Текст книги "Драконья тень"

Глава 22

– Моя единственная любовь, – выдохнула Королева Демонов, и ее рот, похожий на темный кровавый рубин, нашел губы Джона, очертил их, потом его нос и овальный шрам у него на горле. – Мой слуга и моя любовь. – Ее ладонь скользнула по его руке, по бокам; ее кожа под его ответной лаской была бледно-розовой, как в сердцевине лилий, безупречной, как у юной девушки, и пахла душистыми оливками и жасмином. Волосы ее были беспорядочным океаном траурно-черного шелка.

Дженни осознала, что выглядела она как Кахиера Ночная Птица.

Тело ее лежало на Джоновом в пещере, окутанной алым, как тлеющие угли, бархатом и огнем свечей, и извивалось, как у змеи. Дженни попыталась закрыть глаза, отвести взгляд. Ее обняли теплые руки и голос Амайона выдохнул ей на ухо, Я вынужден был показать тебе это, дорогая. Ради твоего собственного блага я вынужден был показать тебе это. Он отвернулся от тебя, сейчас он входит в ее королевство.

Ты лжешь. Дженни попыталась вызвать в памяти образ Джона, который умирал под дождем, пронзенный копьем Яна. Она не могла. Этого никогда не было, и эту ложь никогда не произносили.

Ты лжешь.

Но ее тело болело от воспоминания о пылающем удовольствии Амайона внутри нее, о золотом великолепии господства и власти. Она боролась за то, чтобы проснуться, но тонула в воспоминаниях о других объятьях, восхитительных и унизительных, а за ними слышала голос Амайона, зовущий ее по имени. Зовущий из белой ракушки, в которой был заключен, так же, как ее собственное сердце было заключено в треснувшем самоцвете в серебряном флаконе Карадока.

Я еще могу вернуться к тебе. Я все еще могу любить тебя, как он никогда не любил. Как он мог любить тебя, он, который никогда не понимал?

– Милая? – голос Джона мягко проник в лабиринт этого сна. – Милая?

Она проснулась со слезами на лице и отчаянным стремлением узнать, где именно хранится белая ракушка Амайона. Джон нагнулся над ней. И ее первой мыслью, которую она торопливо оттолкнула, была ярость, что Джон здесь, чтобы удержать ее от поисков.

Его палец легко коснулся ее лица. – Ты плачешь.

Я плачу, потому что ты лежишь с Королевой Демонов.

Но это был ее сон, не его. Может быть, не его. Или она не могла доказать, что его.

Она прерывисто вздохнула и вытерла лицо, которое и в самом деле было в слезах. Джон зажег лампу рядом с его узкой кроватью, но за массивным зарешеченным квадратом окна в комнате – его еще не содержали под замком – уже тлел серый рассвет. – Я начинаю понимать, почему иметь дело с любыми демонами – всегда дурно, – сказала она. – Они не оставляют тебя в одиночестве. Ни во сне, ни когда проснешься, ни в смерти.

Его челюсти сжались, и она увидела овальный шрам в том месте, где его оставила Королева Демонов. Прошлой ночью, когда он заснул, она отдернула одеяло, и ей показалось, что на его теле были отметины – едва видимые серебристые следы, которые исчезли, когда она склонилась пониже, чтобы рассмотреть. Отметины Королевы от занятий любовью. Знаки обладания.

– Мы с этим справимся. – Он обхватил ладонями ее лицо.

Но в душе она подумала – или, возможно, Амайон нашептал ей, (иногда невозможно было сказать) – Они только выжидают, пока ты уйдешь, чтобы достать кислоту или топор.

– Снаружи мисс Мэб, – тихо сказал Джон. – Она говорит, что просит прощения за то, что так рано, но она получила сообщение, призывающее ее вернуться в Бездну.

Дженни натянула через голову широкую мантию и выпрямилась, когда колдунья-карлица вошла внутрь вслед за слугой. Слуга внес поднос с хлебцами-плетенками, медом, топлеными сливками и яблоками. – Эй, парни, вы там в порядке? – Джон высунул голову в дверь, обращаясь к стражникам на галерее. – Вообще-то, Поликарпу, по меньшей мере, стоило бы послать вам то, что получаю я, – добавил он, изучая чаши с овсянкой, что стояли перед ними. Он зашел к себе и взял с подноса пару яблок.

