Текст книги "Милая чаровница [Милая колдунья]"

Чак говорил весело, стараясь вызвать у нее улыбку. Тем не менее Зария с отчаянием подумала, что на нее в любом случае никто не обратит внимания. Она очень четко осознала разницу между собой и Кейт, когда разбирала те прелестные вещицы, которые лежали в чемоданах у американки. Раза два она поймала свое отражение в зеркалах, которые висели на стенах каюты, и содрогнулась от вида своего заостренного носа, выпирающих скул, резкой линии подбородка. Почему ее лицо не такое округлое и гладкое, как у Кейт? Почему руки у нее грубые, костлявые и сухие, а не теплые, мягкие и пухлые, как у других женщин?

– Вы снова выглядите несчастной, – внезапно проговорил Чак. – Выбросьте из головы все то, о чем вы сейчас думаете. От таких мыслей нет никакой пользы.

Она изумленно повернулась к нему, не предполагая такой чуткости с его стороны.

– Я думала о Кейт, – призналась она.

– И, бьюсь об заклад, сравнивали себя с ней, – сказал он.

– Да, – проговорила она.

– Хотите быть похожей на нее?

Зария кивнула.

– Наверное, все женщины одинаковы, – сказал он. – Они всегда недовольны своей внешностью. Кейт – девушка, которая добилась успеха и не преминула похвастаться им перед вамb, чтобы вы, не дай Бог, не упустили этот факт из виду.

Он замолчал, повернулся к Зарии и, к ее удивлению, снял очки. Его серые глаза смотрели на нее очень по-доброму.

– Вы похожи на неоперившегося птенца, – продолжал Чак. – Он вывалился из гнезда, а у него еще не отросли крылья. Когда я увидел вас, то сразу понял, что вы растеряны и одиноки. Может быть, в действительности все было совсем не так, но у меня появилось такое чувство. У меня когда-то был пес, у которого был такой же взгляд. Хозяева плохо обращались с ним и, уехав отдыхать, просто выбросили на улицу. Я его подобрал. Точнее, это он подобрал меня, когда я поздним вечером возвращался из гостей. К тому времени от него остались только кожа да кости, он несколько дней ничего не ел. Его так напугали, что сначала, стоило мне приблизиться на один шаг, как он отпрыгивал в сторону: боялся, что я буду его бить. Но потом он привык ко мне и целых семь лет был моим самым большим другом.

– А что с ним случилось потом? – спросила Зария.

– Его сбила машина. Он не страдал и умер мгновенно, но вряд ли кто-нибудь на земле был так близок к смерти, как водитель этой машины.

По выражению лица Чака Зария поняла, какое значение имело для него это событие. Тогда он действительно потерял друга.

– Извините меня, – только и сказала она.

– Иногда мне кажется, что я уже стал специалистом по части подбирания бездомных, – продолжал Чак. – Как-то в Риме я нашел маленького мальчика. Его ночью подбросили на мой порог. Ему было два года, и никто не отозвался на мои объявления. Сейчас ему восемь, и он неплохо живет со своей приемной матерью, которую я нашел ему.

– Вы усыновили его?

– Что-то вроде.

– Но для этого нужны большие деньги, – вдруг вспомнила Зария.

Чак помолчал, очевидно, лихорадочно придумывая ответ.

– Честно говоря, в то время у меня были некоторые сбережения, я вложил их в дело и каждую неделю получаю определенный процент. В Италии содержать ребенка не так уж дорого.

– О, я понимаю!

Как это ни странно, но его колебания только укрепили ее уверенность в том, что он говорит неправду. И снова, будто прочитав ее мысли, он сказал:

– Вы не понимаете, почему сейчас я так стеснен в средствах, что не могу заплатить за дорогу в Алжир, но все же содержу маленького мальчика. Ведь это вы хотите знать?

– Я этого не говорила, – ответила Зария.

– Ваши мысли так же просто прочесть, как увидеть пятипенсовую монету в стакане воды, – сказал он. – Не стесняйтесь, скажите правду. Вам любопытно узнать об этом?

– Ну разумеется, – коротко ответила она.

