Текст книги "Мстительница"

Вот черт! – Она была готова расхохотаться. – Как все просто! Мнительная истеричка! Все-таки пора отправляться на воды. Подлечить себе нервы».

– Алло, кунак! – она опять ткнула стволом в кровоточащую ссадину на темечке своего пленника, и тот снова издал коротенький стон. – Если хоть дернешься, если вякнешь хоть слово, вышибу тебе мозги. Без зазрения совести. Так что сиди и помалкивай. – И она нажала кнопочку трофейного мобильника.

– Гавары, – прозвучало после первого же гудка со столь же явным кавказским акцентом, как и у плененного «кунака».

– Это Шалва?

– Нэт, вы ашиблысь.

– А жаль. – Девушка улыбнулась. Другого ответа она просто не ожидала. – Тогда мне сейчас придется замочить одного твоего земляка, дорогой. Который решил навестить меня с автоматом и вел себя непотребно… Так это Шалва?

– Да, – после некоторого раздумья выдавила трубка.

– Представляться мне обязательно?

– Нэт. – Этот Шалва был лаконичнее спартанца.

– Как насчет того, чтобы встретиться? Потолковать?

– Сэйчас?

– Лучше ближе к Новому году, – не сдержавшись, хихикнула она. Несмотря на пережитую нервотрепку, у нее было прекрасное настроение. – Канэшно, сейчас, генацвале. Вернее, через пятнадцать минут. Мне еще надо кое о чем расспросить твоего пехотинца…

– Он ранытый? – перебил голос в трубке. И в нем явственно послышалось беспокойство.

«Это и к лучшему, – отметила девушка. – Если вас хоть немного колышет судьба кунака, то мне проще будет с вами поладить. Еще один козырь у меня на руках».

– Нет, он жив и здоров. Я только дала ему разà по башке и отняла автомат. И что ж за джигита вы ко мне подослали? Даже стыдно! За кого вы меня принимаете!

– Он нэ должен был тыба тырогать.

– Зато его тронула я, когда он забрался в мой «Форд». Ну так что, сверим часы, генацвале?

– Я все понял. Через пытнацать мынут.

– И без сюрпризов. В полусотне метров от моего «Скорпио» вы должны остановиться. Тогда свяжемся по телефону, и я дам вам инструкции. Все, отключаюсь. До встречи.

Девушка бросила сотовый на сиденье рядом с собой и примерилась, удобно ли в тесном салоне «Форда» опять – и на этот раз гораздо сильнее – влепить рукояткой волыны по уже разбитому кумполу пленника. Неудобно – размахнуться как следует мешал потолок.

– Отстегнись! – приказала она. – Упри будку в руль. Быстро!!! Не заставляй убивать!!!

Ствол пистолета теперь уперся уже не в затылок – чуть ниже, в основание черепа. А в качестве «ударного инструмента» на этот раз был использован более массивный пистолет-пулемет.

Удар… еще один… третий!!!

Макушка и шея «кавказа» обильно окрасились кровью. Серьезное сотрясение мозга теперь было ему обеспечено. Но иначе никак. Война есть война, и пусть «пехотинец», когда его выпишут из больницы, поставит «проклятой девице» толстую свечку за то, что не пошла более легким путем и, спустив курок, не вышибла ему мозги.

Не церемонясь, она ухватила за густой чуб вторично разбитую башню многострадального «кунака» и откинула ее на подголовник. Приподняла пленнику веки, внимательно всмотрелась в закатившиеся зрачки. И, удовлетворенно хмыкнув, ремнем безопасности пристегнула квелое тело к сиденью. Потом нацепила трофейный мобильник на пояс джинсов и, с «Глоком» в правой руке и с «Кипарисом» в левой, выбралась из машины. Оставалось ровно десять минут – на то, чтобы подготовить Шалве и напарнику достойную встречу.

