Текст книги "Дитя Феникса. Часть 1"

Глава восьмая

I

Йоркшир. Апрель 1233

– Королева Шотландии беременна! – Эту новость с некоторой долей злорадства гонец сообщил ошеломленному окружению графа Честера. – Его милость велит, чтобы все подданные разделили вместе с ним эту радость и благодарили Всевышнего за то, что он наконец услышал его молитвы. Ваша тетя, миледи, – продолжал вестник, повернувшись к разом покрасневшей Элейн, – просит приветствовать вас особо и надеется, что вы и ваш супруг посетите в скором времени их величеств на севере.

– А ты говорила, что это мне предстоит стать королем. – Джон обрушился на Элейн, едва они остались одни. – Пресвятая Дева Мария, как я мог поверить тебе? Как ты могла так обманывать меня?

– Я не обманывала, – вскричала Элейн. – Я сказала вам только то, что сказали мне самой. – Джон стоял в центре комнаты, крепко сжав одну руку другой; суставы его пальцев побелели, и было видно, что он пытается снова овладеть собой. – Это ничего не значит. – Она бросилась к нему и положила ладони ему на руки. – Ребенок ведь еще не родился… Мало ли что может произойти. Для вашего восхождения на престол могут понабодиться годы, ведь король Александр еще не стар.

Элейн надеялась, что вселит в мужа уверенность, но тот лишь нахмурился.

– Он всего лишь на восемь лет старше меня, всего на восемь, Элейн. – Джон печально улыбнулся. – И он здоров и крепок, в то время как я… – Он оставил свое предложение незаконченным.

– Но вы сейчас очень хорошо себя чувствуете, сейчас вы сильнее, чем когда-либо, – твердо сказала она. – И потом, у него куда больше шансов погибнуть в бою, чем у вас. Он ведь король, и ему приходится вести людей против мятежников. Вы же сами мне об этом говорили.

– А я? А если мне придется повести моих людей на поле сражения? Как ты думаешь, много ли у меня тогда будет шансов уцелеть? – Чувство юмора вернулось к нему, и глаза его чуть посветлели.

– Ваши люди последуют за вами хоть на край света. – Элейн пыталась сдержать нетерпение, которое так и рвалось наружу. – Вы же знаете это. И потом, я возношу молитвы Пресвятой Деве Марии о том, чтобы в один прекрасный день вы спокойно взошли на престол. А сейчас отправьте Александру письмо с поздравлениями и сообщите, что мы навестим его, как только сможем. Должна же я осмотреть страну, в которой проведу большую часть жизни рядом с ее королем. – Подняв голову, она поцеловала его в губы и по его лицу поняла, что его отчаяния как не бывало. Вскоре он уже крепко обнимал ее и жадно целовал в губы.

– Ты опять это видела? Ты видела это в огне? – спросил он. – Ты ведь знаешь, что произойдет, ведь правда? – Он совсем забыл, что запретил ей смотреть в огонь, велев закрывать глаза и молиться, как только Элейн почувствует, что видение приближается. Прикосновения ее губ пробудили Джона. Элейн видела, как глаза его ярко горели. Подавшись вперед, он стал расстегивать ее накидку. – Скажи мне, Элейн, скажи мне, что ты видела. – В спешке он порвал воротник ее платья. Наклонившись, Джон стал целовать ее грудь; оба они возбуждались все сильнее. Элейн хотела было успокоить мужа, сказать ему именно то, что он хотел слышать, но не могла этого сделать. Она не могла лгать о видениях.

– Я ничего не видела, любовь моя, ничего, – прошептала она. – Мы должны ждать. – Элейн стояла перед ним совершенно нагая; ее платье и верхняя юбка упали к ногам. Она положила голову ему на грудь, а он жадно покусывал ее соски. Боль только добавила ей возбуждения, она почувствовала, как огонь желания разгорается в низу ее живота. Она ощутила, что тянет Джона за волосы, желая, чтобы он уложил ее на пол и овладел ею прямо здесь.

– Вдруг кто-нибудь войдет? – Его пыл начинал угасать; он удрученно смотрел на красоту ее бледного тела и ощупью искал ее платье.

