Текст книги "Танец души"
Автор книги: Барбара Картленд
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
При этой мысли она ужаснулась.
А вдруг лорд Уинтроп умер утром? Вдруг ее подвергнут допросу как последнего человека, кто его видел перед смертью? Что расскажет шофер?
Страх внушал ей всевозможные предположения, воображение смешивало и путало их с реальностью.
Чувствуя боль в висках, Фиона оделась и вышла на улицу купить хлеб, маргарин и пару яиц – все, что могла себе позволить на семь шиллингов и шесть пенсов.
В целях экономии она отказывалась от чая с молоком и пила просто крепкий чай.
Однако сегодня она купила в молочной еще и полпинты свежего молока.
Фиона вернулась домой такой больной и измученной, что для того, чтобы взбодриться, она разбила яйца в молоко и все выпила.
Об уборке квартиры, которую она обычно проделывала с большим удовольствием, не могла даже думать.
Не снимая плаща, она повалилась в незастланную постель и закрыла глаза. Ее преследовали мысли о лорде Уинтропе. О сне нечего было мечтать.
«Жив он или мертв?»
Это превратилось в какой-то назойливый детский стишок, который непроизвольно снова и снова крутился в мозгу.
«Жив он… или мертв, жив он… или мертв?»
В итоге Фиона, гонимая неведомой и непреодолимой силой, спустилась по лестнице вниз и побрела к телефонной будке.
Вошла, пролистала страницы справочника, нашла имя «Уинтроп», назвала телефонистке номер. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем ей ответили и можно было нажать кнопку разговора.
– Алло… алло!
Голос в трубке звучал отрывисто и торопливо.
– Не скажете ли, как себя чувствует лорд Уинтроп? – спросила Фиона.
– Кто говорит?
– Он не умер?.. Скажите, пожалуйста! – совсем потеряв голову, выпалила Фиона.
На секунду воцарилось молчание.
– Разумеется, нет. Кто говорит?
Она услышала все, что хотела знать, и повесила трубку. Не умер… – это самое главное. Девушка быстро направилась к дому гораздо более легким и оживленным шагом.
Приготовила себе еще чашку чая и, измученная до предела, свалилась в постель. Проснулась она через несколько часов от стука в дверь, и, открыв ее, увидела Дональда.
– Как ты поздно встаешь, Фиона, – заметил он, когда она его впустила.
– Вчера очень поздно легла, – вспыхнув, объяснила Фиона. Дональд ничего не заметил.
– Моего брата уволили, – отрывисто произнес он, остановившись посреди комнаты.
– О, Дональд… мне очень жаль!
Позабыв на секунду о собственных бедах, Фиона шагнула ему навстречу, протянув к нему руки.
Дональд не обращал на нее внимания. Его взгляд был устремлен в окно на крыши домов Челси. Пальцы его были сжаты в кулаки.
– Не сумел тихонько положить деньги на место, – хрипло выдавил он. – Не уродился мошенником. Просто дурак, и на это ума не хватило.
– Его не посадят в тюрьму? – поспешно спросила Фиона.
– Нет, – сказал Дональд, – пока нет, но могут. Мы ничего не знаем. Твои деньги могут его спасти. Конечно, они его уволили. Позже станет известно, что они собираются делать.
Я забрал твои деньги и не могу их вернуть. Может, пройдет много времени, пока это удастся. Понимаешь, мне теперь, кроме себя, придется содержать и брата…
Как бы мы ни экономили, я какое-то время не сумею с тобой расплатиться, разве что произойдет чудо.
– Все в порядке, Дональд, не беспокойся. Переживу, – сказала Фиона.
– Фиона, ты молодчина! – Дональд на секунду просиял, протянул руку, потрепал ее по плечу. – Не могу как следует поблагодарить тебя… наверное, никогда не смогу. Знаешь, ведь для меня много значит, что ты рядом. Даже если бы речь не шла о деньгах.
Ты знаешь, что я люблю тебя, Фиона. Уже давно. Неподходящий, конечно, момент говорить об этом, но мне необходимо тебе сказать. Я люблю тебя всей душой и всем сердцем.
