Текст книги "История ислама с основания до новейших времён. Т. 2"
Автор книги: Август Мюллер
Жанр: Зарубежная эзотерическая и религиозная литература, Религия
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
С избытком оправдал этот полководец доверие своих подданных к воинским своим дарованиям. Победоносно выдержал он страшную бурю, разразившуюся снова над Константинополем. Обманутые в своих упованиях овладеть оплотом христианства хитростью, мусульмане напрягли еще раз все свои силы, дабы нанести столице Византии окончательный удар. В 96 (715) Валида уже не было в живых, но брат его и преемник Сулейман если и уступал покойному в дарованиях как правитель, по характеру своему был еще надменнее. Громадные подкрепления, собранные весной 717 (99)[47]47
* По арабским известиям, осада Константинополя происходила годом раньше, но в данном случае византийские известия несомненно достовернее.
[Закрыть], посланы были сухопутьем в лагерь Масламы, а одновременно направлен был к Босфору сильный флот. К середине августа все мусульманское войско было уже перевезено во Фракию и появилось под стенами Константинополя. Круглый год протянулась осада без перерыва, город обложен был со всех сторон. Но даже для неустрашимых, избалованных победами сирийцев предприятие оказалось чересчур громадным. Отдаленные от линии Евфрата, своего операционного базиса, значительно более, чем на сто миль, арабы вынуждены были, чтобы прикрыть свой тыл и фланги, высылать отдельные отряды в Малую Азию и Фракию; продовольствие приходилось также собирать военной реквизицией в тех же самых провинциях, что, конечно, постоянно сопровождалось, особенно у болгар на Балканском полуострове, значительными и многообразными потерями. Зимние бури и греческий огонь наносили страшный вред флоту, а непривычные холода, недостаток в жизненных припасах и неизбежные последствия их – эпидемии заставляли осаждающих переносить ужаснейшие страдания и ослабляли с каждым днем силы армии в значительной степени. К довершению всего великость опасности и мужественный пример Льва воодушевляли жителей Константинополя в высокой степени: каждый штурм был успешно ими отражаем. Маслама принужден был наконец 15 августа 713 (100) снять осаду. С превеликим торжеством встречали византийцы этот знаменательный день. Неохотно вспоминают арабы о невыносимо тяжкой неудаче своей, закончившейся трудным отступлением. С громадными потерями пришлось пробиваться через все провинции Малой Азии, дабы спасти жалкие остатки бесславием покрытого войска.
Была это уже вторая и последняя, в течение периода свыше чем семисотлетнего, попытка ислама завладеть Константинополем. Нельзя было, конечно, располагать, чтобы дети Абд-аль-Мелика примирились с такой неожиданной неудачей. Потеря Малой Азии, поведшая за собой исчезновение всех не особенно многочисленных мусульманских колоний в крае, лишь на короткий срок обусловила новые возникшие затруднения по отношению к владению Арменией. Уже с 102 г. (721) возможно было арабам снова твердо укрепиться здесь, а со вступлением на престол Хишама (105=724) возобновились опять набеги, и Малой Азии приходилось испытывать прежние бедствия. Невзирая, однако, на непрестанные походы Масламы, овладевшего в 108 (726) Цезареей в Каппадокии, и начавшиеся с этого времени бесконечные движения мусульман, несмотря на возникшие распри иконоборцев, подтачивавшие силы Восточной империи и давшие возможность арабским ордам глубоко врезываться в беззащитные провинции полуострова, более уже ни разу не предстояло неприятелю случая овладеть надолго значительными областями. А когда быстро наступивший упадок Омейядов по смерти Хишама (125=743) обнажил и эти границы, император Константин V был уже в состоянии овладеть: в 127 (745) Марашем (Германикия) в северной Сирии, в 133 (751) Малатией, хорошо охраняемой пограничной крепостью в Месопотамии, расположенной на самом Евфрате, и даже Теодозиополисом (Эрзерум), находившимся в самом центре Армении. Отсюда и из прилежащих округов греки погнали многочисленных пленных. Лишь с утверждением владычества Аббасидов удалось наконец арабам и здесь отвоевать исламу прочные границы. В тесной связи с византийской войной находились совершавшиеся на Кавказе события. Конечно, главный кряж гор оставался по-прежнему недоступным для арабов, но вся южная полоса, области абасгов, лазов и иберов уже в 717 (98) очутились временно во владении мусульман. Им приходилось также предпринимать целый ряд походов для отражения постоянно вторгавшихся в Армению полчищ турок и хазар, устремлявшихся с севера через проход Дербентский, а после поражения под Константинополем эти экспедиции стали повторяться еще чаще и упорней из-за естественного стремления обезопасить по крайней мере северные границы. И здесь также в 110–113 (728–731) сражался Маслама с переменным успехом, но особенно отличился впоследствии Мерван, сын брата Абд-аль-Мелика, Мухаммеда Ибн Мервана. Назначенный Хишамом в 114 (732) наместником Армении и Азербайджана, он совершал постоянные набеги, глубоко проникая в страну хазар. Надолго, однако, арабы не могли укрепиться на севере Кавказа, так как народцы вдоль берегов Каспийского моря защищали упорно свою независимость. Даже более значительный поход в 121 (739) не был в состоянии умиротворить их надолго, но намерение оградить прочно восточную Армению и Азербайджан от набегов северян во всяком случае осуществилось.
