Текст книги "Ответы: Об этике, искусстве, политике и экономике"

Нельзя упрекать людей за то, что они не раскусили Картера, как раскусили Макговерна. Чутье их не подвело, но чутье не заменит осознанной философии. Оно не поможет с уверенностью определить, кто ваши друзья, а кто враги.

Было бы чудесно, если бы нашу страну спасло чутье – хотя бы в следующие четыре года – но невозможно на это рассчитывать. Без философии ничего нельзя сделать; зло будет побеждать по определению, как победило на этот раз [РО7 76].

Либертарианство и анархизм

Что вы думаете о либертарианском движении?

Сегодня кто угодно зовет себя «либертарианцами», особенно так называемые новые правые – эти хиппи, считающие себя анархистами, а не левацкими коллективистами. Но анархисты и есть коллективисты. Капитализм – единственная система, требующая абсолютно объективного закона, а либертарианцы соединяют капитализм и анархизм. Это худшее из всего, что предлагают новые левые. Это издевательство над философией и идеологией. Они швыряются лозунгами и пытаются усидеть на двух стульях сразу. Они хотят быть хиппи, а не исповедовать коллективизм, потому что эти места уже заняты. Но анархизм – логическое следствие антиинтеллектуальной стороны коллективизма. Я могла бы найти большее взаимопонимание с марксистом и разговаривать с ним с бо́льшим уважением. Анархисты – отбросы интеллектуального мира левых, мира, который от них отступился. И вот правые подбирают очередную сброшенную левыми карту. Вот что такое либертарианское движение [FHF 71].

Что вы думаете о Либертарианской партии?

Я скорее проголосую за Боба Хоупа, братьев Маркс или Джерри Льюиса[26]26
  Боб Хоуп, братья Маркс – знаменитые актеры, комики. Джерри Льюис – певец, один из ведущих исполнителей рок-н-ролла. – Прим. ред.


[Закрыть] – они не такие смешные, как Джон Хосперс[27]27
  Философ, профессор Университета Южной Калифорнии, кандидат в президенты от Либертарианской партии на выборах 1972 г. – Прим. ред.


[Закрыть] и Либертарианская партия. Если Хосперс отберет у Никсона даже десять голосов (в чем я сомневаюсь), это будет преступлением против нравственности. Я не волнуюсь за Никсона и еще меньше за Хосперса; но больше нет времени заниматься паблисити, выясняя, что творят все эти ненормальные политические партии. (Джордж Уоллес[28]28
  Губернатор Алабамы, в 1968 г. выдвигал свою кандидатуру на пост президента от Американской независимой партии, а в 1972 г. – от Демократической. После покушения снял свою кандидатуру. – Прим. ред.


[Закрыть] не является великим мыслителем – он демагог, хотя и не лишен мужества, – но даже ему хватило здравого смысла на сей раз не высовываться.) Если вы хотите распространять свои идеи, делайте это с помощью образования. Но не баллотируйтесь в президенты – и даже в собаколовы – если собираетесь помогать Макговерну [FHF 72].

Какое положение вы занимаете в Либертарианской партии?

Я не желаю тратить на это свое время. Это дешевая попытка получить паблисити, но у либертарианцев ничего не выйдет. Сегодняшние события, особенно Уотергейт[29]29
  Политический скандал в США (1972–1974), закончившийся отставкой Ричарда Никсона. – Прим. ред.


[Закрыть], должны отучить всякого обладателя дилетантских политических взглядов кидаться в политику ради паблисити. Наши проблемы настолько серьезны, что создавать новую партию на частью недоделанных собственных, частью уворованных – не стану говорить, у кого, – идеях безответственно, а в нынешнем контексте почти аморально [FHF 73].

Либертарианцы поддерживают вашу политику, так почему же вы противница Либертарианской партии?

