Текст книги "Дитя Феникса. Часть 1"

– Сдается мне, миледи, вы хотели быть на охоте, но, к сожалению, олень вас не дождался! – И, увидев ее растрепанные волосы и порванное в нескольких местах платье, добавил: – Кажется, где-то была еще одна маленькая охота!

Улыбка постепенно сошла с его лица, а стоявший рядом с королем Лорд Эннондейл нахмурился.

– Один из ваших лордов, ваша милость, видимо, плохо знаком с правилами хорошего тона. – Элейн залилась краской. – Он пытался обесчестить меня, а значит, и моего мужа!..

– Ну что вы, миледи! – Король подошел к ней. – Я уверен, что вы преувеличиваете. Если мужчина выражает восхищение, то большинство леди воспринимает это как комплимент! – Он взял Элейн за руку, но не подал вида, даже ощутив ее дрожь. Однако глаза короля стали серьезными. – Лорд Файф – сорвиголова, милая, и он не делает секрета из своей симпатии к вам. Ведь это был он, не так ли? – Король оглядел стоящих вокруг в поисках графа. – Он не смог сдержаться, когда вы были вдвоем, и решил поцеловать вас, верно? – Король улыбался, но Элейн слышала в его голосе повелительные нотки.

– Но, ваша милость!..

– Достаточно, Элейн! – Он сильно сжал ее руки, лежавшие на луке седла, и тихо сказал: – Я поговорю с лордом Файфом. Я напомню ему, что вы – замужняя дама, хотя и выглядите так свежо, молодо и… соблазнительно!

«Он и сам выглядел привлекательнее всех мужчин, этот король Шотландии, – подумала Элейн, – золотистые волосы, светлая борода, требовательные, проницательные глаза…» И все же Элейн испугалась, почувствовав не столько силу его рук, сколько силу его воли. Смутившись, она отвернулась в сторону, и в тот же момент рука Александра разжалась, и он мягко сказал:

– Все, закончим об этом!

Элейн смотрела, как он снова вернулся к своим спутникам, слышала, как они смеялись и радостно кричали, когда тушу оленя привязывали к двум длинным жердям, и снова ощутила невыносимое одиночество.

VI

– Ну как тебе понравилась охота? – устало спросил Джон, глядя на Элейн слезящимися глазами, покрасневшими от чтения и простуды.

– Не слишком, – Элейн покачала головой. – Мне не очень нравится здесь, милорд! – Элейн все еще не могла успокоиться после случившегося, особенно после разговора с королем.

– Надеюсь, ты не слишком надоедала королю или его приближенным? Ведь ты понимаешь, как важно, чтобы они… – Джон нахмурился.

– А не хотите ли вы, милорд, спросить, не слишком ли они надоедали мне? – перебила его Элейн.

– Что случилось? – Джон встал из-за стола, отбросив перо.

– Граф Файф пытался совершить насилие! Он целовал меня, дал волю своим рукам…

– Не может быть! Граф Файф – один из самых влиятельных и уважаемых людей в королевстве…

– Но он домогался вашей жены, милорд! Когда мой отец обнаружил в постели моей матери другого мужчину, он просто повесил его, как обычного вора!

– Де Броуз был врагом твоего отца, Элейн, если на то пошло. Да и лорд Файф не был в твоей постели. Это разные вещи. Я полагаю, что он просто поцеловал тебя, поддавшись порыву, и все.

– И все?! И вы не возражаете, милорд?

– Возражаю! – Джон скрестил руки на груди. – Но я не хочу придавать этому случаю такое большое значение и делать из себя – да и из тебя – посмешище при дворе! Он ударил тебя? Причинил тебе боль? Нет, он лишь польстил тебе, может быть, не слишком удачно, но он показал, что мужчина может потерять из-за тебя голову! Постарайся впредь не оказываться с Малкольмом наедине.

– И это все, что вы можете сказать, милорд? – Элейн задохнулась от негодования: ее спокойного, строгого мужа это происшествие даже не взволновало. – Вы такой же, как и король, милорд! Вы считаете это шуткой! Доблестный граф Файф в лесу пытался поцеловать леди Честер. О нет, она не обесчещена, она даже не должна сердиться на него. Она должна смеяться и чувствовать себя польщенной!