– Нет, спасибо, сэр, – сказал один из солдат, настороженно изучая фрукт.

Джон на минуту остановился, держа яблоко в руке; Дженни увидела, как изменилось выражение его глаз.

Вызывающий демона. Пособник Исчадий. Забредший в Ад.

– Ну ладно, – сказал он. И добавил: – Я, знаешь ли, еще не стал их слугой.

– Да, сэр, – сказал мужчина бесстрастно.

Джон бесшумно вернулся в комнату и надкусил яблоко сам.

Мисс Мэб открыла голубую каменную шкатулку. В ней находился белый порошок, которого она коснулась пальцем, смоченным слюной, и привычным жестом нанесла его на запястья, веки и язык Дженни. – Насколько хорошо это действует, я не знаю, – сказала карлица, отбрасывая назад волосы Дженни и вглядываясь в ее глаза. – Твое сердце все еще в плену драгоценного талисмана, и возможно, ничто не исцелит тебя, пока оно не будет свободно.

Дженни кивнула. Она не думала, что сможет выдержать еще одну ночь, слушая нашептывания Амайона во сне – о режущих как хрусталь картины, что ее посещали: о собственном дурмане, жестокости и похоти; о Яне, чей разум становился все саркастичнее и непристойней, с каждым днем все изобретательнее в том, как причинять боль людям и животным. О Яне, который был пойман в ловушку, как и она сама, и плакал от отчаяния и унижения, умоляя своего демона дать ему умереть.

О Джоне в руках Королевы Демонов.

Она до боли сжала зубы и заставила себя кивнуть.

– Вероятно, ты сможешь наложить это еще раз завтра, – сказала она. – Я обнаружила, что когда единичное использование не имело силы, то с некоторыми заклинаниями действовало повторное применение.

– Безусловно, так и есть, – ответила старая карлица, аккуратно закрывая шкатулку. – Я попытаюсь снова на закате, если в течение дня тебе не станет лучше. К этому времени я постараюсь вернуться из Бездны. А в моем домашнем кроличьем садке попытаюсь сплести для твоего спокойствия другие заклинания, пока исцеление не станет устойчивым. Подземная Говорящая Река – это поток силы, и ее сила возрастает, когда она углубляется в землю. На закате она проходит, звеня, над Пятью Водопадами на девятом уровне, где находится мой садок, и ее воздействие можно сплести в венки и ленты, и так я принесу это тебе, а также Аверсину, чтобы помочь заснуть без сновидений.

Дженни быстро взглянула в мудрые, старые бледные глаза, молясь, чтобы колдунья-карлица не прочла те сны, но не смогла объяснить, что увидела в моршинистом лице мисс Мэб.

За Джоном зашла стража, потому что во внутренний двор доставляли недоделанного Ежа. Дженни, которая уже оделась в простую, коричневую с желтым одежду, которую носили слуги, копила внутри себя магию, чтобы заколдовать чувства охраны и никто не смог увидеть, как она прошла. Но делая это, она ощутила разум Амайона, силу его воли, которая усилилась в ней в ответ на ее обращение к силе. Она также ощутила странное смещение, словно видела все вокруг сквозь кусок стекла – сквозь зеленый кристалл драгоценности-тюрьмы.

Моркелеб как-то говорил, что Тени Драконов отбросили свою магию. Но сделать это было трудно. Она просто как можно быстрее вышла из комнаты вслед за Джоном и охрана, у которой не было инструкций касательно ее, дала ей пройти.

На севере говорили, что любая вещь, которую можно купить или продать, продается и покупается на Рыночной площади у Цитадели Халната, где Границы королевства встречаются с Бездной Ильфердина. Гигантская пещера, вырубленная в скале, на которой стояла цитадель, была входом во двор гномов. Легенды гласили, что они могут замуровать этот проход каменной стеной за одну ночь. Внутренние ворота огромного помещения были, конечно, сплошными, прочно запирались и днем и ночью, и охранялись четырьмя оружейными башнями. Когда Дженни вошла на Рыночную площадь, она увидела на каменном полу металлические рельсы, по которым бегали тележки гномов и тащили добро в пещеру и из нее.

