Текст книги "Английский с А. Конан Дойлем. Пиратские истории / A. Conan Doyle. Tales of Pirates"

IV
How Copley Banks Slew Captain Sharkey
(Как Копли Бэнкс покончил с капитаном Шарки[4]4
  To slay – убивать, уничтожать.


[Закрыть])

The Buccaneers were something higher than a mere band of marauders (буканьеры были чем-то более серьезным, нежели просто бандой грабителей; high – высокий; серьезный, важный). They were a floating republic (они являли собой плавучую республику), with laws, usages, and discipline of their own (со своими собственными законами, обычаями и порядками; discipline – обучение, тренировка; дисциплина, порядок). In their endless and remorseless quarrel with the Spaniards (в своих бесконечных и безжалостных стычках с испанцами; remorse – угрызение совести; раскаяние; сожаление; quarrel – ссора, перебранка; повод к вражде; раздоры, спор) they had some semblance of right upon their side (на их стороне было /даже/ какое-то подобие правоты). Their bloody harryings of the cities of the Main (их кровавые набеги на прибрежные города Латинской Америки; to harry – совершать набеги; опустошать) were not more barbarous than the inroads of Spain upon the Netherlands (были не более жестоки, чем вторжения Испании в Голландию; barbarous – варварский; жестокий, бесчеловечный) – or upon the Caribs in these same American lands (или на Карибские острова в тех же американских землях).

 The Buccaneers were something higher than a mere band of marauders. They were a floating republic, with laws, usages, and discipline of their own. In their endless and remorseless quarrel with the Spaniards they had some semblance of right upon their side. Their bloody harryings of the cities of the Main were not more barbarous than the inroads of Spain upon the Netherlands – or upon the Caribs in these same American lands.

The chief of the Buccaneers (предводитель буканьеров), were he English or French, a Morgan or a Granmont (будь он англичанин или француз, Морган или Гранмон), was still a responsible person (являлся человеком ответственным), whose country might countenance him, or even praise him (на родине его могли поощрять или даже прославлять: «чья страна могла…»), so long as he refrained from any deed (до тех пор, пока он воздерживался от иных действий) which might shock the leathery seventeenth-century conscience too outrageously (которые могли бы совсем уж потрясти огрубелое сознание /людей/ семнадцатого века; leathery – кожистый; жесткий, твердый; outrageously – неистово, жестоко; чрезмерно; outrage – грубое нарушение /закона, чужих прав, приличий и т. п./; произвол; акт насилия; грубое применение силы). Some of them were touched with religion (некоторые из них были очень набожны: «тронуты религией»), and it is still remembered (и /многие/ до сих пор помнят) how Sawkins threw the dice overboard upon the Sabbath (как Сокинс в День Христова воскресенья выбросил за борт игральные кости; to throw; Sabbath – воскресенье /священный день отдохновения у христиан/), and Daniel pistolled a man before the altar for irreverence (а Дэниэл у алтаря застрелил человека за святотатство; irreverence – неуважение, непочтительное действие или высказывание).

 The chief of the Buccaneers, were he English or French, a Morgan or a Granmont, was still a responsible person, whose country might countenance him, or even praise him, so long as he refrained from any deed which might shock the leathery seventeenth-century conscience too outrageously. Some of them were touched with religion, and it is still remembered how Sawkins threw the dice overboard upon the Sabbath, and Daniel pistolled a man before the altar for irreverence.

But there came a day when the fleets of the Buccaneers no longer mustered at the Tortugas (но вот наступил день, когда флотилии буканьеров больше уже не собирались в своих излюбленных гаванях; Tortuga – Тортуга /остров в Карибском море, крупный центр пиратства в XVII в./), and the solitary and outlawed pirate took their place (а место их занял = а пришел им на смену пират-одиночка, объявленный вне закона). Yet even with him the tradition of restraint and of discipline still lingered (однако и с его /приходом/ традиции сдержанности и дисциплины исчезли не совсем; to linger – засиживаться, задерживаться; сохраняться); and among the early pirates, the Avorys, the Englands, and the Robertses (и у первых пиратов – Эйвори, Инглендов и Робертсов), there remained some respect for human sentiment (еще оставалось некоторое уважение к человеческим чувствам). They were more dangerous to the merchant than to the seaman (они представляли опасность более для торговцев, нежели для моряков: «они были опаснее…»).

