Текст книги "Тандем#1"

Глава 14

Прошло уже три недели. За это время я уже хорошо научился управлять своим новым телом. Как выяснилось, не такое оно уж и сильное – жим лёжа выполняет штангой в сто двадцать килограммов, удар левой – восемьсот килограммов, правой – девятьсот. Максимальная скорость бега – 20 километров в час. Короче, до супермена ещё далеко.

Из приятных новостей: уже ем нормальную еду. Немного. По детской порции. А больше и не влезает.

Ден притащил мне банку пива. Смешно. С одной банки накрыло точно так же, как на первом курсе с бутылки текилы на пустой желудок. Ден говорит, что виной тому количество крови в моём организме – её у меня полтора литра. А больше и не нужно. Из живых тканей, по словам Дена, у меня остались только мозг, кишечник, печень и кожа. Может, что-то ещё, но это не столь важно. Я даже дышу через искусственное лёгкое, чему ещё удивляться?

Со своей новой участью я почти смирился. Вот только далеко не все вокруг с такой лёгкостью принимают перемены. Кроме Дена и господина Верта, никто не может увидеть во мне человека. Для остальных я полумеханическое «нечто», которого стоит побаиваться и обходить стороной. Особенно больно наблюдать такую реакцию со стороны Лайзы Чан – она бежит, бежит в прямом смысле слова, если мне вздумается обратиться к ней по любому поводу.

Ден не такой. С ним мы много болтаем, играем в карты и настольные игры, обсуждаем прелести холостяцкой жизни, давно позабытые мной.

Вот и сейчас мы остались с Деном вдвоём. Вот только что-то поменялось. Он почему-то сидит сам не свой.

– Что стряслось, Ден?

Он молча пожал плечами.

– Слушай, ты так поник, как будто знаешь, что меня через час распотрошат и ты ничего не сможешь с этим сделать.

Ден усмехнулся, но в его глазах блестел ужас, который я расшифровал как ужас раскаяния. Раскаяния в том, что посеял чрезвычайную тревогу, притом напрасно.

– Да нет, – с извиняющейся улыбкой начал объясняться Ли. – Дело в том, что мне поручили кое-что у тебя спросить, а у меня язык не поворачивается.

Я заинтересовался.

– Ну и что же они хотят выяснить?

Ден помялся, но, поняв, что разговор он уже начал и отступать поздно, выдавил из себя:

– Они хотят знать: соскучился ли ты по семье?

Меня словно окатили кипятком. Смесь ненависти, тоски, ярости и печали до краёв заполнила мои внутренности. Я даже почувствовал учащение сердцебиения, хотя понимал – это не естественная реакция, а программное реагирование.

Да, Ден, ты не зря боялся задать этот вопрос. И, да, я знаю уже, почему они его задают. Они хотят, чтобы я пошёл к Клэм и Бити. Чтобы заявился в своём роботизированном воплощении и перепугал их до смерти.

Но, с другой стороны, если эти балбесы правы? Что если «престиж» – это я, а тот, кто спит в мягкой постельке, должен захлебнуться под сценой? Что, если я настоящий, я живой, а тот – бездушная кукла? Что, если мои родные разглядят меня в этом противоестественном теле? Позволят ли эти живодёры остаться мне с моей семьёй?

Скорее всего, позволят. Позволят, потому, что это очень интересный эксперимент! Им очень хочется знать, как скоро семья поймёт, что рядом с ними киборг? Как отреагируют? Как сложится дальнейшая семейная жизнь?

А я? Я готов ставить эксперименты над собственной семьёй? Сама мысль об этом вызывает гнев и рвоту. Но… я ужасно по ним соскучился!

Вдруг в мою голову пришла мысль. Нет, пришла – это мягко сказано. Мысль разорвала мне голову, молнией поразила мои нейронные связи, и я поспешил её озвучить:

– Ты можешь передать господину Верту, что у меня есть условия.

Ден вопросительно поднял брови.

– Да, у меня есть условия для нашего добровольного и продуктивного сотрудничества. Это не требования, и это особенно уточни, это скорее просьба.

