Текст книги "Путешествия по Центральной Азии"

Глава XVI

Подати и налоги в Кашгарии. Земледелие. Скотоводство. Искусственное орошение. Промышленность. Добыча золота. Нефрит. Открытие залежей нефрита, из которого сделана гробница Тамерлана в Самарканде. Сто километров без воды. Антилопы

Система податей в Кашгарии весьма примитивна и может быть сведена к трем основным разделам: а) налоги с земли; б) пошлина с продаваемых изделий или продуктов и в) натуральная повинность.

Китайские власти, утвердившись в стране, позаботились об измерении всех земель, годных к обработке; в качестве единицы измерения был взят му (1 му равен 450 м²[145]145
  Точнее – 666 м². Му – кит. 亩, мера площади в цинском Китае.


[Закрыть]). Земли разделены были на три разряда и обложены поземельной податью согласно разрядам, а именно: в землях первого разряда му обложен 5 джинами[146]146
  Искаженное цзинь – кит. 斤, мера веса в цинском Китае, равная 596,8 г.


[Закрыть] зерна (джин равен 0,5 кг), в землях второго разряда – 3 джинами, а первого разряда – 1,5 джинами зерна. Земли, пригодные для засевов, но не имеющие владельцев, – некоторые из них погибли во время войны, другие сбежали или переселились в иные районы, – были обращены в собственность государства и отданы в аренду или в пользование китайским поселенцам.

В подать принималось только зерно пшеницы и кукурузы в равных частях, независимо от того, что в действительности произрастало на данной территории. Ввиду этого, например, жители селений, расположенных в болотистой или хорошо обводненной местности, высевали только рис, хлопок или сорго, но для уплаты подати были вынуждены покупать пшеницу и кукурузу и доставлять их на склады. Помимо подати зерном, с каждых 2 му взимались ежегодно 4 пуда соломы, 4 пуда дров и один рабочий. Зерно принималось только в количестве, необходимом для годичного довольствия войск и удовлетворения потребностей государственных служащих. Оставшуюся часть подати население должно было вносить не зерном, а деньгами согласно ценам, назначенным начальниками округов. К примеру, в Кашгарском округе, где были сосредоточены почти все войска, подать вносилась исключительно зерном, а в Хотанском, где стояла только одна лянза, зерна принимали очень мало и приказывали вносить причитающуюся подать деньгами.

Землевладельцы предпочитали вносить подати наличными, а не зерном, ибо хотя цены, установленные начальниками округов, были обычно выше рыночных, землевладелец предпочитал уплатить деньги и вернуться домой, тогда как зерно ему необходимо было в течение августа доставить на склад, который находился нередко в нескольких десятках километров от дома, и претерпеть много неудобств от чиновников, которые взвешивали и отбраковывали зерно, что обычно занимало два-три дня и приводило к существенным тратам. Еще более обременительным было внесение подати дровами, поскольку в Кашгарии лесов нет и для этих целей приходилось вырубать фруктовые сады. По дороге я пытался подсчитать, какой процент от дохода с земли составляет этот налог; выписав данные, касавшиеся сотни хозяйств, я пришел к убеждению, что подать зерном доходит до 37 % валового дохода. Причиной тому были действия властей, которые не считались с тем, что вследствие низкой плодородности почвы и нехватки удобрений никто из землевладельцев не мог засевать ежегодно все свои земли, тогда как налог они платили с совокупности земель, находящихся у них в собственности.

Пошлина с продаваемого скота, продуктов или изделий составляла 10 % от стоимости домашних животных и 5 % от стоимости всех товаров, продаваемых на базаре, т. е. зерна, муки, хлопка, шелковых коконов, одежды, ковров, шкур и т. д. Половина пошлины шла в казну, а другую половину брали себе сборщики в качестве вознаграждения за свою работу. Имея материальную заинтересованность, они пристально следили за всеми кашгарскими базарами, чтобы не допустить продажи чего бы то ни было без уплаты пошлины.

