Текст книги "Четыре мертвые королевы"

– Луды – народ беспечный, – сказал Варин. – Их не волнует ничего, кроме моды и развлечений.

С этим не поспоришь. Лудия напоминала Торию во время празднования Дня квадранта, только в Лудии веселье не утихало круглый год. Ее жители не знали отрезвляющего чувства возвращения к действительности.

– Не всем достались идеальные гены, – сказала я, взяв его под руку. – Некоторым из нас приходится подолгу наводить красоту.

Даже в темноте было видно, что он покраснел.

– Во всяком случае, это платье не так отвлекает, как мокрая сорочка, – сказал он.

– Не так отвлекает, говоришь? – Я прильнула к нему, и его лицо стало пунцовым.

– Давай без этого.

– Ты первый начал, – подмигнула я.

Он выдернул руку.

– Да шучу я! – воскликнула я. – Выше нос! Смеяться-то тебе хоть можно?

Он взглянул на меня и ответил:

– Только над чем-нибудь смешным.

– Укол прямо в сердце! – страдальчески вздохнула я, но он проигнорировал мои ужимки.

– Когда доберемся до моей квартиры, расскажешь мне все, что знаешь.

– Я не забыла про нашу сделку, – сказала я.

– Вот и хорошо.

Что же мне делать потом? Когда я сообщу Варину все нужные сведения, ничто не помешает ему вышвырнуть меня на улицу. Но улицы Эонии мне незнакомы.

Сколько раз родители умоляли меня держаться от Аукционного Дома подальше! Спрашивали: «Чего ты хочешь от жизни, Киралия? Кем ты хочешь быть?»

И правда, кто я теперь – без Макеля и почетной должности его лучшего карманника?

Глава девятая
Маргарита, королева Тории

Статья четвертая: «Любопытство и жажда открытий у торианцев в крови. Для дальнейшего процветания торианского общества эти качества необходимо поощрять».

После предварительного допроса Маргарита удалилась в свои покои. Обычно королевы ужинали вместе, но сегодня Лали оставила для нее поднос с едой на письменном столе. Лали прислуживала ей с тех пор, как Маргарита взошла на престол, и всегда угадывала ее желания. Сейчас Маргарите нужно было забыться, укрыться в том единственном уголке дворца, который всегда приносил ей утешение.

Стены в покоях Маргариты были увешаны разнообразными картами: картами четырех квадрантов, картами дворца и даже картами заморских стран. Ее приемные родители были картографами, и любовь к картам зародилась в ней еще в младенчестве, когда она водила пухлыми пальчиками по творениям отца. Королева должна простирать взгляд за пределы своих владений, учили ее родители. Только так она сможет мудро править народом.

Маргарита сняла корону с вуалью, и каштановые волосы рассыпались по плечам. Она села ужинать, а карты манили ее, подобно окнам в другие миры. Во дворце она не чувствовала себя как в клетке. Ей не было одиноко. Она помнила: Тория рядом, а с ней и торианцы, которые возлагают на нее, Маргариту, большие надежды. Она переживет этот трудный период, а как же иначе.

У ее отца была любимая поговорка: «Знай каждую мелочь и будешь знать всё». Ей вовсе не хотелось выяснять подробности убийства, и все же она задержалась, когда все ушли, и стала осаждать инспектора вопросами. Она старалась не вспоминать, что Айрис была ее подругой, а думать об убийстве как об интересном случае из следственной практики. Она заставила природное любопытство взять верх над скорбью, но забыть об утрате было не так-то просто.

Айрис была ближе всех ей по возрасту, и последние двенадцать лет они правили бок о бок. Маргарита не могла смириться со смертью подруги. Айрис была пламенем, ярким и сильным, а теперь это пламя потухло.

Маргарита хотела принимать больше участия в расследовании, но инспектор был против. На ее предложение работать с ним в паре он ответил, что ее суждения будут предвзятыми и помешают ему объективно оценивать ситуацию. Маргарита только усмехнулась. Она двадцать лет прожила во дворце и знала его как свои пять пальцев.