– Тогда заприте дверь, милорд, – улыбнулась она. В ее глазах горело желание. – Сейчас же…

Она стянула с кровати покрывало и бросила его прямо на пол перед камином. Затем опустилась на колени и стала дрожащими руками расплетать косы.

– Элейн… – хрипло сказал Джон.

– Заприте дверь, милорд. – Она с удивлением услышала в своем голосе повелительные нотки. Элейн ждала, что Джон рассердится, но он тотчас же подчинился. Все еще поспешно расплетая косы, она выпрямилась, стоя на покрывале, зная, что ее грудь манит его. Элейн увидела, как он дрожащими руками поспешно начал расстегивать пояс – на этот раз он не мог устоять перед ней.

Когда все закончилось, она еще долго лежала на спине и смотрела на круглые каменные своды потолка. Косые лучи солнца пробивались через занавешенные окна, заливая своим теплым светом все то, что висело на стенах, странным и чудесным образом оживляя обстановку. Элейн чувствовала, как на ее коже стынет испарина, оставленная телом мужа. Как всегда, возбуждение Джона схлынуло разом, и ей оставалось только держать голову мужа на руках, ощущая неутоленную страсть и одиночество.

В усадьбе было тихо. Каждый был занят своим делом; женщины решили насладиться холодным весенним солнцем и побыть на воздухе, оставив на время плохо проветриваемый дом. В покоях графа стояла тишина, нарушаемая лишь шипением остывающих в камине углей.

II

Замок Роксбург, Шотландия. Май 1233

– Сир, вы должны поговорить с королевой. – Расстроенный советник кружил вокруг Александра, пока тот мерил шагами зал для приемов. – Она умоляет вас об этом, сир.

– Нет! – сквозь зубы ответил в десятый раз Александр. – Нет, нет, нет, я не хочу ее видеть.

– Но она винит во всем себя, сир…

– У нее есть на то основания! – вскинулся король. – Ей говорили о том, что она должна отдыхать. Все знамения говорили об этом! Это было предначертано свыше и ясно как день.

– Он резко поднял руку и указал на высокую крышу залы. – А она не придала этому значения! Она все знала лучше других. Ей надо было отправиться верхом на соколиную охоту, и в итоге она потеряла ребенка. О Господи, еще бы она не была виновата! Я не желаю ее видеть. А теперь убирайся с глаз!

Мужчина огорченно поклонился и поспешил к западным дверям зала. Весь его вид красноречиво свидетельствовал, что он не одобряет поведения короля. Снаружи, томимые ожиданием, толпились женщины. С первого взгляда они поняли, что ответил король, и в унынии поспешили удалиться.

Сама королева рыдала не переставая. Прошло уже три дня, как у нее случился выкидыш, но рыдания ее не прекращались. Она ничего не ела, совсем не спала и без устали звала своего мужа.

– Успокойтесь мадам, прошу вас. – Расстроенная камеристка, сидевшая у ее кровати, промочила ей лицо тканью, смоченной в розовой воде. – Вы только сделаете себе хуже. У вас будут и другие дети, вот увидите.

Джоанна заметила женщин, сгрудившихся около двери. Она приподнялась на подушках; лицо ее опухло и покрылось пятнами от невысыхающих слез.

– Где он? Он придет?

Принцесса Маргарет, младшая сестра короля, вышла вперед, пожала плечами и покачала головой.

– Он скоро придет, моя дорогая, очень скоро. Александр просто не хочет утомлять тебя…

– Просто он считает меня виноватой. Ведь он обвиняет меня, так ведь? Это я во всем виновата, и он знает об этом! – Ее рыдания перешли в истерические вопли. – Если бы я только не поехала верхом, если бы я только спокойно сидела…

– Успокойся, прошу тебя. – Маргарет осторожно погладила ее руку. – Не убивайся так. Тебе нужно отдыхать!

– Нет! Я должна увидеться с ним! – Голос Джоанны сорвался на истерический крик. Сдернув покрывало, она опустила свои тонкие ноги на пол и резко вскочила с кровати.

– Ваша милость, пожалуйста, ложитесь в постель. – Женщины окружили ее и отчаянно пытались уложить ее обратно.

– Где он? Где король? – Слезы градом катились по ее лицу.