Мой собеседник продемонстрировал мне развёрнутые ладони, что на его языке это значило: «Поторопись, я теряю связь твоих мыслей».

– Раз уж они так и так хотят меня отправить к моей семье… Если моя семья признает во мне… «Меня»… А в другом не признает… Пусть они разрешат мне вернуться к семье!

Глаза Дена округлились от изумления. Видимо, ему и в голову не приходило, что я могу попросить о подобном. Да и кому могло? Разве что мне самому. Но я не закончил на этом.

– Ден, скажи, что я готов к любым экспериментам, к любой работе, ко всему что угодно! Только оставьте меня с моей семьёй!

Я буду приходить сюда как на работу. Если какие-то проблемы, задерживаться и… – я изобразил пальцами кавычки, – … «Уезжать в командировки». Готов пахать на компанию за мизер… Только не отнимайте у меня моих…

К горлу подкатил комок, и глаза защипало. Я чувствовал фальшивость этих ощущений. Но понимал и то, что они соответствуют смятению в моём сердце. И потому совсем не пытался остановить капли воды, вышедшие из моих «псевдоглаз». Эти якобы слёзы способствовали выбросу чего-то в кровь. Чего-то, от чего вмиг перестала болеть голова, пропал шум из ушей и настроение улучшилось.

Ден наклонился ко мне и очень тихо прошептал:

– А что ты намерен делать, если семья признает того, а не тебя?

Вопрос этот был вполне обоснованным, и я к нему был готов, правда, только в глубине души… На поверхности же… Только я осознал его слова, совсем упустив из внимания вопросительные нотки, на меня накатала новая волна меланхолии, а «слёзы» по щекам полились ручейками.

– Не знаю, – едва смог выдавить я на волне новой «слезной» эйфории. Ден в ответ просто покивал. После непродолжительной паузы он сказал мне:

– Чтобы ни случилось, помни, я твой друг! Ты уже не один в этом мире!

Я поднял на Дена взгляд, которым пытался выразить безмерную благодарность. Но на самом деле в этот момент никакой благодарности я не чувствовал. Всё, что я почувствовал, причём в очередной раз, что этот Ден грамотный психолог. Он привязывает меня к себе незамысловатыми приёмами. Он заставляет меня полюбить его как брата и довериться ему. Вот только иногда у него не получается доиграть свою роль до конца. Самая маленькая долька неискренности выдаёт, что он такой же говнюк, как и все в этой секции. Меня это уже перестало заботить.

– Спасибо тебе, дружище, – продолжал я играть. – Мне приятно это слышать.

– Я поговорю с господином Вертом через час. Сейчас они в большом зале. Какой-то эксперимент у них. Говорят: «проверка безопасности». Но аппараты заряжают как в случае с тобой.

Я настороженно поднял брови.

– Неужели они хотят состряпать второго?

– Не думаю, – беспечно рассмеялся Ден. – Другой аппарат отсек «W» ещё не делает. Может, и будут, но не сейчас. На твоём примере проверяют целесообразность этой идеи в принципе.

Внезапно замерцали газовые лампы над головой. Такое было всего один раз за эти две недели. Любопытство взяло лидерство в списке приоритетов.

Ещё неделю назад я научился настраивать остроту своего слуха и своего зрения. Мне доверили настоящую акустическую систему и целый набор встроенных объективов. И сейчас я решил проверить свои навыки.

Дав знак Дену, чтобы тот не издавал ни звука, я выкрутил визуальную ручку на максимум и выжал визуальную кнопку – «подавление посторонних шумов». Ден не понимал, что я пытаюсь услышать. Да он бы не понял этого никогда. А я пытался услышать разговоры людей, доносящиеся из шахты вентиляции.

Даже на максимальном уровне звука эти разговоры слышались как далекие голоса дикторов на радио, притом задавленные белым шумом. Шумели вентиляторы в шахте, гудели приборы, дышал Ден, внутри моего «тела» что-то текло и билось. Сквозь этот недружный «хор» я всё же кого-то слышал.

