Текст книги "В мире грёз. Тело хочет спать, душа летать, а жизнь вынуждает идти…"

Начался третий день работы. Проснувшись, Марк, мгновенно, рассчитал время, которое у него уйдёт на утреннюю самоэксплуатацию и вынес решение: «у меня есть еще 40 минут на сон». Спать он не стал, потому что решил растянуть удовольствие. Развалившись по всей постели, он наслаждался каждой секундой покоя мышц и души.

Всё же, все 40 минут пролежать не удалось. Спустя 10 минут Марку уже не лежалось на месте. Уж больно он не любил оставлять что-то на потом, даже самые мелкие дела. Они, словно песок, медленно сыпались на голову и создавали дискомфорт.

Он вскочил, потянулся, улыбнулся, включил музыку и, за 30 минут, выполнил мероприятия по личной гигиене и осуществил приём пищи.

То же самое он проделал и со своим автомобилем: помыл, почистил и заправил. Для Марка и его машины день начался одинокого.

Всё, что живёт на нашей планете, подчинено одним и тем же законам и делано единым почерком, в том числе, и те сложные механические устройства, которые создаёт человечество. Их, так же, как и людей, необходимо кормить и следить за их исправностью, как за здоровьем, а чистка и мойка, ровно, как и соблюдение личной гигиены, дело совести каждого. Всё ковано одной рукой. И автомобили дело Божьих рук, ведь их сделали люди. Всё, что создано на планете, всегда соблюдает принцип «по образу и подобию». Танк подобен войне и проявлению человеческой злобы, самолёт подобен птице и желанию летать. Сама среда создаёт, для себя же самой, вещи и предметы, с помощью человека. Кажется, что она и создала столь сложный организм для творения добра, каковым являлся Марк. Именно в то утро он окончательно решил:

«Я докажу этому парню, что мир может быть добрее. Пусть увидит вживую волшебство с книжных страниц. Жить он может у меня, квартира трёхкомнатная. Вопросы питания и социальную защиту я, так же, возьму на себя. Его дело просто быть молодцом и держаться духом, не боясь познавать, вновь, забытый им мир. Необходимо забрать его из мира книг в реальную жизнь. Ведь, лишив его книг, он начал пребывать в полной невесомости. Бог создавал человека не для того, чтобы тот служил балластом! Я вытащу тебя, Друг».

Замысел был нехитрым. В палате, после работы перфоратором, необходимо было убрать всю облицовку. Марк рассчитал: «примерно два мешка, плюс штукатурка». Прикинув вес Друга, около 60 килограммов, (на такие моменты, у Марка был намётанный глаз, годы тренировок дали опыт и он с первого же взгляда определял примерный вес и питание человека) тот, сложившись «бомбочкой», вполне влезет в мешок, а лучше в три, чтобы они точно выдержали его вес. Донести Друга до машины силачу – электрику проблем не составит. Парковка, как раз, находилась рядом с мусорными баками.

Марк изложил свою идею Другу, тот замешкался:

– Но… как… я совсем ничего не помню и не знаю. Кроме больничных палат и времени приёма моих таблеток…

«Таблетки, – подумал Марк.– Они вызывают зависимость у больных. Это еще одна проблема, с которой мы столкнёмся на воле. В крайнем случае, я узнаю их название. Бросать будем постепенно».

– Тебе нечего бояться. Мир, в котором я живу не хуже книжного. Самое главное ничего не пугайся, Друг. Просто возьми себя в руки и впитывай всё, что тебя окружает. Договорились?

– Можно я буду просто молчать? – испуганно сказал Друг, отгрызая заусенец с безымянного пальца.

– Конечно, можно. В мире, в котором я живу, можно всё, – ответил Марк.

Спустя несколько минут, Друг был переодет в спортивную одежду, которую Марк принес с собой в сумке. Она ему пришлась, мягко говоря, не по размеру, но разве это имеет значение, когда речь идёт о телепортации из мира книг и медикаментов, в мир реальный. Больничная роба была брошена в мешок с облицовкой. Не должно оставаться никаких улик.

Это уголовно наказуемое дело и Марк это понимал. Его могут обвинить в хищении человека. Дело перевернут так, что Марк погубил гражданина, которого, так бережно и чутко, лечили в клинике. Если вскроется, то система превратит великодушный поступок в преступление, и молодого парня оденут в робу заключенного. Друга, если всё узнается, заколют «до смерти» врачи, а санитары не дадут спокойно дышать в этой клинике. Клинике, которой светят большие неприятности, при первой же проверке наличия больных по списку, а дежурный санитар может уже подыскивать себе новую работу.