– В том-то и дело, – сказал инспектор. – Чтобы найти виновного, нужно быть беспристрастным.

Инспектор вызвал во дворце настоящий переполох. Может быть, дело было в его длинных пальцах, а может, в том, как он пронзал людей взглядом, словно видел насквозь. Но Маргариту он нисколько не смущал. Было что-то завораживающее в той механической настойчивости, с которой он передвигался по дворцовым коридорам. Она отослала к нему своих слуг с указанием накормить его и напоить. Впрочем, вряд ли этой ночью ему удастся отдохнуть. Возможно, отдых ему и не нужен.

Поужинав, Маргарита провела рукой по любимой карте с изображением Тории: ее центральной части, которую в народе называли «Отмелью», и побережья. Ее пальцы остановились. Она глубоко вдохнула и закрыла глаза. Представила запах моря, хруст песка под ногами, липкость подтаявшего мороженого в руке. «Сваи» ведь не всегда портили прибрежный пейзаж. Во времена ее детства гавань была райским местечком, куда приезжали на выходные отдохнуть от городской суеты. Но тьма и запустение распространялись все дальше, и этому нужно было положить конец, иначе горстка воров и мошенников разрушит весь квадрант. Большинство торианцев совсем не такие, как эти пройдохи со «Свай».

В голове промелькнули ужасные картины: кровь, распоротая бледная кожа. Маргарита со вздохом открыла глаза. Сегодня даже карты не приносили успокоения. Она торопливо скинула траурную одежду и залезла в постель. Хотя простыни были свежими и прохладными, Маргарита вся горела. Перед глазами то и дело вставало холодное безжизненное тело Айрис.

Опознание трупа выпало на ее долю. Стессу она хотела оградить от этого жуткого зрелища, а Кора после встречи с инспектором ушла в свои покои.

Айрис накрыли простыней до подбородка, так что раны не было видно, а ее зеленые глаза прятались под лиловыми веками. Маргарита представила, что она просто спит и в любой момент может проснуться и спросить, почему это она лежит в лазарете в чем мать родила.

Маргарита сильно утомилась, ее мысли путались. И, как бы она этого ни отрицала, она чувствовала себя старой – куда старше, чем была на самом деле.

Она не представляла, зачем кому-то убивать Айрис. Хотя многих ее суровый нрав отпугивал, Айрис была преданным другом. С ней Маргарите всегда было спокойнее. Она была такой сильной, что ее силу, казалось, можно пощупать. Это вдохновляло. Айрис поддерживала Маргариту в самые тяжелые времена. Такой решительности и любви к жизни Маргарита не встречала больше ни в ком.

Многие счастливые воспоминания о последних двадцати годах были связаны у Маргариты именно с Айрис. Днем Айрис часто заходила к ней на чай. Хотя архейская королева относилась к технике и путешествиям с недоверием, она любила истории о том, как юная Маргарита отправилась с родителями в плавание вокруг всей Квадары, чтобы составить новые карты побережья. А сама рассказывала о жизни в Архее, о том, каково это – дышать незагрязненным воздухом, просыпаться под пение птиц и ездить верхом по долинам и холмам. Маргарита жадно слушала эти рассказы и засыпала ее вопросами.

Потом Айрис стала все реже и реже заглядывать к Маргарите, и постепенно их дружба остыла. Айрис была все такой же бойкой и неутомимой, но как-то незаметно отдалилась от нее, и Маргарита ничего не могла с этим поделать.

Она не раз хотела поговорить с Айрис начистоту, но та была скрытной, и Маргарита боялась ее отпугнуть.

Неужели архейская королева что-то скрывала? Неужели эта тайна и привела к ее гибели? И вдруг, если бы Маргарита все-таки спросила, в чем дело, Айрис сейчас была бы жива?

Впервые в жизни Маргарита поймала себя на гадких, гневных мыслях, которые не пришли бы в голову спокойному и уравновешенному человеку.

Ей хотелось, чтобы убийцу повесили, хотелось увидеть, как его покидает жизнь. Как он превращается в пустую скорлупку, разделяя участь своей жертвы. Ее сердце заполнила ненависть, и именно ненависть не дала ей впасть в отчаяние.