– Джоанна, я не знаю, где он. Ради Бога, успокойся… – Маргарет схватила ее за руку. – Если ты станешь искать его, ничего хорошего не выйдет. Он сам придет к тебе, когда будет готов говорить с тобой.

– Так я никогда не дождусь его. – Она толкнула Маргарет с такой силой, что та отшатнулась, в то время как Джоанна босиком ринулась к двери; ее ночная сорочка волочилась за ней по полу. Больше ее никто не пытался остановить, однако придворные дамы спускались вслед за ней по длинной винтовой лестнице так быстро, как только могли. Джоанна догадывалась, где может быть ее муж. Он был в королевских конюшнях и нетерпеливо ожидал, пока конюхи седлали и взнуздывали его огромного жеребца; в руке у короля был бокал вина. Все утро он много пил, однако он был далеко не пьян, когда увидел свою жену, которая босиком бежала к нему по каменному полу. Волосы ее беспорядочно разметались, а лицо было мокрым от слез.

Вид жены охладил гнев и разочарование короля, словно ведро холодной воды. Первый раз за все это время он подумал о том, как она была несчастна и как больно ей было от постигшего их горя.

Александр отшвырнул бокал; тот упал на булыжники, поливая их кроваво-красным вином, и бросился к ней.

– Джоанна! Джоанна, дорогая. – Он взял ее на руки и зарылся лицом в ее волосы. – Постарайся забыть это, любовь моя. У нас еще будут дети. Вот увидишь, у нас будут еще дети.

– Прости, прости меня. Это я во всем виновата… – Рыдая, она вцепилась в него.

– Нет, на то была воля Господа. – И он понес ее обратно, не обращая внимания на толпившихся вокруг людей. Он внес ее в дом и пошел вверх лестнице, успокаивая жену, словно маленького ребенка, которому приснился дурной сон. Затем осторожно он положил ее на кровать, а сам сел рядом и взял ее за руку. – Сейчас я хочу только, чтобы ты побыстрее поправилась. А потом, – он улыбнулся, – мы попробуем еще раз. Сейчас ты должна отдохнуть. Я вызову врача, он даст тебе какое-нибудь средство, чтобы ты побыстрее смогла уснуть. – Александр бережно укрыл жену одеялом, наклонился и поцеловал в лоб. Когда он уходил, лицо его было мрачным.

Королевский клерк незамедлительно отписал графу Честеру, что у королевы Шотландии случился выкидыш и что король велит ему прибыть в Шотландию. Для вероятного наследника престола настало время поближе познакомиться с будущим королевством.

III

Замок Честер. Май 1233

Вздрогнув, Ронвен неожиданно проснулась и в страхе стала озираться вокруг. За занавесками, огораживающими ее кровать, в комнате было совершенно темно; огонь погас. Она ничего не слышала, но ее била дрожь, и она чувствовала, как холодный пот покрывает ее с головы до ног. Одеяла ее были скомканы. Ронвен тихо лежала, скованная ужасом. От камина доносилось мирное посапывание: там спокойно спали две девушки-служанки; они свернулись калачиком, плотно закутавшись в одеяла, но за балдахином кровати Ронвен их было не видно. В комнате было полно людей, однако здесь стояла абсолютная тишина. «Нужно зажечь свечи, которые лежали в коробке рядом с подсвечником, кремнем и трутом», – подумала Ронвен, но пошевелиться не могла.

– Эинион, – прошептала она в полной тишине.

Он все знал. Он знал, что она сожгла его письмо, и был очень рассержен, и мало сказать – рассержен. Ронвен чувствовала, как в темноте ее обволакивает его гнев. Она схватила подушку и прижала ее к себе; глаза ее были широко открыты. Пытаясь как можно плотнее вжаться в стену, Ронвен почувствовала прикосновение камня к лопаткам, там, где кончались плотные расшитые занавеси.

– Я сделала это ради нее. – Хотя Ронвен произнесла это вслух, она понимала, что это было слабым оправданием. Он велел Элейн вернуться, а она, Ронвен, вмешалась и все погубила. Тонко всхлипнув, она схватилась за амулет, который висел у нее на груди, но как он мог защитить ее, если сами боги гневались ее поступку.

Одна из девушек, спавших у камина, застонала и села, дрожа от холода. Она огляделась в темноте и затем, подавшись вперед, нащупала холодную золу на краю камина. Именно она отвечала за то, чтобы огонь в камине горел не переставая. Девушка поворошила угли в очаге; пальцы ее были выпачканы золой, так как она нащупывала тепло, искала маленькую искорку, чтобы снова разжечь огонь. Она нашла тлеющий уголек, случайно обжегшись об него; обложив его ветками и листьями, лежавшими возле камина, она осторожно подула. Огонь разгорелся, и очаг ожил; об этом говорила струйка дыма, поднявшаяся из поленьев. Через несколько минут огонь запылал в камине с новой силой.

Через щель в занавесках Ронвен увидела пламя; посмотрев на тени, она глубоко вздохнула. Он ушел, а вместе с ним исчезли его гнев и отчаяние. Она с облегчением уткнулась лбом в колени, чувствуя, как волосы падают на плечи. Может быть, это было всего лишь предупреждение, может быть, ей следует отправить Элейн письмо, чтобы та вернулась в Уэльс? Ронвен закрыла глаза и позабыла о всех тенях, которые плясали возле служанки, снова уснувшей после того, как огонь окончательно разгорелся.

На другое утро замок Честер бурно обсуждал новости. У королевы Шотландии случился выкидыш, так что граф и графиня немедленно выезжают в Шотландию и не вернутся в Честер до самой осени.

Ронвен выслушала эту новость, поджав губы. Она проснулась довольно поздно и пропустила мессу, что было в порядке вещей. Ничего не съев, она выпила чашку разбавленного вина, которое принесла ей одна из служанок. Значит, Элейн уехала на север, не прислала ей письма и не велела послать за ней, чтобы Ронвен могла присоединиться к свите. Голова у нее болела. Ронвен взялась за вышивание, к которому обычно прибегала, чтобы чем-нибудь занять себя, и отрешенно отправилась в комнату женской прислуги. После холодной ночи на улице светило теплое весеннее солнце; в городе за стенами замка начинался новый день, и жизнь кипела вовсю. Раздавались крики, визг, смех, звучала музыка, слышался грохот обитых железом колес проезжающих повозок, а скот уже был загнан в закут возле церкви святого Иоанна и ждал, когда его отвезут на рынок. Остальные женщины работали на улице, и Ронвен была одна. Она устроилась у окна, так чтобы солнечный свет падал на ткань, лежавшую у нее на коленях. Взяв иголку, она начала расшивать кусок темного шелка.

«Передай ей послание». Эти слова прозвучали у нее в голове так ясно и четко, что Ронвен решила, будто кто-то их сказал вслух. «Скажи ей…» Она медленно отложила вышивание, чувствуя, как бешено заколотилось сердце.

– Кто здесь? – В тишине ее голос звучал тонко и пронзительно.

Ответа не было.

Ронвен подумала об Элейн. Может быть, сейчас она уже отправлялась в долгую поездку на север. Теперь ее уже не вернуть; никакое сообщение, каким бы срочным оно ни было, уже не смогло вернуть ее в Гвинед. Ронвен передернуло. Послание Эиниона предвещало что-то недоброе; неужели он хотел о чем-то предупредить Элейн? Ронвен закрыла глаза.

«Скажи ей…» Сейчас эти слова звучали не так четко, они все затихали и терялись в ее сознании. Может быть, ей это все показалось?

– Она не вернется! Она не может вернуться! – закричала она в полумрак. – Разве ты не видишь? Она должна ехать с ним. Она больше не принадлежит нам.

IV

Замок Данфермлайн. Июнь 1233

Наконец лодки и паромы перевезли их через широкую сверкающую гладь реки Форт, и они увидели вдалеке старый Данфермлайн, замок короля Малкольма, рядом с которым на фоне неба вырисовывался силуэт церкви аббатства. Элейн посмотрела на Джона. Лицо его побледнело, выдавая усталость, но взгляд оставался ясным и задорным. Крепко держа в руках украшенные вожжи, он поднял глаза высоко в небо, туда, где над главной башней крепости развевалось огромное знамя с гербом – стоящим на задних лапах шотландским львом на золотом поле.

Сначала они долго ехали на восток – из Йорка в Норталлертон и Дарлингтон, а потом в Дарэм и Ньюкасл. Затем они пересекли реку Твид в Бервике и, наконец, оказались в Шотландии, радуясь каждой пройденной миле. Наконец ворота замка широко распахнулись, приглашая их, и, пока супруги подъезжали, они слышали, как затрубили, сообщая об их прибытии, герольды.

В ожидании встречи Элейн была охвачена сильным волнением, но вот они наконец спешились на внутреннем дворе и направились в зал для приемов, где их ждали, стоя рядом, король и королева Шотландии. Элейн с сочувствием смотрела на свою тетю, стараясь отыскать в изящной, хрупкой женщине, стоявшей чуть поодаль от своего мужа и одетой в черное, схожесть со своей матерью. Джоанна была уставшей и бледной, и даже плащ не мог скрыть ее болезненной худобы. Она совершенно не походила на свою сводную сестру; общими у них были только глаза, горящие глаза Плантагенетов, сверкающие на красивом лице. Сейчас эти глаза пристально смотрели на Элейн, и та испуганно осознала, что их взгляд был далеко не дружелюбным.

Она поспешно отвела взгляд и стала рассматривать короля, когда у нее внезапно перехватило дыхание. Она узнала его! Именно это лицо тысячу раз являлось ей в видениях. Александр был так же высок, как и Джон, с блестящими золотистыми волосами и такой же бородой. Он был широкоплеч, его плащ не скрывал этого. Джон поклонился королю; тот сошел со своего возвышения и похлопал кузена по плечу.

– Ну вот ты и привез к нам свою жену. – Сказав это, он уже протягивал ей руки. Элейн осторожно взяла их, чувствуя, что ее руки отчаянно дрожат. Все еще потрясенная и задыхающаяся, она присела в глубоком реверансе, не сводя глаз с его лица, потрясенная великолепным обликом этого человека. Он на самом деле был человек из ее видений, и к тому же самый привлекательный мужчина, которого она когда-либо видела.

– Ну, племянница, как вам нравится Шотландия? – мягко спросил он, после чего приподнял ее и поцеловал в щеку. – Надеюсь, в твоем обществе твоя тетя повеселеет, а то последние несколько недель ей было очень тяжело. – Король посмотрел на Элейн с нескрываемым восхищением, и она в свою очередь тоже почувствовала к нему расположение. Но вдруг выражение его лица изменилось. – Я знаю вас, – хрипло сказал он. – Пресвятая Дева Мария, я откуда-то уже знаю вас. – Король резко покачал головой: минутное видение прошло.

– Кузен, – сказал он, обернувшись, – почему ты умолчал о том, что графиня так красива? Теперь во всей Шотландии не останется ни одного настоящего мужчины, который бы не влюбился в нее. – Некоторое время он не отводил от нее глаз; на лбу его легла небольшая складка. Затем король сел в кресло, приглашая гостей сесть рядом и предлагая вина, чтобы они восстановили силы.

Элейн села, по-прежнему дрожа. Значит, он тоже это почувствовал, но как такое могло случиться?

Эта вспышка эмоций уступила чувству вины. Как она только могла вести себя так по отношению к Джону? Элейн взглянула на мужа и увидела, что он совершенно расслабился, подпав, как и она, под обаяние короля. Рядом с ней тихо сидела королева, замкнувшаяся в своем горе и знавшая то, что знал каждый в этом огромном зале: граф Честер приехал сюда как единственный наследник престола. Она не смогла родить королю ребенка и, несмотря на все заверения придворных в том, что она сможет забеременеть снова, все знали, что шотландскому королю не суждено иметь сына.

Джоанна взглянула на Элейн, такую молодую, свежую и полную жизни; глаза девушки блестели, а щеки слегка зарделись, когда она смотрела на Александра. Значит, теперь Элейн была надеждой Шотландии; Джоанна ощутила, как негодование ядом закипает внутри нее. Почувствовав на себе взгляд Джоанны, Элейн взглянула на тетку. Некоторое временя они смотрели друг на друга, затем Элейн улыбнулась. Она порывисто поднялась на ноги, встала на колени рядом со стулом королевы и взяла ее руки в свои.