– Когда мы попадем в Алжир, я расскажу вам обо всем, о чем вы захотите узнать, – пообещал он. – А пока я прошу вас доверять мне и постараться поверить в то, что я вам рассказал. Так будет проще для нас обоих. И еще я прошу вас меня слушаться. Обещаю вам, что никогда не обижу вас. Вы верите мне?

– Да, да, я вам верю, – сказала Зария и сама поразилась тому, как взволнованно прозвучал ее голос.

Может быть, это объяснялось тем, что она чувствовала на себе взгляд его серых глаз, чувствовала его близость. Ей казалось, что она ощущает исходящие из него силу и жизненную энергию. На этого человека можно было положиться.

Внезапно какое-то шестое чувство заставило Зарию резко повернуть голову. За спиной всего в нескольких ярдах от них стоял Эди Морган. Ступая почти бесшумно в своих туфлях на каучуковой подошве, он приблизился к ним и навис над их низкими креслами.

– Воркуете, голубки, – произнес он, как обычно растягивая гласные. Чак сделал движение, чтобы подняться, но он удержал его за плечо: – Нет, нет, оставайтесь. Мне только надо сказать несколько слов мисс Браун.

– Мистер Вирдон хочет меня видеть? – поспешно спросила Зария.

Эди покачал головой.

– Нет, мистер Вирдон сейчас отдыхает, – сказал он. – Я обещал ему, что сам поговорю с вами.

– О чем? – спросила, начиная понимать, Зария.

Она прекрасно сознавала, что у Эди Моргана должна была быть веская причина, чтобы ее разыскивать. Тут она заметила в его руках листок бумаги, на которых обычно писали сообщения радисты. Поймав ее взгляд, он спрятал бумагу в карман.

– Видите ли, мисс Браун, – начал Эди, – мы с мистером Вирдоном посовещались и решили, что нехорошо тащить вас в пустыню и заставлять участвовать в нашем мероприятии, коли вы собираетесь пожениться и вам хочется побыть вдвоем.

– Но… – начала было Зария, но Эди Морган нетерпеливым жестом остановил ее.

– Подождите спорить, – сказал он. – Мы много думали. Мистер Вирдон не хочет показаться несправедливым, поэтому он решил, что лучше будет, если по приезде в Алжир вы, мисс Браун, сложите с себя обязанности секретаря.

Глава 5

– Но почему? – спросила Зария. – Мистер Патерсон уверял меня, что мистеру Вирдону необходим секретарь.

– Да, я знаю, – ответил Эди Морган. – Но ситуация немного изменилась. Мадам Бертин приедет с человеком, который знает арабский.

Его руки мяли бумагу в кармане пиджака.

– Понимаю… – сказала Зария.

– Как я уже говорил, мистер Вирдон – человек честный, – продолжал Эди Морган. – Он желает вам добра, мисс Браун, и благодарен вам за то, что вы решили поехать с ним. Именно поэтому он решил устроить вам и вашему молодому человеку места на прогулочном пароходе, который идет из Алжира в Марсель через Балеарские острова. Он оплатит вам стоимость билетов и выдаст месячное жалованье.

– Зачем такой кружной путь? – воскликнул, опередив Зарию, Чак.

Эди Морган зло сузил глаза и резко спросил:

– Что вы хотите этим сказать? Мы желаем добра мисс Браун.

– Да, конечно, – ответил Чак. – Просто я подумал, не лучше ли нам будет сойти с яхты завтра, в Таррализе?

– Послушайте, молодой человек! – воскликнул Эди Морган. – Мы не просили вас ехать с нами, вы сами себя пригласили. Так что не вмешивайтесь. Мистер Вирдон решил поступить так, как, по его мнению, будет лучше для мисс Браун. Если она разумная девушка, а я в этом уверен, она не рассуждая примет его предложение.

– Да, конечно, – поспешила согласиться Зария.

Ее не менее испугало выражение лица Ча-ка, чем угрожающие ноты в голосе Эди Моргана.

– Значит, договорились, – произнес Эди Морган и, повернувшись к Чаку, добавил: – Только никаких умничаний с вашей стороны, молодой человек. Понятно?

– Разумеется, – небрежно ответил Чак и преувеличенно радушно улыбнулся.

– Не забывайтесь, – резко сказал Эди Морган и, неслышно ступая по палубе, пошел прочь.