С утра пораньше Маргарита уже сидела напротив инспектора.

– Что бы ни говорила королева Стесса, – развела руками Маргарита, – у королевы Айрис было не больше врагов, чем у любой из нас. Я набросала список. – Она достала из кармана платья записную книжку. – В основном там люди, оспаривавшие ее решения, но никто из них не годится на роль наемника. Архея – мирный квадрант.

– Позвольте взглянуть, – попросил инспектор.

Маргарита положила книжку на стол и подвинула к нему. За ночь она исписала десятки страниц. Как бы ей ни хотелось забыться, сон не шел, а мысли снова и снова возвращались к убийству.

– Благодарю, – сказал инспектор, пролистав записную книжку. – Я сравню эти данные с показаниями других свидетелей.

Он похлопал по металлическому чехлу с чипами, закрепленному у него на поясе. Кора всегда записывала воспоминания об аудиенциях на чипы на случай, если их понадобится пересмотреть. Каково это, размышляла Маргарита, когда собственные воспоминания всегда под рукой? Так, наверное, недолго совсем затеряться в прошлом.

Она оборвала себя. Сейчас не время об этом думать.

– Королева Айрис была прямолинейна и подчас резковата, – сказала Маргарита. – Но она была хорошей королевой для своего народа. Нет, – она покачала головой, – великой королевой. Возможно, величайшей из всех нас.

– Как так? – поинтересовался инспектор, склонив голову набок.

Быть может, его обескуражило, что она не назвала величайшей королевой правительницу его собственного квадранта. Хотя нет, вряд ли. Чтобы тебя что-то обескуражило, ты должен испытывать эмоции.

– Айрис всеми силами оберегала архейскую культуру, – ответила Маргарита. – Всегда хочется позаимствовать достижения соседей и поделиться с ними своими. Иногда мы идем на это… – Она слегка пожала плечами. – Но для Айрис не было ничего важнее культурного и исторического наследия Археи. Она запрещала своему народу использовать современные технологии, чтобы защитить плодородие архейских земель. Ей приходилось принимать непростые решения, но она всегда поступала так, как было лучше для ее квадранта.

– Но Королевские законы изменить хотела, – сказал инспектор, поднеся к губам диктофон.

– Что? – встрепенулась Маргарита. – О чем это вы?

Инспектор поджал губы, явно не желая распространяться на эту тему.

Маргарита откинула с лица черную вуаль и смерила его решительным взглядом.

– Мы должны работать сообща, инспектор. – Она положила руки на стол, вторгаясь в его личное пространство. Он, наверное, списал все ее расспросы на торианское любопытство, но речь шла об Айрис, ее подруге, и Маргарита была готова на что угодно, лишь бы докопаться до истины и отомстить за смерть названой сестры. – Давайте поможем друг другу. У нас ведь общая цель.

Инспектор отклонился на спинку стула и кивнул. Маргарита разочарованно вздохнула. Она ожидала более живой реакции, но сыщик держал дистанцию, совсем как Кора.

– Вчера вечером я разговаривал с архейской советницей. По ее словам, королева Айрис хотела созвать всех правительниц для обсуждения Королевских законов. Аудиенция была назначена на сегодня.

– Это какая-то ошибка, – замотала головой Маргарита. – Никто так не ратовал за неукоснительное соблюдение законов, как Айрис.

Они с Айрис часто спорили по этому поводу. Маргарита хотела укрепить связи между квадрантами, но Айрис была непреклонна.

– Уверен, мои источники не лгут, – сказал инспектор. – Вам заранее сообщают повестку дня?

– Нет. – Дженри ничего ей не говорил. Все мысли советников занимала внезапная, шокирующая смерть Айрис. – Она часто меняется. О том, что будет на аудиенции, нам сообщают советники, пока мы совершаем утренний туалет. – Маргарита вспомнила, что в последнее время Айрис все больше замыкалась в себе. – Странно, что она не посвятила меня в свои планы.

– Вы с ней были близки, – сказал инспектор в диктофон. – Вы были подругами.