В его голосе слышалось настоящее чувство, и Фиона вдруг ощутила слабость и опустилась в кресло.
– Все в порядке, Дональд, только, пожалуйста, не говори пока об этом. Я устала, ужасно устала.
– Фиона, да ты больна… Почему не сказала? Что стряслось, дорогая? Что с тобой произошло?
Фиона покачала головой.
– Ничего, – выдавила она, – ничего. Оставь меня в покое.
Дональду хватило такта не настаивать и не повторять свои вопросы. Видя, что она готова расплакаться, он отвернулся к окну, закурил сигарету, давая девушке время взять себя в руки.
Но когда он снова повернулся, то по-настоящему встревожился из-за ее бледного, изможденного лица.
– Пойду принесу тебе что-нибудь выпить, – сказал он. – Не спорь. Так ты сразу придешь в себя. Я недолго. Сиди тихо, пока не вернусь. – Он прихватил из буфета бутылку и пошел вниз по лестнице.
Как только звуки его шагов замерли, Фиона откинулась на спину и закрыла глаза. Все поплыло, закружилось большими кругами.
«Это просто слабость, – твердила она себе, – просто нервный шок». Хотя она знала, что вполне могла простудиться прошлой ночью.
Ей казалось, что после ухода Дональда прошло очень много времени. И тут он вошел с руками, полными разных пакетов.
Первым делом он опустил шиллинг в газовый счетчик, затем взял большую бутылку виски. Вдобавок купил сосисок и картошку.
– Сейчас приготовлю тебе настоящую еду, – пообещал он. – Знаю, ты не завтракала, и можешь не убеждать меня в обратном.
«Интересно, откуда у него деньги», – тут же подумала Фиона, и вдруг воскликнула:
– Где твое пальто, Дональд?
Уходил он в дешевом твидовом пальто. Костюм на нем был поношенный, но пальто выглядело вполне прилично, и Дональд говорил Фионе, что это, наверное, главное его имущество, которое необходимо беречь, ибо в нем он не выглядит нищим бродягой.
– Чудная теплая погодка, – заметил Дональд, занятый приготовлением завтрака.
Фиона заплакала.
– Ой, Дональд, зачем… ты не должен был этого делать!
– Если ты думаешь, что я дам тебе умереть с голоду, то ты ошибаешься, – с улыбкой заявил Дональд. А Фиона все плакала, потрясенная его заботой и добротой.
У нее совершенно не было аппетита, но она понимала, что должна съесть сосиски, раз Дональд так старается. Когда они зашипели на огне вместе с картошкой, нарезанной кружками, аромат показался ей волшебным, и тут она поняла, что действительно страшно проголодалась.
Когда с едой было покончено, Дональд приказал:
– Теперь иди и ложись в постель. Еще сможешь как следует выспаться перед работой. Я же собираюсь приготовить горячий пунш. Принесу тебе ровно через три минуты.
Она повиновалась, словно ребенок, слишком усталая, чтобы спорить, и обрадованная, что нашелся человек, который принимает за нее решение и заставляет ее поступать согласно этому решению.
Поспешно уйдя в спальню, Фиона улеглась в постель и едва успела устроиться, как раздался стук в дверь и появился Дональд с дымящимся стаканом в руках.
Огненно-горячий напиток, очень крепкий от виски и очень вкусный, с лимоном и сахаром, обжег гортань и прокатился по пищеводу согревающей волной.
– Все выпить? – уточнила она.
– До капельки, – приказал Дональд.
Она знала, что он прав, это пойдет на пользу. Почувствовала внутри приятное тепло. Виски немножко ударило в голову. Накатило легкое опьянение, а за ним – сон.
Дональд опустил шторы, заботливо закутал ей ноги.
– Спи спокойно, – сказал он. – Я вернусь часов в девять, на случай, если ты вдруг заспишься. Потом вместе поедем в автобусе.
– Спасибо тебе, Дональд, милый, – пробормотала Фиона, засыпая. Она еще слышала его шаги в соседней комнате и через минуту провалилась в глубокий сон без сновидений.
Проснувшись, Фиона увидела, что на часах уже больше восьми. Она встала, вышла в другую комнату и то, что она увидела, ее очень растрогало. Дональд приготовил все, чтобы можно было принять ванну.
Недавно за несколько шиллингов она приобрела на Кингс-роуд старый, довольно дешевый чан высотою по пояс, куда было достаточно залить два больших чайник* горячей воды и разбавить холодной водой.
Чайник уже стоял на плите, под ним горел слабый огонь.
На столе стояло все необходимое для приготовления чая, лежал аппетитный сандвич с ветчиной. Возле чайничка для заварки торчала записка:
«Съешь все, как только проснешься. С любовью, Дональд».
«Милый Дональд! До чего же ты добр ко мне!» Она улыбалась, мысленно благодаря его за заботу, и на время забыла о своих бедах.
Сделала, как было велено, съела сандвич, выпила чашку чая и влезла в чан.
«Для уставшего человека нет ничего замечательнее горячей ванны!» – заявила она себе.
Фиона блаженствовала, пока вода не начала остывать, затем она вылезла, чувствуя себя бодрой и успокоившейся. Надела старое красное шифоновое платье, не в силах вынести воспоминаний о прошлом вечере, которые могло вызвать новое с порванной кружевной косынкой.
«Будь я богатой, – горестно рассуждала Фиона, – спалила бы это платье. По-моему, оно оказалось несчастливым. Но поскольку я бедная, завтра его придется долго чинить, а потом я буду надевать часто-часто, и с ним наверняка будет связано много приятных воспоминаний, а неприятные сотрутся и забудутся».
В девять часов прибыл Дональд. Она встретила его в полной готовности, занимаясь приготовлением омлета с сосисками.
Фиона знала, что Дональд истратил на нее все до последнего пенни и, несомненно, собрался идти в офис на голодный желудок.
Она не должна была этого допустить. И так при одной мысли, что он ходит без пальто холодной ночью, глаза ее наполнялись слезами.
– Спасибо тебе, мне гораздо, гораздо лучше, – весело доложила Фиона явившемуся Дональду. – Ты обо мне заботился, как ангел с неба. Теперь садись и убедишься, что я готовлю не хуже тебя!
Его комплимент был выражен в том, что он съел все до крошки. Правда, настаивал, чтобы она тоже ела, не обращая внимания на протесты и напоминания, что ее позже ждет большой ужин.
– Ты выглядишь изголодавшейся до полусмерти, – сурово провозгласил Дональд. – Если так будет продолжаться, Фиона, ты потеряешь обаяние, а в результате – работу.
«Я уже чуть не потеряла ее из-за своего вида», – подумала про себя Фиона, но ничего не стала рассказывать Дональду.
– Что с твоим братом? – спросила она.
– Я его дома оставил, – ответил он. – Ему хочется немного побыть со мной, он не осмеливается посмотреть в глаза матери.
Она так гордится его службой в офисе в Сити! На журналистику мама поглядывает снисходительно, считая ее не слишком надежной профессией, и очень довольна, что ее младший сын получил «респектабельное», на ее взгляд, место.
Он ей написал, будто работает сверхурочно и поживет у меня, пока поздно заканчивается его работа. Когда он найдет что-нибудь другое, то сможет вернуться.
Собственно, в данный момент ему и дорогу нечем оплатить. Знаешь, все-таки девять пенсов в один конец на подземке. Ох, Фиона, ты даже не представляешь, от чего ты всех нас спасла!
– Слушай, Дональд, – сказала Фиона, – я не собираюсь обсуждать эту тему. Пожалуйста, прошу, никогда больше не вспоминай об этом.
Дональд протянул ей руки, и Фиона вложила в них свои ладони.
– Спасибо, милая, – проговорил он серьезно и нежно.
Они долго разговаривали, а потом бегом бежали к автобусу, чтобы успеть на работу.
– Доброй ночи, – с улыбкой попрощалась Фиона, выходя на своей остановке.
Дональд смотрел, как она вышла, перешла улицу. Автобус тронулся, девушка скрылась во тьме.
Фиона поспешно вошла в ресторан. В момент ее появления пробило десять, и в раздевалке уже нельзя было мешкать.
Она повесила плащ, заторопилась через холл в обеденный зал, увидела идущего навстречу Пальони, который, поравнявшись с ней, потряс перед ней газетой.
– Добрый вечер, мистер Пальони, – пробормотала она.
– Что-нибудь знаешь про это? – спросил он. Фиона увидела заголовок «Ивнинг стандарт» в руках хозяина.
Ее полные страха глаза остановились на заголовке: «Кончина известного пэра».
Буквы поплыли перед глазами, доносившиеся издалека звуки музыки стихли, Фиона вскрикнула и без чувств рухнула к ногам Пальони.
Очнулась Фиона в объятиях Джима. Минуту лежала, тупо уткнувшись ему в плечо, думая, что грезит по пути в мир иной.
А потом она услышала дорогой голос, проговоривший:
– Выпей вот это, – и ощутила, как горло обожгло бренди.
– Джим? – слабо пробормотала она.
– Он самый, – улыбнулся в ответ Джим. – Как ты, в порядке теперь?
Она сидела на диванчике в верхнем кабинете, который использовался иногда для обедов в интимной обстановке.
– Дорогая, что ты с собой сделала? Что случилось? – спрашивал Джим. – Почему ты так выглядишь, словно совсем больна?
Фиона на миг почувствовала искушение склонить ему на плечо голову и ничего не отвечать. Слабость прошла, бренди сделало свое дело, стало тепло и приятно, забавно покачивало на волнах.
«Джим! – думала она про себя. – Джим… мой Джим!»
Потом наконец подняла к нему лицо и спросила:
– Давно ты здесь?
Он поднялся, осторожно помог ей откинуться на спинку дивана и спустить ноги на пол, взял ее ледяные руки в свои и стал их нежно растирать.
– Я не хотел сюда приходить, Фиона, – заговорил Джим. – Условился пообедать с друзьями. Не имел представления, что они выберут «Пальони». Прибыл к ним в дом на коктейль, а там выяснилось – все устроено и заказано. Никак нельзя было подвести их в последний момент, вот я и приехал.
Он помолчал.
– И слава Богу! Мы заканчивали обед, и я, зная, что тебе пора появиться, вышел в надежде взглянуть хоть на миг. Не хотел волновать тебя, попавшись на глаза в ресторане.
А увидел тебя в обмороке! Пережил настоящее потрясение, Фиона! Милая, я люблю тебя больше прежнего.
Голос его чуть охрип.
– Не знаю, что стряслось… ты просто рухнула. Расскажи мне… расскажи, что с тобой случилось? Почему ты так плохо выглядишь, Фиона, что ты с собой сделала?
Запинаясь от неуверенности, Фиона все рассказала. Он не прерывал, только пару раз буркнул что-то, бессознательно стискивая кулаки.
Закончив рассказ, она откинулась, объятая слабостью, медленно проступившие из-под закрытых век слезы текли по бледным щекам.
Джим молча смотрел на нее, потом встал.
– Я иду к телефону, – мимоходом сообщил он. – Не двигайся, пока не вернусь.
– Но, Джим… – запротестовала она, пытаясь подняться.
Он уложил ее обратно с той ловкостью, которая ей так нравилась в нем, и ласково пообещал:
– Ты должна делать все, что я скажу. Побудь тут до моего возвращения. У меня есть план.
Джим исчез, а Фиона снова прилегла, вытянувшись на мягком сиденье.
Она с большой радостью подчинилась приказу Джима, счастливая оттого, что оказалась под его присмотром. Он тут, рядом, любит ее и заботится о ней.
«Джим, Джим!» – шепнула она про себя, прикладывая к щеке руку, которую он держал. – Я люблю его, люблю его…»
Через пять минут Джим вернулся и объявил:
– Все устроено, дорогая. На сегодня ты свободна и можешь поехать как следует отдохнуть в деревне.
– В деревне? – изумленно повторила Фиона.
– Я хочу отвезти тебя к старым своим друзьям, – пояснил он. – Люди прекрасные, очень тихие, очень милые. Они позаботятся о тебе.
– Но Пальони… – возразила Фиона, – …он ни за что не разрешит мне уехать.
– Обязательно разрешит, – заверил Джим. – Я намерен потолковать с этим джентльменом. Половина вины за случившееся лежит на нем.
– Прошу тебя, Джим… пожалуйста, – взмолилась Фиона. – Я потеряю работу, а другую найти невозможно! Пожалуйста, не создавай трудностей!
– Не создам, – пообещал Джим. – Я обо всем договорюсь, милая, и все будет в полном порядке, только сделай так, как я говорю. Тебе надо отдохнуть. Я возьму неделю отпуска и побуду с тобой.
Он снова исчез и вернулся вместе с Пальони, который раскланивался, улыбался и весьма доброжелательно отнесся к тому, что Фиона временно будет отсутствовать.
Пальони разрешил ей недельный отпуск, и хоть она заподозрила, что Джим заплатил за это, была так слаба и измучена, что не стала задавать вопросов.
Джим помог ей сойти вниз по лестнице, усадил в автомобиль, укутав ее в свою огромную меховую шубу, чтобы Фиона не простудилась.
Как часто бывало и раньше, он сам вел машину; они заехали к нему на квартиру, где ей пришлось несколько минут подождать, пока Джим забежал за своим портфелем.
В Челси Джим принялся упаковывать вещи, не позволив Фионе заниматься этим самой.
– Кто сказал, что из меня не получится хорошая горничная? – смеялся он, запихивая в фанерный чемодан последнее платье и защелкивая замки, – или, скорее, хороший муж?
– Не надо, Джим, – прошептала Фиона. – Не шути так, милый… Я не вынесу…
– О дорогая! – Джим обнял ее. – Согласен, шутка неуместная. Мне тоже тяжело, Фиона. Ты ведь нужна мне.
Он поцеловал ее в губы, потом в затылок, который едва было видно из-под темного мехового воротника шубы. Обнявшись, они молча пошли вниз по лестнице.
Фиона нацарапала Дональду коротенькую записку и приколола на дверь квартиры, чтобы тот знал, что с ней все в порядке. Джим никому не сказал, куда они отправляются.
– Не хочу, чтобы тебя там кто-нибудь беспокоил, – сказал он. – Хочу, чтобы ты побыла в полном покое, подальше от всех треволнений.
Они очень скоро выехали из Лондона, и деревенские запахи навеяли Фионе детские воспоминания.
Наконец Джим свернул на неширокую ухабистую дорогу. Вдалеке виднелся маленький черно-белый домик с соломенной крышей.
Джим заглушил мотор, послышался собачий лай, и дверь отворилась.
На пороге дома стоял высокий симпатичный мужчина лет шестидесяти, вслед за ним появилась жена, моложавая женщина с седыми волосами.
– Джим, дорогой, как я рада тебя видеть! – воскликнула она и расцеловала его в обе щеки. – А это твоя подруга?
Она протянула Фионе руку.
Бывают люди, вызывающие симпатию с первого взгляда, и миссис Кэри принадлежала к их числу.
Необычайно милая, абсолютно естественная и безыскусная, она источала приятное дружелюбие, в котором не было даже намека на снисходительность или покровительство, только искреннее удовольствие от нового знакомства.
Далеко не последнюю роль в ее радушии играло и то, что она была, безусловно, счастлива с мужем.
Мистер Кэри помог Фионе выбраться из машины.
– Проходите быстрее в тепло, – предложил он. – Вы наверняка замерзли.
– Нет, – рассмеялась Фиона, пока он пытался вызволить ее из-под двух-трех покрывал и шубы, пригибавшей ее к земле своей тяжестью.
Девушку провели к камину, пылавшему в большой гостиной, отделанной дубовыми панелями.
Приготовили сандвичи, и Джим потребовал, чтобы она выпила бренди с содовой.
Пока супруги Кэри вели разговор, явно очень обрадованные встречей с Джимом, Фиона переводила взгляд с одного на другого, пытаясь представить, что ее ждет на будущей неделе.
Пришла к заключению, что здесь ей скорее всего понравится, а потом с ужасом обнаружила, что едва не заснула возле камина.
Выпитое спиртное, тепло после холода и пережитых неприятностей – все это подействовало на нее успокаивающе!
– Спаси нас Господь, ребенок совсем спит, – воскликнула миссис Кэри. – Пойдемте, моя дорогая, покажу вашу комнату, и мигом ныряйте в постель.
Наверху горничная закончила распаковывать вещи, в камине горел сильный огонь, уютная постель манила простынями, благоухающими лавандой.
Через пять минут Фиона, вытянувшись в кровати, подумала:
«Это сон. Это не может быть правдой. Это вовсе не я, не та Фиона, на которую вчера в Челси обрушивались несчастья…»
Она протянула руку, чтобы выключить стоявшую возле кровати лампу, услышала тихий стук, и в дверь просунулась голова Джима.
– Все в порядке? – спросил он.
– Я счастлива, – отвечала Фиона. Он вошел и направился к ней.
– Спокойной ночи, моя дорогая. Спи как следует. Я невероятно рад снова быть рядом с тобой.
Поцеловал ее в лоб, секунду поколебался, словно хотел поцеловать еще раз, и пошел назад к двери.
– Спокойной ночи, моя Фиона, – шепнул Джим, тихонько захлопнул за собой дверь и исчез.
Фиона выключила свет, и через несколько минут в комнате раздавалось лишь ее ровное дыхание.
Джим рвался к Фионе всем сердцем, но чувство долга и воспитание твердили ему, что, несмотря на любовь к девушке, он обязан хранить верность Энн.
Он влюбился безумно и с огромным трудом скрывал свои чувства от окружающих.
Лучшие друзья были заинтригованы, даже малознакомые люди были удивлены.
– Что стряслось с Джимом? – спрашивали они друг друга. – Какой-то он стал странный в последнее время!
Никто и не подозревал, что Джим с большим трудом сдерживает себя, чтобы не броситься к весело освещенным дверям ресторана «Пальони».
По ночам он не мог спать. Образ Фионы неотступно стоял перед ним. Джим часами расхаживал по спальне или садился в машину и бесцельно ездил по городу, возвращаясь лишь на рассвете.
«Что мне делать? Что делать? – спрашивал он себя. – Мне нужна Фиона… а я нужен ей. Но чувство долга связывает меня с Энн. Я не могу бросить ее».
Пока Фиона спокойно спала в чужом доме, Джим лежал без сна, без конца прокручивая в мозгу свою историю, из которой не было выхода.
Утром Фиона проснулась и увидела, что в окна, закрытые ситцевыми занавесками, лился солнечный свет, а возле постели на столике стоял завтрак.
«Как мило!» – подумала она про себя, глядя на поставленный рядом с кроватью поднос, выстланный кружевной белой салфеткой, на которой сверкало в блюдечке желтое масло.
Под сияющей серебряной крышкой оказались яичница-глазунья, четыре аппетитных тоста, намазанных мармеладом и джемом.
Кроме того, на подносе были кисточка винограда и яблоко.
Фиона отдала еде должное, не оставив ни крошки, даже целиком выпила кувшинчик кофе.
Когда она управилась, в дверь постучала горничная.
– Желаете принять ванну, мисс, – спросила она, – или попозже?
– Прямо сейчас, будьте добры, – отвечала Фиона, горя желанием встать и увидеть Джима.
После принятой ванны она немножечко постояла в нерешительности, стараясь набраться храбрости, чтобы сойти вниз.
«Интересно, где они все сейчас? – думала она про себя. – Надеюсь, не испугаются моего вида».
Она услышала веселый свист, и кто-то окликнул ее по имени. Фиона открыла окно, выходившее на каменный балкон, шагнула на солнечный свет. Внизу стоял Джим.
– Спускайся, – пригласил он, – да поскорей, дорогая. Мне многое надо тебе показать!
Фиона улыбнулась и помахала рукой.
– Бегу! – прокричала она.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.