Еще некоторое время после его ухода в воздухе, казалось, висело что-то зловещее и угрожающее.

– Я ничего не понимаю, – прошептала наконец Зария.

– Не волнуйтесь, – ответил Чак. – До Алжира еще далеко.

– Я неловко себя чувствую. Мистер Вирдон не хочет, чтобы я оставалась на яхте. Да и работы у меня здесь нет. Почему они возражают против того, чтобы мы сошли завтра? Так было бы лучше для всех.

– Кажется, Морган так не думает, а слова Эди – закон.

– Но почему? Ведь главным является мистер Вирдон, или я ошибаюсь?

– Кто знает, – задумчиво произнес Чак.

– Что вы имеете в виду? – спросила Зария.

– Ничего, – поспешно ответил он. – У богатых людей всегда есть доверенное лицо, которое выполняет за них всю грязную работу. Мистеру Вирдону было бы неприятно сообщать вам о том, что он вас увольняет, поэтому за него это сделал Эди. Но тем не менее вы не должны сомневаться, от кого исходят эти слова.

– Мистер Морган вызывает у меня ужас, – призналась Зария. – Лучше бы мне никогда не приезжать сюда.

– Вы действительно так считаете? – спросил Чак. – В таком случае у меня не было бы возможности просить вас о помощи. Я никогда не узнал бы, как вы добры и великодушны, и не смог бы попасть в Алжир.

– Нет, нет, конечно, хорошо, что для вас все обернулось как нельзя лучше, даже если этого нельзя сказать обо мне, – ответила Зария.

– Холодает. Идите к себе, полежите. Поднимается ветер. Здешний климат очень коварен в это время года, особенно для не совсем здоровых людей. Поспите немного, а после сна попросите стюарда принести вам чаю. Для этого вам необязательно подниматься в столовую.

– Хорошо, – согласилась Зария.

Ей не хотелось уходить от Чака. Она инстинктивно цеплялась за него, как утопающий за соломинку. Однако действительно холодало, а у нее не было теплого пальто, которое можно было бы надеть на свитер.

Море стало неспокойным, и яхту подбрасывало на волнах. Чак встал и помог ей подняться с кресла. Зария подумала, как приятно иметь рядом с собой внимательного мужчину, который всегда снимет плед с твоих ног и подаст тебе руку.

– А теперь спать! Не забывайте, вам это очень полезно, – напутствовал ее Чак.

– Если вдруг мистер Вирдон захочет меня видеть, вы меня позовете? – замешкалась Зария.

– Разумеется, – ответил он. – Хотя ставлю полдоллара против пяти центов, что ни сегодня, ни завтра этого не случится!

– Почему вы так уверены?

– Просто мне кажется, что мистер Вирдон решил отдохнуть от работы, – ответил Чак.

Он явно умалчивал о чем-то, но при этом так улыбался ей, что Зарии не захотелось с ним спорить. Неуверенно ступая по качающейся палубе, она подошла к трапу и спустилась в свою каюту.

После холодного ветра снаружи здесь казалось очень тепло. Переодевшись в ночную рубашку, Зария скользнула в кровать, на мягкий матрас и пуховые подушки.

Ей хотелось немного подумать, вспомнить каждое слово, сказанное ей Чаком, понять все значение своего увольнения, спланировать обратное путешествие в Англию. Но предметы расплывались у нее перед глазами, мысли рассеивались, и не успела она осознать это, как погрузилась в уютное, теплое, счастливое состояние сна.

«Я люблю тебя, – говорил ей Чак. – Люблю». Его руки сжимали ее в своих объятиях… Ее пробудил внезапный стук в дверь. – Войдите! – позвала она. Дверь распахнулась, и в ней появился стюард с подносом в руке.

– Я принес вам чаю, мисс, – сказал он. – Вы не пришли в столовую, и я решил, что вы отдыхаете.

– Неужели уже пора пить чай? – сонно спросила Зария.

– Уже половина шестого, – ответил он. – Поскольку вы англичанка, я решил, что вы не захотите остаться без чая.

Зария села на кровати, натянув одеяло по самую шею. Она не привыкла к тому, чтобы ее обслуживал мужчина.

– Большое вам спасибо, – сказала она стюарду, когда он поставил поднос на столик рядом с кроватью.

