Текст книги "Собака Баскервилей. Этюд в багровых тонах (сборник)"

Глава III. Задача

Признаюсь, после этих слов мороз пробежал у меня по коже. По голосу доктора было слышно, что он и сам очень разволновался, пересказывая нам события той ночи. Холмс возбужденно подался вперед, и в глазах у него вспыхнули сухие, яркие искорки – верный признак того, что услышанное его очень заинтересовало.

– Вы их видели?

– Так же отчетливо, как вас сейчас.

– И не упомянули об этом на следствии?

– А какой смысл?

– Почему никто другой их не заметил?

– Следы были ярдах{11}11
  …ярдах в двадцати… – в 1 ярде 0,9144 метра.


[Закрыть] в двадцати от тела, и никто просто не обратил на них внимания. Я бы и сам их не заметил, если бы не знал о легенде.

– На болоте много овчарок?

– Конечно, но это были следы не овчарки.

– Вы говорите, следы были крупные?

– Огромные.

– И к телу они не приближались?

– Нет.

– А какая в ту ночь была погода?

– Было сыро.

– Но дождя не было?

– Нет.

– Вы можете описать аллею?

– Да. Это дорожка примерно восьми футов в ширину, обсаженная тисом. Высота кустов двенадцать футов, и растут они так густо, что пробраться через них невозможно.

– Между кустами и дорожкой есть что-нибудь?

– Да, полосы травы по обеим сторонам, шириной шесть футов.

– Насколько я понимаю, в определенном месте заросли тиса прерываются калиткой?

– Да, это выход на болота.

– Других проходов нет?

– Ни одного.

– То есть, чтобы попасть на Тисовую аллею, нужно либо выйти из дома, либо пройти через калитку?

– В конце дорожки есть беседка, можно пройти через нее.

– А теперь скажите, доктор Мортимер, это очень важно… Следы, которые вы заметили, были на дорожке или на траве?

– На траве следов бы не осталось.

– Они были с той же стороны, что и калитка?

– Да, с той же стороны, что и калитка.

– Чрезвычайно интересно. Еще одно. Калитка была закрыта?

– Заперта на висячий замок.

– Какова высота калитки?

– Около четырех футов.

– То есть через нее несложно перелезть.

– Да.

– А что было обнаружено возле калитки?

– Ничего особенного.

– Как, неужели никто не догадался осмотреть это место?

– Я сам осмотрел там все.

– И ничего не заметили?

– Заметил. Сэр Чарльз простоял там пять-десять минут.

– Как вы это определили?

– Пепел дважды упал с его сигары.

– Превосходно! Ватсон, нам повезло со свидетелем! Но были ли там какие-то следы?

– На гравии на этом пятачке было много следов самого сэра Чарльза, но других отпечатков я не увидел.

Шерлок Холмс нетерпеливо хлопнул себя по колену.

– Эх, если бы я был там! – воскликнул он. – Судя по всему, это чрезвычайно интересное дело, к тому же дающее самые широкие возможности для применения научного метода. К сожалению, вся информация, которую содержала на себе эта посыпанная гравием дорога, давно уже смыта дождем и растоптана башмаками любопытных прохожих. Ох, доктор Мортимер, доктор Мортимер, если бы вы сразу обратились ко мне! Это непростительная ошибка с вашей стороны.

– Чтобы обратиться к вам, мистер Холмс, мне бы пришлось придать огласке факты, а я уже объяснял, почему не хочу этого делать. К тому же… к тому же…

– Что?

– Существуют такие области, в которых бессильны даже самые проницательные и опытные сыщики.

– Вы хотите сказать, что в этом деле замешана мистика?

– Я этого не говорил.

– Не говорили, но думаете.

– После всего этого, мистер Холмс, мне стало известно о некоторых подробностях, которые не вписываются в рамки обычного.

– Например?

– Я узнал, что до того, как произошло несчастье, несколько человек видели на болотах какое-то существо, похожее на демона, преследующего род Баскервилей. Оно не может быть ни одним из известных науке животных. Все, кто его видел, в один голос утверждают, что это огромное, призрачное создание, светящееся в темноте. При виде него человек поневоле испытывает ужас. Я устроил перекрестный допрос свидетелей. Среди них были один селянин, весьма трезвых взглядов на жизнь, кузнец и фермер, который держит хозяйство на болотах. Все они слово в слово повторяют описание адского пса из легенды. Могу вас уверить, что во всей округе царит страх, никто не решается выходить ночью на болото.

– А сами-то вы, как человек, связанный с наукой, верите, что здесь замешаны сверхъестественные силы?

– Я уже и не знаю, во что верить.

Холмс пожал плечами.

– Что ж, – сказал он, – в таком случае я объявляю, что берусь за это дело. Я по мере сил борюсь со злом, но бросить вызов самому прародителю зла было бы, конечно, несколько самонадеянно. Однако вы ведь согласитесь, что следы на земле вполне материальны?

– Пес из легенды тоже был достаточно материален, чтобы вырвать у человека горло, но все же имел дьявольскую природу.

– Я вижу, вера в сверхъестественное крепко засела у вас в голове. Но скажите-ка, доктор Мортимер, если вы так воспринимаете это дело, почему вы обратились ко мне? Вы утверждаете, что смерть сэра Чарльза не поддается расследованию, и тут же просите меня сделать это.

– Об этом я вас не просил.

– В таком случае, чем же я могу быть вам полезен?

– Посоветуйте, как мне поступить с сэром Генри Баскервилем, который приезжает на вокзал Ватерлоо… – доктор Мортимер посмотрел на часы, – ровно через час с четвертью.

– Это наследник?

– Да. После смерти сэра Чарльза мы навели справки. Оказалось, что его наследник занимается фермерством в Канаде. По дошедшим до нас сведениям, это весьма достойный молодой человек. Я говорю не как врач, а как доверенное лицо и душеприказчик сэра Чарльза.

– Если я правильно понял, других наследников нет?

– Ни одного. Кроме сэра Генри мы смогли проследить судьбу лишь еще одного родственника, Роджера Баскервиля. Это младший из трех братьев – сэр Чарльз был старшим. Средний брат умер совсем молодым, но успел оставить сына – этого самого Генри. Роджер считался паршивой овцой в их семействе. От своих предков он унаследовал упрямый и деспотичный характер и, как мне рассказывали, был как две капли воды похож на Хьюго Баскервиля, чей портрет хранится в семье. В Англии Роджер не ужился, сбежал в Центральную Америку, где и умер в 1876 году от желтой лихорадки. Генри – последний из Баскервилей. Через час пять минут мне нужно встретить его на вокзале Ватерлоо. Я получил телеграмму о том, что сегодня утром он прибыл в Саутгемптон. Итак, мистер Холмс, что же вы посоветуете?

– Почему бы ему не отправиться в дом, где жили его предки?

– Вам это кажется естественным, не правда ли? Но ведь все Баскервили, которые жили там, плохо кончили… Я почти уверен, что если бы сэр Чарльз перед смертью успел поговорить со мной на эту тему, он бы не разрешил мне привозить последнего представителя старинного рода и наследника огромного состояния в эту обитель смерти. Хотя, с другой стороны, нельзя отрицать, что приезд сэра Генри – единственная надежда на процветание всей нашей округи. Если Баскервиль-холл опустеет, все труды сэра Чарльза пойдут насмарку. Я очень боюсь, что могу оказаться под властью собственных интересов, поэтому-то и обращаюсь к вам за советом.

Холмс ненадолго задумался.

– Проще говоря, – сказал он, – вы считаете, что вмешательство темных сил делает Дартмур небезопасным для Баскервиля, верно?

– Могу ответить лишь более длинной словесной конструкцией: существуют определенные доказательства, свидетельствующие о том, что, возможно, это действительно так.

– Вот именно. Но согласитесь, если ваша сверхъестественная теория верна, темным силам так же легко причинить зло молодому человеку в Лондоне, как и в Девоншире. Ведь как-то нелепо было бы представлять себе дьявола, власть которого ограничивается какой-нибудь приходской ризницей.

– Если бы вам, мистер Холмс, пришлось самому столкнуться с подобными вещами, вы бы не рассуждали об этом так легкомысленно. Насколько я понимаю, вы полагаете, что молодому человеку находиться в Девоншире ничуть не опаснее, чем в Лондоне. Он приезжает через пятьдесят минут. Что мне делать?

– Возьмите кеб{12}12
  …кеб… – Общепринятое сокращение от «кабриолет»; в зависимости от модификации – двух-или четырехколесная наемная карета для одного, двух или трех пассажиров. Кебы как уличный транспорт появились Лондоне в 1823 году.


[Закрыть] и вместе со своим спаниелем, который сейчас царапает когтями мою дверь, отправляйтесь на Ватерлоо встречать сэра Генри Баскервиля.

– А потом?

– Потом ничего ему не рассказывайте до тех пор, пока я не решу, что делать дальше.

– И сколько вам на это понадобится времени?

– Сутки. Завтра в десять часов, доктор Мортимер, я буду чрезвычайно рад снова видеть вас у себя, и мне бы очень помогло, если бы вы захватили с собой сэра Генри Баскервиля.

– Хорошо, мистер Холмс. – Мортимер записал на манжете напоминание о встрече и торопливо направился к лестнице, рассеянно посматривая по сторонам. Однако, прежде чем он спустился, его остановил оклик Шерлока Холмса.

– Еще один вопрос, доктор Мортимер. Вы говорите, что несколько человек видели этого призрака на болотах до смерти сэра Чарльза Баскервиля?

– Да, трое.

– А после его кто-нибудь видел?

– Я не слышал об этом.

– Благодарю вас. Всего доброго.

Холмс уселся в кресло с удовлетворенным видом, возникавшим у него на лице всякий раз, когда ему приходилось сталкиваться с каким-нибудь необычным и интересным делом.

– Уходите, Ватсон?

– Да, если я вам не нужен.

– Нет-нет, мой дорогой друг, я ведь обращаюсь к вам за помощью, только когда дело доходит до непосредственных действий. Этот случай просто великолепен, даже в какой-то степени уникален. Когда будете проходить мимо магазина Брэдли, не могли бы вы попросить его прислать мне фунт самого крепкого табака? Благодарю вас. Было бы просто замечательно, если бы вы также нашли возможность не возвращаться до вечера. Потом мне было бы весьма любопытно сравнить ваши выводы по поводу этого интереснейшего дела со своими.

Я знал, как много значили для моего друга уединение и спокойствие, когда ему необходимо было сконцентрировать умственную энергию, чтобы обдумать мельчайшие детали показаний, придумать параллельные версии, все это сопоставить, взвесить и решить, что считать важным, а что – несущественным. Поэтому я провел весь день в клубе и на Бейкер-стрит{13}13
  …Бейкер-стрит… – Названа в честь Уильяма Бейкера, начавшего прокладывать и застраивать эту улицу в 1755 году.


[Закрыть] вернулся только вечером. Было уже девять часов, когда я снова открыл дверь нашей гостиной.

Сначала мне показалось, что у нас был пожар – в комнате стоял такой густой дым, что свет лампы, стоящей на столе, был почти неразличим. К счастью, когда я вошел, мои страхи рассеялись, потому что в нос мне ударил такой резкий запах крепкого табака, что я даже закашлялся. Сквозь густую пелену я увидел Холмса, он сидел в своем любимом кресле с черной глиняной трубкой в зубах. Вокруг него были разбросаны несколько рулонов бумаги.

– Простудились, Ватсон? – спросил он.

– Нет. Это дым…

– Да, в комнате, должно быть, действительно довольно дымно, раз вы обратили на это внимание.

– Довольно дымно? Да здесь дышать нечем!

– Так откройте окно! Вы, я вижу, весь день провели в клубе.

– Господи, Холмс!

– Я прав?

– Да, но как…

Он рассмеялся, видя мое удивление.

– Ватсон, у вас такая естественная реакция, что мне доставляет удовольствие пробовать на вас свои скромные силы. Подумайте сами, джентльмен уходит из дому в дождливый день, когда все улицы в лужах и грязи, и возвращается вечером в совершенно чистой одежде, даже на шляпе и туфлях нет ни одного пятнышка. Следовательно, он провел весь день в каком-то одном месте. Закадычных друзей у него нет. Значит, где он был? Разве это не очевидно?

– Должен признать, достаточно очевидно.

– Мир полон очевидных истин, которых никто не замечает. А где, по-вашему, был я?

– Гм, наверное, тоже не выходили из комнаты.

– Наоборот, Ватсон. Я побывал в Девоншире.

– Мысленно?

– Разумеется. Мое тело оставалось в этом кресле и, как я погляжу, успело за время моего отсутствия выпить две большие кружки кофе и выкурить огромное количество табака. Когда вы ушли, я попросил принести мне из магазина Стамфорда военно-геодезическую карту этого района болот, и мой дух витал над этим местом весь день. Я позволил себе надеяться, что не заблужусь там.

– Карта, наверное, подробная.

– Очень. – Он развернул один из рулонов и положил себе на колени. – Вот район, который нас интересует. Баскервиль-холл посередине.

– А вокруг него что, лес?

– Думаю, это Тисовая аллея, хотя название здесь не указано. Она проходит по этой линии, справа от нее, как видите, болото. Вот это небольшое скопление домов – деревушка Гримпен, где находится штаб-квартира нашего друга, доктора Мортимера. В радиусе пяти миль почти нет других домов. Вот Лафтер-холл, который упоминался в разговоре, а в этом доме, возможно, живет натуралист… Стэплтон, если я правильно запомнил его фамилию. Вот две фермы: Хай-тор и Фоулмайр. В четырнадцати милях отсюда – главное здание Принстаунской тюрьмы. Между этими разрозненными пунктами и вокруг них сплошное безжизненное торфяное болото. Вот, выходит, на какой сцене разыгралась трагедия, ко второму акту которой мы с вами можем иметь непосредственное отношение.

– Дикие места.

– Да, декорации подходящие. Если дьявол и впрямь вознамерился вмешаться в дела людей…

– Что же, и вы верите в сверхъестественное объяснение?

– Дьявол может иметь подручных из плоти и крови, разве не так? Для начала нам предстоит решить два вопроса. Первый – было ли вообще совершено преступление, и второй – что именно было совершено и как. Конечно же, если опасения доктора Мортимера верны и мы действительно имеем дело с силами, выходящими за пределы обычных законов природы, наше расследование не будет иметь смысла. Но, прежде чем принять эту версию, мы обязаны проверить все остальные варианты. Если не возражаете, давайте закроем окно. Знаете, я считаю, что спертый вохдух помогает концентрации мысли. Конечно, я не призываю лезть в сундук всякий раз, когда нужно хорошенько подумать, хотя такой логический вывод и напрашивается из моего тезиса. Ну а вы что, думали над этим делом?

– Да, я весь день думал.

– И к каким выводам пришли?

– Чрезвычайно запутанная история.

– Да, дело действительно из ряда вон выходящее. Хотя у нас есть некоторые отправные точки. Изменение характера следов, например. Вы можете это объяснить?

– Мортимер сказал, что сэр Чарльз часть пути по аллее прошел на цыпочках.

– Он всего лишь повторил то, что какой-то болван сказал во время следствия. Зачем Баскервилю могло понадобиться идти по аллее на цыпочках?

– Тогда как вы это объясняете?

– Сэр Чарльз бежал, Ватсон. Бежал сломя голову, спасая жизнь. Потом его сердце не выдержало, и он упал на землю лицом вниз.

– Отчего же он бежал?

– В этом-то и вопрос. Кое-что указывает на то, что он был напуган до полусмерти еще до того, как побежал.

– Что именно?

– Я склонен думать, что то, что его так напугало, приблизилось к нему со стороны болота. Если это действительно так, а это вероятнее всего, только человек, охваченный смертельным ужасом, мог бежать не к дому, а от него. Если принять во внимание показания цыгана, сэр Чарльз бежал с криками о помощи в том направлении, где помощи можно было ожидать меньше всего. Но опять же, кого он дожидался в ту ночь? И почему ждал на Тисовой аллее, а не в доме?

– Вы считаете, он кого-то ждал?

– Это же был немолодой человек, к тому же больной. Конечно, вполне возможно, что он просто вышел прогуляться перед сном, но на улице ведь было сыро и неприятно. Стал бы сэр Чарльз стоять на одном месте пять-десять минут, как по пеплу сигары определил доктор Мортимер, который, как оказалось, наделен более практическим складом ума, чем я предполагал?

– Но Баскервиль имел привычку выходить по вечерам.

– Не думаю, что он каждый вечер проводил у калитки столько времени. Наоборот, судя по рассказу, сэр Чарльз старался держаться подальше от болота. В ту ночь он кого-то ждал. На следующий день он должен был ехать в Лондон. Дело начинает вырисовываться, Ватсон. Появляется ясность. Вы не передадите мне скрипку? Давайте отложим дальнейшие размышления по этому делу до завтрашнего утра, когда будем иметь удовольствие встретиться с доктором Мортимером и сэром Генри Баскервилем.

Глава IV. Сэр Генри Баскервиль

На следующее утро мы встали рано. Позавтракав, мы с Холмсом, который уселся в халате в свое любимое кресло, стали дожидаться встречи. Наши клиенты не опоздали ни на секунду: как только часы пробили десять, в комнату вошел доктор Мортимер в сопровождении молодого баронета{14}14
  …баронет… – Наследственный дворянский титул в Англии, средний между титулами высшей знати и низшего дворянства.


[Закрыть]. Наследник рода Баскервилей оказался невысоким мужчиной лет тридцати, очень крепкого телосложения, с внимательными темными глазами. На грубо очерченном нагловатом лице его выделялись густые черные брови. Одет он был в рыжий твидовый костюм и, судя по характерному загару, привык проводить время на открытом воздухе, хотя спокойный взгляд и уверенная осанка выдавали в нем джентльмена.

– Сэр Генри Баскервиль, – представил его доктор Мортимер.

– Да, здравствуйте, джентльмены, – сказал сэр Генри. – И знаете, мистер Шерлок Холмс, если бы мой друг не пригласил меня к вам сегодня утром, я бы сам пришел. Я так понимаю, вы всякие загадки разгадываете, и утром передо мной как раз возникла одна задачка, которую сам я не возьмусь решать.

– Прошу вас, сэр Генри, присаживайтесь. Вы хотите сказать, что после прибытия в Лондон с вами произошло что-то необычное?

– В общем-то, ничего важного, мистер Холмс. Наверное, чья-то глупая шутка. Сегодня утром я получил вот это письмо, если его можно назвать письмом.

Он бросил на стол конверт, и мы все склонились над ним. Обычный серый конверт, адрес написан неровными печатными буквами: «Сэру Генри Баскервилю, гостиница “Нортумберленд”», в углу почтовый штемпель «Чаринг-кросс» и дата отправления – вчерашнее число.

– Кому было известно, что вы остановитесь в гостинице «Нортумберленд»? – спросил Холмс, впившись взглядом в нашего гостя.

– Это не могло быть известно никому, потому что мы с доктором Мортимером решили снять номер там, только когда встретились на вокзале.

– Значит, вы, доктор, остановились там и решили поселить гостя рядом с собой?

– Нет, я остановился у друга, – ответил доктор Мортимер. – Никто заранее не планировал ехать именно в эту гостиницу.

– Хм! Кого-то, видимо, очень интересуют ваши передвижения. – Из конверта Холмс извлек лист бумаги (половина обычной страницы, сложенная вчетверо) и развернул его на столе. На листе красовалось одно-единственное предложение, составленное из вырезанных из газет слов, приклеенных рядом в середине страницы: «Если вам дороги жизнь и рассудок, держитесь подальше от болот». Причем слово «болот» было написано от руки.

– Так что, мистер Холмс, – сказал сэр Генри Баскервиль, – может быть, вы мне объясните, что это за чертовщина и кого это так интересуют мои дела?

– Что вы скажете, доктор Мортимер? Согласитесь, здесь нет ничего сверхъестественного.

– Да, но, возможно, письмо было составлено кем-то, кто считает, что это дело имеет сверхъестественную природу.

– Какое дело?! – воскликнул сэр Генри. – Сдается мне, джентльмены, вам известно о моих делах гораздо больше, чем мне.

– Сэр Генри, я обещаю, что вы все узнаете еще до того, как выйдете из этой комнаты, – сказал Шерлок Холмс. – А пока, с вашего позволения, мы изучим этот интереснейший документ, который, скорее всего, был составлен и отослан вчера вечером. Ватсон, у вас есть вчерашняя «Таймс»{15}15
  …«Таймс»… – Старейшая и наиболее влиятельная ежедневная английская газета. Выходит в Лондоне с 1785 года.


[Закрыть]?

– Да, там в углу лежит.

– Можно вас попросить… Будьте добры, откройте страницу с передовицей.

Я вручил Холмсу газету, и он быстро пробежал глазами по колонкам текста.

– Статья посвящена свободе торговли. Разрешите зачитать небольшой отрывок: «Может показаться, что отечественная торговля или та или иная отрасль индустрии будут только в выигрыше от повышения пошлины на ввоз импортных товаров, но рассудок подсказывает нам, что если подобный законопроект будет принят, в конечном итоге это приведет лишь к тому, что рыночная стоимость произведенных у нас и идущих на экспорт товаров упадет, денежные вливания в экономику страны уменьшатся, а в результате жизнь и благосостояние граждан только ухудшатся. Так и хочется сказать нашим уважаемым парламентариям: держитесь подальше от этого законопроекта! Как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад!» Что скажете, Ватсон? – Холмс прямо-таки засветился от удовольствия, даже радостно потер руки. – Весьма здравое рассуждение, не правда ли?

Доктор Мортимер не без профессионального интереса воззрился на Холмса, а сэр Генри Баскервиль, широко распахнув свои черные глаза, удивленно посмотрел на меня.

– Я мало что смыслю в экономике и всяких таких штуках, – проговорил он, – но мне кажется, мы немного отходим от темы.

– Наоборот, эта статья имеет самое непосредственное отношение к нашей теме, сэр Генри. Вот Ватсон знает о моих методах больше, чем вы, но, боюсь, он тоже не совсем понял всю важность этого абзаца.

– Должен признаться, не вижу никакой связи.

– Тем не менее, мой дорогой Ватсон, связь есть и самая непосредственная. Письмо, полученное вами сегодня, составлено из слов, которые упоминаются в этой статье. «Вам», «жизнь», «дорога», «рассудок», «держитесь подальше от». Разве вы этого не заметили?

– Разрази меня гром, ну конечно же! Ну вы даете, мистер Холмс! – изумился сэр Генри.

– Чтобы развеять последние сомнения, обратите внимание на слова «держитесь подальше от», они вырезаны все вместе из одной строки.

– Да… действительно!

– Да уж, мистер Холмс, это превосходит все мои ожидания, – ошеломленно сказал доктор Мортимер, глядя на моего друга. – Конечно, всякому ясно, что слова были вырезаны из газеты, но чтобы вот так запросто определить из какой, да еще и указать на саму статью!.. Воистину, это просто поразительно. Как вам это удалось?

– Скажите, доктор, вы можете отличить череп негра от черепа эскимоса?

– Разумеется.

– А как?

– О, это моя излюбленная тема. Отличия совершенно очевидны. Надбровные дуги, овал лица, форма верхней челюсти…

– А это моя излюбленная тема, и для меня легкий и свободный боргес[41]41
  Полиграфический шрифт.


[Закрыть] «Таймс» так же отличается от слепого шрифта какой-нибудь дешевой вечерки, как для вас череп негра отличается от черепа эскимоса. Умение различать шрифты относится к азам криминалистической науки, хотя, признаюсь, когда-то, во времена ранней юности, я один раз перепутал «Лидс меркьюри» и «Вестерн морнинг ньюс». Но передовицу «Таймс» ни с чем нельзя спутать. Для меня было совершенно очевидно, что слова взяты именно оттуда. И поскольку это было сделано вчера, вероятнее всего слова эти следовало искать во вчерашнем номере.

– То есть вы хотите сказать, – вставил сэр Генри Баскервиль, – что кто-то вырезал из газеты ножницами…

– Маникюрными ножницами, – уточнил Холмс. – Видите, тому, кто составлял письмо, пришлось сделать два надреза, чтобы вырезать «держитесь подальше от», следовательно, у ножниц были очень короткие лезвия.

– Да-да. Значит, кто-то вырезал маникюрными ножницами слова и наклеил их…

– Столярным клеем…

– …столярным клеем на лист бумаги. Но хотелось бы знать, почему слово «болот» написано от руки?

– Потому что ему не удалось найти этого слова в газете. Все остальные слова простые, их почти наверняка можно отыскать в любом номере газеты. Слово «болот» встречается не так часто.

– Действительно, похоже на правду. А еще что-нибудь вы можете определить по этому письму, мистер Холмс?

– Кое-что еще добавить можно, хотя составитель послания сделал все, чтобы не оставить никаких зацепок. Адрес, как видите, написан не очень ровными печатными буквами. Но поскольку «Таймс» – газета, которую читают люди образованные, можно сделать вывод, что послание составлено образованным человеком, который хочет выдать себя за необразованного. Тот факт, что он изменил почерк, говорит о том, что либо вам знаком его почерк, либо есть вероятность, что вы столкнетесь с ним в будущем. К тому же видите, слова наклеены неровно, некоторые – намного выше остальных. «Жизнь», например, совсем в сторону съехало. Это может указывать либо на неаккуратность автора, либо на то, что работа делалась в спешке или большом волнении. Я больше склоняюсь ко второму варианту, поскольку нельзя предположить, что в таком важном деле человек опустился бы до подобной неаккуратности. Если предположить, что он все-таки действительно спешил, возникает другой интересный вопрос: почему же он так спешил, ведь любое письмо, отправленное до наступления утра, попало бы в руки сэра Генри прежде, чем он ушел бы из гостиницы? Может быть составитель послания боялся, что ему помешают? Если да, то кто?

– Об этом мы можем только гадать, – сказал доктор Мортимер.

– Лучше сказать, мы можем сопоставить все возможные варианты ответов, чтобы выбрать наиболее вероятный. Это научное применение фантазии, хотя любые догадки тоже строятся не на пустом месте. Несомненно, вы посчитаете это догадкой, но я почти уверен, что адрес на конверте был написан в гостиничном номере.

– Об этом-то как вы могли узнать?

– Если внимательно присмотреться, видно, что автору неудобно было писать этим пером и этими чернилами. Пока он писал короткий адрес, перо успело три раза высохнуть, два раза «поплыть», причем в одном слове. Следовательно, чернильница была почти пуста. Свои перо и чернильницу редко доводят до подобного состояния, ну а такое сочетание – просто редкий случай. Когда под рукой нет ничего другого, приходится пользоваться гостиничными принадлежностями. Да, я почти уверен, что если бы мы смогли обследовать содержимое урн всех гостиниц в Чаринг-кроссе, мы бы нашли там изрезанную страницу «Таймс», что вывело бы нас прямо на отправителя сего послания. Секундочку, секундочку! А это что такое?

Шерлок Холмс поднес лист бумаги, на котором были наклеены слова, прямо к глазам.

– Что?

– Нет, ничего. – Он бросил лист на стол. – Обычная бумага, даже без водяных знаков. Похоже, мы уже выудили из этого письма все, что можно было. Теперь скажите, сэр Генри, с вами в Лондоне больше не происходило ничего необычного?

– Как будто нет, мистер Холмс. Ничего такого.

– Вы не заметили, чтобы за вами кто-то наблюдал или следил?

– Такое впечатление, будто я попал на страницы какого-то бульварного романа, – обиделся наш гость. – С чего бы это кому-то пришло в голову следить за мной?

– Сейчас мы вам все объясним. Но вам точно нечего добавить?

– Это зависит от того, что вы считаете заслуживающим внимания.

– Все, что хоть как-то выходит за рамки обычной, повседневной жизни.

Сэр Генри заулыбался.

– Я пока еще мало что знаю о жизни в Англии, я-то почти всю жизнь прожил в Штатах и Канаде, но, надеюсь, потерянные башмаки не вписываются у вас в рамки обычной, повседневной жизни.

– У вас пропали башмаки?

– Один башмак.

– Дорогой сэр Генри, – воскликнул тут доктор Мортимер, – да вы просто сами куда-то засунули его! Вернетесь в гостиницу, отыщется ваша пропажа. Зачем отвлекать внимание мистера Холмса такими пустяками?

– Но он же сам попросил рассказать про любые мелочи.

– Совершенно верно, – сказал Холмс, – какими бы несущественными или глупыми они ни казались. Так вы говорите, у вас пропал башмак?

– Ну, в общем, да, я не могу найти его. Вчера вечером я выставил свои башмаки за дверь, а сегодня утром там остался только один. От парня, который их чистит, я никаких объяснений не добился. Хуже всего то, что я и купил-то их только вчера на Стрэнде[42]42
  Название одной из центральных лондонских улиц.


[Закрыть]. Представляете, я их даже ни разу не надел.

– Если вы ни разу их не надевали, зачем же вы выставили их за дверь?

– Вы понимаете, они были песочного цвета и к тому же нелакированные. Поэтому я их и выставил.

– Выходит, вы, прибыв вчера в Лондон, первым делом пошли покупать себе обувь?

– Да, я прошелся по магазинам. Доктор Мортимер не отходил от меня ни на шаг. Знаете, раз уж меня там будут принимать за важную персону, мне и одеваться придется соответствующим образом. Может быть, конечно, у себя на Западе я слишком привык вести себя по-простому… Надо же, отдать за ботинки шесть долларов и даже ни разу не успеть их надеть!

– Не думаю, что кому-то нужен один ботинок, – сказал Шерлок Холмс. – Я согласен с доктором Мортимером, скоро ваш пропавший башмак отыщется.

– Ну ладно, джентльмены, – решительно сменил тему баронет. – Я уже, похоже, достаточно понарассказал. Теперь пора и вам выполнить свое обещание. Я хочу знать, что меня ожидает.

– Весьма обоснованное желание, – согласно кивнул Холмс. – Доктор Мортимер, мне кажется, лучше всего будет, если вы изложите сэру Генри суть дела в тех же словах, что и нам вчера утром.

Наш ученый друг извлек из кармана свои бумаги и повторил вчерашний рассказ. Сэр Генри Баскервиль слушал его с необыкновенным вниманием, время от времени удивленно вскрикивая.

– Что ж, похоже, наследство мне досталось вместе с родовым проклятием, – невесело сказал он, дослушав до конца длинный рассказ. – Конечно, легенды о собаке мне рассказывали еще с детских лет, в нашей семье это была любимая тема, но раньше я никогда не относился к этому серьезно. Однако теперь, когда умер дядя… У меня ум за разум заходит, я пока ничего не могу понять. Вы, я вижу, тоже еще не решили, кому поручить это дело, полиции или Церкви.

– Именно.

– А тут еще это письмо из гостиницы. Тоже, видно, не случайное совпадение.

– Да, похоже, о том, что творится на болотах, кому-то известно намного больше, чем нам, – кивнул доктор Мортимер.

– Кроме того, – вставил Холмс, – этот человек не желает вам зла, раз предостерегает от опасности.

– Или наоборот, хочет отпугнуть меня для достижения каких-то своих целей.

– Конечно, может быть и так. Знаете, доктор Мортимер, я вам очень признателен за столь необычное дело, в котором существует несколько совершенно равноправных и интересных вариантов решения. Однако сейчас нам необходимо подумать, разумно ли вам, сэр Генри, ехать в Баскервиль-холл.

– А почему нет?

– Там может быть небезопасно.

– Кого же мне бояться, чудовища из семейного предания или человека?

– Это нам и предстоит выяснить.

– Что бы это ни было, я уже твердо решил. Ни дьявол, ни человек не заставит меня отказаться от намерения поселиться в доме своих предков. Это мое последнее слово. – Лицо сэра Генри вспыхнуло, черные брови решительно сошлись на переносице. Мы увидели, что суровый нрав, которым отличались предки Баскервиля, в полной мере передался и последнему представителю этого древнего рода. – А пока, – продолжил баронет, – мне нужно время, чтобы обдумать все, что вы мне тут рассказали. Все это слишком сложно, чтобы взять и вот так сходу во всем разобраться. Я бы хотел часок побыть один. Мистер Холмс, уже половина двенадцатого, я, пожалуй, пойду к себе в гостиницу. Надеюсь, вы с вашим другом, доктором Ватсоном, присоединитесь к нам за обедом в два часа? Тогда я смогу вам лучше описать свои чувства.

– Вам это удобно, Ватсон?

– Вполне.

– В таком случае ждите нас. Вызвать вам кеб?

– Не стоит, я с удовольствием пройдусь пешком, наш разговор меня взволновал.

– Я с удовольствием прогуляюсь с вами, – сказал Мортимер.

– Решено, значит, встречаемся в два часа. Au revoir[43]43
  До свидания (фр.).


[Закрыть] и всего доброго!