 But there came a day when the fleets of the Buccaneers no longer mustered at the Tortugas, and the solitary and outlawed pirate took their place. Yet even with him the tradition of restraint and of discipline still lingered; and among the early pirates, the Avorys, the Englands, and the Robertses, there remained some respect for human sentiment. They were more dangerous to the merchant than to the seaman.

But they in turn were replaced by more savage and desperate men (но и они в свою очередь сменились более жестокими и отчаянными людьми; to replace – заменять, замещать), who frankly recognized (ясно осознававшими; frankly – честно, откровенно) that they would get no quarter in their war with the human race (что им не стоит ждать пощады в войне против человечества; to get – получать; quarter – четверть; пощада, милосердие /проявляемые по отношению к пленнику/), and who swore that they would give as little as they got (и поклявшимися, что и сами не будут знать жалости: «что дадут так же мало, как получили»; to swear). Of their histories we know little that is trustworthy (об их жизни нам известно очень мало, что заслуживало бы доверия; history – история /последовательность исторических событий/; прошлое; trustworthy – заслуживающий доверия; надежный; trust – доверие; worthy – стоящий). They wrote no memoirs and left no trace (они не писали мемуаров и не оставили никаких следов), save an occasional blackened and blood-stained derelict (если не считать случайных почерневших и запятнанных кровью останков судов; derelict – брошенное командой судно) adrift upon the face of the Atlantic (дрейфующих в водах Атлантики; face – лицо; поверхность). Their deeds could only be surmised from the long roll of ships (об их делах можно лишь догадываться по длинному перечню кораблей; roll – свиток, сверток; перечень, список) which never made their port (которые никогда не вернулись в свой родной порт; to make port – входить в порт).

 But they in turn were replaced by more savage and desperate men, who frankly recognised that they would get no quarter in their war with the human race, and who swore that they would give as little as they got. Of their histories we know little that is trustworthy. They wrote no memoirs and left no trace, save an occasional blackened and blood-stained derelict adrift upon the face of the Atlantic. Their deeds could only be surmised from the long roll of ships which never made their port.

Searching the records of history, it is only here and there in an old-world trial (изучая исторические документы, иногда в каком-нибудь старинном судебном отчете /можно наткнуться на запись/; to search – искать, вести поиски; изучать, исследовать; here and there – кое-где; old-world – старинный, древний; trial – попытка; судебный процесс) that the veil that shrouds them seems for an instant to be lifted (которая, как кажется, на мгновение приподнимает скрывающий их покров; to shroud – покрывать саваном; прятать, скрывать), and we catch a glimpse of some amazing and grotesque brutality behind (и пред нашим взором предстают /примеры/ ошеломляющей и необъяснимой: «нелепой» жестокости; to catch a glimpse of – увидеть мельком). Such was the breed of Ned Low, of Gow the Scotchman, and of the infamous Sharkey (то было время Нэда Лоу, Шотландца Гоу и пресловутого Шарки; breed – род, порода; поколение; infamous – имеющий дурную репутацию), whose coal-black barque, the Happy Delivery (черно-угольный барк которого, /называвшийся/ «Счастливое избавление»), was known from the Newfoundland Banks to the mouths of the Orinoco (был известен от берегов Ньюфаундленда до устья Ориноко) as the dark forerunner of misery and of death (как мрачный предвестник несчастий и смерти).

 Searching the records of history, it is only here and there in an old-world trial that the veil that shrouds them seems for an instant to be lifted, and we catch a glimpse of some amazing and grotesque brutality behind. Such was the breed of Ned Low, of Gow the Scotchman, and of the infamous Sharkey, whose coal-black barque, the Happy Delivery, was known from the Newfoundland Banks to the mouths of the Orinoco as the dark forerunner of misery and of death.

