Текст книги "Две тайны, три сестры"

– С ним самым, – хмыкнул Дункан. – Ему приспичило нанять опытного шкипера, вот и спросил моего совета. – Ее отец отвел назад плечи и с каждым словом все больше распрямлялся, гордо откинув голову и выпятив подбородок.

– Твоего? – спросила Кейт, чувствуя подступающую тошноту. – Ты что же, снова думаешь о гонках?

– А почему бы и нет? Я самый лучший в мире шкипер. – Он усмехнулся и обратился к бармену, который подошел принять у него заказ: – Подтверди-ка, Кит?

– Все так, как вы говорите, мистер МакКенна, – невозмутимый Кит одобрительно хмыкнул. – Что вам предложить?

– Твой самый лучший виски для всех в этом баре, – громко объявил Дункан, приветливо помахав трем туристам. – Угощаю, – объяснил он им. – У меня сегодня праздник.

Кейт закатила глаза и тяжело вздохнула, когда отец отошел от барной стойки, чтобы пожать руки трем совершенно незнакомым людям. Дункан всегда любил покрасоваться, был способен на широкие жесты и часто говаривал, что незнакомцы – это друзья, которых он до сих пор еще не встретил.

– Пап, – Кейт с силой дернула его за рукав, когда он вернулся на свое место, – ты обещал мне, что никогда-никогда больше не будешь участвовать в гонках.

– Знаешь, Кэти, девочка…

– Никаких больше «Кэти, девочка». Ты дал слово, – напомнила отцу Кейт. – Мы заключили сделку.

– Этому обещанию будет сто лет в обед. Но ведь я не могу жить на острове и не ходить в море. Мне нужно что-то делать. Пойми, иначе я погибну.

– Ты не можешь так поступить с нами, – прошипела она ему на ухо, понизив голос, когда поняла, что их «милая беседа» по-прежнему в центре всеобщего внимания. – Придумай что-нибудь другое. Найди себе другое занятие. Летай на воздушном шаре. Наймись в цирк. Мне плевать, что ты делаешь, если только это не гонки.

Оскорбленный Дункан побледнел, но его глаза сверкали стальным блеском – о, этот блеск она помнила слишком хорошо.

– Я все еще твой отец. Не смей так со мной разговаривать!

– Ты уже давно не отец. – Слова дочери, больно ранив его, вызвали шквал эмоций, так что Дункан едва не задохнулся, но Кейт не жалела его. Он обещал. И теперь нарушает данное обещание, как нарушил многие другие. – Почему ты не можешь сделать это ради меня? – взмолилась она. – Мы прошли через такое…

– Мне нужны гонки – и баста. Это важно для меня. Внутри все умирает. – Дункан драматическим жестом приложил руки к сердцу. – Я должен быть на воде. Мне нужно чувствовать океан: пусть запутается ветер в моих седых волосах, пусть застынут океанские брызги на лице.

– Тебе незачем пускаться в гонки, чтобы все это чувствовать, – попыталась урезонить его Кейт. – Ты можешь просто выйти под парусами в бухту и обойти берег, не отходя далеко от острова.

– Нет. Эти детские плескания не для моряка. Мне нужно волнение, скорость, сила. – Впервые за долгое время взгляд его был ясный и целеустремленный, а не тусклый и безразличный – Дункан оживал прямо на глазах. – Кэти, девочка, неужели ты не устала таскать меня из бара? – Впервые он произнес вслух эти страшные слова, сам сказал ей об этом.

Кейт молчала, не зная, как еще вразумить отца.

– Я не могу так больше жить, – продолжал он. – Если бы я мог оказаться в океане, увидеть далекий горизонт, бесконечные просторы, я смог бы снова дышать. Разве я не достаточно покаялся, Кэти, и ты оставишь меня в чистилище навсегда?

– Не надо выставлять меня своим тюремщиком, – покачала она головой. – Это твоя совесть держит тебя в заточении. Или, может быть, у тебя нет совести? Если бы ее остатки жили в твоей душе, ты не нарушил бы данную своим детям клятву. Нет, ты не будешь участвовать в гонке.

Она вскочила с барного стула, сердитые слезы застилали ей глаза и мешали ориентироваться.

– Делай, что хочешь. Ты всегда поступал по-своему и всегда будешь.