Они не защищают капитализм. Это просто группа людей, стремящихся к известности, которые преждевременно кинулись в политику, потому что, как они утверждают, хотят в ходе политической кампании объяснить людям, чего делать нельзя. Их верхушка состоит из людей самых разных убеждений – от религиозного консерватизма до анархизма. Большинство из них мои враги: они тратят время на то, чтобы меня осуждать, и попутно воруют мои идеи. Дурной знак для якобы прокапиталистической партии – начинать с воровства идей [FHF 74].

Вы слышали о кандидате в президенты от либертарианцев Роджере Макбрайде? Что вы о нем думаете?

«Я о нем не думаю» – вот что я должна ответить. Тут не о чем думать. Проблема, стоящая сегодня перед миром, носит философский характер; нас может спасти только истинная философия. А люди из этой партии крадут мои идеи, мешают их с совершенной противоположностью – религиозным фанатизмом, анархизмом и другими интеллектуальными несуразицами, какие могут найти, – а потом называют себя либертарианцами и претендуют на президентское кресло. Я не люблю Рейгана и Картера и не в восторге от других кандидатов. Но худшие из них – гиганты рядом с любым, кто пытается совершить нечто столь противное философии, низкое и грубо утилитарное, как Либертарианская партия. Это худшее надругательство над идеями и философией как таковой [FHF 76].

Как вы думаете, либертарианцы эффективно распространяют идеи свободы и капитализма?

Я не думаю, что плагиаторы могут быть эффективными. В написанном либертарианцами я не видела ничего (когда вообще читала их в самом начале), что не было моими идеями, которыми распорядились отвратительно – попросту вырвав суть и совершенно не воздав мне должное. Я не знала даже, какие чувства в моей душе преобладают – радость, что меня забыли поблагодарить, или отвращение. Я чувствовала и то и другое. Это, пожалуй, худшая политическая группировка на сегодняшний день, потому что она может нанести больше всего вреда капитализму, дискредитировав его. Я бы поставила Джейн Фонду выше их. [Несколько ранее в ходе того же диалога с аудиторией Айн Рэнд задали вопрос о Джейн Фонде. Вопрос и ее ответ см. далее.] [ОС 80]

Почему вы не поддерживаете либертарианцев, тысячи которых являются верными почитателями ваших работ?

Потому что либертарианцы – это отвратительное сборище уродов; они воруют мои идеи, когда им нужно, а когда необходимо другое, поносят меня яростнее последнего коммунистического листка. Они хуже любого прагматика, и вменяют объективизму в вину его этичность. Им нужна аморальная политическая программа [FHF 81].

Либертарианцы предлагают постепенное продвижение к вашим целям. Почему вы их не поддерживаете?

Пожалуйста, не говорите, что они преследуют мои цели. Я не прошу и не принимаю помощи от интеллектуальных выродков. Мне нужны люди философски образованные – люди, которые понимают мои идеи, неравнодушно относятся к ним и правильно их толкуют. Именно так, как это было в истории человечества, и будет распространяться моя философия – благодаря людям, которые понимают идеи и знакомят с ними других.

Далее нужно пояснить, что я отвергаю гнусный лозунг «Цель оправдывает средства». Его придумали иезуиты и охотно подхватили коммунисты и нацисты. Цель не оправдывает средства – нельзя достичь хорошего дурными средствами. Наконец, либертарианцы не заслуживают звания «средства» ни для какой цели, и уж тем более цели распространения объективизма [FHF 81].

Роберт Нозик, профессор философии Гарвардского университета, был известным либертарианцем.

Что вы думаете о книге Роберта Нозика «Анархия, государство и утопия» (Anarchy, State, and Utopia)?

Я не люблю читать этого автора, потому что не люблю плохую эклектику – ни в архитектуре, ни уж тем более в политике и философии – особенно когда часть идей явно сворована, в том числе и у меня [FHF 77].

Как вы относитесь к идее конкурирующих правительств?

Это безответственная бессмыслица. Другого ответа этот вопрос не заслуживает [FHF 70].

Чем отсутствие правительства в долине Голта (в книге «Атлант расправил плечи») отличается от анархии, против которой вы возражаете?