– Мне очень жаль… – Элейн сказала это с симпатией и сожалением, и у Джоанны от жалости к самой себе выступили слезы.

– Тебе? Это тебе-то жаль? – Теперь она вымещала на Элейн все свое горе. – Радуйся! Теперь ты единственная, кто может подарить Шотландии наследника! – Ее голос, прерванный рыданиями, громко прозвучал в зале, после чего вдруг воцарилось гробовое молчание.

– Джоанна, дорогая… – Король нахмурился.

– Это правда. Зачем притворяться? – Джоанна вскочила, забыв о том, где она находится, забыв обо всех предписаниях этикета, положенных на такого рода приемах. Она оттолкнула Элейн в сторону и едва не сбила ее с ног, бросившись прочь. Она даже не остановилась, чтобы сделать реверанс мужу, и выбежала из зала, провожаемая пораженными взглядами.

– Пожалуйста, подождите… – Элейн поднялась. Она беспомощно посмотрела сначала на Джона, затем на короля. – Разрешите мне пойти к ней. Я вовсе не хотела расстраивать ее. – И она покраснела от смущения.

Александр улыбнулся. На мгновение Элейн показалось, что его глаза ласкают ее.

– Хорошо, – сказал он, – иди, если хочешь. Может быть, тебе удастся ее успокоить. Мне это точно не под силу… – Он вздохнул и снова повернулся к Джону.

Служанка повела Элейн наверх, в спальню королевы; вслед за ней поспешили Лунед и еще три фрейлины. Когда они вошли, Джоанна лежала, всхлипывая, на высокой кровати, окруженная камеристками.

– Пожалуйста, ваша милость, тетя Джоанна, не плачьте. – Не обращая внимания на остальных, Элейн подошла к кровати и взяла королеву за руки. – Не расстраивайтесь, у вас будут и другие дети, я уверена в этом! И не сердитесь, что мы приехали, ведь это для блага страны, когда люди знают, что есть на кого надеяться, если что-то случится с королем, храни его Господь и Пресвятая Дева! – И Элейн поспешно перекрестилась. – Хотя я уверена, что короля Александра ожидает долгая жизнь и у вас еще будут дети, тетя Джоанна!

В голосе Элейн звучала такая убежденность, что королева стала успокаиваться, постепенно ее плач прекратился.

– Ты в самом деле веришь в это, девочка моя? – спросила она. Элейн не колебалась ни секунды.

– Конечно, верю! – прошептала она.

Джоанна вымученно улыбнулась. Все еще держа Элейн за руку, она сказала:

– Ты еще так молода, дитя мое! Как ты можешь знать все это?

– Я знаю! – Элейн посмотрела Джоанне в глаза. Она говорила неправду: детей у королевы больше не будет. Ей было невыносимо тяжело лгать, но как она могла поведать несчастной женщине правду? Жалость разрывала сердце Элейн, она чувствовала, как терзается ее тетя.

Женщины, окружавшие их, засуетились, и Элейн подняла глаза. Рядом с ней стоял король, устремив на жену взор, полный сочувствия и нежности, и Элейн ощутила себя лишней рядом с ним.

– Мне не следовало убегать, милорд! – Джоанна выпустила ее руку, откинулась на подушки и попыталась улыбнуться.

– Да, – согласился Александр. Лицо его снова посуровело, когда он задумчиво взглянул на Элейн. Живость и теплота исчезли из глаз девушки, когда он вошел, но вовсе не потому, что она заметила его. Она сказала или представила себе что-то очень серьезное и грустное, и в этом король был уверен. Элейн стояла, потупившись и глядя на свои руки, и Александр явственно увидел, как волна боли и муки захлестывает это юное создание, – муки, сравнимой с той, что испытывала лежащая перед ним Джоанна.

Он хотел было ободряюще улыбнуться Элейн и сказать ей, чтобы она шла к мужу в отведенный для них гостевой дом в аббатстве, но почему-то заколебался; он пытался заглянуть в лицо девушки. Она же старательно отворачивалась от него, избегая встретиться с Александром глазами.