Кейт убежала подальше от барной стойки, желая оказаться как можно дальше от отца. Она распахнула дверь ресторана и со всего маху налетела на Тайлера.

Тот буквально поймал ее за руку.

– Кейт? Что случилось?

– Вы опоздали! – крикнула она громко и рассерженно, не в силах совладать с собой.

Глаза Тайлера сузились.

– Ну, это не самый страшный проступок, а вы так разозлились, – медленно проговорил он. – Вы плачете. Неужели из-за меня?

Она резко отстранилась от него.

– Я устала и еду домой.

Кейт направилась вниз по лестнице к стоянке, на ходу выуживая из сумочки ключи от машины, но руки дрожали и плохо слушались ее, она уронила связку на землю.

Тайлер поднял ключи, прежде чем она успела за ними наклониться.

– Вы никуда не поедете, пока не успокоитесь, – сказал он.

– Я в порядке.

– Вы в ярости. Мне жаль, что я опоздал.

– Это не имеет значения, – буркнула Кейт.

– Скажите, что случилось. Я не могу поверить, что мое опоздание так вас расстроило, – настаивал Тайлер.

– Везде сплошная ложь. Вокруг меня люди, которые дают обещания и не собираются их выполнять. И никаких перемен. Говорят, что они будут вести себя иначе, но не меняются. В общем, я сдаюсь, отступаю и зарекаюсь. Господа пираты, я умываю руки и поднимаю белый флаг.

– Вы закончили? – спросил он мягко, когда она «выпустила пар».

Кейт нахмурилась.

– Пока не знаю. – Ее нос продолжал изредка подрагивать и хлюпать, но она пересилила себя и сделала глубокий вдох. – Простите, дело не в вас. Я стону от отца, который сводит меня с ума.

Тайлер кивнул.

– Что он опять натворил?

– Он там. – Кейт кивнула в сторону ресторана. – Пришел на встречу. Предполагаю, что намерен вернуться к гонкам, если только найдется лихой хозяин, который действительно захочет взять его в экипаж.

– Что же тут удивительного, учитывая послужной список вашего отца? Мне довелось читать о нем самые хвалебные статьи, которые, на мой взгляд, не были преувеличением, ведь он превосходный моряк. Один из журналов по парусному спорту назвал его гением в работе с парусами, он лучше всех чувствовал ветер.

И тут Кейт вспомнила, с кем разговаривает.

– Он слишком стар для гонок, – возразила она, но это была лишь часть правды. – А то, что он гений, – это, вероятно, цитата из его собственного интервью.

– Так он был хорош или нет?

– Да, он был хорош, – нехотя призналась она. – Иногда он блестяще справлялся с поручениями, которые выкрикивал целой команде. Но то было раньше, много воды утекло с тех пор. И, знаете, что самое важное? – он дал обет никогда больше не участвовать в гонках.

– Почему?

– Какая разница? Не имеет значения. В любом случае вас это не касается.

Тайлер пристально смотрел на нее.

– Ладно, вы грубите и дали мне от ворот поворот, но я сам заслужил это. Забудем. Вы голодны?

– Я туда не вернусь.

– Тогда пойдем в другое место, и я постараюсь загладить свою вину. Выбирайте.

Кейт колебалась – еще минуту тому назад ее словно невидимым магнитом тянуло вернуться домой, свернуться калачиком на любимом диване и в то же время ужасно не хотелось оставаться наедине со своими мыслями и воспоминаниями.

– Соглашайтесь, – подталкивал ее Тайлер. – Разрешаю вам заказать самые дорогие блюда в меню, сегодня я угощаю.

Его вкрадчивая обаятельная улыбка снова напомнила ей, с кем она имеет дело – с человеком, способным, вероятно, очаровать даже ее туфли.

– Я чувствую себя так, будто выбираю между знакомым дьяволом и тем, которого еще пока не знаю, – пробормотала она.

– Это означает «да»? – уточнил он, сверкая белыми зубами.

– Я еще пожалею об этом.

– Не волнуйтесь, я все равно буду уважать вас утром.

Кейт невольно улыбнулась, догадавшись, о чем он, и еще раз напомнила себе об осторожности. Она могла потерять гораздо больше, чем уважение.

