и выпил. – Домой хочу – надоело здесь околачиваться.

– Может, куда-нибудь отправимся вечером? – спросил Маслов, зная, что доктор наверняка откажется.

– Нет, Петр Геннадьевич, – устало улыбнулся Арцыбашев. – Пусть каждый развлекается по-своему.


Возвращаясь домой, Арцыбашев мечтал о теплом освежающем душе. Смыть с себя всю больничную вонь и грязь, которой он облепился за день, смыть неприятный осадок общения с Масловым.

Управляющий сказал, что Софья Петровна и Вероника уехали в цирк.

– Давно?

– Часам к пяти представление.

– Хорошо. Пускай развеются… – Арцыбашев поднялся в гостиную, огляделся.

– Желаете пообедать?

– Впору ужин подавать. Я сейчас не голоден, Иван.

Доктор зашел в спальню. В этой комнате все было новое и дорогое, делалось под заказ, по выбору и вкусу Анны – все, кроме тяжелой дубовой кровати, доставшейся Арцыбашеву от родителей, и ставшей, несмотря на протест жены, супружеским ложем.

Ее сделал еще прадед Арцыбашева – беднеющий помещик, у которого была страсть к работе с деревом. Он постарался на славу, украсив изголовье, изножье и бортики искусной узорчатой резьбой. На этой кровати родилась Софья Петровна и годы спустя, на ней же, она провела первую брачную ночь с отцом Арцыбашева. Он умер рано, от тяжелой пневмонии, не дожив даже до сорока лет. Анна считала, что спать на чужой кровати (на которой не только рожали, но и умирали) очень плохо. Может, ей просто не нравился стиль резьбы? Арцыбашев был уверен – кровать однажды перейдет его потомкам; и эта эстафета от мертвых к живым будет продолжаться очень, очень долго…

Арцыбашев открыл платяной шкаф – длинный, от одного конца комнаты до другого. Внутри он был поделен перегородкой. Половина Анны – стройные ряды платьев, картонки со шляпами, коробки с туфлями, большую часть из которых она даже не успела надеть. Доктор наклонился вглубь шкафа, осторожно втягивая воздух. Запах жены пока витал здесь. Если убрать все ее вещи, как быстро он исчезнет?

«А если оставить на вырост? Нет, глупости», – мужчина отбросил эту затею. Откуда ему знать, какой будет мода через десять, через двадцать лет? Ника должна ходить в новых нарядах, а не в платьях своей сумасшедшей матери.

«Вот он, воистину плохой знак. Не то, что кровать. А ведь как будет похожа – лицо уже вовсю обретает ее черты. Лишь бы характер не передался…»

«Нет, – твердо решил Арцыбашев. – Этого не будет». Он всегда уделял внимание дочери, был ласков и добр. А теперь, с помощью своей матери, он окружит ее двойной заботой.


После душа доктору предстояло сделать самое неприятное – позвонить отцу Анны. Он дозвонился до главной конторы, но вместо Прокофия ответил какой-то приказчик:

– Компания «Антонов и партнеры», слушаем вас.

Это все облегчало.

– Передайте своему барину, что звонил Арцыбашев. Его дочь умерла; завтра ее привезут в Питер, – доктор быстро надиктовал адрес, хотя и не был уверен, что его случайный собеседник запомнит улицу и номер дома.

– Подождите, чью дочь?

– Прокофий знает, чью! – Арцыбашев положил трубку. Пусть, если хочет, сам звонит и узнает подробности. Возможно, уже знает – пунктуальные московские профессора могли позвонить и ему тоже.


Когда мысли в голове начали вести себя расслабленно и слишком нагло, Арцыбашев перестал пить коньяк.

– Иван, ужинать! – крикнул он управляющему, и для пущей строгости хлопнул по столу.

Ужин подали в седьмом часу. Едва доктор направился в столовую, фойе наполнилось шумом голосов.

– Софья Петровна и ваша дочь вернулись! – громко доложил управляющий.

Ника влетела в столовую, подбежала к Арцыбашеву и быстро чмокнула его в щеку.

– Папочка, мы были в цирке! – ее серые глаза сияли восторгом. – Мы там такое увидели!

– Что именно, милая моя? – улыбнувшись, спросил он.

– Там были тигры, и львы, и собачки такие маленькие, смешно постриженные, с кучерявой шерсткой…

– Пудели? – подсказал доктор.

Дочка кивнула.

