Текст книги "Мудрость сердца"

Лалита отставила пустую тарелку в сторону.

– Теперь я чувствую себя намного лучше! Должна признаться, тосты с маслом были очень вкусные. Давно уже я не ела с таким аппетитом, – призналась она.

Картер взял у Меривейлов яйца и бекон, а также немного хлеба и масла, которое, как знал лорд Хейвуд, они покупали у одного из здешних арендаторов.

– Супруги Меривейлы очень извинялись, милорд, что больше ничего не могут вам предложить, – сказал Картер, когда лорд Хейвуд спустился к нему в кухню и застал за приготовлением завтрака.

– Боюсь, что даже то немногое, что у нас есть, нам придется разделить еще кое с кем, – отвечал лорд Хейвуд.

Картер с беспокойством взглянул на хозяина, и тот объяснил ему, что в доме остановилась молодая леди.

– Она пряталась в верхних комнатах, так что Меривейлы не видели ее и ничего о ней не знали.

– Нечего удивляться, милорд, – заметил Картер, – в этом доме можно спрятать целый полк. Очень разумно с ее стороны здесь укрыться. Думаю, она хорошо тут устроилась.

– Весь вопрос в том, что мы собираемся есть, – сменил тему лорд Хейвуд. – Я надеюсь, ты заплатил Меривейлам за все, что ты у них взял?

– Да, милорд, но это все стоило недорого.

– Ты будешь впредь давать за продукты нормальную цену, – резко отреагировал лорд Хейвуд. – Говоря по совести, их пенсион и так слишком мал, а у меня сейчас нет никакой возможности его увеличить.

– Здесь неподалеку есть ферма, где я, пожалуй, смог бы достать что-нибудь на ленч, милорд. И если уж вы хотите, чтобы я платил, тогда попрошу у вас несколько шиллингов.

Лорд Хейвуд достал из кармана гинею и положил ее на стол.

– Вот, Картер, возьми. На это нам надо прожить довольно долго. Покупай лишь то, что нам абсолютно необходимо. Сразу, как только мы позавтракаем, я пойду посмотрю, что осталось в оружейной комнате. Когда-то там находилась прекрасная коллекция оружия, может быть, что-нибудь из нее уцелело.

– Мы не будем голодать, милорд, уж будьте уверены, – заявил Картер. – А лошадей я пустил на выгон, пусть там сами травку пощиплют.

Лорд Хейвуд подумал с благодарностью, что Картер обо всем успел позаботиться.

Четверть часа спустя, усевшись в огромной столовой дома за маленький столик у окна, накрытый белой чистой скатертью, он опять мысленно поблагодарил судьбу, пославшую ему Картера.

Завтрак был подан на тарелках из сервиза, который лорд Хейвуд так хорошо помнил. Они были отделаны по краю синим с золотом рисунком, а в центре красовался герб Хейвудов.

Он как раз принялся за яичницу с беконом, которые Картер только что принес с кухни, когда в комнату быстро вошла Лалита.

Лорд намеревался подняться при ее появлении, но не успел – девушка подошла и поспешно заняла место по правую руку от него.

– Пожалуйста, продолжайте вашу трапезу, – сказала она. – Если вы не знаете, когда и откуда вам удастся добыть следующий обед, будет большой ошибкой, если вы позволите остыть тому, что у вас сейчас на столе.

– Благодарю вас, – чуть насмешливо ответил ей лорд Хейвуд.

Он говорил себе, что должен был бы чувствовать возмущение и негодование оттого, что в его жизнь бесцеремонно вторгся совершенно чужой человек, который к тому же еще и требовал к себе внимания. Но вместо этого лорд Хейвуд не мог не признать, что девушка была необыкновенно мила и нисколько не вызывала у него раздражения, скорее наоборот, она ему, пожалуй, даже нравилась.

На ней было надето легкое летнее платье, очень красивое и на первый взгляд очень простое. Однако лорд Хейвуд неплохо разбирался в дамских нарядах и нисколько не сомневался, что оно было сшито у дорогой портнихи. Платье прекрасно сидело на ней, подчеркивая изящные линии стройной фигуры, а цвет шелковых оборок, которыми оно было отделано, великолепно сочетался с цветом голубых глаз.