Если все успехи, одержанные армиями Омейядов на восточном и центральном театрах войны, ограничиваются главным образом отвоеванием снова, расширением и обеспечением областей, уже временно находившихся в подчинении при халифах Османе и Му’авии, то Запад как бы предназначен самой судьбой явить еще раз неожиданное зрелище того же самого, что свершилось некогда на Востоке при Омаре, – внезапного крушения могучего с виду, но расшатанного внутренними смутами государства, при первом ударе ставшего добычей, к немалому изумлению самих нападающих. Разрушение Вестготского царства и словно чудом происшедшее покорение Испании образуют одновременно самое выдающееся событие и завершение второго периода мусульманских завоеваний. Почти в один и тот же момент достигают арабы границ Китая и берегов Атлантического океана; блестящий период их истории тесно примыкает к начинающемуся непосредственно закату их недолговечного мирового владычества. И опять тот же самый Валид, не лишенный, пожалуй, личных достоинств, пожинает то, что посеял Абд-аль-Мелик.
Мы оставили мусульман в Африке в самый критический момент, когда за поражением и смертью чересчур отважного Укбы все последние завоевания их превратились в ничто и арабы были оттеснены к самой Барке. Лишь когда брату Абд-аль-Мелика, Абд-аль-Азизу, удалось привести в порядок дела в Египте (65=685), можно было предпринять нечто, дабы изгладить следы недавнего поражения. По именному повелению Абд-аль-Мелика, как передает предание, выступил в поход йеменец Зухейр ибн Кайс, приблизительно в 69 (689), направляясь к Кайрувану, находящемуся ныне в руках берберов, а также в провинцию Карфагенскую, снова занятую византийцами. Те и другие соединили свои силы для отражения нашествия мусульман; но Зухейру удалось победить врагов. Опираясь на занятый снова Кайруван, он опустошил всю страну до самого Туниса. Вдруг приходит весть, что в тылу арабов греческий флот высаживает войска в Барке. Конница, с которой поспешил военачальник, чтобы отразить опасную диверсию, не была в состоянии выдержать натиска многочисленных императорских войск. Весь отряд был изрублен тут же на месте, сам Зухейр пал в стычке, и все владения в Африке повисли на волоске, но возникшие несогласия между берберами и греками, по-видимому, помешали им воспользоваться победой. Только когда наступил «год воссоединения» (74), Абд-аль-Мелик мог располагать снова значительными военными силами для возобновления действий на западе. С большим старанием предпринятое им снаряжение новой экспедиции потребовало, однако, много времени. Зато назначенный в 77 (696) главнокомандующим, тоже йеменец, Хассан Ибн Нуман сразу очутился во главе 40-тысячного войска; сама многочисленность армии давала совершенно иное ручательство в успехе, совсем не то, которое представляли незначительные отряды его предшественников. И действительно, он быстро наводнил всю область Карфагенскую, разбил византийцев и взял город приступом. Часть жителей бежала морем в Сицилию и Испанию. Получив известие о потере столь важного пункта, заставлявшего опасаться даже за безопасность Сицилии, император Леонтий послал в Африку патрикия Иоанна со всем флотом. Греческому военачальнику удалось пробиться в гавань Карфагена и выгнать арабов из города и прилежащих местностей. Всю зиму 697/8 (78) продержались здесь греки, но к Хассану подоспел на выручку мусульманский флот, и он был в состоянии наконец разбить неприятеля на суше и на море, принудив его уйти со срамом восвояси. Затем в войсках греков, обескураженных поражением, вспыхнул бунт; они умертвили Иоанна и провозгласили своего главаря императором. Возникает новая междоусобная война, сильно поспособствовавшая успехам арабов в Малой Азии и помешавшая византийцам повторить снова диверсию в Африку. Лев Исаврийский, положим, сумел отстоять Константинополь от яростных приступов Масламы, но своей неразумной иконоборческой политикой снова нарушил только что спасенное им единство и внутренний порядок государства. Таким образом, окончательно исчезла для христианства возможность отвоевать края святого Августина. Греки нашли бы здесь, конечно, одни развалины. По приказанию Хассана, во избежание повторения последних событий стены были срыты, здания разрушены, и вскоре сыпучие пески Африки покрыли место бывшей некогда соперницы вечного Рима.
