Текст книги "Пышная свадьба"

– Все только и говорят о мистере Керби, – говорила жена лорда-наместника. – Я слышала, что королева пригласила его в Виндзор. Она хочет лично услышать о тех преобразованиях, которые он осуществляет в Сингапуре.

– Каковы же они? – спросил граф.

– Вы должны попросить моего мужа рассказать вам, как мистер Керби перестроил порт, соорудил несколько новых зданий и сделал еще много всего, я сейчас уж точно и не вспомню! – ответила герцогиня.

«Мне бы так хотелось обо всем этом услышать», – подумала Дорина.

Затем, глядя на свое отражение в зеркале, она заметила новые шелушащиеся пятна на веках и в уголках глаз. Это было следствием ее недавней поездки на охоту – единственного развлечения, которое она позволяла себе вне дома.

Как всегда, избегая многолюдных компаний, Дорина старалась выезжать лишь в те дни, когда в охоте участвовало немного народу.

Она была отличной наездницей и обычно с легкостью отрывалась от основной группы поглощенных болтовней и сплетнями дам, зачастую к концу дня оказываясь единственной, кто еще держался в седле.

Но холодный ветер, морозный воздух или дождь оказывали плохое воздействие на ее кожу. Экзема, а именно так доктора называли ее болезнь, неизменно усиливалась после дня, проведенного на охоте.

«Что ж, игра стоит свеч», – говорила себе Дорина, даже когда страшный зуд не давал ей уснуть по ночам.

Однако сейчас ей так хотелось познакомиться с Максимусом Керби, что, глядя на свою красную, шелушащуюся кожу, она испытывала почти отчаяние.

Как могла она спуститься вниз и появиться в гостиной в таком виде? Какую боль она испытает, увидев выражение брезгливости, если не отвращения, на его лице, и потом, когда он так же, как и все другие, отвернется от нее в замешательстве.

Следующим утром она следила за его отъездом. К этому времени все домашние уже знали, что он просил руки Летти, что граф согласился, и через год, когда Летти исполнится восемнадцать, они поженятся.

Дорина слышала, как мистер Керби прощался в холле с ее отцом.

– Это был очень счастливый визит для меня, – сказал Керби.

– И мы были рады познакомиться с вами, – ответил граф. – Жаль только, что вы не смогли погостить подольше.

– Мне тоже жаль, – произнес Керби, – но завтра я должен быть в Виндзоре, а послезавтра уже отплываю в Сингапур.

– Я полагаю, вы будете рады снова погреться на солнышке, – добродушно заметил граф.

– Меня ждет работа, – ответил Максимус. – Я приехал в Англию в основном для того, чтобы закупить новые машины и оборудование и нанять подрядчиков, чтобы осуществить мои планы, касающиеся расширения города и гавани, а также освоения новых земель, отвоеванных у джунглей. Именно этим и заинтересовалась Ее Величество.

– Говорят, вы там творите просто чудеса! – сказал граф. – По слухам, вас величают «Некоронованным Королем Сингапура»!

Максимус Керби в притворном испуге вскинул обе руки.

– Ее Величество пришла бы в ужас, услышав такое! Что вы, я всего лишь верный слуга Британии, и, по сути, я лишь осуществляю планы сэра Томаса Рафлза. Именно ему мы обязаны тем, что Сингапур входит в число наших владений.

– Он был великим человеком, – заметил граф.

– Там, откуда я приехал, его глубоко почитают, – согласился Максимус. – Я надеюсь, что когда-нибудь вы посетите меня и сами увидите результаты его трудов.

– Я тоже надеюсь на это, – ответил граф.

Последовало недолгое молчание, а потом Максимус сказал:

– Я напишу вам о своих приготовлениях к свадьбе. Прежде всего я хочу завершить строительство дома. Я уверен, что он понравится леди Летиции.

– Нисколько не сомневаюсь, – поспешно согласился граф.

– В таком случае до свидания, и еще раз благодарю, – сказал Максимус Керби.

Дорина увидела, что он направился к выходу, и поспешила наверх в спальню, окна котором выходили на парадную лестницу.