Не успела она сесть за стол, как Картер тут же принес тарелку с яичницей и беконом и поставил перед ней.

– Утро доброе, мисс, – сказал он, светясь от удовольствия. – Надеюсь, вам понравится моя стряпня.

– Я сейчас такая голодная, что съела бы, пожалуй, целую лошадь! – заявила Лалита.

– Надеюсь, вы не собираетесь есть наших лошадей, – ответил Картер с усмешкой. – Мы ни за что не расстанемся со своими боевыми друзьями.

– У вас здесь есть лошади! – восторженно воскликнула девушка. – Как замечательно! Я так люблю ездить верхом! Пустая конюшня выглядит очень печально, почти как брошенное птичье гнездо после того, как птицы улетели.

– Если вы полагаете, что сможете кататься на моих лошадях, то вы очень заблуждаетесь, – довольно резко заявил лорд Хейвуд.

– Но почему? – удивилась Лалита. – Я хорошая наездница.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, но, пока вы живете здесь, хотя это и не продлится долго, вам необходимо вести себя так, как вы и намеревались. А именно, спрятаться у меня в доме и никому не показываться на глаза.

Лалита усмехнулась.

– А вы, оказывается, очень беспокоитесь о своей репутации!

– На самом деле я думал в первую очередь о вашей репутации, – с раздражением ответил лорд Хейвуд, – но теперь, когда вы упомянули об этом, я понял, что не желаю прослыть повесой и распутником как раз в тот момент, когда стал главой семьи! . – А кто-нибудь из ваших родственников может навестить вас здесь? – поинтересовалась Лалита.

– Это возможно, хотя я очень надеюсь, что этого не произойдет. У меня нет ничего, чтобы предложить им, кроме того угощения, которое вы нашли таким удручающе однообразным: яйца и овощи.

– Чепуха! – уверенно заявила Лалита. – В ваших лесах наверняка найдется, что можно было бы подстрелить, если у вас достаточно меткий глаз.

Она взглянула на него с озорной улыбкой и добавила:

– Хотя, конечно, французы – более крупная мишень, чем кролик или куропатка.

– Мне кажется, вы специально стараетесь вывести меня из себя, – заметил лорд Хейвуд, – и я отказываюсь отвечать до тех пор, пока мы не закончим наш завтрак. Как я уже говорил вам, я страшно голоден!

И действительно, они молчали до тех пор, пока не уничтожили все, что было на столе, и Картер унес на кухню грязную посуду.

Только тогда лорд Хейвуд продолжил разговор.

– Давайте поговорим серьезно, Лалита. Мы должны придумать, как вам действовать в сложившейся ситуации и куда вы сможете отсюда уехать.

– Но почему я не могу остаться здесь? – В глазах девушки читалось недоумение. – Я бы с удовольствием жила здесь с вами и вашим человеком, как, кстати, его имя? Картер? Он кажется мне расторопным малым и умело ухаживает за вами, а поскольку о себе я и сама могу прекрасно позаботиться, у нас не возникнет никаких проблем.

Лорд Хейвуд начал терять терпение.

– Послушайте меня, Лалита. Я не могу все время повторять одно и то же. Вы не можете здесь оставаться. И для вас и для меня могут возникнуть серьезные проблемы. Мы можем попасть с вами в неприятное и весьма щекотливое положение, если станет известно, что вы находитесь здесь совсем одна в обществе мужчин.

– Ну хорошо, допустим, но куда мне идти?

– Вы, я надеюсь, не ждете, что я смогу ответить на этот вопрос. Ну откуда я могу знать, где вы можете найти приют?

– Поэтому глупо настаивать, чтобы я ушла отсюда. Я уже сказала вам, что собиралась поехать во Францию. Ведь если я останусь в Англии, скорее всего дядя меня все-таки разыщет и насильно выдаст замуж. Кроме того, не могу же я бродить по округе в поисках пустующих домов. А если я попытаюсь одна, без сопровождающих, устроиться в отеле, это может показаться подозрительным.