Однако самым тяжелым бременем ложилась на население натуральная повинность. При постройке мостов, устройстве дорог, проведении арыков, строительстве укреплений и иных работах сгонялись массы рабочего люда, часто из селений, расположенных в десятках километрах от места работ. Эти люди обязаны были работать даром и жить на своих кормах. Кроме рабочих, население должно было доставить к месту работ необходимые материалы.

По пути в Яркенд мне довелось наблюдать постройку моста через Кызыл-су, в 20 км от Кашгара. В течение уже двух месяцев там работали 2,5 тыс. человек, получавших от властей ежедневно 1 джин муки и 1 коп. на покупку овощей. Сотни арб возили безвозмездно камни, песок и дерн. До начала постройки китайские чиновники объехали все окрестные селения и переписали в них лесной материал, годный для постройки. Впоследствии владелец должен был срубить дерево и доставить бревно на место работы, получая по 15 коп. за штуку.

Кроме указанных податей, население Кашгарии несет случайные налоги. К примеру, во время передвижения войск все окрестные селения обязаны доставить необходимые продовольственные припасы, а также повозки для перевозки тяжестей.

Наконец, население выставляет нужное количество конных джигитов (дурга). Количество джигитов зависит от усмотрения начальника округа. Например, яркендский окружной начальник содержит 300 конных джигитов, причем дурга несет службу на своей лошади и в своей одежде и получает за это 1 сар серебра и два пуда пшеницы ежемесячно, а остальное доплачивает селение, приславшее дургу. Понятно, что такое недостаточное содержание побуждает многих к бегству. Однако китайские чиновники заменяют бежавшего отцом или братом или заставляют селение выслать другого джигита.

Если ко всему вышеперечисленному добавить тот факт, что все туземные чиновники жалованья не получают и живут за счет того же населения, то нельзя не признать, что жалобы местного населения на непосильные поборы более чем обоснованны.

Совершенно иных взглядов держатся китайцы относительно подвластного им кочевого населения. Я уже говорил выше, что китайцы управляют киргизами только номинально и, как и раньше, стремятся лишь не допустить сосредоточения власти в одних руках. Для этой цели даже внутри немногочисленных родов они назначают нескольких беков. Такие отношения с кочевниками обусловлены тем, что киргизы населяют горы, граничащие на огромном пространстве с Россией, в которой нашли постоянное убежище претенденты на кашгарский престол – потомки ходжей, прежних кашгарских ханов и Бек-Кули-бек, последний правитель этой провинции. А потому китайские власти умышленно не обложили податями киргизов, плативших под властью ханов большую дань, чтобы в пограничной с Россией полосе иметь своих сторонников, которые, исходя из собственной выгоды, не только не примут сами участие в возмущениях, но и поставят о них в известность администрацию. Таковы истоки киргизского самоуправления и традиции щедрого одаривания влиятельных киргизов.

Существенные различия в отношении китайских властей к кашгарцам и киргизам иллюстрирует следующий пример. В местности Игиз-яр, на запад от Янги-Гиссара, среди многочисленных киргизских стойбищ китайцы начали строительство укрепления Каранглик, дабы с его помощью преградить путь с Памира в глубь Кашгарии. Для постройки укрепления были выделены две китайские лянзы, которые, по закону, должны были содержаться за счет местных обитателей. Однако киргизы кормить присланных солдат отказались, и даотай, не желая обострения отношений с ними, возложил эту обязанность на жителей ближайшего с. Муши, насчитывавшего 300 хозяйств и расположенного в 50 км от места возведения карангликского укрепления. Поскольку строительство продолжалось все лето, население Муши было не в состоянии прокормить солдат двух лянз: жители бросили свои хозяйства и разбежались. Лишь после этого даотай отдал распоряжение, чтобы необходимые запасы продовольствия доставлялись со складов в Янги-Гиссаре.