– «Копирование завершено», – раздался вдалеке голос из интеркома.

– «Скорее вытаскивайте!» – сказал чей-то гнусавый и омерзительно высокий голос.

Несколько минут не было ничего слышно, кроме «белого шума». Потом опять раздался гнусавый голос:

– Не надо его никуда тащить! Приведите образец в чувство здесь и покиньте помещение.

Ещё некоторое время ничего не было слышно. Ден молчал уже минут двадцать и старался не шевелиться. Очевидно, его мышцы уже затекли, и он поёрзал на стуле. Удар, сравнимый по силе звука со взрывом торпеды под водой, заставил меня заорать и схватиться за голову. Ден понял, что это он виноват, хотя всего лишь скрипнул стулом. В качестве извинения он положил руку на грудь и замер, затаив дыхание.

Я никак не отреагировал на Дена. Голова звенела от полученного акустического удара, но я снова пытался прислушаться.

Не знаю, сколько времени прошло до того момента, как я снова начал слышать голоса вдалеке.

– «Он приходит в себя», – раздался голос из интеркома.

– «Хорошо! Господин Верт, вы готовы?» – снова гнусавый голос.

– «Давно», – сухой ответ, озвученный до боли знакомым голосом.

Минуты через две раздался голос, как будто проведённый через микрофонный усилитель:

– «Вы меня слышите?»

Тишина.

– «Как вас зовут?»

– «Артур Халахен», – я услышал голос, который мне изрядно поднадоел, – свой собственный. Только не тот, к которому я привык, а тот, что слышу последние три недели. Голос, который раньше слышал только на видео– и аудиозаписях с моим участием, а теперь слышу круглосуточно, потому что он звучит и из моей головы.

– «Где вы живёте?»

Тот «Артур» назвал мой (или наш) адрес. Тут же раздался гнусавый голос:

– «Поднимите “образец” на ноги и покиньте зал».

Послышалось копошение. А через минуту снова мой голос:

– «Господин Верт? Что?! Нет, не надо!»

Оглушающий выстрел. Нет, это был не выстрел, это был взрыв. Мне казалось, что я услышал бы его даже с обычным слухом. Показалось, что дрогнули стены.

Но на этот раз мой слух адаптировался быстрее. Очень скоро я стал слышать чавкающие звуки вдали.

– «Пульса нет, сатурация падает, он умирает», – гнусавый голос хладнокровно вещал.

– «Я добью его», – через микрофонное усиление послышался голос Верта.

– «Да, пожалуйста», – ответил гнусавый.

Раздался ещё один выстрел.

На этот раз моя голова взорвалась от боли. И я не понимал почему. Звук выстрела вызвал такую сильную мигрень, что я не смог снизить самостоятельно звук, а просто рухнул на пол. Удар об пол тоже отразился взрывом тысячи торпед. Мне начало казаться, что мой мозг загорается под звуковыми ударами. Но…

На моё счастье, в эту секунду звуки перестали приходить извне. Кто-то, кто постоянно наблюдает за мной, выключил мои уши-микрофоны. Блаженной тишины однако не наступило. Голова раскалывалась от жуткого звона. Вдобавок в висках застучало, и мигрень скрутила мои извилины в узел.

Я закричал, не зная, услышат меня или нет:

– Вырубите меня! Мне очень больно!

И сильно пожалел об этом. Моё тело вырубили, да… Но не меня! Пропали все картинки перед глазами, пропали все ощущения и, вероятно, способность двигаться. Но моё сознание было активно! Я чувствовал ту же боль, что и раньше, слышал тот же звон. Вот только теперь не мог ни позвать на помощь, ни попросить чего-нибудь. Меня просто заперли в тюрьме. Самой страшной тюрьме из всех возможных. Мне было так же страшно, как ярко выраженному клаустрофобу в гробу.