– А потом… – Ника, изумленно расширив глаза, уставилась на потолок. – Там была девушка – наверху, под самым куполом. Она танцевала в воздухе, и всем казалось, что она сейчас упадет, а она в последний миг делала какое-то движение, и поднималась все выше…

– Да, очень красивое представление, – сказала Софья Петровна. Она медленно и неторопливо вошла в столовую. – Девушке досталось столько аплодисментов.

– Красивее, чем в балете? – усмехнулся Арцыбашев.

– Она – принцесса цирка! – восторженно воскликнула Ника. – Ее так и представили – Эльза, принцесса цирка!

– Принцесса цирка? Ну-ну. Умывайся и садись ужинать, принцесса, – ласково сказал доктор.

– И переодеться не забудь! – напомнила Софья Петровна. – Ника теперь самостоятельная, – пояснила она сыну.

– В смысле? – удивленно спросил Арцыбашев. – А где Варвара?

Только сейчас он понял, что все еще не видел старую няньку.

– Уехала в свою деревню. Где она там живет, не знаю точно…

– Почему? Ты ее надоумила?

– Вовсе нет, – женщина подсела рядом с сыном. – Во-первых, она слышала, как ты сам решил ее уволить. Помнишь?

– Может быть, – уклончиво ответил он.

– Ну а во-вторых, после всего, что здесь произошло, она сама попросилась. Она устала.

– Ну и ладно, – Арцыбашев, пожав плечами, продолжил есть. Софья Петровна помолчала, глядя на него, а потом недовольно подметила:

– Ты выпил, Саша.

– Не так много, как хотелось бы, – признался доктор. – Есть повод. Провел удачную операцию – и для кошелька, и для репутации клиники. Была там, правда, одна наглая въедливая соплячка, но ее быстро поставили на место.

– Что за операция?

– Дугин вернулся. Помнишь, я как-то рассказывал про него?

– И?

– Парализован ниже пояса.

– О боже. Ты сделал все, что мог?

– И даже больше, – Арцыбашев отложил вилку в сторону, придвинулся к матери. – Это я его обездвижил, специально. Порез там, порез здесь… Отсек все лишние нервные окончания – все равно ни одно обезболивающее в мире не помогло бы ему. Сделал все так ловко и удачно – никогда не признаешь, что орудовали скальпелем, – он гордо улыбнулся. – Можно, конечно, было и по-другому сделать – пластины, потом долгая реабилитация. Но зачем? Скажи, зачем этому жирному полуграмотному деляге ноги? У него и так есть все, что душа попросит – водка, бабы…

– Какая пошлость!.. – брезгливо прошептала Софья Петровна.

– Это не пошлость – это требование его простой деревенской души. Не спорь, мама – я знаю, что прав. Он ворочает миллионы за год, ну так пускай поворочает, сидя в каталке…

Женщина быстро взмахнула рукой – на лице Арцыбашева заалел отпечаток пощечины.

– Ты чудовище, Саша! Устроить такую ужасную пакость человеку, который пришел к тебе за помощью!

– В третий раз…

– Да хоть в десятый! – гневно воскликнула женщина. – Ты должен помогать, а не калечить!

– Тише, мама, – попросил Арцыбашев. – Этого даже Маслов не знает.

– Нет, Саша, я молчать не стану, – Софья Петровна поднялась, нависла над сыном мрачной тучей. – Я вот что тебе скажу…

– Заткнись! – Арцыбашев ударил по столу. – Я наслушался бабских причитаний в больнице; теперь и здесь слушать?!

Женщина осторожно отошла, словно переступая помои, а потом сдержанно ответила:

– Хорошо, сынок, я помолчу.

– Ника еще не знает про мать? – спросил Арцыбашев, моментально успокоившись.

– Нет. Ведь ты просил не говорить.

– Сказать все-таки придется.

– Ты хочешь сам?

– Да, – доктор обтер губы салфеткой, поднялся из-за стола. – Только не сегодня.

Мать укоряющим взглядом посмотрела на него:

– Пойдешь по гостям?

– А что еще остается делать?

– Побыть со своей дочерью, например?

Арцыбашев поморщился. Софья Петровна так некстати напомнила об обещании, уже забытом…

– Меня пригласили к Павлову, посмотреть на его Нобелевскую медаль, – солгал мужчина. – Разве я могу отказаться от такого? Может, когда-нибудь и ко мне будут приходить, чтобы смотреть на мои регалии.