– Ты рассказала об этом королю? – Джон сдвинул брови. – Элейн, я не хочу, чтобы ты стала причиной раздора среди его окружения.

– Раздора? – Элейн была в ярости. – Возможно, если бы вы, милорд, были бы там, на охоте вместе со всеми, не было бы никаких раздоров! Если бы вы чаще бывали рядом со мной при дворе, то не было бы…

– Довольно! – воскликнул Джон. – Позвольте напомнить вам, миледи, что ничего бы не произошло и в том случае, если бы вы остались со мной! И впредь вы будете здесь, рядом со мной. Тогда все мужчины двора будут знать, что вы не любительница охоты, а прежде всего верная и преданная жена!

Ночь Джон провел, повернувшись к Элейн спиной и закутавшись в одеяло. Сырость и холод, принесенные ветром с реки, казалось, насквозь пропитали стены замка, и под утро Джон снова начал глухо кашлять.

VII

Большой Эдинбургский замок чернел на мокрых от дождя скалах. Глядя на него, Ронвен ощущала, как ее сердце сжимается от страха. Неужели Элейн, беззащитное дитя, должна провести здесь всю свою жизнь и стать пленницей этой холодной северной земли? Она плотнее закуталась в плащ и оглядела своих слуг. Те были измучены далеким путешествием не меньше ее самой, а теперь еще оказалось, что нужно ехать в Данфермлайн, куда король и весь двор уехали еще несколько дней назад, и переправиться через реку Форт.

Темнело. Им еще предстояло найти ночлег в Эдинбурге, накормить лошадей и разыскать паромщика… Ронвен подсчитывала в уме, сколько серебряных монет осталось у нее и кошельке. Хватит ли на хлеб и мясо? Хватит ли этого, чтобы заплатить за чистую постель на постоялом дворе? Будет ли, чем рассчитаться за перевоз?..

Она смотрела, как один из слуг, остановив высокого узколицего шотландца, пытается выяснить, где можно найти пристанище на ночь. Она видела, как эти двое, с трудом понимая язык друг друга, наконец, договорились, и уэльсец понимающе закивал.

– Нам нужно выехать из города – постоялый двор есть около аббатства Святого Креста, на опушке леса. Этот шотландец, по-моему, сказал, что утром мы сможем найти там паромщика.

Ронвен вздохнула и направила лошадь вниз по дороге. Теперь, когда она была уже близко от своей любимицы, ее снова стали одолевать сомнения: что скажет Элейн, когда увидит ее, когда узнает, что Ронвен сожгла письмо Эиниона, а главное – это и вынудило Ронвен к столь тяжелому путешествию на север, – что старый предсказатель умер, а с ним умерло и послание, настолько важное, что оно требовало немедленного возвращения Элейн.

VIII

Данфермлайн

В эту ночь Элейн снова приснился король. Это случилось уже в третий раз, и опять, проснувшись среди ночи, она прятала горевшее от стыда лицо в подушке. Ей было стыдно оттого, что она видела такие распутные сны про кузена своего мужа, про мужа своей тетки.

Элейн слушала шум дождя за окном, вдыхала наполнявший комнату густой запах свежей земли, напоенной влагой. Вдруг она уловила какое-то движение в комнате, где у стен стояли низкие кровати для слуг, скрип дерева, приглушенный смех…

Элейн повернулась к Джону, мерно и глубоко дышавшему рядом, осторожно коснулась его спины, пробежалась пальцами по его позвонкам… Джон пошевелился, проворчал что-то, повернулся на другой бок и снова заснул. В комнате тоже все стихло.

IX

– Леди Честер!

Иногда король обращался к ней официально, иногда называл ее Элейн, а иногда говорил на шотландский манер «милая», так же, как своей жене. Элейн никогда не могла с уверенностью сказать, шутит он или говорит серьезно.

– Леди Честер, к нам прибыль гость, который вас, несомненно, заинтересует!

Рядом с королем на возвышении сидела Джоанна, а возле нее племянник Элейн Роберт Брюс, недавно произведенный из пажей в оруженосцы. В ознаменование этого события он несколько раз показывал язык Элейн, когда думал, что этого никто не видит. Лицо Джоанны все еще было бледным, за последние несколько недель она сильно похудела, но глаза ее уже были спокойными и не заплаканными. Роберту удавалось даже иногда заставить ее улыбнуться.