– Вас это, похоже, удивляет, – рассмеялась она.

– Да, удивляет, учитывая архейскую ограниченность и торианское стремление завоевать мир.

– Архейцы вовсе не ограниченные. – Поправлять его насчет Тории не было смысла. Их народы недолюбливали друг друга еще со времен межквадрантных войн, когда торианцы отказались пустить эонийцев на свою землю, вытеснив их в царство снега и льда. – Айрис просто неправильно понимали.

У Айрис бы пар из ушей повалил, услышь она такую дерзость.

– Возможно, я не так выразилась, – улыбнулась Маргарита. – Но ее честность и готовность защищать свои идеалы вызывают у меня уважение.

«Вызывали», – мысленно поправила она себя. Перестроиться будет трудно. Айрис была такой деятельной, такой живой, что в ее смерть просто не верилось. Маргарита чувствовала, что весь ее мир вот-вот перевернется с ног на голову.

Она сцепила руки в замочек и сказала:

– В наше время эти качества встречаются редко, инспектор.

С минуту он смотрел на нее черными глазами. По ее спине пробежал холодок. Похоже, и она не могла противиться его воздействию.

– Даже в Тории? – спросил он.

Это был намек на «Сваи», рассадник порока в благонравном торианском обществе. Ее так и подмывало сказать, что она планирует снести «Сваи», что ее квадрант не погиб от соседства с парочкой сорняков. Вместо этого она лишь изящно изогнула бровь. Айрис всегда говорила, что Маргарита может куда больше выразить без слов.

– Как по-вашему, эта самая честность ее и погубила? – спросил инспектор.

Маргарита вспомнила, как Айрис обошлась с архейским губернатором в день своей смерти, но он не стал бы ее за это убивать. Нет, тут дело в другом.

– Не думаю, – ответила Маргарита. – Она умела хранить секреты, как и мы все. Повторюсь, она была великой королевой. Никто не относился к управлению страной серьезнее, чем она. Она целиком и полностью посвятила себя престолу.

Маргарита не раз пыталась представить себя на месте Айрис. Разумеется, государственные дела и для нее были на первом месте, но ее мысли часто устремлялись за пределы дворца. За пределы Города Согласия. В прошлое.

Айрис знала ее тайну. Вспоминать прошлое и гадать, что было бы при ином развитии событий, – это в порядке вещей, говорила архейка. Только нужно уметь вовремя остановиться. Айрис это прекрасно удавалось. Она складывала печали в коробочку и закрывала крышку.

Но вдруг прошлое Айрис вернулось и предъявило свои права? Не это ли она хотела обсудить с Маргаритой и другими королевами? Уж не собиралась ли она вернуться в Архею, сохранив за собой престол? И если так, что ей там понадобилось? Встретиться с родными? С кем-то из своего прошлого?

– Королева Маргарита, – сказал инспектор, застыв с диктофоном в руке. – О каких секретах вы сейчас говорили?

Разве она что-то говорила о секретах? Должно быть, слетело с языка.

– Вы не должны ничего утаивать, – настаивал он, прищурив глаза. – Вы сами сказали: нужно друг другу помогать.

– Это дворцовые дела, и вас они не касаются. – Некоторые не касались даже ее самой. Она покачала головой, и локоны защекотали лицо. – Я не вправе сообщать вам больше, чем сообщила бы любому подданному.

– Так мы убийцу не поймаем, – заявил он с раздражающим спокойствием. Маргариту охватила ярость.

– Поймаете, – отрезала она. Не дождавшись никакого ответа, она ткнула в инспектора пальцем и сказала: – Это ваша работа. Только представьте, какой воцарится хаос, если архейцы узнают, что их королева мертва, а виновный избежал наказания.

Она раскраснелась. Слова лились все быстрее.

– Детей у Айрис нет. Ее советница занимается поисками наследницы. Но если она… – Маргарита судорожно вздохнула. – Если Алиса не найдет ни одной кровной родственницы…

Она внезапно умолкла и откинулась на спинку стула. История не знала ни одного случая, чтобы королева умерла, не оставив после себя наследницы. Это было бы нарушением закона. Но Айрис была упрямой. Год за годом отвергала кавалеров, которых ей представляли на королевском балу.