Лорд Хейвуд понимал, что она права, это действительно покажется очень странным, и в большинстве случаев ей просто откажут.

Тем не менее он полагал, что в этой ситуации должен быть какой-то простой выход, вот только в настоящий момент не мог позволить себе думать об этом.

– А пока вы раздумываете над тем, что лучше – утопить меня или разрезать на множество кусочков и зарыть в саду, – сказала она слабым голосом, – я, пожалуй, пойду и посмотрю на ваших лошадей.

– Прекрасно, идемте к Ватерлоо и Победителю, – решил лорд Хейвуд.

– Эти имена вы дали им после битвы? – удивленно спросила Лалита.

– На этом настоял Картер, – объяснил он. – Он сразу назвал свою лошадь Победителем и упорно продолжал обращаться к моему Ролло, так звали моего коня раньше, как к Ватерлоо, пока и я сам, и Ролло не привыкли к этому новому имени.

– Я уверена, что не буду разочарована, когда увижу вашего коня. Надеюсь, Ватерлоо выглядит так же великолепно, как и вы сами!

Это прозвучало совсем просто, как обычная констатация факта, и нисколько не напоминало льстивые комплименты, которые расточали ему женщины, преследовавшие его своим вниманием. Поэтому он не стал возражать, а молча подал ей руку и повел к конюшне.

Лошадей они увидели на выгоне за конюшней. Ватерлоо действительно был великолепен – крупный вороной конь с лоснящимися боками и мощной грудью.

Лорд Хейвуд каким-то особым образом свистнул, и жеребец рысью помчался прямо к нему.

– Ах, какой красавец! Я не ошиблась, он и в самом деле просто чудо! – воскликнула Лалита в восторге. – Неудивительно, что вы так его любите!

– Откуда вы знаете, что я его люблю? – с любопытством спросил лорд Хейвуд.

– Просто когда вы говорили о нем, ваш голос звучал как-то особенно тепло, совсем не так, как вы обычно говорите. А кроме того, ни одно животное не станет вот так легко откликаться на свист и так радоваться приходу хозяина, если не знает, что он его по-настоящему любит. Животных не обманешь.

Лорд Хейвуд чуть приподнял бровь, но ничего не сказал на такое странное заявление, лишь выразительно посмотрел на нее.

Освещенная солнцем, в легком летнем платье, девушка ласково поглаживала нос его норовистому коню, который спокойно и с видимым удовольствием принимал эту ласку. И она была так хороша в эту минуту, что лорд Хейвуд с невольным восхищением подумал о том, что эта живописная картина, несомненно, достойна кисти мастера.

Прочитав в глазах Лалиты таящуюся в них невысказанную просьбу, он решил, что не может отказать в том, о чем она не решалась попросить вслух.

– Я собираюсь нанести визиты нескольким арендаторам, живущим поблизости с имением, – сказал он. – Быть может, вы не откажетесь составить мне компанию на Победителе?

– Вы серьезно мне это предлагаете? – удивленно уставилась на него Лалита.

– При условии, что, когда я буду заходить к арендаторам в дома, вам придется ожидать меня в лесу, чтобы ни сам фермер и вообще никто не догадался, что я приехал к ним не один.

– Я обещаю вам это, и спасибо огромное… спасибо за то, что вы предложили мне поехать с вами!

– Прежде всего нам надо найти для вас подходящее седло, – сказал лорд Хейвуд. При этом он подумал, что, несмотря на опустевшую конюшню, в доме осталось еще много конской упряжи, так что седло найти будет совсем несложно.

И правда, в специально отведенной для этого комнате они нашли не только дамские седла, но и дорогую сбрую, красиво отделанную серебром, украшенную гербами рода Хейвудов. Все это, как хорошо помнил лорд Хейвуд, использовали для выездов в особенно торжественных случаях, когда запрягали в карету лучших лошадей. При виде всех этих вещей воспоминания о былой славе и богатстве их рода больно ранили пятого лорда Хейвуда.

