Текст книги "Сын Розмари"

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 7

С поездкой в Омаху она решила обождать до Нового года. Все пять сестер и братьев были старше Роз-мари, и до этого дня дожили только трое: сестра и два брата. С каждым Розмари дважды переговорила по телефону: в первый раз как Рип Ван Рози, а во второй – как Мама Энди. Кажется, в сумме получилось на одну беседу больше, чем за целый год до того, как с Розмари расправилась колдовская шайка.

Ее любимец Брайан, слава Богу, присоединился к «Анонимным алкоголикам» и с 1982-го капли в рот не берет; в понедельник у них с Доди, его женой, начинается кругосветный вояж в честь тридцатипятилетия свадьбы, и свечи они затеплят в новозеландском порту Окленде.

Эдди, которого Розмари любила меньше всех, ничуть не изменился, если судить по его речам. «Передай Энди, что дядюшка Эд от имени тридцати тысяч членов профсоюза упаковщиков мяса почтительнейше советует не быть такой тряпкой с атеистами-параноиками. Правильно говорит ван Бурен: они у нас зажгут свечи! Под прицелом, если понадобится!"

Джуди – «мисс Вассар-колледж – 93» – была красоткой с глянцевитыми черными волосами, уложенными в скромный пучок, щедро наложенными «тенями» вокруг глаз и алым пятнышком величиной с десятипенсовик над переносицей. Значок «Я люблю Энди» она приколола к сари пастельной расцветки. Ко всему прочему Джуди носила фамилию Харьят. Закутанная в шелка, она в понедельник поутру привезла Розмари компьютерную распечатку с тысячами посланий, накопившимися за последние шесть вечеров, а также список ответов, подходящих почти ко всем этим обращениям.

Пока они с Розмари корпели за столом у окна гостиной, Джуди то и дело шмыгала носом и терла глаза. При таком жестоком обращении черная полумаска вряд ли продержалась бы до обеда. Розмари дотронулась до руки секретарши и спросила:

– Джуди, что-то не так?

Та шмыгнула, в карих глазах появилась скорбь.

– Парень! – изрекла она и воздела очи горе. – Вы бы только знали! Поверить не могу! – Джуди шмыгнула, промокнула нос и глаза косметической салфеткой.

Розмари кивнула с тяжелым вздохом, вспомнив своего «парня».

– Да, эти умеют гадить в душу. – Она похлопала Джуди по руке. – Если хочешь поговорить, давай, я хороший слушатель.

– Спасибо. – Джуди изобразила улыбку и снова прижала к лицу салфетку. – Ничего, переживу.

Когда она собралась уходить, Розмари заметила в атташе-кейсе девушки аккуратно заполненные кроссворды. И спросила:

– Играешь в скрэббл?

Печали на лице красивой индианки как не бывало.

– А то нет! Не больше двух минут на ход, начало с любой пустышки. Годится?

– Гм-м… Пожалуй, как-нибудь вечерком от партии не откажусь.

Телевизионный отдел занимал северо-западную четверть десятого этажа. Добираясь до углового офиса, принадлежавшего Крейгу, Розмари пересекла пять тысяч квадратных футов пустых кабинок – ни души, только компьютеры и телефоны на столах да фотографии и газеты на перегородках…

Крейг и Кевин в бэдэшных футболках и джинсах сидели, закинув ноги в кроссовках на кофейный столик, и смотрели по телику черно-белый фильм с Эдвардом Дж. Робинсоном в главной роли. Эта парочка сама была черно-белой (слово «негр» вышло из обихода, теперь принято говорить «черный»). Крейг смахивал на Адама Клейтона Пауэлла[2]2
  Американский религиозный и общественный деятель, борец за права чернокожего меньшинства (1908 – 1972).


[Закрыть], а Кевин – на типичного девятнадцатилетнего парнишку по имени Кевин, с той лишь оговоркой, что ныне среди девятнадцатилетних Кевинов попадаются ростом невелички, которые вдобавок китайцы.

– Розмари! Привет! – воскликнули телевизионщики и вскочили на ноги. При этом Кевин опрокинул свою банку «коки».