– Леди Элейн! – Его голос прозвучал резче, чем ему хотелось, но король добился своего: Элейн подняла глаза. То, что Александр увидел, невероятно удивило его: глаза на прекрасном лице Элейн, большие и чистые, были полны чувства боли и вины. Александр снова подумал о том, какое это загадочное создание – племянница его жены. – Пойдемте, вашей тете нужно отдохнуть. – Король смог, наконец, улыбнуться и протянул Элейн свою руку. Выйдя из комнаты, он подвел ее к окну: за ним лежала лесистая долина, а за ней угадывались отблески воды. Глядя в окно, Александр сказал, все еще держа Элейн за руку: – Вы должны простить свою тетю, Элейн. Вы же видите, она не в себе, потеря ребенка была для нее тяжелым ударом. – Он взглянул на Элейн и тихо продолжал: – Я уверен, что она скоро оправится, и вам не следует так сильно переживать…

– Я хотела быть Джоанне не только родственницей, но и другом… – Элейн подняла глаза.

– Это обязательно случится, потерпите немного и дайте ей прийти в себя! А пока что отдохните, сами развлекитесь немного, вам обязательно понравится Шотландия! – Помолчав, Александр добавил: – Простите меня, дорогая, но у меня такое чувство, будто я хорошо вас знаю…

Элейн покачала головой:

– Я никогда раньше не была в Шотландии, сир. Вы, вероятно, думали о ком-то другом! – Но внутренний голос говорил Элейн – нет, ни о ком другом король не думал; каким-то неведомым образом они уже знали друг друга раньше, но где и как? Она почувствовала, как краска залила ее щеки, оторвала свой взгляд от лица Александра, перевела его на толпившихся поодаль придворных, среди которых была и Лунед, кокетничавшая с молодым симпатичным оруженосцем.

– А любите ли вы, миледи, ездить верхом? – Александр снова держал ее за руку и вел по направлению к лестнице.

– Да, ваша милость, очень! – Элейн обрадовалась тому, что король сменил тему разговора.

– Хорошо! Тогда, полагаю, мы вместе отправимся на охоту. При моем дворце немало славных юношей, готовых посостязаться со своим королем за право скакать рядом с вами! Здесь находится и Роберт Брюс, Лорд Эннондейл, а я слышал, что его сын, ваш племянник, миледи, дружен с вами! – Король хитро улыбнулся, взяв Элейн под руку.

Уютные комнаты в доме, отведенном Джону и Элейн в аббатстве, были полны слуг. У Элейн от впечатлений немного кружилась голова; сам замок произвел на нее сильное впечатление, не говоря уже о его обитателях – очаровательный и галантный король, нервная и немного обидчивая королева, придворные, шепчущиеся и сплетничающие, самые дальновидные из них уже заискивающе посматривали на Джона, который однажды может стать их королем…

– Тебе удалось успокоить королеву? – Джон подошел к Элейн и взял ее за руку. Она обратила внимание, что его усталое лицо побледнело.

– Я пыталась, – пожала она плечами, – но…

– Но ты ведь знаешь, что у нее больше не будет детей. – Голос Джона понизился до шепота, глаза блеснули. – Элейн, никому не говори ни о своем даре предвидения, ни о пророчестве Эиниона, никому! Знать будущее опасно, особенно при королевском дворе! – Джон поднял руку и поправил накидку на голове Элейн.

– Милорд, мы знаем не то, что у Джоанны больше не будет детей. – Элейн тоже заговорила шепотом, голос ее дрожал. – Мы знаем только, что ее дети не унаследуют трон! Может быть, у нее и будут дети, и это утешит ее… – Элейн замолчала, задумавшись о том, что хуже – потерять ребенка во чреве, ребенка, о котором еще ничего не известно, или уже родившегося и выросшего, превратившегося в мальчика или юношу…

Джон, которого такие мысли не посетили, снова покачал головой:

– Детей у нее больше не будет. Мы оба знаем это, Элейн. Так было предсказано! – И он вдруг жадно припал ртом к губам Элейн. Слуги, суетившиеся в комнате, ничего не заметили, кто-то из них помешал в очаге, и по комнате разлился острый соленый запах горящего плавника.