* * *

Если сволочная дорога была вся в выбоинах и впадинах, то за ее обочиной, если бы не кусты, можно было смело играть хоть в гольф, хоть в крикет. Ни канав, ни ям, вообще ни черта, где можно было бы устроить засаду. Заросли ивняка для этого не подходили. Если убраться в них так, чтобы не быть заметной с дороги, пользы от этого – ноль: не получится контролировать то, что происходит возле остановившегося «Пассата». Если не убраться – то стать для этих типов в «Пассате» идеальной мишенью. Занять позицию за своим «Фордом» – потеряется эффект неожиданности. А ведь это половина успеха.

Пришлось довольствоваться малым: шагах в ста от своей машины, у самой обочины, она обнаружила небольшой островок довольно густой и высокой травы и залегла в ней, очень надеясь, что там, пока она не откроет огонь, обнаружить ее не удастся.

А уже меньше, чем через минуту у нее на поясе запищал телефон.

– Алло.

– Ми падыжаим. Сычас павырнем, и ты нас увидыш.

Она уже видела: красный «Пассат» осторожно переваливался на кочках и выбоинах шагах в ста.

– Хорошо. Снизьте скорость до десяти километров. Как только скажу, сразу же останавливайтесь. Телефон не выключай.

– Да. Сычас будым.

– Жду.

И «Кипарис», и «Глок-19» на боевом взводе. ЖДУ!!!

Когда «Фольксвагену» оставалось до ее засады всего метров пятнадцать, Шалва радостно сообщил:

– Выдым твой «Форд». А ты нас?

– Я тоже, – прищурила она левый глаз и из «Кипариса» дала две короткие очереди по передним колесам «Пассата». На стопроцентный успех она не надеялась, но, как ни странно, получилось удачно – обе шины пробиты; и правое, и левое колесо мгновенно сели на обода. «Фольк» чуть вильнул и замер. – Я же предупреждала, что дам вам инструкции, – удовлетворенно промурлыкала она в трубку. – Так вот, теперь инструкции…

– Сы-волоч!!! – перебил ее захлебывающийся вопль Шалвы. – Чито дэлаишь, сука!!!

– …Теперь инструкции. Сейчас оба вылезаете из машины, отходите от нее на десять шагов, останавливаетесь посредине дороги и раздеваетесь до трусов…

– С ума сошла, стерва!!!

– …Простудиться не успеете… Дальше: оставляете все тряпье на асфальте и с поднятыми руками отходите еще на пятнадцать шагов, чтобы я проверила ваши шмутки. Потом разрешу одеться…

– Слюшай!!! Зачем так?!! Ны веришь, да?!!

– …Сразу говорю: сделаете хоть что-то не так – пристрелю без раздумий. Вы у меня не первые, не вторые. Будете даже не в первом десятке. Стреляю я в миллион раз лучше вас, обучена так, что вам и не снилось, патронов у меня достаточно. Так что бежать или затевать военные игры не советую. Дальше кустов не уйдете, в машине не отсидитесь, до темноты не доживете. Лучше делайте, как сказала, и для вас, дураков, все обойдется. Я жду!

Ее больше не перебивали, ей не пытались ответить ни словом, ни делом, и она не сомневалась, что и Шалва, и его напарник сейчас самым тщательным образом изучают через затемненные стекла своего «подбитого танка» взглядами окружающую местность – кустик за кустиком, кочку за кочкой, лужу за лужей: где затаилась эта проклятая бестия, которая так жестоко оставила их в дураках? Она не сомневалась, что их взоры уже не раз задерживались на ее островке высокой пожухлой травы, но абсолютно не беспокоилась. Если не заметили сразу, откуда велся огонь, то теперь определить позицию снайпера практически невозможно. Пока опять не придется стрелять, она может чувствовать себя в этой траве абсолютно спокойно.

Самое интересное, что сейчас ей совсем не было холодно. Даже в промокшем насквозь тоненьком джемпере. То ли потому, что была занята увлекательным делом; то ли потому, что дождь наконец прекратился и в узкий просвет между тучами на пару минут проглянуло уже клонящееся к закату солнце.

А все-таки классный денек. Даже в смысле погодных условий.

– Так что же решили, Шалва? – поинтересовалась она в трубку. – Мои условия или война? Так мы лишь тратим время. Еще минута, и я стреляю по баку.