Проходя через зал об руку с мужем, Элейн смогла рассмотреть гостя, о котором говорил Александр. Это был высокий старик, одетый в черное платье и плащ. Его седые волосы и такая же борода в свете свечей казались серебряными. «Это – бард, – подумала Элейн, – как Эинион, а может быть, и прорицатель». Элейн стало не по себе.

Рядом с Джоном она прошла через зал, чувствуя на себе множество взглядов и понимая, что шепот, сопровождающий ее, связывает ее имя с именем графа Файфа, несмотря на то, что она с того памятного дня старалась держаться от него подальше и в королевской охоте больше не участвовала, следуя воле мужа.

Элейн подняла голову и встретилась глазами с королевой. Джоанна улыбнулась племяннице – за последние недели они очень подружились. Джоанну привлекала открытость и теплота души Элейн – именно этого так недоставало придворным дамам с их лицемерием и тягой к интригам.

Подойдя к возвышению, Элейн поклонилась королевской чете, старец поднялся со своего места подле Александра и поклонился в ответ. Элейн поразили его глаза – живые, глубокие, всевидящие и всепонимающие.

– Это Майкл. – Король привстал и указал на гостя. – Величайший провидец в Шотландии, если не во всей Европе. – Александр многозначительно улыбнулся. – Он прибыл, чтобы предсказать мою судьбу. Не так ли, сэр Кудесник?

Прорицателя пригласила Джоанна, горевшая желанием узнать свое будущее. Но тот говорил с ней об убывающей луне, о затемнениях небесного свода, о противостоянии планет и толком ничего не сказал.

Элейн чувствовала его силу, которая исходила волнами, как и от Эиниона; она прощупывала, проникала в душу, пугала. Замерев на месте, Элейн ощущала, как эта сила окутывает ее, словно паутиной, забираясь в самые дальние уголки сознания. Страх ушел так же быстро, как и пришел, и Элейн взглянула в глаза старца со странным облегчением. Она сразу поняла, что у них будет разговор. Не сейчас, не в присутствии короля, тети Джоанны и мужа, но потом, наедине.

X

– Что ждет королеву? – Элейн едва осмелилась взглянуть в глаза Майкла. Он устроил их встречу так, как она и ожидала. Его слуга привел ее в этот укромный уголок у внешних стен замка так незаметно, будто набросил на ее плечи плащ-невидимку.

– То, что ждет королеву, это тайна ее и богов, дочь моя. – Прорицатель в своем черном плаще был не только высок, но и очень худ. Он стоял выпрямившись, хотя и опирался на посох.

– У нее больше не будет детей, – прошептала Элейн, боясь произнести это снова громко.

– И все же я вижу наследника для Шотландии. – Майкл холодно улыбнулся. – У вас есть дар и сила, мадам, но вы не умеете ими пользоваться, а это опасно. – Элейн смотрела в сторону, ее сердце взволнованно стучало, она слышала только первую фразу – про сына для Шотландии. Она знала: это будет ее сын.

– Вы должны научиться оберегать правду и оценивать ее, ибо это может оказаться не та правда, что вы ищете. Боги любят говорить загадками, – поучительно продолжал Майкл. – Здесь, в Шотландии, вам грозит опасность. Вам ничего не говорят об этом видения? В ваших глазах – золотые диадемы, но перед ними будет смерть.

Элейн почувствовала, как ее обдало холодом.

– Смерть всегда предшествует передаче трона, – прошептала она. Она не хотела верить тому, что смерть может настичь Александра.

– Верно! – Майкл снова улыбнулся. – Мне хотелось бы научить вас кое-чему, леди. У меня уже давно не было учеников.

Элейн рассмеялась, почувствовав внезапное облегчение. Она уже была готова согласиться! Иметь силу видения, уметь ею пользоваться, обладать знанием – это было бы чудесно. Но это было бы и страшной тяжестью, и Элейн с сожалением призналась, что не сумеет справиться с ней.

– Боюсь, что этот путь – не для меня, – сказала она печально. – Мое место рядом с мужем. То, что я вижу, я должна понять сама. Только бы эти картины были яснее!

– Но толкование снов и видений требует учения, молитвы и поста. Это задача слишком трудна для графини, – сказал Майкл.

Элейн молчала. Гнев боролся в ней с искушением, она поняла, что бард бросает ей вызов. Она вздохнула и расправила плечи:

– Тогда я останусь в неведении и буду ждать, пока боги не откроют свою волю так, чтобы я поняла. – Она помолчала. – Вы ответите на один мой вопрос?

Майкл поднял бровь:

– Только на один?

Элейн нервно усмехнулась.

– Это касается короля. – Ее голос снова упал до шепота. – Мне кажется, что я знала его всю свою жизнь. Но ведь это невозможно, верно?

Он задумчиво оперся на свой посох, глядя куда-то в сторону.

– Возможно, – сказал он, – возможно даже, что вы знали друг друга целую вечность.

Дрожь пробежала по спине Элейн. «И я любила его? – хотела она спросить. – Я любила его целую вечность?» Она тоже смотрела в сторону, смущенная и испуганная своими мыслями.

– Почему мы видим вещие сны, – вырвалось у нее, – почему нас посещают видения, если мы не можем изменить свою судьбу, что бы мы ни увидели?

Майкл улыбнулся.

– Вот тут, миледи, вы ошибаетесь. – Он посмотрел вниз на ручей, бежавший около их ног, прислушался к плеску темной воды. – Боги посылают нам знамения, чтобы мы могли внять им. Беда в том, что мы, простые смертные, редко понимаем то, что нам хотят сказать…

Элейн почувствовала комок в горле.

– А Уильям? Я могла спасти Уильяма?

– Я ничего не знаю про Уильяма. – Прорицатель пожал плечами. – Но вас, миледи, ждет трудная судьба. Я вижу, как она парит вокруг вас, звеня мечами и оставляя пятна крови. Я вижу, как эта судьба идет из прошлого и уходит в будущее. – Он снова взглянул на Элейн, но глаза его смотрели куда-то мимо, вдаль.

– Я вижу вас матерью династии королей.

Элейн вздрогнула: именно эти слова она слышала и от Эиниона.

– Стану ли я королевой? – едва слышно прошептала она.

Майкл долго стоял неподвижно. Наконец его взгляд обрел ясность, и он будто вновь увидел Элейн. В этот момент большая сова белым призраком пролетела между деревьев и хрипло крикнула, разорвав тишину. Майкл покачал головой:

– Я больше ничего не вижу…

XI

Большой зал замка был полон народа. В воздухе сильно пахло жареным мясом, вином, потом, духами и цветочной водой. Элейн шла сквозь толпу, оглушенная криками, смехом и музыкой; ее взгляд был прикован к двум мужчинам, сидевшим за высоким столом в центре зала. Король и граф были увлечены разговором и, казалось, не замечали шума вокруг. Внезапно Элейн увидела, что Александр поднял голову. Их взгляды встретились, но не столкнулись, а как бы обнялись в воздухе, и Элейн снова испытала дрожь узнавания, всякий раз охватывавшую ее, когда они так смотрели друг на друга. Сидевший рядом с королем Джон, ее бледный и красивый муж, вдруг показался ей совершенно незнакомым человеком.

XII

Ронвен стояла перед графом и графиней Честер, облаченная в мокрую шерстяную накидку с капюшоном, отброшенным на спину. Пока она шла через зал, ее сопровождали недоуменные и насмешливые взгляды, но Ронвен не обращала на них внимания, и только какая-то маленькая часть ее сознания втайне делала пометки: кто из этих людей друг, а кто – враг.

Когда она присела в реверансе, ни граф, ни графиня не улыбнулись.

– Миледи, я привезла вам послание из Гвинеда. – Ронвен старалась не смотреть на графа.

Элейн встала, шагнула к Ронвен и, взяв ее за руки, поцеловала в щеку.

– Я очень рада видеть тебя! – сказала она.

– В самом деле, милая? – Ронвен внимательно посмотрела на Элейн. Ее дитя выглядело хорошо, только в глазах мелькали какие-то тени. Ронвен перевела взгляд на Джона. Тот улыбнулся уголком рта и поднял бровь.