Арабам оставалось сломить еще более сильного врага: воинственные берберы вовсе и не помышляли присоединяться к исламу. Племенное устройство их, приноровленное к топографическим условиям страны, остающееся и поныне неизменным, до неузнаваемости схожее с жизнью бедуинов, в той же мере усложняло возможность сосредоточения всех сил народа, как и арабский партикуляризм до Мухаммеда. Но, что бывает часто, грозящее извне порабощение чуждой расой пробуждает в среде свободолюбивого народа в час наивысшей опасности Саула, Верцингеторик-са, Германа. Мощное их влияние заставляет на время смолкнуть все споры и пререкания, вся нация как один человек подымается на борьбу с завоевателем. И у берберов также нашлась отважная женщина; смело выступила она героиней в беспощадной борьбе. Подобно тому, как у древних германцев, женщины у берберов пользовались высоким и своеобразным почитанием, доставившим им почетную роль жриц и пророчиц. Таковой была и эта женщина, собравшая вокруг своего местопребывания на горе Аурас[48]48
* Mons Aurasius древних, а ныне Джебель Аурес, на юг от Константины.
[Закрыть] племена берберов с целью общей защиты. Имя ее не дошло до нас; арабы зовут ее просто «вещунья» (аль-Кахина). Поднявшееся по ее зову ополчение оказалось не по плечу даже значительному войску Хассана. В одной речной долине, к северу от Аураса, арабский военачальник потерпел решительное поражение. Снова оказались мусульмане отброшенными к самому Кайрувану. Поблизости Малого Сирта были они наконец в состоянии остановиться и окопались в нескольких наскоро построенных укреплениях, известных позднее под именем «Хассановых замков». Здесь пришлось арабам терпеливо поджидать свежих подкреплений (79 или 80=698, 699). Между тем в восточной Персии вспыхнуло восстание Абдуррахмана. После его подавления, только в 84 (703) Абд-аль-Мелик мог собраться с силами и выслать в Африку новые многочисленные отряды сирийских войск. Хассан двинулся немедленно вперед. Пятикратно уже вторгались воины ислама в страны берберов, пророчица ни на минуту не сомневалась, что и в шестой раз появятся они снова. Решение ее было непреложно – всем пожертвовать ради спасения своего народа. Она задумала необычайное: вознамерилась превратить все низменные пространства в пустыню, так чтобы наступающим арабам не осталось нигде ни пристанища, ни продовольствия, а берберы, скатывающиеся с гор лавиной, могли бы беспрепятственно уничтожать подходящие толпы неприятелей. Но массы почти никогда не способны восприять великие, глубоко обдуманные планы. И в данном случае большинство не расположено было приносить новые жертвы, особенно ввиду недавних побед. Принятие подобного безнадежного образа действий казалось многим возможным лишь в случае ужаснейших поражений. Слепо преданные пророчице немедленно же приступили к выполнению ее приказаний; но в большинстве племен поднялся ропот и старинная вражда закипала опаснее, чем когда-либо. Пророчица поняла, что все ее надежды окончательно рушились. С первым известием о приближении Хассана тотчас же отослала она своих сыновей к арабскому военачальнику, приказав им принять в лагере ислам и подчиниться чужестранцам. Царственной пророчице ничего не оставалось кроме смерти в отчаянной последней борьбе, она и обрела ее после кровавого истребления ее войска у колодца на горе Аурас. Шестьсот лет спустя был он еще известен под именем «источника Кахины».
Сопротивление берберов против ислама было окончательно сломлено. Древняя религия обманула их после того, как пророчица была побеждена исповедниками нового верования. Простое учение Мухаммеда само по себе сразу пришлось по душе расе, не способной к отвлеченному мышлению, но с выдающимся мужественным стремлением к независимости. Оба свойства этого замечательного народа могут отныне помочь нам разобраться в том направлении, какое они придали дальнейшей истории Африки и Испании. Первое качество устраняло их от всяких богословских тонкостей и заставило держаться крепких основ ортодоксии с примесью различных суеверных представлений; второе дало им возможность соединить верность к принятой религии с постоянно продолжавшейся антипатией к чуждым им завоевателям. Поэтому, едва успел их отважный меч разрушить Вестготское царство и помочь исламу укрепить свое владычество в Испании, как по первому попавшемуся поводу он снова обратился на несимпатичных им единоверцев и снова рассек только что заключенные между халифатом и Западом узы. Именно благодаря этим несогласиям, продолжавшимся попеременно столетия, примирениям и разладам ислам должен был потерять наконец Испанию.
