Текст книги "Неожиданное наследство"

Глава 3

Создавалось впечатление, будто деревня уменьшилась в размерах, съежилась. Неужели дорога всегда была такой узкой, а домики – такими крохотными? Когда-то, подумала Кристина, путь от «Четырех ив» до перекрестка казался долгим. Сейчас же такси преодолело это расстояние за несколько минут. У нее едва хватило времени заметить в окне знакомые вехи. Вот вывеска «Т. Бек, мясник» – как же они ненавидели запах из его магазина и пронзительные крики, доносившиеся со двора, когда он забивал свинью. Вот маленький магазинчик с окнами в стиле королевы Анны[5]5
  Окно с верхним переплетом, состоящим из небольших панелей.


[Закрыть] – он расположен между уродливой часовней из красного кирпича и памятником жертвам войны и принадлежит Эдвину Сэнди, пекарю. При виде магазинчика Кристине сразу вспомнились булки с хрустящей корочкой, сдобные лепешки, кексы к чаю и «крестовые булочки»[6]6
  Булочка с крестом на верхней корке.


[Закрыть] со смородиной, которые ели в Великую пятницу. А вон там, чуть дальше, красный почтовый ящик – почта, которая также является и деревенской лавкой, где продается все. Ее витрина – Кристина вспомнила, как в детстве подолгу глазела на выставленные в окне леденцы на палочке и лимонные монпансье, – заклеена крест-накрест полосами оберточной бумаги, чтобы во время бомбежек не вылетели стекла. Рядом школа с отгороженной площадкой для игр, где несносные деревенские мальчишки пели ей «О всех созданиях – прекрасных и разумных»[7]7
  Англиканский церковный гимн.


[Закрыть], и чем старше она становилась, тем яснее они осознавали ее красоту.

Такси проехало мимо к церкви, такой же величественной, серой и незыблемой, как и раньше. Она не поддалась векам разрушения и упадка, и было маловероятно, что в ее облике что-то изменится за жизнь какой-то Кристины Диллон. А вот и ворота, где они с Гарри впервые встретились… Машина остановилась у «Четырех ив».

Кристина машинально отметила, что забор нужно покрасить, что живая изгородь, бывшая некогда особой гордостью садовника, нуждается в стрижке. Сад сильно зарос, но старый кедр все еще возвышался над скамейкой, на которой…

Кристину внезапно охватила паника. Ее испугала мысль, что надо вылезти из машины и войти в дом. Таксист открыл дверцу.

– Приехали, мисс, «Четыре ивы», с вас два шиллинга и шесть пенсов.

Таксист был молодым, и Кристина совсем его не помнила. Она заметила, что он слегка прихрамывает, и решила, что именно поэтому он не служит в армии. Она отдала ему деньги, он ее вежливо поблагодарил и взял в руки ее чемоданы.

Краска на двери облупилась и висела лохмотьями. Кристина позвонила. Может, следует просто войти? В конце концов, это ее дом.

На звонок никто не ответил.

– А вдруг звонок не работает, – нервно проговорила она скорее ради того, чтобы нарушить неловкое молчание.

Таксист поставил чемоданы на землю.

– Наверное, никого нет. Миссис Поттон приходит в первую половину дня, а после обеда она редко здесь бывает. Если подождете, мисс, я обойду дом и проверю заднюю дверь – хотя думаю, и парадная не заперта.

– Может быть… вероятно… – Кристина колебалась.

В этот момент дверь распахнулась. На пороге стоял маленький мальчик лет восьми, и Кристина догадалась, что это Питер.

– Ты Питер? – спросила она. – Я твоя тетя.

– Тетя? – переспросил мальчик. – А я не знал, что у нас есть тетя.

– Так вы меня не ждали? – удивилась Кристина. – Я послала телеграмму.

Мальчик посмотрел в глубь дома.

– Кажется, вчера принесли какой-то конверт, – сказал он, – но Элизабет не было дома, а Дональд его не вскрыл.

Он направился внутрь и взял желтый конверт с дубового стола у подножия лестницы.

Кристина вслед за ним прошла в дом.

– Полагаю, это та самая телеграмма. А дома кто-нибудь есть?