Она была уверена, что они не согласятся на ее условия и без бойни сегодня не обойтись. И была просто поражена, когда вдруг услышала:

– Ладны. Давай без войны. Сычас выходым. Мы без аружий.

«Все что угодно, но не такой идеальнейший для меня поворот событий! – сквозь густую траву она внимательно вглядывалась в красный “Пассат”, безуспешно пытаясь определить хоть малейшие признаки какой-нибудь каверзы. В том, что таковая имеется, она не сомневалась. Ведь не для того же явились сюда эти „герои“, чтобы вообще без сопротивления сдаться девице, за которой охотились? – Что бы я сделала в их положении? Скорее всего, выскочила бы из дверцы, ближайшей к кустам, и рванула бы напролом. Или попробовала бы даже на подбитой машине уйти от огня. Или как-то попыталась бы вынудить противника сделать еще несколько выстрелов, чтобы проявить место, где он засел. Правда, мое предупреждение, что продырявлю им бак, нельзя не принимать всерьез. Так и правда легко можно взлететь на воздух. И все же, как ни взгляни, а сдаваться безропотно не к лицу даже малолетним бакланам, не говоря уже о кавказских бандюгах, вооруженных “Кипарисами”. Нет, все-таки есть у них что-то в заначке, иначе не стали бы корчить из себя таких покладистых и деморализованных…»

– Нэ стрэлай. Мы выходым, – прервал ее размышления голос Шалвы.

И она чуть не крикнула: «Нет!» Шестое чувство буквально надрывалось, внушая ей, что, как в шахматной партии, ей сейчас подставляют фигуру, которую вроде бы просто глупо не взять. Но возьмешь – и уже через несколько ходов получишь тонко спланированный соперником мат.

«Прекрати!!! – во весь голос кричала интуиция. – Меняй тактику! Дай очередь по бензобаку, а если не взорвется, прикажи этим уродам пока сидеть и не рыпаться, а сама отходи в кусты, еще раз пытайся по трофейному телефону вызвать подмогу. Наконец, придумай что-то еще. Но не поддавайся на то, на что так легко согласились те двое. И откуда у тебя такая уверенность, что в “Фольке” их только двое?!»

«Я в этом уверена. Мальчишка, когда я его допрашивала, не мог навешать мне лапши на уши. Он был просто не в том состоянии. И вообще, – еле слышно хмыкнула девушка, – от своих первоначальных решений я отступать не привыкла. Переть напролом – вот мое кредо. И это, как правило, всегда приносило успех.

Все, решено!!! Продолжаю действовать, как и спланировала. А будут сюрпризы, – внесу коррективы».

– Вытряхивайтесь через правую дверцу! Оба – с поднятыми руками, – спокойно сказала она в телефон. – Вернее, кроме Шалвы. Правой клешней держи трубку у уха. Мы должны поддерживать связь.

Они выбрались из машины через переднюю дверцу проявив при этом похвальную резвость. Уже через десять секунд возле «Пассата» топтались двое мужчин лет сорока – похожие друг на друга, как два родных брата.

«Скорее всего, братья и есть, – подумала девушка. – Это у них семейный подряд – охота за мной. Неудивительно, что Шалву так обеспокоило состояние того паренька, что сидит сейчас с разбитой башкой в моем “Скорпио”. Не иначе, тоже какой-нибудь родственник. Заложничек! Супер!!! Возможно, поэтому они не пытаются сопротивляться и послушно выполняют мои приказания».

Один из «охотников» был наряжен в длинное черное пальто, под которым без труда можно было укрыть не то что компактный пистолет-пулемет, но и АК-74. Другой – в добротной кожаной куртке – прижимал к левому уху сотовый телефон.

– Шалва!

Мужик в кожаной куртке слегка вздрогнул и переступил с ноги на ногу.

Нет, никакие это не профи. Дилетанты!

– Шалва, не делая резких движений, отвори нараспашку заднюю дверцу. Я должна убедиться, что за ней не прячется еще какой-нибудь клоун.

«Теперь они без особых проблем могут вычислить, где я устроила себе “лежку”, – подумала она. – Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, откуда я через распахнутые правые двери смогу разглядеть, что творится в салоне. Вот только теперь, господа, от того, что вы знаете, где я, проку вам – ноль. Поздняк, дорогие! Теперь вы в чистом поле, на прицеле, и я могу сразу отправить вас к праотцам».

Задняя дверь нараспашку. Пустой салон «Фолька» как на ладони. Остаться незамеченной там сейчас не смогла бы и комнатная собачонка.

Супер!!!

Все как по маслу!

– Шалва, молодец. Теперь делайте все так, как я уже говорила. Если забыли, напоминаю: отходите от машины на десять шагов, останавливаетесь посредине дороги и раздеваетесь до трусов. Потом – еще на пятнадцать шагов. Я проверяю одежду и можете одеваться. Шаг вправо, влево – побег, стреляю без предупреждения. Как я это делаю, вы уже знаете. Все усвоили?

Лаконичное:

– Все.

– Исполняйте.

В течение следующих пяти минут она не без удовольствия наблюдала за тем, как ее капитулировавшие противники исполняют неловкий стриптиз. А потом, оставшись в одинаковых пестреньких трусиках-плавках, отходят от груды одежды и дисциплинированно застывают на указанном расстоянии.

«Если бы сейчас кого-нибудь вдруг занесло на эту тропу… – с усмешкой подумала темноволосая красавица, поднимаясь из своей засады (в левой руке “Кипарис”, в правой “Глок-19”). — Интересно, что бы вообразил себе этот проезжий при виде подобной картинки? Наверное, просто врубил бы заднюю передачу и, наплевав на колдобины, рванул во всю прыть куда подальше».

Она подошла к груде шмотья, небрежно разворошила ее ногой и, потратив еще минуту на то, чтобы обвести настороженным взглядом кусты и дорогу, присела на корточки. Положила возле левой ноги «Кипарис». «Глок-19» оставался по-прежнему направлен на застывших, как статуи, двоих типов в пестрых трусах.

– Шаг вправо, шаг влево… – еще раз напомнила девушка. – Шалва, кинь-ка мне сотовый. Будем разговаривать так.

Она ловко поймала брошенный телефон, положила его на асфальт и свободной левой рукой принялась тщательно обследовать одежду.

Предмет за предметом… карман за карманом… складку за складкой…

Опять стал накрапывать дождик.

На ухабистую дорогу, по которой за последние два часа не проехало ни одной машины, начинал опускаться вечер…

* * *

Высокая стройная красавица с черными волосами и с австрийским «Глоком» в правой руке не успела проверить и половину лежавшей одежды, когда словно раскаленный стальной стержень воткнулся ей в поясницу правее позвоночника. Лишь каким-то чудом не опрокинулась она на асфальт. И в тот же миг всю правую часть спины, все внутренности пронзила дикая боль.

Она коротко вскрикнула, дыхание перехватило, перед глазами встала непроницаемая пелена. Все, кроме этой страшной боли, перестало существовать.

В действительность ее вернул второй стержень, вонзившийся в спину чуть повыше первого.

Может быть, потому, что до ее ушей донесся звук выстрела, она наконец поняла, что кто-то подкрался к ней сзади и теперь ее хладнокровно расстреливает.

Надо дать подонку отпор!!!

Может быть, это был шок, и только поэтому ей удалось окончательно не потерять от боли сознание. Более того – сохранить и ясность взора, и четкость движений, и верность руки…

Может быть…

Если бы не одно из этих «может быть», то и Шалва, и его кунак остались бы живы.

Почему они при первом же выстреле не бросились наземь и не попытались откатиться по асфальту с дороги, почему хотя бы не кинулись в сторону, почему продолжали стоять вплотную друг к другу в каком-то десятке шагов от раненой девушки, объяснялось только одним:

Все-таки не профессионалы! Обычные дилетанты!

А дилетанты, которые лезут не в свое дело, обречены!!!

Первая же пуля «Глока» угодила точно в переносицу Шалве, вторая пробила низ живота его уже мертвого тела. Три следующие кучно легли в левую половину груди его кунака.