– Как видите, леди Ронвен, моя жена рада видеть вас. Уверен, что она с удовольствием разделит ваше общество!

Ронвен не уловила в этих словах особой теплоты, не было в них, однако, и враждебности. Казалось, мысли Джона витают где-то далеко отсюда, и он лишь на мгновение отвлекся от них, чтобы поздороваться с нежданной гостьей.

Ронвен обняла Элейн. Та подхватила ее под руку и отвела в сторону.

– Как там мои отец и мать, Ронвен? – спросила она.

– С ними все хорошо, слава Богу. – Ронвен оглянулась, убеждаясь в том, что рядом нет посторонних ушей. – У Граффида и Сенены тоже все хорошо – они наконец освобождены! Твой отец отдал Граффиду часть земель в Лейне, и теперь они с Даффидом друзья. – Здесь Ронвен опустила глаза, а Элейн улыбнулась.

– Значит, Граффид все еще строит планы однажды получить наследство отца?

– Он его получит, и скоро! – Перед поездкой на север Ронвен разговаривала с Граффидом в Деганнви, а потом посетила и Абер, где целый час провела в беседе со старым Ливелином. Итоги этой беседы превзошли все ее ожидания и даже вынудили на время забыть о смерти Эиниона. Принц не говорил о возвращении Граффиду его законных прав на северный Уэльс, но он поведал Ронвен о других планах и передал ей устное послание для Элейн, а через нее – для лорда Честера и короля Шотландии. Бумаге он не доверил ни одного слова – слишком велик был риск. Старый Ливелин понимал, что Ронвен может быть исключительно полезна в этом деле, и доверил ей тайны сразу трех народов [7]7
  Три нации – Англия, Шотландия и Уэльс.


[Закрыть].

– Нам надо поговорить наедине, милая, – тихо сказала Ронвен, – и как можно скорее. У меня есть послание от твоего отца.

Элейн задумалась на мгновение и кивнула.

– Сегодня мы уезжаем с королем и королевой. Поговорим после ужина.

Свечи догорали, желтые лужицы воска застывали на столе. Ронвен долго рассказывала Элейн о плане Ливелина создать союз с Александром и предводителями английских баронов, находившихся в оппозиции королю Генриху. Позже все это надо будет рассказать еще раз – Джону, когда тот вернется с королевского ужина, – но сейчас Ронвен, казалось, даже распрямилась после того, как освободила голову от важных и тайных сведений. Глаза ее горели холодным пламенем фанатизма, но сил у нее не было даже на то, чтобы пригубить кубок с медовым элем, стоявший на столе.

Но было еще что-то, что Ронвен не договорила. Элейн ясно видела это по ее лицу, по пробегавшим по нему теням.

– Ронвен! Что еще случилось? Почему ты не говоришь мне? – Голос Элейн был тих и мягок, но Ронвен чутко уловила требовательные нотки; все-таки Элейн оставалась дочерью своего отца – принца, привыкшего повелевать.

Ронвен вздохнула.

– Еще зимой лорд Эинион написал тебе письмо, – помолчав, она продолжала: – Он велел тебе вернуться к нему.

– И что случилось с письмом?

– Я сожгла его. – По спине Ронвен снова, как тогда зимой, пробежал холодок. – Я хотела, чтобы ты была счастлива со своим мужем. Я знала, что ты не захочешь так скоро возвратиться в Гвинед.

– Ты сказала об этом Эиниону?

– Он знал и так. – Ронвен вздохнула, ее рука непроизвольно потянулась к шее, где под платьем висел ее тайный амулет. – И он рассердился на меня.

– Ты знаешь, что было в том письме?

Ронвен закрыла глаза руками, медленно покачала головой.

– Тогда я должна увидеть Эиниона, как только мы вернемся в Уэльс. Мы скоро собираемся домой!

– Нет, нет, милая! Я еще не все сказала! Эинион умер! – Ронвен заплакала. – Он умер вскоре после того, как написал это письмо! Даже если бы я отправила его тебе, было бы уже слишком поздно…

Это было правдой, но Элейн не хотела верить в нее. Если бы она вернулась, как того хотел Эинион, он бы дождался, он нашел бы способ обмануть смерть!

– Что же он хотел сказать мне? – промолвила Элейн после долгого молчания. Ни упрека, ни сожаления – только любопытство выражали ее слова.