– Нет, никого, – ответил Питер. – Дональд ушел после обеда, миссис Поттон придет, чтобы напоить нас чаем, а сейчас она дома, кормит мужа.

– Ну, я рада, что хоть ты оказался дома, – улыбнулась Кристина, – хотя мне и жаль, что вы не прочитали телеграмму. Я ваша тетя Кристина, сестра вашего отца.

– А-а, – без особого энтузиазма произнес Питер, обладавший присущей многим детям способностью не удивляться неожиданностям.

Кристина вдруг сообразила, что таксист стоит в дверях и внимательно прислушивается к их разговору.

– Поставьте чемоданы у входа, – сказала она. – Я займусь ими потом. Большое вам спасибо.

Таксист выполнил ее указание и с улыбкой посмотрел на нее.

– Как я понимаю, вы сестра последнего викария, – сделал он вывод. – Честное слово, мы рады вас видеть. Ведь приход очень волновался за детей. Это же противоестественно, чтобы дети жили одни. Мы слышали, что должна была приехать одна женщина, чтобы присматривать за ними, но она заболела. В общем, хорошо, что вы здесь. Добро пожаловать.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Кристина. Его дружелюбие вдруг наполнило ее ликованием. – Я тоже рада, что приехала, – добавила она. – Надеюсь, я увижу старых друзей.

– Наверняка, мисс. Мы часто говорили о вас, очень часто.

В его словах был подтекст, и Кристина догадалась, что отзывы о ней были не всегда лестными.

– Спасибо, – повторила она, – спасибо, мистер…

– Джордж Коснетт, так меня зовут. Каменщик по специальности. А еще у меня единственное в деревне такси. Мастер Питер расскажет вам, где меня найти, если я понадоблюсь.

– Спасибо, мистер Коснетт, и всего вам хорошего.

– До свидания, мисс.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

Кристина обратилась к маленькому племяннику:

– Это правда, что вы живете одни?

– У меня есть Дональд и Элизабет.

– Да, конечно, но я имею в виду взрослых – кто за вами присматривает?

– Ой, говорили об одной старухе, которая должна приехать из Шотландии. Наверное, она какая-то родственница мамы – не помню, кем она нам приходится, – но она заболела. Они написали нам и предложили прислать кого-то еще, но Элизабет сказала, чтобы они не волновались.

– Элизабет дома?

– Нет, она уехала на танцы на аэродром Нортон. Вместе с Агнес Вуллок. Она противная. Мы с Дональдом не выносим ее.

– Почему?

– Ой, она хихикает и строит глазки всем встречным мужчинам, даже Дональду, когда надеется чего-нибудь от него добиться. От нее просто тошнит.

– Но Элизабет она нравится?

Кристине стало совестно от того, что она задает так много вопросов самому младшему члену семьи, однако она успокоила себя, решив, что чем больше ей удастся узнать об этих детях и об их вкусах и предпочтениях, тем легче будет найти с ними общий язык.

Прежде чем Питер успел ответить, раздался какой-то шум, потом послышался сердитый голос и шаги. В следующее мгновение входная дверь открылась.

– Ну-ка быстро позови сюда кого-нибудь из старших, – сказал мужской голос, низкий и властный.

– Уверяю вас, здесь никого нет. – Голос был мальчишеским, а тон дерзким.

Собеседники прошли в холл. Мужчина оказался высоким, темноволосым, с бровями, почти сходившимися на переносице, и странным, привлекающим внимание лицом: по определенным меркам, красивым, но одновременно неприятным и даже слегка отталкивающим. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: он злится, причем очень сильно. Под мышкой одной руки незнакомец держал ружье и тащил за рукав куртки мальчика лет четырнадцати.

Кристина сразу догадалась, что это Дональд. При виде незнакомой женщины на его лице отразилось удивление. Однако Кристина не успела разглядеть своего старшего племянника, так как мужчина сердито осведомился:

– Это ваш мальчик? Вы за него отвечаете?

– По всей видимости, да… – растерялась Кристина.

– Тогда позвольте заявить, что я по горло сыт этим. Уже второй раз я ловлю его на незаконной охоте в моем лесу. В первый раз я его предупредил и велел, чтобы подобное не повторялось. Сегодня днем я поймал его на месте преступления. Я не отвел его в участок только потому, что не хотел устраивать в деревне скандал. Но это последний раз, когда я его отпускаю. Ясно? Следите за ним, иначе вас ждут неприятные последствия.

Кристина беспомощно перевела взгляд с мужчины на Дональда. Она видела, что мальчик совсем не испуган и поглядывает на нее с интересом. «Какой симпатичный паренек!» – пронеслось у нее в голове. У него было много общего с Артуром, в частности, такое же четко очерченное лицо и глубоко посаженные глаза.

– Прошу прощения за случившееся… – начала она, но ее снова перебили.

– Думаю, лучше всего будет, если я конфискую ружье, – заявил незнакомец. – Подростку, который не знает, что такое дисциплина, нельзя доверять оружие.

Кристина посмотрела в глаза незнакомцу и подумала: «От гнева они действительно горят ярким пламенем – а я-то полагала, что эту метафору используют только авторы романов».

Неожиданно ее охватило раздражение, ее возмутило, что ей в такой хамской манере читают лекцию. Кто он такой? Что-то она его не помнит. Интересно, в чьих владениях охотился Дональд?

– Я сомневаюсь, что у вас есть право конфисковать чье-либо оружие, – твердо проговорила она. – Я уверена, что мой племянник, – краешком глаза она заметила, как на этом слове Дональд вздрогнул, – сожалеет о том, что нанес ущерб вашим птицам. – Она обратилась к Дональду: – Как я понимаю, ты нарушил границы владений этого джентльмена.

Дональд отвел взгляд и переступил с ноги на ногу. Заинтересованное выражение исчезло с его лица, он сразу помрачнел.

– Да, нарушил. Но я не единственный в деревне, кто ест колбасный фарш, когда у других полно дичи.

– Вот видите! – восторжествовал незнакомец. – Это же коммунистическая пропаганда чистой воды!

– Если вы предоставите это дело мне, – строго произнесла Кристина, – я позабочусь о том, чтобы подобное не повторилось. Соблаговолите отдать мне ружье.

Она протянула руку, и в это мгновение их взгляды встретились. Они смотрели друг на друга, и Кристина почувствовала, что схлестнулись два характера. Наконец незнакомец грубо сунул ружье ей в руку. Его действия иначе как бестактностью назвать было нельзя.

– Предупреждаю тебя, парень, – обратился он к Дональду. – В следующий раз я сдам тебя полиции.

Резко повернувшись, он зашагал к входной двери. Кристина заметила, что он хромает и что подошва одного сапога нарощена. Мужчина вышел на крыльцо и, не оглянувшись, хлопнул дверью.

Повисло тягостное молчание. Все трое ошеломленно таращились на входную дверь, а Кристина при этом еще сжимала в руке ружье.

– Кто это?

Ей ответил Питер:

– Это мистер Майкл Фарли.

– Фарли? – повторила Кристина. – Где он живет?

– В Марстон-маноре.

– В доме полковника Дингла? А что с полковником?

– О, он давным-давно умер. А потом сюда приехал его сын. Полковник много охотился, разрешал Дональду стрелять зайцев, но потом его убили под Дюнкерком, и сейчас Манор получил этот дядька. Мы его ненавидим, правда, Дональд?

– Он самая настоящая свинья, – в сердцах проговорил Дональд.

В его голосе слышалось возмущение и даже вызов. Кристина догадалась, что этот вызов адресован ей – мальчик заранее готовится к тому, что она примется осуждать или обвинять его.

Маловероятно, с замиранием сердца сказала она себе, что вся эта история пробудит в душе племянника теплые чувства к ней. Какому мальчику – или мужчине – понравится, когда его застигнут на месте преступления. Кристина мысленно быстро перебрала различные методы сближения и, приняв решение, протянула Дональду ружье.

– В общем, будь осторожен, чтобы тебя не поймали в третий раз, – сказала она. – Будет лучше, если в свою следующую браконьерскую экспедицию ты пригласишь с собой меня. Я хорошо знаю здешние леса.

Она увидела удивление и облегчение на лице Дональда. Однако он все еще был настороже – он от природы отличался подозрительностью.

– Я объяснила Питеру, кто я такая, – поспешила Кристина сменить тему и улыбнулась. – Я отправила вам телеграмму, но, как видно, вы ее не распечатали.

– Мы думали, это для Элизабет, – сказал Дональд. – Поэтому тут же забыли о ней. Странно, что миссис Поттон ее не прочитала: она везде сует свой нос.

– А вам известно, что меня пытались разыскать поверенные вашего отца?

Дональд кивнул.

– Да, Элизабет что-то говорила. Кстати, она скоро должна приехать, только с ней невозможно разговаривать, когда она возвращается с гулянок.

– Хорошо, – сказала Кристина, – а теперь кто из вас покажет мне, какие спальни заняты, чтобы я подобрала себе комнату и распаковала вещи? Я выехала сегодня очень рано. Вы же знаете, какие жуткие поезда ходят сейчас из Лондона.

– Я покажу, – вызвался Питер.

Дональд промолчал, и Кристина, поддавшись порыву, проговорила:

– Я очень рада, что вернулась сюда, ведь это и мой дом. Мы с вашим отцом всегда его любили, когда были детьми. Не могу передать, как я счастлива, что снова здесь. Это и ваш дом, и раз уж нам суждено жить вместе, вам придется рассказать, какие у вас тут правила, чтобы никто не задевал ничьих чувств.

Кристина произнесла эту маленькую речь на одном дыхании. Это была попытка разрушить барьеры, которые неизбежно должны их разделять. Однако она сразу поняла, что ее слова ни в малейшей степени не тронули Дональда, и ее охватило смятение. Пока она говорила, он переломил ружье, заглянул в стволы, потом снова закрыл и ничем не показал, что слышит ее.

– Давайте пройдем наверх, – вежливо предложил Питер, и Кристина поспешила за ним, впервые за все время испытывая ужас перед той ответственностью, что свалилась на нее.

«Зря я не родила детей», – подумала она. Ею владело смущение и отнюдь не слабый страх перед сыновьями Артура.

Но выяснилось, что иметь дело с Питером несложно. Мальчуган весело болтал, показывая ей комнаты, однако Кристина чувствовала, что это – обычная вежливость, что он точно так же вел бы себя с другими людьми.

«Двигаться вперед нужно медленно, – сказала она себе. – Я хочу, чтобы они полюбили меня. Я хочу, чтобы они воспринимали меня как близкую родственницу. В таких делах спешка не нужна».

Выбрав комнату, в которой ей предстояло жить, – во времена ее детства эта комната пустовала, – Кристина подошла к окну, устремила взгляд на лужайку и вдруг представила себя юной, нетерпеливой и полной жизни, со множеством собственных интересов и радостей, почти такой же, как Питер. Она вспомнила, какой независимой всегда себя чувствовала, хотя отец и пытался железной дисциплиной подавить все ее спонтанные порывы.

Неожиданно Кристина повернулась к Питеру:

– Питер, я приехала сюда не для того, чтобы мешать вам, а чтобы помочь, чтобы создать вам комфортную жизнь.

– У нас и так все неплохо, – заявил Питер, – хотя миссис Поттон плохая кухарка. Она кормит нас жутким колбасным фаршем, поэтому Дональд и охотится. На прошлой неделе он подстрелил зайца – вот было вкусно!

– Боюсь, я тоже неважная кухарка, – сказала Кристина. – Думаю, нам придется оставить готовку на миссис Поттон, во всяком случае, пока.

На лице Питера отразилось разочарование.

– Вкусной едой вы бы точно сделали нашу жизнь комфортной, – проговорил он. – А еще, конечно, штопаньем носков. У меня они все дырявые.

– Завтра же и начну, – пообещала Кристина.

Питер секунду смотрел на нее, будто размышляя, а потом медленно произнес:

– Конечно, так, как при маме, не будет, но если в доме снова появится женщина – добрая и красивая, – может, хуже от этого не станет.

Сердце Кристины забилось быстрее. Это был комплимент, которого она не ожидала, и он обрадовал ее, как ничто иное. Ей захотелось обнять Питера, но она одернула себя. Слишком рано для объятий, еще неизвестно, как он их воспримет. В поношенных серых фланелевых шортах и вязаном свитере он выглядел не мальчиком, а маленьким мужичком.

Послышались голоса, и кто-то позвал:

– Питер!

– Это Элизабет, – пояснил Питер. – Надеюсь, она не притащила к чаю эту ужасную Агнес.

Кристина вдруг оробела.

– Ты не мог бы спуститься вниз и сказать ей, что я здесь? – попросила она. – Не хотелось бы огорошить ее новостью.

– Все в порядке, идемте со мной, – сказал Питер. – Я хочу видеть ее физиономию, когда она увидит вас. Элизабет приводит в бешенство одна мысль о том, что кто-то будет присматривать за нами.

«Час от часу не легче», – с кривой улыбкой подумала Кристина.

Но Питер уже взял ее за руку и потащил за собой к двери. Прикосновение его детской ручки авансом вознаградило Кристину за все грядущие неприятности с Элизабет.

Они вышли в коридор и с верхней площадки посмотрели вниз, в холл. Там они увидели двух девушек – одна стояла перед пустым камином и пудрила носик, другая читала телеграмму, которую мальчики так и оставили нераспечатанной на столике у лестницы.

– Ой, Господи, только послушай! – воскликнула Элизабет и, задрав голову, увидела глядевших на нее Питера и Кристину.

«Она очаровательна» – была первая мысль Кристины. Уже спустившись вниз, она сообразила, что это очарование ей знакомо. И только обменявшись рукопожатием с племянницей, она все поняла. Элизабет необычайно походила на нее саму, когда она была в этом возрасте. Волосы у девушки были темнее, и выглядела она значительно более утонченной и уверенной в себе, однако сходство было очень явным. Те же голубые глаза, та же белая кожа с нежным румянцем, которую обычно называют «клубникой со сливками», та же мимолетная улыбка, привлекающая своей юностью. При виде себя такой, какой она была двадцать два года назад, у Кристины сжалось сердце – не от зависти, конечно, такое чувство было бы абсурдным.

– Прошу простить, тетя Кристина, что меня не было дома, когда вы приехали, я была на танцах со своей подругой. Агнес, это моя тетя, я тебе рассказывала. Папины поверенные пытались ее разыскать.

– Как поживаете?

Кристина сразу поняла, почему мальчики так невзлюбили Агнес. Она жеманничала. Каждый ее жест, каждое ее слово – все было искусственным.

– Как вы провели время? – спросила она.

– Чудесно, – оживленно ответила Элизабет. – Мы легли только в три ночи, правда, Агнес?

– Мне ужасно хочется спать, глаза слипаются, я почти ничего не вижу, – с притворной усталостью произнесла та.

– Глупости! Ты проснулась очень поздно, – возразила ей Элизабет. – Все далеко не так ужасно! Поможешь мне приготовить чай? Полагаю, вы выпьете чаю? – обратилась она к Кристине.

– Да, с удовольствием.

– А после этого я покажу вам вашу комнату, хорошо?

– Спасибо, но Питер уже все устроил, – сказала Кристина.

– И где же вы будете спать? – Вопрос прозвучал довольно резко.

– В той комнате, которую мы когда-то называли пустой, – ответила Кристина. – Не знаю, как вы ее называете сейчас.

Она заметила, как девушки переглянулись.

– Ой!

– Ты предпочла бы, чтобы я заняла другую комнату?

– Ну, я просто думала… то есть если вы намерены поселиться здесь навсегда, то было бы лучше, если бы вы заняли комнату мамы и папы. И тогда у нас осталась бы свободная комната для гостей, не так ли?

У Кристины возникло ощущение, что Элизабет и Агнес уже обсуждали эту тему. Интересно, что за этим стоит? Разве это нормально, что девушка предлагает ей поселиться в комнате родителей – в той, в которой умерли Артур и Дениза?

– Тебе не кажется, что эта комната должна остаться… – Кристина замолчала, подыскивая слово. Она хотела сказать «неприкосновенной», но потом решила, что это прозвучит помпезно и старомодно.

– Ее все равно рано или поздно придется использовать, – нетерпеливо заявила Элизабет, – но если мы будем селить туда гостей – в общем, вы знаете, что такое деревня. Миссис Поттон входит в эту комнату на цыпочках и всегда говорит о ней шепотом, как будто там водятся привидения. Вы же – близкая родственница, и с их точки зрения будет абсолютно нормально, если ее займете вы.

Кристина колебалась; она испытывала странное нежелание спать в спальне, которая, как она хорошо помнила, считалась отцовской. Интересно, спрашивала она себя, что кроется за настойчивостью Элизабет? Неужто она намеревается пригласить в дом кого-то с ночевкой?

Девушки напряженно ждали ответа. Агнес нервничала, Элизабет же хранила спокойствие, только ее взгляд выдавал тревогу.

– Позволь мне подумать над этим, – мягко проговорила Кристина. – Сегодня я переночую в той комнате, где расположилась, а завтра мы с тобой все обсудим. Это твой дом, и я не хочу что-либо менять без особой необходимости.

– Наверное, здесь все здорово изменилось после вашего отъезда, да? – спросила Элизабет.

По тому, как она задала этот вопрос, Кристина поняла: Элизабет раздражена, если не сказать раздосадована.

– Мебель почти вся та же, – ответила Кристина. – Но выглядит она веселее и кажется легкой. Наверное, это потому, что твои папа и мама обили ее ситцем. Когда я была маленькой, шторы были либо темно-красными, либо алыми. Думаю, их повесила еще ваша прабабушка.

– Жуть какая! – воскликнула Элизабет. – Неудивительно, что вы сбежали.

– Ах, мисс Диллон, полагаю, это восхитительно – выступать на сцене? – осведомилась Агнес. – Я всегда мечтала играть, но мама даже слушать об этом не желает: она страшно старомодная.

– Жизнь актрисы нелегкая, к твоему сведению, – ответила Кристина. И подумала: «И нынешняя не будет легкой».

– Мы часто гадали, какой вы стали, – заявила вдруг Агнес. – Правда, Элизабет?

Элизабет кивнула, однако вид у нее был смущенный. «Слава богу, – сказала себе Кристина, – она не так бесцеремонна, как ее подруга».

– Я займусь чаем, – сдержанно сказала девушка. – Пошли со мной, Агнес. Питер, отведи тетю Кристину в гостиную.

Питер открыл дверь в продолговатую комнату, выходившую окнами на южную сторону и на сад.

Кристина на мгновение замерла на пороге. Здесь почти ничего не изменилось! Те же белые панели на стенах, те же картины, то же зеркало над камином – как часто она разглядывала себя в нем! Очень часто, когда ждала Гарри. Она представила, как он неожиданно входит в комнату через французское окно. У него хватало ума оставлять машину за церковью и заходить в дом со стороны сада, чтобы слуги его не видели.

«Любуешься собой?» – Кристина поспешно отвернулась от зеркала. От звука его голоса она вздрогнула, а ее сердце забилось быстрее.

«Гарри! Ах, Гарри, я так ждала тебя».

«Сама же тем временем любовалась собой? – Он обнял ее и прижал к себе. – Рассказать тебе, как ты прекрасна?»

«Да, расскажи».

«А ты жадная», – осуждающе покачал он головой, но почему-то его слова прозвучали ласково – так говорят с обожаемым ребенком.

Потом он наклонился и поцеловал ее в губы.

«Ты прекрасна… очень прекрасна, дорогая моя. Я схожу с ума, видя тебя и страстно желая тебя. Боюсь, я долго не выдержу. Вероятно, мне придется уехать».

«Уехать! – В ее возгласе слышалось страдание. – Но ты не можешь… то есть.. зачем тебе уезжать? О, Гарри!»

Кристина навсегда запомнила тот момент. Она откинула голову и посмотрела на него. И поняла, что что-то не так. Она вся напряглась в ожидании.

«Кристина, я должен тебе кое-что сказать, нечто, что мне следовало рассказать тебе давным-давно. Но я не рассказал… и сейчас мне очень тяжело… чертовски тяжело».

«О чем?»

Ее голос был чуть громче шепота. Ей стало страшно, она боялась того, что предстояло услышать.

«Кристина! Любимая моя, как же мне тебе сказать?»

«Говори, быстро говори».

«Я женат, Кристина. Я женат уже много лет».

Кристина вновь ощутила ту муку, что испытала тогда. Тут прозвучал голос Питера, звонкий, радостный и полный гордости:

– Это гостиная. Вы ее помните?

– Да, я ее помню, – медленно проговорила Кристина.