– Сидите, сидите, – сказала Розмари. – Ого, ну и видок! – Она подошла к окну и глянула поверх зданий Вестсайда на Гудзон и видимый отсюда совершенно целиком мост Джорджа Вашингтона.

– А правда, здорово? – раздался у нее за спиной голос Крейга.

– Фантастика! – Она повернулась и кивком указала надверной проем. – Там кто-нибудь есть?

– Отпуск, – пожал плечами Крейг. – От Дня Благодарения до Нового года. Для всей лавочки.

– Щедро.

– Все Энди, – улыбнулся Крейг. – Работы сейчас мало, шоу «Канун Нового года» уже на пленке.

– А как с тем, что в проекте? – спросила Роз-мари.

– В проекте почти ничего, – ответил Крейг. – В будущем году сокращаем производство. Наляжем на повторные показы.

Кевин вытер стол бумажным полотенцем.

– Что смотрите? – На экране телевизора Робинсон о чем-то упрашивал Хеди Ламарр… Нет, похожую на нее женщину.

– «Женщина в окне», – произнес Крейг. – Фриц Ланг, тысяча девятьсот сорок четвертый.

– По-моему, я не видела.

– Хороший фильм. Черно-белый. Они посидели несколько минут втроем, посмотрели телевизор. Потом Крейг осведомился:

– Ты ко мне просто так зашла или по делу?

– Да, по делу, – ответила Розмари.

– Извини, мне бы сразу спросить. – Он встал и повернулся к Кевину:

– Ты посиди, посмотри, а мы в кабинете потолкуем.

Крейг провел Розмари в соседнее помещение. Там царила рабочая обстановка: два стола завалены деловыми бумагами, журналами, газетами, компьютерными распечатками, стена прячется за мониторами и аудиоаппаратурой, другие – за стеллажами с кассетами и бобинами.

Крейг освободил два кресла на колесиках. Когда уселась Розмари, он тоже опустился в кресло и подъехал почти вплотную к ней. Подался вперед, сложив руки на груди, опираясь локтями на подлокотники, склонив голову набок, – весь внимание.

– Хоть Энди и понизил кругом температуру, одно горячее местечко все-таки осталось. Я имею в виду атеистов-параноиков и кое-чье отношение к ним. Не знаю, что у вас нынче в работе…

– Почти ничего, – перебил Крейг.

– И не хочу соваться, куда не просят…

– Розмари! – с укором вымолвил он. – Любые твои предложения мы выслушаем с благодарностью.

– Знаю, Энди хочет, чтобы их права уважали, но не складывается ли впечатление, будто он маловато старается? Мне бы хотелось до Нового года увидеть ролик, штурмующий эту тему «в лоб», то есть чтобы в нем Энди обратился напрямик к моему брату Эдди, бряцателю оружием. Пока еще есть время остудить горячие головы. Надо бы побыстрее снять этот фильм. Думаю, чем проще он будет, тем лучше.

Крейг, барабаня кроссовкой по полу, глядел вниз. Наконец посмотрел на Розмари:

– Ты с Энди уже беседовала?

– Нет. Решила первым делом узнать, кто бы мог этим заняться, ну и твое мнение выяснить.

– Спасибо, ценю, – произнес Крейг. – Слушай, у меня мысль. Почему бы тебе не просмотреть готовый материал – специальные выпуски, заставки – в общем, все, что мы тут наворочали. А к возвращению Энди… когда он тут объявится, в понедельник?., ты уже будешь в полной боевой готовности, и мы организуем совещание. Не только по этому поводу, но и насчет сокращения выпуска продукции – может, все-таки не стоит рубить сплеча? Эту гениальную идею родил Джей – ты ведь знаешь нашего крохобора? – Крейг сокрушенно покачал головой, побарабанил пальцем по виску. – И откуда только берутся такие?

Он научил Розмари обращаться с видеоплейером и пультом дистанционного управления, показал, в каком приблизительно порядке размещены записи – продукция «БД», деятельность фонда в освещении прессы, разнообразные материалы по смежным темам. Показал и кассеты с кинофильмами, в том числе долгоиграющие, для которых требовался другой плейер.

– Класс! – оглядываясь, проговорила Розмари. – А у вас, случайно, нет «Унесенных ветром»?