В таком состоянии время теряет всякий счёт. Секунды для тебя не отличаются от часов. Кажется, будто ты уже умер и это твой бестелесный дух витает в вечной тьме. Напрочь теряется чувство пространства, теряются границы личности. Чистый разум. Разум и воображение.

Последнее приходит как мессия, как луч надежды. И первое, что оно рисует, – это свет.

– Да будет свет! – иронизируя, цитировал я Создателя. И моё воображение визуализировало то, что я произнёс. Причём не луч солнца и не взрыв тысяч звёзд, а просто – свет. Всюду, и везде, и отовсюду. Звон в голове, словно озвучивал течение этого света, который, впрочем, никуда не тёк.

Затем воображение визуализировало пол и потолок.

– Отлично, теперь хоть есть где стоять, – глумился я над собственными стереотипами.

– Пусть будет лампочка, – сказал я, и весь свет словно собрался в один пучок и стянулся к потолку. Через пару мгновений в сиянии над головой я разглядел очертания старинной, грушеподобной лампочки. Той самой, не рациональной по потреблению электричества – лампы накаливания.

– Пусть будет кресло, – и за моей воображаемой спиной появилось кожаное, роскошное кресло, в которое я сладостно плюхнулся. От комфорта, который я себе непременно вообразил, у меня даже пропала головная боль. Но звон в ушах продолжал меня мучить.

Перед моим мысленным взором тянулись гектары пустоты. И воображение заполнило их горами и холмами, травой и деревьями, лучами восходящего солнца и шумом водопада вдали. Над горами появился орёл, зависший в полёте. По зелёным склонам побежали стада рогатых животных, которых не встретить ни в одной энциклопедии. Этих «лоселоп» я только что выдумал, посчитав красивым столь непрактичное сочетание мощных лосиных рогов и утончённой фигурой лани.

От такого вида мне стало хорошо и умиротворенно.

– Вот он – мой мир, моя вселенная. Тут я бог, и тут мне решать, когда прийти мессии. И тут мне устанавливать заповеди, и мне давать искупление. Но кому? Адама с Евой, что ли, выдумать?

Нет, это, пожалуй, уже слишком. Я не отрицаю тот факт, что я всего лишь плод воображения Создателя, кем бы Он ни был, и Ему решать мою судьбу. Но, если уж и подражать Создателю, то точно не в том, чего не понимаешь. А зачем нужна была вся эта история с запретным плодом, я, если честно, до сих пор не понимаю.

Но вот она, моя вселенная, передо мной. И что в ней создать? Чистых и мудрых людей? Не смогу, потому что сам не такой и таковых не видел. А зла и тьмы я столько повидал, что воображать её тошно и противно.

Сколько я провёл в таком состоянии? Час? Два? Неделю? Когда под рукой нет ни часов, ни событий, десять минут от десяти часов трудно отличить.

Витания в грёзах прервал электрический импульс, пробежавший по микропроцессору. Неизвестно, в курсе ли ребята, создавшие эту штуковину, о том, насколько быстро сознание сливается с процессором. Эта «вторая думалка» хоть и живёт своей жизнью, всё же становится неотъемлемой частью моей. Всё, что делают с ней, я вижу. Пусть не всё понимаю, но вижу.

Вот и сейчас они запускают моего автономного «друга». Что это был за импульс? Однозначно сигнал включения. К сожалению, я его пропустил, в противном случае непременно запомнил. А вдруг придётся самого себя включить?

Следующий сигнал я ждал с нетерпением, но пока тонул в гигабайтах информации, которая погружалась в «кремниевом мегаполисе». И она явно не предназначалась для моего сознания, иначе её бы визуализировали в понятные образы.

Несколько дней назад я научился вызывать диалоговое окно в режиме связи с микропроцессором. На самом деле я уже владел доброй сотней, а то и больше, подобных окон. Но то окно поначалу мне показалось бесполезным, а сейчас я внутренне молился, чтобы мне удалось его вызвать снова. Оно не делало ничего особенного, просто позволяло записывать сигналы двоичной системы и трансформировать в доступные мне десятичные цифры и буквы нескольких алфавитов.