«Эти готовы, – сумев на миг вышвырнуть из сознания одурманивающую боль, подумала она. – Готова и я. Мне прострелили печень, – хладнокровно поставила она сама себе смертельный диагноз. Остались минуты. – Теперь поквитаться бы с этим стрелком, и можно с чистой совестью подыхать. Только как поквитаться? Где он?

А-а-а… Плевать… Пусть живет, сволочь… А мне бы прилечь… И поскорее потерять сознание… О, черт, как же больно… Прилечь… прилечь…»

Не выпуская из правой руки пластиковую рукоятку «Глока», она опрокинулась на длинное черное пальто, валявшееся почти под самым боком, даже нашла силы подтянуть себе под голову свитер одного из кавказцев.

Где ж ты, мерзавец, стреляющий девушкам в спины? Покажись! Дай взглянуть на тебя хоть одним глазом! Не убить… хоть посмотреть… Покажись же!.. Ну покажись…

Она уже ни на что не надеялась. Просто, наверно, забыла, что не исполнить последнее желание умирающего – грех…

Ее последнее желание неожиданно было исполнено.

Откуда он появился, она, пробитая в двух местах навылет, так и не поняла, но мерзавец вдруг оказался прямо возле нее, и первое, что зафиксировал ее уже затуманенный взор, были такое же длинное черное пальто, на каком она лежала сейчас, и опущенная стволом книзу винтовка с оптическим прицелом.

– Гнида! – ствол ткнул ее точно в одно из выходных пулевых отверстий на груди, и она выдавила из себя еле слышный стон. – Все же успела достать их. Это моя ошибка, что не сумел замочить тебя с первого выстрела…

Мерзавец, стреляющий девушкам в спины, говорил, как и его кунаки, с кавказским акцентом, но, в отличие от них, до сих пор не исковеркал ни единого слова. Впрочем, ей было на это плевать. То, что заботило ее сейчас, было куда важнее.

– …Мне очень жаль, что ты умрешь уже скоро…

Неуклюже подломленная под спину рука, в которой по-прежнему был зажат «Глок», начала медленное, почти незаметное движение в сторону.

– …Мне очень жаль, что ничем уже не могу помочь тебе. И сделать так, чтобы ты поправилась, и я смог бы забрать тебя к себе. Там бы ты подыхала очень долго…

Ствол винтовки перестал ковырять рану в груди и отодвинулся в сторону.

Правую руку наконец удалось высвободить из-под спины. Теперь оставалось всего ничего: найти в себе силы поднять пистолет и надавить на спуск. И не промахнуться с первого выстрела, потому что на второй времени уже не будет.

– …Ты подыхала бы месяц… Нет, дольше. Ты подыхала бы год. Каждый день я отрезал бы от тебя по кусочку…

Секунд на десять она закрыла глаза, концентрируясь, словно атлет перед стартом на спринтерскую дистанцию, будто каскадер перед тем, как выполнить смертельно опасный трюк.

– …Я скачал бы с Интернета описания всех самых жестоких пыток средневековья. Слышишь, ты, сука?..

«Неужели этот ублюдок не видит, что у меня в руке – пистолет? Или он решил, что я для него уже безопасна? А может, он решил поиграть со мной в игру “Кто выстрелит первым?” Бывают же маньяки…»

– Слышишь меня? – мерзавец, стреляющий девушкам в спины, низко склонился над своей жертвой. Он хотел убедиться, живо ли еще скорчившееся на пропитавшемся кровью пальто тело, или он говорит в пустоту. – Или ты уже сдохла?

Она очень хотела ответить: «Сейчас сдохнешь ты!» Но вместо этого на губах только выступила кровавая пена. И получилось совершенно неясное: «Тпр-р-р-ру»…

…слившееся воедино с абсолютно ясным хлопком пистолетного выстрела. «Глок-19» бил в упор в грудь нависшего над своей жертвой убийцы.

Выстрел… второй… третий… четвертый… пятый… В пистолете больше не осталось патронов.

А она ощутила на себе непомерную тяжесть придавившего ее сверху мертвого тела. И поняла, что отмщена. Но теперь из-за этого груза она не могла сделать вдоха. Жить все равно осталось не больше минуты.

Господи, буди милостив ко мне, грешнице!!!

…Последней мыслью (ясной и четкой) перед тем, как она потеряла сознание, была, как ни странно: «А ведь этот сопляк, которого я оставила в “Форде” с разбитой башкой, все же таки заправил мне доктора[13]13
  Заправлять доктора (уголовн.) – врать.


[Закрыть]. В “Пассате” их было не трое, а четверо. И кроме ПМ’а и “Кипарисов”, там была еще и плеть[14]14
  Плеть (уголовн.) – винтовка, карабин.


[Закрыть] с оптикой. Купилась, дура. Поверила. Потому и мертва.

Мертва! Вот уж никогда б не подумала…

Господи, буди милостив ко мне, грешнице!!!»

…Дождь усиливался. Становилось все темнее.

И на раздолбанную узенькую дорогу беззаботно сворачивал с шоссе такой же раздолбанный, как и эта дорога, грузовичок.

Сумрак осеннего вечера прочертил тусклый свет его заляпанных грязью фар.

* * *

Вылезать из «Уазика» СОГ[15]15
  СОГ – следственно-оперативная группа.


[Закрыть], мокнуть под сильным дождем, ломать себе ноги на дороге, скорее напоминающей танкодром, не было никакого желания, и следователь районной прокуратуры Тамара Сергеевна Беркетова, отправив осматривать место побоища (язык не поворачивался сказать «место преступления») эксперта и местного участкового, спокойно осталась в машине.

– Один черт, в этом мраке даже с фонариками ничего не отыщете, – напутствовала она их напоследок, жадно затягиваясь недорогой сигаретой. – Придется дожидаться рассвета, а к тому времени это дело у нас все равно заберут горожане. Так что ограничитесь тем, что посчитаете трупы, соберете оружие, проверите у убитых карманы… – Тамара Сергеевна еще раз затянулась. – И обе их тачки, естественно. Тщательно. Внутри их хоть не льет, как из ведра. Стволы и всю мелочевку волоките сюда. Впрочем, не мне вам объяснять. И, главное, пройдитесь вдоль кустиков, посветите туда. Пропустим хоть одного мертвяка – станем посмешищами. А я пока здесь, – виновато вздохнула Тамара Сергеевна. И чтобы хоть как-нибудь оправдать то, что она остается в теплой уютной машине, без промедления приступила к допросу единственного свидетеля – водителя, два часа назад первым наткнувшегося на место побоища: – Тимофей Анатольевич, у меня к вам лишь пара вопросов. Надолго не задержу. Сейчас отпущу вас домой. К жене. Отдыхать. Отсыпаться.

– Я вдовец, – пробормотал забулдыжного вида мужик лет пятидесяти, и даже неопытным глазом можно было отметить, что он, пережив сегодня такое, до сих пор находится в состоянии легкого шока и для восстановления психики ему сейчас требуется немалая порция алкоголя.

Впрочем, местный крестьянин, не способный связать воедино и пары слов, Тамару Сергеевну не интересовал. Протокол свидетельских показаний этого доходяги был нужен лишь для того, чтобы начальство при случае не попеняло ей, что она плюет на свои прямые обязанности. Куда важнее был отчет о первичном осмотре места преступления и собранные на этом месте вещдоки. Это в кромешной-то темноте да еще и под проливным дождем! Впрочем, на подобные обстоятельства в городской прокуратуре, куда конечно же, перейдет такое громкое дело, всем наплевать.

«Они все там считают себя пупами Земли», – поморщилась Тамара Сергеевна и кивнула измученному изобилием сегодняшних впечатлений свидетелю.

– Благодарю, Тимофей Анатольевич. Не смею вас больше задерживать. Подпишите вот здесь, – ткнула следачка в нижнюю часть почти не заполненного бланка допроса. – «С моих слов записано верно, мною прочитано».

«Один черт из этого скотовода не выдавить ни единого слова. Допишу все сама», – решила она и снова воткнула в рот сигарету.

– Отправляйтесь домой и выпейте водочки. – Тамара Сергеевна понаблюдала за тем, как свидетель тяжело вылезает под дождь из «Уазика», и достала из сумки целлофановый пакет с бутербродами и маленький термосок с крепким кофе. В том, что сегодняшнее дежурство затянется и будет не из простых, не оставалось сомнения, а потому подкрепиться было необходимо. Потом могло не выдаться ни единой свободной минуты.

…Эксперт с участковым вернулись в машину через полтора часа, до нитки промокшие, злые и с кучей вещественных доказательств. Каждое (даже винтовка) было аккуратно упаковано в специальный целлофановый пакет.

– Там, где мертвая девка, по всей дороге раскидана одежа двоих остальных, – сразу же сообщил участковый, сваливая прямо на пол машины груду оружия. – А те только в трусах. Уж не знаю, чем они тут занимались, прежде чем стали друг по другу пулять. Девка под низом, а на ней лежит еще один – здоровенный, с винтовкой. Пятый трупешник – в «Форде». За рулем и с проломленным черепом. К креслу пристегнут ремнем безопасности.

– Больше никого не нашли? – поинтересовалась Тамара Сергеевна, наблюдая за тем, как эксперт выкладывает на столик упакованные в целлофан четыре сотовых телефона, барсетку, дамскую сумочку, три бумажника, пачку документов, какие-то мокрые слипшиеся бумажки.

– А хрен там найдешь! – прогудел участковый. – Одежу мы так и оставили. Пошарили по карманам, и ладно. Пущай себе мокнет.

– Я еще вот что проверил, – наконец решился взять слово и эксперт. – В «Форде» на заднем сиденье обнаружил этот бумажник и сумочку. И там, и там документы. Вот этот паспорт, – он аккуратно открыл один из загранпаспортов Грузинской Республики, – точно принадлежал парню, которому размозжили башку. Фотография совпадает. Правда, при свете фонарика, да с лицом мертвяка сличать – дело неблагодарное. Но я уверен на все девяносто процентов.

– Швангирадзе, – забрала у эксперта паспорт Тамара Сергеевна, – Дзоба Отариевич. Выдан в Кобулети. Ну-ка, а другие, – она взяла со стола еще три синих корочки. – Т-а-ак… Швангирадзе Дата Георгиевич… Кобулети… Швангирадзе Ираклий Георгиевич… Кобулети… и Швангирадзе Куру Георгиевич… опять Кобулети, – усмехнулась она. – Три брата-демократа и с ними какой-то их родственник. Скорее всего, двоюродный брат или племянничек. Прям целая грузинская мафия. Как считаешь, Денис? – прокурорша исподлобья бросила взгляд на эксперта.

– Без сомнений, что родственники.

– И чего ж они тут не поделили? – покачала головой Тамара Сергеевна. – В такую погоду. Да еще и в наше дежурство. Возись теперь с ними… А девка? Тоже грузинка? – она взяла пластиковую карточку водительского удостоверения с цветной фотографией молодой темноволосой девушки. – Права ее? Проверял?

– Проверял. Фотография совпадает. Правда, при свете фонарика, да с лицом мертвяка…

– …сличать дело неблагодарное, – рассмеялась Тамара Сергеевна, а из-за спины гулким уханьем ее поддержал участковый.

– И все же это она. На девяносто процентов, – сдержанно улыбнулся эксперт. – Тут интересно другое. Ты взгляни, как зовут эту красавицу.

– Хм… – еще раз покачала головой прокурорша, вглядываясь в карточку прав. – Это что ж получается? Четыре грузина и немка. Или еврейка? Энглер Виктория Карловна.

– Нет, немка, – уверенно ответил эксперт. – Скорее всего, из обрусевших. Хотя, кто его знает. Надо будет качнуть ее по компьютеру.

– Не наши заботы… Хм, Энглер, – Тамара Сергеевна плеснула в крышечку термоса кофе, – Виктория Карловна. Как она с этими грузерами! Крутая, наверно, была амазонка. И красивая. Даже жаль, что погибла. А может, и к лучшему… Будешь кофе, Денис? – протянула она крышечку примостившемуся на уголке сиденья эксперту. – Пока отдыхай. Вы сегодня уже наработались. А мне еще надо успеть настрочить кучу бумажек, пока не припрутся сюда горожане… Хм, Виктория Карловна… Амазонка…