Ронвен тихо сказала:

– Он пытался сказать мне, три раза он начинал говорить…

Элейн поняла: Эинион и Майкл видели ее судьбу, и видели они одно и то же. Что же такое еще мог увидеть Эинион, что даже перед смертью он хотел поведать ей?

Глава девятая

I

Замок Роксбург. Июль 1235

– Не уезжай! Пожалуйста, не уезжай! – Джоанна, в слезах, бросилась к ногам мужа.

– Джоанна, милая! – Терпение короля начинало иссякать.

– Пожалуйста! Ведь тебя убьют, не уезжай!

– Я должен. – Резким движением Александр поднял жену и, отстранив ее, дал знак своим оруженосцам продолжать одевать его в доспехи. – Джоанна, я сыт по горло этими повстанцами в Галлоуэе. Пора привести их к повиновению! Ими будут править дочери Алана Галлоуэйского, как его наследницы, а мои шерифы помогут утвердить там мою верховную власть. А теперь, моя дорогая, позволь мне продолжать сборы!

– Но лорд Честер не едет с тобой, хотя вдова Алана Маргарет – одна из его сестер! Он тоже обеспокоен тем, что ждет Маргарет и его племянниц, но у него хватает ума не лезть в это гнездо разбойников! – Голос Джоанны был полон боли, казалось, она вот-вот разрыдается. – А что, если он нарочно остается здесь, чтобы быть в безопасности и заполучить твой трон, если тебя убьют?!

После двух лет постоянных разьездов по Честеру и Хантингтону и трех визитов в Лондон к королю Генриху Джон и Элейн снова были приглашены в Шотландию.

Александр сурово взглянул на Джоанну.

– Как можно! Лорд Честер не в состоянии ехать верхом, и ты хорошо знаешь это! – Он поднял руки, позволив надеть на себя кольчугу, застегнуть железный нагрудник и покрыть все это накидкой. – Я вернусь к свадьбе Маргарет, вот увидишь, дорогая. – Король старался говорить ласково, успокаивая Джоанну. – А ты тем временем займись ее платьем и украшениями, и время пройдет незаметно!

Джоанна слабо улыбнулась, беря себя в руки. Ей стало стыдно за свои слезы – много раз она провожала своего мужа на бой, всегда со страхом, но мужественно – до сегодняшнего раза. Сейчас она не хотела отпускать его, пытаясь остановить. И они оба знали почему, хотя и не говорили об этом вслух. Во-первых, уже много месяцев прошло с тех пор, как у Джоанны был выкидыш, но до сих пор не появилось признаков новой беременности. А во-вторых – присутствие графа Честерского, прибывшего в Шотландию якобы на свадьбу сестры Маргарет, и графа-маршала [8]8
  Граф-маршал – главный церемониймейстер.


[Закрыть] Англии Гилберта могло означать, что вероятный наследник престола должен быть рядом, случись что-либо с королем.

Александр высвободился, наконец, из рук оруженосцев, поводил плечами, пробуя, хорошо ли подогнаны доспехи.

– Я попрощаюсь с тобой на площади, при всем дворе, Джоанна. Ты должна проводить меня на войну с улыбкой, прикрепив свою ленту к моему шлему. Ты – королева, и ты должна быть сильной!

Войско, собравшееся уже несколько дней назад и стоявшее лагерем у стен замка, было готово выступать и ожидало только своего короля, который поведет его в бой. На площади, у подножия главной башни замка, Александр остановился и, обернувшись, поцеловал руку жены. Джоанна смогла сдержать слезы и даже изобразила подобие улыбки. Рядом с ней стояла бледная Элейн. Когда король взял ее за руку, она присела в глубоком реверансе и прошептала чуть слышно:

– Храни вас Господь, ваша милость!

Потом король подошел к Маргарет, которая должна была вскоре стать женой графа-маршала, улыбнулся ей, поднял руку, прощаясь со всеми остальными, и взял поводья своего коня.

II

Элейн стояла у окна, кутаясь в накидку, – ей было холодно, несмотря на жаркий день. Рядом с ней на стуле лежала ее работа – вышитые украшения для свадебного платья Маргарет. В глубине комнаты королева и ее фрейлины тоже были заняты рукоделием, еле слышно разговаривая о чем-то. Из Галлоуэя не было никаких вестей.