Едва только Хассан принялся извлекать всевозможные выгоды из своей победы, упорядочивать управление в успокоившихся было округах, пограничных с древней Нумидией (современной провинцией Константина), и одновременно подготовлять меры к дальнейшему покорению других провинций на западе Африки, как вдруг он был смещен и лишен сана главнокомандующего. Дело в том, что со смертью Укбы особое самостоятельное наместничество «Африка» потеряло всякий смысл и Хассан подчинен был снова наместнику Египта, брату Абд-аль-Мелика, Абд-аль-Азизу. На этого последнего, как уже было изложено выше, произведено было давление в 84 (703) с тем, чтобы он отказался от права на престолонаследие. Однако наместник упорно стоял на своем. Вероятно, опасаясь насильственных мер со стороны халифа, он искал в крайнем случае надежную опору в африканской армии. Между тем Хассан был назначен главнокомандующим непосредственно из Дамаска, поэтому, надо полагать, был нелицемерно предан правительству, которое отнюдь не выказывало на западе государства того решительного нерасположения к йеменцам, каковое проводил неуклонно на востоке Хаджжадж. Во всяком случае Абд-аль-Азиз не мог положиться на этого полководца. Наместник вызвал поэтому военачальника к себе в резиденцию (около 85=704) и принял его самым недружелюбным образом; едва удалось впавшему в немилость бежать в Дамаск. Абд-аль-Мелик обещал полное удовлетворение возмущенному полководцу, но тот отказался наотрез служить далее под командой Омейяда. В то же время пришло известие о кончине Абд-аль-Азиза, а несколько позднее – о новых успехах мусульманского оружия в Африке, что заставило Абд-аль Мелика, быть может, и Валида, приблизительно в это же время вступившего на трон (86=705), оставить на прежнем посту того, кто был послан Абд-аль-Азизом на место Хассана.
До сей поры эта личность не могла похвалиться никакими особыми заслугами. Преданный безусловно Абд-аль-Азизу, Муса ибн Нусайр обязан был всем своему покровителю. Наместник помог ему скрыться в Египте, когда Муса, изобличенный в утайке государственных сумм на месте прежнего своего служения, приговорен был к строгому наказанию. Как ни часто стали повторяться проступки подобного рода в ближайший за тем период времени – ведь прославленный Язид ибн Мухаллаб, спустя десяток лет, грабил же безнаказанно государственную казну Хорасана, – но при Абд-аль-Мелике и Валиде считалось еще необычайной дерзостью пускаться по такой дорожке. Кроме алчности, характер Мусы отличался завистью и жестокостью, но человек этот был вместе с тем замечательным полководцем – что составляло все в данный момент. Йеменец по происхождению, он подходил также лучше всякого другого к войскам Хассана. Усиленную обращенными недавно берберами армию он быстро провел от победы к победам до самого Атлантического океана. История этих завоеваний в отдельных частностях мало известна. Достоверно одно, что покорение северного прибрежья Африки до Тангера (по-арабски Танджа), равно как и внутренних округов Дара’а и Сиджильмаса (Тафилет), совершено было в ближайшие годы (87–90=706–709). Случались и стычки, но нигде не встретилось значительных трудностей. Во многих случаях пример восточных земляков мог, конечно, лучше всего убедить западных берберов поспешить принять ислам, меж тем как знание страны и языка, доставляемое ими арабам, счастливо восполнили воинские таланты Мусы. Более продолжительное сопротивление оказал один лишь пункт. Подобно тому, как и во многих местностях на Средиземном море, византийцы унаследовали от Древнего Рима и у самых столпов Геркулесовых маленький клочок: была это крепость Цеута с прилежащими к ней окрестностями. Управлял здесь от имени императора Юлиан, византийский граф (сотез). Долго протянулась осада, и Муса все-таки никак не мог овладеть ею. Не было у арабского полководца флота, меж тем как у графа была в распоряжении целая флотилия, подвозившая осажденным с моря съестные припасы. Тем не менее положение Юлиана было крайне невыгодное. Конечно, он мог на своих кораблях переправиться в несколько часов на противоположный берег Испании, но там, хотя обитали и христиане, все равно его ждали враги. Издавна рос раздор между вестготами и византийцами. Вскоре после завоевания Испании они уже точили зубы на греческие колонии в Африке, даже в 544 завладели было временно Цеутой. И греки мстили не раз нападениями на юго-восточный берег Испании, даже удерживали в своих руках до 631 отдельные местности. Незадолго до выступления здесь арабов встречаются еще известия о неприязненных действиях между готами и греками. И чем ближе стоял перед готами пример родственных им вандалов, разгромленных византийскими полководцами в VI в., тем неприятнее кололи их эти иноземные форпосты у самых врат их государства хотя и значительно отдаленной Восточной империи. Правда, у нас не имеется никаких положительных данных, но едва ли будем мы вправе верить в существование дружественных отношений[49]49
