Текст книги "Охотники парящих островов"

Проехав еще немного, повозка неожиданно остановилась около заброшенного сквера.

– Приехали, – сообщил возница.

Дарт с непониманием уставился на девчонку. Что, ее дядя, в самом деле, живет где-то в недрах этих трущоб? Он осмотрелся в поисках чего-то, отдаленно напоминающего дом.

Девчонка фыркнула и первой выбралась из повозки, на прощанье учтиво поблагодарив извозчика. Дарту ничего не оставалось, как идти следом.

Она зашла в сквер, состоящий, казалось, из одних сто лет назад высохших деревьев и кустарников. В его сырой глубине царил безлюдный покой, изредка нарушаемый нервными криками какой-то птицы да теперь еще их с девчонкой шагами, шлепающими по влажной мешанине из вязкой земли и мертвых сучьев. Воздух, затхлый и тяжелый, был пропитан гнилью и разложением. Похоже, мертвого здесь куда больше, чем живого.

Совсем скоро Дарт понял, что за ними следят. Поначалу он пытался убедить себя, что это всего лишь игра неспокойного воображения, но потом решил, что в столь подозрительном месте лучше доверять собственным инстинктам и внимательности. Амелия шла впереди, стараясь держаться прямо и отстраненно. Но ее ступни то и дело глубоко утопали в грязи, и тогда она начинала нервно дергать ногой, чтобы высвободиться. Дарт не рисковал предупредить ее о предполагаемой слежке, чтобы не вызвать подозрения, но ее возня раздражала и мешала сосредоточиться.

Когда впереди стали видны развалины какого-то заброшенного не то склада, не то работного дома, шаги позади стали отчетливее. Значит, шпионы рискнули подойти ближе. Все верно, лучше места для нападения не придумать: глушь, развалины, сухостойные дебри. Преследователи настолько осмелели, что теперь их присутствие услышала даже девчонка. Она повернулась к Дарту, открыла рот что-то сказать, но парень довольно грубо подтолкнул ее вперед. Она зашаталась и едва не шлепнулась, но сохранила равновесие и ускорила шаг.

Кто это может быть? Быстрый взгляд, брошенный через плечо, не позволил рассмотреть преследователей. Мальчишка даже не был уверен, что действительно видел очертания высоких фигур. Проклятые? Нет, слишком рано для них, да и не в привычках безмозглой нежити так сдержанно выслеживать добычу. К тому же солнце еще не село, пусть здесь это и казалось странным. Парк под сухими переплетениями крон был наполнен тенями и сумраком.

«А если Охотники?»

От этой мысли у Дарта свело живот. В голове сразу нарисовалось несколько возможных развязок подобной встречи. Если братьям из Ордена снова удалось выследить беглеца, во второй раз они вряд ли упустят добычу.

«Если выиграть хотя бы несколько минут, можно занять выгодную позицию и не дать загнать себя в угол».

А что потом? Сможет ли он обратить оружие против собратьев?

Дарт снова подтолкнул девчонку, а потом и вовсе обогнал ее, схватил за руку и буквально волоком потянул в сторону каменного коридора с обвалившейся крышей. Тяжелые подошвы его сапог смягчили острые углы каменного крошева под ногами, но девчонка вскрикнула. Дарт чувствовал себя бездушным животным, но если они замешкаются, может статься, их обоих ожидает печальный конец.

Стоп!

Трущобы, гнилой сквер, развалины дома… Дарт знал об этом месте. Никогда тут не бывал, но знал. С полгода назад здесь работало две или три команды Охотников – ликвидировали гнездо. Где именно оно находилось? Уж не в доме ли? Теперь и не вспомнишь. А жаль. Останки гнезда можно использовать, если дело дойдет до схватки.

Коридор был узким – тут едва могли разминуться двое. И достаточно длинным, чтобы зайти с другой стороны было непросто. По крайней мере на это потребуется некоторое время. Дарт не был до конца уверен, но звук шагов выдал двоих, максимум – троих преследователей. Если их больше, его блестящий план обернется не менее блестящей западней, в которую он сам же и забрался.

Парень остановился, оттеснил болезненно постанывающую Амелию себе за спину и обнажил кинжал. Через секунду он с некоторым облегчением обнаружил, что ошибся в своих догадках. Не мертвяки и не Охотники. Просто три здоровенных бугая с полными руками ножей и лицами отъявленных головорезов.