Гномы по большей части продавали серебро и золото, самоцветы и предметы, сделанные из редких сплавов, или хитроумные машины, изготовленные с несравненным мастерством. В обмен купцы приносили специи, травы, редкие химикалии и соли. Тут был шелк с Семи Островов и более жесткие и простые шелка из Гата и Нима; редкие птицы и оперение птиц, совершенно неизвестных на севере; жадеит, фарфор и мускус. В другой части рынка находились загоны для скота, свиней и овец. Гномы покупали их за серебро и медь, потому что любили мясо, а в пещерах была только бледная подземная рыба и грибы.

Купцы установили длинные ряды столов, на покрывалах или ярких скатертях были выставлены товары. Одни соорудили деревянные киоски или павильоны, с цветами или связками зелени, привязанными к столбам. Другие поставили палатки, а поблизости от начала пещеры, где ветер уносил дым, разносчики товаров жарили колбасу и речную рыбу или на пару готовили сладкие клецки и молочный крем. Поэтому все это огромное мрачное пространство пахло горячим жиром и свежими цветами, раздавленной зеленью, пряностями, потом, камнем, ламповым маслом, животными, навозом и кровью. Шум на этой сводчатой площади стоял ужасающий.

Дженни переходила от продавца к продавцу, что торговали каменными и стеклянными сосудами, и наконец остановилась на алебастровой бутылочке для табака, тонкой и хрупкой, как бумага – «Это отличная вещь, хоть для коричневого табака, хоть для бетеля» – восторгался разносчик. Затем она нашла человека, который работал по цветному стеклу, и который, повертев бутылочку в загрубелых пальцах, кивнул и сказал: – Ладно, я могу вложить это в пузырек, хотя такую прекрасную работу просто грех прятать.

– Это загадка, – сказала Дженни. – Придуманная для того, у кого хватит ума сдвинуть стекло, не повреждая алебастр внутри.

Она расплатилась за это серебром, что дала ей мисс Мэб – ни у нее самой, ни у Джона не было ни пенни – и пообещала вернуться на следующий день за готовым сосудом. Потом взобралась по бесконечным утомительным пролетам лестницы, останавливаясь передохнуть на частых лестничных площадках, где торговцы лимонадом и фалафелью усиленно потчевали своими изделиями. В цитадели она снова разыскала внутренний двор, где Джон и мисс Ти, инженер-гном, инструктировали несколько дюжин воинов Мастера, как использовать механизмы Ежа для убийства дракона.

– Чтобы разворачивать кабину, силы не надо, – говорил Джон. Он стоял на машинной платформе, снабженной колесами (на ней находилась только сама рулевая рубка), раздетый, как и его публика, до рубашки и бридж. Мисс Ти – среди собственного народа ее называли Ордагазедуин – работала с мастерами на другой стороне двора, собирая остальные машины.

– Расслабьте руки и ноги, – вас же прибьет, если вы наляжете со всей силы, когда этого не надо. Просто согнитесь, а в конце напрягитесь, вот так… – Он пошевелился, особым движением сместив вес, что было необходимо для управления кабиной, и когда разместил каждого солдата, удостоверился, что они поняли необходимость равновесия и специфического использования инерции.

Наблюдая за ним, Дженни ощутила, что сердце словно сжалось в груди. На его горле были отметины демона, а в сердце – осознание того, что сделают с ним люди еще до полнолуния. Но он проверял, достаточно ли эти дети – они были так молоды, что казались детьми – поняли о машинах, которые дадут им надежду выстоять против драконов и магии.

Дженни направилась к нему сквозь пыль и звон молотов. Она наполовину прошла внутренний двор, когда он повернул голову, ища ее глазами. Его лицо словно осветилось. – Джен. – Он сошел вниз, взял ее за руки и поцеловал. – Мисс Ти говорит, что мисс Мэб была тут еще до рассвета и пометила каждого Ежа этими цыплячьими следами из этого красного пузырька. – Он указал на запыленную путаницу механизмов. – Она оставила пузырек у меня, чтобы ты закончила. Времени у нас маловато.

Он взглянул на двух телохранителей позади нее, которые бесстрастно прислонились к стене. Сам Поликарп стоял на колоннаде, его голубые глаза светились и были полны зависти. Дженни ощутила это, когда пристальный взор Джона пересекся со взглядом Правителя. На мгновение, когда по плечам Джона скользнул тонкий луч растущей дневной луны, ей показалось, что она видит отметки узора Королевы Демонов на его руках и по плечам: она почти прочла эти рунические заклинания, не выразимые словами. Почти тотчас они растаяли, но лицо его выглядело так, словно он давно не спал.