Но это не столь важно, когда речь идёт о спасении целой вселенной, которая живёт в каждом человеке. Эта вселенная сотрясалась и, словно комочек, сжатая в три мешка, вложенных один в другой, чувствовала, что Марк спускается по лестницам. Весь этот комочек в мешке был, едва ли, с размером в могучую спину спасителя. Другу казалось, что он может разбиться об неё, если придать его телу ускорение, а спина и не почувствует, как хрустнут его косточки, лишённые витаминов. Услышав хлопок и почувствовав, что-то мягкое под собой, Друг хотел было, что-то сказать, но Марк его опередил и полушёпотом, но при этом с внушительной интонацией, произнёс:

– Сиди тихо и не вздумай высовываться!

Друг кивнул несколько раз, вытащив голову из мешка. Марк понял его жест и удалился.

Марка не было минут 20, за это время Друг успел задать себе бесконечное количество вопросов, на которые можно было дать ответы, пожалуй, начав, разве что, только с большого взрыва. Он увидел салон автомобиля, в котором тихо играла музыка и горела магнитола. Люди привыкли к автомобилям, и принимают их как должное, как часть действительного мира, равнозначную деревьям. Даже детские рисунки, и на тех изображен домик, автомобиль, дерево, солнышко и птички…

«Домик и машина» – мы с детства считаем их частью природы и нашей жизни.

Друг не помнил машин и был шокирован, потеряв дар речи окончательно.

Его удивление было такое же, как, если бы, к примеру, житель пустыни впервые бы увидел деревья. Житель пустыни бы осознал: «Вот они, деревья, с могучими корнями, которые растут из самой земли. Их стволы, словно пуповина, питают плоды и листья. Деревья это дети, а мать их земля». У Друга осмыслений не происходило, одна лишь паранойя.

Вернулся Марк, и они уехали…

Прошло около года. За этот период, в мире Марка не произошло практически ничего нового, помимо, пожалуй, появления «младшего брата», по имени Друг. Младенца, который познаёт мир на огромной скорости, как умелый гонщик, следуя верному пути познания и задающего очень много вопросов, на которые Марк затруднялся отвечать.

Марк замечал, что Друг мыслит по иному, никак другие люди. После каждого знакомства с миром Марка, Друг делал очень резкие умозаключения, исходя из которых, всё вокруг казалось ему бессмысленным и пустым. Всё, но только не библиотека. Марк, уезжая с утра по своим делам, всегда был уверен в том, что Друг сидит в библиотеке, а после, оттуда, идёт обедать в соседнее кафе, и возвращается обратно, к книгам. Он сильно увлёкся анатомией и физикой, читал, один за другим, философские трактаты. Порой Марка поражало, когда Друг начинал рассматривать, казалось бы, вполне обычные процессы, со стороны биохимии или метафизики. Дошло до того, что Марк начал сам открывать, что-то новое для себя, при общении с Другом.

– Казалось бы, всего лишь год тебе понадобился для того, чтобы обрести столько знаний. Я, за 26 лет в этом мире, познал меньше твоего! – недоумевал Марк и улыбался.

– Я развиваюсь, в узком спектре, тренируя свои знания. Ты же развиваешься во всех направлениях, это занимает слишком много времени, а мне этого не нужно, – отвечал Друг.

– А почему тебе этого не нужно?

– Я не в плену у девушек. Это именно они заставляют тебя работать и зарабатывать деньги, но в конечном итоге тратить их не на себя, а на одежду, парфюм, спортивное питание и прочие мне ненужные вещи.

– Я люблю одежду и слежу за фигурой, но причем тут девушки? – смеялся Марк.

– Ты это делаешь для того, чтобы быть востребованным среди самок. Это простой закон, основанный на соперничестве и продолжении рода. Общество нам вносит коррективы в виде дорогого автомобиля, стильной одежды и бессмысленных мышц, – спокойно пояснял Друг.– Ты мужчина, а значит рождён для женщины, это твоя двигающая сила. Любое твоё действие, если провести параллель, ведёт к продолжению рода.

– Ну, оно и естественно… – немного рассеяно проговорил Марк.

– В том то и дело, что оно неестественно! Люди теряют связь с природой. Для чего поднимать эти тяжести в спортивном зале, ведь вы не строите дома, как в старину, не охотитесь в лесах. Я замечал, что люди, которые работают руками, неказистые на вид и нет среди них мышечных и плечистых. Почему же строители и грузчики не занимаются в спортивных залах, им же самим будет легче таскать все эти тяжести? Для чего этим занимаются архитекторы и юристы?

– Чтобы в чем-то стать лучше, – ответил Марк.

– Неужели бесцельное поднимание этих тяжестей в помещении, делает тебя лучше? Всё для девушек.

– И для себя тоже, отчасти.

– Ты бы занялся этим на необитаемом острове?

– Возможно, и занялся бы. Потому что это целое искусство, запах железа и звон тренажеров, стук падающих блинов. Удовлетворение, поднимающее тебе самооценку, – победоносно сказал Марк.

– Организм тебе этим самым говорит: «Молодец, парень, мы на правильном пути, скоро девушки будут нашими!» – с насмешкой произнёс Друг

– А почему бы и нет, в конце-то концов! – засмеялся Марк.

– Но почему девушкам это нравится, в современном мире? Ведь сейчас мужчина не охотник, ему ни к чему такие характеристики организма. Другое дело спортсмены, это их работа. Но для чего это менеджеру?

– Могу сказать только одно, им это нравится, с природой не поспоришь.

– Но, а разве деньги, и общественное положение им нравится не больше? – спросил Друг.

– Смотря, кто как расставляет приоритеты.

– Приоритеты… Как я это понимаю, современные девушки сами запутались и растеряли естественный отбор. Природа им диктует: «Нужен сильный, быстрый и ловкий мужчина», а общество восклицает, что: «Нужен образованный, богатый и перспективный мужчина». Общество нарушило природу, став частью естественного отбора у девушек. Но только одно я знаю точно.

– Боюсь уже спросить, что же? – улыбнулся Марк.

– Если, вдруг, однажды, вся система рухнет, и общество вернётся к автономному выживанию, то, вместе с этим, рухнут и те навязанные качества в мужчинах, которые, на данный момент, высоко ценятся современными девушками. Останется только быстрота, сила, ловкость и смекалка – они естественны. Современное общество – это искусственно созданная среда, а поэтому и выбор мужчин происходит по искусственным критериям.

Подобные разговоры были частым явлением. Марк и Друг вечно спорили, философствуя. Они были двумя противоположностями. Их объединяло, одно лишь доброе сердце, а это, пожалуй, самое весомое сходство, которое может быть, между людьми.

Не прижился Друг к стильной одежде, в ней он видел общественный плен.

Не прижился Друг к тренажерному залу, в нем он видел плен.

Не прижился Друг к модной музыке, и в ней он видел плен.

«Плен во всем» – говорил он.

В образовании, что с детства сковывает нас за школьной партой, терзает детскую энергию обстановкой и убивает её окончательно, вынуждая ребенка просиживать в одном положении. Образование, которое заставляет тратить всю свою молодость и скопленные деньги родителей, из рабочих крестьян, пока ты его получаешь в ВУЗе. Образование, которое по его завершению, даёт тебе работу с мизерной зарплатой и отпуском, в 21 день в году. Вечная нехватка личного времени. С каждым днём, всё глубже зарывая мечты, люди трудятся в косвенно полезных для человечества организациях, не имеющих никакого философского смысла. В это «никуда» уходит целая вселенная, живущая в человеческом существе.

Друг выстраивал свои суждения только относительно Марка, а поэтому речь и шла, всегда, о самом большом социальном слое – «низшем».

«Это вечный плен».

И Другу было больно за Марка. По общественным показателям, Марк, может быть, и был успешным парнем, но на самом деле, он представлял собой лишь марионетку, идущую в ногу согласно всем новым указаниям «свыше», о том, как нужно жить и что следует одевать.

Друг часто призывал Марка, чтобы тот раскрыл глаза:

– Марк, покажи мне горы. Согласись, ты ведь и сам был бы рад поехать в те края, где открываются виды на могучие массивы, от геометрии которых сердце замирает. Я столько об этом читал!

– Не могу, мне надо работать, и вообще… сейчас слишком много дел!

– Ты хочешь в горы, Марк?

– Да, но…

– Все эти твои «но», они совсем ничего не значат! Как ты не поймешь, наконец, что являешься пленником всех этих «но»? Ты напоминаешь мне всех тех людей спящих в метро по утрам, которые проснулись рано, но непонятно для чего! За чем же вы все гонитесь?

– Люди не могут спать сколько им вздумается, а уезжать в горы, когда сами того захотят, тем более! – ответил Марк.

– Могут. Им просто надо понять, что это не их гонка и что с неё легко можно сойти. Кто-то, еще давным-давно, начал эти соревнования между царствами, а позже и государствами, погнал рабочий класс, объединив его в одну систему, и вот, уже которое столетие подряд, люди, по инерции, бегут, да торопятся, проливая свой пот ради финансовой и территориальной мощи страны, в которой они живут. Но, в конечном итоге, они существуют в своём маленьком уголке, получая копейки за адский труд, потерянный сон и молодость, что уходит навсегда. Ты должен быть исключением, Марк! Этот мир – он губителен.

– Что за чушь ты несешь, Друг? Всё не так плохо, как ты говоришь. Меня всё устраивает! – возражал Марк.

Марк, как-то раз, говорил Другу о том, что у него есть друзья. Друг, в свою очередь, никогда не настаивал на знакомстве с ребятами, да и вообще, он понимал, что у него мало чего общего с ними. Марк был ему Другом, единственным другом.

Марк и Друг.

Общество, по своим критериям, диктовало им полную несовместимость, но одно, пожалуй, самое важное качество, объединило их в дружбу – это доброта.

На самом деле, у Марка друзей, как таковых, и не было. К Другу он относился, как к младшему брату, как к человеку, который находится под его опекой и ответственностью. С Марком общались люди по работе, по спорту, соседи, но дружбой это всё не назовёшь. Не было ни одного человека, который бы мог позвонить Марку с претензией, чтобы поинтересоваться, куда же тот пропал.

Наедине со своими мыслями, Марк не оставался ни за что и никогда, заглушая их музыкой, где бы он ни находился. Марк борол в себе странную душевную тревогу.

Музыка его лекарство, тишина – враг…

Тревожное состояние преследовало его. Марку казалось, что он хрупкий и маленький. Комом в горле, застревали, ни с чем не связанные переживания и, всё это могло произойти, казалось бы, в несчастной очереди на кассе, в магазине.

«Такое чувство, что я чего-то боюсь, но не знаю чего именно, – думал Марк – олицетворить бы это „что-то“ в телесную форму, и порвать бы его на мелкие кусочки!»

Поднимаясь по ступеням, в подъезде, он чувствовал чьё-то присутствие, но боялся обернуться, и бежал до самой двери, создавая при этом гул (соседи настолько к этому привыкли, что уже знали: «это Марк поднимается, странный парень») и чем ближе он был к входной двери, тем ближе «оно» подбиралось к затылку Марка. «Оно» любило дышать в спину. И «Оно» дышало, всякий раз, как Марк заходил в свой подъезд. «Оно» там жило и всегда ждало его! Жил Марк на четвёртом этаже.

Общаясь со сверстниками, Марк не мог долго разговаривать, особенно, когда речь заходила о чём-то личном, а тем более о прошлом. Тревога молнией ударяла в его сердце, и Марку ничего не оставалось, кроме того, как быстро надеть наушнику и сделать музыку погромче. Ему становилось крайне неловко в такие моменты, и, зачастую, он сталкивался с непониманием. Но и это непонимание Марк заглушал музыкой.

Друг будто чувствовал каждое появление Марка у дома. Он слышал, как тот подъезжает на автомобиле, громко включив музыку, и выходил к нему навстречу, к подъезду, чтобы «Оно» не настигло Марка по дороге к входной двери.

Марк вечно удивлялся: «как так, Друг всегда оказывается дома, именно тогда, когда я приезжаю?»

У Друга было особое чутьё. Как только у Марка садилась батарея на смартфоне, либо отключалось электричество, Друг, тут же, приходил, чтобы завести разговор.

Однажды Марк решил проверить, подойдет ли Друг к нему сам, если вытащить наушники. Просидев так три минуты, тревожное состояние стало совсем невыносимым, паника начала разъедать душу, словно моль занавески. Он позвал Друга несколько раз, но того не оказалось дома и Марк вернул наушники в уши. Но, как только, у его села зарядка, и наступила тишина, Друг появился.

Начался содержательный разговор, как это обычно и бывает по вечерам. Марк возвращается со спортзала, а Друг с библиотеки. Они расселись в гостиной, каждый в своём кресле.

– На планете около семи млрд. человек. Допустим, чисто теоретически, крайний из них умрёт через 100 лет – начал Друг, – и Земной состав человечества полностью обновится, за такой короткий срок. Людей станет еще больше, потому что дети это смысл жизни, ведь так?

– Да, это так.

– А почему это тебе так кажется, Марк?

– Потому что дети, это огромная радость. Радость, от которой душа парит и открывается вселенной! Дети – это когда всем своим существом ощущаешь счастье. Ведь это так прекрасно, видеть свою жену и себя самого в одном маленьком человечке, который, со временем, будет впитывать мир, и расти на твоих глазах. Как ты не можешь понять, Друг? Это и есть истинный смысл. Люди вечны, пока рождаются дети.

– Опять же, Земной состав может исчезнуть через 100 лет, если, к примеру, сегодня перестанет делать детей. Представь на секунду, что у человека нет чувства радости и любви к детям. Допустим, ты самый великий философ или учёный. Сможешь ли ты мне, не опираясь на свои чувства и инстинкты объяснить, зачем продолжать род? – спросил Друг, слегка зевая.

– Для передачи опыта и знаний последующему поколению, – ответил Марк.

– И куда же ведёт весь этот опыт? С каждым годом общество теряет мораль, куча болезней, войны… это же намёки свыше, как ты не понимаешь?

– Какие еще намёки?

– К примеру, курица несёт яйца и если их не трогать, то за год их станет в десятки раз больше. Если бы мы не ели курицу, тогда зачем она планете?

– Чтобы мы её ели! – ответил Марк.

– Человечество размножается с огромной скоростью, кто же тогда регулирует этот процесс? Ты заметил, что человек ест сам себя при помощи оружия, наркотиков, террора, абортов, суицида, гордыни и многого другого. Ни одно живое существо не вредит себе так, как человек. Это ли не намёк?

– О каком намёке ты говоришь, в конце-то концов? – воскликнул Марк.

– Я говорю о том, что мы не должны продолжать род…

– Бре-е-ед, – отмахнулся Марк.

– Наши родители мучились, наши братья мучаются, но ведь наши потенциальные дети тут ни при чём! Мы пленники своих инстинктов. Пусть люди, которые правят, плодятся и живут на этой планете, и сами себе служат. Ведь они счастливы, пусть дарят счастье детям. Мы же мученики, для чего дарить детей миру, который заставит их страдать, а общество возьмёт в свой плен новую партию биомассы, которая будет прозябать во имя непонятно чего, надрывая позвоночник и теряя рассудок. Это не твоя война, Марк.

– Ты хочешь сказать, что мне не стоит заводить семью и детей? – спросил он Друга.

Друг выдержал паузу и ответил:

– А что если Бог создал нас для того, чтобы мы объединились и поняли всю бессмысленность существования? Перестав размножаться и поборов свои инстинкты, умерли бы медленно, с улыбкой на устах, в горах или у моря, ощущая свою вечность и непорочность, пленённые волшебным созиданием, как высшей формы нирваны. Что если, это просто эксперимент, который мы тысячелетиями проваливаем, и ходим по кругу. Все семь млрд. людей несут в своих сердцах вопрос «для чего всё это?», но глядя друг на друга заражаются глупостью и, греша, отдаются чувствам, запираясь в собственном эгоизме. Но ты должен понять, что в этой жизни, нужно зависеть от одного только Бога…

– А разве я отворачивался от Бога? – спросил Марк.

В его добром взгляде, внятно читалось: «Друг, это же я тебя спас! Как же я могу не служить Богу, коль совершаю такие безвозмездные поступки?».

– В обществе нет Бога, просто ты этого не видишь. Оно заражено, открой глаза пошире. Почему ты всегда уходишь в свою музыку? Марк…

Марк надел наушники, чтобы заглушить музыкой подступившую тревогу. Она, словно острые кусочки льда разлеталась по душе, разбиваясь о стенки, через царапающую боль.

Музыка согрела душу. Лёд начал медленно таять. Позже, он разгладиться по дну души, превратится в кипяток и испарится без следа.