Текст книги "Вор и любовь"
Автор книги: Барбара Картленд
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Возможно, Дикс уже в тюрьме.
Ей хотелось закричать от ужаса при этой мысли, как вдруг дверь неожиданно распахнулась. На пороге стоял Дикс.
На нем были всего лишь рубашка без ворота и брюки из грубого полотна, которые обычно носят рыбаки. Его холщевые туфли были в песке, а волосы слегка растрепаны. Было видно, он бежал сюда что есть мочи.
– Элоэ!
Он назвал ее по имени, и неожиданно она оказалась рядом с ним, прильнув к нему, обхватив руками его шею, а он обнял ее.
– Дорогая, что случилось?
– О, Дикс! Слава богу, ты пришел! Ты должен немедленно убежать отсюда, сейчас, быстро.
– О чем ты? Да в чем дело?
– Они выследили. Они собираются арестовать тебя сегодня утром.
– Кто это – «они»?
– Полиция, конечно. Не спрашивай меня, как я об этом узнала. У тебя нет времени. Просто беги – быстро беги. У тебя же машина.
Дикс притянул ее ближе к себе, очень медленно наклонился и поцеловал ее в губы.
– Я люблю тебя, – сказал он.
– О, Дикс, не теряй время, – взмолилась Элоэ. – Я тебя тоже люблю. Я сожалею о том, что произошло вчера вечером, страшно сожалею. Но об этом сейчас некогда говорить. Тебе нужно бежать отсюда. Ты что, не понимаешь? Тебя собираются арестовать.
– Дорогая, ты вся дрожишь, и руки у тебя холодные. Ты так напугана, да? Боишься за меня.
– Ты сам это видишь. Послушай меня, Дикс. Бессмысленно сейчас стоять здесь и разговаривать. Ты должен бежать отсюда.
– Расскажи мне обо всем, – приказал он.
– Лью мне сказала, – начала Элоэ, стараясь говорить быстро, но понятно, – вчера вечером она познакомилась с одним мужчиной. Он работает на Сюрте, и он рассказал ей, что его специально прислали сюда из Парижа, чтобы выловить банду контрабандистов. Они уже следили за ними, а сейчас выжидают момент, когда смогут схватить их всех сразу. Сегодня они собираются устроить на них облаву – на всех сразу.
– Дорогая, какой неосторожный, должно быть, этот джентльмен из Сюрте!
– Мы должны быть благодарны этому, ужасно благодарны. Это дало мне время предупредить тебя. Сначала я никак не могла придумать, как связаться с тобой, а потом вспомнила, как ты говорил, что у Мэри Бланшард есть свой магазин в Биаррице.
– Какая ты умница, что вспомнила об этом.
– Она ни в какую не хотела, чтобы я сама к тебе пришла. Она сказала, если ты сам не рассказал мне, где тебя можно найти, значит, ты не хотел, чтобы я об этом знала.
– Она была права. Я не хотел.
– Я так боялась, что она не успеет добраться до тебя вовремя, но теперь ты здесь, и все в порядке. Она может спрятать тебя, а потом, как только ты сможешь, ты улизнешь из города. Но, тем не менее, ты должен быть очень осторожным на дорогах. Они могут прослеживаться. А нельзя никак уйти по морю?
– Я смотрю, ты уже все продумала, – улыбнулся Дикс. – Но ты забыла об одном.
– О чем же?
– Что я не уйду без тебя.
На минуту она уставилась на него так, будто не совсем его поняла.
– Что ты сказал? – спросила она наконец.
– То, что ты слышала. Неужели ты думаешь, что я захочу сбежать и жить в неизвестности без тебя? Уж лучше пойти в тюрьму, чем это; уж лучше остаться с моими друзьями, чем прозябать где-то в полном одиночестве.
– Ты правда так считаешь?
– Ты же знаешь, что да. Я хочу тебя! Я люблю тебя! Если мне надо скрыться, то я хочу, чтобы и ты пошла вместе со мной.
– А куда мы пойдем?
Дикс широко развел руками.
– Куда угодно, – ответил он. – Мир огромен. Какое это имеет значение, если мы вместе? Французы нас могут искать во Франции, но чем плоха Африка или Южная Америка, Карибский бассейн, или Дикий Запад с индейцами? И любое из этих мест будет казаться раем вместе с тобой, Элоэ.