Здесь были бутерброды, булочки, масло, мед и множество разнообразных пирожных.

– Мне не съесть столько, – смеясь, заметила она.

– Надо постараться, мисс, – серьезно ответил стюард, – Кок предлагает приготовить для вас специальный отвар. Он делал его для нашей бывшей хозяйки, миссис Кардью, после того, как ее в последний раз оперировали. Когда она поднялась на яхту, она была еще больна, очень больна. Могу поклясться, это отвар поднял ее на ноги.

– Как интересно! – воскликнула Зария. – Вы не поблагодарите кока за его заботу обо мне?

– Я расскажу вам, как все было, мисс. Я сказал коку, как вы хотите поправиться и как мало едите, а он мне в ответ: «Что, если сделать для нее то, что я готовил для миссис Кар-дью? От этого она точно пополнеет, ведь так, Джим?»

– Но я не была больна, – сказала Зария.

– Нет, мисс? – спросил стюард, и по его голосу было ясно, что он не вполне верит ей. – Ну, раз так, значит, вы сидели на слишком строгой диете.

– Возможно, поэтому, – улыбнулась Зария. – В любом случае, я была бы очень благодарна вам за отвар, если, конечно, это не очень затруднит вас.

– Совсем не затруднит, – заверил ее стюард. – И вот еще о чем я подумал, мисс.

Он сунул руку в карман и достал какую-то коробочку.

– Что это такое? – заинтересовалась Зария.

– Это витамины. Миссис Кардью их всегда принимала. Здесь у нее было несколько таких коробочек. Не раз она говорила мне: «Ешь витамины, Джим. Тогда ты долго будешь оставаться молодым и всегда с удовольствием выполнять свою работу». Я обычно брал одну-две штучки, чтобы ее не расстраивать. Не то чтобы они не приносили мне пользы, но когда я в море, у меня и так ничего не болит.

– И вы решили предложить их мне? – спросила Зария.

– Попробуйте, мисс, – серьезно проговорил стюард. – Витамины три раза в день и отвар, который сделает для вас кок, – так вы в момент станете другим человеком.

– Придется поспешить, – улыбнулась Зария. – Меня высаживают в Алжире.

– Высаживают! – воскликнул стюард. – Почему, мисс? Если, конечно, мне будет позволено спрашивать.

– Мистер Вирдон решил, что может обойтись без меня, – ответила Зария. – Завтра вместе с мадам Бертин приезжает человек, который умеет говорить по-арабски. Кроме того, мистер Вирдон решил, что ему вообще не нужна секретарша.

– Удивительно, – сказал стюард, почесывая в затылке. – Мистер Патерсон писал капитану, как трудно было найти секретаря, чтобы удовлетворить все требования мистера Вирдона. Мы получили подробную инструкцию – поехать в Марсель, взять вас и все такое. Странно, что теперь, когда вы здесь, вы, оказывается, не нужны ему.

– Ну, мистер Вирдон имеет право решать, с кем он хочет работать, – сказала Зария. – Однако я очень огорчена. Мне так хотелось снова побывать в пустыне.

– Я тоже огорчен, мисс, – поддержал ее стюард. – Извините меня за такие слова, но нам всем приятно иметь на борту англичанку. Почти все гости миссис Кардью были англичанами, и, честно говоря, я не понимаю этих янки.

– Тем не менее они заплатили большую сумму за аренду яхты, – заметила Зария.

– Да, я знаю, – ответил стюард. – Но на нашем судне всегда была домашняя атмосфера. За исключением двух молодых матросов, все мы служим на «Колдунье» уже больше десяти лет. Миссис Кардью всегда этим очень гордилась. «Будто у нас семейное предприятие, Джим», – часто говаривала она. Стюард вздохнул. – Ну да ладно! Наверное, мы все слишком привыкли к определенному порядку и не любим, чтобы нас беспокоили. В этом-то все и дело. Но все же эти американцы какие-то странные. Не знаешь, как и услужить им. Они не обращают внимания на еду, не хотят, чтобы их обслуживали, даже яхта их не интересует. Я, конечно, понимаю, эта нация не привыкла к морским путешествиям, но сегодня я своими ушами слышал, как мистер Морган сказал, что ему надоело сидеть взаперти в курятнике.

