Текст книги "Ковен отверженных"

Глава 11

В голове ощущается тяжесть, и я со стоном касаюсь висков. Прохладный воздух обдает меня затхлым запахом плесени. Я открываю глаза и замираю. Я нахожусь в том же самом погребе, из которого недавно сбежала. Какого черта происходит? Призываю метательные ножи, но в моих конечностях не чувствуется знакомого тепла и течения магии. Я пробую снова. Ничего. Тянусь к всегда существовавшему во мне светлому месту, пытаясь понять, почему магия не отвечает на мой зов, но в моей груди словно рассыпается пеплом умирающая звезда.

Мною пытается завладеть паника, но я борюсь за право власти.

– Маленькая воительница…

Моего уха касается голос Талона, и я замираю. Закрываю глаза, пытаясь заглушить боль, зарождающуюся внутри. Несмотря на все мои усилия сдержаться, из груди вырывается всхлип.

– Маленькая воительница, что ты здесь делаешь? Я ведь говорил, это небезопасно.

Голос перекатывается из одной стороны на другую, и я судорожно ищу Талона за спиной. В попытке ухватить его взглядом верчу головой, и текущие по моим щекам слезы взметаются в воздух. Талон – как вспышка, которая не задерживается надолго, чтобы я смогла разглядеть его лицо. Увидеть его.

Я злобно рычу и пытаюсь вырваться из оков.

Отчаяние сокрушает меня, и я теряю контроль. Я мечусь и кричу. Мне все равно, что я должна спасаться. Я должна увидеть его. Эта нужда бурлит в моих венах, не давая сосредоточиться ни на чем, кроме того, что мне нужно увидеть лицо Талона. Но что бы я ни делала, все безуспешно. Сколько бы я ни молила, Талон не задерживается на месте настолько, чтобы я успела убедиться, что с ним все в порядке.

Потихоньку силы оставляют меня, и в конце концов мой подбородок беспомощно падает на грудь. Я сотрясаюсь от рыданий, сокрушающих мое тело, я задыхаюсь, пытаясь совладать с чувством безысходности и наполнить легкие воздухом.

– Не плачь, Винна, – говорит тонкий мелодичный голос. Голос, которого я не слышала уже почти восемь лет. Лайкен? От этой мысли каждая клеточка моей кожи покрывается мурашками.

– Лайкен? – спрашиваю я вслух дрожащим голосом.

– Винна, тебе нельзя плакать. Винна? Винна, ты меня слышишь?

С каждым вопросом, не получившим ответа, паника в ее хрупком голосе нарастает все больше.

– Лайкен! Где ты? – беспомощно выкрикиваю я.

У меня не получается вырваться из этих оков. Я не вижу ничего, кроме серых бетонных стен комнаты. Я ничего не могу сделать. Почему, мать твою, я ничего не могу сделать?

– Винна, тебе нельзя плакать. Тебе нужно бежать. Ты слышишь меня? Беги!

Крик Лайкен, от которого стынет кровь, эхом отдается в моих ушах, когда я вскакиваю с кровати. Врезаюсь в угол и прижимаюсь спиной к самому стыку стен. Мое внезапное движение пугает того, кто только что склонялся надо мной, и этот кто-то теперь не сводит с меня взгляда. В моих ладонях появляется шар пурпурной магии еще до того, как я успеваю понять, что шар этот сотворила я. Мягкое сияние розового цвета освещает обеспокоенное лицо Эноха.

Мое внимание обращается к дверному проему, где собрались остальные члены его ковена плюс Сурок; все они уставшие и одинаково озабоченные.

– Ты в порядке? – спрашивает Энох.

Я в растерянности смотрю на него.

– Было похоже, что тебе больно. Мы зашли проверить, как ты, но у меня не получилось тебя разбудить. Ты кричала и плакала. – Энох указывает на мое лицо, и я вытираю следы слез. – Что случилось, Винна?

Я пытаюсь осмыслить его слова. Из-за тяжелого дыхания и громкого сердцебиения мне не удается сосредоточиться ни на чем, кроме бегущего по венам адреналина. Осматриваю комнату, не в силах перестать искать Талона и Лайкен, хотя уже и начинаю понимать, что все это было не по-настоящему. Это был сон, осознаю я, когда последняя капля сонного смятения покидает мое тело.

– Наверное, мне приснился кошмар, – хрипло отвечаю я, и мой голос звучит глубже обычного.

Я не очень понимаю, что мне с этим делать и что думать. Раньше мне никогда не снились кошмары, даже когда я была младше и жила вместе с обожающей пытки Бет. Сон всегда был для меня безопасным местом. Всегда спасением.

Каллан нерешительно заходит в комнату.

– Хочешь поговорить об этом?

Он прислоняется к стене рядом с изголовьем кровати, упираясь руками в штукатурку.

– Зачем? – спрашиваю я, и мой голос весь пронизан подозрением.

– Иногда это помогает справиться с тревогой, – говорит Нэш. Он следом за Калланом проходит в комнату, прислоняется к стене напротив меня и скрещивая на груди руки. – Когда мне снились кошмары, мне всегда помогало.

Меня удивляет его признание.

– О чем они были? – шепотом выпаливаю я и тут же понимаю, насколько неправильно звучит этот вопрос, но я уже задала его, да и Нэш, кажется, не против.

– Мои родители умерли, когда мне было десять. Долгое время мои кошмары были об этом – о них. Когда я вырос, они почти закончились, и так продолжалось долгое время, но неделю назад все изменилось.

– Почему они вернулись? Из-за ламий? – спрашиваю я, не в силах остановиться.

Нэш качает головой, вскидывая темные волосы, и его ледяные синие глаза устремляются на меня.

– Нет. Из-за тебя. Точнее, из-за того, как ты рыдала над своим умершим другом. Отголоски твоих рыданий преследуют меня все эти дни. Я не могу ни забыть этот душераздирающий звук, ни избавиться от чувства глубокой разбитости каждый раз, когда слышу его в своих кошмарах.

Я отвожу взгляд от пристальных глаз Нэша, не зная, что мне сказать.

– Да, я думал, что больше всего мне запомнятся многочисленные убийства, но когда я думаю о случившемся, то вспоминаю о двух вещах. О том, что я почувствовал, когда проснулся в том погребе, привязанным к стулу, и о том, что случилось тогда во внедорожнике, – мягко признается Каллан.

Поднимаю взгляд на Каллана, когда его голос затихает, но он смотрит в пол.

– Когда я закрываю ночью глаза, то вижу пепел и кровь… и тебя, свернувшуюся в маленький клубок, – говорит Энох, не сводя с меня обеспокоенного взгляда.

Шар в моих руках исчезает, и в комнате наступает тишина. Прозвучавшие признания впитывают в себя тяжесть и боль воспоминаний, которые хранят, даже если не хочется.

– Во сне я была привязана к стулу в том же самом погребе, – монотонно произношу я, смотря на руны на своих ладонях. – Но я не могла освободиться. Со мной говорил Талон. Он предупреждал меня. Но я никак не могла его увидеть, как бы ни пыталась. А затем появилась Лайкен.

Я потираю грудь, чувствуя, как внутри начинает болеть.

– Я не смогла до нее добраться. Она кричала и говорила, что мне нужно бежать. Она была в ужасе. – Мой голос затихает и становится шепотом. – И тогда я проснулась.

Мое сердце начинает громко биться, когда я вспоминаю ее голос и звучавший в нем ужас. Оглядываю комнату в поисках кедровой коробочки – мне необходима ее поддержка, – но быстро вспоминаю, что коробочка не здесь. Она у Сабина.

Не знаю, зачем я рассказываю им, что произошло. Возможно, потому что Нэш поделился своими воспоминаниями и я почувствовала, что обязана сделать то же. Или, может быть, потому, что он прав и мне просто нужно выпустить пар, очиститься от эмоций, вызванных этим кошмаром.

– Как ты думаешь, это что-нибудь значит? – спрашивает Бэкет, соскальзывая по косяку до тех пор, пока его зад не встречается с полом из полированного бетона. Он складывает руки на коленях и терпеливо ждет моего ответа.

Я пожимаю плечами. Устало потираю лицо, пытаясь разобраться с тем, что обо всем этом думаю. Здесь небезопасно. Это давящее чувство нарастало и укреплялось все больше и больше с нападения ламий. Но я не могу понять, что именно оно означает. Мне небезопасно в доме Лахлана? Так я чувствовала изначально, но оттуда я уже уехала. Я не чувствую угрозы от Эноха и его ковена; значит ли это, что мне небезопасно находиться в самом Утешении, среди кастеров, или эту тревогу вызывают во мне старейшины?

– Где у вас спортзал? – спрашиваю я, не обращаясь ни к кому конкретно. Знаю, что он точно есть. Эти ребята слишком подтянутые и хорошо сложенные, чтобы не заниматься на регулярной основе.

– Я покажу, – говорит Энох, вставая с кровати, на которой сидел.

Подаюсь за ним вслед и вдруг осознаю, что одета в одни трусы и майку. Открываю дверь шкафа и достаю из ящика легинсы. Надеваю их и нахожу взглядом спортивный лифчик. Скидываю лямки майки и через голову натягиваю лиф. Убедившись, что он хорошо сидит, натягиваю лямки обратно. Затем поворачиваюсь, чтобы сообразить, в какой из коробок могут лежать мои кроссовки, и вдруг понимаю, что все замерли и пялятся на меня. Как будто они никогда в жизни не видели женскую спину. А я точно знаю, что не показала им ничего другого.

– Что? – раздраженно спрашиваю я.

Почему мне кажется, что я сделала что-то, чего не должна была делать? Энох прочищает горло, и это выводит из транса и всех остальных. Он выходит из комнаты, и мы следуем за ним.

Глава 12

Я захлопываю дверь и прожигаю Сурка взглядом. Затем перехожу через дорогу, увеличивая скорость, чтобы держаться от него подальше.

Незадолго до этого, как только привезли мой джип, я тут же запрыгнула в него с одной мыслью – отгородиться от кастеров, которым слишком сильно открылась за последние двадцать четыре часа.

С утра каждый из них подолгу тренировался со мной в спортзале. Мне хотелось избавиться от ощущения тревоги, но вместо этого я ловила на себе сочувственные взгляды и ощущала тяжелую энергию в воздухе. В попытке отвлечься я задала себе изматывающий темп, но это почти не сработало.

Когда тренировка закончилась и парни ушли привести себя в порядок, я приняла самый быстрый в мире душ, уже придумав план, как на какое-то время от них сбежать. Вид моего мини-танка, въезжающего в ворота, вдохнул в меня новые силы. И все бы ничего, если б пронырливый Сурок не открыл пассажирскую дверь и не юркнул внутрь. Мне за долю секунды пришлось принять решение: либо каким-то образом выпихнуть его из машины – что в перспективе грозило утратой шанса заполучить хоть немного свободного времени, – либо просто принять тот факт, что сегодня со мной будет нянька.

Я подхожу к тату-салону и, не в силах сдержаться, смеюсь при виде названия. На окнах зеленым цветом, совпадающим с цветом лица Фионы-огра, героини популярного мультика, по трафарету выведено: «Я доберусь до тебя, моя милая». Открываю дверь, и мой приход знаменует не стандартный звон колокольчика, а визгливый хохот. Низкий лысый мужчина в подогнанном по фигуре баклажановом костюме бегло окидывает меня взглядом.

– К кому ты записана, дорогая? – спрашивает он.

Его глубокому, мягкому голосу позавидовал бы сам Джеймс Эрл Джонс [7]7
  Американский актер, чьим голосом (баритон) говорит Дарт Вейдер в «Звездных войнах».


[Закрыть], и это застает меня врасплох. Никогда бы не подумала, что так может звучать почти что карлик. Он тепло улыбается мне, и я отвечаю тем же. Думаю, не ошибусь, если предположу, что я не первая и не последняя, кто удивляется диссонансу роста и голоса.

– Я пришла увидеться с Мэйв, – говорю я, и в этот же самый момент из-за угла выруливает моя розововолосая подруга-оборотень.

– Вин! – восторженно здоровается она, подскакивает ко мне и притягивает в крепкое объятие. – Ты наконец-то решилась на пирсинг сосков?

Мэйв подмигивает мне и лукаво улыбается, когда мы отстраняемся друг от друга. Сдавленный звук за спиной заставляет нас обеих оглянуться, и мы обнаруживаем Сурка, с силой бьющего себя по груди, чтобы прокашляться. Мэйв оценивающе смотрит на него, а затем вопросительно – на меня.

– Нет, пока не решилась, – говорю я. – Но вот Сурок просто умолял о «волшебном кресте». Я подумала, что работка как раз для тебя.

Мэйв ослепительно улыбается и весело качает головой.

– Только я решила, что определила твой кинк-уровень [8]8
  Вероятно, имеется в виду степень испорченности или извращенности; от англ. kink – странность, отклонение.


[Закрыть], как ты начала швыряться терминами вроде «волшебного креста», – усмехается она.

Я невинно хлопаю ресницами и миленько улыбаюсь.

Мэйв оглядывается на Сурка и подмигивает ему, жестом призывая следовать за ней. Он едва заметно краснеет и делает ровно то, что ему было велено, – чисто маленький послушный щенок.

«Ну-ка, ну-ка, что это тут у нас?» – думаю я, наблюдая за взглядом Сурка, прикованным к заднице Мэйв.

Глаза парня устремляются на ее лицо, когда она оборачивается и приглашает нас войти в небольшую чистую комнатку.

Внутри стоит кресло, похожее на те, что мы видим в кабинетах у стоматологов, и Мэйв предлагает Сурку сесть в него.

– Ну так что, ты хочешь сделать оба прокола сразу или сначала один, а после заживления второй? – спрашивает она, принимая серьезный, профессиональный вид.

Сурок смотрит на меня, ожидая указаний, а я изо всех сил стараюсь сохранить серьезное выражение лица.

– Эмм, а что именно из себя представляет этот «волшебный крест»? – наконец спрашивает парень.

– Я покажу, – милым голосом отвечает Мэйв и подходит к шкафу в углу, чтобы что-то из него достать.

Когда она поворачивается к нам спиной, Сурок, очевидно не слишком довольный тем, что происходит, бросает в мою сторону взгляд. Мои старания не расхохотаться рассыпаются вдребезги, когда Мэйв предстает перед нами, держа в руках ну очень реалистичный муляж нижней части мужского тела – с мускулистой задницей, членом, яйцами и всем остальным. Сурок широко распахивает глаза и замирает, когда она обхватывает член и пронзает головку иголкой. Игла проходит вертикально, потом она добавляет еще одну, теперь уже горизонтально.

– Видишь: «волшебный крест», – объявляет Мэйв, слегка потрясая искусственным фаллосом.

Он выползает из кресла и старается держаться как можно дальше от исколотого муляжа. Прикрывает промежность обеими руками и в панике смотрит на иглы.

– Черт, ни за что…

Мы обе разражаемся истерическим хохотом. Когда смех уже начинает сходить на нет, Мэйв снова шевелит исколотым пенисом перед Сурком, и визг, который он издает, заставил бы постыдиться даже белибера [9]9
  Белибер – фанат канадского певца Джастина Бибера.


[Закрыть]. Я вытираю слезы, пытаясь взять себя в руки, а Мэйв достает иголки из члена и бросает их в контейнер для утилизации.

– Это было шикарно, – говорю я.

– Тебе стоит лучше относиться к кастерам в своем гареме, – игриво отчитывает меня Мэйв.

– Умоляю, ему не настолько повезло. – Подмигиваю Сурку, и он прожигает меня взглядом. – Мэйв, это Сурок; Сурок, это Мэйв. Его назначили моим нянькой. На роль моего будущего партнера он не претендует.

Лицо Мэйв становится серьезным.

– Что происходит? Все хорошо?

Я прохожусь пальцами по волосам и со смирением вздыхаю.

– Старейшины забрали меня из дома моего дяди. Мне там было не слишком комфортно, и они воспользовались этим шансом, чтобы вмешаться в мою жизнь, – ворчу я и едко смотрю на Сурка.

Он не обращает внимания на мое недовольство, слишком занятый тем, что рассматривает Мэйв, чтобы заметить на себе мой взгляд.

– Я пыталась убедить их, что могу сама за себя постоять, но, как выяснилось, пока кастеры не пройдут через Пробуждение, к ним относятся как к безмозглым детям.

Я закатываю глаза, и Мэйв понимающе кивает.

– А вот от следующего факта ты будешь в дичайшем восторге, – говорю я тоном, из которого сочится сарказм. – Меня отправили жить с ковеном Эноха Клири и вышеупомянутым Сурком для моей же безопасности. — Не забываю сделать воздушные кавычки в последней части предложения.

Я уже доказала, что, если дойдет до драки, Сурок мне проиграет. По сути, у него нет причин продолжать за мной таскаться. Или делать вид, что он находится здесь по какой-то другой причине, а вовсе не для того, чтобы шпионить за мной и не позволить мне сделать то, что может не понравиться старейшинам.

– Какого хрена тебя отправили к этим придуркам? – восклицает Мэйв.

Я скептически фыркаю и закатываю глаза.

– А ты как думаешь? Они передали старейшине Клири временную опеку надо мной. И тот решил, что с ковеном его сына мне будет комфортнее всего, особенно учитывая, что они супер-пупер сильные кастеры и их магия наиболее совместима с моей.

Мэйв понимающе смотрит на меня и выдает:

– Все это так невинно и, о да, совершенно точно не продиктовано корыстными интересами. Уверена, старейшина Клири и старейшина Альбрехт вовсе не надеются, что ты споткнешься и упадешь ровнехонько на член кого-нибудь из их сыновей в самом разгаре церемонии связи.

Я смеюсь, а Сурок кашляет, очевидно испытывая неудобство от того, что мы обсираем его начальство.

– Ой, да ладно, Сурок, ты же большой мальчик, сними свои розовые очки. Ты не хуже нас знаешь, что происходит на самом деле.

Он качает головой, но от меня не ускользает тот факт, что он не пытается опровергнуть наши слова и подозрения.

– Что будешь делать? – спрашивает меня Мэйв.

– А что я могу? Ребята заявили Право Связи, но угадай с одного раза, кто именно решает, смогу я остаться с ними или нет. Если старейшины отклонят его, я застряну в ковене Клири до тех пор, пока мое гребаное Пробуждение и я сама не войдут в полную силу.

– Твою мать! Быстро-то как! В своих попытках посадить тебя под замок эти ребята времени зря не теряют, – восклицает Мэйв, вскидывая брови, наполовину с восхищением, наполовину в шоке.

– Что я могу сказать: my magic brings all the boys to the yard [10]10
  Фраза из песни «Milkshake» американской певицы Келис: «Моя магия собирает всех мальчишек во дворе».


[Закрыть].

Я начинаю пританцовывать и напевать продолжение песни. Мэйв смеется, и от переливов ее смеха напряжение, что скапливалось в моей груди, исчезает. Мысль о том, что я на несколько лет окажусь заперта, не имея возможности управлять собственной жизнью, сильно на меня давила.

– Тебе совершенно точно нужно выпустить пар, и, к счастью для тебя, завтра у моей стаи лунная церемония. Можем хорошенько потусоваться, выпить и забыть обо всех проблемах. Тру о тебе спрашивал, – поддразнивает она меня.

– Тру не разговаривает, Мэйв, да и последнее, что мне нужно, – это чтобы за мной увивался очередной парень, у которого нет ни малейшего шанса.

Она смеется.

– У нас с ним ментальная связь. Так что он постоянно трещит о том, как ты надрала задницу этим придуркам-кастерам. Думаю, это в меньшей степени влюбленность и в большей – искреннее желание снова увидеть тебя в деле.

Я усмехаюсь в ответ, и взгляд Мэйв из невинного становится дерзким.

– Но раз уж ты об этом заговорила, если уж твои сладенькие мальчики-кастеры собираются нацепить на тебя магический поводок, может, тебе больше понравятся щенята? Знаешь, как говорят: однажды попробовав с волком, больше не захочешь… эм… черт. Хотела придумать что-нибудь с ходу, но с волком ничего не рифмуется. – Мы обе смеемся. – А если серьезно, наши ребята большие, мужественные, властные и умеют делать такое, от чего тебе захочется выть, если ты понимаешь, о чем я. – Она пихает меня локтем и поигрывает бровями.

– Никто в твоей стае не будет против, если какая-то ведьма заявится к ним на вечеринку?

– Ну уж нет. Я ведь ручаюсь за тебя. К тому же мы обе знаем, что ты сможешь за себя постоять.

Мэйв подмигивает мне и неспешно подходит к Сурку. Она проводит пальцем по его футболке и смотрит прямо ему в глаза. Чертовка поджимает губы, и я наблюдаю за тем, как учащается дыхание Сурка.

– Ты ведь будешь хорошим мальчиком и будешь хорошо себя вести? Потому что если ты попытаешься устроить разборки с моей стаей, я позабочусь о том, чтобы Винна удерживала тебя, пока я буду официально знакомить твой член с «волшебным крестом».

Сурок заметно сглатывает, и его зрачки расширяются. Я не понимаю, нервничает он или заводится от угрозы Мэйв. Меня терзает смутное подозрение, что он и сам не знает.

Это будет весело.

Глава 13

Меня обдувает прохладный ветерок, и по коже бегут мурашки. Я жалею о том, что поддалась уговорам Мэйв и надела белую блузку с открытыми плечами.

– Почему я просто не могла остаться в своей футболке? Тут довольно холодно, – хнычу я в тысячный раз с момента, когда Мэйв начала доставать из шкафа свои вещи и швыряться ими в меня. С помощью магии я выпрямила волосы, и ветерок подхватывает мои темно-шоколадные пряди, откидывая с лица.

– Вин, что бы ты ни сказала, мне плевать. Футболка с надписью «Кошу под девушку рэпера» не соответствует тону сегодняшнего вечера. А теперь хорош ныть. Пара глоточков самогонки Сайруса, и ты даже обрадуешься, что надела что-то легкое и воздушное.

Мэйв приглаживает свое макси-платье, берет меня за руку и ведет за собой. Сурок, моя вездесущая надоедливая тень, шагает за нами. Мы проходим мимо скопления домов, в которых живут оборотни, пробираемся сквозь деревья и выходим к поляне. Над ней растянуты перекрещивающиеся гирлянды, к высоким ветвям деревьев привязаны нити с мерцающими белыми лампочками. Получилось очень красиво – такая непринужденная интимная атмосфера. В центре поляны толпа окружает столы с едой и напитками.

Я замечаю широкоплечего Кайку в компании оборотней помладше. Он играет с ними, и это меня удивляет. В тот единственный раз, когда мы встретились на клифф-дайвинге, он скорее напоминал волчью версию Грампи Кэта [11]11
  Сварливый Кот (англ. Grumpy Cat) – котик, набравший кучу лайков в Интернете благодаря необычному (сварливому) выражению мордочки. Это не фотошоп – у котика был неправильный прикус.


[Закрыть].

Провожу ладонями по обтянутым джинсами бедрам, чувствуя легкую неуверенность, когда мы приближаемся к толпе оборотней. Мэйв заверяет меня, что мне можно здесь находиться. С тех пор как я появилась на крыльце их дома, ее семья проявляла ко мне исключительное радушие, но я все равно не могу не беспокоиться о том, что это радушие в любую секунду может закончиться. Мне известно, что между оборотнями и кастерами натянутые отношения, и не вполне понимаю, чего мне сегодня ожидать.

Родители Мэйв машут нам, но не двигаются с места – они стоят на другой стороне поляны, общаясь со своими друзьями. Семья Мэйв ровно такая, какой она ее описывала: громкая, хаотичная, шумная. Но видно, что они любят и поддерживают друг друга; они так сплочены, что я им даже завидую. Проведя с ними весь день и наблюдая за тем, как они шутливо пикируются, я стала еще сильнее скучать по своим ребятам.

Мои ребята… Когда мне удалось вырвать клочок свободы в начале дня, они стали первыми, кому я набрала. Все они были вне зоны действия, и никто не перезвонил мне. Из-за этого я начала немного нервничать, но каждый раз, когда хотела воспользоваться рунами, чтобы связаться с ними, я отговаривала себя. У них есть своя жизнь, и наверняка они чем-то заняты, вот и все. Я твержу себе не быть как «те самые девушки», которым важно знать, где их парни находятся и что они делают каждую секунду дня.

Мэйв, с которой мы держимся за руки, тянет меня за собой, подгоняя, когда я, по ее мнению, двигаюсь недостаточно быстро.

– Для начала представлю тебя Альфе. Разберемся с этим и начнем дебош.

Она тянет меня к группе мужчин, каждый из которых выше и накачаннее другого. Мэйв протискивается через них, и они, усмехаясь, уступают ей дорогу. Наконец она останавливается перед мужчиной, который вполне мог бы сойти за брата Идриса Эльбы [12]12
  Темнокожий британский киноактер-красавчик.


[Закрыть]. Он крупный и излучает грубую силу. Одет в чистую одежду, выбрит, а его прическа выглядит так, будто он только что вышел от парикмахера: все очень четко и выверенно. Черные глаза смотрят на Мэйв, и я замечаю, что хоть она и смотрит на него в ответ, но по-настоящему их взгляды не встречаются.

– Альфа, это моя подруга Винна. Это она помогла Тру, когда у него возникли неприятности. Винна, это Трент Силас, Альфа стаи Силас.

Мэйв делает шаг назад и с уважением склоняет голову. Не вполне понимая, как мне поступить, я жду, что он сделает или скажет что-то похожее на приветствие: например, протянет руку для рукопожатия или угрюмо кивнет в знак одобрения. Но он просто стоит. Я рассматриваю его темно-синие брюки-чиносы и джинсовую рубашку с коротким рукавом, застегнутую до самого горла. Черные глаза медленно и въедливо изучают меня и в конце концов поднимаются к моим, бирюзовым. Он замирает, и у меня появляется глубокое подозрение, что в эту секунду я совершаю какую-то ошибку с точки зрения оборотней. Мне хочется ударить себя, а потом и Мэйв за то, что мы не обсудили, что полагается делать при встрече с Альфой стаи. Подозреваю, что зрительный контакт с определенными членами стаи строго запрещен, но он уже произошел, и с этим ничего не поделать. В моей голове проносится мысль, что, быть может, мне стоит побыть хорошей девочкой и опустить взгляд, но он не сказал мне ни слова и не сделал ни единой попытки как-то сгладить неловкость нашего знакомства. Альфа смотрит на меня так, будто я пожеванная собачья игрушка, вся покрытая слюной, и это жутко выводит меня из себя.

Поэтому я продолжаю пристально смотреть на него.

– Ты хочешь сразиться со мной за мою стаю, Винна? – спрашивает он, и язык его тела говорит о спокойствии и уверенности в себе. Голос мягок и лишен какого-либо акцента. Облом, а я так надеялась, что он окажется британским.

– Нет, сэр. Я хочу сразиться с вами за ваше уважение.

Он вопросительно приподнимает бровь.

– Я поняла, какого вы обо мне мнения, по вашему взгляду, или, может быть, вас раздражает один только вид, к которому я принадлежу, но я – не они, – объясняю таким же спокойным голосом, как у него.

Его ноздри раздуваются, а в уголках губ проскальзывает намек на улыбку.

– Полагаю, время покажет, правда ли это.

Он едва заметно кивает, и я тут же отвожу взгляд. Окутавшая нас напряженная тишина разбивается, стоявшие вокруг оборотни выдыхают и разговоры возобновляют. Альфа громогласно усмехается.

– Винна, позволь представить тебя моим Бетам.

Трент Силас накрывает огромной ладонью плечо высокого мужчины в зеленой футболке. Тот заканчивает диалог, в котором участвовал, и поворачивается.

– Это моя правая рука, Матео…

– Торрез? – перебиваю я.

Лицо Торреза выражает удивление, а я пытаюсь осмыслить то, насколько он изменился с последней нашей встречи. Его ирокез из дредов исчез. Теперь его черные волосы коротко и аккуратно пострижены в стиле рокабилли. Бороды тоже больше нет: вместо нее – гладкая смуглая кожа. На нем темные джинсы, сшитые будто специально для него, и футболка, на которой написано: «Ей нравятся качки».

Я поворачиваюсь к Мэйв и прожигаю ее взглядом. То есть ему можно носить футболки с идиотскими надписями, а мне нет? Уловив ход моих мыслей, она закатывает глаза и усмехается, беззвучно проговаривая: «Попробуй щенят». Я сдерживаю смешок и снова смотрю на Торреза. Его темные глаза вспыхивают, а на лице растягивается улыбка.

– Снова ты, ведьмочка? Столько забегаловок разбросано по всему миру, а ты приходишь именно в мою?

Усмехаюсь в ответ на эту цитату из знаменитого фильма [13]13
  «Касабланка», 1942.


[Закрыть].

– Что ж, ты выглядишь намного лучше, чем в нашу последнюю встречу.

Торрез смеется, а собравшиеся вокруг нас смотрят то на меня, то на него.

– Я что-то упустила? Откуда вы друг друга знаете? – спрашивает Мэйв столь же растерянно, насколько растерянно смотрит на нас Альфа.

– Пару недель назад мы с этой мегерой схлестнулись на арене. Она почти разорвала мне лицо на две части и этим закончила серию моих побед, – объясняет Торрез. Он усмехается и потирает подбородок. – Еще и недели не прошло с тех пор, как я наконец-то начал есть твердую пищу. – Это адресовано мне.

Я игнорирую его попытку сыграть на сочувствии и выпячиваю нижнюю губу. Поднимаю руку и делаю вид, будто играю на воображаемой мини-скрипке.

– Такие дела, человек-волк. Я ведь предупреждала о последствиях. Не моя вина, что ты не послушал.

Торрез рычаще смеется, и Альфа Силас смотрит на меня с каким-то новым интересом.

Со всех сторон начинают раздаваться вопросы и недоверчивый шепот, и я в замешательстве смотрю на Торреза.

– Ты не сказал, что тебе надрала задницу женщина?

– Сказал, но что я могу поделать, если они решили в это не верить. – Он подмигивает мне и поворачивается к компании, собравшейся рядом с Альфой. – Эта дьяволица вышла на ринг и заявила: «Я запорю тебе вереницу побед». Я был уверен, что это кто-то из вас, ублюдков, решил надо мной подшутить. – Он хлопает по груди стоящего рядом с ним оборотня и окидывает взглядом всех остальных. – Я не учуял ни намека на ложь. Не было даже страха или сомнения. Я не знал, что и думать. – Он переводит взгляд с мужчин-оборотней, окружающих нас, на меня. – Я требую реванш, ведьма.

– В любое время, в любом месте, человек-волк, – отвечаю милой улыбкой и треплю его по щеке.

От этих слов его глаза загораются, и я вынуждена признать, что мысль о повторном бое будоражит меня.

– Винна, я хотел бы пригласить тебя побегать вместе со стаей, – заявляет Альфа Силас.

В его сторону резко поворачиваются головы. Разговоры вокруг нас затихают так, словно кто-то зашел и выключил звук на этой вечеринке. Альфа Силас не выглядит удивленным реакцией своей стаи.

– Обычно мы не приветствуем чужаков, но что-то мне подсказывает, что ты справишься.

Я понимаю, что он предлагает нечто очень важное, но не знаю, что мне об этом думать. Кто-то сжимает меня за локоть, и я оглядываюсь на Сурка, на лице которого застыло суровое выражение. Я совсем о нем забыла.

– Не думаю, что это хорошая идея, – предостерегает он.

Говоря это, он не смотрит на меня. Он смотрит куда-то мимо, на Альфу и оборотней. И одно только это помогает мне принять решение.

– Как жаль, что тебя никто не спрашивает, не правда ли, Сурок? – Я отрываю глаза от того места, где он держит меня за локоть, и встречаюсь с его тяжелым взглядом.

– Это плохая идея, и я уверен, что старейшины согласились бы с этим, – выдавливает он сквозь зубы.

– Прикол в том, что мне, в общем-то, плевать, согласились бы они со мной или нет. Если старейшин что-то не устраивает в моих решениях, они могут идти лесом, а если ты в следующие шестьдесят секунд не отпустишь мою руку, я продемонстрирую и тебе, и всем остальным, как именно я нагнула одного из Бет.

Сурок вздыхает.

– Дело не в старейшинах, Винна: речь идет о твоей безопасности.

– Я в состоянии о себе позаботиться, – в очередной раз напоминаю я, выдергивая руку из его хватки.

Сурок делает шаг вперед, вызывая цепную реакцию низкого предупреждающего рычания. Паладин прожигает взглядом окружающих нас оборотней, и по языку его тела становится очевидно, что он готов с ними сцепиться.

– Подумай о том, что делаешь, – тихо говорю я. – Ты на их территории, их больше. Варианта два: устроить потасовку, из которой у тебя нет ни единого шанса выйти победителем, или отступить и, как хорошая нянька, продолжать делать то, что тебе и приказали, – присматривать за мной… Выбор за тобой.

Он смотрит мне за спину, а затем на меня. Я взглядом молю его не совершать глупостей. Как бы там ни было, я не смогу просто наблюдать за тем, как его разрывают оборотни, и уж тем более не хочу умереть аналогичным образом.

– Волшебный крест, – небрежно бросает Мэйв.

Мне приходится сдерживать улыбку от этой ее завуалированной угрозы, но она все же появляется на моем лице, когда Сурок наконец расслабляется и отходит. Кто-то становится прямо за мной, и я чувствую вибрацию рычания, когда чужая грудь касается моей спины. Оборачиваюсь и вижу возвышающегося надо мной Торреза. Смотрю на него до тех пор, пока он не отрывает взгляда от Сурка и не переводит на меня.