Джон, сожалея о том, что не может быть рядом с Александром, уединился в гостевом доме, где регулярно встречался с посланцами из Честера и Хантингтона – от него требовалось постоянное участие в управлении своими поместьями. Иногда, в минуты одиночества, он мрачно размышлял о том, что ждет его в ближайшем будущем. Что, если король погибнет в сражении? Что, если завтра утром в замок прибудет гонец и сообщит, что Александр смертельно ранен? Эти мысли не давали ему покоя, и, стараясь прогнать их, он снова погружался в хозяйственные дела.

Элейн старалась, но никак не могла сосредоточиться на мелких стежках своего рукоделия. Она оставила попытки разобрать, о чем говорят другие женщины в комнате, чувствуя, как глаза ее слипаются, – духота и влажность действовали на нее усыпляюще.

Звук рожка дозорного, стоявшего на смотровой башне, взбодрил Элейн; разговоры мгновенно смолкли, Маргарет и трое камеристок подбежали к окну, стараясь разглядеть, что происходит во дворе замка. Королева осталась сидеть на месте; Элейн увидела, как побелели ее сжатые в кулаки руки.

Через короткое время в комнату вбежал запыленный, задыхающийся гонец и опустился на колено перед Джоанной.

– Мадам! Войско короля было атаковано, как только оно вошло в Галлоуэй. Повстанцы напали, когда мы только разбивали лагерь. – Гонец перевел дух. – Но мы разбили их! Хвала Господу, граф Росс не успел соединиться с главными силами и смог нанести внезапный удар во фланг этим негодяям. Мы разбили их! Наголову!

– Что с королем? – спросила Джоанна, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

– Он в безопасности, ваша милость. Король повелел Уолтеру Комину остаться, завершить разгром восставших и наказать зачинщиков. Мне было приказано поспешить сюда и сообщить, что его милость со своими лордами возвращается и прибудет к свадьбе принцессы Маргарет.

Джоанна закрыла глаза и прошептала:

– Благодарю тебя, Пресвятая Дева!

Элейн молча повторила слова молитвы и только потом поняла, что все это время стояла затаив дыхание.

Ронвен стояла у стола, где лежали куски шелка. Элейн заметила, что Ронвен задумчиво и как-то понимающе смотрит на нее, догадавшись о ее секрете. Но как? Этот секрет был таким страшным, что Элейн не признавалась в нем и самой себе: она влюбилась в мужа своей тети, а следовательно, в своего дядю – Александра Шотландского.

Позже, ближе к вечеру, придворные собрались в Данфермлайнском аббатстве, где перед гробницей королевы Маргарет были зажжены свечи и вознесены благодарственные молитвы. Элейн стояла рядом с Джоанной, глядя на большое резное распятие, и думала о том, не молился ли втайне ее супруг о смерти короля Александра? Если и так, то она об этом не знала. В глубине души она снова и снова благодарила Пресвятую Деву за то, что человек, о котором она так часто думала, был жив.

III

Бервик-на-Твиде. 28июля 1235

Король Александр собрал приближенных на совет в Бервике. Нужны были деньги, чтобы заплатить войску за кампанию в Галлоуэе и устроить свадьбу Маргарет. Свадьба должна была быть поистине королевской и одновременно стать вызовом королю Генриху, который еще не дал своего благословения.

Уединившись, Александр и Джон долго обсуждали план Ливелина. Возможность создания Кельтского союза против захватчика – английского короля – становилась все более реальной, и оба они знали, что у них есть отличный посредник. Умная, энергичная, не вызывающая подозрений Элейн, приди ей в голову мысль попутешествовать, явилась бы идеальным посредником для всех вовлеченных в план сторон.

– Скажем, если она возвращается из Честера, чтобы повидаться с отцом, – сказал Александр, откинувшись на спинку своего стула, – то на это никто не обратит внимания.

– Должен предупредить, – Джон улыбнулся, – что она будет только рада такому предлогу. Каждый раз, когда моя жена навещает родной дом, ее прогоняют оттуда за плохое поведение! У нее есть враги в английском клане Гвинеда.