Теперь, разглядывая все эти теперь уже бесполезные, но красивые и дорогие вещи, он задумался, нельзя ли их продать, но тут же вспомнил, что говорил ему поверенный. Скорее всего подобными вещами рынок был завален, слишком много людей оказалось в подобном положении – без лошадей и денег, но с множеством дорогих и бесполезных в данной ситуации вещей.

Когда лошади были оседланы и лорд Хейвуд уже собирался вскочить в седло, он обратил внимание, что Лалита до сих пор стоит в том же платье, даже не заикнувшись, что ей необходимо переодеться.

– Я полагаю, – сказал он, выразительно глядя на нее, – что у вас больше ничего нет из одежды, кроме того платья, что на вас сейчас надето?

– На самом деле я взяла с собой еще два платья, но мой саквояж оказался слишком тяжелым, и я с трудом донесла его до почтовой кареты.

При этих словах девушка взглянула на лорда Хейвуда и по выражению его лица догадалась, что невольно дала ему еще один ключ к разгадке своей тайны.

Стараясь исправить свою оплошность, она поспешно добавила:

– Но почтовые кареты ездят сейчас в самых разных направлениях, останавливаясь в каждом поселке.

– В то же время вам пришлось добираться до нее довольно долго, – заметил он. – А это значит, что вы приехали откуда-то издалека. Однако вы знали, что этот дом пуст, а я нахожусь за границей. Значит, ваш родной дом расположен где-то в этом графстве.

– Очень умно! – одобрительно кивнула Лалита. – Если я буду сообщать вам каждый день по одному подобному факту, то, пожалуй, года через три, возможно, вы и догадаетесь, кто я и откуда. Тогда вы, наверное, будете меня шантажировать, угрожая отправить домой.

– Я был бы весьма невысокого мнения о своих умственных способностях, если бы допустил, что мне потребуется на это целых три года, – усмехнулся лорд Хейвуд. – Но полагаю, для вас не должно стать неожиданностью, если ваш дядя, всерьез обеспокоившись вашим исчезновением, все-таки разыщет карету, на которой вы уехали, и узнает у кучера, где именно вы сошли с нее.

– Конечно же, я подумала об этом, – с победным видом заявила Лалита. – Я сказала ему, что схожу здесь, чтобы дождаться следующей кареты, которая направляется в Оксфорд. А он предупредил, что мне придется подождать минут двадцать.

– Она так искренно радовалась, что может доказать своему собеседнику собственную предусмотрительность, что лорд Хейвуд не смог удержаться от смеха.

– Я уже начинаю думать, – сказал он, – что вы вовсе не бедная напуганная сирота, попавшая в беду, а опытная, расчетливая обманщица и авантюристка!

– Может быть, и так, – сказала Лалита, лукаво глядя на него, – но в таком случае вы должны быть со мной очень и очень осторожны, потому что я могу обвести вас вокруг пальца, если вы захотите сделать что-то вопреки моему желанию.

Лорд Хейвуд должен был признаться самому себе, что находит эту милую девушку весьма забавной, дерзкой и, без сомнения, очень необычной.

Внезапно ему пришла в голову мысль, что она ведет себя с ним очень осторожно, так, словно боится, что не сумеет в конце концов настоять на своем и остаться в его доме на какое-то время.

В то же самое время он отдавал себе отчет, что с каждым часом ему все труднее решать, как правильно ему себя с ней вести и что следует предпринять в такой необычной ситуации.

Было совершенно недопустимо, чтобы она оставалась с ним одна в пустом доме, но он не был волшебником, и ему негде было взять пожилую даму ей в дуэньи. К тому же ему хватало своих собственных забот, чтобы взваливать на себя еще и непростые проблемы Лалиты.

Стоило ему переступить порог дома на первой ферме, как все мысли о девушке тут же вылетели у него из головы.

Арендатор был уже достаточно стар, один из его сыновей служил в армии, другого насильно забрали во флот. Третий сын был еще подростком, но пытался помогать отцу с таким усердием, что лорд Хейвуд про себя пожалел этого мальчишку.