При этом воспоминании стюард даже побледнел от гнева.

– Это точные его слова, мисс, только он еще добавил ругательство.

Зария еле сдержала смех, боясь обидеть Джима. Он так гордился яхтой, которую считал своим домом.

– Может быть, следующая аренда будет более удачной, – предположила она.

– Надеюсь, – мрачно ответил Джим и добавил: – Мне очень жаль, что вы уезжаете, мисс, и мистер Танер тоже. Он очень приятный джентльмен, если вы извините меня за мою смелость. Надеюсь, что вы с ним будете счастливы.

– Спасибо, – робко поблагодарила его Зария, чувствуя, что с ее стороны было дурно обманывать этого милого, искренне сочувствующего ей человечка.

– А теперь принимайтесь за чай, мисс, и побольше ешьте, – заботливо сказал Джим. – А перед ужином я принесу вам отвар. Миссис Кардью принимала его как раз в это время. По ее словам, он лучше любого коктейля.

Он вышел из каюты, бесшумно прикрыв за собой дверь, и Зария налила себе чаю.

Однако когда пришло время одеваться к ужину, Джим сообщил ей, что море очень неспокойно, и все ужинают в своих каютах.

– Вам не стоит выходить, мисс, – сказал он, – Я принесу вам что-нибудь поесть.

– Мне неловко так затруднять вас, – возразила Зария.

– Благослови вас Бог, мне это совсем не трудно, – отозвался Джим. – Сам-то я привык к шторму. Меня он не беспокоит. Что касается остальных, то, гарантирую вам, мало кто из них будет в состоянии съесть свой ужин.

Он проказливо улыбнулся, словно эта мысль приводила его в восторг.

– Мистер Вирдон сказал, что не будет ничего есть, а мистер Морган попросил только еще одну бутылку виски.

– А мисс Гановер?

– О, в четыре часа она приняла снотворное и распорядилась, чтобы до завтрашнего утра ее никто не беспокоил. Она очень не любит море. Сказала мне, что у нее на него аллергия.

– Что ж, если вы считаете, что мне необязательно вставать… – начала Зария, которой не хотелось покидать уютной кровати.

– Оставайтесь в постели, – посовет Джим. – Вы не привыкли к морю. Будет большой ошибкой разгуливать по палубе в шторм. Дело даже не в тошноте, можно получить синяк или сломать себе что-нибудь, если не удержишься на ногах. Так что лучше оставайтесь в каюте.

Он уже собирался уходить, когда Зария остановила его вопросом:

– А как… как мистер Танер?

– С ним все в порядке. Он на мостике, разговаривает с капитаном. Они так надымили, что мы рискуем не увидеть маяк, окажись он хоть в пятидесяти ярдах.

Джим хихикнул и добавил:

– Это шутка, мисс. С мистером Танером все в порядке.Не беспокойтесь о нем.

– Не буду, – согласилась Зария.

После изысканного ужина, из которого, несмотря на упреки и увещевания Джима, ей удалось съесть лишь очень немногое, Зария приняла витамины, чтобы сделать ему приятное, и снова легла спать.

Ей хотелось увидеть во сне Чака, чтобы его голос говорил ей о любви, а руки обнимали за плечи. Ей так необходимо было почувствовать, что на свете существует мужчина, который считает тебя привлекательной. Но то ли морской воздух, то ли ужин, то ли теплая м мягкая постель были тому причиной, но она погрузилась в глубокий сон без сновидений. Он как рукой снял ее напряжение, и поутру она почувствовала себя счастливой.

Зария просила Джима принести ей чай за час до завтрака, но он явился только к девяти с подносом в руках.

– Никто еще не поднимался, кроме мистера Танера, – удовлетворенно сообщил он. – Все рассказывают, какую провели ужасную ночь.

– Ночью был шторм?

– Средниземноморский шквал, – поправил Джим. – Судно слегка потрепало. Без привычки самое неприятное – это качка. Будь волна посильнее, все было бы лучше, но тряска их добила.

Он явно был в восторге от мысли, что мистер Вирдон и Эди Морган сдались так легко.

– Капитан говорит, к полудню мы будем в гавани, – добавил он. – Не спешите, мисс; море стихает. Когда мы окажемся под защитой берега, вы будете чувствовать его не больше, чем младенец чувствует покачивание своей колыбели.

Зария рассмеялась и приступила к завтраку с гораздо большим аппетитом, чем в предыдущие дни. Ей стало понятно, почему ее тетя так любила яхту и провела на ней последние годы жизни.

Бедная тетя Маргарет! Жаль, что у нее остались лишь смутные воспоминания о ней. Насколько яснее в памяти сохранились проклятия отца, которые он посылал всем родственникам, включая свою сестру!

«Змеи, ехидны, спекулирующие на человеческих чувствах! – однажды разбушевался он. – Глупые сантименты по поводу того, что кто-то случайно имеет тех же родителей! Напиши ей, пусть она убирается к черту, и чем быстрее, тем лучше».

Он бросил Зарии письмо и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Она привыкла отвечать на все его письма и развернула листок, недоумевая, почему тетя вообще написала ему после двух лет молчания.

Письмо было чисто деловым и сообщало о перемещении семейных накоплений из одного банка в другой. В конце была приписка:

«Посещаешь ли ты иногда могилу наших родителей? Хотелось бы думать, что да. Меня мучает мысль о том, что она выглядит совсем заброшенной «.

Зария решила, что отец разгневался из-за этой приписки, испугавшись дополнительных трат. К тому времени его скупость уже переросла в манию. Он экономил не столько потому, что был вынужден, сколько потому, что это доставляло ему удовольствие.

Зария решительно встряхнула головой, чтобы отогнать от себя воспоминания. Нельзя допустить, чтобы образ отца снова преследовал и мучил ее. Какую она проявила слабость и глупость, когда сразу после его смерти не связалась с тетей, которая, наверное, забыла бы прошлые обиды и пригласила ее к себе! Правда, к тому времени переутомление, недоедание и унижение так подорвали ее здоровье, что ее можно было считать не менее больной, чем многих из тех, за кем постоянно ухаживают. доктора и сиделки.

«Я должна поправиться, просто должна», – сейчас повторяла себе Зария, но вдруг с упавшим сердцем вспомнила о том, что пройдет сорок восемь часов, и ее путешествие подойдет к концу. Она снова останется одна. Рядом не будет Джима, с которым так легко разговаривать, не будет Чака. В какую-то долю секунды она осознала, что значит для нее Чак, и попробовала рассмеяться: так все было нелепо. Она совсем не знала этого человека, с которым познакомилась так недавно, что даже стыдилась подсчитать точно. Удивительно, но ей стало казаться, будто она знает его всю свою жизнь. В нем было что-то необычайно доброе и сильное, отчего ей хотелось опереться на него, хотя в некотором смысле это он был зависимой стороной. «Мне надо увидеться с ним», – решила она и поспешила закончить завтрак. Ей нечего было надеть, кроме матросских штанов и толстого шерстяного свитера, которые она носила накануне. Она тщательно причесалась, всматриваясь в свое отражение в зеркале. Ах, если бы ее волосы снова стали такими же густыми и вьющимися, как были они при жизни матери. В ушах у нее до сих пор звучал материнский голос: «Какие у тебя великолепные волосы, милая! Никогда не забывай причесывать их. Волосы – одно из главных украшений женщины». Какие тогда были у нее густые волосы! Мать часто смеялась: «Того, что приходится состригать, на целый матрас хватит!»

Зария улыбнулась этому воспоминанию. Но тут же перед ее глазами возникла другая картина. Однажды мать, сев на краешек ее кровати, обняла ее перед сном и поцеловала. «Ты вырастешь и станешь очень красивой, маленькая моя Зария, – сказала она тогда. – Но сколько бы мужчин тебя ни любили, не забывай, что у тебя есть мать, и она тоже любит тебя». «Мамочка, разве я смогу об этом забыть!» «Милая моя, все дети когда-нибудь вырастают, – продолжала мать. – Надеюсь, что ты встретишь замечательного мужчину, который полюбит тебя. Только помни одно: любовь очень требовательна. В любви человек должен отдавать другому всего себя». «Я буду помнить, мама».

Тогда Зария еще не понимала всего значения материнских слов и часто размышляла над ними – «Человек должен отдавать другому всего себя». Теперь она снова задумалась о них. Интересно, что она чувствовала бы, если бы они с Чаком любили друг друга и по-настоящему обручились?

Почему-то эта мысль заставила ее покраснеть. Зария всмотрелась в свое отражение в зеркале, но не увидела ничего, кроме кругов под глазами и острых скул.

«Кто может полюбить меня?» – горько подумала она и пошла на палубу.

Чак стоял, опершись о поручни, и смотрел на скалистые берега Испании, на простирающуюся за ними землю и уходящие в небо горы со снежными пиками.

– Как красиво! – непроизвольно воскликнула Зария, вставая рядом.

– Доброе утро! Как вы себя чувствуете? – спросил он. – Вижу, вам лучше.

– Почему вы так решили? – откликнулась она.

– Разве сегодня вы не смотрелись в зеркало? Джим рассказывал, как он вас подкармливает. По-моему, его метод уже начал действовать.

– Неисправимый болтун этот Джим! – воскликнула Зария. – Однако он так добр ко мне.

– Вас это удивляет? Разве кто-нибудь относился к вам по-другому?

Чак не был готов к тому, как внезапно помрачнело ее лицо.

– Иногда, – пробормотала она, отводя взгляд, словно его слова пробудили в ней воспоминания, которые заставили потускнеть ее счастье в это великолепное утро.

– Забудьте, – серьезно посоветовал он.

– О чем забыть?

– О том, о чем вы сейчас подумали, – ответил он. – Никогда не вспоминайте о прошлом, если только это не помогает вам или приносит радость. Прошлое ушло и никогда не вернется. Только будущее имеет значение.

– Такова ваша философия? – спросила Зария.

– Да, – ответил он. – Надо жить настоящим и с надеждой смотреть в будущее. Все шансы, что завтра будет лучше, чем сегодня. Ну а если не так, что ж, всегда есть послезавтра.

Зария непроизвольно рассмеялась:

– Теперь понятно, почему вы кажетесь таким счастливым.

– А я и есть счастливый, – ответил он.

Улыбка сошла с ее лица.

– Вы не забыли… – начала она и остановилась. Ведь тот факт, что ее высаживают в Алжире, никак не может сказаться на нем. Там он в любом случае хотел сойти с яхты. Мистер Вирдон и Эди Морган думают, что отправляют в Лондон двоих, а на самом деле она поедет одна, а Чак останется в Алжире.

– Послушайте, Зария… – внезапно посерьезнел Чак, но тут они услышали голос Эди Моргана, который поднимался по трапу на палубу. Чак замолчал, ожидая его появления.

– Черт бы побрал эту ужасную ночь! – воскликнул Эди Морган, увидев Чака. – Если что может удержать меня от морских путешествий, так именно это. Подумать только, мы всю Атлантику пересекли без малейшего ветерка.

– Средиземное море очень коварно, – спокойно заметил Чак.

– В этом я и сам убедился, – свирепо огрызнулся Эди, перевесившись через поручни и бросив дымящуюся сигару в море. – Вроде бы успокаивается. Хоть за это спасибо.

– К обеду станет совсем тихо, – заверил его Чак. – Как чувствуют себя остальные?

– Виктор говорит, что у него болит голова, – ответил Эди Морган. – Но, по-моему, он просто перебрал лишнего.

Он, казалось, подчеркнуто не замечал Зарию. Она была только рада этому, хотя и находила такое поведение крайне невежливым.

Яхта продвигалась вперед. Берег защищал судно от ветра, и качка совсем прекратилась. Тем не менее прошло довольно много времени, прежде чем Виктор Джакобетти показался на палубе.

– Какого дьявола ты выбрал такое место? – обратился он к Эди Моргану.

– Если ты знаешь дыру получше, то выбирал бы сам! – Ответ прозвучал резко, как пистолетный выстрел.

– Лулу придется попотеть, добираясь сюда.

– Она на машине, разве не знаешь? – рявкнул Эди. – Сейчас уже начался туристский сезон. В чем дело? Становишься беззаботным?

– Нет, разумеется, – ответил Виктор. – Конечно, дело твое, тебе лучше знать.

– Прекрасно, что кто-то сумел это оценить, – ответил Эди Морган.

Виктор, обиженный, по-видимому, не столько его словами, сколько грубым тоном, сунул руки в карманы брюк и отошел от борта.

«Ну и странные же они люди, – подумала про себя Зария. – Кажется, все они терпеть не могут друг друга».

Еле сдерживая зевоту, по трапу поднялась Кейт, еще более хорошенькая, чем всегда.

– Мы еще не приехали? – спросила она. – Можно было полежать еще немножко.

– Ты уже, по-моему, належалась, – заметил Виктор.

Кейт бросила на него презрительный взгляд.

– Кто бы говорил! – сказала она. – Слышала, вчера вечером ты не слишком-то хорошо держался на ногах. Стюард сообщил мне, что единственным, кто с честью выдержал шторм, был мистер Танер. Она улыбнулась Чаку и взяла его под руку.

– Ну-ка, расскажите, как вам это удалось? Результат действия таблеток или природная стойкость?

– Мне просто повезло. У меня, как говорится, морская душа, – непринужденно ответил Чак.

– Какой вы умный, – произнесла Кейт с подчеркнутой интонацией, соблазнительно улыбнувшись и взмахнув длинными накрашенными ресницами, которые ярко выделялись на фоне бело-розовой кожи.

Зария отвела взгляд, вдруг почувствовав себя несчастной. «Почему я не могу разговаривать с ним так, как она? Почему не могу веселиться, смеяться, шутить, дурачиться? Почему я всего боюсь и стесняюсь? Что со мной, если я не могу быть похожей на других женщин?» – с горечью думала она.

Конечно, она прекрасно знала ответ на все эти вопросы, но счастливее от этого не становилась. Как бы ей хотелось быть похожей на Кейт – хорошенькую, с соблазнительно очерченной высокой грудью, вырисовывающейся под светлым вязаным свитером, который был заправлен в хлопчатобумажные брюки такого же цвета. Вокруг ее шеи была повязана бирюзовая косынка, и ее белокурые, хотя и искусственно обесцвеченные волосы, казалось, отражали солнечный свет.

– Как вы думаете, в Таррализе есть магазины? – спросила Кейт. – Мы могли бы отправиться на берег за сувенирами.

– Это отменяется, – резко сказал Эди Морган. – Мы причалим всего на несколько минут, чтобы забрать Лулу и Ахмета. Потом капитану приказано поживее убираться оттуда.

– О, и Ахмет приезжает? – спросила Кейт.

– Да. Я сразу подумал о том, что Ахмет нам понадобится. Я сказал Лулу, что он может вести вторую машину. Кейт хихикнула:

– Представляю, как он будет смотреться на месте шофера! Ничего смешнее не видела!

– Ты всегда некстати вспоминаешь о своем чувстве юмора! – ядовито ответил Эди.

Разговор становился все более непонятным для Зарии. Тем не менее она чувствовала, что за ним скрывался какой-то смысл. Будь она чуть поопытнее, она бы разгадала его.

– Значит, нам не удастся попасть на берег, – сказала Кейт Чаку, капризно надув губы. – А я хотела купить вам красивый испанский галстук с матадором. Он очень подошел бы к вашим волосам и лицу. Как жаль!

– Не стоит расстраиваться, вы сможете купить мне галстук в Алжире, – ответил Чак. – А я угощу вас в лучшем баре на Ри-де-Акоса. По рукам?

– Разумеется! Мне уже не терпится, – кокетливо ответила Кейт.

Зария заметила взгляд, которым обменялись Эди Морган и Виктор Джакобетти. Взгляд этот говорил сам за себя, хотя вслух не было сказано ничего. Они постараются как можно скорее избавиться от Чака, пусть только яхта прибудет в Алжир.

Интересно, объяснялось ли это ревностью со стороны Эди Моргана? Это можно понять, ведь Кейт считалась его девушкой. Но при чем тут Виктор Джакобетти?

Яхта свернула в залив, и перед ними открылась небольшая гавань Таррализы. Это была маленькая рыбацкая деревушка: всего несколько белых домиков, спускавшихся к длинному причалу, церковь со шпилем, а за ней не представляющие интереса строения. Виноградники поднимались террасами вверх по невысоким холмам, защищавшим гавань от ветра. Вот и все. Только общее впечатление бедности.