– Но ведь мы же будем изгнанниками, – мягко возразила она.
– Да, изгнанниками, но вместе. Она глубоко вздохнула.
– А не будет ли хуже для тебя, если я буду с тобой? Ты можешь перемещаться быстрее в одиночку. Но быть связанным с… Это может удвоить опасность.
– Это будет стоить того. Стоить того, чтобы знать, что ты со мной, что ты принадлежишь мне.
– А если я не пойду с тобой?
Он пожал плечами.
– Тогда я оставлю все так, как есть. Я обязан хранить верность своим друзьям и стоять рядом с ними плечом к плечу.
– Это не твои друзья, – горячо воскликнула Элоэ. – Ты можешь работать с ними, ты можешь быть связан с ними вашими общими делами, но они не настоящие твои друзья. Те люди, с которыми я повстречалась вчера, – твои друзья, но только не те кошмарные мужчины, которые угрожали мне, связали и запугали меня, потому что я поняла, что они ни перед чем не остановятся.
– Хорошо, это не мои друзья. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Убежать отсюда. Ну, пожалуйста, попытайся понять. Дорога каждая секунда. Полиция отнюдь не легкомысленно к этому относится. Если они расставили тебе ловушки, у них это получится. Ты должен сейчас бежать.
– А ты пойдешь со мной?
К этому моменту Элоэ уже знала, какой она должна дать ему ответ.
Она уже знала, что все, что она сделала, и все, что она прочувствовала, неизбежно привело ее к этой минуте.
Что было сейчас самым важным, так это ее ответ.
В последний момент она подумала о своих родителях. Она любит их, но каким-то образом даже ее любовь к ним оказалась не столь важной, не столь жизненной, как ее любовь к Диксу.
– Я люблю тебя! – сказала она очень спокойно. – И я пойду с тобой.
Секунду он смотрел на нее, не веря своим ушам, как будто не понимая то, что услышал. А затем, издав короткий, нечленораздельный возглас радости, обнял ее.
– Ты говоришь правду? Ты действительно говоришь правду? Я хочу, чтобы ты сказала это еще раз. Я хочу быть уверенным в том, что я правильно тебя понял.
– Я пойду с тобой, – сказала она.
– Ты знаешь, что это значит? Мы будем изгоями, мы будем прятаться от правосудия, мы будем бояться собственных теней. Ты отдаешь себе отчет в том, что ты на себя берешь?
– Да, отдаю. Однако я все еще готова пойти с тобой, если ты меня хочешь.
– Если я тебя хочу!
Это был почти крик; его руки плотно обхватили ее и держали так до тех пор, пока не заболели.
– Если я тебя хочу! – Он посмотрел ей в лицо. – Ты даже себе не представляешь, как сильно я тебя хочу. Если ты сейчас пойдешь со мной, я посвящу всю мою жизнь тому, чтобы сделать тебя счастливой. Но в то же время ты будешь принадлежать мне и только мне одному. Ты понимаешь, что это значит? Я буду ревновать ко всем и ко всему. Я хочу тебя полностью и абсолютно. Моя! Моя любовь, моя жизнь!
Он так прижал ее к себе, что Элоэ едва могла дышать.
– Посмотри на меня, Элоэ, – продолжал он. – Посмотри мне в глаза и скажи, что ты говоришь правду, что это не просто хитрость с твоей стороны, чтобы заставить меня бежать; что это не просто отчаянная попытка спасти меня от самого себя.
– Ты знаешь, что это не так.
– Тогда почему ты идешь со мной? Почему? Скажи мне, почему? Чтобы у меня не оставалось больше сомнений на этот счет.
– Потому что я люблю тебя. Разве ты не понимаешь, Дикс, что я люблю тебя так сильно! Я поняла, что для меня больше ничего не существует на свете. Я твоя, и ты можешь делать со мной все, что хочешь. Я последую за тобой, куда бы ты не отправился, хоть на край света.
Пока она договаривала эти последние слова, он наклонился над ней и поцеловал ее долгим и таким страстным поцелуем, что ей показалось, как будто огонь проложил себе путь от ее губ ко всей ее душе.