There were many men, both among the islands and on the main (было немало людей, как на островах, так и на материке; main /зд./ = mainland – материк), who had a blood feud with Sharkey (кто испытывал кровную вражду к Шарки), but not one who had suffered more bitterly than Copley Banks, of Kingston (но никто /из них/ не пострадал так сильно, как Копли Бэнкс из Кингстона; bitterly – горько; сильно). Banks had been one of the leading sugar merchants of the West Indies (Бэнкс был одним из крупнейших торговцев сахаром в Вест-Индии; leading – ведущий, главный). He was a man of position (он имел /высокое/ положение), a member of the Council, the husband of a Percival (был членом совета, мужем /представительницы рода/ Персивалей), and the cousin of the Governor of Virginia (и двоюродным братом губернатора Вирджинии). His two sons had been sent to London to be educated (двое его сыновей учились в Лондоне: «были посланы в Лондон получать образование»; to send), and their mother had gone over to bring them back (а их мать отправилась за ними, чтобы привезти их назад). On their return voyage the ship, the Duchess of Cornwall, fell into the hands of Sharkey (на обратном пути корабль «Герцогиня Корнуэльская» попал в руки Шарки; voyage – плавание, морское путешествие; to fall into – попасться в /ловушку/), and the whole family met with an infamous death (и всю семью постигла бесславная смерть; to meet – встречать; подвергнуться).

 There were many men, both among the islands and on the main, who had a blood feud with Sharkey, but not one who had suffered more bitterly than Copley Banks, of Kingston. Banks had been one of the leading sugar merchants of the West Indies. He was a man of position, a member of the Council, the husband of a Percival, and the cousin of the Governor of Virginia. His two sons had been sent to London to be educated, and their mother had gone over to bring them back. On their return voyage the ship, the Duchess of Cornwall, fell into the hands of Sharkey, and the whole family met with an infamous death.

Copley Banks said little when he heard the news (Копли Бэнкс ничего не сказал, когда услышал эту новость), but he sank into a morose and enduring melancholy (но погрузился в мрачную и продолжительную меланхолию; to sink; enduring – выносливый, терпеливый; длительный, долгий). He neglected his business, avoided his friends (он запустил торговлю: «свое дело», /стал/ избегать друзей), and spent much of his time in the low taverns of the fishermen and seamen (и проводил много времени в дешевых тавернах для рыбаков и матросов; to spend – тратить; проводить /время/; low – низкий, невысокий; низший /в определенной иерархии/). There, amidst riot and devilry (там, среди пьяного разгула и разврата; riot – бунт, мятеж; дебош; devilry – злоба; порочность), he sat silently puffing at his pipe (он молча сидел, попыхивая трубкой), with a set face and a smouldering eye (с неподвижным лицом и поблекшими глазами). It was generally supposed that his misfortunes had shaken his wits (многие считали, что из-за горя он повредился в рассудке: «горе потрясло его разум»; generally – обычно, как правило; повсеместно; to shake), and his old friends looked at him askance (а старые друзья смотрели на него искоса; askance – наклонно, косо; неодобрительно), for the company which he kept was enough to bar him from honest men (поскольку той компании, с которой он водился, было достаточно, чтобы отгородить его от порядочных людей; to keep company – водить компанию, дружбу).

 Copley Banks said little when he heard the news, but he sank into a morose and enduring melancholy. He neglected his business, avoided his friends, and spent much of his time in the low taverns of the fishermen and seamen. There, amidst riot and devilry, he sat silently puffing at his pipe, with a set face and a smouldering eye. It was generally supposed that his misfortunes had shaken his wits, and his old friends looked at him askance, for the company which he kept was enough to bar him from honest men.

From time to time there came rumours of Sharkey over the sea (время от времени доходили слухи о /новых проделках/ Шарки на море). Sometimes it was from some schooner (иногда их приносила какая-нибудь шхуна) which had seen a great flame upon the horizon (которая, увидев огромное пламя на горизонте), and approaching to offer help to the burning ship (и приблизившись, чтобы предложить помощь горящему судну), had fled away at the sight of the sleek, black barque (/тут же/ бросалась наутек при виде черного барка с лоснящимися /бортами/; to flee), lurking like a wolf near a mangled sheep (затаившегося, словно волк рядом с зарезанной им овцой; to mangle – калечить, рубить, кромсать). Sometimes it was a frightened trader (порой это был перепуганный торговец), which had come tearing in with her canvas curved like a lady’s bodice (влетавший /в порт / с парусами, выгнутыми, словно дамский корсаж; canvas – холст, парусина; паруса /мор./; to tear – рвать, разрывать; нестись сломя голову, мчаться), because she had seen a patched fore-topsail (потому что с его /борта/ заметили залатанный фор-марсель) rising slowly above the violet water-line (медленно поднимавшийся над лиловой поверхностью: «линией» воды). Sometimes it was from a Coaster (а бывало, что каботажное судно), which had found a waterless Bahama Cay littered with sun-dried bodies (натыкалось на коралловый риф, усеянный высохшими на солнце трупами; to find – находить, обнаруживать; waterless – безводный; to litter – разбрасывать в беспорядке; быть в большом количестве, изобиловать).

 From time to time there came rumours of Sharkey over the sea. Sometimes it was from some schooner which had seen a great flame upon the horizon, and approaching to offer help to the burning ship, had fled away at the sight of the sleek, black barque, lurking like a wolf near a mangled sheep. Sometimes it was a frightened trader, which had come tearing in with her canvas curved like a lady’s bodice, because she had seen a patched fore-topsail rising slowly above the violet water-line. Sometimes it was from a Coaster, which had found a waterless Bahama Cay littered with sun-dried bodies.

Once there came a man who had been mate of a Guineaman (однажды пришел человек, бывший прежде помощником капитана на гвинейском судне), and who had escaped from the pirate’s hands (и которому /посчастливилось/ вырваться из рук пирата). He could not speak – for reasons which Sharkey could best supply (говорить он не мог – из-за недостатка, который лучше всех мог бы восполнить Шарки; for reason – по причине; to supply – снабжать; восполнять, возмещать /недостаток/) – but he could write, and he did write (но он мог писать, и он писал; to do /зд./ – употребляется для усиления значения действия), to the very great interest of Copley Banks (к огромнейшему интересу Копли Бэнкса). For hours they sat together over the map (часами они сидели вдвоем над картой), and the dumb man pointed here and there (и немой тыкал пальцем то в одно место, то в другое: «то здесь, то там») to outlying reefs and tortuous inlets (/указывая/ на удаленные рифы и извилистые заливы), while his companion sat smoking in silence (в то время как его собеседник сидел, молча покуривая /трубку/; companion – товарищ; собеседник), with his unvarying face and his fiery eyes (с неподвижным: «неизменяемым» лицом и горящими глазами).

 Once there came a man who had been mate of a Guineaman, and who had escaped from the pirate’s hands. He could not speak – for reasons which Sharkey could best supply – but he could write, and he did write, to the very great interest of Copley Banks. For hours they sat together over the map, and the dumb man pointed here and there to outlying reefs and tortuous inlets, while his companion sat smoking in silence, with his unvarying face and his fiery eyes.

One morning, some two years after his misfortune (однажды утром, года через два после /случившегося/ несчастья /с родными/), Mr. Copley Banks strode into his own office (мистер Копли Бэнкс твердым шагом вошел в свою контору; to stride – шагать /большими шагами/) with his old air of energy and alertness (с прежним энергичным и бодрым видом; alertness – бдительность; живость, проворство). The manager stared at him in surprise (управляющий удивленно уставился на него), for it was months since he had shown any interest in business (поскольку прошли /многие/ месяцы с тех пор, как он /последний раз/ проявлял хоть какой-то интерес к делам).

“Good morning, Mr. Banks!” said he (доброе утро, мистер Бэнкс).

“Good morning, Freeman (доброе утро, Фримэн). I see that Ruffling Harry is in the Bay (я видел в гавани «Задиру Гарри»; to ruffle – вызывать рябь /на воде/; ругаться, ссориться /разг./).”

“Yes, sir; she clears for the Windward Islands on Wednesday (да, сэр, в среду он идет к Наветренным островам; to clear – очищать, осветлять; проходить мимо).”

“I have other plans for her, Freeman (у меня на него другие планы, Фримэн). I have determined upon a slaving venture to Whydah (я решил, пусть он сходит за невольниками в Уиду; to determine – определять, устанавливать; to determine upon – принимать решение /сделать что-л./; slave – раб, невольник).”

“But her cargo is ready, sir (но груз уже готов = но груз уже в трюмах, сэр).”

 One morning, some two years after his misfortune, Mr. Copley Banks strode into his own office with his old air of energy and alertness. The manager stared at him in surprise, for it was months since he had shown any interest in business.

“Good morning, Mr. Banks!” said he.

“Good morning, Freeman. I see that Ruffling Harry is in the Bay.”

“Yes, sir; she clears for the Windward Islands on Wednesday.”

“I have other plans for her, Freeman. I have determined upon a slaving venture to Whydah.”

“But her cargo is ready, sir.”

“Then it must come out again, Freeman (тогда его нужно выгрузить, Фримэн; to come out /зд./ – извлекать). My mind is made up (решение принято; to make up one’s mind – принять решение), and the Ruffling Harry must go slaving to Whydah (и «Задира Гарри» должен идти в Уиду за невольниками).”

All argument and persuasion were vain (все доводы и убеждения были напрасны; vain – напрасный, тщетный), so the manager had dolefully to clear the ship once more (так что управляющему со страдальческим /лицом/ пришлось /приказать/ снова разгружать судно; to clear /зд./ – разгружать).

And then Copley Banks began to make preparations for his African voyage (и вот Копли Бэнкс начал делать приготовления к плаванию в Африку; to begin). It appeared that he relied upon force rather than barter for the filling of his hold (казалось, что, наполняя трюмы, он полагался более на /грубую/ силу, чем на торговлю; barter – меновая торговля), for he carried none of those showy trinkets which savages love (поскольку не брал с собой никаких ярких безделушек, которые обожают дикари; to carry – нести, носить; иметь при себе), but the brig was fitted with eight nine-pounder guns (зато вооружил бриг восемью девятифунтовыми пушками; to fit with – снаряжать, оснащать) and racks full of muskets and cutlasses (а оружейные шкафы его были полны мушкетов и абордажных сабель; rack – полка, подставка, вешалка; пирамида /ящик для хранения оружия/).

 “Then it must come out again, Freeman. My mind is made up, and the Ruffling Harry must go slaving to Whydah.”

All argument and persuasion were vain, so the manager had dolefully to clear the ship once more.

And then Copley Banks began to make preparations for his African voyage. It appeared that he relied upon force rather than barter for the filling of his hold, for he carried none of those showy trinkets which savages love, but the brig was fitted with eight nine-pounder guns and racks full of muskets and cutlasses.

The after sail-room next the cabin was transformed into a powder magazine (парусная комната на корме рядом с каютой была переделана в пороховой погреб; magazine – склад боеприпасов; артиллерийский погреб), and she carried as many round shot as a well-found privateer (а на самом судне имелось так же много ядер, как на хорошо снаряженном капере; to carry – носить, возить; иметь при себе, нести в себе). Water and provisions were shipped for a long voyage (пресной воды и провианта погрузили /в расчете/ на длительное путешествие).

But the preparation of his ship’s company was most surprising (но самым удивительным был подбор членов экипажа корабля; preparation – приготовление, подготовка; company – общество, компания; экипаж, команда /мор./). It made Freeman, the manager, realize (это заставило Фримэна, управляющего, поверить в то; to make /зд./ – заставлять, побуждать /кого-л. сделать что-л./) that there was truth in the rumour (что была /доля/ правды в слухах) that his master had taken leave of his senses (будто его хозяин тронулся рассудком; to take leave of one’s senses – сойти с ума). For, under one pretext or another (потому что под тем или иным предлогом), he began to dismiss the old and tried hands (он начал увольнять старых и испытанных матросов; to begin; to dismiss – отпускать, распускать; увольнять; hand – рука /кисть/; матрос), who had served the firm for years (которые служили фирме /многие/ годы), and in their place he embarked the scum of the port (а вместо них он собрал все портовые отбросы; to embark – садиться на /корабль, самолет/; scum – пена, накипь; отбросы, мусор) – men whose reputations were so vile (людей, чья репутация была столь ужасной) that the lowest crimp would have been ashamed to furnish them (что самый скверный вербовщик постыдился бы их нанять; to furnish – обставлять мебелью; предоставлять, поставлять).

 The after sail-room next the cabin was transformed into a powder magazine, and she carried as many round shot as a well-found privateer. Water and provisions were shipped for a long voyage.

But the preparation of his ship’s company was most surprising. It made Freeman, the manager, realise that there was truth in the rumour that his master had taken leave of his senses. For, under one pretext or another, he began to dismiss the old and tried hands, who had served the firm for years, and in their place he embarked the scum of the port – men whose reputations were so vile that the lowest crimp would have been ashamed to furnish them.

There was Birthmark Sweetlocks (был там Суитлокс Меченый; birthmark – родимое пятно), who was known to have been present at the killing of the log-wood cutters (известный тем, что присутствовал при убийстве резчиков по дереву; log-wood – кампешевое дерево), so that his hideous scarlet disfigurement was put down by the fanciful (так что его отвратительное багровое пятно толковалось людьми с развитой фантазией; disfigurement – уродование; физический дефект, недостаток; to put down – приписывать, относить на счет /кого-л./чего-л./) as being a red afterglow from that great crime (как кровавый результат того великого злодеяния; red – красный; кровавый, окровавленный). He was first mate (он стал первым помощником), and under him was Israel Martin, a little sun-wilted fellow (а его подручным назначили Израэля Мартина, невысокого высушенного солнцем человечка) who had served with Howell Davies at the taking of Cape Coast Castle (который служил еще у Хауэлла Дэйвиса при взятии замка Кейп-Коуст).

 There was Birthmark Sweetlocks, who was known to have been present at the killing of the log-wood cutters, so that his hideous scarlet disfigurement was put down by the fanciful as being a red afterglow from that great crime. He was first mate, and under him was Israel Martin, a little sun-wilted fellow who had served with Howell Davies at the taking of Cape Coast Castle.

The crew were chosen from amongst those (команда набиралась из тех) whom Banks had met and known in their own infamous haunts (кого Бэнкс встречал и с кем знакомился в облюбованных ими грязных притонах; to know – знать; быть знакомым), and his own table-steward was a haggard-faced man (а его личным камердинером стал человек с изможденным лицом; table-steward – стюард-официант), who gobbled at you when he tried to talk (который издавал клекочущие звуки, когда пытался разговаривать; to gobble – кулдыкать /об индюке/). His beard had been shaved (свою бороду он сбрил), and it was impossible to recognise him as the same man (и в нем невозможно было узнать того самого человека) whom Sharkey had placed under the knife (которому Шарки отрезал язык: «которого Шарки поместил под нож»), and who had escaped to tell his experiences to Copley Banks (и который бежал /от пиратов/, чтобы рассказать о своих злоключениях Копли Бэнксу; experiences – опыт; случай, событие).

 The crew were chosen from amongst those whom Banks had met and known in their own infamous haunts, and his own table-steward was a haggard-faced man, who gobbled at you when he tried to talk. His beard had been shaved, and it was impossible to recognise him as the same man whom Sharkey had placed under the knife, and who had escaped to tell his experiences to Copley Banks.

These doings were not unnoticed, nor yet uncommented upon in the town of Kingston (действия эти не остались незамеченными, и их обсуждали на главных улицах Кингстона; town – город, городок; деловой центр; uncommented – некомментированный; оставленный без комментариев). The Commandant of the troops – Major Harvey, of the Artillery (комендант гарнизона майор от артиллерии Харви; troops – войска) – made serious representations to the Governor (выразил губернатору серьезную озабоченность; to make representations – делать представление, заявлять протест).

“She is not a trader, but a small warship (это не торговое судно, а небольшой военный корабль),” said he. “I think it would be as well to arrest Copley Banks and to seize the vessel (также я думаю арестовать Копли Бэнкса и захватить судно; as well – также, тоже).”

“What do you suspect?” asked the Governor (что вы подозреваете? – спросил губернатор), who was a slow-witted man, broken down with fevers and port wine (который медленно соображал /от природы/, был разбит лихорадкой и /злоупотреблял/ портвейном; to break).

“I suspect,” said the soldier, “that it is Stede Bonnet over again (я подозреваю, – сказал /старый/ вояка, – что это еще один Стид Боннет; soldier – военный, военнослужащий; over again – еще раз, снова).”

 These doings were not unnoticed, nor yet uncommented upon in the town of Kingston. The Commandant of the troops – Major Harvey, of the Artillery – made serious representations to the Governor.

“She is not a trader, but a small warship,” said he. “I think it would be as well to arrest Copley Banks and to seize the vessel.”

“What do you suspect?” asked the Governor, who was a slow-witted man, broken down with fevers and port wine.

“I suspect,” said the soldier, “that it is Stede Bonnet over again.”

Now, Stede Bonnet was a planter of high reputation and religious character (плантатор Стид Боннет был /человеком/ весьма набожным с прекрасной репутацией; now /союз/ – когда, раз; вот /в начале предложения/; religious – религиозный, церковный; верующий; character – характер, нрав), who, from some sudden and overpowering freshet of wildness in his blood (который, повинуясь внезапному и непреодолимому зову крови; freshet – поток пресной воды; наводненье, паводок; wildness – дикость), had given up everything in order to start off pirating in the Caribbean Sea (бросил все, чтобы начать пиратствовать в Карибском море; to give up – оставить, бросить; to start off – начинать делать /что-л./). The example was a recent one (случай этот произошел совсем недавно: «пример был недавним»; example – пример; прецедент), and it had caused the utmost consternation in the islands (и вызвал на островах сильнейший переполох; utmost – крайний, предельный; величайший; consternation – ужас, испуг). Governors had before now been accused of being in league with pirates (губернаторов и прежде обвиняли в содействии пиратам; to be in league – действовать заодно /обычно тайно в чем-то плохом/: «быть в лиге»), and of receiving commissions upon their plunder (и в получении комиссионных с их добычи), so that any want of vigilance was open to a sinister construction (так что недостаток бдительности мог быть дурно истолкован; open – открытый, раскрытый; склонный /к чему-л./, подверженный /чему-л./; sinister – зловещий, мрачный; дурной, плохой; construction – строительство, сооружение; истолкование, объяснение).

 Now, Stede Bonnet was a planter of high reputation and religious character, who, from some sudden and overpowering freshet of wildness in his blood, had given up everything in order to start off pirating in the Caribbean Sea. The example was a recent one, and it had caused the utmost consternation in the islands. Governors had before now been accused of being in league with pirates, and of receiving commissions upon their plunder, so that any want of vigilance was open to a sinister construction.

“Well, Major Harvey,” said he (что ж, майор Харви, – сказал он), “I am vastly sorry to do anything which may offend my friend Copley Banks (мне безмерно неприятно делать что-то такое, что может обидеть моего друга Копли Бэнкса), for many a time have my knees been under his mahogany (поскольку много раз мои колени находились под его столом, накрытым к обеду; mahogany – древесина красного дерева; обеденный стол), but in face of what you say there is no choice for me (но в свете того, что вы сказали, мне не остается иного выбора; in face of smth. – перед лицом чего-л.) but to order you to board the vessel (кроме как приказать вам подняться на борт этого судна) and to satisfy yourself as to her character and destination (и выяснить его характеристики и предназначение; to satisfy – удовлетворять; убеждать; character – характер, темперамент; качество, характерная особенность).”