Вот те основания, опираясь на которые я считаю необходимым отвергнуть распространенное сказание об истории завоевания Испании. Гораздо позднее, как известно, арабские известия сообщают некое романтическое приключение. Юлиан, так передают они, находился в дружеских отношениях с Родерихом, последним королем вестготов. Для приобретения светского лоска граф послал свою дочь ко двору его, а развратный король соблазнил молодую девушку. Оскорбленный отец ради мщения бросился в объятия к арабам, поощрял их к завоеванию Испании и предложил им для этого предприятия свою помощь. Между тем само имя, которое дают арабские писатели дочери Юлиана (аль-Кахба «обесчещенная», переделанное впоследствии испанцами в донна Кауа), слишком подозрительно. Остальной приводимый в тексте материал позаимствован мною у Dahn, die Konige der Germanen, VI (2 Aufl. Leipzig, 1885, стр. 686, 690), с которым соглашаюсь вполне в вымышленности всего анекдота про Кауа. С другой стороны, существование Юлиана, по-видимому, доказано Dozy в его Recherches, втор. изд. 1.64. В заключение прошу обратить внимание, что Родерих завладел короной лишь после первых арабских набегов в 711, ср. Ranke Weltgesch. V, I, стр. 212; Fournel, Les Berbers. Etude cus la conquête de l’Afrique par les Arabes. T. I.Paris, 1875, p. 238, n. 1.
[Закрыть] между Юлианом и его слишком могущественным испанским соседом. Поэтому весьма возможно, что после потери Карфагена, не ожидая также скорой помощи из Константинополя, равно как и дружественного приема со стороны вестготов, граф предпочел войти в дружбу с арабами. Тут, по крайней мере, мог он рассчитывать порядком насолить исконному врагу по ту сторону пролива. Какие были истинные побудительные причины, во всяком случае, трудно теперь решить, но факт остается несомненен, что граф сошелся с арабами, отворил им ворота Цеуты и во всех их дальнейших предприятиях помогал им советом и делом. При этом, конечно, ни он и никакая другая отдельная личность не могли особенно повлиять на ближайшие события, приняв такой поистине необычайный оборот.
Дело в том, что внутренние порядки в Испании как раз к этому самому времени сложились, но в еще более грандиозных размерах, наподобие тех, которые способствовали ускорению, лет 80 тому назад, концу византийского владычества в Сирии и Египте. Безурядица римской системы фиска, которая, за исключением немногих привилегированных вельмож, высасывала беспощаднейшим образом всю народную кровь, не была устранена вестготами. Напротив, гнет приумноживался введением новых налогов на податные классы. В то время как незначительное меньшинство утопало в богатстве и роскоши, вся остальная масса народонаселения влачила поистине жалкое существование. До обращения ариан готов в католицизм церковь еще принимала некоторое участие в судьбе угнетенных, но с 587 г. нашла более выгодным присоединиться к угнетателям. Страдания крепостных и вольной челяди перестали беспокоить епископов; теперь они сами призваны были принять участие в привилегиях дворянства. Из всех притесненных самыми несчастными оказывались, однако, проживавшие в довольно значительном числе в Испании евреи. Вскоре после принятия королем и дворянством католицизма, уже в 616 г., вступает в силу знаменитое положение о вероисповедном единстве: начинают принуждать иудеев к отречению от отцовской веры, непокорных бичуют и конфискуют их имущество. Чтобы во что бы то ни стало добиться исчезновения ненавистного вероучения, отнимают у еврейских родителей детей и воспитывают их по монастырям либо в христианских семьях. Хотя некоторым часто удавалось, благодаря накопленным прежде и укрытым тщательно богатствам, ускользнуть от буквального исполнения подобных предписаний, тем не менее преследование велось беспощадно. Когда, наконец, в 694 г. открыт был заговор этих всеми обиженных[50]50
Испанские евреи задумали было всеобщее восстание с целью превратить Испанию в еврейское государство. См.: Dozy. Histoire des musulmans d'Espagne. Leyde. 1861. Т. II. С. 27–8. – Прим. ред.