Долина Голта не общество, а частное земельное владение. Она принадлежит одному человеку, который тщательно выбирал, кого туда пригласить. Но тем не менее и у них был судья, который выступал бы посредником, если бы что-то случилось. Только в их среде ничего особого не случалось, поскольку они имели общую философию. Но если бы у нас было общество, в котором все исповедовали общую философию, но не имели правительства, это было бы ужасно. В долине Голта жило не больше тысячи человек – самые гениальные люди мира. Они сходились на одних базовых принципах, но не всегда были полностью во всем согласны. Им не нужно было правительство, потому что любое возникшее несогласие они могли разрешить рационально.

Но представьте общество из миллионов людей, в котором присутствуют все возможные точки зрения, все разновидности умов, все виды морали – и нет правительства. Это же Средневековье, это ваше неуправляемое общество. Человек покинут на милость бандитов, потому что без правительства любой тип с криминальными наклонностями волен прибегать к силе, а любой нравственный человек – беспомощен. Правительство абсолютно необходимо, если мы хотим, чтобы защищались права индивида, потому что вопрос применения силы не должен быть подвластен чужой воле. Либертарианский анархизм – чистое поклонение произволу, поскольку либертарианцы отказываются признать, что людьми должны управлять объективные законы, особенно если люди придерживаются разных взглядов. И это хорошо, когда у людей одной нации разные взгляды, при условии, что мы уважаем права друг друга.

Ничто не обеспечит наши права, кроме правительства, действующего в соответствии с объективными законами. Что было бы, если у Макговерна была своя команда полицейских, а у Никсона – своя и вместо избирательной кампании они сражались на улицах? Такое происходило в истории не раз. Разумные люди не боятся правительства. В правильно организованном обществе разумному человеку не нужно и знать, что правительство существует, потому что законы ясны и он их не нарушает [FHF 72].

Левые

В чем разница между концепциями государства всеобщего благосостояния и демократическим социализмом?

Коммунисты выступают за свержение правительства насильственным путем. Социал-демократы намерены мирно использовать силу, получив власть путем избрания. Но характер социализма таков, что им придется применить силу. Демократический социализм – одна из разновидностей современного либерализма, основанного на концепции государства всеобщего благосостояния. Не все либералы социал-демократы. Большинство сегодняшних левых придерживаются менее определенных взглядов. Многие исходят из идеи государства всеобщего благосостояния, а это не то же самое. Теория государства всеобщего благосостояния сначала обещает сохранить все преимущества капитализма, а затем ради перераспределения богатств уничтожает все, что делает капитализм возможным. Сторонники этой концепции жаждут власти, чтобы получить возможность приставить дуло к виску каждого человека, но сохранить дойных коров – капиталистов-товаропроизводителей. Государство всеобщего благосостояния – последняя стадия смешанной экономики и ее оправдание. Это не совсем то, что демократический социализм, но оба – течения одной школы [NFW 69].

Верят ли либералы, что каждый человек хорош?

Нет, если у этого человека правые взгляды. Они не считают хорошими республиканцев, Общество Джона Бёрча[30]30
  Правоконсервативная политическая группа в США, стоящая на платформе антикоммунизма, ограничения государства, конституционной республики и личных свобод. – Прим. ред.


[Закрыть] или кого-либо из тех, кого называют фашистами. Например, Южная Африка – отчасти фашистское государство, и либералы не хотят, чтобы Соединенные Штаты поддерживали с ним отношения. Фактически же они жаждут объявления войны.

Но либералы верят, что хорош каждый человек с левыми взглядами. Любой, кто разделяет их базовые концепции. Либералы – сторонники идеи государства всеобщего благосостояния, социалисты и коммунисты – все хорошие. Это по-настоящему убийственное обвинение в их адрес, потому что политическая Поллианна[31]31
  Термин, обозначающий приверженцев слепого оптимизма. Назван по имени героини романа Элеанор Портер, которая отличалась специфической формой оптимистического мировоззрения, приучив себя к радости и восторгу по поводу каждого негативного события, которое происходило в ее жизни. – Прим. ред.