Но он спросил ее только: – Как ты?

– Хорошо. – Она заставила себя улыбнуться.

На двор пала тень; беззвучные темные крылья. Студенты глянули вверх, вскрикнули и потянулись к мечам, которые не висели больше у них на поясе. Кто-то собрался бежать к одной из катапульт, установленных поблизости, и Джон сказал: – Не стреляй в своего учителя танцев, сынок; знаешь, за сколько времени мне пришлось заказать этот урок? – Он изогнулся, забираясь в незащищенную кабину и всунул ноги в крепления. – Ты, беленькая. Давай сюда, ко мне, и держись крепче. Мы еще сделаем из вас Драконьих Погибелей до полнолуния.

Моркелеб сделал один круг в вышине, затем спикировал, атакуя и хватая. Джон влетел в кабину и дернул рулевое управление, рывком уводя платформу из-под удара. – Вы должны следить за его хвостом, – крикнул он студентам, которые рассыпались широким зачарованным кольцом. – Голова и хвост, вроде правого и левого кулака. Не тратьте выстрелов на его бока. – Моркелеб хватал, хлестал и шипел, и Дженни ощутила, как Поликарп рядом с ней трепещет от благоговения и восторга.

Это был, как сказал Джон, урок танцев, игра в кошки-мышки: грациозная, смертоносная, удивительно проворная и стремительная. Один раз Моркелеб вцепился когтями в дно платформы и перевернул ее; Джон высвободил ноги, всем телом изогнулся на платформе и под ней, и платформа, кренясь и трясясь, снова встала на колеса. После битвы у Корского моста они, должно быть, сделали противовесы, подумала Дженни. – Следи, как дракон движется, – пропыхтел Джон, ожидая, пока высокая блондинка вскарабкается на платформу. – Они невесомы, но используют крылья для баланса и поворотов, видишь? Когда они движутся, то можно попытаться выстрелить под крыло. – Только Дженни ощутила обжигающую мысленную рябь Моркелебова гнева, и почувствовала в мозгу беззвучные слова, что он не отправил Джону:

Берегись, стихоплетишка. Я объясняю тебе, что власть демонов может быть разрушена, но и я тоже учусь у тебя.

Она вспомнила его человеческое лицо в свете звезд, печаль одиночества в лабиринтах глаз. И когда дракон заслонил собой полуденное солнце, ей на мгновение показалось, что кости, мускулы, сухожилия были лишь игрой света. Показалось, что она видит не черный глянец и сталь мускулов и костей, а только едва заметную, переливающуюся в звездном свете дымку.

Не человек, подумала она, а теперь и не дракон. Но он понимает. Иногда способа нет…

Только довериться безумному Повелителю Времени, чтобы разобраться во всем.

О, друг мой, подумала она. О, друг мой.

Давай сюда. – Джон похлопал блондинку по боку. – Ноги в крепления. Хватай рукоятку – кто-нибудь, идите сюда, я покажу, как завести машину. Им это часто нужно. Ну вот. Поехали.

Поликарп направился туда, где стояла Дженни, стаскивая с плеч черную мантию, чтобы остаться в рубашке и рейтузах. – Я должен этому научиться, – сказал он, едва дыша от восторга. – Должен попробовать.

Молодые солдаты бешено зааплодировали, смеясь и крича, когда увидели, что он подошел. Раскинув руки, подобно орлу и неподвижно застыв в кабине Ежа на фоне бледного неба, Джон молча изучал его, потом слегка нагнул голову и сказал: – Наглости у тебя хватает.

Правитель Халната отвел глаза. Двое телохранителей переглянулись, начали говорить, потом остановились. Среди молодых воинов тоже было тихо. Очевидно, никто из них не знал, что Джон приговорен к сожжению заживо за час до того, как наступит время уплаты десятины.

Поликарп снова поднял глаза. – Но ведь ты понимаешь?

– Да. Я понимаю. – Джон вышел из кабины и втащил Правителя за руку на платформу под возобновившиеся одобрительные выкрики солдат. Только после этого, когда Дженни изучала охранные заклинания, что мисс Мэб наложила на других Домовых, Джон наконец сошел и отвел ее в сторону. Моркелеб старательно работал со следующей парой студентов, замедляя удары и ложные атаки; в подсознании Дженни слышала громыхание его мыслей, как будто ворчание матерого охотничьего пса, который наблюдает за щенками. Жидкость в пузырьке Королевы демонов, как и сам пузырек, была темно-красной, светящейся и густой. Мисс Ти сказала, что разбавила ее водой и кистью из собачьей шерсти нанесла на каркасы, но жидкость не была разбавленной. Скорее казалось, что вода превратилась в нее саму. И руны защиты и контрмагии, нанесенные на шпангоуты и шипастые пластины Ежей, были словно начертаны кровью.