[Закрыть], то по настоянию короля Эгики XVII собор в Толедо порешил обратить всех евреев, отобрав от них предварительно имущество, в крепостных и расселить несчастных среди христиан, вдали от их прежнего места жительства. И вот, по оказании стольких знаков христианской любви этим врагам Божьим, они еще возымели дерзость радостно приветствовать и оказывать всякую помощь приносящим свободу и терпимость арабам. Не было ли это действительно, за что до сих пор укоряют их[51]51
См. y Dahn, Konige der Germanen VI, 679.
[Закрыть] испанские писатели, признаком исконной черствости сердечной и злопамятства, глубоко укоренившихся в нравах отвратительного народа. Не правда ли, ведь христиане, в особенности испанские, в подобных случаях несомненно стараются воздать за зло добром.
Очень возможно, что Юлиан знал кое-что про все эти невозможные отношения по ту сторону пролива. Но едва ли благоразумно строить широкие предположения на воображаемой прозорливости этой все же довольно проблематичной личности. Так или иначе, в его же интересах лежало по возможности вредить ненавистным испанцам. Очень вероятно поэтому, что он один из первых навел Мусу на мысль попытаться[52]52
До сих пор остается неизвестным, предполагал ли Муса действительно завоевать весь полуостров. Арабские известия говорят утвердительно, но при этом добавляют: халиф Валид на запрос своего полководца дозволил лишь рекогносцировки и особенно предостерегал не подвергать большое войско превратностям морского похода. Это последнее воззрение всецело принадлежит Омару (т. 1) и во всяком случае прицеплено случайно к имени Валида, который одно время предполагал совершить гораздо более опасный поход против Константинополя. Также и в следующих затем описаниях подробностей не все ясно: послав Тарику перед самым сражением при Херес де-ла-Фронте-ра вспомогательные войска, Муса, как уверяют арабские источники, почти ничего не знал о последовавших затем успехах своего подчиненного. Лишь по прошествии целого года зависть к подвигам вольноотпущенника увлекла главнокомандующего в Испанию. Надо полагать, что по окончательном завоевании западной Африки Муса вернулся в свою резиденцию Кайруван (Fournel, Les Berbers, I, 236, 254), предоставив управление западом Тарику с дозволением при случае делать набеги на Испанию. Я постарался в тексте отделить более достоверное от сомнительного.
[Закрыть] совершить несколько набегов на противолежащее побережье. Наместник возложил исполнение несерьезного, по-видимому, предприятия на своих подчиненных. Один из его вольноотпущенников, Абу Зур’а Тариф, переплыл на кораблях Юлиана с 500 воинов в 91 (июль 710) через пролив, высадился на южной оконечности Испании, там, где и поныне носит его название городок Тарифа, и вернулся назад с богатой добычей, опустошив окрестности Алжезираза. Увлеченные успехом, мусульмане повторили «раззию»[53]53
Вошедшее в состав французского и немецкого языков слово Razzia («набег») происходит от арабского слова «раззия», первоначально значившего «летучий отряд», а затем и «набег».
[Закрыть] следующей весной, но в более широких размерах. Тарик Ибн Зияд, другой вольноотпущенник Мусы, решился переплыть через пролив, предводительствуя 7000 берберов[54]54
Вероятно, сам Тарик был по происхождению бербер; впрочем, это не вполне доказано.
[Закрыть]. Небольшое количество перевозочных средств, коими располагали арабы на западе, вынуждало полководца переправлять небольшие отряды один за другим. Тарик занял гигантскую скалу, называемую в древности Кальпе, отныне окрещенную именем завоевателя[55]55
Гибралтар, собственно Джебель, Тарик «гора Тарика».
[Закрыть]. На этой неприступной позиции он выждал спокойно прибытия остальных отрядов. Затем полководец смело ринулся в глубь страны, а когда успел достичь озера Ханда[56]56
Между Гибралтаром и Кадиксом.
[Закрыть], то узнал, что значительное войско готов подвигается ему навстречу. Нападение мусульман застигло Испанию в момент опасного кризиса. К указанным выше общим причинам слабости вестготского царства присоединилась еще перемена династии, совершившаяся при внушающей опасения обстановке. Король Витица скончался, лучше сказать, был свергнут с престола. Преемником его стал узурпатор Родерих. Хотя он овладел короной с согласия вельмож, но все же лишил сыновей Витицы законного их наследия. Причины такой бросающейся в глаза несправедливости не вполне разъяснены. По общераспространенным сведениям, Родериху удалось овладеть властью уже в 90 (709), во всяком случае ранее договора, заключенного Юлианом с арабами. Но это как-то не вяжется[57]57
Ranke, Weltgesch. V. I, 211. – В прибавлениях (V, 2, 283) встречаются некоторые дальнейшие комбинации, но и сам Ранке не придает им серьезной достоверности. Вот почему я и не принимаю их за основание изложенного в тексте.