7

Совестливая от природы, Эшли с утра пыталась убедить себя, что ей не найти Шона в субботу вечером. Свободный молодой парень может оказаться где угодно – в ресторане, баре, в кино или в кровати с какой-нибудь красавицей. Вариантов безграничное множество. Она могла лишь попытаться, но сотворить чудо не в ее силах. А что, если подождать до завтра?

Или, может, стоит спуститься к пристани и проверить, нет ли его на яхте Эмберсонов, где Шон любил спать.

Нерешительно и в общем-то нехотя разыскивая Шона, Эшли остановилась перед туристическим агентством на главной улице. Окна его пестрели разноцветными рекламными листовками, приглашающими побывать летом в городке Саванна, продегустировать вина в Санта-Барбаре, отправиться на пароме до Ванкувера. Более того – совершить плавание на яхте в Сан-Франциско. Ни одно из этих мест не манило и не будоражило Эшли. Если она и поехала бы куда-то, то, по крайней мере, в центральную часть страны, туда, где вода выходит из скважины в земле, где холмы поднимаются, как защитная гвардия, а бескрайние равнины дают ощущение свободы и безопасности.

Шутите, что ли? Она никуда не собирается: любит этот остров, лесистые холмы, тихие бухты, песчаные пляжи. Это ее дом. Она всегда жила здесь и всегда будет. Самый яркий момент в ее памяти – это когда она увидела остров после долгого пребывания в море. Огромная тяжесть свалилась с ее плеч, когда она вышла из лодки и ступила на твердую землю. На острове Эшли чувствовала себя комфортно. Как же она может уехать отсюда?

Если только… Что делать, если Шон вернулся на остров окончательно и останется здесь жить? Если она убедит его не участвовать в гонке, это означает одно: он останется в Каслтоне, возьмет на себя семейный бизнес.

Как ей поступить? Она не сможет вечно избегать парня, хотя ведь это не самая большая проблема для нее – есть нечто большее. Если он все еще хочет ее и попытается поцеловать в надежде, что они должны быть снова вместе, как ей найти в себе силы, чтобы постоянно говорить «нет»?

Лучше всего для них обоих будет, если он просто вернется туда, откуда приехал, и проведет там очередные восемь лет.

Отвернувшись от рекламного щита туристического агентства, Эшли направилась по улице, держась подальше от баров, переполненных моряками субботним вечером. Она прекрасно знала, о чем они говорят – спорят, чья лодка оказалась быстрее, какой экипаж лучше, на каком этапе гонки ветер будет самым сильным. В приморском баре можно узнать о морском деле и навигации все, что нужно, и даже больше: получить сведения о самой быстроходной лодке, о самом опытном экипаже, с вами в разгар пьяной пирушки поделятся бесценным опытом самые сильные и храбрые профессионалы, но ничто из этого не будет иметь значения. Океан, как гора Эверест, проверит на прочность каждого. Многие хотели укротить море, но никто не смог.

Когда Эшли спустилась к пристани, шум остался позади, тени удлинились. Она прошла мимо пары, целовавшейся в дверях дома. Руки мужчины шарили под блузкой женщины, их тела двигались так интимно, словно они занимались сексом прямо в одежде. Эшли поймала себя на том, что не может отвести от них глаз, и почувствовала прилив жара в теле. Сколько времени прошло с тех пор, как она целовала мужчину вот так, со страстью, с откровенным желанием, совершенно утратив над собой контроль?

– Может, стоит сказать им, чтобы они вошли в комнату? – сказал Шон, подходя к ней сзади.

Эшли обернулась в изумлении, пристыженная, что ее застали в такой момент.

– Ты меня напугал.

– Извини. Что ты здесь делаешь?

– Ищу тебя. Я подумала, ты в лодке.

– Теперь ты меня пугаешь. – Шон вопросительно смотрел на нее. – С какой стати ты меня ищешь? Обычно ты изо всех сил стараешься избегать меня.

– Я хочу поговорить с тобой. Можешь присесть на минутку?

Эшли подошла к ближайшей скамейке и села. Шон опустился рядом, уперся локтями в колени и уставился перед собой.

Эшли закинула ногу на ногу, потом снова поставила их вместе. Она огладила джинсы, потом поиграла ожерельем на шее. Шон не говорил ни слова. Она тоже. Молчание становилось неловким. Напряжение росло с каждой секундой.

– Ко мне приходила твоя мама, – наконец вынуждена была начать разговор Эшли.

– Так вот почему ты меня искала, – понимающе кивнул он.

– Она беспокоится о тебе. Она не хочет, чтобы ты участвовал в гонках в Каслтоне, хотя, я думаю, на самом деле ее беспокоит Гавайский отрезок.

– Значит, она тебя попросила.

Эшли догадалась, что Шон пребывает в не слишком хорошем настроении. Искоса поглядев на него, заметила тень щетины вдоль челюсти, складки на лице и затвердевший подбородок. Он изменился, подумала она.

Это не тот мальчик, в которого она когда-то влюбилась. Мужчина, почти незнакомый. Их откровенные разговоры закончились много лет назад. Время, когда она знала его мысли, его мечты, осталось в далеком прошлом. Она понятия не имела, о чем он думает сейчас и о чем – вообще.

– Я теперь совсем не знаю тебя, – тихо сказала она, не понимая, что говорит вслух, пока Шон не повернул голову и не посмотрел на нее темными мрачными глазами.

– Ты только сейчас это поняла?

– Может быть. – Осознав это, Эшли почувствовала, как печаль затопила ее. Единственный человек, который когда-то хорошо знал ее, был Шон. Даже сестрам она не призналась кое в чем, а с Шоном делилась своими секретами много лет назад. Она доверяла ему. Он доверял ей.

Вот в чем суть проблемы. Она утратила его доверие.

– Что ты хочешь, Эш? – пробормотал Шон с досадой. – Почему ты на самом деле пошла искать меня? Трудно поверить, что тебя вообще волнует то, что я делаю.

– Твоя мать убедила меня. Я не могла сказать «нет».

– Ты можешь сказать «нет» мне, но не можешь сказать моей матери?

Шон скептически посмотрел на нее. Он собирался встать, но Эшли положила руку ему на плечо, прикосновение поразило обоих теплом и силой. Их глаза встретились впервые за долгое, долгое время.

– Это все еще с нами, – пробормотал он. – Ты можешь говорить мне все, что хочешь, но я чувствую это, и ты тоже чувствуешь. Оно еще здесь.

Эшли опустила руки, ее голос дрогнул, когда она заговорила:

– Речь не о нас, о тебе. О твоей безопасности. Твоей жизни. Твоем будущем. Я не хочу, чтобы ты гонялся за тенью Джереми. Ты никогда не сможешь его настичь. Тебе надо отпустить его.

– Я не готов. Он был моим братом.

– Отпустишь ты его или нет, он все равно мертв, – печально сказала Эшли. – И если ты пойдешь по его пути, для Джереми это уже неважно, но для твоих родителей имеет большое значение. Они не хотят потерять и тебя.

– Я не хочу огорчить родителей, но поступлю так, как считаю нужным. Мне было пятнадцать, когда ты ушла в море, и шестнадцать, когда Джереми тоже снялся с якоря и ушел. Два человека, которых я больше всех любил в этом мире, жили жизнью, наполненной приключениями, а я оставался далеко от них, рядом с родителями, ходил в школу, делал уроки… у меня было все не так, как у тебя и Джереми. Всякий раз, когда он звонил, мои родители и я толпились вокруг телефона, боясь пропустить хоть одно слово. И когда отец клал трубку, он смотрел на маму с невероятной гордостью в глазах и говорил: «Это наш сын, Наоми. Разве можно не гордиться им?» – Шон умолк ненадолго, а потом продолжил: – Они никогда не говорили так обо мне. Почему? Потому что я не совершил ничего выдающегося.

– Я уверена, они тобой гордятся.

– Да как они могут? Чем? Я бросил колледж на полдороге. Я менял места работы так же часто, как рубашки. Я плыл по течению. И когда они попросили меня вернуться и войти в семейный бизнес, я отказался. Поверь мне, они вовсе не гордятся мной.

– Ты просто искал свое место в жизни. В этом нет никакого криминала.

– Тогда почему ты пытаешься удержать меня от гонок? – спросил Шон.

– Потому что ты не найдешь того, что хочешь найти в океане. Это тяжелая жизнь и очень одинокая. И ты никогда не любил тесные помещения.

– Откуда ты знаешь, что я люблю?

Она посмотрела ему в глаза и увидела гнев, но и нежность тоже. Кое-что из того, что они знали друг о друге, никогда не изменится.

– Ты ничего не должен никому доказывать, Шон.

– Неужели? – Он помолчал. И добавил: – Я знаю, почему ты рассталась со мной, когда вернулась. Ты прошла через невероятные приключения, а я остался парнем из маленького городка, которому никогда не понять, что ты видела, что пережила. Вот почему ты выбросила меня из головы.

Эшли, отвернувшись от него, заправила за ухо прядь волос. Все гораздо сложнее, чем он думал.

– Когда я вернулась в город, я не стала думать о тебе меньше, чем прежде. Все было иначе. Я стала другой. Я изменилась, и тем, что я сделала, нельзя гордиться.

– Не понимаю.

– Я целовала другого, – порывисто бросила она, не слишком задумываясь о том, какие последствия повлечет ее признание.

Шон смотрел на нее смущенно и недоверчиво.

– Что?

– Я целовала другого во время плавания.

– Ладно, ладно… – Шон откашлялся. – Ты была совсем молоденькая. Мы долгое время были далеко друг от друга. Почему ты не сказала мне сразу? Мы могли бы начать сначала. Я не верю, что ты порвала со мной из-за парня, которого больше никогда не увидишь. Почему ты не доверилась мне?

Эшли глубоко вдохнула перед решительным признанием.

– Это был Джереми. – Она посмотрела ему прямо в глаза, чтобы у него не осталось ни малейших сомнений, и сказала: – Я целовала Джереми.

Тайлер откинулся на спинку стула, пока официант разливал кофе в чашки. Ужин с Кейт прошел на удивление приятно. Учитывая ее взвинченное состояние, он выбрал спокойный тон и не нападал на нее.

Они обсуждали погоду, местные спортивные команды, последние бестселлеры и наконец качество итальянской пасты в крошечном ресторане под названием «Пикколо», расположенном на одной из улочек окраины Каслтона. Тайлер получил бы еще большее удовольствие от общения с Кейт, если бы выполнил то, ради чего приехал на остров, но задача все больше осложнялась. Надо задавать вопросы, двигаться к намеченной цели, но он эгоистично не хотел воздвигать стену между ними, и это вызывало в нем чувство вины.

Он не ставил перед собой задачу завоевать симпатию Кейт. Жизнь семьи его брата поставлена на карту. Кейт могла быть матерью Амелии. Она вполне способна ополчиться на его брата, угрожать разрушить жизнь Марка и его дочери. И даже если она не мать Амелии, она – ее тетя. Несомненно, она станет до последнего поддерживать Эшли или Кэролайн. А он обязан помогать Марку. Им никогда не встать на одну сторону в этом противостоянии. Никогда.

Кейт положила ложечку на стол.

– Пришло время, не так ли?

– Простите?

– Обсудить то, что вас действительно интересует. Вы накормили меня тортеллини, но я по-прежнему не заинтересована в интервью. Я не доверяю вам. Я не думаю, что вы рассказали все о своих намерениях.

– Взаимно. Я тоже не доверяю вам, – признался Тайлер с улыбкой.

Хотя он и не доверял ей, но восхищался ее силой духа. Ему нравилось иметь дело с женщиной, которая подает так же хорошо, как отбивает. Которая может разговаривать с ним на равных, предвидеть его умозаключения. Тайлер всегда любил сложные головоломки, и Кейт, несомненно, из их числа. Он еще не знает, какая она на самом деле, но, черт побери, очень хочет узнать.

Прежде чем Тайлер успел открыть рот, какая-то женщина остановилась возле их стола. Она держала за руки двух малышей, вероятно сильно уставших, если судить по их личикам.

– Кейт, прости, что прерываю ваш разговор, я просто хотела поблагодарить за запеканку. Она невероятно вкусная, все это оценили.

– Пожалуйста, – сказала Кейт, улыбаясь детям. – Привет, Сэмми, привет, Джо. Вам понравилась моя лапша?

– Она им понравилась, – ответила за них женщина. – Им интересно, почему я не могу так готовить.

Женщина с любопытством посмотрела на Тайлера. Кейт перехватила ее взгляд и, минуту поколебавшись, представила их друг другу:

– Это Тайлер Джеймисон. А Рут Льюис – моя соседка.

– Приятно познакомиться, – ответила Рут, продолжая с интересом рассматривать Тайлера. – Вы здесь из-за гонок?

– Да, – ответил он.

– Мой муж Ларри собирался в них участвовать, но попал в аварию несколько дней назад.

– Мне очень жаль, – пробормотал Тайлер.

– Он скоро встанет на ноги, но не сможет отправиться на гонки до следующего года. Кейт выручила меня, приготовив разные блюда, и я заполнила ими морозильник.

– Мне это ничего не стоило. Мне нравится готовить, – призналась Кейт. – Дай знать, если тебе понадобится что-нибудь еще. Да, я подобрала несколько книг для Ларри. Он сойдет с ума от скуки, ожидая, когда заживает нога. Я завтра принесу их.

– Я могу сама зайти за ними в магазин, – предложила Рут.

– Не проблема.

– Еще раз спасибо, – улыбнулась Рут. – Надеюсь, вам понравится Каслтон, мистер Джеймисон.

– Да, несомненно. – Тайлер молчал, ожидая, пока Рут и ее дети выйдут из ресторанчика. – Так вы, значит, хорошая соседка и хороший повар. Я впечатлен. Вы научились готовить после смерти матери?

– Раньше. Меня научила бабушка. Она жила с нами, когда я была еще маленькой. Стряпней занималась она. Мне кажется, они с моей матерью поделили домашнюю территорию и редко переходили черту.

– Ваша бабушка – мать матери или отца?

– Мать моего отца. Она могла устроить праздничный стол из ничего. Тушила мясо с сельдереем, морковью и луком. Это было похоже на волшебство.

Тайлер подался вперед, очарованный мягкостью ее голоса, когда она говорила о бабушке. У него возникло чувство, что Кейт из тех женщин, которые все еще верят в магию. Она могла попробовать свои способности и на нем, вдруг пришло ему в голову. Но только его толстую кожу не пробить никакой магии и никаким другим подобным ей глупым сантиментам.

– Бабушка умерла, когда мне было одиннадцать лет, – добавила Кейт. – После этого готовили мы с мамой, а когда мама заболела, это стало моей обязанностью.

– А вы такой же хороший повар, как ваша бабушка?

– О нет, мне далеко до нее. Я никогда не придерживаюсь рецепта до конца, откладываю его – и полный вперед. А бабушка без всяких рецептов знала по наитию, что будет хорошо, а что нет. Мне все еще нужна поваренная книга и мерный стаканчик. А как насчет вас?

– Меня? Мне нужна микроволновая печь и замороженный обед. Или хорошее меню навынос.

Кейт рассмеялась, и ее теплый смех звучал для него как приятная песенка, которую он хотел бы слушать снова и снова. Она взяла чашку кофе и отпила глоток.

– Вот это я никак не могу освоить – сварить чашку хорошего кофе.

– Зато это единственное, что я умею. Крепкий черный кофе.

– Мне больше нравится с добавкой лесных орехов и ванили, – сказала Кейт.

– Это не кофе. Очень слабый.

Кейт откинулась на спинку стула.

– Спасибо за ужин. Я приятно провела время.

– Пожалуйста. Но я уверен, что на этом острове существует много мужчин, готовых составить вам компанию.

– Это вопрос? Окольным путем вы хотите узнать, вижусь ли я с кем-то?

– И что же? – Тайлер не сводил с нее глаз.

Кейт заколебалась.

– Я могла бы сказать, что это не ваше дело, но отвечу – нет. В данный момент нет. Но если сегодня вечером я оказалась свободна, это не значит, что это повторяется каждые выходные.

– Я верю, – кивнул он с серьезным видом.

Она скорчила гримаску.

– На самом деле я отказываюсь от приглашений не из-за занятости, – призналась она. – Меня даже упрекнули в том, что у меня нет никакой личной жизни.

– У нас нашлось еще что-то общее.

Глаза Кейт недоверчиво блеснули.

– С большой натяжкой. Не могу поверить, что вы избегаете общества. – Она помолчала. – Итак, что с вами произошло?

– Не думаю, что со мной что-то не так, – пожал плечами Тайлер.

– Должно быть, если вы коротаете время в одиночестве.

– Кое-какие комментарии до меня доходили – я трудоголик, слишком много работаю.

Говорили и другое – он недоверчив, скрытен, не подвластен движению сердца и много чего еще. Тайлер действительно не понимал, почему женщины, которых он приглашал на свидания, могли обижаться на него. Он никогда не обещал отдать свое сердце. Он никогда никого не соблазнял. Но это не имело значения. Женщины, с которыми у него были случайные встречи, неизбежно желали больше, гораздо больше, чем он мог им дать.

– Вы все время в разъездах, сегодня здесь, а завтра там, – сказала Кейт и понимающе кивнула. – Амбиции, конкуренция – вы готовы пожертвовать всем ради своей цели. Я знаю такой тип мужчин. Рядом с одним я росла.

– Вы говорите о своем отце?

– Да. Он обаятельный человек, общительный, веселый, прекрасный рассказчик. Большинство людей считают его потрясающим парнем. Вроде вас, например. Но у моего отца есть темная сторона – природная одержимость, амбиции, не знающие границ. – Голубые глаза Кейт потемнели. – У него страсть победить всех на побережье.

– И вы думаете, я такой же? – спросил Тайлер, задетый ее оценкой. Она не знала главного: откуда он вышел, через что прошел, что пережил, что такое победа для человека, потерявшего все в самом начале жизни.

Кейт посмотрела на него долгим взглядом.

– А разве нет?

– Нет, но я знаю человека, похожего на него. Это мой собственный отец.

– Что вы имеете в виду?

Тайлер ответил не сразу. Рассказывать о себе всегда нелегко. Сдержанный от природы, он становился все более скрытным из-за постоянных напоминаний отца: никто не должен знать, кто мы, откуда мы приехали, что делаем здесь. Просто молчи. Занимайся своим делом, а они пусть занимаются своим.

– Тайлер? – Голос Кейт вернул его к действительности. – Что вы сказали?

– Ничего.

– Вы не можете так поступить. Если начали, так закончите.

– Вы так поступаете все время, – заметил он.

– Расскажите что-нибудь о себе, – попросила Кейт. – Укажите хотя бы одну причину, почему я не должна прямо сейчас выйти за дверь, а вы провожали бы меня взглядом.

Он не мог позволить ей уйти и не хотел смотреть ей в спину. Он должен сказать ей что-то, но что?

– Забудьте об этом, – резко бросила Кейт, протягивая руку к сумочке. – Я думаю, мне пора домой.

– Все в порядке. Вы победили. Положите сумочку обратно.

Она заколебалась.

– Положу, как только начнете рассказывать.

– Итак, вы ждете от меня личную информацию, – кивнул Тайлер. – А что вы хотите узнать?

– Если вы скрытничаете, я не удивлюсь, что вы женаты или у вас серьезные отношения.

– Теперь мы квиты? – спросил Тайлер, имея в виду недоверие друг другу.

– Стоп, стоп, стоп, – сказала Кейт, накинув ремешок сумочки на плечо.

– Хорошо, – уступил он. – Что вас интересует?

– Начните с чего-нибудь незатейливого, простого. Расскажи о своем детстве, своей семье.

– Моя семья – совсем не простое дело.

– Расскажите о ней. Считайте, что это способ завоевать мое доверие. Это должно вас вдохновить.

Тайлер мысленно прикидывал, что и сколько он может ей сказать. Черт возьми, судя по тому, как идут дела, она, вероятно, не поверит ему в любом случае.

– Хорошо. Я родился в Сан-Антонио, – начал он.

– Техас. Я догадалась по вашему произношению.

– Я жил там до двенадцати лет. До того времени, когда мои родители развелись.

– Это, должно быть, очень трудно пережить, – сочувственно заметила Кейт.

– Да, но потом стало еще хуже. Через несколько недель после развода отец забрал меня из школы и сказал, что мама больше не хочет меня видеть. Она не может работать, имея двух мальчиков на руках, а поскольку мой брат младше, я должен остаться с ним. У меня не было смены одежды, не было даже зубной щетки. И шанса попрощаться с мамой и братом.

У Тайлера все сжалось в груди при этом воспоминании – Марк ждет его на крыльце, надеясь, что они поиграют в догонялки, или попинают футбольный мяч, или он просто походит хвостиком за старшим братом. После развода мать начала бегать на свидания. У Марка остался только он, старший брат Тайлер. И вот в тот день Тайлер не пришел домой, и с младшим братом заниматься стало некому.

– О господи, – сочувственно выдохнула Кейт. – Это ужасно.

Ему было неловко выглядеть жалким в ее глазах. И Тайлер корил себя за то, что рассказал ей такое, о чем никогда никому не говорил. Он не понимал, зачем сделал это и почему. Он мог бы рассказать что-нибудь другое. Она не узнала бы, правда это или нет.

– Ваша мама, должно быть, пыталась вас найти, – предположила Кейт. – Куда же вы с отцом поехали?

– Мы колесили по всей стране. Бесконечные номера мотелей, апартаменты, города, похожие друг на друга. Я не сразу понял, что мы скрываемся, заметаем следы. Мой отец показывал письма от мамы и брата. Они признавались в искренней любви ко мне, обещали, что когда-нибудь мы соединимся, но сейчас нам лучше пожить отдельно. Я тупо верил в подлинность писем. Потом пришли письма и открытки, в которых сообщалось о переезде мамы с братом в новый дом, с подробным описанием этого дома. Я все это доверчиво проглотил.

– Тайлер, а что вам оставалось? Ваш отец, кажется, очень умный и изощренный человек. А вы были еще ребенком. Как можно было не верить ему?

– Если был бы умнее, я нашел бы способ позвонить домой. Вначале я просто злился и не хотел звонить. Если я им не нужен, то и они мне тоже. Но со временем я начал колебаться, заговорил с отцом, что хочу навестить их. Вот когда мой папа вытащил туза.

– Что это было?

– Он рассказал мне о пожаре. Сказал, что дома больше нет. Моя мать и брат погибли. И мы с ним остались одни на свете. Вы знаете, что еще он сделал? Он сочинил некролог. Вот какой он был изворотливый и, видимо, больной. Я купился на это, – признался Тайлер с отвращением. – Я оказался идиотом. Оглядываюсь назад и вижу, столько было возможностей понять происходившее. – Он сомневался, что когда-нибудь сумеет простить себя за наивную доверчивость. – Во всяком случае, маме удалось разыскать нас через шесть лет. Мне уже исполнилось восемнадцать. Я уже не нуждался в матери. И хотя она обрадовалась мне, зачем ей еще один сын, уже взрослый и ставший чужим? Она вышла замуж, моего брата официально усыновил отчим. Мать родила девочку. Жизнь переехала всех нас.

– Страшная история. – Кейт бросила на него испытующий взгляд. – Вы не сочинили ее?

– Я говорю правду.

– Об этом, – уточнила она.

– Об этом, – согласился Тайлер.

Кейт откинулась на спинку стула.

– Даже не знаю, что сказать.

– Ничего и не говорите. Я рассказал вам свою историю потому, что хорошо знаю, каково жить с отцом, готовым на все ради обретения чего-то, страстно желаемого.

– Мой папа выглядит святым по сравнению с вашим. Где ваша мама сейчас?

– В Далласе.

– А отец?

– Он умер несколько лет назад. – Тайлер взял чашку кофе, жалея о своей исповеди. – Интересно, что они кладут в этот кофе. Обычно я не промываю свои кишки ничем похожим.

– Сыворотку, я думаю. Вот почему я привела вас сюда.

Он оценил ее тон, она слегка поддразнивала его. Кейт не смогла бы стать хорошим репортером, но с легкостью стала бы хорошим другом. Впрочем, они не собирались становиться друзьями, напомнил он себе. Это невозможно.

– Мне интересно, вот вы выбрали карьеру, которая заставляет вас постоянно находиться в разъездах, – сказала она. – Кажется, в вашем случае скорее могло возникнуть желание обосноваться на одном месте, пустить корни, восстановить связь с семьей, матерью и братом.

– Это то, чего вы хотели? – спросил он, отвечая вопросом на вопрос. – Значит, в море вы все время тосковали по твердой земле под ногами?