– Королева Айрис утверждала, что у нее есть племянница, – сказал инспектор. Не в силах вымолвить ни слова, Маргарита просто кивнула. – Но ее пока не нашли.

– Нужно разместить на городских экранах обращение к народу, – сказала она. – Призыв предоставить информацию об убийце и родственниках королевы Айрис. Нам сейчас пригодится любая помощь.

– Нет, – невозмутимо возразил инспектор. – Весть о смерти королевы не должна покинуть пределы дворца. Массовая паника нам ни к чему.

– А что нам остается? – воскликнула Маргарита, размахивая руками. – Убита королева. Мы обязаны найти виновного, чего бы это ни стоило!

Спокойствие инспектора только распаляло ее.

– Я сожалею о вашей утрате, королева Маргарита. – Хоть он и угадал ее чувства, его тон по-прежнему оставался по-эонийски бесстрастным. – Вам, должно быть, сейчас нелегко. Вам много с чем предстоит примириться: с утратой, с убийством, с тем, что преступник до сих пор находится в этих стенах.

– Что? – ахнула Маргарита, с громким стуком уронив руки на стол.

В лице инспектора не дрогнул ни один мускул.

Она шумно глотнула воздуха, в комнате вдруг стало удушающе жарко. Корсет сдавливал грудную клетку, платье тянуло вниз, а корона вмиг потяжелела. Ей захотелось сорвать с головы вуаль и швырнуть в угол.

– Вы полагаете, – с трудом выдавила она, – что убийца все еще здесь?

– Да, – ответил инспектор. – Дворец закрыли сразу же после обнаружения трупа… – он откашлялся, – то есть тела королевы Айрис. А нашли ее спустя считаные минуты после смерти.

«Даже кровь не успела остыть». Инспектор упомянул эту жуткую подробность на вчерашнем совещании.

– Значит, вы знаете, кто это? – спросила Маргарита. – Вы поймали убийцу?

Хоть бы все это поскорее закончилось.

– Все просители, находившиеся в приемной во время убийства, были задержаны. Их не отпустят, пока я не удостоверюсь в их невиновности. Мы надеемся, что убийца прячется среди них. – Инспектор погрузился в молчание, и в груди Маргариты снова вспыхнуло незнакомое пламя гнева.

Чего он тянет? Эониец не должен быть таким жестоким. Впрочем, может, это не жестокость, а просто бесчувственность. Он не понимает, как она страдает, какой болью каждое его молчание отзывается в ее сердце.

– Из дворца никто не выходил, – сказал он в конце концов. – Я найду преступника. Ему не удастся сбежать.

У Маргариты в горле встал ком, будто она наглоталась стекла.

– Нужно немедленно созвать всех королев, – сказала она, вставая из-за стола. – Мы должны держаться вместе. Я должна оберегать их.

Убийца в этих самых стенах, дышит с ними одним воздухом… Их жизнь в опасности.

– Нет, королева Маргарита, – сказал инспектор, резко мотнув головой. – Это плохая затея.

– Нет?

Будь Айрис сейчас тут, у нее бы случился приступ. Ей никто не смел возражать. И уж тем более мужчины.

– Боюсь, это невозможно.

На его лице появилось странное выражение, как будто ему было неловко.

– И почему же? – поинтересовалась она, еле сдерживая душивший ее гнев.

– Как вы правильно заметили, мы должны оберегать королев. Я не могу позволить вам находиться в одном помещении, пока не буду уверен, что все вы невиновны и не представляете друг для друга угрозы.

Маргарита сжала руками столешницу.

– Чепуха. Во время убийства все мы сидели в тронном зале.

– Возможно, вы и не заносили клинок, – согласился инспектор, – но заказать убийство могли. На данный момент вы и ваши сестры-королевы – мои главные подозреваемые.

Маргарита не имела привычки падать в обмороки, но сейчас у нее слегка подкосились ноги.

Глава десятая
Киралия

От внутреннего убранства Дома Согласия просто дух захватывало. Сроду не видела столько золота! Так и тянуло все вокруг пощупать и отломить по кусочку. Из вестибюля открывался вид на нижнюю часть купола, разлинованного темным каркасом. Казалось, мне одной известно, что во дворце пролилась кровь.

– Пойдем, – сказал Варин, выдергивая меня из раздумий. – Время поджимает.

Я потрясла головой, стараясь избавиться от мелькавших перед глазами ужасных картин, и поспешила за ним.

Рабочий день закончился, люди разъехалась по своим квадрантам, и Дом Согласия был почти пуст. В Эонию вела современная железная дорога, начинавшаяся у красивой, изящной платформы и уходившая в тоннель. Я никогда не бывала в других квадрантах, и мне не терпелось поскорее сесть на поезд.

У входа на платформу стоял эонийский охранник с дестабилизатором на поясе.

– Пропуск, – сказал он, увидев нас. Я попятилась и спряталась за широкой спиной Варина, мечтая слиться со стенкой. Кажется, он был прав насчет моего наряда.

– Я еду записать сообщение для своего клиента из Лудии. – Варин кивнул в мою сторону и протянул охраннику прозрачную пластину величиной с игральную карту. Когда тот сканировал ее, на пластине на мгновение появилась фотография Варина и его должность.

– Проходите, – сказал охранник под протяжный электронный сигнал из тоннеля.

Как-то легко мы отделались. Он даже не стал задавать Варину вопросы.

– Будь рядом и заходи в вагон одновременно со мной, – сказал Варин, когда мы вышли на платформу.

– Одновременно?

Я огляделась по сторонам. Час был поздний, народу на платформе было немного, но все стояли неподвижно, будто приросли к полу, и смотрели прямо перед собой. Тут из темного тоннеля вышел поезд.

Как только двери открылись, все шагнули вперед. Одновременно.

Я в панике вцепилась в Варина. Он не отдернул руку.

Все взгляды были устремлены на меня, а точнее на мой наряд. Наши попутчики-эонийцы приняли меня за лудку, и мой вид явно их оскорблял. Я нацепила широченную улыбку. Макеля с Лудией ничто не связывало. Если повезет, он потеряет след.

В тоннеле поезд разогнался. Где-то над нами, в эонийском медицинском центре, лежал без сознания мой отец, а у его постели в надежде, что он очнется, дежурила мать.

Медицинский центр тянулся от королевского дворца на целые мили и заканчивался исследовательским институтом.

Поезд вынырнул из тоннеля, и перед нами раскинулась эонийская столица, простиравшаяся до самого горизонта. Мимо окон стремительно проносились серебристые здания с ночной подсветкой. Я будто рассекала воды сверкающего озера. У меня, должно быть, отвисла челюсть и глаза на лоб вылезли, но я просто не могла оторвать взгляда – и носа – от окна. Никогда прежде мне не доводилось видеть таких высоченных зданий. И таких тоненьких. Самые дальние постройки смахивали на иголки, и, казалось, не выстояли бы на сильном ветру. Я хотела спросить у Варина, почему они такие высокие и не падают, но он отвернулся и смотрел в окно с противоположной стороны. Мне казалось, он стал относиться ко мне теплее, но, видно, эонийцам теплота незнакома. Во всяком случае, вид у него был холодный.

Хотя мое присутствие эонийцам не нравилось, никто не осмелился ко мне подойти. Они даже между собой не общались. Каждый пассажир был обособлен от окружающих, как будто путешествовал в абсолютном одиночестве. Каждый смотрел прямо перед собой, некоторые тихо переговаривались с кем-то по коммуникационным линиям.

Неужели и Варин так живет? Ездит каждый день на работу, не разговаривая ни с кем, кроме своего босса на том конце линии? «Сваи» та еще помойка, это верно, и народ там без принципов, но мы, по крайней мере, здороваемся при встрече. Большинство обитателей «Свай» я знала хотя бы шапочно.

– Добрый вечер, – произнес ровный голос. К моему изумлению, посреди вагона выросла женщина в бежевом органическом костюме. – Добро пожаловать в Эонию. Мы рады приветствовать как эонийцев, так и гостей из других квадрантов, – сказала она с механической улыбкой.

– Рады приветствовать? Ну да, конечно. Только побыстрее убирайтесь восвояси, – усмехнулась я. Все знали, что эонийские власти время от времени устраивают «проверки», как это у них называется, обыскивая дома в поисках беженцев из других квадрантов.

С соседнего кресла на меня неодобрительно покосился какой-то мужчина. Я приветливо улыбнулась.

– Эония – родина великих научных и технологических открытий, сплоченное и миролюбивое сообщество, – продолжала женщина. – Желаем вам приятно провести время.

Никакой сплоченности я что-то не заметила. Закончив обращение, женщина с отсутствующим видом смотрела вперед.

– Что это такое? – спросила я.

– Голограмма, – сказал Варин. – Такие есть во всех поездах. Для всякого рода оповещений.

Хм, а о смерти королев нас оповещать никто не торопился.

Я просунула руку сквозь голову женщины-голограммы и подергала пальцами.

– Прекрати, – прошипел Варин.

– По мне, так это пустая трата технологий, – сказала я, разглядывая ее безупречные, но скучные черты.

Варин отвернулся, будто ему за меня было стыдно. Если, конечно, такое чувство, как стыд, эонийцам знакомо.

– Мы приближаемся к первому округу Эонии, – объявила женщина.

Варин встал.

– Пора выходить.

Я прошла прямо сквозь голограмму, и ее черты на мгновение размылись.

– Ну и ну, – пробормотала я.

Мы высадились на платформу и дальше пошли пешком. Здесь было градусов на двадцать холоднее, чем в Тории. В городе снега не было: настоящее снежное царство начиналось за его чертой.

Я поежилась, сунула руки под мышки и, проклиная лудскую моду, с завистью поглядела на Варина и его органический костюм. Он шел не оглядываясь, двигая руками и ногами, как отлаженная машина.

Перевалило за полночь, и улицы почти опустели. По правой стороне дороги все шли в одну сторону, а по левой – в другую. Тротуары сверкали чистотой. Все подчинялось строгим правилам. У меня на глазах один человек уронил лудскую пышку, купленную, вероятно, в Городе Согласия, но не успел он за ней наклониться, как подоспела женщина в белом органическом костюме и сгребла ее в совок.

– Здесь у каждого свое место, – сказал Варин вполголоса, когда уборщица пошла устранять новую «аварию». – Каждый играет свою роль.

– А если кто-то откажется?

– Не отставай, мы почти пришли, – сказал он.

Но я и так знала ответ. Достаточно вспомнить подручных Макеля. Если ты не вписываешься в рамки, в Эонии ты такой никому не нужен. Уноси ноги, пока тебя не усыпили.

Квартира Варина располагалась на двадцать восьмом этаже тонкой, как спичка, высотки. Она была небольшой, но не тесной.

В нише в углу стояла узкая белая кровать. А я-то думала, он ночует в морозильной камере или, на худой конец, в гробу.

Я провела рукой по гладкой металлической скамейке в кухонной зоне, и запустился какой-то механизм: из середины скамьи выросла раковина, снизу появилась урна, а сбоку открылась дверца шкафчика, забитого съедобными батончиками и витаминными добавками.

Варин со вздохом провел рукой в обратном направлении, и все вернулось на свои места. Тогда я переключилась на картины, висевшие по левую руку от меня, – единственное украшение в этой безликой белой комнате. На одной из них были изображены красочные лудские каналы, на другой – ночная торианская гавань, на третьей – панорама архейских гор. Остальные были зарисовками дворцового купола. Меня сразу привлекла та, что посередине, где купол поблескивал от дождя на фоне пасмурного неба. Я с восхищением пробежала пальцами по плотным, рельефным мазкам.

– С ума сойти, – пробормотала я.

– Ничего не трогай, – сказал Варин. Он нажал на какую-то кнопку, и картины задвинулись за шкаф.

– Такая у меня работа, – подмигнула я, но он даже не улыбнулся.