[Закрыть] с тем, что передают испанские хроникеры[58]58
Fournel, Les Berbers,I, 238.№ 1,2.
[Закрыть]: древнейшие два, жившие почти в одно время, указывают на 711, двое же позднейших относят событие не ближе 710. Если к тому же принять в соображение, что король вместе с войском выступил против Тарика уже в июле 711, трудно будет отказаться от предположения, что набег мусульман в предыдущем году мог дать естественный повод вручить высшую власть Родериху, славившемуся храбростью и энергией. Тем не менее не подлежит сомнению, что несправедливость совершенного возбудила среди родственников и личных приверженцев покойного короля глубокое негодование. Оба сына последнего, так передается в хрониках, в высшей степени были возмущены; новый властелин нашел нужным, дабы склонить на свою сторону недовольных, даровать им обоим почетные должности при войске; между тем, как рассказывают, благодаря их же измене сражение решилось в пользу мусульман. Все это вероятно, но не столь основательно доказано, чтобы можно было безусловно опираться на подобное объяснение. Факт слишком общ; как часто мы видим, что самонадеянная нация готова легкомысленно приписывать причину тяжкого поражения измене, нисколько не размышляя о том, что поношение, падающее на изменника, переносится в то же время и на весь народ. Итак, достоверно одно: готы и берберы столкнулись 5 Шавваля 92 (19 июля 711) неподалеку от нынешнего Кадикса. Неосновательно также приписывают городку Херес де-ла-Фронтера честь места мирового исторического переворота. Теперь уже доказано, что сражение происходило у речки Вади Бекка. Настоящее ее название Саладо, впадает она в Атлантический океан между Вехер де-ла-Фронтера и Конилем. Бой продолжался восемь дней, а по другим источникам – три. Сами арабы свидетельствуют, что последний готский король показал чудеса храбрости. По правде сказать, не все окружающие его выказали одинаковое самопожертвование. Быть может, враги его правления искали подходящего момента, дабы позором поражения уронить его власть и вернуть корону семье Витицы. Кто же из князей готских мог предполагать, что набег африканской сволочи в состоянии повергнуть в прах гордое их царство? Последствия этого близорукого, антипатриотического расчета были поистине ужасны. Битва была проиграна. А затем оказалось, что никто в Испании, за исключением дворянства и духовенства, не был заинтересован в судьбах готского владычества. Крепостные и мещанство, в которых благодаря беспощадному гнету привилегированных классов давно уже подавлено было всякое национальное чувство, приглядывались безучастно к гибели своих жестокосердых господ: евреи же узрели в завоевателях избавителей избранного народа от рабства фараонова. Неудивительно поэтому, что сопротивление оказано было лишь кое-где разбросанным и к тому же не единодушным рыцарством; одна честь предписывала им не уступать сразу. Сам Родерих словно в воду канул, «никто более о нем не слыхал. Его не находили ни мертвым, ни живым, единому Богу ведома его участь».
С отличающим всюду этот героический период ислама неудержимо бурным увлечением Тарик и его воины воспользовались всеми выгодами одержанной победы. При Эсихе[59]59
По-арабски «Истиджа».
[Закрыть] выдержал раз еще арабский военачальник жаркий бой с христианами, а затем лишь отдельные города решались защищаться за крепкими своими стенами. По совету Юлиана, подвигался победоносный полководец с главными силами в прямом направлении к столице Толедо, предоставляя небольшим отрядам облагать данью встречающиеся по пути крепости для охранения безопасности отступления. Из Арчидоны жители бежали, Эльвира взята была штурмом. Благодаря измене крепостного в Кордове, а в Толедо – еврея, оба эти города очутились тоже в руках мусульман. Потеряв голову, высшие чиновники государства со страху устремились в горы Галиции, архиепископ покинул свою паству и поспешил в Рим. Подобно тому, как поступили некогда византийские чиновники в Египте (т. I), так же и здесь люди, враждовавшие с Родерихом и его партией, не преминули предложить свои услуги победителям. Тем временем арабы собирали везде богатую добычу по городам и селам, а отважный Тарик сразу поднялся на недосягаемую высоту величия и славы.