– Убирайтесь! – Джон махнул слугам, не отрывая глаз от Элейн. Дверь отворилась, и все быстро и тихо исчезли, оставив их вдвоем. На этот раз Джон не стал раздевать Элейн, а, приподняв юбки, почти швырнул ее на постель. Лицо его было напряженным и чужим, а взгляд – отсутствующим. Элейн было страшно: казалось, Джон даже не видел ее… Через несколько мгновений все кончилось, Джон, тяжело дыша, откатился в сторону, а Элейн хотелось плакать.

V

Июль 1233

Граф Файф снова был рядом с Элейн. Его лошадь ни на шаг не отставала от Непобедимого, на котором мчалась Элейн. Где-то слева, далеко впереди, с левой стороны, куда ускакал король со своей свитой, слышались звук рога и лай охотничьих собак.

Малкольм Файф торжествующе рассмеялся:

– Вперед, леди! Собаки уже чуют кровь. – Он пришпорил коня, обогнал Элейн и скрылся в лесу. Элейн без колебаний направила Непобедимого вслед за ним. Ветки кустарника, обступившего узкую тропу, цеплялись за длинные юбки Элейн, но она не замечала этого – скачка захватила ее. Не тревожило ее и то, что скакавшие позади Изабель Брюс, лорд Эннондейл и Роберт не свернули в лес, а направились прямо по дороге.

– Мы сейчас нагоним короля! – прокричал Малкольм, обернувшись. Снова потянув за поводья, он свернул на другую, еще более узкую тропинку, почти заросшую травой. – А ваш муж, леди, – спросил он, – он никогда не охотится?

– Никогда! – ответила Элейн. Вообще-то это было неправдой, но сейчас ей не хотелось думать о Джоне, который тяжело простудился и сидел со своими книгами в доме. Она гнала от себя чувство вины – ей следовало бы остаться с мужем, а не отправляться на королевскую охоту.

Стиснув зубы, она бросила Непобедимого вперед: лорд Файф не должен был допускать и мысли, что его лошадь быстрее и выносливее. Они уже трижды устраивали такие состязания, и два раза побеждала Элейн на Непобедимом. Только однажды Малкольм первым подоспел к королю, когда егеря уже межевали убитого оленя. Сегодня Элейн мечтала о том, чтобы оказаться рядом с Александром, но одной, без егерей, загонщиков, свиты…

Внезапно глубокий овраг возник перед ними. Лошади встали на самом краю обрыва, комья земли полетели из-под копыт.

– Боже милостивый! – Лицо Малкольма побледнело, и он изо всех сил дернул поводья, пытаясь удержаться в седле. – С вами все в порядке, леди?

Элейн кивнула, но, когда она вгляделась в почти отвесно обрывающийся склон с редким кустарником в скалистых расщелинах и услышала далеко внизу шум воды, ноги ее предательски задрожали. Она заставила Непобедимого отойти от края, огляделась, пытаясь понять, где они оказались.

– Я слышу рог, нам надо туда. – Она взмахнула рукой, но лошадь Малкольма загораживала дорогу, не давая ей проехать. Граф спешился и, наклонившись, сказал:

– Похоже, она охромела. Подождите, миледи…

Элейн нетерпеливо дернула поводья Непобедимого.

– Мы потеряем короля!..

– А зачем нам король? – спросил в ответ Малкольм, выпрямился и, взяв Элейн за талию, легко снял ее с седла и опустил на землю. От удивления Элейн не сопротивлялась, она успела сказать только «милорд!», и через мгновение граф уже прижал ее к груди. Его рот с силой впился в ее губы, а руки жадно нащупывали застежки ее платья. Теряя равновесие и чувствуя под ногами мягкую землю на самой кромке обрыва, Элейн сумела высвободить руку и вцепилась в лицо Малкольма. Когда ее палец задел глаз графа, тот чертыхнулся от боли, и Элейн наконец высвободилась из его объятий. Волосы ее растрепались, слезы бессилия и обиды застилали глаза. Вскочив в седло, она с места пустила Непобедимого в галоп, и умное животное само вынесло ее на дорогу, с которой она совсем недавно свернула…

Король уже стоял среди приближенных, рассматривая великолепного оленя. Когда Элейн подъехала ближе, Александр с усмешкой посмотрел на нее и сказал: