Текст книги "Когда наступит никогда"

Четырнадцать

Монкс Корнер, Южная Каролина.

1 января 1998 г.

Кристи-Линн садится, тяжело моргая в мерцающем голубом полумраке гостиной. Телевизор работает, но звук выключен. Так она засыпает в большинство вечеров, свернувшись на диване из искусственной кожи – на случай, если мама вернется домой и ей понадобится помощь.

Кристин трет глаза и смахивает с лица волосы. На экране нарядные люди в бумажных колпаках обмениваются поцелуями под дождем из шариков и конфетти – повтор, догадывается она, когда картинку сменяют аналогичные сцены со всего мира. Наступил новый год. Но изменится не многое. Во всяком случае, к лучшему.

Интересно, каково это – быть посреди всей этой эйфории и действительно иметь повод для праздника? Вести жизнь, в которой можно планировать, а не бояться. Кристин так устала бояться. Устала от разочарований и ежедневных маленьких катастроф. Сгоревших на плите кастрюль. Прожженного сигаретами белья. Нехватки денег на аренду. Очередной потерянной работы. А потом еще одной. И оправданий. Кристин уже слышала их все. Всегда виноват кто-то другой. Она уже давно не считает их. Давно перестала. Но это утомляет.

Мысль мгновенно улетучивается, когда в окно проникают звуки – глухой удар автомобильной двери и сдавленное хихиканье. Ее мать вернулась, и, судя по всему, не одна. Кристи-Линн привычно смотрит на часы на плите. Два тридцать. Она сегодня рано.

Через секунду распахивается дверь, и в дом вваливается Шарлен Паркер, сдерживая хихиканье и шикая на спутника. Пошатываясь, она стоит в клубах сигаретного дыма и алкогольных паров. При свете телевизора она напоминает жуткого призрака в узких джинсах, черной майке и с соскользнувшей с плеча бретелькой бюстгальтера.

– Ой, – моргает мать, глядя на Кристи-Линн, словно только что вспомнила о существовании дочери. – С Новым годом, детка! – Слова звучат в тишине хрипло и резко. – Помнишь Джейка из байкерского магазина? Мы праздновали!

Кристи-Линн переводит взгляд на Джейка – высокого и худого, в замызганных джинсах и черном кожаном жилете, но вспомнить не может. Прошлой ночью тут был Рэнди. Завтра будет кто-то еще. Они никогда не остаются надолго.

– Ты поужинала? – спрашивает Шарлен, теребя сумочку, которая вот-вот сползет с плеча.

Кристи-Линн посещает искушение спросить мать, не собирается ли та готовить, но она отказывается от этой мысли. В нынешнем состоянии Шарлен уже почти ничего не соображает.

– Мама, сейчас полтретьего ночи, – устало сообщает Кристин. – Я поела несколько часов назад.

– А, – бормочет Шарлен. Скорее выдох, чем ответ. Вытаращенные глаза смотрят пустым, невидящим взглядом. Скоро она свалится. И Кристи-Линн не хочет, чтобы Джек, или Джейк, или как его там, был в этот момент рядом.

Она решительно слезает с дивана, подходит к матери и берет ее за худую руку.

– Я о ней позабочусь, – бросает Кристин мужчине в грязных джинсах. – Можете идти.

Во взгляде мужчины появляется упрямство, он выпячивает грудь. Но он слишком пьян, чтобы удержать позу, и постепенно приваливается к дверной раме.

– Я что, похож на гребаного таксиста? Мы собирались отметить Новый год.

Кристи-Линн смотрит на него, сдерживая дрожь.

– Примерно через три минуты моя мать упадет на пол, и, если вы не планируете при этом присутствовать, лучше подыскать другое место для празднования.

Ей плевать, что он пьян и собирается обратно за руль или что он вполне может закончить сегодняшний вечер, обернувшись вокруг дерева. Она просто хочет, чтобы он уехал и вечер закончился.

– Ну а ты? – небрежно бросает он, делая шаг вперед. – У меня кое-что есть в машине. Можно…

– Уходите, – резко перебивает его Кристи-Линн. – Немедленно. Или я вызову полицию.

Разумеется, полицию вызвать она не может. Телефон отключен уже несколько месяцев. Но Кристин надеется, что мужчина слишком пьян для дальнейших препирательств.

– Я серьезно. Уходите, или сюда приедут копы.

Он стоит на месте, кажется, целую вечность и разглядывает ее мутным взглядом, словно пытаясь рассудить, стоит она того или нет. Кристи-Линн подается назад и готовится издать душераздирающий крик, если он хоть слегка качнется в ее сторону. Рядом с ним неустойчиво пошатывается ее мать. Скоро придется сделать выбор: удерживать мать от падения на пол или обороняться от говнюка в жилете. А потом он, к счастью, сдается.

– Заносчивая сучка, – бормочет он, распахивает дверь и чуть ли не вываливается за порог. – Передай матери, она мне должна. Повторяю, я не такси.

Несмотря на годы практики, уложить Шарлен Паркер в постель – задача не из легких. Напившись, она начинает плакать, скулить, умолять о прощении и громко всхлипывать. Но между рыданиями и забытьем всегда наступает момент затишья. Этого просвета Кристи-Линн и ждет. С одеждой она не заморачивается, просто укладывает Шарлен прямо в ботинках, накрывает одеялом, выключает свет и ставит мусорное ведро поближе к кровати – на всякий случай.

Кристин уже собирается уйти, когда замечает непривычную пустоту на шее матери. Рука сжимает висящий на груди кулон в виде половинки сердца.

– Мама… Где твой кулон?

Ответа нет, как и любой другой реакции. Кристи-Линн трогает, а потом трясет мать за плечо.

– Мама?

Шарлен приоткрывает глаза и обводит комнату мутным взглядом.

– Что случилось с твоим кулоном? – Голос Кристи-Линн становится жестче, она уже заранее знает ответ.

– Изи-стрит… «Койн…» Что-то там… – невнятно бормочет Шарлен, но Кристи-Линн все понимает.

– Ты заложила свою половину?

– Была должна Мике… – Мать поднимает руку и делает невнятный взмах, а потом роняет ее, словно это крыло подбитой птицы… – Он бы не…

Фраза обрывается, но Кристи-Линн больше и не нужно ничего слышать. Он бы не дал ей больше того, что она сейчас имеет.

– Ох, мама…

Шарлен снова открывает остекленевшие глаза. Она зевает, наклоняет голову, тянется к руке Кристи-Линн и гладит ее, словно щенка.

– С Новым годом, детка.

Внутри у Кристи-Линн поднимается что-то горячее и горькое, когда она расстегивает свою цепочку и смотрит на кулон, потертый после почти трех лет носки. Слова матери эхом раздаются в голове – столь же ясно, как в день, когда их произнесли. «Мы никогда не будем их снимать. Что бы ни случилось, как бы плохи ни были наши дела – мы навсегда останемся двумя частичками одного сердца».

Кристи-Линн сглатывает всхлип. Кулон с удивительной легкостью падает с ее ладони и проскальзывает сквозь пальцы в мусорное ведро. Она сдержала свою часть соглашения, но это неважно. Половина сердца никому не нужна.

Пятнадцать

Свитвотер, Вирджиния.

31 декабря 2016 г.

Дом Мисси находился за гостиницей – старомодный, облицованный деревом коттедж, огороженный с трех сторон аккуратной самшитовой изгородью. Когда пришла Кристи-Линн, уже начал падать снег – большие влажные хлопья покрыли мощеную дорожку к крыльцу.

Мисси открыла дверь с улыбкой на лице и бокалом вина в руке.

– Заходи, скидывай обувь. Только смотри под ноги. «Лего» Натана валяется по всему полу. Тут практически минное поле. Ой, и не приближайся к елке. Я поставила ее еще на День благодарения, и боюсь, сейчас она уже огнеопасна.

Кристи-Линн пошла за ней на кухню. Мисси наполнила бокал и достала из огромного пакета пригоршню сырных палочек.

– Что будешь пить? Есть лимонад, чай, яблочный сок, корневое пиво и спрайт. Ну и вино, если после сегодняшнего обеда ты начала пить.

– Спрайт подойдет.

Мисси подтолкнула пакет с сырными палочками к Кристи-Линн и достала из холодильника газировку.

– Угощайся. Это часть нашей новогодней традиции – китайская и вредная еда. Если захочешь глянуть меню «Лотоса», оно на столешнице. Я обожаю их ло мейн, а мальчики всегда берут рис с креветками.

Кристи-Линн просмотрела меню, пытаясь выбрать между стейком с перцем и курицей с кешью, когда распахнулась задняя дверь, в кухню влетели двое розовощеких мальчишек в шарфах и куртках и направились прямиком к холодильнику.

Мисси повернулась к ним, подбоченившись:

– Эй, вы двое. Никакой беготни в доме. И прежде всего повесьте куртки и вымойте руки. А сначала поздоровайтесь с гостьей.

Парочка синхронно повернулась – младший уставился большими голубыми глазами, а старший очаровательно улыбнулся, демонстрируя отсутствие одного из передних зубов.

– Это Кристиан, – представила Мисси, взъерошив рыжеватые светлые волосы старшего сына. – А маленький нахал с оранжевыми губами и пальцами – Натан. Догадываюсь, кто вскрыл сырные палочки. Парни, это Кристи-Линн. Сегодня она встретит с нами Новый год.

– Привет, – смущенно поздоровалась Кристи-Линн, ругая себя за вечную неловкость в присутствии детей. Она каждый раз не знала, что говорить и как себя вести – интересно, проявится ли это с мальчиками Мисси.

– У вас есть шапка? – спросил Натан, склонив голову набок.

Кристи-Линн непонимающе моргнула.

– Шапка?

– Он имеет в виду бумажный колпак, – прошептала Мисси. – На Новый год. – Она закатила глаза. – А еще у нас есть дудочки и хлопушки. Мы наденем колпаки после ужина, потому что в полночь мальчики обычно уже спят.

Кристи-Линн серьезно посмотрела на Натана.

– Боюсь, у меня нет колпака. Это принудительно?

Натан нахмурился, явно сбитый с толку словом «принудительно». Вмешалась Мисси.

– Не волнуйся, малыш. У мамы есть запасные колпаки. А теперь идите, приведите себя в порядок, пока я заказываю ужин.

Кристиан сразу повернулся и побежал по коридору, но Натан медлил, застенчиво глядя голубыми глазами на Кристи-Линн. Наконец он, хихикая, унесся прочь.

Мисси с улыбкой взяла со столешницы бокал.

– Похоже, у моего малыша первая влюбленность.

Когда принесли еду, умытые мальчики уже сидели перед телевизором, поглощенные просмотром «Ледникового периода» – по словам Мисси, уже в семнадцатый раз.

Мисси распаковала еду, разложила рис в две мисочки и понесла их в гостиную с остальными контейнерами.

Мисси и Кристин сидели на диване, подобрав ноги, обменивались контейнерами и болтали, словно соседки в студенческом общежитии, пока мальчики сидели на полу перед телевизором. Кристи-Линн удивляло, насколько ей комфортно в обществе Мисси. Она не могла выделить какого-то одного качества новой подруги. Возможно, дело в большом сердце и открытости ко всему происходящему. Или в самодостаточности, с которой она построила свою жизнь с мальчишками. В любом случае Кристи-Линн была благодарна.

Когда они доели, Мисси сложила контейнеры и поставила их на журнальный столик. В определенный момент – между печеньями с предсказаниями и третьим бокалом вина Мисси – мальчишки вырубились.

– Вот видишь, – мягко сказала она. – Каждый год они клянутся, что дотянут до полуночи, но засыпают в девять вечера. Сейчас, минутку, пойду уложу их.

– Тебе помочь? – спросила Кристи-Линн, втайне надеясь на отрицательный ответ. Она понятия не имела, как укладывают детей. Наверное, пижамы, чистка зубов, сказка на ночь, молитвы. Кристин не могла справиться ни с единым пунктом.

– Не волнуйся, – прошептала Мисси, взяв на руки сонного Натана. – В таком состоянии их нужно просто уложить в кровати и накрыть одеялами. Родительское правило номер один: никогда не буди спящего ребенка.

Десять минут спустя мальчики уже спали в своих постелях, и Мисси вернулась с новой бутылкой вина и банкой спрайта. Взяв пульт, Мисси со вздохом опустилась на диван.

– А теперь… – объявила она, переключив канал, – время девочек. Посмотрим чудесный слащавый фильм, а часов в одиннадцать переключим на новогоднее шоу.

Кристи-Линн наблюдала, как Мисси делает глоток вина и осторожно опускает бокал на колено. Ее движения казались слегка расхлябанными, речь – медленнее обычного и слегка спутанной. Кристи-Линн слишком хорошо знала эти симптомы.

– Можно задать тебе вопрос? – напряженно сказала она. – Если не мое дело, так и скажи.

Мисси улыбнулась и благодушно взмахнула бокалом.

– Валяй.

– Я заметила: каждый раз, когда мы встречаемся, ты… – Кристин сделала небольшую паузу, но потом решилась: – Я хотела спросить, почему ты так много пьешь?

Мисси чуть приподняла подбородок.

– А почему ты вообще не пьешь?

Кристи-Линн поняла, что подруга переводит тему, но все равно решила ответить.

– Из-за семьи. Из-за матери.

– Она пила?

– О да. Впрочем, это наследственность. Оказалось, ее мать умерла от цирроза, когда ей было двенадцать. Если учесть мою генетику, разумнее будет не искушать судьбу.

Мисси смягчилась.

– Сочувствую.

Кристи-Линн пожала плечами:

– Ерунда.

– Но ты все еще ищешь знаки.

– Не намеренно, но когда я их вижу, то обращаю внимание. И, может, немного пугаюсь. Кстати, ты не ответила на вопрос.

Мисси уставилась на бокал, лениво вращая его содержимое.

– Когда ты сказала, что хочешь задать мне вопрос, я ожидала совсем другого.

– Прости. Я не хотела лезть в чужое дело. Просто заметила, что ты…

– Стараюсь забыться? – не моргнув глазом, продолжила Мисси. – Да, возможно. Но я осторожна. Не больше двух бокалов, если надо за руль.

– А если не надо?

Мисси отвела взгляд.

– Тогда и считать необязательно, верно?

Она поднесла бокал к губам, но потом словно передумала и отставила его в сторону.

– Понимаешь, у меня не самая легкая жизнь. Два маленьких мальчика и гостиница. Я не жалуюсь. Я сама выбрала эту жизнь. И большую часть времени она мне нравится. Но иногда приятно сделать шаг в сторону и просто… Ненадолго отключиться. Представить, что мне не приходится удерживать на своих плечах весь мир.

– Вот как ты себя чувствуешь?

– Иногда. Понимаешь, я постоянно забочусь о других людях. И некоторые, чаще всего женщины, считают, что я делаю все неправильно, что пытаться вести бизнес и растить одной двух мальчиков эгоистично. Они не представляют, чего мне это стоит. Черт, у меня даже нет отношений. Потому что я поклялась, что дети будут для меня на первом месте, в тот день, когда вышвырнула из дома их отца. И держу слово. Да, я не президент родительского комитета и отправляю на школьные вечеринки покупные кексы, но мои дети здоровы, развиты и счастливы. А когда они вырастут, то, возможно, будут знать, как строить отношения с самодостаточной женщиной. Во всяком случае, я надеюсь.

Кристи-Линн посмотрела на Мисси с еще большим восхищением.

– Я не представляю, как ты справляешься. Я бы точно не смогла. У тебя потрясающая семья и достойное дело. И наплюй на всех, кто думает иначе. Достаточно взглянуть на мальчиков, и станет ясно: ты все делаешь превосходно.

Мисси просияла.

– Как мило с твоей стороны. И ты бы смогла. Когда появляются дети, что-то словно переключается, и у тебя внезапно открываются суперспособности.

– Я ничего об этом не знаю, – призналась Кристи-Линн, с преувеличенным интересом разглядывая елку, украшенную в тематике «Звездных войн».

– Итак, – сказала Мисси, когда молчание стало тяжелым, – могу теперь я задать тебе вопрос?

Кристи-Линн отвернулась от елки.

– Ну, вроде твоя очередь.

– Почему у тебя их нет? В смысле детей… Я не хотела совать нос…

– Но теперь хочешь?

Мисси виновато улыбнулась.

– Да, немного. Так в чем дело? Вы пытались и не смогли? Или было не до этого? Или твой муж не хотел?