[Закрыть], верящая, что любой человек хорош, не причинит миру особенного вреда. Такие люди слишком далеки от реальности. Но их коварство – в двойных стандартах, которыми они пользуются со времен, предшествовавших Рузвельту: разум и мораль применимы только к их стороне. Этот прием используют и коммунисты. Любой, кто не является левым (в широком смысле), не существует или стоит вне морали. Уж лучше слепое прекраснодушие Поллианны, чем жестокость либерала, ненавидящего всех, кто не входит в число левых, и питающего нежные чувства к любому, кто к ним принадлежит. Таково современное представление либералов о справедливости и добре [NFW 69].

Почему хиппи и другие воинствующие студенты из числа новых левых нападают на своих либеральных друзей и защитников сильнее, чем на республиканцев?

Широкомасштабная дезорганизация общественных собраний началась со съезда Демократической партии в Чикаго в 1968 г. Пока шел съезд, кучка людей что-то там скандировала за стенами, но те и другие не переходили к прямым столкновениям. А вот на съезде Республиканской партии начался сущий ад. Почему? После выборов самым первым значимым общественным собранием стал «Завтрак мира», в котором участвовали конгрессмены, придерживающиеся левых взглядов (Фулбрайт, Макговерн и Джавитс). Почему бастующие студенты набросились на них, а не на республиканцев? По тем же причинам, по которым Форман[32]32
  Борец за гражданские права, секретарь Студенческого координационного центра ненасильственных действий (SNCC). Четвертого мая 1969 г. выступил с трибуны церкви в Нью-Йорке перед многотысячной толпой и прессой с «Черным манифестом» – официальным требованием ко всем церквям Америки выплатить черному населению США $500 млн репараций. Он открыто призвал афроамериканцев не принимать участия в созидательном труде американского общества, а продолжать борьбу до тех пор, пока белые не заплатят за годы, проведенные в рабстве. – Прим. ред.


[Закрыть] и его «Черный совет» предъявляют требования религиозным организациям, а не потомкам южан-рабовладельцев? Было бы нетрудно их найти и выставить требования им. Почему они этого не сделали? Потому что пошли против религии – вот ответ.

Новые левые извлекают выгоду – это логично и справедливо – из тех, кто разделяет их фундаментальные убеждения. У них нет ничего общего с правыми. Фактически отсутствует предпосылка, на которую можно было сослаться, нет и чувства вины, которое можно внушать. Рядовые республиканцы могут чувствовать себя немного виноватыми – «раз есть такие бедняки, то любой, у кого найдется две рубашки, должен чувствовать себя виноватым». Но это совершенно несопоставимо с виной, которую они могут внушить, если столкнут религиозных лидеров и либералов из конгресса, продвигавших все мыслимые теории, которые активисты пытаются воплотить на практике (включая применение силы, разве что не такое жестокое и не такое открытое). Они не предъявляют южанам обвинений в прошлых грехах, но обвиняют их в том, что вытекает из их нынешних альтруистических и коллективистских убеждений.

Например, если религия учит, что все мы должны поддерживать братьев своих, то любые «братья», более бедные, чем остальные, получают право чего-то требовать от других. На последних накладывается моральный долг удовлетворять требования таких людей. Когда мы с Фрэнком [О’Коннором, ее мужем] впервые услышали о выходке Формана, он заметил: «Форман логически прав в своем отношении к религиозным фанатикам. Братья просили именно этого». Либералы и религиозные фанатики напрашивались на появление левых экстремистов вроде Формана и «Черного совета». Если либералы подрывают буквально все, на чем стоит капитализм, почему бы «Черному совету» не выступить против капитализма в открытую?

Если бы я писала статью об этих инцидентах, то назвала бы ее «Власть идей» и посвятила консерваторам. Есть крупные бизнесмены, до сих пор считающие, что идеи не важны, а значение имеет только практическая деятельность. Но чернокожие бунтари – осознают они это или нет – знают, какую власть имеют идеи.