– Ты в порядке, милая? – Джон снял очки и тыльной стороной ладони стер с лица пот, смешанный с пылью. – Слушай. Не злись на Правителя – в смысле, насчет этих ребят. – Он мотнул головой на телохранителей. – И не… – Он заколебался. – Заклинания там или не заклинания, но им вот-вот понадобится любая помощь против Роклис и ее драконов. – Его глаза встретились с ее взглядом, всматриваясь, не скрытые защитными линзами; он сделал движение, словно желая избежать этого, но потом посмотрел снова. Зная, что она знала.

– Хорошо бы тебе пойти с ними.

Не воюй с ним, уловила она за этими словами, за страхом того, что случится – он знал – когда она покинет цитадель. Не углубляй эту пропасть, чтобы в этот мир пришли демоны. Убереги себя от них, жаждущих власти и мести.

– Это было глупо – связаться с Королевой Демонов. Как будто я не прочел тысячи книг, свитков и легенд, где говорится Это плохая идея. Я, – он с трудом сглотнул, – я как-нибудь заплачу эту десятину. Я не вернусь туда и не буду ее слугой, ты же знаешь.

– Да, – сказала Дженни, – и, по-моему, я нашла способ.

Пока они ужинали в комнате Джона и ожидали мисс Мэб, Дженни рассказала о том, что поведал Моркелеб прошлой ночью и что она приобрела сегодня. – Согласно Моркелебу, драконьи слезы едки. Они смешиваются со стеклом, и оба испаряются, так что ни стекла, ни слез не остается. Алебастр они разъедят, я подсчитала, примерно через тридцать дней – а это время до полнолуния. Мы можем…

В ставень единственного окна комнаты поскреблись. Дженни пошла открывать; вовнутрь проскользнул Моркелеб. Странно, но Дженни подумалось, что в миниатюре он пугает даже больше, чем в истинном облике – словно ожила работа ювелира. Он расправил крылья и опустился на спинку ее опустевшего кресла, обвил длинный хвост вокруг одной из задних ножек и вскинул сверкающую голову.

Твои поиски удачны, колдунья?

– Да. Стекольщик изготовит это завтра. А есть что-нибудь такое, что точно так же разрушит гром-камень через минуту после того, как мы расплатимся с ними? Прежде, чем они смогут использовать его для своих целей? Что разрушает железо?

Вода, сказал в ее разуме Моркелеб. Ржавчина. Время.

– Всегда все возвращается ко времени. – Джон выбрал кусок тушеной свинины и предложил Моркелебу на ладони. – Если бы Повелитель Времени вернулся с мешком такого хлама для продажи, он бы чертовски разбогател.

Только среди людей, ответил дракон. Говорят, что Тени Драконов с ним играют, извлекают из него музыку, как мы извлекаем музыку из золота. Оставь эту подгорелую безжизненную кашицу, Стихоплет; это чуждо драконам – есть такую ерунду.

– Повар Поликарпа вскроет себе вены, если услышит. – Джон отправил мясо в рот. – А правда, что гром-камни – это кусочки звезд?

Это часть того, что люди называют Падающими Звездами, ответил дракон. Не более истинные звезды, чем та комета, что ты разыскивал. На самом деле это осколки скалы, что плывет во тьме среди миров. Поэтому люди не могут сплести заклятья, чтобы уничтожить или изменить их – вы не знаете тот мир, откуда они появились. Многие из них покрыты льдом – между мирами очень холодно. Они дрейфуют огромными косяками, как паковый лед северных морей весной. Среди них резвится наш молодняк.

В мыслях Дженни возник образ дрейфующих глыб, замков и крепостей изо льда, мерцающих в свете звезд, и радужные тени драконов, которые вспыхивали среди них, размером, казалось, не больше стрекоз. В пустоте между мирами драконы не имели того облика, что они обретали в мире океана и лесов, и это тоже ее встревожило.