– Случайно есть, – улыбнулся Крейг. – Без купюр, с пробами на роль и еще кучей-всякой всячины.

– О Боже! – вскричала Розмари. – Я в раю!

– Доброе утро. Нельзя ли спросить, кто звонит? – Женский голос со слабым японским акцентом звучал приятно.

– Мама Энди, – ответила Розмари. – Это он мне дал ваш номер.

– Секундочку, будьте любезны. Вы – Розмари Э. Рейли?

– Да.

– Розмари, повесьте, пожалуйста, трубку. Энди скоро с вами свяжется. Если хотите, чтобы он позвонил вам по экстренной линии, нажмите единицу.

Розмари повесила трубку, подозревая, что побеседовала с компьютером. Похоже, ей придется смотреть «Этот безумный, безумный, безумный мир».

Она взбила подушки, уложила их горкой в изголовье кровати, привалилась к ним спиной, надела очки и взяла со стоявшей на подносе тарелки вторую половинку круассана. Жуя, решала кроссворд. С верхним левым углом Розмари справилась в уме.

Когда она одной рукой по-новому складывала газету, чтобы просмотреть обзор книжных новинок, раздался телефонный звонок. Розмари отложила газету и недоеденный круассан, слизнула крошки с пальцев и встала.

– Алло?

– Привет, мам. Как дела?

– Лучше не бывает. Завтрак в постель! Такое чувство, будто я попала в добрый старый фильм. Норма Ширер, Гарбо… – Она рухнула на атласное одеяло.

Телефонная трубка хихикнула ей в ухо.

– Я думаю, ты бы и там сделала купюру. Розмари улыбнулась и спросила, снимая очки:

– Ангел мой, где ты?

– В Риме, это для меня самое подходящее место.

– А слышно так, будто ты здесь, сразу за углом.

– Эх, если б… Ты чего звонила?

– Не хотелось бы показаться настырной, – сказала она, – но я…

– Если из-за Крейга и рекламного ролика, то я уже в курсе. Звонил ему по другому поводу, и он рассказал. Думаю, прекрасная идея.

– Правда?

– Не сомневаюсь. Свежий взгляд на вещи – это всегда полезно, а у кого нынче самый незамыленный глаз, если не у Рип Ван Рози? И я не только заставки имею в виду, но и вообще все сейчас происходящее. Твой очаровательный пальчик указал на то, что мне самому следовало бы заметить много дней назад. Немедленно беремся за работу и тебя призываем к сотрудничеству. А сейчас извини, дел невпроворот. В субботу вернусь.

– В субботу? – переспросила Розмари.

– Мадрид отменяется. Вот это да!

– Я еще ни разу в жизни так не скучал.

Она просмотрела уйму заставок и отдельных передач «БД» – трогательные сценарии, добротная съемка и вообще очень красиво, но до высшего класса не дотягивает. Все это посвящалось Энди. В иные мгновенья, когда он говорил с экрана о свечах, ей казалось, будто на лице сына вдруг появляются те, прежние глаза. Розмари отматывала пленку назад и просматривала по кадрам… Нет, ничего. Все те же светло-карие оленьи очи и ее воспоминание – прекрасный тигриный взгляд за миг до поцелуя, до того коварного, ошеломительного поцелуя…

Нет, правда, разве можно его за это осуждать? Бедный одинокий ангел…

Ведь и сама она не похожа на его прежнюю маму… Что бы сказали по сему поводу газеты, журналы и телевизионные «говорящие головы»? Бр-р, лучше и не думать!

Розмари в пятый или шестой раз просмотрела десятисекундный ролик; в нем ее сын был вылитый Иисус – сильный, любвеобильный, да что там – попросту великолепный. Он напоминал, что надо купить свечи в супермаркете или еще где-нибудь и спрятать от детей, и ждать, и снять целлофан одновременно со всем миром как раз перед Зажжением.

В перерыве она смотрела пробы на роль и купюры ид «Унесенных ветром».

Глава 8

В пятницу она мандражировала – все думала о том, как завтра, во второй половине дня, Энди окажется в небе, на высоте в тридцать тысяч футов.

А вечером опустится на землю…

В середине дня Розмари позвонила Джо и договорилась поехать вместе с ним в аэропорт.