– Я не хотела.

Мисси удивленно моргнула.

– А-а.

– Не ожидала, да? Поэтому я и не люблю это обсуждать. Ты переживаешь, что тебя осуждают за неправильные действия. А меня считают ущербной из-за того, чего я вообще не делала.

– Правда?

– Не вслух, но я же вижу реакцию, когда рассказываю о своей бездетности. Все думают, что у меня не получается, потому что какая нормальная женщина откажется от детей?

– Ты.

Кристи-Линн кивнула, но ничего не сказала.

– У меня чувство, что я снова должна извиниться, хоть и сама не знаю почему. Наверное, за поднятую тему.

– Я не пью по той же причине, по которой и не хочу детей.

– Алкоголизм твоей матери?

– Да. Но не только алкоголизм. Она употребляла и другие вещества. Плохие. И я решила: мои дети не будут расти так, как я. Я знаю про вечный спор о борьбе наследственности и воспитания, дело не всегда в генах, иногда сказываются ролевые модели, но я решила не рисковать.

– Ого.

– Да. Теперь понимаешь, почему я стараюсь об этом не распространяться?

– Да. Но никогда никому не позволяй винить тебя за твой выбор. Это исключительно твое дело. Больше права голоса нет ни у кого.

– Попробуй скажи это женщине, которая сует тебе визитку репродуктолога прямо в разгар коктейльной вечеринки.

Мисси мрачно покачала головой:

– Иногда людям очень не хватает такта, верно? – Она сделала глоток вина и отставила в сторону бокал, словно приняв какое-то решение. – Знаешь что? Наступает Новый год, так что давай заключим соглашение. Больше не придавать значения мнениям окружающих. Ты начинаешь новую жизнь. Весной у тебя уже будет свой книжный магазин. А потом ты встретишь кого-нибудь, и вы будете жить долго и счастливо.

Кристи-Линн посмотрела на нее с ужасом.

– Давай остановимся на книжном, ладно? Последнее, что мне сейчас нужно, – еще одна сложность.

Мисси пожала плечами, но на ее лице появилась коварная улыбка.

– Иногда за сложностями скрываются подарки.

Шестнадцать

Свитвотер, Вирджиния.

26 марта 2017 г.

После месяца ветра и дождей в Свитвотер наконец пришла весна, и Кристи-Линн даже мечтать не могла о лучшем дне для большого открытия. На рассвете ей позвонила Мисси и пригласила на праздничный ужин в «Тако Локо», а Дар объявила ясное небо и теплую погоду хорошим знаком. Кристи-Линн молилась, чтобы интуиция Дар не подвела. Последние три месяца прошли под стук молотка и рев пилы. Видавшие виды полки заменили на новые, дубовые полы заполировали и восстановили, кафе демонтировали и построили заново. Кристин даже устроила в глубине магазина детский уголок с игрушками и развивающими играми.

Было приятно смотреть, как место обретает форму. А самое замечательное, что преображение происходило за заклеенными бумагой окнами – идея одного из двух студентов, которых она наняла для расстановки. И теперь наконец настало время снять маскировку.

– Уже почти десять! – крикнула из кафе Тамара, новый бариста. Она вытирала столики. – Снимешь бумагу с окон или я сама?

Кристи-Линн глянула на часы, и у нее внутри все сжалось от волнения. Вдруг никто не придет? Или еще хуже – люди придут и им не понравится? В Свитвотере не слишком любили перемены. Большинство тротуаров покрывала брусчатка времен Гражданской войны.

Сзади подошла Тамара и пихнула Кристин локтем.

– Давай, босс. Осталось пять минут. Я помогу с окнами.

Кристи-Линн кивнула, но конечности словно парализовало.

Тамара сощурила зеленые кошачьи глаза.

– О господи, ты что, нервничаешь?

– Скорее, в ужасе. А вдруг никто не придет?

– Ерунда! Все только и болтают про «Крукед Спайн». Им не терпится узнать, как ты преобразила место.

Она подошла к одной из витрин, выходящих на центральную улицу, и принялась медленно отдирать пожелтевшие листы газеты.

Кристи-Линн закрыла глаза и сделала вдох. Бабочки в животе превратились в пчелиный рой.