Мебели было немного: у стены стоял белый диван, а посреди комнаты – белый стол и один-единственный стул. Но посмотреть тут было на что: всю дальнюю стену занимало огромное окно от пола до потолка с видом на ночной город. Высотные здания горели огнями, точно опрокинутое на бок свинцово-серое небо. В Тории такого не увидишь, улицы там слишком узкие, дома – слишком приземистые.

– Пора начинать, – прозвучал голос Варина у меня за спиной.

Я и не заметила, как подошла к окну и приложила ладони к стеклу.

– Какая красота, – сказала я, не отрывая глаз от городского пейзажа.

– Да, но мы здесь не за этим.

Я бросила на него взгляд, гадая, способен ли он по-настоящему оценить что-то прекрасное, но он уже отвернулся.

Впрочем, никакой вид из окна и никакое отопление с помощью солнечной энергии не заменят мне родной дом. Я скучала даже по маминой рыбной похлебке, наполнявшей всю нашу лачугу ароматом специй и помидоров. И пусть ходить под парусом я ненавидела, солоноватый запах моря мне нравился. По этому запаху всегда можно было определить, что отец вернулся из плавания и привез с собой новые морские истории, которые в его исполнении звучали почти как песни.

Я бы что угодно отдала, лишь бы снова услышать его голос. Но это невозможно.

– Э-э… – протянул Варин, возвращая меня к действительности. У него было такое выражение лица, будто ему неловко, а еще он как-то странно двигал плечами. – Для начала мне нужно переодеться.

– Спасибо, что сообщил, – сострила я.

– Тут нет других комнат, – сказал он, наморщив лоб.

– А где же нужник?

– Киралия, – страдальчески вздохнул он. – Можешь отвернуться?

– Зачем?

– Невежливо смотреть, как другие переодеваются.

– А зачем тебе переодеваться? Разве ваши хваленые костюмы не рассчитаны на все случаи жизни? – Тут меня осенило, и я наморщила нос. – Фу-у! Так вот почему нет нужника? Они и правда рассчитаны на все случаи жизни?

Он поднял ладони.

– Да нет же. Туалет там, – сказал он, показывая на отсек в стене. Должно быть, он выдвигался, как раковина и шкафчик с едой. – Но там не развернешься, а костюму нужен отдых. – Он нажал на панель над кроватью, и из стены выдвинулась вешалка с двумя одинаковыми органическими костюмами. – Микроорганизмы устали, я это чувствую. – Он снова повел плечами.

– Какая гадость.

– Может быть, уже отвернешься?

– Ладно, – буркнула я.

Не знаю, на что он рассчитывал. Как только щелкнули застежки, я украдкой посмотрела через плечо. Он стоял ко мне спиной. Молодец. Усвоил, что мне нельзя доверять. Он стащил костюм до пояса, обнажив загорелые скульптурные плечи. Затаив дыхание, я ждала, когда из-под черной материи покажутся ягодицы.

Отвернись, Киралия. Не смотри. Хоть раз в жизни сдержи свое слово.

Но денек выдался тяжелый, и это еще мягко сказано. Поэтому я не стала слушать то, что осталось от моей совести.

В противоположность костлявому Макелю Варин был сложен атлетически. Но если Макель всегда ходил с гордо расправленными плечами, то Варин держался неуверенно, будто что-то его подкосило: то ли работа, то ли жизнь, то ли еще что. Я выкинула эту мысль из головы. Варин ясно дал понять: эонийцы беспрекословно принимают свой удел.

«Он красивый», – думала я, не в силах оторвать взгляд от его тела. С этим не поспоришь. Но внутри у него ничего не было. В его глазах не было даже искорки того огня, который горел во взгляде Макеля.

Сколько можно сравнивать Варина с Макелем? Почему, избавившись от Макеля, я постоянно мысленно к нему возвращалась?

– Я чувствую твой взгляд, – сказал Варин, застыв на месте.

– Что? Нет… я… – замямлила я, отвернувшись к окну.

Мне показалось, что он тихо усмехнулся. Я больше не оборачивалась – и в стекле все было неплохо видно.