Коровы казались слишком истощенными, чтобы давать молоко, свиньям не хватало корма, и они были чересчур худыми, чтобы можно было их продать на рынке. И больше на дворе не было видно никакой живности, за исключением нескольких тощих кур.

Лишь небольшая часть земли была распахана, да и та заросла сорняками и крапивой.

– Должно быть, вы получили хорошую цену за то, что продавали продукты для снабжения нашей армии? – спросил лорд Хейвуд.

– Это правда, милорд, но только цены на все уж очень выросли за последние год-два, да и трудно мне управляться одному, без помощников, – пожаловался пожилой арендатор.

Лорд Хейвуд видел, с какой надеждой смотрят на него эти люди, рассчитывая, что он поможет им починить дом и восстановить хозяйство. Он осторожно объяснял им, как много ему еще надо сделать в первую очередь, и не мог набраться мужества и прямо сказать этим старикам, что от него сейчас мало что зависит и будущее представляется ему совершенно безнадежным.

Следующий визит мало чем отличался от первого. Ферма была в таком же удручающем состоянии, что привело лорда Хейвуда в еще более мрачное расположение духа.

Он решил, что на сегодня с него хватит, и, ни слова не говоря, развернул лошадь по направлению к дому. По дороге лорд Хейвуд, погруженный в свои невеселые мысли, почти забыл о присутствии Лалиты и не обращал на нее никакого внимания, пока девушка сама не напомнила о себе.

– Вы должны что-то сделать для них и для себя тоже.

– Я совершенно не представляю, что именно могу сделать, – ответил он довольно резко.

– Но что-то необходимо сделать. Нельзя же равнодушно смотреть на такое…

– Здесь может помочь только чудо вроде манны небесной, например, дождь из золотых гиней, – с горечью произнес лорд Хейвуд.

– Но ведь чудеса иногда случаются!

– В далеком прошлом, в Библии да еще в сказках, – покачал головой он. – Нам надо смотреть на вещи реально, Лалита.

– Бог помогает тем, кто сам себе помогает, а не проводит время в бездействии.

– А я и хочу только одного – помочь себе, вот только кто мне может подсказать, как это сделать, – ответил лорд Хейвуд.

Когда они подъезжали к аббатству, оно показалось им еще более великолепным и величественным, чем обычно, и с трудом верилось, что у его хозяина на самом деле нет ни пенни, который он мог бы истратить, чтобы поддержать это величие.

Словно прочтя его мысли, Лалита сказала:

– У вас есть список имущества?

– Да, конечно.

– Ну, предположим, что стряпчие могли ошибиться и не внесли в него всего. Вдруг вы сможете обнаружить что-нибудь, что они пропустили?

– Мой поверенный убеждал меня, что они осмотрели все очень тщательно.

– А может быть, есть какое-нибудь спрятанное сокровище на чердаке или клад в подвале.

– Если я найду там несколько бутылок вина в погребке, то и вправду поверю, что нашел сокровище, которое скрасит наш скромный обед.

– Раз вы так говорите, я могу вообразить, что вы приглашаете меня остаться с вами по крайней мере еще на сегодняшний вечер, – сказала Лалита.

– Похоже, что так, – согласился он. – Но при этом я вынужден добавить, что вы должны собраться и уехать отсюда завтра утром.

– Не могу поверить, что вы получите от завтрашней прогулки верхом такое же удовольствие, как сегодня, если вас будет сопровождать Картер, а не я, – улыбнулась Лалита.

Поскольку это была правда, лорд Хейвуд почувствовал раздражение.

– Уверяю вас, – сказал он, – я очень хотел бы помочь вам и постараться подыскать надежное убежище, но в настоящий момент мои проблемы занимают меня гораздо больше.

– Ну конечно, именно поэтому я и предлагаю вам свою помощь, – поспешила сказать Лалита.

– Здесь вы мне ничем не сможете помочь.

– А вы в этом так уверены? Я ведь из кельтов – вот вам, кстати, еще одна зацепка, – а у всех кельтов имеются особые способности. Например, моя мать могла отыскивать под землей воду…

– У нас достаточно воды, спасибо, – ответил лорд Хейвуд, взглянув на озеро.