– И кто же? – Александр удивленно поднял брови. – Неужели ее мать? – Его собственная жена никогда не вмешивалась в политику, как это делала ее родственница, чему Александр был несказанно рад.

Джон покачал головой:

– У меня такое чувство, что в этом замешана не ее мать, а маленькая де Броуз. Рухнувшая дружба, мне кажется, хуже любой вражды!

– И все же твоя жена найдет способ донести весть своему отцу. Ее красота помогает ей добиваться своего! – Александр рассмеялся.

– Я бы предпочел, чтобы красота была здесь ни при чем, – сердито сказал Джон. – Среди твоих лордов есть такие, кто чересчур жадно смотрит на нее!

– Но ты же хорошо охраняешь ее, – король говорил почти с усмешкой, – так, будто не доверяешь ей!

Джон резко оттолкнул свой стул, собираясь встать, но вспомнил, что он все-таки разговаривает с королем, и снова опустился на подушку.

– Я верю ей всем сердцем, – сказал он холодно, – и знаю, что она никогда не опозорит меня. Ни с кем.

– Рад слышать это, кузен! – сказал Александр после неловкой паузы. – Тогда у тебя не будет причин беспокоиться, когда она приедет в Шотландию одна.

Свадьба младшей сестры короля Маргарет и графа-маршала Англии была назначена на первое августа. Весь двор с волнением ожидал этого события – то был вызов Генриху, достойный самого Ливелина.

Ходили слухи, что года четыре назад король Генрих сам влюбился в Маргарет и хотел сделать ее своей женой. Маргарет тоже воспылала чувствами к молодому королю, но ее старшая сестра вышла замуж за юстицинария Генриха, Хуберта де Бурга, а тот очень быстро впал в немилость, и советники короля убедили его в том, что ему не подобает брать в жены младшую сестру жены опального де Бурга. Сердце Маргарет было разбито, но, как показало время, не все еще было потеряно.

Когда первая часть праздника закончилась, гости разбрелись по лугу, что лежал у подножия замка. По краю луга протекала река Твид, а за ней уже начиналась Англия. На берегу расположилось несколько музыкантов; многие танцевали, прихлопывая в ладоши и шумно подпевая знакомым мотивам.

Ронвен была занята тем, что наблюдала, как служанка пришивает кромку платья Элейн, попавшую под каблук слишком резвой соседки по танцу. Убедившись, что работа выполнена на совесть, Ронвен отослала девушку, взяла Элейн под руку и отвела в сторону.

– Что между вами произошло? – спросила она негромко. – Я имею в виду Джона. Когда я видела вас последний раз в Честерском замке, вы были похожи на пару голубков; а здесь, в Шотландии, он смотрит на тебя, как сторожевой пес, и ты всякий раз вздрагиваешь от его взгляда.

– Ничего не случилась! – Элейн отдернула свою руку. – О чем ты?

– Хотя бы об этом симпатичном лорде Файфе. – Ронвен, прищурившись, смотрела на Элейн. – Я видела, как он глядит на тебя.

– Ах, лорд Файф! – Элейн пожала плечами. – Король, мой дядя, сказал ему как-то, чтобы он держался от меня подальше. – Она почувствовала, что краснеет, и отвернулась в сторону.

– Ты говоришь, король – твой дядя? – Голос Ронвен за плечом был ласковым, но настойчивым. – А что говорит об этом королева, твоя тетя?

– Ее это забавляет. – Элейн поджала губы. – Она дразнит меня из-за моих поклонников…

Рядом раздался взрыв смеха, мимо пробежала стайка девушек, преследуемая двумя юношами. Ветер усилился, и шатры, стоявшие на лугу, хлопали своими полотнищами, как будто желая попасть в такт цимбалам, бубнам и рожкам.

Ровен усмехнулась. Что-то было не так, и она хорошо поняла это. Она всегда знала, когда у Элейн появлялись секреты. И она знала, что всегда сможет выведать эти секреты. Рано или поздно, но сможет.

Графу и графине Честер был отведен большой шатер недалеко от реки, его высокая остроконечная крыша была украшена флажками. Скамейки были вынесены наружу и поставлены около костра. Другие костры тоже были зажжены наступлением сумерек, веселье продолжалось, отовсюду слышались смех и шум.