Фулбрайт, Джавитс, Макговерн и прочие узаконили действия студентов-активистов и воинствующих чернокожих и подвели под них базовые предпосылки. Активисты восприняли все буквально и стали действовать соответственно. Обратите внимание на лицемерие одной из жалоб новых левых: они разделяют идеи левого крыла правящих кругов более глубоко, чем любой либеральный конгрессмен во власти. В интеллектуальном плане это марионетки истеблишмента. Они требуют, только чтобы власть поступала так, как говорит. И если альтруистские и коллективистские предпосылки либералов правильны, тогда Форман и воинствующие студенты тоже правы.

К слову, вот еще одно лицемерие либералов: они хотят применять силу, но легально и по-джентльменски – так, чтобы никто об этом не знал. Они хотят быть цивилизованными элитарными защитниками простого человека, который без них беспомощен. Поэтому их так шокируют все эти беснующиеся дикари, жаждущие власти. И они никогда не признают, что создали этих дикарей сами. Их принципы обратились против них самих. В новых левых либералы видят собственное отражение. Новые левые – это чудовище Франкенштейна: адекватное воплощение каждого фундаментального принципа, которого они придерживаются, упорно отказываясь признать его открыто и последовательно. Вот почему либералы так беспомощны [NFW 69].

Вы можете что-нибудь сказать о книге Джона Кеннета Гэлбрейта «Общество изобилия» (The Affluent Society)?

Да, охотно (хотя и без радости). То, за что выступает Гэлбрейт, – по существу и духу средневековый феодализм. Он обходит полнейшим молчанием вопрос прав (включая право на собственность), словно их никогда не существовало. Он спрашивает, почему частные лица могут тратить свои деньги, как им хочется, не приводя рациональных обоснований своих трат, в то время как всякий раз, когда правительство хочет потратить деньги, оно вынуждено объяснять, на что именно они пойдут. И он утверждает, что каждый человек должен отдавать правительству некий процент своего дохода и ни о чем не спрашивать. А правительство станет тратить эти деньги, как ему заблагорассудится, лишь бы только в бюджетной сфере. Что еще он предлагает? Чтобы мы оправдали социалиста за то, что он отнимает наши деньги и захватывает все больше власти. Его крайне тревожит состояние наших парков; он возмущенно – и очень многословно – пишет о кадиллаках и других роскошествах американцев, которые тем не менее отправляются в загрязненные парки. Так что деньги у вас отнимут, потому что Гэлбрейт считает, что вам нужно больше парков.

Дальше. Гэлбрейт говорит, что, если кто-то хочет купить второй автомобиль, он должен доказать государству, что нуждается в нем. Иными словами, человек, заработавший деньги, не имеет прав на эти деньги, он должен спрашивать у Гэлбрейта или у государства разрешения их потратить. А правительство, которое живет на наши налоги, не должно отчитываться в том, как оно тратит наши деньги, не должно даже советоваться с так называемой бюджетной сферой. Правительство просто решает, что нам нужны парки и школы. (Школы – обычное оправдание, которое приводят либералы.) Гэлбрейт пишет, что состояние наших школ неудовлетворительно, поэтому у нас должно быть меньше кадиллаков.

Конечно, дело не в том, что надо давать больше денег правительству, а в том, чтобы забрать школы, общественные дороги, почту и все экономические вопросы из его рук. Если парки, школы и все прочее, чем занимается государство, действительно находятся в таком плачевном состоянии, как утверждает Гэлбрейт, то верните их частным предпринимателям и ими будут управлять как следует. Но правильный (хотя и отчасти юмористический) ответ Гэлбрейту – если все, кому это по карману, купят себе по шикарному бордовому кадиллаку (или возьмут напрокат на худой конец) и проедутся на них, демонстрируя Гэлбрейту, что это ваши деньги, а не его.

«Общество изобилия» – одна из самых скандальных книг, когда-либо выходивших в свет. Написать такую книгу – его право. Настораживает тот факт, что он не подвергается интеллектуальному остракизму, а вместо этого удостаивается должности в государственном аппарате (к счастью, в Индии) [PVA 61].