– Зал оздоровительной гимнастики, или тренажерный, или что-нибудь в этом роде, – сказала она. – Они ведь, кажется, круглосуточно открыты?

– Конечно. Для лиц обоего пола. Когда собираешься выезжать?

– Сейчас. Хочу размяться. Я малость взвинчена – завтра Энди прилетает.

– Дай двадцать минут. Я тебя там покажу, познакомлю с ребятами и позабочусь, чтобы никто не приставал с вопросами.

– Джо, я не хочу, чтобы из-за меня кому-то затыкали рот, – предупредила она.

– Я всего лишь объясню народу, как надо себя вести. Не волнуйся.

– Прекрасно, – сказала Розмари. – Спасибо. Когда будешь готов, позови. И не спеши.

Потом они бок о бок крутили педали велотренажеров. Джо рассказывал ей о своей «бывшей», с которой прожил больше двадцати лет (ее зовут Вероника, и она торгует недвижимостью в Литл-Неке), и о дочери (Мэри-Элизабет готовится к защите диссертации на экономическом факультете университета Лойолы). Розмари поведала о задуманной ею передаче и о том, с каким удовольствием она примет активное участие в деятельности «БД». И та и другая идеи ему понравились.

Пока он кошмарно истязал боксерскую грушу, Розмари прыгала через скакалку.

– Груша мне не в диковинку, – объяснил Джо, подскакивая, отскакивая, лупцуя. – Золотые перчатки, средний вес.

– А мне скакалка не в диковинку, – проворчала она, разматывая подлую штуковину с лодыжки. – Команда юниоров-старшеклассников штата Омаха, два года в чемпионах.

– Это по фигуре видно, – произнес он, не оставляя грушу в покое.

И снова они бок о бок, но уже на «бегущих дорожках».

– А правда, тут неплохо? – спросил Джо.

– Высший класс! Для подъема боевого духа ничего лучше не придумаешь.

На противоположной стене заполненного тренажерами зала двигался фотоснимок – море солнца и крошечные купальники на рослых молодых женщинах.

Джо, не укорачивая шага, ухмыльнулся и отвел взгляд.

– Не в моем вкусе, – произнес он. – Когда мы с Ронни познакомились, она работала манекенщицей. В первый раз, когда она пошла «налево», я позвонил в отдел розыска пропавших лиц. – Он поглядел на Розмари и улыбнулся. – Мать у меня была, что твое метловище. Ну, ты ведь знаешь нас, парней. «Мне девчонка нужна точь-в-точь как жена моего дорогого папаши».

Розмари, шагая на месте, кивнула и произнесла:

– Да уж, знаю. Еще бы не знать,

Волнение никак не желало улечься. Розмари позвонила Джуди, та оказалась дома и, судя по голосу, в слезах. Услышав приглашение, она аж подпрыгнула.

Джуди появилась точнехонько в восемь – головной платок, суконное пальто с влажными плечами, в руке – большая коричневая хозяйственная сумка от «Блумингдэйл». Под пальто оказалось сари персикового цвета, из сумки вынырнули пластмассовая доска для скрэббла с поворотным квадратом и гнездами под алфавитные косточки, вышитый бисером кошелек с горловиной, затянутой шнурком, два черных лотка, миниатюрные песочные часы в серебряной оправе и, естественно, приборчик для ведения счета.

Они расположились за столом у окна. Сыпал легкий снежок, припудривал кроны деревьев в парке, размывал огни Пятой авеню.

Розмари глянула сквозь очки на «JETTY TR» в своем лотке, постаралась забыть о льде, растущем на крыльях самолета, о проклятых часах на краю стола (песку в верхней половине уже совсем чуть-чуть!) и сгребла косточки в две щепотки. Уложила в гнезда по горизонтали, вышло «JITTERY»[3]3
  Нервный, пугливый (англ.).


[Закрыть].

– Двойное «джей», – сказала она. – Дважды по пятьдесят очков.

Джуди постучала по калькулятору – не специальным ногтем, а одним из перламутровых овалов-близняшек.

– Сотня. Для начала неплохо.

– Спасибо. – Розмари посмотрела на нее поверх очков, доставая из кошелька буквы.

Джуди перевернула часы, глянула на доску, поморгала и выстроила слово по вертикали вниз от[4]4
  Ч» – «JINXED»[Принес беду, сглазил (англ ).


[Закрыть].

– Двойное слово.

Розмари взяла косточки и, не разворачивая квадрата, выложила «FOXY»[5]5
  Лисий, рыжий, хитрый (англ).


[Закрыть], использовав букву «X» и розовую клетку рядом с ней.

Джуди взвыла, залилась слезами и вцепилась себе в волосы.

– Теперь он мне и скрэббл изгадил! Гляди, что я наделала! «X» возле розовой клетки! Ты победила! Победила! Он мне мозги расплавил! Из-за него у меня не жизнь теперь, а дерьмо! Сглазил меня! Даром, что ли, я это слово набрала?! – Она упала грудью на доску, зарыдала.

– О, милая! – Розмари схватила покатившиеся часы, поставила, поднялась сама, обогнула угол стола и склонилась над Джуди. Погладила по голове, по содрогающейся спине. – Джуди, Джуди… Ни один парень не стоит того, чтобы так из-за него убиваться. Даже если он… А, черт! Это, случаем, не Энди? Это ведь из-за него, да?

Сквозь рыдания прорвались невнятные «да» и «Энди».

Розмари кивнула и тяжело вздохнула. Медленно до нее стало доходить. Сказывается возраст.

Залитая слезами Джуди оторвалась от доски, со щек посыпались пластинки с буквами, но черная косметическая маска сохранилась на удивление хорошо.

– Ненавижу Энди! – выкрикнула индианка и рванула значок. Затрещал шелк, кругляш полетел в окно. – И носила только потому, что не хотела, чтобы ты догадалась! Ненавижу! Сама наделаю значков, пускай все видят, что я на самом деле чувствую!.. О, Розмари! Если бы ты знала правду, если бы ты знала, что делается на девят…

– Тс-с! Тихо! – Розмари крепко обняла ее, принялась успокаивать. – Тихо, милая, все хорошо. Ну-ка, вздохнем медленно, глубоко. Вот так… Славная девочка. Так… Ага, уже лучше. А теперь давай-ка сполоснем личико холодной водой и поговорим по душам. Выпить чего-нибудь не откажешься? Здешний ресторан обслуживает номера, так что если проголодалась, скажи.

Они сидели на диване. Джуди промокала слезы. Розмари внимательно слушала.

– Летом он выступал в Мэдисон-сквер-гардене на сборе пожертвований для пострадавших от наводнения индусов. Я записала свои идеи насчет распределения продовольствия – ну, чтобы порядок навести, и пришла отдать эту бумагу ему лично в руки. И тут между нами проскочила искорка.

Розмари понимающе кивнула.

– А через несколько дней он мне позвонил, пригласил сюда, в офис, и предложил работать на «БД» – секретарем с перспективой повышения. Мы сблизились… сначала были на равных, а через несколько дней… правильнее сказать – ночей, он меня совершенно подчинил. Ты даже не представляешь, какой это потрясающий любовник!

– Да, – сказала Розмари. – Конечно, не представляю, я же его мать. Не представляю. Нет.

– Я это в общем смысле слова. – Джуди наклонилась к Розмари. – В моей стране женщин так воспитывают, что они всегда готовы пооткровенничать друг с дружкой на интимные темы. У меня две замужние сестры, да и девчонки, с которыми я в колледже жила в одной комнате, обожали поболтать о своих сексуальных делишках. И хотя сама я знала до Энди только одного мужчину, некоего субъекта по имени Натан – его хвалить совершенно не за что, – известно, что мужики в постели больше думают о своем удовлетворении, чем о партнерше. Так ведь и женщины этим грешат, когда приближается климакс, n'est-ce pas?[6]6
  Не правда ли? (фр.)


[Закрыть] Разве не все мы целиком отдаемся исключительно своему растущему возбуждению?

Розмари кивнула.

– А вот к Энди это не относится. – Джуди горестно вздохнула. – Такое впечатление, будто часть его сознания постоянно контролировала себя, постоянно заботилась обо мне, о моих желаниях и ощущениях. А теперь о ее желаниях он заботится, о ее мерзких чувствах. И я не в силах это вынести!

– Чьи желания и чувства? – спросила Розмари. – О ком ты говоришь?

– О женщине, с которой он сейчас в Риме! – вскричала Джуди. – И с которой собирается лететь в Мадрид. О его новой любовнице! Он с нею был после того ужина в День Благодарения, когда я всю ночь прождала его звонка! Повез ее вместо меня на уик-энд! У него есть другая, я знаю! Розмари, чем еще можно объяснить, что за восемь дней и ночей я не услышала от него ни слова, ни единого словечка? Чем?

С минуту Розмари безмолвствовала, затем пожала плечами:

– Ну…

– И ведь это еще не самое худшее. – Джуди тяжко вздохнула, сокрушенно покачала головой, искоса глянула на Розмари. – Он меня втянул… в дела, о которых я и не подозревала…

– Сейчас же прекрати! – Пальцы Розмари сдавили ей запястье. – Не желаю слышать подробностей. Ты расстроилась без причины. В Мадрид он не летит – сокращает турне, потому что очень соскучился по кому-то из живущих здесь. Сам вчера утром мне об этом сказал.

– Правда? – Джуди недоверчиво посмотрела на Розмари.

Та кивнула:

– Да. Завтра вернется. И я нисколько не сомневаюсь, что он тебе позвонит. И ты не сомневайся. А что до сих пор не звонил – уверена, на то была серьезная причина.

– О, Розмари, ты правда так думаешь? Или только пытаешься меня успокоить? Розмари улыбнулась:

– Джуди, я ведь мама Энди. С чего бы я стала тебе лгать?

Джуди кивнула и тоже улыбнулась:

– Да, да. Спасибо, Розмари. Спасибо! – Она вытерла слезы, всхлипнула, тряхнула головой. – Ты только взгляни на меня! Ведь я была интеллигентной, одаренной женщиной, занималась серьезным делом, а теперь вся жизнь под откос… Дура плаксивая…

Розмари похлопала ее по руке и встала с дивана.

– Ничего, давай-ка по новой начнем.

– Нет! – Джуди вскочила на ноги и шагнула к ней. – Это будет несправедливо, у тебя же сто очков! Восстановить ходы проще простого: ты «нервничала», меня «сглазили», и ты оказалась «хитрее».

Розмари села за стол и отрицательно покачала головой:

– Нет, милочка. По новой. Я настаиваю.

– Ладно, только начинаешь ты. Когда они набрали косточек в лотки, Джуди спросила:

– Ты и в анаграммах сильна?

Розмари вспомнила, как за несколько недель до родов она передвигала косточки вперед-назад между Стивеном Маркато и Романом Кастиветом, сознавая при этом, что подружившийся с ними сосед – сын Адриана Маркато, жившего в Брэмфорде сатаниста девятнадцатого века.

– Вполне.

– В ночь Благодарения, в ожидании звонка от Энди, – сказала Джуди, – я решила наконец анаграмму из тех, что называют «убийцами времени». А до этого больше года мучилась с нею в поездах, автобусах и залах ожидания. – Девушка глубоко вздохнула, провела рукой по волосам. – Впрочем, не очень-то щедрое вознаграждение.

– Похоже, она и впрямь убийственная. – Розмари полезла в кошелек за буквами.

– Так о ней в книжке сказано. Анаграмма такая: "roast mules»[7]7
  Жареные мулы (англ.).


[Закрыть]. R, О, A, S, Т, – произнесла Джуди по буквам и перевернула песочные часы. – М, U, L, Е, S. Из этого надо вылепить простое английское слово из десяти слов. Совсем простое, чтобы даже пятилетние дети знали.

Со щелчками передвигая косточки в лотке, Роз-мари пообещала:

– Я ею попозже займусь.

– Ответ не скажу, даже не проси. Я в таких делах неумолима. А решать с помощью компьютера – нечестно.

– Да я и пользоваться-то им не умею! – воскликнула Розмари. – Хотя с удовольствием научилась бы. Великолепная штуковина! Кто мог ожидать, что компьютеры станут такими маленькими и дешевыми? Раньше они целые комнаты занимали. Ладно, начали игру.