Текст книги "Назим Гаджиев на олимпе республиканской власти"

Позже 1 и 12 октября состоялось знаменитое выступление Хрущёва с трибуны 15 сессии Генеральной Ассамблеи ООН по вопросу о представительстве Китайской Народной Республики в ООН ^[411, а одиннадцать дней спустя происходит инцидент, ставший на многие годы притчей во языцех, Хрущёв стучал ботинком о стол, за которым он вместе с А. А. Громыко восседал во время работы сессии.

В этот день делегация СССР, возглавляемая Хрущевым, внесла на рассмотрение проект резолюции о предоставлении независимости колониальным странам и народам. В своем выступлении советский лидер эмоционально, в духе коммунистической идеологии того времени, обличал и клеймил колониализм и колонизаторов. После Хрущева с трибуны Генассамблеи ООН выступал представитель Филиппин – страны, которая на себе испытала все тяготы колониализма и после долгих лет борьбы добилась независимости. Он заметил, что упомянутый документ должен касаться и стран, находящихся под контролем СССР, фактически лишенных независимости.

Слушая синхронный перевод, Хрущев взорвался. Он поднял руку в знак просьбы предоставить ему слово, но на него никто не обратил внимания. Тогда Хрущев и представители делегации СССР стали стучать по столу кулаками. «Хрущев любил снимать часы с руки и вертеть их. В ООН он стал стучать кулаками по столу в знак протеста против выступления филиппинца. В руке были зажаты часы, которые просто-напросто остановились. И тогда Хрущев снял с ноги ботинок, вернее, открытую плетеную сандалию и начал стучать каблуком по столу», – вспоминал советский переводчик Виктор Суходрев, многократно сопровождавший Хрущева в поездках ^[42]. Когда слово, наконец, было предоставлено, руководитель СССР назвал представителя Филиппин «холуем американского империализма. «Я протестую против неравноправного отношения к представителям государств, здесь заседающих. Почему этот холуй американского империализма выступает? Он затрагивает вопрос, он не процедурный вопрос затрагивает! И председатель, который симпатизирует этому колониальному господству, он не останавливает его! Разве это справедливо? Господа! Господин председатель! Мы живем на земле не милостью божьей и не вашей милостью, а силой и разумом нашего великого народа Советского Союза и всех народов, которые борются за свою независимость. Не заглушить вам голос народа, голос правды, который звучит и будет звучать. Конец, могила колониальному рабству! Долой его и похоронить его, чем глубже, тем лучше!»^[43] Такова была гневная тирада Хрущёва.

При этом во время выступления с трибуны он не стучал ботинком, как писали некоторые СМИ. А по воспоминаниям сына Хрущева Сергея, который присутствовал на том заседании ООН, ботинок с Хрущева снялся в толпе, а затем ему его принесла охрана. Постукивая по столу в знак несогласия с выступлением представителя Филиппин, он стал помогать себе этим ботинком ^[44].

И, наконец, ситуация, вошедшая в историю под названием «Карибский кризис» в октябре-ноябре 1962 года, подведшая человеческую цивилизацию к апокалипсису, преодолеть который удалось лишь благодаря титаническим двусторонним усилиям…

Но пока Хрущёв в упоении взялся за решение кадровых вопросов на Олимпе верховной всесоюзной власти.

6 мая 1960 года состоялся Пленум ЦК КПСС, посвящённый в основном кадровым изменениям. Во-первых, Пленум избрал членами Президиума ЦК КПСС заместителя председателя Совета Министров СССР, председателя Госплана СССР Косыгина А. Н., первого секретаря ЦК КП Украины Подгорного Н. В. и председателя Совета Министров РСФСР Полянского Д. С. Во-вторых, решением Пленума от обязанностей секретарей ЦК КПСС были освобождены Аристов А. Б. и Поспелов М. Н., «имея ввиду сосредоточить их внимание на работе в Бюро ЦК КПСС по РСФСР» ^[44]. В-третьих, от обязанностей члена Президиума ЦК КПСС и секретаря ЦК был освобождён Игнатов Н. Г. в связи с его назначением заместителем председателя Совета Министров СССР и Фурцеву Е. А. – от обязанностей секретаря ЦК КПСС в связи с назначением её министром культуры СССР ^[45]. В-четвёртых, были освобождены от обязанностей членов Президиума ЦК Беляев Н. И. и Кириченко А. И., который к тому же и покинул пост секретаря ЦК КПСС. Секретарём ЦК КПСС был избран Козлов Ф. Р. ^[46]

10 мая того же года в свет выходят два постановления Президиума Верховного Совета СССР:

«Об освобождении тов. Ворошилова К. Е. от обязанностей Председателя Верховного Совета СССР и об избрании его членом Президиума Верховного Совета СССР» и «Об избрании тов. Брежнева Л. И. Председателем Верховного Совета СССР»^[47].