Что вы думаете об идеях Джейн Фонды и избранных ею способах их распространения?[вернуться]

Это просто смешно. Мне, конечно, не нравится ни то ни другое. В Prime Time Saturday[33]33
  Субботняя шоу-программа на канале NBC.


[Закрыть] Тома Снайдера был отличный сюжет о Фонде и ее муже [в то время им был Том Хейден] – как они едут через всю страну, охаивая атомную энергию и еще много всего, например бизнесменов. На два вопроса она ответила, что сама не знает, что говорит, – она просто так чувствует. Она не мыслитель и нуждается в руководстве. Она следует за своим мужем. Подразумевается, что ее убеждения определяются не авторитетами. Обычно я ей не верю, но в данном случае, полагаю, она говорит правду. Что же до того, поддерживаю ли я ее идеи, ответом может быть только «нет», причем более категоричное, чем я могу произнести, не скатившись до брани – чего не терплю – или не сломав этот микрофон [ОС 80].

В 1947 г. Айн Рэнд давала показания в качестве добровольного, или дружественного, свидетеля Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности (HUAC) в Вашингтоне (округ Колумбия).

В то время, когда вы давали показания HUAC, вы поддерживали составление «черных списков» актеров и писателей-коммунистов?

Я ничего не знаю о «черных списках» «красных» деятелей, зато очень многое о «черных списках» консерваторов, составленных «красными». Я последний человек, которому следует задавать этот вопрос, если, конечно, вас интересует правда.

Расследование, в которое я была вовлечена, велось в 1947 г. Это было еще до эпохи Маккарти – так что Маккарти в нем не участвовал. На том слушании десяти «недружественным» свидетелям был задан вопрос об их связях с коммунистической партией, и они отказались на него отвечать. (Их билеты членов коммунистической партии были представлены комитету теми, кто вел расследование.) Другой группой были так называемые «дружественные» свидетели, сочувствующие расследующей это дело стороне, которые давали показания о проникновении коммунистов в среду кинематографистов. Я была одним из таких свидетелей. К сожалению, мне не дали высказать все, что я хотела бы предать огласке. Я единственная давала показания о пропагандистском содержании кинофильмов, а единственный фильм, о котором меня спросили, был совершенно очевидный – «Песни России» [MGM, 1944], – который не надо было анализировать, чтобы доказать пропаганду коммунизма. Я хотела рассказать о более сложных голливудских фильмах, полных коммунистической пропаганды, но меня о них не спросили.

Мне не известно ни о каких «красных», занесенных в «черные списки» Голливуда. Я знаю, насколько можно доверять газетам, что многие, включенные в эти «черные списки», в том числе и «голливудская десятка» (те, кто попал на год в тюрьму за оскорбление конгресса), впоследствии работали в Голливуде под вымышленными именами. У них было достаточно друзей в киноиндустрии, чтобы продавать сценарии под чужим именем, и сегодня большинство из них снова в бизнесе. Но интересовались ли вы когда-нибудь судьбой дружественных свидетелей? Перед отъездом в Вашингтон нас подвергли всем мыслимым формам давления, за исключением физического насилия, главы киностудий, не желавшие, чтобы мы давали показания. Почему нет, если мы были противниками коммунистов? Они не желали выносить сор из избы. Хотели все спустить на тормозах. Представители и адвокаты голливудских продюсеров требовали от дружественных свидетелей держать язык за зубами. Был один человек, которого я не хочу называть [актер Роберт Тейлор], так он, я сама слышала, рассказывал кое-что на собрании консерваторов. Когда его спросили об этом в HUAC, он сказал иное: смягчил острые углы. Я не могу слишком строго его судить, но сама бы так не поступила. И как не задуматься, какое психологическое давление вынудило его к этому.

Заметьте также, что некоторые дружественные свидетели на этих слушаниях были звездами, например Гэри Купер и Роберт Тейлор, – они продолжали работать, потому что левые – самые жадные люди в Голливуде. Все, что им нужно, – это кассовый актер, кем бы он ни был. Так что звезды, участвовавшие в этих слушаниях, не подвергались впоследствии никакому давлению и не попали в «черные списки». Настоящая трагедия случилась с актерами второго плана вроде Адольфа Менжу – он был известным характерным актером, но не звездой. У него всегда была работа, он снимался в различных фильмах. Он выступал свидетелем со стороны обвинения и после этих слушаний уже не мог найти работу. Снялся в считаных фильмах, на маленьких ролях, и, как я слышала, у него начались финансовые проблемы – в общем, он лишился своего положения. Или возьмем Морри Рискинда, знаменитого писателя. (Он написал комедию «О тебе я пою».) В Голливуде он получал 3000 долларов в неделю – в те времена потолок для писателя. Но после того, как выступил дружественным свидетелем, не проработал ни дня. Сценаристы в Голливуде – расходный материал, к ним всегда относились с презрением. Так что писатели, сотрудничавшие с HUAC, пострадали сильнее всех. А начинающие авторы – самые незащищенные работники в Голливуде. Я знаю двоих, кто сотрудничал с HUAC, – Фреда Нибло-младшего, сына режиссера, и Ричарда Маколея. Они были на подъеме, работали отлично, оба – люди семейные и получали 350 долларов в неделю. Насколько мне известно, больше ни один из них в качестве сценариста не работал. Когда я уезжала из Голливуда, Фред Нибло-младший трудился подсобным рабочим на заводе «Локхид» в Калифорнии. Вот что случилось с дружественными свидетелями.

У меня тогда был контракт с киностудией, и мой продюсер [Хэл Уэллис] оказался немного порядочнее остальных. Через несколько лет я сама разорвала контракт, потому что больше не хотела писать для Голливуда. Но не стану распространяться, какой жертвой клеветы и «черных списков» в общественном мнении я была с тех пор. Вы спросили о «черных списках» «красных». Я не знаю ни одного левого, который пострадал бы из-за своих взглядов. И наоборот, не знаю ни одного сторонника капитализма, которому не пришлось так или иначе заплатить за свои убеждения [FHF 67].

Что вы скажете по поводу нынешней кампании в СМИ, возрождающей атаку на голливудских коммунистов из «черного списка», например на «Время негодяев» (Scoundrel Time) Лилиан Хеллман, «Фронт» [с участием Вуди Аллена]. Что действительно произошло за это время?

Это слишком отвратительная и грязная тема, чтобы говорить о ней, и перед вами одна из жертв. Я бы многое могла рассказать, но на это уйдет не меньше часа. Скажу одно. Все эти проклятые коммунисты похваляются своей храбростью, как Лилиан Хеллман, которая была членом коммунистической партии. Одному Богу известно, сколько людей умерло в нашей стране или в России и в странах, оккупированных Россией из-за идей мисс Хеллман. Невозможно описать то зло, которое причинили коммунисты в 1930-е гг. Начать с того, что они втянули страну во Вторую мировую войну. Что было бы лучшей политикой? Пусть бы Гитлер прошагал по России, как оно и получилось сначала. Пусть две диктатуры сражались бы друг с другом, а потом Запад – Англия, Франция и Соединенные Штаты – прикончили бы победителя. Тогда, возможно, сегодняшний мир был бы безопасным. (За исключением того, что полная безопасность мира зависит от философии, а ни у кого нет правильных идей.) Такие, как Лилиан Хеллман, толкали политику нашей страны влево и направляли на поддержку одной-единственной страны – причем не Соединенных Штатов, а Советской России. Таковы все «жертвы Маккарти». Они или состояли в компартии, или поддерживали ее. Одна женщина не была коммунисткой, но занимала важный пост в правительстве и являлась членом 18 организаций, которые генеральный атторней назвал антиправительственными. Когда Маккарти ее разоблачил, она заявила, что не знала об их подрывной деятельности. И ей хватало совести работать в правительстве. Вот что это за люди.

Чего они требовали, так это права лгать. Никто не наказывал их за то, что они были коммунистами. Люди не хотели связываться с подпольными коммунистами. Они не желали откровенничать и возмутились, когда правительство потребовало под присягой показать, состоят ли они в коммунистической партии или нет. Это никак не противоречило их свободе. Ни у кого нет свободы сознательно вводить людей в заблуждение. Если правительство наказало вас за то, что вы коммунист, другое дело. Но если частные работодатели не хотят нанимать на работу коммунистов – если они, и заслуженно, считают их врагами нашей страны и даже, более того, всего человечества, – у работника нет права лгать на этот счет. А ведь именно этого и хотели бедненькие мученики. Ах, какие они храбрецы! Как вдруг им запрещают лгать голливудским работодателям.

Теперь взглянем на другую сторону медали. В слушаниях в HUAC о Голливуде участвовали «голливудская десятка» – коммунисты – и дружественные свидетели. Я была дружественным свидетелем. Нас вызвали, чтобы обсудить проникновение коммунистов в Голливуд. (Мой практический вклад касался пропагандирующего коммунизм содержания кинофильмов.) Знаете ли вы, что случилось с дружественными свидетелями? Они лишились работы в Голливуде. Я не стала жертвой, потому что у меня был долгосрочный контракт, который я позднее порвала, чтобы закончить «Атлант расправил плечи». Меня не уволили за то, что я предстала перед комиссией в Вашингтоне. Но я была жертвой много лет – до публикации «Источника» я не могла найти работы в Голливуде. Но «Источник» – это слишком сильно, и после него они уже не могли помешать продюсерам меня нанимать. У Гэри Купера, очень хорошего свидетеля против коммунистов, было имя. Но те, кто не имел имени или контракта, – начинающие писатели и несколько известных писателей-фрилансеров – вскоре после слушаний лишились работы. В течение года большинство из них перестали работать. А некоторые были очень известны. Например, Адольф Менжу был знаменитым актером, но не имел постоянного контракта. Ему стали давать все меньше ролей, и через полтора года он уже не мог найти работы вообще. Морри Рискинд был знаменитым писателем – он написал «О тебе я пою» и массу других киносценариев и театральных пьес. Ему платили 3000 долларов в неделю, и он имел больше заказов, чем мог выполнить. После того как выступил свидетелем обвинения, он не мог найти работу в Голливуде. Самый тяжелый случай, о котором я знаю, – судьба молодого сценариста Фреда Нибло-младшего (сына знаменитого режиссера немого кино Фреда Нибло). Не прошло и года после его выступления на слушаниях, как ему пришлось пойти работать на авиационный завод фирмы «Локхид».

Если хотите сделать что-нибудь гуманное, проведите исследование, что сталось с дружественными свидетелями. Те же самые проклятые коммунисты Голливуда негласно составили чудовищный «черный список». Неужели талантливые люди, на которых был спрос, внезапно лишились своего таланта? Голливудские продюсеры малодушны – они не настолько плохи, как иногда о них говорят, но лишены прочных убеждений и невежественны. Коммунисты пробрались на все важные посты, и дружественные свидетели так или иначе поплатились за свои показания. Об этом никогда не говорят [PO6 76].

Почему так много американцев параноидально боятся коммунистов?

Во-первых, я не слышала, чтобы они боялись. Во-вторых, я бы не назвала такой страх параноидальным. Если в какой-то стране царит диктатура – жизнь, труд, будущее человека всецело зависят от правительства, занятого истреблением миллионов, а люди в другой стране боятся ее влияния на свою родину, я бы назвала такой страх рациональным.

Однако оппозиция не предполагает страха перед этим явлением. Если человек противодействует чему-то, что является злом, это не означает, что он боится зла. В разговоре можно употребить слово «бояться» в значении «не одобрять», но не в том смысле, который подразумевает трусость. Например, если я против чумы, можно сказать, что я ее боюсь? Что ж, и да и нет. Я не хочу ею заболеть, но это не трусость. То же можно сказать и о противниках коммунизма. Это не боязнь коммунизма как такового или его власти. Это моральное отвращение – оппозиция злу коммунизма.