– Э-эм, босс? – Новый продавец, Эйлин, положила руку ей на плечо. – Вам стоит посмотреть наружу.

Когда Кристи-Линн открыла глаза, ей показалось, что под ногами задрожал пол. Она моргнула, потом еще раз. И на мгновение утратила дар речи. Похоже, пришел весь город.

– Мы забыли помыть окна, – оцепенело сообщила она.

Эйлин бросила на нее выразительный взгляд.

– Серьезно? Ты видишь только грязные окна?

Кристи-Линн покачала головой:

– Я и не думала, что на открытие книжного магазина придет столько людей.

Эйлин улыбнулась и поправила каштановый хвост.

– Конечно, придут. Как сказал Том Хэнкс в фильме «Вам письмо», мы – то место, где собираются, общаются и проводят время люди! – С этими словами она направилась в кабинет. – Включу свет.

Тамара подошла к Кристи-Линн с охапкой скомканной бумаги.

– Ты молодец, босс, – тихо сказала она. – Правда.

Кристи-Линн сморгнула подступающие слезы.

– Спасибо. И спасибо всем вам за помощь. Без тебя и Эйлин я бы не справилась.

– Должна сказать, было очень круто в этом участвовать. Ну что? Пустим их?

Прежде чем Кристи-Линн успела что-то ответить, у них над головами загорелся свет. Магазин и правда смотрелся потрясающе.

– Да, – сказала Кристи-Линн. – Впускай.

Следующие два часа прошли словно в тумане – в двери лился постоянный поток покупателей, которые восхищались переменами и благодарили Кристи-Линн за спасение магазина. Одна посетительница даже сделала несколько фотографий на телефон и пообещала переправить их Кэрол, чтобы та тоже могла увидеть преображение.

Кристи-Линн наслаждалась каждым словом, но постепенно восторг ее утомил. Страшно хотелось пить и есть, и она начала натыкаться на углы. Она глянула на часы, а потом на кассу. Если поторопиться, можно успеть добежать до закусочной.

Она подошла к Эйлин спросить, не нужно ли той что-нибудь взять, когда слова застряли в горле.

«Не может быть. Не здесь. Не сейчас».

Но ошибка исключена, судя по мурашкам на затылке – Кристин научилась прислушиваться к таким сигналам за годы уличной жизни. Такое покалывание может говорить лишь об одном: опасность.

Ускользнуть незамеченной не получится. Вместо этого она попыталась скрыться из виду, не сводя глаз с мужчины в конце очереди. В их последнюю встречу на нем был вечерний костюм, совсем не похожий на надетые сейчас джинсы и мятую рубашку. Но этот профиль и точеный подбородок забыть нельзя. Уэйд Пирс, звезда газеты «Уик ин ревью», здесь, в Свитвотере.

Он держал в руке кофе и смотрел на обложку последнего романа Стивена, словно только что выяснил нечто отвратительное. Она сомневалась, стоит ли включать в ассортимент книги Стивена, но решила, что их отсутствие может показаться странным, даже подозрительным. И вот по ужасной превратности судьбы перед ней стоял личный Мориарти ее покойного мужа, собираясь купить экземпляр «Фатальной франшизы».

Очередь двинулась, и Уэйд подошел ближе. Кристи-Линн почувствовала себя словно перед несущимся поездом. Уэйд со Стивеном жили в одной комнате, когда учились в колледже, оба специализировались на литературном творчестве, пока Уэйд внезапно не перешел на журналистику. По словам Стивена, их дружба закончилась тоже внезапно, но причины он не назвал. Даже после сцены в «Омни».

Это произошло три – нет, четыре – года назад. На ужине в честь последних достижений нескольких выпускников Виргинского университета. Стивен недавно выпустил четвертый бестселлер, Уэйд получил какую-то журналистскую награду. Подавали коктейли, и оба были навеселе. Стивен вел себя на редкость хвастливо, даже Кристин с трудом удерживалась от желания закатить глаза. Иногда он входил в подобное состояние, щеголяя фамилиями и между делом упоминая свое место в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс». Но она никогда не видела, чтобы он стремился кого-то унизить, – до того вечера.