Сами звезды – не то, чем они представляются. Они состоят исключительно из огня, жара и света, который излучают.

– Ну, хорошо, – сказал тихо Джон, – она же не сказала «осколок», ведь так? Она сказала «часть». Может, имеется в виду сам свет звезды, правда? Собанный в хотвейзе, как жар огня, который удерживал старый Молочай в полете или как воздух, который используют гномы, когда проходят на уровни, где он загрязнен.

Они смотрели друг на друга с сомнением и надеждой. – Мисс Мэб узнает, – сказала Дженни. – Изготовить их – это дело магии гномов. Ни одна из человеческих школ колдовства даже не понимала, каким образом магия изменяет камень. А как насчет подарка от врага?

– Неплохо, – сказал Джон тихо. – У меня есть парочка соображений насчет него. И боюсь, вам вот-вот придется меня отсюда вытащить, потому как получить его могу только я сам.

Луна уже низко опустилась за стены цитадели, когда Дженни вышла из комнаты Джона. Она кивнула охране и ощутила их взгляды с высоты зубчатой стены: Женщина пособника демонов. А может и сама пособница демонов. Вроде той женщины, что в прошлом году на острове Хейлбонт расчленила своих детей.

Дженни взмолилась про себя, чтобы мисс Мэб вернулась с заклинаниями против сновидений. В предвидении еще одной ночи вроде прошлой ее затошнило от страха.

Узкая лесенка в конце галереи – темные сводчатые двери в пустой Скрипторий, потом вниз, по винтовой лестнице для слуг. Кладовые и кухонное крыло. Гномы никогда не любили жить в башнях. На самом низком уровне цитадели был внутренний дворик, поблизости от бронзовых дверей, что вели к лестнице в Бездну. По выложенной булыжником дорожке Дженни спустилась на полдюжины ступенек вниз, к помещению чуть больше чулана, из которого несколько дверей вели к анфиладе подземных комнат. Она не видела света в круглом окне, которое, насколько она знала, принадлежит мисс Мэб, но это ничего не значило. Однако когда Дженни постучала в дверь и произнесла имя карлицы, она не получила ответа, а дверь подалась внутрь от ее прикосновения.

– Мисс Мэб? – она шагнула вперед, оглядываясь в затемненной комнате. – Таселдуин?

Шкаф стоял открытый и пустой; одеяла сорваны с кровати. На краю стола, где раньше стояла огромная шкатулка с драгоценностями мисс Мэб, не было ничего, ни расчесок, ни щеток, ни атласных голубых домашних туфель. Озадаченная Дженни вышла в подвальный проход.

– Кто там? Кто идет? – За стеклом другой двери ярко вспыхнул топазовый свет. Дверь открылась пошире и показалось морщинистое лицо мисс Ти. – А, колдунья! – Дверь распахнулась. Инженер переоделась ко сну в расшитую и собранную складками рубашку. Ее бледно-зеленые волосы, заплетенные в косы, лежали на полной груди, а многочисленные серьги она на ночь сняла. – Ты пришла за Араван-Таселдуин, дорогая? Она ушла.

– Ушла?

Мисс Ти кивнула. – Правитель Бездны послал этим утром за ней, повелевая вернуться в Ильфердин. Я думаю, до него добралось известие об этой сделке с демонами. Она ушла, чтобы подвергнуться проверке со стороны остальных Мудрейших Бездны. – Она неодобрительно прищелкнула языком и покачала головой. – Глупцы. Как будто Таселдуин сделала бы что-то подобное, или я не узнала бы об этом, не увидела бы это в ее глазах.

– Подвергнуться проверке? – сердце Дженни заледенело. – Ты имеешь в виду, что она пленница?

– Они все глупцы. – Мисс Ти пожала плечами. – И они это поймут, эти Мудрейшие, Утубарзифан, Ролмеодрачес и все остальные маги, но только после того, как попусту потратят год…

– Год?