О чудо! Получилось! Это окно появилось. Представившийся мне голубой экран стал заполняться бессвязным набором цифр и символов, причём невероятно быстро. Мысленно послав нужные приказы, я отрегулировал это окно – теперь оно должно было отображать только то, что процессор отправляет «вовне» и принимает оттуда. Четырнадцать секунд на воображаемом экране не появлялось ничего нового. Четырнадцать секунд это примерно, если считать что курсор мигает с частотой в одну секунду. Но спустя это примерное время, на экране выскочила надпись «еnter your password». Я напрягся как никогда прежде. Надпись ниже набирали по символам, медленно, допуская и исправляя ошибки. Перед тем как погасло всё, включая моё диалоговое окно, я успел прочесть последний вариант надписи: «bb6686266».

Мне захотелось посмотреть в глаза тому идиоту, который умудрился допустить ошибки, набирая пароль. Если представить что буква «b» и цифра «6» чем-то похожи, то, получается, пароль – девятизначное число, в котором только две цифры не повторяются. Конечно, я без труда запомнил эту комбинацию. Хотя не имел ни малейшего понятия, пригодится ли мне это знание в дальнейшем.

Глава 15

Артур проснулся в своей комнате жилого блока секции «J». Он, довольно улыбаясь, зажмурился от ослепляющих солнечных лучей и потянул к себе шторку, катающуюся на тонких лесках. Артур встал с кушетки, размялся и принялся одеваться.

Вдруг в его дверь кто-то постучал.

– Войдите! – прикрикнул Артур, наспех затягивая ремень на поясе.

– Добро-ое ут-ро! – сквозь приоткрытую дверь протиснулось лицо с заискивающей улыбкой. Это был профессор Раадик.

– Заходите, док! – весело улыбнулся в ответ Артур. К слову, называть профессора «доком» он научился у господина Верта.

– Я к вам с хо-орошими ново-остями!

– Правда? Сгораю от нетерпения, – Артур неубедительно сыронизировал.

– Полагаю, вы ужа-асно соскучились по сво-оей семье?

Глаза Артура отекли ото сна и выглядели как две узкие щёлочки. Но вопрос профессора Раадика заставил их округляться от удивления.

– Сегодня вы-ыходной, насколько я помню. По-олагаю, ваша жена и дочь будут дома.

– Да, но… Но!.. – задыхаясь то ли от радости, то ли от неожиданности, попытался что-то возразить Артур.

– Но за-автра вы должны вернуться сюда, утром. К во-осьми утра. А сего-одняшний день и вечер полностью ваши!

Артур тут же кинулся к своей прикроватной тумбочке и вытащил оттуда одежду, в которой пришёл. Её он уже не раз стирал и гладил, находясь здесь, просто чтобы было на что-то потратить скучные вечера.

Наспех переодеваясь, Артур спросил профессора:

– Который час?

– Семь ча-асов утра-а!

– Где ближайший банкомат?

– А вам для че-его? – удивился Раадик.

– Хочу на такси до дома доехать. Вы времени не так уж много мне даёте.

Профессор Раадик добродушно улыбнулся.

– Вас отве-езут, прямо до дома-а!

– Ого, вот это щедрость! – наигранно удивился Артур, натягивая кроссовку.

– Да, к тому же вам дадут наличные. В том размере, в каком вам они причи-итаются по усло-овиям контра-акта. До сегодня-ашнего дня, разуме-ется.

– А я думал, вы насчёт мой их положите, – ответил Артур, протискивая руку в рукав ветровки.

– Вы же умный па-арень, – расплылся в луковой улыбке Раадик, – дело-то наше не совсем зако-ону понятно… И гонорар вызывает лишние вопросы. Вы же сами знаете, кто не даёт исчезнуть наличности – коллекционеры да тёмные дельцы. К последним и мы выну-уждены себя отне-ести.

Артур пожал плечами. Его мало заботила репутация работодателя, тем более что ему самому от этой репутации не было ни холодно, ни жарко.

– Вы мне лучше ответьте: почему вчера и связь, и интернет пропали? У вас что, профилактика была?

Профессор Раадик сперва помялся, словно его застигли врасплох, а потом нашёл что ответить:

– Вчера была нала-адка обору-удования. Пришлось просить мобильного опера-атора остановить работу станции. Эта просьба обошлась в копеечку, учитывая то, что рабо-ота затянулась до поздне-ей ночи.

Артур злобно фыркнул, выходя из своей комнаты, думая про себя: «И ведь не в первый раз у них наладка».

Профессор Раадик проводил Артура по коридору, подвёл к лифту и, приложив в нужном месте свою чип-карту, принялся наставлять Артура.

– Внизу тебя ждёт господин Верт. Постарайся не задавать ему лишних вопросов – сегодня он не в духе. Наш куратор лично отвезёт тебя до дома, и у него будут твои деньги. Он же и заберёт тебя завтра утром, прямо из дома, будь готов к половине восьмого.

Артур согласно кивнул и шагнул в только-только подъехавшую кабину лифта. Профессор Раадик остался в секции «J».

Глава 16

Дин Верт вёл автомобиль, а Артур сидел рядом, на пассажирском сиденье. Огромный джип снова разрушал покой на улицах дремлющего города. Его рёв заставлял дребезжать стеклянные витрины, а случайных прохожих вынуждал прижиматься к стенам домов и заборам. – Вы знаете, куда ехать? – спросил Артур, пытаясь перекричать рёв мотора. Верт молча кивнул. В ту минуту у Артура не появилось никаких переживаний насчёт этого кивка, и очень жаль.

– Я вас прошу остановить до поворота, на магазине «Аслан»!

В ответ Верт ухмыльнулся, хотя повода для веселья эта просьба не давала. Вроде бы…

Артура кидало в салоне, как щепку во время шторма, и его мёртвый ухват за ручку над головой едва ли мог чем-то помочь. Пытаясь совладать с собственным желудком, чтобы не продемонстрировать симптомы «морской болезни», Артур совсем не обращал внимания на знакомые до боли улицы. Улицы, которые вели к его дому. Поэтому, когда Верт выжал педаль тормоза и тяжёлый автомобиль со свистом проскользил пару метров, Артур с удивлением обнаружил, что они находятся прямо напротив магазина «Аслан».

– Прибыли, – хриплым голосом сообщил Верт, перевалившись через ноги пассажира, чтобы открыть дверь с его стороны. – Магазин перед вами, мистер Халахен.

Артур радостно выпрыгнул из салона и немного жёстко приземлился на асфальт. Он уже хотел побежать к заветной двери, чтобы поскорее оказаться в столь желанных стенах в столь желанных объятиях, но в последний миг его остановило ощущение, будто что-то забыл. Артур обернулся, и его взгляд упал на две вертикальные ручки, прикрученные к дверям магазина. Эти ручки по обоим концам заканчивались бронзовыми головами рычащих львов. Головы так ярко засияли в рассветных лучах, что показались золотыми. И неудивительно, что именно этим сходством они напомнили Артуру о деньгах.

– Профессор Раадик говорил мне о деньгах, – неуверенно обратился Артур к господину Верту.

– Ах, да! – весело отозвался Дин и потянулся к бардачку. Откинув металлическую крышку, он достал бумажный свёрток внушительной толщины. Этот свёрток Верт подкинул в сторону Артура, и тот с лёгкостью его поймал.

– Жду тебя завтра, на этом же месте. В семь тридцать. Не смей опоздать! – последние слова Дин сопроводил серьёзным взглядом, от которого у Артура кровь хлынула к ногам. В ответ Артур Халахен только кивнул и навалился всем весом на бронированную дверь. Та тяжело подалась и едва ли захлопнулась. Верту пришлось открыть и заново закрыть эту дверь. Затем джип громко зарычал, словно пытался озвучить грозные львиные головы на дверных ручках, и рванул с места. При этом автомобиль чуть не сшиб с ног Артура, но тот вовремя отшагнул.