И ему удалось сделать это в своем фирменном стиле, с помощью столь любимого им двусмысленного комплимента. Ехидная улыбка и похлопывание по спине, чтобы никто не понял, придирается он или хвалит. И какая-то фраза об Уэйде, что тот был самым талантливым у них в группе – чертово второе пришествие Эрнеста Хемингуэя – и, очевидно, самым мудрым, раз предпочел применять свой дар в журнальных статьях вместо погружения в глубокие воды литературного бассейна.

Сперва казалось, Уэйд воспринял ситуацию спокойно и со смехом поставил на стол бокал. Но все пошло под откос, когда он на весь бар объявил, что уж лучше работать каждый день над статьями, чем стать переоцененным писакой, ежегодно выдающим по четыреста страниц чепухи.

Кристи-Линн еще никогда не видела Стивена таким красным и испугалась, что он действительно может кого-нибудь ударить. Она встала между ними, пока ситуация не накалилась еще сильнее, и сообщила Уэйду, что полный коллег бар – не лучшее место для грязной зависти и ему, если он не может вынести успеха коллеги, стоило остаться дома. Уэйд сжал челюсти, и у него на виске яростно запульсировала вена. Так ничего и не ответив, он развернулся и вышел из бара. Кристин сердито смотрела ему вслед, но даже тогда какая-то часть ее понимала, что он прав, хотя и выразился неправильно и крайне не вовремя.

– Вот она! Мой любимый продавец книг!

Кристи-Линн повернулась и с изумлением обнаружила возле кассы Мисси с контейнером в одной руке и упаковкой пластиковой посуды в другой.

– Я не знала, успеешь ли ты пообедать, и решила занести салат. Как все идет? Ты…

– Кристин Ладлоу?

Голос Уэйда выбил ее из равновесия. Утратив контроль, она повернулась и столкнулась с парой пронзительных янтарных глаз. Уэйд оказался выше и неряшливее, чем она помнила, с плохо расчесанными волосами, ниспадающими на шею.

– Уэйд, – спокойно сказала она, потому что иного выхода уже не оставалось.

– Черт подери… Это ты. Я сомневался из-за коротких волос. Только не говори, что великий Стивен Ладлоу решил озарить Свитвотер своим присутствием.

– Разумеется, нет. Он…

Кристи-Линн осеклась, внезапно вспомнив о Мисси.

Уэйду же, казалось, было на все плевать, и он продолжал беседу, словно они находились в магазине лишь вдвоем:

– Должен сказать, тебя я ожидал сегодня увидеть в последнюю очередь. Я приехал за продуктами и увидел, что тут сменились владельцы. Повезло, а то пропустил бы новый роман твоего муженька. И очередной бестселлер. Сколько их теперь – десять, одиннадцать?

Уэйд говорил в шутливом, намеренно враждебном тоне, но сейчас Кристи-Линн слишком волновал факт, что буквально каждый взгляд в помещении оказался направлен на нее. Иронию такого масштаба было трудно даже осознать. Ее разоблачили в первый же день открытия ее прекрасного нового магазина, причем сделал это отмеченный наградами журналист, который ненавидел ее мужа.

– Кристи-Линн? – Мисси подошла поближе, пристально глядя на Уэйда. – Что происходит? Он тебе досаждает?

«Да, он мне досаждает». Именно это ей хотелось сказать, выкрикнуть. Но, прежде чем вступать в конфликт с Уэйдом Пирсом, стоит хотя бы узнать, что он делает в ее магазине.

– Я в порядке, – сказала Кристин, изображая спокойствие. – Это Уэйд Пирс, друг моего мужа.

– Твоего… – Мисси раскрыла рот, переводя взгляд с книги в руке Уэйда на лицо Кристи-Линн и явно делая выводы. – Но ты говорила, твоя фамилия Паркер.

– Да. Так и есть. – Кристи-Линн послала ей умоляющий взгляд. Все должно было случиться иначе, но раз уж так, придется платить по счетам. Но не здесь. И не сейчас. – Мисси, пожалуйста, давай я объясню все за ужином, но сейчас мне нужно отойти. Эйлин, справишься? – Не дожидаясь ответа, она кивнула Уэйду: – Пойдем.

В кафе она огляделась, убедившись, что никто не подслушивает, и повернулась к нему:

– Хорошо, что ты хочешь?