Он уже взобрался на высокое сиденье фаэтона и, по-видимому, намеревался править сам, так как поводья были у него в руках. Он держал кнут и поводья так ловко и уверенно, что знаток сразу признал бы в нем мастера править лошадьми.

Было холодно, на нем был дорожный плащ с пелериной и шляпа, элегантно сдвинутая набок, из-под которой виднелись его темные волосы. Он выглядел величественно – статный, внушительный мужчина, без сомнения, привыкший вызывать всеобщее уважение и восхищение, где бы он ни появился.

И в то же время, подумала Дорина, было в нем еще что-то – какая-то непреодолимая сила и огромный запас жизненной энергии, которые она почувствовала в нем, как только он перешагнул порог их дома. Она подумала с отчаянием, что он уезжает, и больше она никогда его не увидит.

Но забыть его она не сможет. Ей казалось, что их посетило существо из другого мира, и, по сути, так оно и было.

Он приехал из дальних стран, и так мало общего было между ним и ее окружением.

Граф, стоя на ступенях, помахал вслед своему гостю. Керби приподнял шляпу. Дорина увидела, что он улыбался.

Ей показалось, что это торжествующая улыбка человека, который добился того, чего хотел. Глаза его блестели, и она поняла, что он вполне доволен собой.

«Интересно, чему он рад?» – подумала она, но ответ был очевиден.

Максимус Керби приехал в Олдеберн-парк, чтобы найти себе жену, и он ее нашел.

Глава 2

Дорина распаковывала вещи в своей каюте на борту «Осаки».

Это был один из новейших пароходов компании «Пенинсьюлар энд ориэнтал», совершавших плавание в отдаленные восточные колонии. Дорину приятно удивили комфорт и роскошь апартаментов, предоставленных им с Летти.

Они состояли из двух больших спальных кают и гостиной, в которой стояло несколько огромных корзин с экзотическими цветами, доставленными для Летти по распоряжению Максимуса Керби.

Летти и Дорину приветствовали на борту с пышной торжественностью, словно они были членами королевской семьи. Когда же, низко кланяясь, появилась горничная-китаянка, Дорина вынуждена была признать, что Максимус Керби позаботился обо всем.

В последнее время Летти была мрачной и на редкость раздражительной. Она постоянно твердила, что не хочет ехать в Сингапур, не хочет выходить замуж и что единственное ее желание – остаться дома с родителями.

Граф так устал от всего этого, что стал уезжать из дому с утра пораньше и возвращаться лишь поздно вечером, зачастую после ужина. Графиня же закрывалась в своей гостиной, заявляя, что у нее болит голова и она не в состоянии слушать жалобы Летти. Таким образом, все, как обычно, ложилось на плечи Дорины.

Летти совсем не интересовали прелестные платья, купленные ей в приданое. Большей частью она даже отказывалась примерять их, и Дорине приходилось делать это за нее.

Обе девушки были одного роста и примерно одинакового сложения, поскольку Летти, обычно более пухленькая, чем Дорина, сильно похудела в последнее время от всех треволнений.

Портнихи примеряли платья на Дорину и заставляли ее неподвижно стоять часами, в то время как она с беспокойством думала о том, что ей еще предстоит сделать.

Граф и графиня отвезли дочерей в Лондон и пробыли там десять дней, чтобы одеть Летти по последней моде. Все купленные туалеты были такими элегантными и явно дорогими, что графиня не раз подозрительно спрашивала, кто же будет платить за них, но ни граф, ни Дорина не горели желанием просветить ее на этот счет.

В Лондоне Летти была еще более невыносимой, чем обычно, заливаясь слезами всякий раз, когда отец пытался обсудить с ней предстоящее замужество, и не отвечая на поздравления и добрые пожелания их друзей и знакомых.

– Если Керби увидит Летти в таком состоянии, – потихоньку сказал граф Дорине, – он тут же пойдет на попятную. Остается рассчитывать лишь на то, что он ослеплен ее красотой и не попытается вступать с ней в длительные беседы, пока обручальное кольцо не окажется у нее на пальце.

Дорину не покидало чувство, что в некотором смысле они обманывают «некоронованного короля Сингапура». Но она пыталась убедить себя, что он сам в этом виноват!

Она была уверена, что ему по какой-то вполне определенной причине потребовалась жена, и была полна решимости выяснить эту причину.

Вспоминая его, Дорина приходила к выводу, что в мире найдется множество женщин, готовых с восторгом принять его предложение и подарить ему свою любовь.

Почему же тогда он приехал в Англию и выбрал Летти, совершенно ничего не зная о ней? Дорина думала, что это связано с общественным положением ее отца.

Пусть они относительно бедны, но имя Олдебернов принадлежит истории Англии, и в течение многих веков их семья была могущественной и почитаемой всеми.

Олдеберны находились при дворе королевы Елизаветы, проявив себя выдающимися государственными деятелями, Олдеберны были сторонниками Реставрации во времена Карла II, Олдеберны занимали высокое положение в годы правления королевы Анны.

Они честно и бескорыстно служили своей стране, и богатства, которые доверяли им монархи, никогда не оседали в их собственных карманах.

Слава Богу, думала Дорина, ее отец позаботился хотя бы о том, чтобы подыскать себе богатого зятя.

В Лондоне Дорина всячески старалась узнать что-либо еще о Максимусе Керби.

Ей было нетрудно заставить отца навести справки у министра колоний и даже у самого премьер-министра о состоянии дел в Сингапуре.

– Я хочу попытаться пробудить в Летти интерес к тому, чем занимается ее будущий муж, прежде чем она встретится с ним, папа, – сказала она отцу, и граф охотно раздобыл нужную ей информацию.

Среди всего прочего она узнала, что именно благодаря Максимусу Керби была осуществлена успешная реконструкция порта в Сингапуре, который, как еще в начале века предвидел другой выдающийся молодой англичанин, приобрел огромную роль в развитии торговли.

Сэр Томас Рафлз, родившийся на борту торгового судна, которым командовал его отец, с четырнадцати лет служил клерком в Ост-Индской компании (Ост-Индская компания – крупная коммерческая компания, существовала с 1600 по 1958 г.) . Когда ему исполнилось двадцать четыре года, его направили в Пенанг, где он быстро продвинулся по службе. После того как англичане завоевали Яву, ему доверили пост губернатора. Когда он ушел в отставку, местные жители говорили, что они лишились своего самого большого друга.

Еще в 1818 году у него зародился план подорвать неограниченное влияние Голландии в Стрейтс-Сетлментс(Стрейтс-Сетлментс – до 1946 года колония Великобритании у полуострова Малакка в Юго-Восточной Азии.) , объявив Сингапур свободным портом. Несмотря на сильное сопротивление и трудности, с которыми ему пришлось столкнуться, шестью годами позже он осуществил эту идею.

– Говорят, Керби практически покончил с пиратами, – рассказывал граф Дорине. – Одно время они так свирепствовали в тех краях, что торговля почти остановилась, несмотря на то, что правительство посылало даже военные корабли, чтобы навести порядок.

– Военные корабли? – зачарованно спросила Дорина.

– В 1830 году туда было направлено несколько крейсеров, а специальная флотилия, созданная для борьбы с пиратами, просуществовала еще двадцать лет, – ответил граф. – Я слышал забавную историю о том, как в 1837 году пароход «Диана» направился в Сингапур и дал бой пиратам.

– Расскажи мне о нем, – попросила Дорина.

– Первый лорд адмиралтейства с энтузиазмом говорил об этом, по-видимому, одном из важных эпизодов в истории флота.

– А что случилось с «Дианой»?

– Это был первый пароход, построенный в Индии, водоизмещением в сто шестьдесят тонн, способный развивать скорость в пять узлов. Команда состояла из трех европейцев и тридцати малайцев.

– Продолжай же, папа, – нетерпеливо сказала Дорина.

– «Диана» отправилась в свое первое плавание вместе с «Волком», военным парусным судном, состоящим на службе Ее Величества. Они увидели шесть больших прау (Прау, прао (малайск.) – общее название индонезийских судов разнообразнейших типов.) (так китайские пираты называют свои суда), нападающих на джонку.

Дорина слушала, затаив дыхание, а граф продолжал:

– Пираты, завидев валивший из труб «Дианы» дым, решили, что горит парусное судно, и, почуяв легкую добычу, устремились туда. – Граф рассмеялся. – Представь себе их ужас, когда они увидели, что корабль полным ходом идет против ветра к ним навстречу! Проходя мимо прау, «Диана» дала полный залп, затем развернулась и повторила маневр.

– Надо полагать, что после этого от пиратских судов мало что осталось, – заметила Дорина.

– От них не осталось ничего, – уточнил граф.

– И таким образом с пиратством было покончено? – удивилась Дорина.

– Не сразу, – ответил граф. – Но эта операция показала местным властям, что можно кое-что предпринять для того, чтобы изменить создавшееся положение. Ведь многие крупные фирмы уже начали угрожать, что они вовсе покинут Сингапур.

– Но все это, очевидно, происходило задолго до того, как мистер Керби приобрел такое влияние в Сингапуре, – заметила Дорина.

– Еще ребенком он должен был не раз слышать эти истории, – ответил граф. – И как только у него появилась возможность, он принялся воплощать в жизнь свои идеи.

– Какие идеи?

– Керби выяснил, что хотя пираты и стали бояться выходить в открытое море, они продолжали нападать на суда, стоявшие на якоре в небольших гаванях или курсировавшие вдоль берега в редко посещаемых местах.

Граф замолчал, словно вспоминая что-то.

– Похоже, – продолжил он, – они действовали всегда одинаково – тихо взбирались на борт, обычно по ночам, и вырезали всю команду и пассажиров прежде, чем те успевали позвать на помощь.

– И что же смог предпринять мистер Керби? – спросила Дорина.

– Он создал свой небольшой флот из маленьких, быстроходных патрульных судов, хорошо вооруженных, но гораздо более маневренных, чем военные корабли. Первый лорд адмиралтейства говорил мне, что в результате пиратство почти прекратило свое существование в Малаккском проливе.

Дорина запоминала малейшие подробности этих рассказов и искренне пыталась заинтересовать Летти, но это было безнадежно.

Стоило ей лишь упомянуть имя Максимуса Керби, как Летти принималась плакать и причитать, что она не хочет выходить замуж. В конце концов она впала в такое отчаяние, что Дорина вынуждена была обратиться к отцу.

– Папа, что мне делать, если по приезде в Сингапур Летти откажется выйти замуж за мистера Керби?

– Она должна выйти за него! – воскликнул граф, стукнув кулаком по столу. – Бог мой, Дорина, неужели ты не можешь растолковать ей все преимущества этого брака?

Дорина лишь молча посмотрела на отца, и спустя минуту он сказал уже совсем другим тоном:

– Я знаю, что это трудно. Возможно, я ставлю перед тобой невыполнимую задачу. Но если она откажется, мы все пропали, уж в этом можешь быть уверена. Мне придется вернуть не только одолженные десять тысяч фунтов, но и те деньги, которые Керби выслал сейчас.

– Неужели от них ничего не осталось? – спросила Дорина.

– Ни единого пенни, – ответил ее отец.

Теперь Дорине стало понятно, откуда появились три новые скаковые лошади в конюшнях Олдеберн-парка.

Тем не менее ее отец проявил большую щедрость в отношении приданого Летти. Когда платья были наконец доставлены, все домашние, за исключением будущей невесты, с восхищением разглядывали их.

– Ты будешь в них такой красивой, – говорила Дорина сестре.

– Я хочу выглядеть красивой лишь для папы, – отвечала Летти.

– Но если ты любишь папу, ты должна сделать так, как он хочет, – пыталась увещевать ее Дорина.

Летти, без сомнения, была очень привязана к отцу, и это был единственный козырь, используя который, Дорина могла уговорить ее отправиться в Сингапур.

Накануне их отъезда из Олдеберн-парка Летти устроила настоящую истерику и пыталась закрыться у себя в комнате.

Дорине удалось предотвратить это и убедить ее наутро покинуть дом, лишь нарисовав перед ней ужасающую картину того, как граф вынужден будет продать имение и лошадей, и все они станут влачить нищенское существование.

– Ты не можешь поступить так жестоко с папой, если ты и вправду его любишь, – сказала Дорина.

– Я люблю… папу… правда… люблю, – упрямо твердила Летти.

– Тогда докажи свою любовь и помоги ему, – твердо сказала Дорина. – Если ты сейчас подведешь его, он может не захотеть больше тебя видеть. Как сможет он вынести, что его родная дочь ведет себя так недостойно?

Увидев, что Летти внимательно слушает, Дорина добавила:

– Если сейчас расторгнуть помолвку, это не только поставит папу в неловкое положение, но навлечет на него бесчестие!

Когда они наконец прибыли в Тилбери, Летти согласилась взойти на борт «Осаки» лишь после длительного, душераздирающего прощания, оставив на берегу потрясенных, побледневших родителей.

– Будет лучше, если вы не станете ждать отплытия, – предупредила Дорина отца. – Попрощайтесь и уходите. Я уверена, что когда она осознает, что корабль вот-вот отчалит, ее охватит паника, а если вы все еще будете здесь, она может даже попытаться сойти на берег.

Как всегда, Дорина была права. Когда ударили в корабельный колокол и объявили, что провожающих просят покинуть корабль, Летти впала в неистовство.

– Я не поеду… не поеду! Я хочу домой! Я хочу к папе! – кричала она.

– Уже поздно, – пыталась утихомирить ее Дорина. – Папа сейчас на пути в Лондон и очень счастлив и доволен твоим поведением.

Кое-как Дорине удалось успокоить сестру, и, измученная переживаниями, та заснула прежде, чем корабль успел отойти от пристани.

Задернув занавески, чтобы свет не разбудил Летти, Дорина направилась в свою каюту.

Горничная-китаянка уже успела распаковать багаж Летти и предложила свои услуги Дорине, но та отказалась, предпочитая сама разложить по местам то немногое, что она захватила с собой.

Новые платья светло-серого цвета с белыми воротничками и манжетами очень подходили к роли компаньонки и делали ее незаметной, как она того хотела.

Но гораздо больше новых платьев ее интересовали книги, лежавшие в ее дорожном сундуке. Некоторые из них она купила в Лондоне, другие недавно обнаружила в библиотеке Олдеберн-парка.

Когда они были в Лондоне, она ухитрилась найти время не только для того, чтобы зайти в книжный магазин на Ceнт-Джеймс-стрит, но и чтобы посетить Британский музей.

Дорине было лет двенадцать, когда она начала понимать, что природа наделила ее недюжинным умом. Однажды она услышала, как гувернантка говорила ее отцу:

– Беда в том, милорд, что мне нечему больше научить леди Дорину. Она обладает такими способностями, что схватывает все с полуслова. Какая жалость, что она не родилась мальчиком.

Дорина подумала, что со стороны гувернантки очень бестактно напоминать об этом, но граф лишь ответил:

– Если я вас правильно понял, мисс Гринвей, вы хотите сказать, что Дорине нужно дополнительно нанять учителей?

– Будет очень обидно, если при ее одаренности все ее образование ограничится тем немногим, чему я могу ее научить, – ответила мисс Гринвей. – Когда меня нанимали, я объяснила ее светлости, что мои возможности весьма ограничены.

Граф не отвечал, и мисс Гринвей продолжала:

– Мне будет грустно покидать Олдеберн-парк, милорд, но я не исполнила бы свой долг, если бы откровенно не сказала вам, что Дорина нуждается в более опытных учителях, чем я.

– Ни один мужчина не хочет иметь слишком умную жену, – с ноткой раздражения в голосе сказал граф. – Я вполне доволен тем, как вы воспитываете моих дочерей, мисс Гринвей, и я не имею ни малейшего намерения тратить деньги на то, чтобы дать им более широкое образование, которое приведет лишь к тому, что они будут испытывать неудовлетворенность.

Он помолчал, а потом твердо добавил:

– Все, что нужно знать женщине, – это как быть хорошей женой и хорошей матерью. Всему остальному она научится у мужа, когда таковой у нее появится.

С этими словами граф вышел из классной комнаты, в то время как Дорина вошла в другую дверь. Взглянув на мисс Гринвей, она увидела, что у той подозрительно блестели глаза, как будто она готова была расплакаться.

– Я пыталась сделать для тебя все, что могла, Дорина, – сказала она, – но у меня ничего не вышло. Теперь тебе придется самой заняться своим образованием.

Именно мисс Гринвей открыла ей, что книга не только источник знаний, она может приносить радость и утешение.

Когда Дорина окончательно убедилась, что ее болезнь неизлечима, только благодаря книгам она научилась забывать о своих бедах и мысленно переноситься в волшебный мир, где подобные вещи не имели значения.

Один из докторов, к которым возила ее графиня, как-то сказал ей:

– Я часто замечал, что люди, страдающие экземой, отличаются острым умом. Насколько я помню, Юлий Цезарь всю жизнь страдал от этой болезни.

– Юлий Цезарь был мужчиной, – тихо ответила Дорина.

Но слова доктора немного утешили ее, и она надолго запомнила их.

Обнаружив свое невежество в том или ином вопросе, она всячески старалась восполнить этот пробел.

Прежде всего, чтобы доставить удовольствие отцу, она основательно изучила вопросы, касающиеся разведения и объездки лошадей; она знала наизусть родословные победителей всех важнейших скачек.

Она была единственной из домашних, с кем граф делился своими планами и к кому он приходил за утешением, когда его лошади не оправдывали возложенных на них надежд.

Крытая галерея для музыкантов, где Дорина сидела во время званых обедов, невидимая для всех, также сослужила ей большую службу.

Обычно разговоры за столом сводились к спорту, но как-то ее отец пригласил в гости известного американского сенатора, и после этого Дорина прочитала все, что смогла найти об истории Соединенных Штатов.

Иногда в Олдеберн-парке гостили дипломаты из разных европейских стран, и Дорина внимательно изучала обычаи этих стран и родословные правящих монархов.

Ее интересовало все, что она видела вокруг. Она с любопытством наблюдала за птицами, а когда узнала, как они строят гнезда, выращивают птенцов и совершают длительные перелеты, ей стала нестерпима мысль о том, что их убивают на охоте ради забавы. Дорина с интересом следила и за политическими событиями. Она была единственной в Олдеберн-парке, кто от корки до корки прочитывал «Таймс»; она выискивала интересные статьи в тех газетах и журналах, которые ее отец выписывал лишь ради отчетов о скачках.

И теперь из кожаных дорожных сундуков она вынимала одну за другой книги, которые специально отобрала в дорогу. Почти все они были о китайской культуре.

Одна из книг была о нефрите, другая – о китайской керамике. Несколько томов были посвящены китайской живописи.

Ей нелегко было отыскать интересующие ее книги, а когда продавец в книжной лавке наконец нашел то, что ей нужно, она пришла в ужас, узнав, сколько это будет стоить.

Сократив расходы на новые платья, которые она хотела купить в дорогу, она набрала необходимую сумму. Кроме того, в библиотеке Олдеберн-парка ей посчастливилось найти две книги, рассказывающие об истории полуострова Малакка.

Дорина нежно коснулась пальцами книг. Один их вид уже наполнял ее восторгом. В них таилось столько всего, что она хотела узнать и понять.

Перед отъездом она посетила Китайский зал Британского музея. Она долго рассматривала рисунки на шелке и свитках, и ее начало охватывать смутное волнение. У нее возникло такое чувство, будто между ею и этими рисунками существует некая связь.

Казалось, они пытались что-то донести до нее. Может быть, пробудить давно забытое воспоминание или открыть какую-то тайну.

С трудом Дорина заставила себя распаковывать остальные вещи. Книги, лежавшие на столе, манили и притягивали ее. Ей страстно хотелось открыть хотя бы одну из них и погрузиться в сладостный волшебный мир.

Даже новые впечатления от пребывания на корабле не уменьшили желания скорее узнать, что таят в себе эти книги.

Прибравшись в каюте, Дорина накинула на плечи теплый дорожный плащ с капюшоном и вышла на палубу. Они направлялись в открытое море, но земля еще не исчезла из виду.

День был холодным и серым, потемневшее небо предвещало либо дождь, либо снег. Дорина увидела, как волны ударяют о борт корабля и рассыпаются брызгами, и у нее перехватило дыхание.

Ее ждут неведомые приключения. Она отправляется в чужие страны. Ей предстоит увидеть Сингапур.

Но только ли в этом была причина ее волнения?

Она знала ответ, хотя боялась признаться в этом. Но какой был смысл лгать самой себе?

Она хотела снова увидеть Максимус Керби. Больше всего на свете ей хотелось встретиться с ним!

Едва они вышли в Английский канал, как начало штормить. Когда корабль повернул на юг и пошел вдоль побережья Франции, погода совсем испортилась, море разыгралось не на шутку.

Летти, сильно мучившаяся от морской болезни, была крайне напугана.

– Я уверена, что корабль затонет! Mы все… пойдем ко дну! – причитала она.

Трое суток Дорина почти не отходила от нее, пока не вмешался судовой врач.

– Дальше так не может продолжаться, мисс Хайд, – сказал он Дорине. – Я попрошу кого-нибудь помочь вам ухаживать за леди Легацией, не то у меня на руках окажутся не один, а два пациента.

– Но я прекрасно справляюсь, доктор Джонсон, – запротестовала Дорина.

– Сколько вы спали прошлой ночью? – спросил он.

Дорина ничего не ответила, и он заключил:

– Я не намерен спорить с вами, мисс Хайд. Я уже поговорил с сестрой Терезой, и она с радостью согласилась помочь вам. Мы все очень хорошо ее знаем. Она замечательная женщина и очень известна и почитаема в той части света, куда вы направляетесь.

– Она сиделка? – спросила Дорина.

– Она миссионер, – ответил доктор Джонсон. – Не знаю, насколько успешно она обращает аборигенов в христианство, но она оказывает им неоценимую медицинскую помощь. Она превосходная сиделка и в случае необходимости не уступит любому врачу.

Когда Дорина увидела сестру Терезу, то поняла, что у нее нет оснований усомниться в словах доктора Джонсона. Сестре Терезе было уже за сорок, и ее спокойствие и уверенность в себе вызывали доверие, где бы она ни появилась.

Ее черная монашеская одежда и белый накрахмаленный апостольник внушали бы благоговейный трепет, если бы не лукавая улыбка и яркие, лучистые глаза.

– Доктор сказал мне, что вам тяжело приходится с леди Летицией, – сказала она Дорине. – Позвольте мне помочь вам ухаживать за ней. Я привыкла к этому.

– Вы так добры, – ответила Дорина. – Но леди Летиция очень плохо сходится новыми людьми.

– Она быстро привыкнет ко мне, – спокойно заверила ее сестра Тереза.

К изумлению Дорины, так оно и случилось.

Летти почти сразу же прониклась расположением к сестре Терезе. Дорина с огромным облегчением наблюдала, как Летти выполняет все ее указания и готова беспрекословно подчиняться ей во всем.

К большой радости Дорины у нее теперь освободилось время не только для сна, но и для чтения.

Из-за сильной качки было невозможно выходить на прогулку, и хотя Дорина заставляла себя хотя бы дважды в день подниматься на палубу, ее вполне устраивало лежать, уютно устроившись с книгой на диванчике в их гостиной.

Когда они миновали Бискайский залив и вошли в спокойные воды Средиземного моря, было уже ясно, что Летти вполне счастлива в обществе сестры Терезы. Она даже с удовольствием слушала, когда сестра Тереза читала ей, чего никак не могла добиться Дорина.

– Я так признательна вам, доктор Джонсон, – сказала Дорина этому веселому, добродушному человеку, который, как она уже успела выяснить, был известной личностью в пароходной компании.

– Я еще ни разу не видел, чтобы сестре Терезе не удалось пробудить в пациенте волю к жизни или заставить капризного ребенка хорошо есть, – ответил доктор Джонсон. – Кстати, это мне напомнило, мисс Хайд, что у вас теперь нет оснований не спускаться к обеду в столовую.

Дорина почувствовала себя неловко.

– Я предпочитаю есть у себя в каюте, доктор, – ответила она, удивляясь про себя, что у доктора не хватает такта понять, как ей неприятно, когда на нее таращат глаза.

– Ну что ж, у вас, безусловно, достаточно удобная каюта, – заметил доктор.

Этим вечером сестра Тереза попросила Дорину сходить к доктору Джонсону за микстурой, которую он обычно готовил для Летти.

– Это лекарство помогает леди Летиции от тошноты, – сказала она. – Я еще утром предупредила доктора, что у нас почти ничего не осталось.

– Хорошо, я сейчас схожу, – ответила Дорина.

Она направилась вниз в приемную, где доктор Джонсон принимал своих пациентов, но там никого не оказалось.

Стюард, встретив Дорину у дверей, сказал, что доктор, скорее всего, отправился к эконому.

Дорина поднялась на верхнюю палубу. Она постучала в дверь каюты эконома, и когда тот отворил, объяснила цель своего визита.

Доктор Джонсон сидел в кресле, держа в руке стакан.

– Входите же, мисс Хайд, – весело сказал он, вставая. – Вы еще не встречались с нашим экономом, а между тем он мечтает познакомиться с вами.

Дорина с удивлением взглянула на эконома, мужчину лет пятидесяти с cyровым, обветренным лицом.

– Он интересуется вашей подопечной, – улыбнулся доктор Джонсон. – Вы, наверное, догадываетесь, что весь корабль судачит о ней.

– О леди Летиции? – спросила Дорина.

– О ком же еще? – удивился доктор. – Будущая невеста Максимуса Керби! Он пользуется большим влиянием в Сингапуре, как вы, без сомнения, знаете.

– Пожалуй, я лучше пойду, – чувствуя себя неловко, сказала Дорина. – Если можно, дайте мне то лекарство, которое вы обещали сестре Терезе.

– Ну, ну, мисс Хайд, – укоризненно проговорил доктор, – вам не удастся так просто от нас отделаться. Как врач, я предписываю вам стакан мадеры и небольшую дружескую беседу. С самого начала плавания вы очень необщительны.

Дорина пыталась воспротивиться, но тщетно. Она не смогла устоять перед дружеской настойчивостью доктора Джонсона и приняла из рук эконома стакан мадеры.

К тому же ей пришло в голову, что ее собеседники смогут рассказать ей о Керби, и скоро она убедилась, что они способны долго говорить на эту тему.

– А вы встречались с Могущественным Максом? – спросил ее доктор Джонсон.

– Нет, я с ним не знакома, – ответила Дорина. – А что, его обычно так называют?

– Большинство жителей Сингапура называют его Всемогущим, – рассмеялся эконом. – И это очень подходящий эпитет. Он правит там железной рукой в бархатной перчатке. Вы не найдете ни одного китайца, который не был бы готов лечь на землю и лизать ему сапоги, если бы Керби только приказал.

– А почему они так восхищаются им? – спросила Дорина.

– Во-первых, он принес им процветание, – ответил доктор, – а во-вторых, он как раз человек того типа, кoтopoму они готовы поклоняться.

– А какой он? – спросила Дорина.

Мужчины переглянулись и рассмеялись.

– Ну что ж, попробуйте, опишите его, – предложил доктор эконому.

– Не могу, – признался эконом. – Я думаю, «эксцентричный» будет самым точным описанием.

– Можете добавить «легендарный», «великолепный», «ошеломляющий», «властный», «непреклонный»! Я готов согласиться с любым из этих эпитетов, – со смехом сказал доктор.