– Почему-то мне кажется, что однажды я смогу удивить вас, – продолжала Лалита.

– Вы и так уже достаточно меня удивили, – холодно заметил он. – Мог ли я представить, что, вернувшись домой в то утро, обнаружу в постели своей матери безбилетного пассажира.

– Точно, я именно безбилетный пассажир! И ни один человеколюбивый капитан не выкинет меня за борт.

– Это очень распространенное заблуждение, как я полагаю, – ответил лорд Хейвуд. – И позвольте мне указать вам, что безбилетные пассажиры вынуждены в конце концов отрабатывать свой проезд.

– Я как раз и собиралась это сделать, – подхватила Лалита. – И когда вы увидите, насколько я вам необходима, вы только порадуетесь, что я выбрала именно ваш корабль для того, чтобы на нем спрятаться.

Она произносила все это с такой искренностью и неподдельным убеждением, что немало позабавила его.

И все же, глядя на девушку, проезжавшую впереди через широкие ворота, такую юную и прелестную в своем белом платье, отделанном голубыми лентами, он подумал о том, что, если бы рассказал кому-нибудь из своих друзей о сегодняшнем приключении, ему бы вряд ли поверили.

Глава 3

– Лалита! – позвал лорд Хейвуд, входя в столовую.

– Я здесь! – отозвалась девушка.

По голосу он определил, что Лалита была в кабинете, и направился туда, но не успел войти, как девушка выбежала ему навстречу.

– Вы вернулись? – воскликнула она несколько некстати. – Что случилось?

По выражению его лица Лолита сразу поняла, что ответ будет неутешительным. Однако лорд Хейвуд, не произнеся ни слова, прошел мимо нее прямо в дверь кабинета, из которой она только что вышла.

Кабинет – так довольно прозаически именовался изысканно отделанный и великолепно обставленный салон – вел прямо в библиотеку. Именно эту комнату, по совету Лалиты, решил использовать лорд Хейвуд для работы.

В его особняке было множество комнат, вполне пригодных для работы, но близость этого помещения к библиотеке, где хранились многие документы, а также письменный стол, большой и удобный, который располагался здесь, определили его выбор.

Конечно, эта комната с белыми стенами, украшенными золотым орнаментом, и огромной сверкающей люстрой в центре больше подходила для торжественных приемов, чем для ежедневной работы. Но здесь стояли удобные кресла и кушетка для отдыха и везде было множество книг.

Правда, все это было покрыто толстым слоем пыли, и Лалита тут же принялась за уборку. Многие книги были просто свалены на полу, и вскоре ее руки и одежда стали черными от той грязи, что скопилась здесь за несколько лет.

Войдя Следом за лордом Хейвудом в кабинет, Лалита увидела, что он стоит спиной к потухшему камину и задумчиво смотрит в окно. Девушка выглядела немного странно в чересчур большом для нее закрытом фартуке служанки, надетом поверх платья. Голову она повязала куском льняного полотна, сложенного в виде косынки. Вспомнив об этом, она торопливо сдернула его с головы.

Солнечный свет, льющийся сквозь высокие окна, заиграл золотыми бликами в ее волосах. Лалита нетерпеливым движением откинула волосы со лба и с беспокойством подумала, что и лицо ее тоже покрыто пылью.

Впрочем, лорд Хейвуд не обращал на Лалиту никакого внимания. По его нахмуренным бровям и выдвинутому вперед квадратному подбородку она могла догадаться, что он очень расстроен.

Когда после завтрака он сказал ей, что собирается навестить пожилых слуг, живущих в небольших коттеджах на территории поместья, девушка сразу поняла, что ему будет нелегко встретиться с этими стариками. Многих он хорошо знал во времена своей молодости, они работали у его отца и деда и теперь полностью зависели от него.

Теперь ее опасения полностью оправдались.

– Как прошли ваши визиты? – мягко спросила она.

– Из пятнадцати коттеджей, в которых я побывал, – мрачно ответил он, – тринадцать нуждаются в срочном ремонте.

– Я боялась этого.