Зеленые глаза, прищурясь, взглянули на нее. Они были цвета перидота, камня, который Дженни возненавидела. – Они говорят, что за этот отрезок времени проявится влияние демонов. – Она опустила лампу, которую держала, и похлопала Дженни по руке мускулистой ладонью. – Беспокойся не об этом, дитя. Она всего лишь содержится в собственном обиталище на Девятом уровне, под охраной для полной уверенности, но с ней будут обращаться хорошо. Ты можешь быть уверена в этом. Она из рода Хаутез-Араван, а они влиятельны во всех Безднах Подземного Народа. Их Патриарх никогда не позволит, чтобы совет приговорил одного из них. Даже среди людей год – это не слишком долго. Севакандрозардус, Повелитель Бездны, глупец и паникер в отношении демонов. Ведомо ли тебе, что он хотел бы даже закрыть двери в цитадель, из-за этого пузырька, печати и шкатулки? Из-за того, что ты, бывшая под властью демона, все еще гуляешь беспрепятственно? Да, великое зло приходило от демонов в стародавние времена, но если мужчина или женщина коснулись предмета, которого касались Исчадья Ада, это вовсе не значит, что они сами станут порочны.

Взбираясь по лестнице на верхние уровни цитадели, Дженни не была в этом так уж уверена. Весь день к ней снова и снова возвращалось воспоминание об Амайоне, словно чесотка, которую нельзя ни расчесать, ни успокоить. Сейчас оно снова вернулось, неистовое желание узнать, по меньшей мере, куда поместили белую ракушку.

Она отбросила его. Это было бы плохо, подумала она. Ей припомнилась сестра – Спарроу подозревала, что муж связался с Мол Бакет: однажды ночью она их выследила и увидела, как он вошел в дом этой бесстыжей пастушки. Кое-чего лучше было не знать.

Мисс Мэб в тюрьме. Даже в собственных покоях год длится долго. Позволят ли Дженни Владыка Бездны или гномы-чародеи, чья магия была истинным сердцем Бездны, увидеть мисс Мэб? Допустят ли они ее вообще в Бездну?

Во тьме сводчатого прохода Скриптория она остановилась. Дженни видела линию света, очертившую дверь в кабинет Поликарпа. Под влиянием порыва она заспешила по холодным плиткам. Гром-камень, который можно было использовать, чтобы создать врата демонов – это одно. Хотвейз же, для которого понимание природы камня, что лежит в основе его создания, было лишь основой для заклинаний самого низкого уровня, – это другое. Даже если он вместит в себя свет звезд, демоны не смогут его использовать ни для каких целей.

Когда она добралась до двери, то заметила, что она чуть приоткрыта, и лампа изнутри посылает ломтик желтого света на восьмиугольные плитки. Дженни дотронулась до двери, толчком приоткрывая ее побольше. Внутри она увидела Поликарпа, который сидел на столе мореного дуба, за которым они совещались с Джоном – она так часто видела это в своем магическом кристалле. В круглом камине неярко горел огонь, его зарево и отблески ажурных ламп мешались на прядях завитой шевелюры Правителя с янтарем, а по краю костистой арки носа и кончиками ресниц над затененными глазами – со светом.

Его руки были вытянуты на столе, в сложенных чашеобразно ладонях он держал маленькую белую раковину моллюска с розовыми крапинками, запечатанную алым сургучом. Он нагнул голову, словно прислушиваясь к голосу, который нашептывал что-то почти на пределе понимания. Его глаза были полузакрыты, он сосредоточился на том, что сейчас говорилось.

Дженни отступила назад, машинально набросив на себя чары и тьму. Она чуть не подпрыгнула от потрясения. Нет, подумала она. Поликарп, нет. Опусти это. Отложи это.

Она подумала: Неудивительно, что Повелитель Бездны подозревает и мисс Мэб. Неудивительно, что он говорит о том, чтобы запереть Бездну.

Неудивительно, что они хотят убить Джона.

Моркелеб сказал правду. Это зараза, которая отравляет все, к чему прикасается.

Тонкие пальцы Правителя нежно поглаживали ракушку. Потом его рот передернулся от отвращения, он положил ее на стол и оттолкнул. Он встал так внезапно, что почти опрокинул кресло, и какое-то время стоял, тяжело дыша и дрожа всеми членами. Судорожным движением он схватил ракушку и отнес к черному железному шкафу у стены. Швырнул ракушку внутрь и с лазгом захлопнул дверцу. Его пальцы вертели ключ, который вспыхивал мерцающей латунью в свете ламп. Он крепко сжал его, двумя шагами пересек комнату и подошел к столу, открыв со щелком шкатулку из резного черного дуба, словно собираясь положить ключ в нее.

Но он этого не сделал. Он положил ключ в карман.

Дженни слилась с тенями и бросилась в комнату Джона, а в сердце ее бился холодный ужас.