Ба, да это же те ребята, которым возница поклоны отвешивал. С какого перепугу они увязались следом? Впрочем, ответ пришел сам собой. Двое, ухмыляясь в предвкушении драки, пошли на него. Третий маячил за их спинами, в коридоре ему места не хватило. Но и двоих было достаточно, чтобы Дарт невольно почувствовал за шиворотом холодок. Здоровенные, каждый на голову выше его и втрое шире – бочки, а не мужики.

Они даже ничего не сказали. Первый атаковал сразу. Выбросил руку с ножом – и лезвие описало длинную дугу вблизи груди Дарта. Удар вышел неточным и смазанным, но на удивление быстрым для столь громоздкой туши. Второй нанес аналогичный удар, но целясь в плечо.

«Не хотят убивать или просто мажут?»

Дарт провел несколько обманных выпадов. Простой удар сверху вниз, одновременно с ним – кулаком в кадык стоящему справа. Не попал – мужик дернул головой книзу, подставляя квадратную челюсть. От удара хрустнули костяшки, боль отдалась в локоть, но годы тренировок научили не только причинять боль, но и терпеть ее. Куда «больнее» оказалось понимание, что здоровяка удар нисколько не побеспокоил, он даже в лице не изменился, только сплюнул.

– Малец, слышь, отдай, что в кармане припрятал, – и разойдемся миром.

Эти слова второй бандит произнес между попытками вспороть Дарту живот и выколоть глаз. Надо же, какое человеколюбие. Мальчишка отскочил назад не очень удачно – стопа приземлилась на каменное крошево, соскользнула, и он ушел вправо, тщетно силясь сохранить равновесие. Нападающие увидели в этом хорошую возможность для атаки и налетели разом. Позади пискнула Амелия, не очень громко. Нужно признать, Дарт полагал, что она сразу же начнет голосить как резаная.

Пока что удача оставалась на стороне обороняющегося благодаря его скорости и ловкости – атак грабителей удавалось избегать. Но радости в этом было мало. Обороняясь, выиграть сражение нельзя. Нужно атаковать. А вот с этим проблема. Парень никак не мог подобраться к противникам на расстояние удара. Скверная позиция в схватке с головорезами, вознамерившимися пустить кровь ради наживы и не обремененными какими-либо представлениями о честной схватке.

Дарт парировал несколько выпадов, один из которых все же достал его – и предплечье вспыхнуло резкой болью. Брызнула кровь.

– Малец, давай по-хорошему разбежимся, – не прекращая попыток убить, предложил головорез, а его товарищ ухмыльнулся редкими гнилыми зубами.

Дарт отмалчивался, сосредоточившись на движениях противников. Мгновение назад он увидел темнеющий дверной проем в одной из стен. Низкий, с обвалившимися стенками, но открытый. Что если попытаться?..

Глупость и не к месту взыгравшее упрямство, но отдавать мужикам нечаянное богатство мальчишка не желал. Кто они такие, чтобы покушаться на Охотника? Два куска мяса, которое с удовольствием разделят между собой Проклятые… Два… два. Кстати, а третий куда подевался?

Вспыхнувшую догадку подтвердил крик Амелии. Третий обошел сзади и подобрался к девчонке.

Черт! Черт! Проклятье!

Плевать на защиту! Плевать на тактику!

Плевать на осторожность!

Дарт отскочил к стене, буквально влип в нее. Перед самым лицом блеснуло лезвие длинного ножа. Ударить в ответ, отпугнуть. Теперь прыжок. Без подготовки, с места. Сбить девчонку с ног и вместе с ней влететь в ожидающую темноту.

Приземление вышло довольно мягким – Дарт упал на Амелию. Та охнула и застонала.

– Прости… – только и успел бросить парень.

Вскочив на ноги, он без промедления подтащил к себе девчонку. Та всхлипывала и морщилась, придерживая за локоть левую руку. Но не плакала. Молодец!

– Уходи, если сможешь, – Дарт кивнул на узкое окно, забранное толстыми прутьями. Такие не выломать, но расстояние между ними довольно приличное, а девчонка миниатюрная – может, и пролезет.

В дверном проеме появился гнилозубый громила. Задевая широкими плечами кирпич, он протиснулся в комнатку. Места здесь, пожалуй, было куда меньше, чем в коридоре. Не комната – каморка. И света мало. Углы тонут в зыбком мраке, не рассмотреть, что там. Подходящее место для Охотника, привыкшего работать в темноте. Ну, почти Охотника.

Пол под ногами пружинил и похрустывал, точно переступаешь по сотням мелких иссохших костяков. И запах… еле уловимый, немного дурманящий, с вкраплениями металла и крови. Его не заметишь, если специально не принюхиваться, не искать его. Но если уж почувствовал, то не упустишь, пойдешь, точно хорошая собака по следу.

– Сука, я сдеру с тебя кожу! – просипел гнилозубый. – А девку твою мы пустим по кругу. И не раз.

– Упрямцев нужно учить, – поддакнули ему из-за спины.

Идиот! О возможной судьбе Амелии Дарт и не подумал.

– Я отдам деньги, – развел он в стороны руки.

– Конечно, отдашь, – сплюнул грабитель. – Только мы все равно сделаем, что сказано.

Теперь все трое шли на него. Теснились, мешая друг другу, но шли.

Пока не торопясь.

Дарт свел руки перед собой, а потом резко полоснул себя кинжалом по левой ладони. Лица грабителей разом вытянулись, глаза расширились. Они даже перестали наступать, переглянулись.

– Ты это чой? – усмехнулся гнилозубый. – Решил самоубиться? Так это по венам надо резать, оно вернее будет.

– А я хочу растянуть удовольствие… – проговорил Дарт.

Раненую ладонь жгло. Кровь струйками стекала к ногам и тут же впитывалась в податливую почву, обильно припорошенную пожухлой листвой. Запах стали и крови усилился.

– Осторожно, мужики, кажись, нам безумец подвернулся. Смотрите, чтобы не покусал кого.

Троица загоготала.

– Ладно, давай я подмогу, – ступил вперед гнилозуб.

Ступил и поморщился.

– Чем тут воняет? Кто обделался?

Запах, недавно еле ощутимый, набряк, набух плотным облаком, заполнил собой всю комнату, превратил воздух в жидкий тягучий кисель, способный держать не хуже самых крепких пут. Впрочем, ощущение это обманчиво и длится не более нескольких секунд. На самом деле нет никаких пут, нет никакого киселя, есть только потусторонняя вонь. И есть движение. Оно родилось именно там, где Дарт и ожидал, – в углах. Едва уловимое, оно вмиг набрало скорость и мощь, ринулось к пролившемуся угощению. Ожидавший этого парень отпрыгнул назад, обхватил остолбеневшую девчонку руками и закрыл своим телом.

– Закрой глаза… – успел он прошептать ей в самое ухо.

Лучше бы она послушалась. Он сам мог судить о происходящем за спиной по одним только звукам. Темнота в углах ненадолго обрела плоть, свилась многочисленными щупальцами, а потом резко распрямилась. Увернуться не получится, особенно когда не ожидаешь атаки. Темнота стремится к пролитой крови, именно там она вопьется в землю, разбухнет еще сильнее, обнаружит стоящего рядом человека. Вопль грабителя ознаменовал начало следующего этапа – самого нелицеприятного. Темнота голодна. Она все сделает быстро. Дрожащие бесплотные щупальца ухватятся за добычу и уже не отпустят. Они поднимаются все выше, обвивают ноги, затем туловище, скользят к груди. А живая плоть под ними уже облезает, дымится, источая удушливый смрад, точно на нее плеснули сильнейшей кислотой. Первый короткий вопль оборвался, а потом разразился вновь, чтобы закончиться лишь тогда, когда человек начал захлебываться собственной кровью.

Тишина опустилась внезапно.

Гнетущая и опасная.

Дарт обернулся. От грабителя не осталось ничего, кроме влажно поблескивающего пятна, в центре которого наполовину утопал желтый череп. Впрочем, от него вскоре тоже ничего не останется. Вокруг точно пеплом присыпали.

– Что это было? – выдохнула Амелия, выглядывая из-за плеча спутника.

– Нам повезло, – улыбнулся тот.

– И все же?

– Полгода назад тут было гнездо. Его уничтожили. Но уничтожить гнездо полностью нельзя. Даже если вырыть на его месте котлован, оно появится снова. Уже не в том виде, как прежде, из него не выйдут Проклятые. Но для людей оно по-прежнему опасно.

– Ты знал. Ты специально пролил кровь. Но… – она выглядела бледной, подбородок немного дрожал. – Оно могло напасть и на тебя.

– Нет. Он стоял ближе к приманке. А перекинуться на других у гнезда уже не было сил. Оно вроде как спит, копит силы на один бросок, а затем снова умирает. На время.

– У меня мурашки от того, с чем вам приходится иметь дело.

– У меня тоже, – подмигнул ей Дарт. – Ладно, давай выбираться отсюда. Похоже, дружки нашего гнилозубого друга не пожелали вступиться за товарища. Разумный поступок.

– У тебя кровь, – сменила тему девчонка. Она все еще тяжело дышала, волосы растрепались, на скуле появился синяк, которого Дарт раньше не видел. Значит, ей тоже досталось. – Дай посмотрю.

– Потом. Давай сначала…

– Дай! – в ее голосе звучало упрямство.

Парень протянул спутнице ладонь, с которой продолжала течь кровь. Теперь опасаться нечего. Гнездо не подаст признаков жизни как минимум месяц.

– Глубокая.

От неожиданности Дарт чуть не выругался. Амелия с видом знатока ковырялась в ране на его руке и качала головой. Затем оторвала лоскут от собственной пижамы и, не спрашивая, туго перевязала ему ладонь.

– Пошли, если ее не обработать, может начаться заражение крови и руку придется отрезать. Зачем так глубоко полоснул?

– Поторопился, – как бы извиняясь, пожал он плечами. Странно, никак не ожидал от девчонки подобного напора. – Нужно было много крови, иначе бы гнездо пробуждалось гораздо дольше.

В ее глазах росло неодобрение. Точно он, Дарт, стоит не перед изнеженной дочкой какого-то богатея, а перед одним из строгих наставников Тан-Хилла – и задание, порученное нерадивому ученику, снова провалено. Как бы то ни было, немного поразмыслив, он все же дал взять себя за руку и послушно двинулся следом за девчонкой.

Из развалин выходили с опаской, внимательно осматриваясь и вслушиваясь: вдруг парочка сбежавших грабителей шатается где-то рядом? Но нет. Мертвый сквер хранил полнейшее молчание, медленно, но верно укутываясь молочным покровом тумана.

Вскоре стало понятно, что девчонка прекрасно ориентируется на местности. То есть она совершенно точно знала, куда идти. Заброшенный парк кончился, они вышли в какую-то замызганную нечистотами подворотню, а оттуда свернули в переулок, освещенный единственным фонарем. Дарт сообразил, что за злоключениями не заметил, как опустился вечер. Не очень хорошее время, чтобы оставаться на улице без крыши над головой.

– Слушай, давай я отведу тебя к дяде, – предложил он, хоть из короткого знакомства с девчонкой успел заключить, что та ужасно упряма. – Мне не очень удобно с тобой таскаться.

– Нет у меня никакого дяди, – буркнула Амелия, не поворачивая головы. – Я соврала.

Дарт подумал, что в глубине души догадался об обмане, когда повозка из благополучного квартала свернула к грязным подворотням. Но ругать ее сейчас было поздновато, к тому же рука болела довольно ощутимо, да и кровотечение не совсем остановилось. Так что пусть Заноза сначала покажет свои лекарские навыки, а остальное потом.

В конце улицы девчонка остановилась около обшарпанного дома с единственным крошечным окном, в котором виднелся слабый намек на свет. Она мудрено постучала, Дарт не уловил такта, но определенно это был заранее оговоренный сигнал. Долго не открывали, хоть парень явственно слышал звук шаркающих ног. Потом, наконец, дверь отворилась, и в проеме показалась сухая женская фигура, замотанная во множество платков. Костлявые пальцы подняли повыше масляную лампу – и на незваных гостей взглянули подслеповатые глаза.

– Нам нужны лекарства, Сибилла, – четко проговорила Амелия. Ни тебе «здравствуйте», ни прочих любезностей, которые ей полагалось впитать с молоком матери. И вообще, черт побери, откуда у нее такие знакомства?!

Хозяйка отошла, пропуская незваных гостей. В ноздри Дарта ударил ураган травяных запахов. Если бы он не был таким «безнадежным», как говорил наставник Локи, то наверняка бы узнал несколько рецептов зелий, но его таланты лежали в другой области, и это, возможно, спасло их с Амелией жизни.

Девчонка усадила Дарта на скрипнувший табурет – парень сомневался, что тот сможет долго выдерживать его вес. Тем временем хозяйка уже тащила тазик с водой и охапку тряпок. Амелия суетливо носилась по комнатушке, подбирала какие-то склянки и горшки, срывала травы с сухих метелок под потолком, снимала коренья, которые, нанизанные на веревки, как гирлянды висели между балками. Тут была настоящая избушка лесной ведьмы, только стояла она посреди городской свалки, да и ведьме на вид казалось не больше тридцати, хоть она горбилась и щурилась, как древняя старуха.

– На, выпей это… – сказала Амелия, а «старуха» протянула Дарту глиняную чашку с мутной жижей, сильно напоминающей толченых слизняков. В нос ударило не то мочой, не то тухлыми яйцами. Или сразу и тем, и другим. Парень отпрянул, точно ошпаренный. От одного запаха на глазах наворачивались слезы. – Какой нежный… – неодобрительно проговорила Амелия. – Раздевайся до пояса.

Дарт нечаянно встретился с ней взглядом и поймал в ее глазах легкий намек на веселье. И сам почувствовал тягу улыбнуться в ответ. Теплота, впрочем, тут же разбилась о вмиг нахмурившиеся брови девчонки. Настроение у нее менялось быстрее, чем погода весной – не знаешь, что отчебучит в следующую минуту.

Хозяйка пожала плечами, зашаркала к тряпке, которой был завешен дверной проем. Дарт тем временем снял куртку и рубашку – все было грязным и почему-то безнадежно залитым кровью. Когда только успел изгваздаться?

– Сядь, – скомандовала Амелия. Разложила на столике корешки и травы, потом смочила тряпку в тазу и принялась обмывать рану, действуя осторожно и быстро, не хуже, чем наставник Тревор, который в Логове значился кем-то вроде штатного лекаря.

– Могла просто сказать, что не хочешь возвращаться на пепелище, – заговорил Дарт, просто чтобы разбавить тишину, перемешанную с хрипом хозяйки и ее глубоким влажным кашлем.

– Могла, – согласилась она, – а ты мог сказать, что пришел в подвал моих родителей не мертвяков искать.

Справедливо.

– Ладно… они мне не родные, – продолжила Амелия. Грязные тряпки она складывала в пустой таз. Из-за ширмы вернулась подслеповатая хозяйка с кувшином чистой воды, забрала ненужное – и зашаркала обратно. – Я приемная. Терпеть их не могу.

– Почему?

– Потому что я им не нужна такая, как есть. Потому что я хочу быть врачом и помогать людям, а меня за это считают чокнутой и готовят отдать за толстяка Обра. Его отец скоро станет губернатором, значит, с ним выгодно породниться.

– Ну, может быть…

Она больно ткнула его, Дарт понял это как намек, что его несет не туда, и замолчал.

– Я выросла на этих улицах.

Наверное, выражение лица спутника ее сильно позабавило, отчего девчонка негромко рассмеялась.

– Удивлен? Да. Мои настоящие родители разорились, когда я была совсем маленькой. Подробностей мне никогда не рассказывали, но из обрывков разговоров знаю, что они держали булочную и жили, в общем-то, небедно. До тех пор пока кто-то не перекупил их поставщиков. За нормальную цену купить муку возможности больше не было, а покупать втридорога – путь на улицу. Так и произошло. Их просто выгнали, когда они в очередной раз не смогли заплатить за аренду здания, в котором располагалась лавка. У отца был брат… вернее, он и сейчас здравствует. Именно его семья взяла меня приемной. Не знаю, почему он не помог моим родителям тогда, когда они в этом сильнее всего нуждались. Не знаю, зачем он отыскал и принял меня, когда они умерли.

Амелия ненадолго замолчала.

– Хотя нет, теперь знаю. Своих детей у него нет, благодаря мне он смог бы породниться с губернатором. Я должна была солгать тебе, понимаешь? – в ее голосе появился едва слышный намек на сожаление, но и он растаял без следа. – Мне необходимо было подумать и взвесить все за и против. Я пойду с тобой, один ты не справишься.

Дарт хотел было возразить, что еще не знает, что будет делать, но вдруг осознал, что принял решение, хоть толком и не помнил когда. Может, незадолго перед тем, как они с Амелией спаслись от ножей головорезов, а может, сразу, как прочел послание отца – и иллюзия выбора лишь временно затуманила его взор.

– Не помню, чтобы нуждался в Занозе в качестве напарника.

Вместо ответа она сильнее сжала его раненую ладонь. Дарт стиснул зубы, зашипел, уже готовый послать девчонку куда подальше. В конце концов, это далеко не первая его рана. Бывало и похуже.

– Ты совершенно не приспособлен к нормальной жизни, даже не знаешь, что кошелек на людях лучше не показывать, а мелкие деньги на повседневные нужды лучше держать отдельно.

Справедливое замечание, но желания таскать за собой зудящую, как комариный укус, Амелию не прибавилось.

Тем временем она натерла рану какими-то зловонными мазями, посыпала не менее зловонными порошками, и взялась за иголку. Раз – и жильная нитка проскочила в ушко.

– Выпей, – девчонка протянула ему ту самую глиняную чашку, которую недавно предлагала «старуха».

Дарт отмахнулся. Его и раньше зашивали, не впервой терпеть. Да и сомнительно, что он удержит выпитое в желудке, а пачкать блевотиной чужой дом казалось как-то неправильно.

– Мальчишки все такие задаваки, – проворчала девчонка и принялась за дело.

Позже, сидя за столом, уплетая за обе щеки печенную с луком и морковью картошку, Дарт подумал, что выпить слизневую настойку было бы, возможно, не таким уж плохим вариантом. Пару раз он едва сдержал крик, закусив собственный кулак, на котором теперь явственно красовались отметины от зубов. Амелия заключила, что шрам останется приличный (плевать – лишь бы затянулось поскорее), на что он кое-как кивнул и уронил голову на стол. И задремал, потому что не сразу услышал, как Заноза трясет его за плечо и приглашает к столу.

– Откуда ты ее знаешь? – спросил Дарт и кинул взгляд на спину хозяйки «избушки», которая несуетливо собирала пустую посуду. Выглядела она совершенно равнодушной к происходящему, будто ночные гости в золе и пижаме были делом естественным и частым.

– Сибилла – моя старая знакомая. Скажем так, мне приходилось потихоньку уходить из дома (того, нового), чтобы научиться вот этому, – Амелия указала кончиком ложки на его зашитую руку.

– Не очень-то она разговорчивая.

– Добропорядочные и глубоко верующие жители обвинили ее в ведьмовстве, – голос Амелии стал не по возрасту жестким. – Дознаватели из Конгрегации провели расследование. Доказательств ее вины так и не нашлось, но на всякий случай ей вырвали язык. «Для вящего спокойствия» – так они сказали.

Дарт сглотнул, уставился на сухую руку, что потянулась к его опустевшей миске.

– Многие из тех людей, кто состряпали донос, живы только благодаря ей. И их дети тоже.

Дарту очень хотелось сказать, что жизнь вообще чертовски несправедлива к дающим и весьма благосклонна к отбирающим, но почувствовал неуместность этой фразы. Вряд ли хоть кому-то из присутствующих была неизвестна эта истина, да и его сочувствие тут вряд ли кому-то нужно.

Сытость разморила его, дрема склеивала веки. В сущности, ему было без разницы, где лечь спать: на коврике у порога, прямо за столом, на лавке у окна или в любом уголке «избушки». Он просто хотел спать. Чтобы как-то облегчить ожидание сна, парень привалился спиной к стене, умостился затылком на сырой кирпич и закрыл глаза. Но возня Амелии то и дело вырывала его из дремы. Сквозь опущенные веки он наблюдал, как девчонка приволокла сенник, какие-то покрывала и шкуры, и из всего этого собирает импровизированную постель на полу около очага. Надо бы помочь ей, но отчего-то сил совсем нет. Нет, сейчас он все же встанет. Сейчас, вот уже…

В следующий раз очнулся оттого, что Амелия пыталась его поднять. С ее помощью добрался до лежки.

– У тебя жар, – хмурясь и кусая губу, заключила она.

– Ерунда. – На самом деле Дарт чувствовал себя весьма скверно. Неприятно осознавать, но он едва волочил ноги; не подставь девчонка плечо, своими силами он до импровизированной постели ни за что бы не дошел.

Амелия укрыла его сразу несколькими покрывалами, и под их тяжестью он почувствовал себя жарящейся на вертеле колбасой. Хотел было раскрыться, но Заноза шикнула и велела не двигаться. Из нее получится хороший врач, не мог не признать он, и границы лихорадочного бреда расступились, пуская его в страну фантазий, где Амелия, вся в белом и в высоком чепце, ходила между чумными больными. В перерывах между этими образами она поила его горькими настойками, от которых его рвало и еще больше бросало в жар.

– Спи, – было последним, что он помнил.

Строгий, но сочувствующий голос, и холодная ладонь на лбу.