– Крыши текут, половицы отскочили, дымоходы чадят, и их необходимо чистить. И бог знает, что там еще не в порядке!

В комнате повисла напряженная тишина. Затем, догадавшись, что он не собирается рассказывать ей всего, Лалита спросила:

– А что еще огорчило вас?

– Они все ждут выплаты денег на первой неделе следующего месяца, а я представления не имею, собирается ли мистер Гроссвайс, мой поверенный, платить им.

В голосе лорда Хейвуда прозвучала неожиданно отчаянная нотка, которая лучше всяких слов дала понять Лалите, что он переживает все это гораздо глубже, чем хочет показать.

– Что вы собираетесь делать? – спросила она.

– Я должен завтра поехать в Лондон и увидеться с моими адвокатами, – ответил он задумчиво. – Я должен также продать кое-какие вещи, не включенные в майоратное наследование. И остается надеяться, что, когда эти деньги будут истрачены, подвернется еще что-нибудь.

Наступила пауза. Затем Лалита нарушила тишину:

– Мы еще не закончили с вами осматривать дом. Может быть, мы найдем здесь что-нибудь, что можно было бы продать?

– Все, что еще можно продать, это личные вещи, принадлежавшие моей матери: картины, украшения, посуда.

Лалита стиснула пальцы.

– Мне невыносимо думать, что вы должны расстаться с этими великолепными картинами из ее спальни или с ларцом, который, как вы рассказывали, многие века принадлежал ее семье, и с ее украшениями.

– Сейчас не время предаваться сантиментам, – резким от напряжения голосом произнес лорд Хейвуд.

Снова в кабинете повисла тишина. Наконец Лалита заговорила:

– Как вы думаете, может быть, в Лондоне…осталось что-нибудь еще, что ваш поверенный не внес… в тот список?

– Именно это я и собираюсь проверить. Я также собираюсь выставить Хейвуд-хауз на рынок недвижимости – разумеется, не для продажи, я не имею права этого делать, – но, может быть, кто-то захочет снять дом.

Однако он сам прекрасно понимал, какой слабой была надежда на это, да и Лалита думала так же.

Она часто слышала еще до того, как приехала сюда, в поместье Хейвудов, что сейчас очень многие люди пытаются сдать в аренду свои лондонские дома, так как для них стало непомерным бременем содержать даже один большой особняк, не говоря уже о двух – городском доме и загородном.

Затем она умоляюще посмотрела на лорда Хейвуда и, чуть запинаясь, сказала:

– У меня с собой есть… кое-какие драгоценности, которые принадлежали моей матери. Я собиралась… я бы хотела просить вас… продать их для меня… как-нибудь… но я предполагала… может быть, вы бы согласились… принять их от меня взаймы…до тех пор, пока они не понадобятся мне самой.

Лалита боялась, что он разгневается, но он лишь улыбнулся.

– Я высоко ценю то, что вы пытаетесь помочь мне в решении моих проблем, – сказал он, продолжая тепло улыбаться, – но, моя дорогая девочка, вы должны в первую очередь побеспокоиться о себе самой. Поверьте мне, вам понадобится каждый пенни, который у вас есть, если вы не собираетесь возвращаться домой.

– Вы же знаете, я не могу этого сделать, – грустно ответила Лалита. – Но… если мне не придется уезжать отсюда… тогда мне не нужны будут деньги.

– Ну вот, мы вернулись к тому, с чего начали, – вздохнув, сказал лорд Хейвуд. – Вы ведь знаете, что я по этому поводу думаю.

– Слишком хорошо! Но, если у вас есть хоть капелька здравого смысла, вы поймете, что мое предложение очень целесообразно и вполне осуществимо.

– Оно совершенно нецелесообразно. Может быть, я и беден, но у меня, по крайней мере, еще осталась гордость.

– Гордость до добра не доведет.

Лорд Хейвуд ничего ей не ответил. Он в задумчивости прошелся по комнате и, подойдя к окну, уставился невидящим взором на плывущие за окном облака. Лалита сердцем чувствовала, что происходит сейчас в его душе, какие вопросы его мучают. И главным был вопрос, что делать со всеми этими людьми, которые зависели от него и которые сейчас, после войны, когда баснословно выросли цены на все товары и продукты, едва могли рассчитывать выжить на свою скромную пенсию.