Как раз на дороге между Янги-Гиссаром и Яркендом я встретил обе эти лянзы, возвращавшиеся в Кашгар. Только голова колонны – 30–40 солдат – шла сплоченными рядами и напоминала военный строй. Далее шли поодиночке или небольшими группками, некоторые – босиком, неся обувь на ружьях, как на палках. Много больных и истощенных солдат лежали тут же, на обочине дороги, с интересом разглядывая наш быстро передвигавшийся караван.

Нужно отметить, что условия для земледелия в Кашгарии малоблагоприятны. Нынешняя территория Кашгарии представляет собой высохшее дно огромного внутреннего моря Центральной Азии[147]147
  Распространенное во времена Громбчевского ошибочное мнение. Согласно современным геологическим представлениям, Таримская впадина явилась результатом тектонических процессов в позднепалеозойско-раннемезозойский ороген, когда произошла встреча Таримской платформы с расширяющимся Евроазиатским континентом.


[Закрыть] и вследствие этого имеет в основном солончаковую почву, возделывание которой весьма трудоемко.

С другой стороны, близость к песчаной пустыне Такла-Макан и вызванный этим соседством сухой климат негативно сказываются на количестве атмосферных осадков в окаймляющих Кашгарию горах.

В результате горы эти почти совершенно лишены лесного покрова, который мог бы препятствовать быстрому таянию снегов. Потому в Кашгарии с приходом теплого времени года снега тают быстро. Весною переполненные реки выходят из берегов и портят оросительные канавы, в лучшем случае достигают степи и там пропадают в песках, летом же остро ощущается нехватка воды.

В борьбе с ударами стихии кашгарцы полагаются только на собственный опыт, унаследованный от предков, ибо китайское правительство, получая основной доход именно с земледелия, взамен не предлагает этому краю ни аграрных школ, ни специалистов, а потому жизнь здесь течет так же, как и в стародавние времена. Я с искренним изумлением изучал устройство искусственных оросительных каналов, проведенных нередко по высоким насыпям, среди полей, расположенных на постепенно понижающихся террасах. Особенно заинтересовало меня умелое использование физического закона об относительном равновесии жидкостей в сообщающихся сосудах. Так как дороги в Кашгарии проходят, как правило, значительно ниже оросительных каналов, проведенных обычно по насыпям, то в местах пересечения дорог и каналов туземцы, дабы не строить высоких и дорогостоящих мостов, проводят арыки под полотном дороги, и на другой ее стороне на высокой насыпи брызжет вода. Этот простой способ повсеместно распространен в Яркендском и Хотанском округах, однако мне не доводилось встречать подобного устройства ни в каких других азиатских регионах, за исключением Персии[148]148
  Сообщение о Персии звучит достаточно странно, так как, насколько известно, Громбчевский лично Персии не посещал.


[Закрыть].

Также следует признать, что местные жители очень умело определяют, какую именно культуру следует засевать не только в зависимости от типа почвы и общего количества воды, но и от того, в какое время года воды бывает более всего и поля могут обильно орошаться. Особенно распространено во всей Кашгарии возделывание кукурузы (мекка джугара). Из кукурузной муки выпекают хлеб, в который добавляют сырой лук; зерно дается лошадям и волам, поскольку ячменя в Кашгарии сеют мало, а овса не знают вовсе; стебли и листья служат кормом для коз и баранов. Наконец, сухие кочерыжки от кукурузы и корни употребляются как топливо при приготовлении пищи.

Огороды имеются в каждом хозяйстве, и картофель постепенно входит в повсеместное употребление, чего еще нет в других странах Центральной Азии.

Также обращают на себя внимание большие плантации конопли, из которой производят нашу[149]149
  Наша – исторически распространенное в Средней Азии название индийской конопли и производимого из нее наркотика, в более позднее время получившего название анаши или гашиша.


[Закрыть] – наркотик, который курят в трубках. Это одурманивающее вещество имеет то же действие, что и опиум. Употребление его вызывает сильные головные боли, но из-за своей дешевизны наша очень широко распространена. В больших количествах ее вывозят в Кашмир, Ладакх, Тибет, а также в азиатскую часть России.

О фруктах я уже писал. В Хотане мне попался новый вид под названием чилян, встречающийся даже как дикорастущее растение. Его называют «диким фиником», так как по виду он похож на финик, но менее сладкий и очень мучнистый. Он растет на карликовых деревьях джиды[150]150
  Лох узколистный (Elaeágnus angustifólia) или пшат.


[Закрыть], а листья его напоминают листья оливы. Цветет небольшими желтыми цветками с очень сильным дурманящим, медовым запахом. Чилян является неотъемлемой частью дастархана (фисташки и изюм), и его в больших количествах вывозят в те же страны, что и нашу.

Лошадей в стране держат очень мало. Содержание их обходится дорого, а китайцы в первые годы после занятия Кашгарии из политических соображений запрещали населению иметь лошадей и реквизировали их в казну. Сейчас запрет этот снят, и десятки тысяч лошадей для торговых караванов поставляют киргизы – русские подданные из Алая и Семиречья. В домашнем хозяйстве кашгарцы используют ишаков, которые едят все и содержание которых обходится гораздо дешевле. Ишак спокойно поднимает вьюк весом 110 кг, тогда как лошадь может унести лишь 145 кг. Ишаки ленивы и упрямы, а посему к работе их принуждают весьма варварским способом – колют заостренной палкой в мягкие части задних ног. С недавнего времени здесь употребляются, особенно для верховой езды, завезенные китайцами мулы (качир). Это высокие и сильные животные, напоминающие лошадь, но с длинными ослиными ушами и хвостом. Китайцы используют их также в запряжке.

Рогатый скот используется для пахотных работ и в качестве вьючных животных. Чтобы ими легче было управлять, в хрящике между ноздрями делают отверстие и продевают в него деревянное кольцо, к которому привязывают веревку. В нормальном положении деревянное кольцо поднимают вверх, а веревку обматывают вокруг рогов.

Бараны в Кашгарии двух пород: первые – побольше размером, с большими круглыми курдюками, вкусным и практически лишенным специфического привкуса баранины мясом (их покрытые теплой шерстью шкуры идут на выделку); вторые – меньшего размера, с превосходной длинной шерстью, напоминающие испанских мериносов, но мясо их имеет сильный специфический запах, который не все переносят. У этих баранов широкие жировые хвосты длиною около 25 см. Из шерсти их делают тонкие разноцветные шали наподобие кашмирских, а также мягкие войлоки, белые или окрашенные в красный или голубой цвета. Такие войлоки используются в качестве ковров и очень востребованы в среднеазиатских странах из-за низкой цены и прекрасной выделки. Стада мериносов встречаются преимущественно в Хотанском округе, хотя и в Яркендском их также немало. Верблюды и яки имеются только у киргизов в горах. Яки, привычные к обитанию среди очень высоких гор, являются наиболее безопасным средством передвижения по ледникам и вечным снегам. Идут они медленно, но могут легко взбираться на самые крутые горы, куда никакие иные животные, кроме горных козлов, вскарабкаться не в состоянии. При спуске с ледников они садятся на задние ноги и, расставив копыта, съезжают вниз, оставляя на льду следы своих копыт. Я не припомню такого случая, чтобы як, даже с тяжелыми вьюками, упал бы в пропасть. Их короткие, но толстые ноги легко несут большую тушу. Одомашненный як очень послушен. Дикие яки в Тибете и на склонах Гималаев пасутся на высоте 4600 м небольшими стадами, по 12–16 голов. Вооруженные большими, острыми рогами, покрытые длинной шерстью на брюхе, с высунутым языком и высоко поднятым хвостом с длинной кисточкой на конце, яки яростно нападают на противника, топча его ногами. При этом на бегу они вонзают свои рога в землю с такой силой, что из-под них высоко в воздух взлетают камни и комья земли. Дикий як весит около 800 кг. Мясо его темное, а в приготовленном виде – существенно темнее мяса утки или тетерева. Самые вкусные части – это язык, горб и филейная часть. Охота на яка значительно опаснее охоты на тигра. Самое многочисленное стадо яков, которое мне довелось видеть четыре года спустя, во время путешествия в Тибет, состояло из 50–60 голов, включая молодняк. Из шкуры яков делают очень толстые и прочные подошвы.

Китайцы завезли сюда также свиней и держат их в большом количестве, так как свинина составляет основу китайской кухни. Свиньи эти крупные, черные, с редкой шерстью, на низких ногах, тучные и с большим брюхом; они слоняются на территории всех укреплений, занятых китайцами, к неописуемому отвращению туземцев-мусульман, которые верят, что даже случайное прикосновение к свинье делает человека нечистым (харам) и обязательно требует специального омовения, совершаемого муллой.

Рассматривая земледелие в Кашгарии, следует помнить, что край этот с трех сторон окружен высочайшими в Азии горами, с труднодоступными перевалами, а с четвертой – крупнейшей в Азии песчаной пустыней Такла-Макан. В этих условиях вывоз сельскохозяйственной продукции за пределы страны исключен, и, следовательно, развитие земледелия напрямую зависит от внутреннего спроса. С другой стороны, солончаковый характер почвы потребовал не только тщательной ее обработки, но и обильного орошения. В этой связи не перестаешь удивляться, с каким умением туземцы проводят оросительные каналы, тем более что все работы при этом осуществляются «на глаз», без каких бы то ни было инструментов, совершенно здесь не известных.

В работах по проведению и дальнейшему содержанию каналов китайские власти не принимают никакого участия, точно так же как и в ежегодном их очищении и в распределении воды между меньшими арыками. Все эти работы, сопряженные с большим расходом материалов и требующие участия большого количества рабочей силы, осуществляют выбранные населением кук-баши (глава, или хозяин зелени), которые получают за это не фиксированную плату, а определенный процент от урожая. Содержание арыков является обязанностью землевладельцев, что дополнительно усложняет развитие сельского хозяйства.

По уровню развития сельского хозяйства и богатству на первом месте стоит Яркендский округ, а на последнем – Кашгарский.

Промышленность в Кашгарии в целом развита весьма слабо. Фабрик в европейском понимании этого слова здесь нет вовсе. Если и встречаются где-то станки, то весьма примитивные и местного производства. Помимо толстой бумажной материи, которую производят преимущественно в Кашгарском и Янги-Гиссарском округах и которая, вследствие своей дешевизны, вывозится в громадном количестве в соседние с Кашгарией страны, и войлоков, Яркендский и Кашгарские округа занимаются выделкой ковров, которые благодаря своей невысокой цене, отменному качеству и пестрому рисунку смело конкурируют с лучшей продукцией Бухары и Северной Персии. Кашгарские ковры мне попадались даже в Варшаве, в магазинах Щербиньского и Херси, только, по всей видимости, под другим названием. Особенно хороши шелковые ковры, сделанные в Хотане, – мягкие, пушистые, с красивым восточным рисунком, они не уступают по качеству лучшим изделиям из Южной Персии, но при этом вдвое дешевле. До этих ковров особенно падки китайцы, которые покупают их по произвольным ценам, настолько низким, что при этом не окупается даже стоимость материалов. В результате лучшие мастера шелковых ковров закрыли свои мастерские и новых изделий не продают. Тем не менее ковры эти можно купить под заказ, притом любых размеров, подходящих под размер комнат. Шелководством занимается население преимущественно в Керийском округе, расположенном восточнее Хотана. Шелковые нити вывозятся оттуда в большом количестве.

Кашгария также славится декоративными изделиями из меди – исполненными в восточном стиле чайниками (кумганами), подносами, чашами, блюдами и т. п., которые охотно раскупаются кочевым населением по дешевизне и практичности.

О естественных богатствах Кашгарии сложно сказать что-то определенное, поскольку страна эта почти не исследована. Однако уже сегодня добываемое из ее недр, несомненно, свидетельствует, что Кашгария в этом отношении весьма богата и имеет большие ресурсы для экономического подъема.

Из известного упомяну только о месторождениях на территории Южной Кашгарии, которую мне удалось исследовать лично. Что касается каменного угля, то его добывают в Кашгарском округе в очень ограниченном количестве и исключительно для удовлетворения потребностей в отоплении китайских военных и административных зданий, которые обогреваются с помощью канов, на которых китайцы сидят днем и спят ночью. Каны – это широкие кирпичные нары с глиняной штукатуркой, расположенные вдоль одной из стен помещения во всю ее длину. В ка-нах сделаны отверстия, как у нас в изразцовых печах. У входа в помещение, обычно еще снаружи, в кане находится печное устье. Дымоход проходит через весь кан и заканчивается трубой, которая расположена на противоположной стороне здания и существенно возвышается над крышей. Чем длиннее здание, тем выше труба, чтобы тяга была лучше. Зимними вечерами, когда жильцы возвращаются домой, печь топят обыкновенно соломой, чтобы поскорее согреть воздух в кане и вызвать тягу в трубе. Потом в печь закладывают дрова или иное топливо, кан разогревается, и на нем китайцы спят. Правильно сооруженный кан так быстро и сильно прогревается, что, даже укрыв его кошмами, сидеть и лежать на нем невозможно. Когда дрова прогорают, трубу и печное отверстие плотно закрывают, и тепло в кане сохраняется до утра. Других печей в китайских домах не бывает. Готовят китайцы в специальных самоварах и на решетках, которые топятся древесным углем.

Местные кашгарцы печей не знают и зимой обогреваются у сандалов, которые имеют следующее устройство. Посреди комнаты имеется углубление площадью около одного квадратного метра и глубиною 30 см; в центре этого отверстия есть еще одно, меньшего размера и не такого глубокое. В это второе углубление насыпаются раскаленные угли, над ними ставится табурет, накрытый большим толстым одеялом на вате так, что его концы расстилаются далеко по полу, – и сандал готов. Все домашние рассаживаются на полу вокруг табурета и засовывают ноги под одеяло, пододвигая их поближе к горячим углям, жар от которых согревает всю нижнюю половину тела, в то время как голова и верхняя часть туловища никак не защищены от холодного воздуха в комнате, так что сидеть приходится в теплой верхней одежде. Спят все прямо там, где сидят, подкладывая под голову валики из ваты, а под бок – ватные одеяла. Сандалы имеются в комнате, где принимают гостей, в помещении для слуг и в женской половине дома, куда в мусульманских странах, в том числе и в Кашгарии, имеют доступ только муж, отец или брат и только при условии, что там нет других женщин.

Поскольку фабрик в Кашгарии не имеется, то у местных жителей нет никакой потребности в каменном угле. Железо добывается в с. Кызыл, в 40 км южнее г. Янги-Гиссара. Для выплавки железа в каждом доме имеется специальная печь. Устройство плавильных печей совершенно первобытное: они состоят из двух ям, выкопанных одна под другой. В верхнюю яму насыпают железную руду и наглухо закупоривают. В нижней яме разводят огонь и поддерживают его в течение трех суток. По истечении этого срока верхнюю яму открывают и на дне ее находят куски железного сплава весом около двух пудов, который после очистки от земли идет на выделку кетменей (особый вид широкой загнутой лопаты, которой пользуются местные жители). Руду привозят из гор Кызыл-тау, расположенных в двух днях пути от с. Кызыл. По слухам, руда лежит практически на поверхности земли и для ее добычи не имеется никаких особых приспособлений. Полученное столь примитивным способом железо не может быть, конечно же, высокого качества, однако вследствие своей дешевизны оно успешно конкурирует с железом, привозимым из России, и имеет огромный спрос во всей стране. По дороге в Хотан я встречал много караванов, перевозивших кызыльское железо или готовые кетмени. Медь в значительном количестве добывается в Северной Кашгарии, близ Аксу, Кучи и Сайрама. Медь эта идет на изготовление чеканной посуды, которая вывозится в Россию. На юге Кашгарии медные копи имеются близ ур. Чиклик, на пути из Кук-Яра в Ладакх в Малом Тибете, однако в настоящее время китайцы их не разрабатывают.

Обширные залежи свинцовой руды находятся в местности Кургашин-Кани («свинцовые жилы») по дороге из Иркештама в Кашгар. По слухам, руда эта содержит столь большой процент серебра, что окрестные жители добывают его вручную. Местные власти до сих пор эти рудники не разрабатывали. Как раз по пути в Кашгар я встретил начальника Кашгарского округа, который ехал в Кургашин-Кани, чтобы определить, насколько прибыльным может быть ввод в эксплуатацию этих копей для китайского правительства. Серу добывают близ с. Кальпин, по дороге из Кашгара в Уч-Турфан, а также в окрестностях с. Куча. Большие залежи серы имеются также в горном хребте Алтын-таг в Хотанском округе.

Квасцы и нашатырь добываются близ городов Куча и Куня-Турфан, они составляют предмет оживленной торговли с Россией.

Мум, или горный воск, имеется близ ошско-кашгарского караванного пути, южнее пер. Кургашин-Кани 2-й, однако разрабатывают его исключительно местные киргизы для собственных нужд.

Залежей нефти до сих пор в Кашгарии не обнаружено. Керосин сюда привозят из России или Индии, вследствие чего он весьма дорог и мало используется. Население пользуется свечами из жира или каганцами домашнего изготовления.

Наиболее активно разрабатываются месторождения золота, более всего которых в Хотанском и Яркендском округах[151]151
  Активная промышленная добыча золота в районе ведется и в настоящее время.


[Закрыть]. Горы, известные в географии под названием Куньлунь, окаймляют Кашгарию на юге и среди туземцев именуются горами Алтын-таг («золотые горы») из-за обилия в них золотоносных речек. Одно из названий р. Яркенд-дарьи – Зеравшан, что означает «золотоносная», так как и в ней самой, и в ее притоках добывают золото. К сожалению, ручной способ промывки золота, при отсутствии каких бы то ни было специальных устройств, дает столь ничтожные результаты, что население всерьез промывкой золота не занимается, а идет на это только при отсутствии иных способов заработка.

Гигантский этот хребет почти еще не исследован, и можно ожидать в нем важных открытий. Часть хребта Алтын-таг южнее Яркенда, Хотана и Керии изучал в 1889 г. инженер профессор Карл Богданович[152]152
  Богданович Карл (Карол) Иванович (29.11.1864–05.06.1947) – российский и польский путешественник, географ, геолог, этнолог. Участник Тибетской экспедиции (1889–1890) под руководством полковника М. В. Певцова. Председатель Польского географического общества (1920–1925). Геологический очерк района представлен в работе: Богданович К. И. Северо-Западный Тибет, Куэнь-Лунь и Кашгария // Известия ИРГО. – 1891. – Т. XXVII. – Вып. 6. – С. 480–504.


[Закрыть], участник Тибетской экспедиции полковника М. В. Певцова, а ныне председатель Польского географического общества в Варшаве.

Из наиболее известных золотых приисков назову прииски в Керийском округе, в местностях Капа, Саур-Бак, Букалик и Чигиртак, где разработками занимаются китайцы. Допускается здесь и частная разработка с уплатой 0,2 части добытого золота в пользу казны.

Четыре года спустя я путешествовал в горах Алтын-таг и побывал в нескольких из наиболее известных местностей, где разрабатывалось золото. Повсюду условия труда были тяжелыми, работы велись только в течение летних и осенних месяцев. В остальное время года горы покрываются толстым слоем снега. Рабочие, согнанные из долин, получали ежемесячно 1,5 пуда кукурузы и столько же пшеницы зерном, а не в виде муки или каши, а поскольку мельниц в округе не было, то зерно при обмене на муку отдавалось за бесценок. За это рабочие обязаны были сдавать ежедневно по 1 гр. золота. Кто давал больше – получал условленную надбавку. Недобор установленного количества записывался работнику в качестве долга. Рабочие, не будучи в состоянии прокормиться, с приисков сбегали. Если беглеца удавалось поймать, то после основательной порки его снова заставляли работать. Если же схватить его не получалось, то в следующем сезоне на место беглеца брали его отца, брата или кого-нибудь из ближайших родственников.

Примером того, насколько тяжелыми были условия труда на золотых приисках в горах, может служить следующий эпизод. Осенью 1890 г. я побывал на прииске в местности Соургак в хр. Алтын-таг. Разработка золота производилась на высоте 2300 м. Местность эта абсолютно безводная: воду издалека привозили на ишаках и продавали стаканами по неслыханным ценам. Жилья не было никакого. Имелись лянгары и временные заезжие дома, сооруженные из тростниковых плетенок, однако они предназначались для чиновников или торговцев, которые были в состоянии заплатить за такое жилье. Рабочие, спасаясь от сильных холодов, спали в шурфах под землей. Об устройстве заезжего дома могу сказать только то, что в снятой мною комнате я работать не смог, так как ветер, пронизывающий стены насквозь, гасил пламя свечи. Уже лежа в кровати, я невольно стал свидетелем сцен из жизни китайской семьи, проживавшей за стеной, а среди ночи мне пришлось встать и выйти на свежий воздух, ибо я не мог больше выносить приторный запах опиума, который курил мой сосед справа.

Чтобы добраться до залежей золотоносного песка, необходимо пробить вертикальную скважину около 2 м в диаметре и 25 м глубиной. Над проемом шурфа устанавливается лебедка с очень прочной веревкой, к обоим концам которой прикреплено по бадье, и, когда одна бадья поднимается вверх, вторая опускается вниз. Лишь добравшись до золотоносного песка, старатели, словно кроты, роют глубокие норы в разных направлениях от веревки и передают вверх бадьи с добытым песком. Поскольку вода для промывки отсутствует, то песок нужно провеивать. Рабочие расстилают около шурфа шерстяные паласы (килимы). Рабочий набирает в деревянную миску небольшое количество песка и на ветру, который никогда не ослабевает в этих местах, умелым широким взмахом руки развеивает песок в воздухе. Теоретически золото, в силу того, что оно тяжелее песка, должно упасть прямо под ноги рабочего на разостланные килимы, а песок – далеко разноситься ветром. Провеяв весь добытый из шурфа песок, золото стряхивают с килимов в кучку, кусочки побольше вынимают, а остальное ссыпают в мешок и промывают на берегу реки в 24 км от Соургака. Понятно, что описанный выше способ добычи золота весьма непрактичен, так как множество золотых крупинок ветер уносит вместе с песком, и они безвозвратно теряются.

В Соургаке проживает китайский чиновник, а при нем несколько солдат. Он ежедневно обходит все частные шурфы и забирает 0,2 часть добытого золота. Чиновник этот, человек доброжелательный, был в довольно хороших отношениях с рабочими, поскольку старался договариваться обо всем полюбовно, не прибегая к порке и иным способам принуждения, как это было принято на других приисках.

В Соургаке имеется золото, нанесенное когда-то речной водой с гор. Наиболее крупные самородки осели в ямах и были впоследствии засыпаны песком. Бывало, что счастливчик, выкопав шурф, натыкался как раз на такую ямку и моментально становился богачом, обнаружив несколько самородков, иногда весьма больших. Китайский чиновник показывал купленный им золотой самородок размером с небольшую китайскую чашку и весом около килограмма. Отсюда проистекают слухи о несметных богатствах этого прииска, благодаря которым в Соургак съезжается множество золотоискателей. Нередко они теряют все свое состояние и из людей состоятельных превращаются в наемных старателей, работающих поденно у более удачливых золотоискателей. Потерять все здесь очень легко по той причине, что выкапывание шурфа стоит 25 тыс. тенег (2,5 тыс. метал. руб.), и очень часто старатели не находят не только золотые самородки, но даже и золотоносный песок, так что шурф приходится бросать и приступать к выкапыванию нового, причем нередко с тем же плачевным результатом.