После ужина Арцыбашев вернулся в спальню. Открыв шкаф, он пробежался глазами по костюмам. Выбрал траурно-черный, с темно-серой жилеткой.

– Папа, ты уезжаешь? – робко спросила Ника.

– Да, милая моя. Ложись спать.

– Сейчас восьмой час, – ответила она.

– Тогда поиграй, – в голосе доктора появилось раздражение. – Словом, займи себя чем-нибудь.

– Хорошо, папа, – Ника покорно ушла.

«Зря я так, – отрезвляюще подумал Арцыбашев. – Ради нее стараюсь. Это все – для нее…»

– Ника! – позвал он. Девочка отозвалась из столовой – она ужинала. – Так что ты хотела, милая моя?

– Мы… Может, мы сходим в цирк снова? С тобой?.. – несмело предложила она. – Я очень хочу, чтобы ты посмотрел на ту девушку – она такая ловкая и изящная. Она, как фея…

– Хорошо, – Арцыбашев тепло улыбнулся, глядя, как дочь оживилась. – Когда?

– Завтра, в час.

– Я согласен.

– Здорово! – девочка хлопнула в ладоши. – Ты просто обязан увидеть ее! Она такой прекрасный номер исполнила, и музыка…

– Ника, ты сейчас суп опрокинешь, – сердито заметила Софья Петровна. Впрочем, когда Арцыбашев посмотрел на мать, женщина легонько кивнула, полностью одобряя решение.


11


Машина Арцыбашева неторопливо ехала в сторону Театральной площади, к Мариинскому театру. Он был виден издалека – громадный и ослепляюще-яркий, манивший к себе всех любителей нестареющей классики. На подъезде образовалось плотное движение – вереница пролеток лениво ползла вдоль тротуара. Перед самым входом она останавливалась – ровно настолько, чтобы пассажиры успели расплатиться и выйти – и после этого двигалась дальше, уступая место новым экипажам.

Арцыбашев не стал ждать своей очереди. Выскочив из «форда» на медленном ходу, он просочился через сонный поток и вошел в огромное фойе.

Из распахнутых дверей зала играла музыка – оркестр настраивался. Яркий свет и бархат кресел манил в сказочный мир, закрытый для простых людей. Обилие черных фраков и разноцветных пышных платьев поначалу сбил Арцыбашева, но, постояв пару минут в стороне, понаблюдав за толпой и поняв, что среди них много знакомых лиц, но они все заняты и не замечают его, он спокойно вздохнул и направился в боковую галерею.

Его излюбленное место, второй балкон с правой стороны, был пока пуст.

– Ваш билет, пожалуйста, – попросил молодой контролер.

– Пожалуйста, – Арцыбашев достал бумажник. – У меня их предостаточно.

Короткая сделка увенчалась успехом. Доктор уже хотел пройти под полог и занять свое любимое, крайнее кресло, но тут его окликнули.

– Александр Николаевич! – какой-то молодой темноволосый парень в слегка потертом клетчатом костюме шагнул к нему, протягивая руку. – Ба, я вижу, не признали? – спросил он, не дождавшись приветствия.

– В общем-то, нет, – холодно ответил Арцыбашев. Он не любил, когда его одергивали и нагло лезли с рукопожатиями.

– Антон Марков, репортер из газеты «Белая ночь». Мы встречались на одном собрании, в университете, помните? Павлов представил свою Нобелевскую медаль и прочел доклад.

– Вот как? – Арцыбашев напряг память, и вспомнил. Действительно, на собрании хирургов и физиотерапевтов в Санкт-Петербургской академии наук, которую этот несведущий парень назвал университетом, были журналисты, включая него. – Вы, кажется, что-то спрашивали у меня?

– Верно! – улыбнулся Марков. – Ваша цитата вошла в мою статью.

– Господа, до начала оперы пять минут, – напомнил между тем контролер, после первого звонка.

– Вы на Корсакова? – Марков огляделся по сторонам. – Хотел вам представить еще одного моего, так сказать, коллегу. Он писатель и поэт, печатается во всевозможных газетах. Не только у нас, в Питере и Москве, но и за границей. Где же он?.. Ах, да вот же! Иван Алексеевич!

– Что такое, Антон? – к Маркову подошел невысокий мужчина в белом костюме-тройке.

– Александр Николаевич Арцыбашев – а вот Иван Алексеевич Ильин.

– Приятно познакомиться, – Ильин протянул руку с золотой печаткой на безымянном пальце.

– Взаимно… – доктор нехотя ответил.

На вид Ильину было под сорок. Длинные темные волосы, расчесанные пробором направо; аккуратно подстриженные, короткие усы. Лицо широкое и доверительное, слегка смуглое, но глаза – по-азиатски черные и немного раскосые, с быстрым и юрким взглядом, сильно портили общий добродушный вид. Ильин не понравился Арцыбашеву; и тот, похоже, понял это.

– Вы не представляете, как много сейчас редактор требует с нас по военной тематике, – продолжал болтать Марков. – Военные стихи, военные песни, военные рассказы… Издательство даже подняло цену – на прозе можно неплохо заработать.

– Да, и товарищ Марков, тем не менее, продолжает писать скучные статьи о повседневной жизни, – насмешливо подметил Ильин.

«Товарищ?» – Арцыбашев немного напрягся. Это старое, дружелюбное слово за последние годы обрело совсем другой оттенок – зловещий и заговорщицкий. Тех, кого называли товарищами, официальная власть чаще всего величала смутьянами. Для Арцыбашева это было плохое, опасное слово.

– А товарищ Ильин, тем временем, сочиняет что-то невероятно масштабное, эпическое, – сказал Марков. – Представьте, Александр Николаевич, великую битву – самую последнюю битву на Земле, в которой сойдутся все силы Добра и Зла.

– Это будет нелегкая битва, полагаю, – прохладно отметил Арцыбашев. Ильин улыбнулся, снисходительно посмотрел на репортера:

– Товарищ Марков немного преувеличивает. Но книгу я действительно пишу. Насчет последней битвы не уверен, но русско-японской войне в ней определенно найдется место.

– И Бешеному адмиралу тоже, – добавил Марков. – Ведь война неизбежно проиграна. Порт-Артур рано или поздно сдастся – у него нет ни кораблей, ни толкового начальства. Рожественский ведет эскадру навстречу неизвестности.

– Навстречу гибели, – поправил Ильин.

«Я и без тебя знаю», – зло подумал Арцыбашев.

– А настроения среди рабочих – сами знаете, какие, – сказал Марков. – Почитайте нашу газету – там все рассказано; и про Путиловский завод, и…

– Господа, опера начнется через минуту, – напомнил контролер после второго звонка.

– Простите, мне пора, – Арцыбашев, кивнув обоим, быстро вошел в ложу. Любимое кресло все еще пустовало, словно ожидая его. Отсюда доктор видел, как нарядные посетители наполняют зал, оживленно и беззаботно переговариваясь.

«Что им дело до войны на другом конце империи? – пронеслось в голове Арцыбашева. – Когда грянет здесь, тогда и задумаются».

Императорская ложа пуста. Доктор вспомнил, что совсем недавно у царя родился сын. «Хорошее наследство ему достанется, – подумал Арцыбашев. – Страна, истощенная войной и бунтами, повальная безграмотность, и такие „товарищи“, как Ильин и тот, второй…»

Развивать тему дальше он не стал. Прозвенел третий звонок, и в зале притушили свет. Занавес поднялся, с ходу грянул оркестр…


12


«Серый Петербург, родной и опостылевший… Как бы хотелось покинуть тебя навсегда, – со щемящей тоской думал Арцыбашев, возвращаясь после оперы домой. Закутавшись в пальто, он застегнул пуговицы до самой шеи, сжался от промозглой стужи, как застывшая пружина. – Как бы хотелось навсегда забыть тебя и твоих разношерстных жителей, забыть твой нервный пасмурный нрав, твои леденящие дожди, твой медленно кружащий снег…»

Пустеющие улицы, облитые тусклым светом ночных фонарей, придавали дороге унылую сентиментальность. Арцыбашев видел это столько раз, и столько раз при этом мучился безответными вопросами – что же делать дальше? Работать, пока позволяют? Пачкаться чужой кровью, смывать ее теплым душем и алкоголем? Крутить романы с молоденькими актрисами и танцовщицами? Копить деньги на безбедную старость? Жить степенно и неторопливо, заплывая жиром апатии? Помогать людям, но при этом оставаться абсолютно пустым и безразличным к их проблемам?..

– Останови, – сказал он Гришке, когда «форд» переезжал через мост. Арцыбашев вышел и подошел к самому краю перил, наклонился.

– Александр Николаич? – взволнованно спросил водитель. Доктор отмахнулся. Внизу – холодная мутная вода. Кинь в нее что угодно – проглотит и растворит в своей жадной, бездонной темноте. Арцыбашев представил, как он прыгает в нее – черную, словно нефть, и такую же вязкую; захлебываясь, идет ко дну… Ужасная и глупая смерть. Она далеко не мгновенная. Пуля в висок или петля на шею гораздо милосерднее.

Арцыбашев дослал портсигар и закурил. Его труп отнесет ниже по течению. Там его, с помощью багров и сетей, вытащат на берег – посиневшего, раздувшегося, едва узнаваемого. Положат в закрытый гроб, похоронят рядом с Анной… Доктор сделал последнюю затяжку и отбросил окурок как можно дальше в реку. Тот потонул с легким, едва слышным пшиком.

– Поехали к Тарасовой, – сказал он, возвращаясь в машину.


Арцыбашев стучался в дверь подъезда несколько минут, пока за ней не зажегся свет.

– Что вы ломитесь? – рассерженно бросил новый, незнакомый ему консьерж. – Все уже спят давно!..

– Я к Тарасовой, – Арцыбашев сунул ему сложенную купюру. – Провожать не надо.

– Да тише вы, господин, полночь уже! – консьерж, которому это место досталось по знакомству, очень дорожил им.

Виктория Тарасова жила на самом верху. Топая как можно громче, назло другим квартирантам, Арцыбашев добрался до нужной двери и нажал на звонок.

– Вика, открой, – попросил он, услышав за дверью мягкие шаги.

Щелкнув, дверь отворилась. Молодая светловолосая девушка в легком халатике (не иначе, собиралась ложиться спать) состроила удивленное лицо:

– Александр Николаевич?

– А кого ты ждала? – улыбнулся он.

– Никого. Я одна.

– Твой банкир все еще в Москве?

– В ней самой, со своей семьей возится. Обещал приехать на следующей неделе. Проходите… – Виктория немного посторонилась.

Арцыбашев снял пальто и пиджак, хозяином вошел в гостиную:

– Хорошее место он тебе нашел. И мебель обставил хорошую.

– Рада, что вам нравится, – девушка, тихонько звеня посудой, возилась на кухне. – Хотите чаю?

– Можно.

Арцыбашев сел в кресло. Напротив него стоял широкий диван. Рядом – изящный металлический столик; на стене книжные полки с юридической литературой – похоже, банкир бывал здесь довольно часто. У самой двери висел плакат Мариинского театра с постановкой «Лебединого озера». Среди фамилий актрис числится и Тарасова.

– Как нога, Вика? Не беспокоит? – спросил Арцыбашев.

– Все просто чудесно, – девушка вошла с подносом, на котором стояли чашки и сахарница. Поднос отправился на столик. – Репетиция прошла замечательно, – Виктория, сохраняя на лице вежливо-кокетливую улыбку, села на край дивана.

Арцыбашев указал на плакат:

– Премьеру больше не перенесут?

– Пусть только попробуют. Отыграем сезон здесь, и во Францию. Мой обещал.

– Любишь его?

– А что такое? – девушка лукаво улыбнулась. – Хотите отбить?

– Хитрая ты, вертихвостка, – улыбнулся в ответ Арцыбашев.

Виктория обиженно надула губки:

– Александр Николаевич, я вас не оскорбляла…

– Да ладно, я пошутил.

– Ох, и шуточки у вас…

– И все-таки? Любишь или нет?

– Ну, – она завела руки за шейку и томно потянулась, демонстрируя свою исключительную гибкость. – С нелюбимым в одну постель не ляжешь.

– Со мной же легла, – напомнил Арцыбашев.

– Причем здесь вы? – удивленно спросила девушка. – Вы мне тоже очень нравитесь.

– А если заведешь мужа и детей? Что тогда?

Виктория задумалась.

– Странные вы разговоры разговариваете, Александр Николаевич. Я еще молода, мне рано думать о муже.

«Верно, – мысленно согласился доктор. – Такая прилипала будет только к чужим приставать, своего никогда не заведет».

Он не любил Викторию, какие бы слухи вокруг них не ходили. Она была милой, но флиртуя, начинала просто по-детски дурачиться. Глупенькая и легкомысленная, словно птичка, она была готова броситься на грудь к любому, кто посулит золотую клетку и шелковую постель.

Как бы невзначай, девушка спустила край халатика, обнажая розовое плечико. Арцыбашеву вспомнилось, как он целовал его – такое горячее, нежно-бархатистое, как и все остальное ее тело. Виктория, как любая хорошая балерина или гимнастка, обладала удивительно хрупким, красивым телосложением и грацией. На вид ей было не больше шестнадцати, а реальный возраст, двадцать четыре года, был указан только в ее паспорте и медицинской карточке.

– Александр Николаевич… – кокетливо прошептала Виктория. – Вы пришли в такое позднее время, задаете такие странные вопросы… – ее голубые глаза смотрели игриво, узкие губы растянулись в предвкушающей улыбке. – Вы хотите провести осмотр?..

«Красивая и наглая девчонка, готовая взять от жизни все. Даже случайно подвернувшееся», – Арцыбашев понял, что не зря шальная мысль велела ему отправиться к Тарасовой.

– Лодыжка находится гораздо ниже, – сказал он.

Виктория закинула ножку на ножку. Край халатика скользнул, обнажая бедро и край кружевного белья…


В этот раз им никто не мешал. Медленно раздевшись, одаривая друг друга поцелуями и ласками, они переместились в спальню, на большую постель. Виктория оказалась сверху. Нависнув над Арцыбашевым, она схватила рукой его мощный возбужденный орган и попыталась втиснуть в узкий и горячий проход. Громко охнув – наконец ей это удалось – она, было, двинулась вниз, но мужчина крепко держал ее за плечи. Его губы и язык скользнули по крохотной груди девушки, подразнивая торчащие розовые сосочки.

– Ты мне за прошлый раз должен! – хрипло и зло бросила Виктория. Она схватила его за руки, переместила их на бедра, и выпрямилась.

– А-а-а-а… – ее глаза закатились. Вздрогнув с непривычки, она медленно двинулась вперед, потом назад. Арцыбашев вцепился в ее талию, помогая скользить быстрее. Его плоть, сдавленная тугой и не растянутой плотью девушки, сладко ныла, посылая в низ живота жгучий импульс наслаждения. Но Виктория кончила первой. Выгнувшись, она простонала и содрогнулась, а потом, тихо скуля, припала к груди Арцыбашева.

«Так не годится», – он перевернулся, сгреб девушку под себя – ее тонкие ножки едва сомкнулись вокруг его поясницы, и принялся быстро накачивать ее.

Несчастная Виктория сжалась под ним. Ее голубые глаза наполнились страхом. Большой и очень мощный Арцыбашев может запросто раздавить ее! Она чувствовала, как он долбит ее внутренности, посылая в глубину ее живота искрящие сигналы возбуждения. После некоторого сопротивления, вызванного вполне реальным опасением за свое здоровье, Виктория отдалась им – ее искаженный муками наслаждения ротик выкрикивал стоны.

Арцыбашев задвигался быстрее – он сейчас кончит, зальет ее полностью! Поняв это, девушка несколько раз двинулась ему навстречу, пока не ощутила мелкую дрожь во всем его теле. Мужчина глухо застонал, вжал девушку в постель (у нее свело дыхание и потемнело в глазах), и в несколько мощных толчков излился в нее.

Медленно приходя в себя, Виктория поняла, что все еще жива и, кажется, невредима. Она лежала, как брошенная кукла – руки и ноги в стороны, внизу живота сладко и болезненно саднило, а между ног медленно текло.

Одетый Арцыбашев сидел на краю постели и курил.

– Саша… – прошептала она. Мужчина не ответил. Виктория позвала погромче.

Арцыбашев поднялся, посмотрел на нее, удрученно покачал головой – «чуть не искалечил», краем простыни вытер у нее между ног и укрыл тело покрывалом.

– Прощай, Виктория.

Девушка закрыла глаза и тихо всхлипнула. Она только что поняла, что навсегда разлюбила банкира.

Арцыбашев допил остывший чай, отнес посуду на кухню, помыл ее и расставил по местам. Накинув пиджак и пальто, он вышел в подъезд и так хлопнул дверью, что гул эха отозвался до самого чердака.


13


– А сейчас, дамы и господа, перед вами выступит несравненная акробатка и гимнастка!.. – конферансье, и по совместительству директор цирковой труппы, господин Самсонов выдержал важную паузу, продолжив с новым порывом вдохновения: – Звезда и принцесса нашего цирка – госпожа Эльза!..

Свет в зале погас. Лишь прожектор, поставленный у оркестра, одиноким лучом реет под сводчатым куполом.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации