Текст книги "Страшила"

Сердце легенды

1

Гном смотрел на Браги слезящимися глазенками. Не иначе как с похмелья. Нос-картошка походил по цвету на залежалый сыр. Огр принюхался, догадка с похмельем подтвердилась.

– Как это банк разорился?

– Очень просто, – сказал гном, держась одной рукой за приоткрытую дверь, другой за косяк. Иначе бы упал. Его красный колпак съехал набекрень, борода торчала в разные стороны, в ней застряли кусочки какой-то еды. – Пшик, значит, и разорился…

Громадная фигура огра склонилась над гномом. Похмельный гном втянул голову в плечи, задрожал. Браги казался ему живым утесом. Так оно и было.

– Ты утверждаешь, мелкота, что это уже не отделение банка «Пиншвурн и братья»?

– Утттверрржждаю… – промямлил гном.

– А ты кто? – прорычал огр.

– Я? Сторож я. Стерегу дом, пока его не купят. Сторожжжж…

Рыцарь Железного Кулака по прозвищу Страшила медленно выпрямился. Его грозная физиономия не сулила якобы разорившемуся Пиншвурну и его братьям ничего хорошего.

Несколько ротозеев на улице перед бывшим банковским отделением остановились и стали шептаться.

Огр потерял всякий интерес к гному, страдающему похмельем, и обернулся к шептунам. Тех как ветром сдуло. В остальном улица осталась той же самой. Типичной для Людогорска. Покрытой грязью, соломой, шелухой от дынных семечек, щебенкой. Браги, мрачнее всех грозовых туч вместе взятых, поскреб затылок. Медленно и неотвратимо внутри него вскипал праведный гнев.

Очень захотелось что-нибудь сломать. Что-нибудь большое. Душеньку отвести…

Огр отошел от двери, над которой висела покосившаяся табличка «Пиншвурн и братья». Ошарашенный новостью, Браги пытался сообразить, все ли свои деньги он держал у этих проходимцев или нет. И сколько там вообще было денег.

Гном-сторож, поняв, что беседа окончена и он легко отделался от чудища, захлопнул дверь.

Подсчет финансов требовал значительных умственных усилий, а огр не был расположен думать. Его взгляд упал на стоящий у стены соседнего дома деревянный воз.

Браги уже готов был бросить вызов этой колымаге и расколошматить ее в приступе ярости, но тут его окликнули.

– Клянусь своим пузом! Это Браги! Браги из Шидама!

Огр, помрачнев еще сильнее, повернулся на голос. Впрочем, складка меж его бровей тут же разгладилась, хоть и не до конца. Шлепая сапогами по с трудом подсыхающей грязи, к Браги спешил толстый бородач с длинной густой бородищей, одетый в бархатный камзол с претензией на шик, короткий плащ и шапку, отороченную мехом.

– Етить твою дивизию! Сколько лет, сколько зим! – добавил бородач, перепрыгивая через кучки навоза. Короткие кривоватые ножки были удивительно ловкими. Их хозяин, кобольд, лучился радостью, но антрацитово-черные глаза, по мнению Браги, оставались все такими же. Так смотрит вор, переставший заниматься воровством.

– Ну, здорово, великанище! – пророкотал бородач, пожимая огромную руку Страшилы. Кобольды были больше и сильнее гномов, но даже им приходилось задирать голову вверх, чтобы разговаривать с Браги.

– Здорово, Стромбрикс. Действительно, давно…

– Сама судьба послала тебя ко мне.

– Да я просто так… – проворчал Браги.

– Э, да ты словно… Словно тебя утесом стукнули, ха-ха… В чем дело? Ни разу не видел унывающего огра…

Стромбрикс повернулся в сторону бывшего отделения банка «Пиншвурн и братья».

– Так, значит… Язви их в копыто, – сказал кобольд. – Эти засранцы мне никогда не нравились! Ух… Прохиндеи! А ты, значит…

– Ничего не значит, Риник, бывай.

Огр повернулся, чтобы уйти.

– Не-ет, никуда ты не пойдешь! Надо же обмыть встречу старых приятелей! И не надо дуться! Посидим, глотку промочим… Или у тебя дело неотложное?

– Нету никакого дела…

– Вот и славно. Где ты остановился?

– В «Рыжей Лилии».

– Тьфу, дерьмовое место. Рядом рынок, где свиней продают, а когда ветер дует с юга…

– Знаю.

– Есть одно местечко. Тихо, сухо и распрекрасный красный иркемский портер подают. Идем.

– Я на мели, Стромбрикс, – процедил сквозь зубы Браги. Его раздражали взгляды, которые бросали на него зеваки, а еще больше вонь, та самая, что прилетали со стороны оплота свиноторговли.

– Я угощаю. Нет проблем.

Кобольд улыбнулся во всю ширь и выпятил пузо.

2

Над дверью заведения, носящего название «Чеширский кот», висела ухмыляющаяся кошачья голова. Внутри, кобольд не соврал, было тихо и чисто. Кабачок, по всей видимости, имел репутацию серьезного заведения, не простой пивнушки. В этом огр убедился, когда услышал, что и сколько стоит. Стромбрикс подмигнул ему и сделал солидный заказ на еду и выпивку.

– Что-то ты больно расщедрился, – мрачно заметил странствующий рыцарь по прозвищу Страшила.

Старым приятелям удалось отыскать самый дальний и самый неприметный угол в большом зале. Меньше всего Браги хотелось, чтобы на него пялились все кому не лень. Денек выдался паршивей некуда.

– Щедрость? Брось. Разве не могу я угостить друга? Да и потом, едришкин корень, разве я не в долгу перед тобой? Кто защитил меня и мой обоз у того поганого вонючего болота в Медвежьем Лесу, куда меня завели придурочные проводники? Как поперли разбойники, так думал, все, хана… Я бы, может, и отбился, драпанул в лес, но не мог же оставить товар! Все, что у меня было. Если бы не некий огр, который думает, что он вовсе не огр, а человек…

– Давай не сейчас!

– Ага… Так вот, если бы не этот огр, по миру я бы пошел. Или голову буйну сложил под разбойничьими саблями. Тьфу! А в обозе том было все! Все, что я имею сейчас! Помню, до сих пор помню, как ты их. Как шелуха желудевая разлетались, мать их так, в разные стороны. – Кобольд вынул платок и высморкался, чем немало удивил Браги. Ни разу за все время странствий не видел огр, чтобы кто-то из соплеменников Риника Стромбрикса пользовался этим эльфийским изобретением. Обычно у них все по-простому. Выстрелить из одной ноздри, потом из другой, а руки обтереть о бороду.

Кобольд заметил взгляд Браги и спрятал платок.

– О чем я? А! Все будущее мое там было…

– Знаю. Сокровища, которые ты стянул из гробницы в Тул Сангироте, – сказал огр.

Стромбрикс рассмеялся.

– О да! Славное было мероприятие… Пожалуй, самое доходное в моей жизни. Ах, какие камни там были! Кое-что из той коллекции со мной. – Кобольд пошевелил толстыми пальцами, унизанными перстнями и печатками. – Так вот, Браги, повторяю: если бы не ты, не сиживал бы я здесь с тобой. Решил я тогда завязать, понимаешь. В жизни каждого кобольда наступает момент выбора. – Стромбрикс важно приосанился, одернул на себе индиговый камзол с золотыми пуговицами. – И выбрал я, как ты знаешь, честную жизнь купца, делового кобольда, понимаешь? Тул Сангирот – последняя моя вылазка такого, как бы сказать, лиходейского свойства… А кто ж пострадал? Не в банк же я забрался, в конце концов. Никому никакого вреда. Мертвые в своих мавзолеях как спали, так и спят, а забрал я только то, что лежало свободно. Ну к чему, скажи, мертвякам золото? А мне, Ринику Стромбриксу, требовался, вот так, позарез, начальный капитал. В факторию, понимаешь, без солидного взноса не войдешь…

Огр почесался.

– Знал бы…

– Ну и что? Что, не стал бы помогать ворюге, грабителю гробниц? – фыркнул кобольд. – Стал бы! Стал, Браги.

– Почему это?

– Потому что ты – благородный и добрый, хотя и хочешь казаться чудовищем.

– Я и есть чудовище…

Принесли заказ. Три разбитные девахи приволокли шесть подносов всяческой снеди. Запах был что надо. Стромбрикс по ходу ущипнул одну из девах за огузок. Деваха, явно с примесью нечеловеческой крови, сверкнула крупнозубой улыбкой.

– Гы! – осклабился Стромбрикс. – Сервис – сказка. А ёдово и того лучше. Самое лучшее заведение в Людогорске. Налетай, дружище. – Кобольд взял большую деревянную ложку и налетел на густую похлебку из баранины, приправленную чесноком и тимьяном.

Огр подвинул себе тарелку паштета из кабанятины.

– Никакое ты не чудовище, Браги. С виду – да. Но это только девиц пугать и принцесс что послабже нервами. Но в глубине души… Словом, не знаю, человек ты на самом деле или нет, но рыцарь ты уж точно кондовый. Слухами земля полнится, Браги. Многое говорят.

– Хорошего или плохого? – спросил огр, обмазывая куском хлеба тарелку, где только что был паштет.

– В основном, хорошее. – Стромбрикс разлил пива из бочонка с фирменной этикеткой. – Так вот. За встречу!

– За встречу.

– Значит, помог бы ты мне в любом случае. Да и какая тебе разница, если подумать? Неужто будешь каждому купцу, которого спасаешь на тракте от лиходеев-головорезов, в мешки и ящики заглядывать? А если, значит, найдешь, что он везет контрабанду, пристукнешь? Не пристукнешь. Ибо рыцарь даже злодеям, попавшим в переплет, помогать обязан.

– Ну, это ты загнул.

– Я и был таким злодеем, Браги. Злодеем. Грабителем гробниц. Ящики у меня в возу чуть не лопались от золота, камней, вещей старинных. Такие дела-делишки. – Кобольд прищурился, жуя соленый огурец. – Что скажешь?

– Ничего. Просто поблагодарю за угощение.

– Ерундистика. Я про твои рыцарские штуки-дрюки. Если уж речь зашла, то как будто ты сожалеешь о том, что сделал.

– Нет, не сожалею. Я реалист.

– Ну, значит, порядок. Я к тому, что негоже нос воротить и прикрываться кодексами, – сказал кобольд. – Оно, конечно, дело полезное, кодекс. И у меня и подобных мне деловых кобольдов свой имеется. Но ведь и скидку на жизнь делать надо. Потому жизнь, едрить ее дышло, сложная штука.

– Я вовсе не настаиваю, – отозвался огр, глотнув пива. – Просто слышал… Слухами-то земля полнится.

– Эге, – ухмыльнулся Стромбрикс. – А подробней?

– Что фактория, которую основали Тейви Брыдбекс и Лауг Чибиаворн, нагрела своих партнеров на весьма крупную сумму и развалилась аккурат тогда, когда огребла приличную сумму. До сих пор никто не знает, где скрываются означенные господа кобольды. Помнится, ты именно в эту факторию и входил со своим взносом. Или я путаю?

Риник насупился, надул губы, глянул исподлобья. Потом махнул короткой ручкой.

– Что было, то было, Браги. Твоя правда, – сказал он шепотом, подавшись вперед. – Если хочешь знать, я к тому не причастен. Эти прохиндеи провернули все без меня. Однако ты знаешь, у меня нюх. Подозревал, что эти двое хотят провернуть одно паршивенькое дельце… Не успел я ничего предпринять, как бац! – трах! – и нету фактории… А меня самого под белы рученьки, значит, представь. Кредиторы, а их немало было, как насели, что жуть… Заперли честного кобольда в башню, в Иммунте. Князь аж чуть де… едва со злости не лопнул. Он же акционером был фактории нашей. Приходил ко мне в башню чуть не ежедневно, все допытывался, где, мол, мои подельники. Ну, я ему все честно объяснил, что ничего не знаю.

– А ты не знал?

– Да ты что, Браги, белены объелся? Участвуй я в афере, стал бы я в Иммунте торчать, дожидаясь, пока меня в холодную не бросят? Нет, приятель. Самое смешное, что я не причем был. Удалось мне князя убедить, что правду говорю. Обещал возместить его потерянную долю, и возместил, как только вышел. На том дело и закрылось. Князь меня от других живоглотов защитил. Я ему сверху еще накинул. Пришлось изрядно мошной тряхнуть!.. – Кобольд огорченно покачал головой. – Но из Иммунта пришлось смыться. Самое поганое, что имя они мое честное подпортили, поганцы эти! В нашем деле репутация дороже всего. Но я не я был бы, если до катастрофы не предпринял мер. Хорошо вложил прибыль, предварительно изучил рынок, чтобы не сесть в лужу. Здесь, в долине Коота, самые благоприятные условия для всевозможных дел, знаешь ли… Чиновники княжеские меру знают, налоги низкие. Словом, не остался без порток-то совсем. Приехал сюда, потихеньку стал налаживать дела.

– И?..

– Теперь я на коне, – улыбнулся Стромбрикс.

– Угу, – промычал угрюмый огр.

– Здесь живу пока. А там, глядишь, перееду в Казабалад, куплю домище поболе, женюсь…

– Женишься?

– Ага. Будет, куда жену привести. В дом, значит.

– А что с Лаугом и Тейви?

– С Лаугом не знаю. Но живет, думаю, тыквенная башка, где-нибудь под другим именем, и денежки в сундуках пересчитывает. Мои в том числе! Про Тейви знаю только то, что дескать, дал дуба засранец. Заразился какой-то дрянью или траванулся. Э, не гляди на меня так. Я невинен, словно овечка новорожденная, – сказал Стромбрикс, поднимая кружку. – Дело мокрое не по мне… Кара судьбы злодея настигла, не иначе!

Чокнулись, выпили.

– Ну, расскажи ты, Страшила. Как живешь, где бродишь…

– Так, ничего интересного. – Сардельки с тушеной капустой были хороши. – Там да сям… Что до дел, то не особенно много…

Кобольд прищурился.

– Значит, принцессы, которую надо спасти, у тебя нет на примете? – спросил Стромбрикс. – Это ведь, кажется, твоя специализация.

– Моя, да что толку? Умные пошли принцессы, что ли, мало в беду стали попадать. Или то, что раньше бедой считалось, теперь просто приключение.

– Да? Кто бы мог подумать, – проворковал бородач, перемалывая зубами пирог с картошкой.

– Поеду, наверное, на восток, там, может, найдутся подвиги для меня. Без них я… сам понимаешь.

– Может, и найдутся, – ответил кобольд. – Но ведь, если в Людогорске пошуровать, оно тоже…

– Что? – Огр заметил масляный блеск в глазках бородача.

– Вдруг отыщется дельце для странствующего рыцаря, шутя укладывающего драконов, чудищ разных и один на один выходящего против разбойничьих банд…

Отрыжка вырвалась из огрской утробы и поколебала занавески на окне, расположенном в пяти шагах от стола.

– Ого! – сказал Стромбрикс.

– Не темни, бородач. Выкладывай, ежели что на у меня у тебя есть.

Кобольд расстегнул три верхние пуговицы на камзоле. В общий зал «Чеширского кота» вошли гномы, перемазанные сажей. За ними трое людей в длинных плащах и шляпах. Стало шумно. В самый раз для разговора без свидетелей.

– Сначала ты, Браги, расскажи мне о своей поездке сюда. Ну, и ее цели тоже. – Кобольд подмигнул, добавляя в кружку Браги еще иркемского портера.

– Собственно, я и ехал на восток, а здесь остановился обзавестись наличными, – сказал рыцарь. – И весь сказ.

– Не весь, – отозвался Риник, поглаживая внушительное брюхо, наетое за время «честной» жизни. – Судьба послала мне тебя. И судьба же дала указание, что ты попал в совершенно дурацкое положение. Как многие попали в Людогорске.

Огр сделал последнюю попытку перевести разговор в другое русло каменной грозной физией. Но Стромбриксу на эту пантомиму было начихать.

– Ты стоял возле отделения банка «Пиншвурн и братья». И с такой мордой, словно… да чего там – словно обчистили тебя, до нитки обобрали. И факт сей взбесил тебя до крайности. До такой, значит, крайности, что ты готов был разнести полгорода. Прав я?

– Допустим, – проворчал огр.

– У меня нюх на такие вещи. – Стромбрикс указал на свой круглый нос, похожий на помидорину. – Угадаю. Ты разместил все свои средства у гномов, а когда пришел снять маленько со счета, обнаружил, что бум – нету больше твоих грошиков! А невменяемый сторож, торчащий в пустом отделении банка сказал тебе, что банк накрылся медным тазом. Угадал?

– Допустим.

– Да что ты заладил? Не друзья мы, что ли? Впрочем, и так вижу, что угадал. Никакой мистики и чудес. Еще неделю назад тут такое творилось, что никакого цирка-шапито бродячего не надо. Развлекуха и веселуха! Вывесили на дверях банка уведомление, что средства больше не выдаются. Ну, типа до особого распоряжения совета директоров. Не всяк знает, что ни хрена эти слова не означают, кроме одного – кранты банку: либо конкуренты сожрали, либо сами хозяева смылись с чужими деньжатами куда подальше. День-два вкладчики еще терпели, а потом начали возмущаться! Вой и крик подняли на все окрестности. Чуть не взяли отделение штурмом, князю пришлось стражей разгонять недовольных. Теперь все улеглось. – Стромбрикс высморкался с невероятной для его племени деликатностью, чем снова поверг Браги в шок. – Власти посадили в отделение сторожа, а дом на продажу выставили. Вот какая история. Пиншвурн этот просто волосатый глист, гаденыш и сопля лошадиная! Нет ни стыда, ни совести! Одним словом – гном! Ни один уважающий себя кобольд не положит деньги в гномский банк. Самые надежные банки наши, запомни, Браги, на будущее. Судя по всему, Пиншвурн сделал немалую деньгу. Только здесь, судя по слухам, он хранил не менее трехсот тысяч монет в дайморской валюте, что означать шесть сотен тысяч по мере Лазбарии или почти миллион по курсу пибадурской кроны. Представь, какая сумма лежала в головном банке в Небаге! Гномы – поросячья порода! – подытожил Стромбрикс.

– Значит, свалили с чужими деньгами.

– Так и есть. Но я скажу тебе, что давно они это планировали. Давно и тщательно, потому что даже мы, деловые кобольды Людогорска, ничего не знали, а мы, без преувеличения, в курсе всего… Вывезли гномы свои активы да так ловко, что комар носа не подточит. Где они сейчас – ищи свищи!

Огр отправлял себе в рот куски селедки и молчал.

– Сколько ты хранил у Пиншвурна? – спросил кобольд.

– Почти три тысячи дайморских каваров…

Стромбрикс свистнул.

– Ничего себе!

– Вот именно.

Кобольд сочувственно покачал головой.

– Ты ведь сразу догадался, – сказал через некоторое время Браги. – Меня не проведешь. Смекнул, что я в переплет попал с этими паршивыми недомерками, и подъехал на хромой козе. Да, Риник?

– Не знаю, что ты имеешь в виду, – отозвался бородач.

– Хе, знаешь, знаешь. С самого начала разыгрывал передо мной приятеля, задобрил сытными обедом и хорошим пивом. Ходил вокруг да около. Это что, от доброты душевной, кобольдище? О благородстве рассуждал.

– Ну, зачем же так-то… Я от чистого сердца.

– Допустим. Но ты деловой кобольд, сам сказал. Почему же сразу не завел разговор? Тебе ведь что-то от меня потребовалось! Судьба, говоришь, послала и все в таком духе.

– Хм, – расплылся в улыбке Стромбрикс, – скажем так, я прикидывал коммерческие риски.

– И каковы же они?

– Пока не скажу.

– А когда скажешь?

– Ты готов взяться за дело?

– Смотря какое дело, Риник.

– Понимаю. Ясно, на что ты намекаешь! Если оно с душком, то ты, благородный рыцарь, не возьмешься, потому что не привык пачкаться… Огр, чтоб я лопнул, не привык пачкаться!

– Поосторожней, друг. У всего есть границы, ага?

– Ээх! – Стромбрикс хватанул кулаком по столу. Девахи, разносившие еду и пиво для посетителей, обернулись. Измазанные сажей гномы оценили габариты огра и стали разговаривать тише. – Ну, Браги, если пошла такая пьянка! Знаю, что раскусил ты меня с самого начала!

– Мы, чудища, которые убеждаем себя, что мы не чудища, такие!

Кобольд расхохотался, дернул себя за бороду, что аж затрещало.

– Дурень я старый. Забыл, что нельзя с тобой такие разговоры разговаривать, нельзя как барана на веревочке водить! Прав ты, надо было сразу, напрямую. Но ты уж прости бородача. Совсем из ума выжил.

– Не преувеличивай. – Огр откинулся от пустых тарелок и уделил основное внимание пиву. – Дело говори. Не скрою, мне нужны наличные, Риник. Наличные в любой валюте! То, что мне удалось скопить, пропало. Гномы, чьи банки самые ненадежные, как я мог убедиться, оставили меня в чем есть. Только в портках, фигурально выражаясь. Потому мне, странствующему рыцарю, о котором говорят в основном хорошее, требуются средства. Элементарно даже для оплаты проживания на постоялом дворе славного города Людогорска. И огр готов ввязаться в какое-нибудь дело. Слово чести! Так говорит Рыцарь Железного Кулака.

Кобольд кашлянул в кулак. Его физиономия источала блаженство.

– И этот рыцарь готов взяться за работу, даже если она с душком?

– Готов.

– Хорошо, Браги. Сляпаем дельце. – Бородач поглядел на дорогие напольные часы, стоящие в углу возле большого камина. – Знаешь что, давай-ка заберем этот бочонок с парой кружек и пойдем прогуляемся. Подышим воздухом. Заодно и поговорим!

– Что ж. – Огр встал во весь рост, потянулся и брякнулся о поперечную балку потолка. – Я не против. Потопали.

3

Заложенный двести лет назад предком нынешнего князя, Людогорск был грязным городишкой. Жинд III из кожи вон лез, чтобы продемонстрировать всем и каждому, что его город не хухры-мухры, а самая что ни на есть просвещенная столица прогрессивного княжества. Насчет просвещенности сказать было трудно. По части же торговли и ремесел, Людогорск действительно кое-чего достиг. Низкие налоги и твердая рука Жинда, державшая в узде чиновников, привлекали сюда деловые круги. Те, что не боялись рисковать и обделывать разные дела, даже не слишком законные. На многое местные власти закрывали глаза, многое прощали, а потому в казне Жинда кое-что водилось. Труды князя не пропали даром. В последнее время Людогорск неуклонно шел вверх и если внешне оставался все той же провинциальной дырой, еле сменившей деревянные постройки на каменные, то внутри давно не походил на хухры-мухры. Ему и вправду грозило стать большим деловым центром. Уже сейчас в нем было десять ремесленных цехов, пять гильдий, пять банков и семь факторий. Располагались они в специально строящихся кварталах. Само собой, именно гильдии, фактории и банки обустраивали для себя пространство для жизни. Их освободили от налогов – и они ринулись месить раствор и класть кирпичи.

Шагая по грязной улице, Браги повсюду видел приземистые каменные дома. Основная часть города, не тронутая еще цивилизацией. Низкие, тяжелые здания, не ласкающие взгляд. В иных случаях городская архитектура просто оскорбляла воображение наблюдателя своим безвкусием. Пройдет еще много времени, прежде чем Людогорск перестанет походить на временную крепость-поселение.

Ближе к центру стали попадаться вполне приличные домики. Аккуратные, крашеные известью, окруженные витыми чугунными заборчиками. Улицы становились все лучше, нечастые деревянные мостовые сменились брусчаткой, которую беспрестанно мели и скребли люди в форменных шапках. Такое усердие умиляло.

Кобольд, надышавшись после пива свежего воздуха, разглагольствовал о перспективах Людогорска, о его достоинствах в плане торговых операций. Прихлебывая из кружек, приятели шли мимо базарчиков, магазинчиков и лавчонок. Чем только здесь не пахло. Основным компонентом был, конечно, свиной навоз, но попадались и вовсе уж изысканные и гламурные ароматы. Как те, что долетали из закутка, торгующего благовониями.

– Так вот, Людогорск, помяни мое слово, еще всем утрет нос!.. – сказал Стромбрикс, перешагнув через кучку дерьма, смахивающего на человеческого организма деяние. – Если взяться за дело как положено, все пойдет…

Из переулка вылетела орущая ватага ребятни. Мимо огра проскочило какое-то чумазое создание.

– …как по маслу, – докончил кобольд. – А ну, малышня, не блажить!

Малышня не обратила на него внимания и унеслась прочь.

– Риник, проблемы Людогорска меня не очень волнуют, – сказал Браги. – Мы вроде бы собирались поговорить о деле.

– Поговорим, – ответил кобольд. – Обязательно. Если повезет, ты увидишь некое весьма недурственное зрелище, огр. Оно затрагивает проблемы Людогорска самым прямым образом. Поэтому я тебе все это и рассказываю. – Бородач плюнул. Платок платком, но от подобного удовольствия Стромбрикс отказаться не мог.

Рыцарь Железного Кулака вздохнул. Речи Стромбрикса утомляли, но если уж кобольд сел на своего конька, только держись. Придется терпеть, пока он сам не иссякнет. Так было и раньше, когда Риник рассусоливал о тонкостях воровского дела. Нынешние его разговоры касались все того же предмета – как бы побольше урвать.

Воистину настало время торгашей. Еще триста лет назад кобольды слыли самыми отчаянными рубаками. Теперь большая часть из них оцивилизовалась до невозможности…

Улочка была узкая. Огр топал по самой середине, фигурой своей загородив проход и проезд с обеих сторон. Вспомнив о том, что потерял такую уйму деньжищь, в частности, и те, что получил от короля Ляпквиста, Браги впал в состояние тихой и задумчивой ярости.

– Эй! – Стромбрикс дернул огр за рукав.

– Чего? – спросил рыцарь.

Кобольд указал на целую кучу народа, собравшегося позади огра. Куча эта махала кулаками, дубинками и вопила на полсотни голосов.

– Просто уйди с дороги, приятель, – осклабился кобольд и засеменил ножками по брусчатке.

Браги плюнул и последовал за ним, чтобы оказаться на небольшой круглой площади. Пробка позади него пришла в движение. На площадь потекли телеги, груженые товарами. Здесь раскинулся базарчик. Шум-гам, шныряющие в толпе карманники, разборки между продавцами и прочие прелести торговли в небольших городках, стремящихся стать деловыми центрами.

– Уф! Сядем, Браги. Притомился я.

– Брюхо отъел – еще бы.

– Футы-нуты, – сказал кобольд, присаживая на каменный парапет в стороне от базара. Неподалеку находился загон для свиней. Облепленные грязью, животины радостно хрюкали. – Выпьем. – Браги и Стромбрикс снова приложились к кружкам. Бочонок с портером поставили между собой.

– Ты что, от городов отвык, огр? Прешь словно сель, все сметая на своем пути. Тут тебе не лес и не поле.

– Да. Порядочно я не бывал в таких местах…

– Может, тебе осесть где-нибудь? – спросил кобольд, поигрывая золотыми четками, выуженными из кармана. Говоря, бородач беспрестанно оглядывал небо, по которому бежали облака. – Купить замок. Или усадебку в тихом красивом уголке. И жить-доживать век в свое удовольствие. А? Не думал?

– Думал, – признался огр. Пиво развязывало язык, хотя говорить на такие темы он не любил. – Хотел проверить, хватит ли мне грошей… Приезжаю сюда, в ближайший филиал, а тут…

– Ну, положим, на замок не хватило бы. Но на приличный дом с садом и куском земли запросто. Насколько я понимаю, твои запросы в этом смысле скромны. Я бы даже помог старому другу подыскать теплое гнездышко…

– Теперь-то что? Уплыли деньги. Снова копить надо, – угрюмо отозвался огр.

Стромбрикс покачал головой.

– Как знать. Может, подфартит тебе в этом деле… – Взгляд бородача не отрывался от облаков. Нос-помидор шевелился, что-то вынюхивая.

– Да каком деле-то?

– Терпение. Глядишь, само свалится нам на головы.

– Перепил ты, по-моему.

– Слушай, так что там с этими… Чарами твоими? Ничего нового не узнал. Не вспомнил?

Браги мотнул головой.

– Давай не сейчас.

– Давай…

Его прервал чей-то вопль, перекрывший гудение, заполнявшее площадь.

– Летиииит!!! Летит!!!

На мгновенье торгово-покупательная братия замолкла. Огр услышал, как выпустила газы одна из свиней в загоне. Потом площадь взорвалась воплями и визгом. Покупатели, те, кто заплатил, и кто еще нет, ринулись в разные стороны, словно испуганные мыши от кота. Торговцы, упустившие товар, разразились проклятиями. Послушать было что. Подобного собрания цветастых выражений Браги не слышал давно.

Будь он Зирвентом, то не поленился бы записать.

– Смотри туда! – ткнул его локтем в бедро кобольд. – Я же говори! Угадал я! Летит, чтоб его подняло да оземь хлопнуло! Летит злыдня, маму его в дыню! – Стромбрикс издал нечто среднее между боевым воплем и криком отчаяния. Сорвал шапку с головы, принялся ею размахивать. – Летит, гадина!!!

Огр увидел. Действительно летел.

Дракон.

Дракон как дракон. Размер из-за слишком большой высоты пока определить было нельзя, но в принадлежности к классическим образцам вида сомневаться не приходилось. Голова на длинной шее, рогатая, зубастая, по спине – гребень. Туловище вытянутое, хвост длинный, четыре лапы, задние мощнее передних. Кожистые крылья словно на картинке в учебнике по монстрологии.

Дракон спускался на город широкими кругами. Казалось, не спешил, а просто прогуливался, наслаждаясь хорошей погодой.

– Смотри! Смотри, Браги! – завопил кобольд. – Каков! Красавец, мать его! Как с литографии, ядрена копоть!

Площадь почти что обезлюдела, народ попрятался кто куда. Торговцы, не посмевшие бросить товар, укрылись под прилавками и продолжали сквернословить на все голоса.

Дракон издал трубный рев и предпринял головокружительное пике.

– Неужели сюда? Неужели сюда? – орал Стромбрикс, подпрыгивая на каменном парапете, словно большой бородатый мяч.

На соседних улицах затопали ноги. Забренчали латы. Через площадь пронесся отряд стражников с копьями и арбалетами. Следом за ними, налегая на машину что было сил, появились другие. Они толкали перед собой средних размеров фрондиболу. Командир расчета матерился в десять этажей и по своему умению явно превзошел даже торговцев рыбой и гнилыми тыквами. Огр смотрел на все это с открытым ртом.

Дракон снизился, вышел из пике, взмыл вверх.

– Жрать, гадина, хочет! Жрааать! – продолжал вопить впавший в неистовство Стромбрикс. Слюни летели из-под его усов во все стороны.

Дракон взревел. Кобольд угадал. Из всех мест в Людогорске чудовище выбрало именно эту площадь.

– Разворачивай! – рычал командир расчета фрондиболы. – Заряжай, титька мышиная, чичка свинючья, подавиться тебе соплями!

Дракон начал пикировать. Совсем низко. Браги видел его раскрытую пасть, усеянную зубьями, и горящие темно-синим огнем глаза.

– Пли! – рявкнул командир расчета.

Фрондибола подскочила на мостовой, рычаг выпрямился, ударившись о предохранительную перекладину. Камень взмыл вверх. Выстрел почти удался. Дракон прянул в сторону от летящего снаряда, разминувшись с ним всего на пару локтей. Скорость его падения снизилась. Дракону пришлось на несколько мгновений зависнуть, чем воспользовались арбалетчики. Выскочив из двух переулков, они выпустили по нему тучу коротких болтов.

– Бей! Бей! Бей! – не унимался кобольд.

Болты не попали, ни один. Дракон развернулся, расправил крылья и помчался к площади.

– Бей! Бе…

В этот момент огр схватил разбушевавшегося Стромбрикса под мышку и бросился наутек. Дракон заходил на прямую атаку, а значит, находиться поблизости было вредно для здоровья. Арбалетчики и расчет фрондиболы, видимо, наученные горьким опытом, тоже кинулись бежать. Позабыв о товарах, купцы помчались вслед за ним. В переулках образовалась давка. Дракон ревел уже над самыми крышами.

Браги остановился, потом прыгнул к ближайшему распряженному возу и пинком перевернулся его, успев спрятаться под ним вместе с кобольдом.

Лошади и свиньи, почувствовав чудовище, закричали. Огр приподнял воз, выглянул. Храбрые защитники Людогорска и торговцы успели удрать, оставив поле боя. Дракон остановился у самой земли. Его огромные крылья подняли настоящий смерч из пыли и грязи. Сноп огня ударил в метательное орудие, прошелся по прилавкам. Дракон затрубил совсем рядом с перевернутым возом, под которым укрылись огр и кобольд. Запахло горелым. Затрещало занявшееся дерево.

– Огнем дышит! Дышит ведь! – прохрипел Стромбрикс.

– Заткнись!

Дракон пальнул еще раз. Волны воздуха, поднимаемые бьющими крыльями, раздували пламя. Тварь и правда была большой. Подобного дракона Браги встречал впервые. Окрасом он был темно-ореховый, на животе – бежевый. По всей шкуре, от носа до кончика хвоста бежали яркие серебристые линии симметричного узора.