Не на это, конечно, рассчитывал Муса, дав дозволение своему вольноотпущеннику тревожить Испанию набегами. Завоевав целое государство, тот пожинал вместе со славой богатства, на обязанности же главнокомандующего оставался один неблагодарный труд заботиться, сидя в Кайруване, о сохранении порядка среди берберов и правильном выколачивании податей. Неожиданные известия, которые дошли, вероятно, до наместника не ранее поздней осени 711, возбудили в нем сильнейший прилив зависти. Было, однако, почти невозможно в зимнюю пору подвергать большие массы войск опасности перевозки на утлых кораблях, стоявших на якоре у Цеуты. Вот почему Муса успел высадиться в Испании во главе 18 тыс. человек лишь в июне 712 (Рамадан 93)[60]60
Я придерживаюсь неуклонно этой знаменательной даты, опираясь на древнейшие арабские источники; доказательства же, приводимые Фурнелем (Les Berbers, I, 260, прим. а и 2), в-моих глазах неубедительны. Так же точно, хотя и можно бы принять за факт вместе с Даном соглашение евреев Толедо с мусульманами, в высшей степени сомнительно приводимое испанским хроникером XIII столетия изложение второстепенных обстоятельств, равно и приурочение занятия Толедо к 27 марта 712; оно противоречит всей совокупности событий. То же самое можно сказать и о замечании, встречающемся у Dozy (Recherches 21, 59), в котором упоминается, что Тарик, после одного набега за пределы Толедо, вернулся в столицу в 93: событие едва ли объяснимое, разве только если принять, что все предшествовавшее, в общем, закончилось уже в 92 (до 18 октября 711).
[Закрыть]. Он не пожелал идти тем путем, по которому двигался Тарик. Легко взяты были Шедуна (Медина Сидо-ния) и Кармона, а после более продолжительной осады пала и Севилья. Еще более упорное сопротивление встретили наступавшие войска у Мериды; во время обложения ее мусульмане понесли чувствительные потери, а на некоторое время вспыхнувшее возмущение в Севилье даже угрожало самой линии отступления. Но восстание было быстро потушено сыном Мусы, Абд Аль-Азизом, и 30 июня 713 (1 Шавваля 94) осажденная крепость сдалась. В конце июля (Шавваль) полководец двинулся торжественно к Толедо. Там поджидал его Тарик, которому пока воспрещено было, по всем вероятиям, дальнейшее движение вперед. Герой Фронтеры выехал навстречу своему начальнику для принесения подобающего приветствия. При первом появлении господина, он, в качестве вольноотпущенника, смиренно слез с коня. Но, преисполненный зависти и недоброжелательства, Муса вытянул подчиненного хлыстом по спине и осыпал бранью за ослушание. Затем он потребовал выдачи всех забранных сокровищ готских королей, а своего слишком счастливого помощника засадил в тюрьму, угрожая ему смертной казнью. Сам же принялся за окончательное завоевание страны. Почти нигде не осмеливались более христиане оказывать сопротивление, так что к началу 95 (октябрь 713) вся северо-восточная Испания от Сарагоссы[61]61
По-арабски Саракуста=Caesasr-augusta.
[Закрыть] до Пиренеев подпала под власть ислама; равным образом покорился и юго-восток, где некоторое время сопротивлялся еще герцог Феудимер. Наконец этот последний предпочел удержать за собой по договору[62]62
Текст договора сохранился, и подлинность его не подлежит никакому сомнению Ranke, Weltgesch. V, 1, 217, прим. 1), хотя он и заимствован у позднейшего писателя. Самое время, 4 Раджаб 94=5 апреля 713, включенное в самый текст договора, совпадает точно с известием, помещенным у Исидора Пацензия, о том вреде, который причинил арабам Феудимер в 712–713 гг. Изложение договора носит на себе равным образом несомненную печать подлинности.
[Закрыть] Оригуэлу Аликанте, Лорку и некоторые другие местности, соглашаясь признать главенство мусульман и обязуясь уплачивать дань. Подчинение запада полуострова, как кажется, произошло без особых затруднений, как бы само собой. Даже жители малодоступной береговой горной цепи севера не решались вначале отражать рассеявшихся по всем направлениям и неудержимо напиравших на них отдельных мелких отрядов берберов; арабы не осмелились только проникать в землю басков. Выискалась единственная горсточка человек в 300, так описывает одно испанское предание, предводимая храбрым Пелагием: она укрылась в пещере, в непроходимых дебрях Сиерры Ковадонги, в восточной Астурии. Здесь, огражденные от нападений мусульман, испанцы стойко держались, хотя нужда и упадок отваги довели их число постепенно до 30 мужчин и десятка женщин. Казалось, чего было опасаться от этой кучки неисправимых упрямцев? Никто не мог тогда и предчувствовать, что в самое короткое время эта маленькая горсточка преобразится в грозную силу, подготовит тяжкие заботы победоносным арабам и окончательно сложится в ядро будущего христианского государства Испании.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?