Правда, в графстве существовали работные дома, но даже самые последние бедняки всеми силами старались избежать этого страшного места. Еще до того, как лорд Хейвуд покинул страну, он не раз слышал жуткие рассказы о том, как обращаются с их обитателями. Эта тема постоянно тревожила общественность и давала пищу для критических и возмущенных статей в либеральной прессе.

И вот теперь он с отчаянием спрашивал себя, неужели он может отправить этих стариков и старух, всю жизнь проработавших на его семью, в работные дома и оставить их там доживать свой век в таких ужасных условиях.

– Мне необходимо достать хоть немного денег, – сказал он едва слышно.

– Предположим, вы продадите одну из картин, упомянутых в описи к завещанию, – спросила Лалита, – и, может быть, кое-что из фарфора. Что тогда произойдет?

– Сразу, как только это обнаружится, а рано или поздно это обязательно станет известно, – отвечал лорд Хейвуд, не поворачивая головы от окна, – я буду вынужден предстать перед магистратом и мне предъявят обвинение в воровстве. Скандал, который за этим обязательно последует, будет очень громким и навсегда ляжет темным пятном на мою репутацию.

Лалита тяжело вздохнула. Она прекрасно понимала, каким ударом для него могло бы стать подобное обвинение. Он был слишком честен и слишком благороден, чтобы пойти на это.

– Но вы ведь сумеете найти что-нибудь, что может принести хоть немного денег, – сказала она упавшим голосом.

– К сожалению, не много, а это значит, что надо искать какой-то другой выход из этого положения, – довольно резко возразил лорд Хейвуд. – Но так или иначе, завтра, как и намеревался, я еду в Лондон.

И словно больше не в силах вынести разговора на эту тему, он быстрым шагом вышел из комнаты.

Лалита, глядя в задумчивости ему вслед, потерла рукою лоб, совсем забыв о том, какие у нее грязные руки.

На протяжении всех трех дней, которые прошли со дня возвращения лорда Хейвуда в поместье, девушка постоянно чувствовала, как проблема денег тяжелым бременем давит ему на плечи.

Наконец она взяла длинный список включенных в наследство предметов, который лорд Хейвуд получил от своего поверенного, и обошла все комнаты в надежде найти хоть что-нибудь, незамеченное и не упомянутое в этом реестре. Однако в результате она лишний раз убедилась, что в доме не было практически ни одной вещи, не упомянутой в завещании.

– И как только ваш дедушка мог быть таким дотошным, – сказала она лорду Хейвуду. – Ведь он перечислил там все, вплоть до мелочей.

– Мои дед и бабушка были крупными коллекционерами, – отвечал он. – Думаю, мой отец довольно сильно напугал их, когда был еще молодым человеком, – что и вынудило их прибегнуть к подобной мере.

Лорд Хейвуд увидел, что Лалита не поняла его замечания и ждет объяснений, а поэтому добавил:

– Еще учась в Оксфорде, он проявил себя как необузданный игрок и, по их мнению, неисправимый мот.

– И поэтому они побоялись, что он продаст и пустит на ветер всю коллекцию, которую они столько лет собирали?

Лорд Хейвуд задумчиво кивнул.

– Когда его выгнали из университета, он приехал в Лондон, и там его дорогие экипажи и лошади служили постоянной темой для насмешек карикатуристов. За два года он умудрился спустить целое состояние за карточным столом.

– Теперь я понимаю, почему ваш дедушка решил, что не может доверить ему свои бесценные сокровища, собранные здесь, – кивнула Лалита.

– Мой дед бессчетное число раз оплачивал его карточные долги и каждый раз уговаривал его образумиться, но отец продолжал свои кутежи и экстравагантные выходки почти до самой смерти.

Голос лорда Хейвуда зазвучал чуть более резко, когда он с горечью добавил:

– Именно поэтому я сейчас и оказался в таком положении.