Сформировав команду, как полагал Хрущёв, единомышленников, людей, обязанных своему восхождению к вершинам союзной власти исключительно ему самому, он посчитал завершённым процесс образования государственной элиты, в опоре на которую можно было продолжить реформы и укрепить международные позиции СССР. Окончательно корпус новой хрущёвской гвардии сложился после XXII съезда, когда Н. Хрущёв способствует избранию 31 октября 1961 года Александра Шелепина секретарём ЦК КПСС, а 23 ноября 1962 года Заместителем Председателя Совета Министров СССР и одновременной Председателем Комитета партийно-государственного контроля при ЦК КПСС и Совете Министров СССР ^[48]. А Владимира Семичастного 13 ноября 1961 года переводит из Азербайджана на освободившуюся в результате ухода Шелепина должность председателя КГБ при Совете Министров СССР ^[49].

Казалось, Н. С. Хрущёв действует в духе классических схем доктрины Никколо Макиавелли о государе, в частности постулата о советниках, выражаясь современным языком – о членах правящей команды. Все его действия материализовались именно в этом контексте.

Формируя в начале 60-х – периода его реформаторских и не совсем удачных экспериментов и нанесения окончательного удара по личности И. В. Сталина и сталинизму, организации ночной постыдной акции выноса тела вождя, образу которого он некогда поклонялся, из мавзолея и предания его земле без установления даже скромного памятника. Начиная компанию по низвержению идолов, он был одержим идеей сосредоточения в своих руках безраздельной, по Макиавелли, и безусловной власти. Этот процесс требовал концентрации воли государя, лежащей в основе построения нового государства, диктующей соответствующий отбор людей, способных проводить политику «нового» государя. Тем более, что такой важный вопрос, как ближайшее окружение государя – его советники – в контексте рассуждений Н. Макиавелли, имеет более широкое значение, чем просто выбор подходящих для столь важного дела людей ^[50]. Однако Н. Макиавелли считал, что об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает ^[51].

И вот в этой части макиавеллизма Никита Сергеевич, начавший за здравие в создании нового кадрового корпуса, как выяснилось в октябре 1964 года, закончил за упокой! А ведь Макиавелли предупреждает, что советники – это не просто люди, преданные государю, а люди государственные, заботящиеся о делах народа и страны, служащие верой и правдой народу и государю. Неслучайно Н. Макиавелли считал, что выбор этих людей будет первой ошибкой или первой удачей «нового» государя. Все зависит от его мудрости и способности распознавать людей ^[52]. Да, Хрущёву явно не хватило макиавелистской мудрости, дабы избежать ошибок и обрести удачу!

В любом случае Н. Макиавелли советует правителю проверять своих советников или министров «на деле». Если слуга больше заботится о себе, чем о государе, ищет выгоду, то на него никогда нельзя положиться, ибо, как полагал мыслитель, министр, в чьих руках дела государства, обязан думать не о себе, а о государе ^[53].

Развивая мысль в этом ракурсе, напрашивается вопрос: можно ли считать приближённых в конце 50-х – начале 60-х годов к Хрущёву личностей Брежнева, Подгорного, Игнатова, Шелепина, Семичастного, Малиновского и др. советниками, радеющими за укрепление власти Хрущёва?! Ответ носит весьма риторический характер, ибо история расставила все точки над «i»!

Хотя с другой стороны, большинство из них нельзя упрекнуть в отсутствии преданности советскому государству и превалированию их личных интересов над общественными. Об этом достаточно красноречиво говорят многие факты из биографии Александра Шелепина, Владимира Семичастного, Леонида Брежнева, Николая Подгорного, не говоря уже об Алексее Косыгине, Дмитрии Полянском и других порядочных и честных государственников. Нет сомнений в том, что понятия всевластия Хрущёва и интересов социалистической державы были для этих людей далеко не адекватны!

Прежде чем продолжить повествование о дальнейшей деятельности Назима Гаджиева в ипостаси секретаря ЦК Компартии республики, позволю себе вкратце остановиться на её кадровом векторе.

В соответствии со структурой республиканского ЦК, существовавшей к моменту своего избрания в феврале 1960 года, Назим Гаджиев руководил работой двух идеологических отделов: пропаганды и агитации, науки и школы, а также лекторской группы.

Стоит подчеркнуть, что руководители и сотрудники этих подразделений ЦК во главе с Назимом Гаджиевым в течение всей его короткой, но невероятно насыщенной деятельности, представляли собой уникальный сплав профессионализма, основанного на творческом подходе к делу, организаторской составляющей и глубочайшем патриотизме, неисчерпаемой любви к своему народу и трепетному отношению к его истории, культуре и быту. Описание личности хотя бы некоторых из них способно создать отчётливое яркое представление у читателя об уровне функционирования этих структур и характере руководства ими Назимом Гадживым.

Заведующим отделом пропаганды и агитации являлся блестящий учёный, драматург, талантливый организатор Шихали Курбан оглы Курбанов. Он руководил отделом с 26 марта 1957 года ^[54]. В апреле 1961 года временно перешёл на научное поприще. Защитив в 1965 году докторскую диссертацию, в 1966-м будучи избранным секретарём ЦК КП Азербайджана, вновь вернулся в сферу государственного управления ^[55]. В 1967 году он, трагически покинув этот мир и вошёл в историю Азербайджана, как выдающийся государственно-партийный деятель, отличавшийся своей принципиальной политикой защиты и сохранения духовного, культурного наследия азербайджанского народа. Помимо совместной работы в идеологической сфере, Назима Гаджиева связывала с Шихали Курбановым крепкая личная дружба, основанная на единомыслии, единодушии. В судьбах этих двух выдающихся личностей было много схожего, вплоть до характера их драматического ухода из этой жизни…

В апреле 1961 года заведующим отделом пропаганды и агитации стал известный в республике учёный-историк, человек, обладающий глубоким интеллектом Мамед Адыль оглы Казиев ^[56]. Незадолго до утверждения на этой должности, Мамед Казиев, будучи директором музея истории Азербайджана, защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора исторических наук, получил звание профессора ^[57]. Впоследствии он до конца своей жизни работал в области высшего образования, долгое время возглавляя исторический факультет Азгосуниверситета, а затем кафедру истории КПСС в Бакинской Высшей Партийной школе при ЦК КПСС.

Отделом науки и школ заведовал известный учёный-геолог, кандидат геолого-минералогических наук Бёюкага Герай оглы Векилов^[58]. Он принял руководство отделом после выдвижения Назима Гаджиева в ЦК КПСС в сентябре 1958 года ^[59]. Будучи заместителем Назима Гаджиева по отделу, он прекрасно знал стиль и методы его руководства, идеи, которыми руководствовался он, что и определяло слаженность механизма их совместной работы. Бёюк Гераевич пользовался доверием и имел с Назимом Гаджиевым дружеские и даже родственные отношения. Во многом последнее обстоятельство сыграло свою роль в том, что он добровольно в сентябре 1961 года покинул сферу государственно-партийного руководства и занял пост заместителя директора Института геологии АН Азербайджана.

Вместо Бёюкага Векилова заведующим отделом науки и школ в сентябре 1961 года был утверждён его заместитель Рафик Абдулович Раджабов. Ещё в начале января он был утверждён на бюро ЦК Компартии Азербайджана заместителем заведующего этого отдела, а спустя полгода, внезапный уход Бёюкага Векилова открыл ему путь к повышению. Рафик Раджабов работал под руководством Назима Гаджиева ещё в ЦК комсомола республики и зарекомендовал себя, как прекрасный исполнитель, не лишённый инициативы и творческих начал. В своей трудовой деятельности он постоянно сочетал работу в образовательных, научных заведениях с проявлением своих недюжинных организаторских способностей на арене партийно-политических баталий будь то в ЦК комсомола республики или в Бакинском городском комитете партии либо в самом ЦК партии Азербайджана. Однако окончательно покинув сферу государственно-партийного управления постановлением бюро ЦК КП республики от 25 апреля 1967 года ^[60], он до скончания дней своих осуществлял свою дальнейшую деятельность в рамках системы высшего образования республики: проректором Азербайджанского Педагогического Института им. В. И. Ленина (1967), ректором Азербайджанского Государственного Института Физкультуры им. С. М. Кирова (1974), профессором, заведующим кафедрой политической истории Азербайджанского Института нефти и химии им. М. Азизбекова (1980).

Другим заместителем Б. Векилова в 1960 году была известная азербайджанской общественности личность – Зулейха Исмаил кызы Гусейнова. Обладая учёной степенью кандидата технических наук, и проработав долгое время в Институте энергетики, она переходит на работу в ЦК КП Азербайджана в отдел науки и школ ¹⁶¹¹. Назим Мамедович, прекрасно зная её по активной общественной и хозяйственной деятельности, глубоко уважал её деловые, интеллектуальные качества. Высоко оценив работоспособность и организаторские способности Зулейхи Гусейновой, он в апреле 1961 года выдвигает её на должность заместителя председателя Комитета высшего и среднего образования ^[62]. Впоследствии, в 1965 году она становится министром высшего и среднего образования, а в 1970 году избирается председателем Азербайджанского Совета Профессиональных Союзов ^[63].

31 мая 1960 года на должность лектора отдела пропаганды и агитации ЦК из Академии Наук Азербайджанской ССР утверждается рекомендованный Назимом Гаджиевым Багиров Закир Нариман оглы ^[64]. Однако на него были возложены обязанности помощника секретаря ЦК по идеологии. Закир Нариманович отличался своей скрупулёзностью, пунктуальностью, аккуратностью в ведении дел и исполнении возложенных на него задач. К тому же он, будучи философом, имеющим к тому времени учёную степень кандидата философский наук, которой он удостоился после окончания аспирантуры Академии Наук СССР ^[65], обладал великолепным ораторским даром и глубоким аналитическим умом. Активное вдумчивое отношение Закира Багирова к работе, побудило Назима Гаджиева в феврале 1962 года к выдвижению его на должность заместителя заведующего отделом науки и школ ЦК КП Азербайджана ^[66]. В будущем Закир Багиров в течение 17 лет – с 1971 по 1988 год успешно руководил Министерством культуры Азербайджанской ССР и внёс существенный вклад в развитие всех областей культурного строительства в республике.

Кстати, вакантную должность помощника Назима Гаджиева после Закира Багирова занял легендарная в новейшей истории Азербайджана личность – известный учёный-филолог, государственно-партийный деятель, трагически погибший 20 ноября 1991 года в том самом вертолёте, в котором в результате действий армянских бандформирований погибли сливки государственно-политической элиты республики – Вели Гусейнович Мамедов ^[67].

Зелёный свет блестящей в будущем карьере выдающегося государственного деятеля Азербайджана Эльмиры Микаил кызы Кафаровой дал именно Назим Гаджиев. Об этом свидетельствует постановление бюро ЦК об утверждении Эльмиры Микаиловны инструктором отдела науки и школ ЦК КП Азербайджана в ноябре 1961 года ^[68] – сразу после того, как она защитила кандидатскую диссертацию по филологии. Полагаю, бессмысленным перечислять все государственно-политические ипостаси, в которых побывала Эльмира Кафарова: от инструктора ЦК КП республики до Председателя Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР, ибо, в основном, читателю они прекрасно известны. Достаточно упомянуть лишь о том, что именно Кафарова была одной из первых, кто созвал внеочередную сессию Верховного Совета Азербайджана 21–22 января и во всеуслышание осудила преступный режим Горбачёва за кровавую вакханалию, устроенному им мирным жителям Баку в ночь с 19 на 20 января 1990 года. На сессии с участием 160 депутатов, она выступила с заявлением об осуждении массового убийства и обратилась в Верховный Совет СССР, Верховные Советы союзных республики, в парламенты стран мира и в Организацию Объединенных Нации, расценив эту постыдную карательную акцию, как военную агрессию против гражданского населения, игнорирующую соответствующие Женевские и Венские конвенции^[69].

Хочется упомянуть о ещё одном видном представителе государственно-политической элиты Азербайджана, вошедшего тогда в идеологическую команду под руководством Назима Гаджиева, а впоследствии блиставшего своей государственно-партийной деятельностью в 70-80-х годах прошлого столетия. Речь идёт о Фикрете Гамид оглы Ахмедове. В 1952–1954 гг. он работал под руководством Назима Гаджиева в ЦК ЛКСМ Азербайджана инструктором отдела студенческой молодежи, а затем в БК ЛКСМ Азербайджана заведующим отделом студенческой молодежи ^[70]. Затем проработав на научно-педагогическом поприще с 1954 по 1957 года на кафедре марксизма-ленинизма Института Народного Хозяйства им. К. Маркса, он вновь возвращается в сферу партийной работы, занимая должности сперва инструктора отдела агитации и пропаганды БК КП Азербайджана, а затем и заместителя заведующего этим отделом ^[71]. 15 марта 1960 году Фикрет Гамидович обращается в ЦК КП Азербайджана с заявлением: «Имея большое желание продолжить своё образование прошу рекомендовать меня в Академию Общественных Наук при ЦК КПСС» ^[72]. И уже 21 марта на проекте постановления ЦК КП Азербайджана «О рекомендации

в аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС» стояла виза Назима Гаджиева. Само постановление было принято 5 апреля 1960 года ^[73]…

В марте 1961 года, перед самой выпиской Назима Гаджиева из Первой больницы Четвёртого Главного Управления при Минздраве СССР, находившееся в Москве на улице Воздвиженка 6/2, левый корпус которой выходил на улицу Грановского, в которой была произведена над ним хирургическая операция, его посещает слушатель Академии общественных наук при ЦК КПСС Фикрет Ахмедов. И как Фикрет Гамидович рассказывал автору, который имел честь работать с ним на кафедре истории КПСС БВПШ при ЦК КПСС в 1989 году, после довольно продолжительной душевной беседы с ним, Назим Мамедович внезапно, как бы невзначай сообщает ему, что уже договорился с ректором Академии, видным советским учёным-философом Юрием Павловичем Францевым, с которым тесно сотрудничал во время своей работы в ЦК КПСС, об организации для Фикрета Гамидовича сдачи госэкзаменов и защиты кандидатской диссертации экстерном. Фикрету Ахмедову надлежит срочно вернуться в Баку, ибо оформляются документы на предмет утверждения его заведующим сектором отдела науки и школ ЦК Компартии республики. Назим Гаджиев доверительно сообщил ему, что после выписки из больницы, моментально вылетает в Баку и сам проконтролирует весь процесс утверждения Фикрета Ахмедова на этой должности… В течение почти всех семидесятых годов прошлого столетия Фикрет Гамидович возглавлял этот отдел ЦК, а в восьмидесятые руководил гуманитарной сферой деятельности Совмина Азербайджанской ССР. Он оставил о себе память, как высокопрофессиональный, умелый руководитель, прекрасный гуманный человек.

В контексте вопроса о бережливом отношении к руководящим кадрам, сохранении их на благо азербайджанского народа даже после имевших место партийно-организационных коллизий, затронутых в этой книге выше, Назим Гаджиев активно поддерживал этот аспект кадровой политики Вели Ахундова и был абсолютно солидарен с ним в этом. Так, 23 февраля 1960 года, то есть спустя лишь неделю после избрания Назима Гаджиева секретарём ЦК, его предшественник на этом посту Абдулла Байрамов, подвергшийся резкой критике в известном постановлении июльского 1959 года Пленума ЦК КП Азербайджана и освобождённый в связи с этим от своих обязанностей, постановлением бюро ЦК от 23 февраля 1960 года утверждается министром культуры Азербайджанской ССР ^[74]. Назим Гаджиев, как курирующий эту сферу секретарь ЦК, принял активное участие в решении этой кадровой дилеммы подобным образом.

То же самое касается и вторичного назначения академика Мехти Мехти-заде в феврале 1960 года министром просвещения, спустя шесть лет после удаления его в 1954 году с этой же должности. На том же заседании бюро ЦК Компартии республики 23 февраля 1960 года принимается постановление:

«О постановлении бюро ЦК КП Азербайджана

от 13 апреля 1954 года о т. Мехти-заде М. М.

Отменить формулировку постановления бюро ЦК КП Азербайджана от 13 апреля 1954 года /БЦ – 12/19/ об освобождении т. Мехти-заде М. М. от обязанностей министра просвещения Азербайджанской ССР, как необоснованную»^[75].

Возвращаясь к периоду завершения торжеств, проходивших в республике в связи с 40-летием установления Советской власти в Азербайджане и участие в них главы Советского государства Никиты Сергеевича Хрущёва, стоит упомянуть ещё об одном знаковом мероприятии, входившим в программный комплекс юбилейного церемониала. На заседании бюро ЦК Компартии республики от 29 апреля 1960 года было принято постановление «О проведении Объединённой юбилейной научной сессии Академии наук Грузинской ССР, Академии наук Армянской ССР и Академии наук Азербайджанской ССР, посвящённой 40-летию Компартии Азербайджана и Азербайджанской ССР»^[76]. В нём поставлялось:

«1. Принять предложение Президиума Академии наук Азербайджанской ССР о проведении 12–14 мая с.г. Объединённой юбилейной научной сессии Академии наук Грузинской ССР, Академии наук Армянской ССР и Академии наук Азербайджанской ССР, посвящённой 40-летию Компартии Азербайджана и Азербайджанской ССР.

2. Поручить Совету Министров Азербайджанской ССР рассмотреть и решить все вопросы, связанные с проведением Объединённой юбилейной научной сессии и пребыванием в Баку Комиссии Академии наук СССР по оказанию научной помощи Академии наук Азербайджанской ССР»^[77].

12 мая 1960 года в большом зале Академии Наук Азербайджана состоялось открытие Объединённой юбилейной научной сессии. Это событие следующим образом описывалось в газете «Бакинский рабочий»: «Здание Академии Наук Азербайджанской ССР у праздничного убранства. Цветами и вечно зелёными растениями украшены переходы и фойе интерьера. Большой зал Академии Наук. На площадке перед залом развёрнута выставка, отражающая работу институтов Академии… Большой зал переполнен – вместе с учёными республики на большой праздник науки Советского Азербайджана собрались многочисленные гости – видные учёные Москвы, братских республик Грузии, Армении, Узбекистана, Киргизии, Туркменистана. При открытии сессии присутствовали тт. Т. А. Аллахвердиев, П. А. Арушанов, В. Ю. Ахундов, С. А. Везиров. Н. М. Гаджиев, М. А. Искендеров, В. Е. Семичастный.

Юбилейную сессию открывает президент республиканкой Академии наук Ю. Г. Мамедалиев. Он сердечно приветствует дорогих гостей, представителей науки братских республик. Тов. Мамедалиев сообщает, что в адрес сессии поступили многочисленные приветствия от научных организаций страны и выражает им искреннюю благодарность за добрые пожелания.

От имени Центрального Комитета Компартии Азербайджана, Президиума Верховного Совета и Совета Министров республики участников сессии приветствует секретарь ЦК КП Азербайджана Н. М. Гаджиев.»…^[78]

Позволю себе остановить внимание читателя на двадцатиминутном выступлении Назима Гаджиева, в котором он умудрился довести до аудитории весь процесс развития азербайджанской науки, начиная со средневековья; прогресс научной, общественно-политической мысли в Азербайджане, успехи и недостатки в ее развитии на современном этапе; перспективы её дальнейшей гармонизации.

На ряду с этим, одна его мысль не могла не привлечь внимание присутствующих в зале. Процитирую её дословно, дабы читатель смог в полную силу оценить политическую дерзновенность и личную смелость Назима Гаджиева, ибо за подобные высказывания в то время можно было поплатиться не только своей должностью: «…Как бы сложилась судьба азербайджанского народа, если бы не была им завоевана Советская власть? Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно обратить свои взоры на Иранский Азербайджан, где народ лишен самых элементарных человеческих прав, вынужден влачить жалкое существование в условиях темноты и невежества, террора и преследований. Несколько дней назад иранская реакция совершила еще одно новое кровавое злодеяние, расстреляв, пять патриотов Южного Азербайджана только за то, что они стремились облегчить тяжелую участь своего народ»^[79].

Со времени более чем загадочной гибели на территории Азербайджанской ССР лидера южно-азербайджанского революционно-демократического движения Пешевари, в 1960 году прошло всего лишь двенадцать лет. За этот период ни один из представителей азербайджанского руководства в своих официальных речах не осмеливался даже упомянуть проблему Иранского Азербайджана. Одно лишь то обстоятельство, что Назим Гаджиев при широкой аудитории всесоюзного масштаба, в своей речи упорно формулировал этнографическое название северных областей Ирана, как «Иранский Азербайджан» и «Южный Азербайджан», само по себе являлось в те годы крамолой. Не говоря уже о раскрытии реакционной сущности политики иранской монархии по отношению к иранским азербайджанцам. Назим Гаджиев был настолько уверен в правоте своих мыслей и в безукоризненности своей общественно-политической репутации, что в случае каких-либо претензий по данному вопросу со стороны союзного руководства мог бы достойно аргументировать свою позицию.

Более того, целесообразно проследить его принципиальную последовательную позицию по проблеме Иранского Азербайджана в широком аспекте. Спустя буквально восемь месяцев, Назим Гаджиев представляет в Секретариат ЦК Компартии республики записку о проекте Положения о политических эмигрантах в СССР. На заседании Секретариата выносится решение:

«О записке ЦК КП Азербайджана и проекте Положения

о политических эмигрантах в Советском Союзе». (Гаджиев Н.)

Одобрить записку ЦК КП Азербайджана в ЦК КПСС о необходимости принятия Положения о политэмигрантах в СССР и проект данного Положения»^[80].

К этому решению под грифом «Сов. Секретно» была приложена сама записка Назима Гаджиева от 21 ноября 1960 года нижеследующего содержания:

«В ЦК КП Азербайджана

После известных событий 1945–1946 годов в Иранском Азербайджане, согласно решению Советского правительства, в Азербайджанскую ССР перешло 10.300 иранских граждан, которые были размещены в районах республики. Многие из перешедших в Советский Азербайджан были активными участниками национально-освободительного движения в Иранском Азербайджане. Некоторая часть перешедших приняла советское гражданство, а основная масса является лицами без гражданства.

В повседневном общении с этими гражданами, при рассмотрении возникающих у них вопросов правового, материального и другого характера в государственных, общественных и других организациях, возникают затруднения, так как эти лица не имеют советского гражданства и на них советские законы не распространяются.

Поэтому необходим документ, утверждающий союзными законодательными органами, определяющий права и обязанности политических эмигрантов и членов их семей, а также отношение к ним советских государственных и общественных организаций.

В связи с чем, считаем целесообразным обратиться с запиской в ЦК КПСС с просьбой принять такой документ.

При этом представляем проект записки ЦК Компартии Азербайджана в ЦК КПСС по этому вопросу и проект «Положения о политических эмигрантах в СССР».

21 ноября 1960 года»^[81].

Н. Гаджиев.

Содержание записки, составленной им же от имени бюро ЦК КП Азербайджана в ЦК КПСС было почти идентичным. Но при этом рельефно подчёркивались ряд правовых и политических аспектов, актуальность формулирования документа, определяющего особый статус политэмигрантов в целом в СССР, и в частности, в Азербайджане: «…ЦК КП Азербайджана считает целесообразным в этом документе определить, кто из граждан других государств, проживающих в Советском Союзе может быть отнесён к категории политического эмигранта, а кто просто к эмигрантам. В документе должно быть сформулировано определение принадлежности к политической эмиграции, порядок отнесения лиц к этой категории и утраты прав политического эмигранта. По нашему мнению, принадлежность граждан иностранных государств к числу политических эмигрантов или утрату этого права должна определять комиссия в составе представителей Исполкома Союза Общества Красного Крест и Красного полумесяца, Министерства иностранных дел СССР, МВД СССР, Комитета государственной безопасности СССР и ВЦСПС…

Политическим эмигрантам, по нашему мнению, должны предоставляться в соответствии с Конституцией СССР все политические и гражданские права, за исключением права выбирать и быть избранными в Советы депутатов трудящихся, в народные суды; они должны также нести все обязанности граждан СССР за исключением воинской обязанности. В целях развития производственной и политической активности политических эмигрантов и членов их семей, им следует предоставлять право вступать наравне с гражданами СССР в общественные организации: профессиональные союзы, кооперативные объединения, организации молодёжи, спортивные, культурные, технические и научные общества. В связи с тем, что многие политэмигранты, проживающие длительное время в Советском Союзе, вступили в фактический брак с советскими гражданами, документ должен иметь раздел, определяющий права политэмигрантов жениться и выходить замуж за граждан СССР и порядок оформления брака…

Во время эмиграции из Ирана среди прибывших имелось большое число лиц (свыше 500 человек) в возраст от 45 до 55 лет, принимавших активное участие в национально-освободительном движении за установление народной власти в Иране. В настоящее время эти люди находятся в престарелом возрасте, а некоторые из них по состоянию здоровья, не могут продолжать свою трудовую деятельность и им нужно определить пенсии или постоянные пособия. Кроме того, в числе иранских граждан имеется немало многодетных и одиноких матерей, также нуждающихся в материальной помощи…