Затем, когда она прильнула к нему, почувствовав, как ее сердце захватывает экстаз от его огненной страсти, он неожиданно разжал руки и упал на колени перед ней.
– Я люблю тебя Элоэ! И поэтому я преклоняюсь перед тобой сейчас. Я преклоняюсь перед тобой и говорю, что я всегда буду у твоих ног, что я боготворю тебя из-за твоей любви ко мне, что я буду служить тебе по-своему, – но все равно, как раб – всю мою оставшуюся жизнь.
Он прижался губами, горячими, обжигающими, к обеим ее ладоням. Затем он поднялся и вновь ее обнял.
– Я люблю тебя! О, дорогая, как я люблю тебя!
Она хотела отдаться его объятиям, но вместо этого, не без усилия, высвободилась.
– Мы должны идти, Дикс. Пожалуйста, пойми, мы должны уходить.
Он отрицательно покачал головой.
– Я не могу уйти сейчас. Сегодня я должен остаться здесь. Я должен предупредить моих сообщников. Я должен им помочь. Ты ведь это понимаешь?
– Нет, не понимаю, – вскрикнула Элоэ. – Если ты сейчас вернешься туда, они тебя схватят. Они посадят тебя в тюрьму. Как ты не понимаешь, что ты не такой уж неуязвимый и всемогущий? Ты всего лишь человек, а твои мозги направлены на противозаконные действия. Ты никогда не одержишь победу, никогда, потому что добро всегда берет верх над злом в конечном счете. Идем сейчас. Я иду с тобой. Сейчас, сию же секунду. Нельзя терять время.
Он взял ее за подбородок и повернул ее лицо к своему.
– Никогда не думал, что могу услышать от тебя такое.
– Но я говорю тебе это. А ты меня не слушаешь. Ты такой безрассудный, такой глупый. Тебе нужно спасать себя.
– Я не могу сейчас уходить. Есть вещи, которые я должен сделать, есть люди, которым я должен помочь. Но я обещаю тебе только одно. Они меня не поймают.
– А если поймают…
– Нет, не поймают. Ты должна мне доверять.
– Ты сумасшедший! Что еще я должна сделать, чтобы доказать тебе, что это не игрушки?
– Ты сделала все, что от тебя требовалось. Ты пообещала бежать со мной. Ты еще не передумала, кстати? Что ты скажешь своим маме и папе?
Румянец возбуждения на щеках Элоэ слегка поблек, однако ее глаза совершенно твердо смотрели ему прямо в лицо.
– Я уже подумала об этом. Это причинит им боль, но когда-нибудь мы сможем заставить их понять.
– Ты думаешь, они когда-нибудь примут меня в качестве твоего мужа? Таким, какой я есть?
– Они поймут, когда узнают, как сильно я тебя люблю.
– О, дорогая, ты так прекрасна, – воскликнул он. – Я говорил тебе, что я недостоин тебя, и сейчас это повторяю. Когда-нибудь, может быть, я сделаю так, что ты будешь мною гордиться.
– Я хочу гордиться тобой сейчас. Я хочу, чтобы ты был разумным и бежал сейчас, в эту самую минуту.
– Ты думаешь, ты сможешь гордиться мной, если я брошу своих друзей, или если не друзей, то людей, которые доверяют мне? Нет! Есть вещи, которые я должен сделать прежде всего. Возвращайся назад, в отель. Если я не дам о себе знать сегодня вечером, поезжай вместе с миссис Деранж и ее дочерью в «Шато». Я свяжусь с тобой там сегодня чуть позже.
– Но, Дикс, ты не можешь этого делать. Я пыталась спасти тебя. Я предложила бежать вместе с тобой. Ты не можешь отсылать меня сейчас назад. Ты не можешь подвергать себя риску быть арестованным и брошенным в тюрьму.
– Ты должна мне доверять, – упрямо проговорил Дикс. – Я не могу тебе всего объяснить. Я знаю только одно, что я не могу сейчас бежать вместе с тобой. Слишком многие сюда вовлечены, слишком многое я должен сделать, потому что на карту поставлена моя честь.
– Твоя честь! – недоверчиво воскликнула Элоэ.
– Да, моя честь. Даже у воров есть честь, понимаешь, и я хочу, чтобы ты верила в то, что и у меня она есть.
– Я верю этому. Я верю в тебя сейчас, как не верила никогда. Но… О, Дикс, я боюсь.
Он притянул ее поближе к себе.
– Боишься за меня? – спросил он.
– Боюсь потерять тебя. Мы слишком счастливы.
– Так, что даже боги нас могут ревновать, – сказал он с легкой усмешкой. – Я никогда не думал, что ты можешь быть такой суеверной.
– Я не думаю, что это суеверие. Просто я очнулась и осознала тот факт, что я была слишком самоуверенной, чересчур уверенной в себе. Мои представления о жизни укладывались в такой приятный, аккуратный мирок. Он был такой чистенький, такой простой; и вдруг я обнаружила, что это совсем не так, мир оказался совершенно иным.
– А какой он сейчас? – поинтересовался Дикс.
– Он пугающий, он ненадежен, но он дико, безумно прекрасен, – сказала Элоэ, и голос ее дрогнул.
– О, моя дорогая, только ты могла сказать такое, и только ты могла заставить меня в это поверить.
Он поцеловал ее еще раз, а затем отодвинулся от нее.
– Мне предстоит много работы, – сказал он. – Но я тебе обещаю, что не сделаю никакой глупости, ничего, что может поставить под угрозу наше с тобой счастье. Если удастся, я приду в отель за тобой перед вашим отъездом. Если нет, я свяжусь с тобой в какое-то другое время сегодня вечером. Не удивляйся ничему – как я появлюсь, каким способом или в какое время. Просто жди меня, потому что я люблю тебя.
– Ты будешь осторожным?
Элоэ была бледна, и ее голос слегка дрожал, но в глазах ее была отвага.
– Я буду вести себя осторожно, потому что ты меня об этом просишь, – ответил Дикс.
– Я буду молиться. – Элоэ слегка запнулась. – Буду молиться все это время.
Он поцеловал ее лоб, ее глаза и напоследок – губы.
– Я буду думать о тебе, – сказал он. – Каждую минуту, каждую секунду до тех пор, пока мы вновь не увидимся. Au revoir, моя любимая, мое совершенство, моя будущая жена.
Она попыталась прильнуть к нему, но совершенно неожиданно он уклонился от ее объятий. Он открыл дверь, которая вела в коридор, послал ей воздушный поцелуй с порога и ушел. Какую-то долю секунды она слышала его шаги, а затем наступила тишина, и только пение птиц доносилось из сада.
Она подошла к окну и встала около него, все еще ощущая на своих губах его поцелуи, которые приводили ее и в восторг, и в возбуждение, и в экстаз.
Однако страх стал постепенно возвращаться к ней, страх от того, что с ним может что-то случиться. Она понимала, что, несмотря на то, что она так тряслась за него, он был прав. Ему надо было идти.
Хотя она и была готова бежать с ним, если бы он ее взял с собой, прямо сейчас, у нее все равно оставалось бы чувство, что он избрал трусливый путь к отступлению, что он просто сбежал от того, что должно было бы случиться, что он бросил всех ради своих собственных интересов и желаний.
– Я уважаю его, – прошептала она, и впервые за все то время она поняла, что сказала правду.
Она любила его, казалось, уже достаточно долго, но она не доверяла ему и не уважала его; теперь и то, и другое неожиданно пришло к ней. И только теперь она осознала, на что себя обрекает – на жизнь, не имеющую ничего общего с ее прошлым.
Они не смогут поехать в Шотландию, так как если полиция будет его разыскивать, то это окажется наиболее вероятным местом, где они будут его поджидать.
Они станут изгнанниками, бездомными, без роду-племени. Элоэ задумалась над тем, как они будут странствовать, где найдут наконец себе пристанище; и вдруг поняла, что все это не имеет никакого значения. Любовь победила все!
Вот и нашелся самый верный ответ.
Любовь дороже безопасности, дороже респектабельности, дороже всего, потому что это была настоящая и искренняя любовь.
Затем она подумала о том, что жизнь ее будет нелегкой. Будут трудности и опасности, будут даже трения между ней и Диксом; но все это преодолимо, ничего нет невозможного, поскольку они сохраняют любовь друг к другу, самое святое и прекрасное, что у них есть на свете.
Она вновь почувствовала дрожь, такую же, когда он ее обнимал, почувствовала, как заполыхали ее губы, которые были такими страстными и податливыми под его поцелуями.
Она поняла, что он и есть именно тот самый мужчина, которого ей суждено было найти, который ждал ее в этом мире. В отличие от ее ожиданий он оказался совсем не таким, совсем не тем типом героя, с которым, как представляла в своих девичьих грезах, она бы пошла под венец. Однако он был мужчиной, предназначенным ей, мужчиной, которому она принадлежала и который будет владеть не только ее телом, но и душой, и сердцем все время, навеки.
– Я люблю его! – прошептала Элоэ. – О, благодарю тебя, Господи, что ты послал мне его.
Глава 12
– Теперь, Лью, не торопись с принятием решения. Не говори ничего и не делай что-либо, а дай себе время хорошенько все обдумать. Это слова твоего отца, которые он любил повторять – все необходимо тщательно обдумывать.
Довольно высокий голос миссис Деранж, говорившей в нос, гармонировал со спокойной работой двигателя, так для Элоэ оба эти звука продолжались всю дорогу, пока они ехали к «Шато».
Лью хранила молчание.
Она сидела, уставившись на пролетавший мимо сельский пейзаж застывшим взглядом. Вид у нее был такой, будто она распрощалась с действительностью и жила в мире, придуманном ее собственным воображением.
– Что я чувствую, – продолжала миссис Деранж, – так это то, что ты сейчас стоишь на распутье. Для тебя крайне важно принять правильное решение. Молодые думают только о том, что происходит в настоящий момент. Они забывают о будущем, которое ждет их впереди; по прошествии многих и многих лет любовь часто оказывается пустой мечтой, в то время как более существенные вещи куда важнее! Я хочу, чтобы ты представила себя в свои сорок, пятьдесят, шестьдесят лет, чтобы ты подумала о том, что будет важно для тебя в эти годы.
Лью устало пожала плечами и сказала скучным голосом:
– Хорошо, мама, я поняла тебя. Ты хочешь, чтобы я стала герцогиней, вот и все.
– Я хочу, чтобы ты была счастливой, – поправила ее миссис Деранж. – Но счастье не всегда означает танцульки в обнимку с молодым человеком, чьим единственным достоинством является его красивый профиль.
– Да прекрати ты это! – воскликнула Лью. – Я знаю, о ком ты говоришь. Почему бы не назвать имя этого профиля?
– Я не говорю о ком-то конкретно. Все, о чем я тебя прошу, это не спешить.
– В настоящий момент мы действительно не очень-то спешим, – сказала Лью. – Элоэ ведет машину так, как будто мы на похоронной процессии.
– Прошу прощения, – извинилась она. – Я думала, что нет надобности в спешке.
Все мысли ее были о Диксе, она едва осознавала, что делала. Она просто автоматически вела машину вдоль длинной, усаженной по обеим сторонам деревьями, дороги, ведущей в глубь материка.
«Где сейчас Дикс, – думала она. – Что сейчас там происходит? Что он делает? В безопасности ли он?»
Ей пришлось буквально себя ломать, чтобы вынести этот отъезд из Биаррица, чтобы покинуть отель, чтобы не забыть все поручения миссис Деранж, связанные с раздачей чаевых персоналу, оплатой счетов, проверкой багажа.
Для нее стоило больших усилий выполнять свои обязанности в то время, как ей неудержимо хотелось побежать к Мэри Бланшард, чтобы узнать от нее хоть какие-то новости, выпытать хоть какую-нибудь информацию о Диксе. Удерживала ее от этого шага только гордость, даже несмотря на то, что это было бы бесполезно. Мэри Бланшард не стала бы или, вернее, не смогла бы сказать что-то большее, чем знала сама.
Дикс не появился бы там, потому что под угрозой была его свобода, а возможно, и жизнь.
Весь день Элоэ не могла отделаться от воспоминания о том мужчине, который угрожал перерезать ей глотку, и она содрогалась при мысли о нем.
Если полиция попытается арестовать мужчин, подобных этому, естественно, не обойдется без борьбы; в ход пойдут ножи и огнестрельное оружие. Несколько раз она ловила себя на том, что прислушивается и ждет звуков перестрелки.
В конце концов багаж был худо-бедно втиснут в машину, забив при этом все заднее сиденье и багажник, так что миссис Деранж и Лью могли сидеть только на переднем сиденье рядом с Элоэ.
– Может, ты хочешь повести машину сегодня? – спросила Элоэ у Лью перед тем, как тронуться в путь.
– Если я поведу машину в «Шато», то, скорее всего, окажусь в противоположном направлении, – ответила она. – И что тогда будет делать мама?
Обе девушки находились одни в спальне Лью, и Элоэ инстинктивно протянула к ней руку.
– Тогда не ездит, оставайся здесь.
– А смысл? Я могу поехать и посмотреть.
На языке у Элоэ вертелось: «Стив Вестон уже на пути сюда», но она проглотила эти слова, несмотря на то, что губы у нее уже пытались это произнести. Пусть Лью увидит герцога вначале. Если он ей понравится, тогда Стив может отправляться туда, откуда пришел. Если нет, тогда у него появится больше шансов.
Лью подошла к окну и посмотрела на море.
– Что бы ты сделала на моем месте, Элоэ? – спросила она. И тут же продолжила, прежде чем та успела ответить: – Не говори мне, я знаю. Ты бы категорически выбрала любовь, ведь я права?
– Да, я бы сделала так. Любовь значит больше всего на свете.
– Только для определенных людей. А я, возможно, не тот тип человека. – Она почти в раздражении отвернулась от окна и подошла к зеркалу. – А я буду обворожительной в диадеме герцогини, ты не находишь? – спросила она с издевкой.
– Ты будешь обворожительной во всем, что ни наденешь, – ответила Элоэ. – Но я считаю, что только счастье помогает человеку выглядеть лучше всего, а не украшения, какими бы они ни были дорогими.
– У тебя всегда на все есть правильный ответ, не так ли? – произнесла Лью язвительно. – Кстати, ты себя лучше чувствуешь? Ты все еще выглядишь бледной.
– Со мной все в порядке.
– А чем ты огорчена? – неожиданно вдруг проявила любопытство Лью. – Уж не влюбилась ли ты в кого-нибудь?
Она произнесла это, не задумываясь. Кровь, прихлынувшая к бледному лицу Элоэ, была неожиданным, красноречивым ответом на ее вопрос.
– Элоэ! – сказала Лью, не веря своим глазам. – Ты влюблена! Но в кого?
– Я не хочу об этом говорить. Пожалуйста, оставь меня в покое.
Она говорила не задумываясь, ее слова прозвучали бесцеремонно, почти грубо, но, тем не менее, она не могла сдержаться. Ей была ненавистна мысль о том, что ее любовь к Диксу будет сейчас обсуждаться и над ней будут охать и ахать.
Каждая клеточка ее тела была сейчас напряжена из-за него, она почти обезумела от волнения и встала бы сейчас рядом с ним, если бы это было возможно, чтобы встретить лицом к лицу то, что его ждет, даже если это будет сама смерть.
Что Лью понимала в любви, если она была даже способна обдумывать замужество с человеком, которого никогда не видела и который, как она выяснила, является калекой, инвалидом?
Если бы она хотя бы раз испытала экстаз, восторг и счастье от того, что ее держит в своих объятиях мужчина, которого она любит и который любит ее, она бы ни за что не стала колебаться, ни на секунду не задумалась бы, что ей делать.
Элоэ вышла из ее спальни.
Она слышала, как Лью позвала ее, но не вернулась. До самого их отъезда из отеля она постаралась сделать так, чтобы не оставаться наедине ни с Лью, ни с миссис Деранж.
Она суетилась, присматривая за упаковкой багажа, советовалась с Жанной и делала миллион и двести различных неотложных дел, чтобы только занять себя, и это, по крайней мере, частично отвлекало ее от собственных тревог.
Когда все было упаковано, выяснилось, что места в машине недостаточно для четверых, и поэтому было заказано такси для Жанны и части коробок с багажом.
– Она может отправляться прямо сейчас, – заявила миссис Деранж. – Оно и к лучшему, что она прибудет туда раньше нас. Она сможет начать распаковывать вещи и погладить то, что мы наденем сегодня вечером. Я сказала ей, Лью, что ты наденешь сегодня красное атласное платье. Оно будет смотреться великолепно в тех огромных залах, а я хочу, чтобы ты произвела неотразимое впечатление.
– Как ягненок, которого ведут на заклание, – сказала Лью, увидев в ответ только слегка нахмуренные брови своей матери.
– Сарказм тебе никогда не шел, дорогая, – выговорила она ей. – Если ты не хочешь ехать, мы, конечно, можем позвонить и отменить визит.
Это было пустое предложение, и обе они, и Лью, и миссис Деранж, знали об этом. Ничто не могло в настоящий момент остановить старшую женщину и заставить отказаться от поездки в «Шато».
В этом не было никакого сомнения, судя по ее возбужденному голосу и блеску в глазах, когда они наконец покинули отель и тронулись в путь.
Даже Лью, казалось, пребывала в хорошем расположении духа, когда они выехали с гостиничного двора на главную дорогу; однако как только они выехали из Биаррица, миссис Деранж сделала роковую ошибку и начала говорить.
Было совершенно очевидно, что ее замечания очень скоро испортили Лью настроение. Она вжалась в сиденье, а уголки ее губ опустились книзу. Она едва отвечала, а то и вовсе не делала никаких усилий, чтобы хоть как-то реагировать на замечания своей матери.
«Оставьте ее в покое, – хотелось закричать Элоэ. – Пусть все идет своим чередом без этой ненужной трескотни».
Но вскоре монотонный голос миссис Деранж перестал на нее действовать.
Все ее мысли были заняты совершенно другим: она думала только о Диксе, молилась о нем, желала ему выпутаться из этой истории живым и невредимым и вернуться к ней.
– Вот «Шато»! – воскликнула вдруг миссис Деранж.
Неожиданно их взору предстали высокие башни и сверкающие крыши зданий, возвышавшихся над высокой крепостной стеной с растущими вокруг нее зелеными деревьями.
Через несколько секунд они подъехали к домику привратника, который открыл для них огромные, железные ворота, с причудливым орнаментом и увенчанные коронами.
Теперь, когда замок, освещенный теплыми лучами вечернего солнца, медленно вставал перед их взором, Элоэ забыла о собственных треволнениях, охваченная восхищением его красоты. Замок казался сказочным дворцом, спроектированным и построенным с таким тонким искусством и великолепием, на какое были способны только мастера семнадцатого века. Мостики, переброшенные через ров, огромные озера, простирающиеся с одной стороны, английские сады, являющие собой чудо садоводства, – все это казалось некой прекрасной картиной на гобелене, вышитом любящей рукой.
И все-таки, Элоэ еще раз убедилась в том, что это место не вызывало у нее благоговейный трепет или боязливость; она чувствовала в нем какое-то радушие. Все здесь излучало уют и приветливость, что радовало не только глаз, но и ее сердце.
Она осторожно подъехала к широкой каменной лестнице, ведущей к парадному входу. Лакеи в бархатных ливреях, украшенных серебряными галунами, заспешили вниз по лестнице, чтобы открыть им двери машины.
– Мне отогнать машину в гараж? – спросила Элоэ. Миссис Деранж была шокирована.
– Нет, конечно, нет. Я уверена, что они кого-нибудь пришлют, чтобы это сделать. Ты должна идти с нами. Ты такая же гостья, как и мы.
Элоэ это слегка удивило. Она не ожидала от миссис Деранж такого ярко выраженного возмущения, но потом, усмехнувшись про себя, она вспомнила, что носит такую же фамилию, а это значит, что именно сейчас, в данном случае, она должна являться членом семьи.
Дворецкий проводил их через холл, в котором пахло навощенными полами и гвоздиками, в «Гранд-салон», где ждала их герцогиня.
Она отложила в сторону вышивание, поднялась с дивана и грациозно прошла через комнату, бесшумно ступая по дорогому абессинскому ковру. Ее прическа из белоснежных волос отчетливо выделялась на фоне расписанных стен.
– Я так рада приветствовать вас в «Шато», – с улыбкой сказала она.
Герцогиня пожала руку миссис Деранж, затем Лью и в последнюю очередь Элоэ.
– Пожалуйста, чувствуйте себя здесь как дома, – продолжила она. – Потому что «Шато» действительно является домом для всех, кто носит нашу родовую фамилию. Не хотите ли присесть?
Сказав это, она указала на покрытые гобеленами диван и стулья, которые были расставлены в довольно привычном порядке вокруг низкого стола. На столе стоял фарфоровый сервиз редкостной красоты.
– Я назначила на завтра ужин, на котором вы сможете познакомиться с некоторыми другими членами нашей семьи, – это родственники, живущие поблизости, а также один или два наших самых близких друга.
– Очень приятно, – сказала миссис Деранж. – Но мы и так будем абсолютно счастливы в вашем обществе и… в обществе вашего сына.
Она сделала небольшую паузу, прежде чем упомянуть о герцоге. Элоэ внимательно наблюдала за реакцией герцогини. Ее лицо не выражало совершенно никаких эмоций.
– Мой сын скоро здесь будет, – произнесла она. – Он сожалеет о том, что не смог вас встретить, ведь за время его такого длительного отсутствия у него накопилось очень много важных дел, которые он обязан выполнить. Такое огромное имение, как это, предполагает много работы.
Элоэ в это время не слышала никого и ничего. Она судорожно думала, удастся ли ей спуститься вниз и выскользнуть к Диксу через какую-нибудь боковую дверь.
Было очень трудно что-либо планировать, что-либо придумать. Она уже была наполовину готова к тому, что, когда придет время, она выйдет к нему без всего. Если это будет необходимо, она так и поступит, не раздумывая. Ее уже не волновали такие пустяки.
– Ты так не думаешь? – неожиданно спросила Лью. Элоэ так и подпрыгнула на месте.
До нее дошло, что Лью задала ей вопрос, и она увидела, что герцогиня и миссис Деранж ждут от нее ответа. Она понятия не имела, о чем они говорили.
– Из… извините меня, – заикаясь, начала она. – Я задумалась… кое о чем другом. Так о чем ты меня спросила?
– Я тебя спросила… – начала Лью.
В этот момент их прервали. Дверь в салон распахнулась, и появился лакей.
– Господин герцог! – объявил он.
Элоэ почувствовала, как ее сердце забилось слегка взволнованно. Она увидела, как Лью быстро повернула голову, как глаза миссис Деранж уставились на дверь. Герцогиня грациозно подалась вперед.
Герцога вкатили в комнату на коляске. Он казался еще меньше и более хрупким, чем выглядел на газетной фотографии. Это был маленький мужчина, черты лица которого отображали страдания, а темные глаза были глубоко посажены по обе стороны его тонкого аристократического носа.
Элоэ стало ясно, что физически он очень слаб. Его рука, которую он протянул для приветствия, была почти прозрачной; голубые вены четко проступали через белизну его кожи.
Он остановил свое кресло около миссис Деранж.
– Я так сожалею, что не смог вас встретить, – заговорил он тихим голосом на чистом, почти безупречном английском языке. – Мы не знали точно, в какое время вы приедете, и я был занят некоторыми формальностями с моим нотариусом.
Миссис Деранж пожала ему руку.
– Мы понимаем. У вас здесь такое красивое место, что оно, должно быть, требует от вас много времени и внимания.
– Боюсь, что больше всего – моего здоровья, – сказал герцог.
Он протянул руку Лью. Она пожала ее почти номинально, как будто боялась, что крепкое рукопожатие причинит ему боль.
– Я о вас так много слышал от моей матери, мадемуазель, – сказал он.
Лью ничего не ответила. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но затем снова закрыла его.
– А это Элоэ Деранж, – представила ее герцогиня. – Еще один член нашей семьи, на этот раз по британской линии.
Герцог улыбнулся Элоэ весьма дружелюбно.
– Я должен показать вам наше генеалогическое дерево, – сказал он.
– Я бы с удовольствием на него взглянула, – улыбнулась Элоэ.
– Где коктейли, мама? – Герцог оглянулся вокруг. – Я говорил тебе, что наши американские гости будут их ожидать.
– Я заказала их, – коротко ответила герцогиня. Она коснулась небольшого золотого звонка на столе.
Дверь немедленно распахнулась, и на пороге появился лакей.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.