Текст книги "Шаг во тьму"

– Вряд ли.

Дядя поднял глаза от коробки, которую он машинально открывал и закрывал.

– Ты же поверила. И даже сказала мне об этом. Мистер Райли не пользуется популярностью в городе, а ты знаешь, какие злые языки в маленьких городах.

– Ты не думаешь, что они предпримут что-нибудь против него?

– В наших местах не линчевали уже лет двести, – отшутился дядя. – Не думай об этом, дорогая. Или лучше поговори с Дэреном Блейком, а я оброню в присутствии Фрэнсис, что ее могут привлечь к уголовной ответственности, если она не укротит свое воображение.

– Хорошо.

Больше не о чем было говорить, да и времени не оставалось, скоро придет бабушка. Мег собиралась встать, как вдруг в коробке что-то блеснуло и привлекло ее внимание.

– Что это? Что же могло остаться незамеченным и избежать орлиного взора налогового инспектора?

– У тебя самой орлиный взор. – Дядя протянул ей коробку. – Вещь определенно старая, вот и все, что я могу о ней сказать. Ты больше сведуща в таких вещах. Я сегодня получил это по почте.

– По почте? – удивилась Мег. Она взяла перстень в руки и посмотрела на свет.

Тяжелое золото кольца тускло поблескивало, говоря о возрасте изделия. Оно не было украшено камнями. Передняя грань перстня была изысканно выгравирована и украшена эмалью. По внутренней части кольца шла гравировка черной эмалью.

– Да, перстень старинный, – пробормотала Мег. – Может, даже XVII век. Интересно, а верх открывается?

Под ее пальцами верхняя пластинка перстня открылась. Дядя наклонился через стол.

– Я не знал этого. Что это, перстень с ядом?

– Нет.

Мег повернула кольцо, желая разглядеть, что находится внутри. Под открытой крышкой лежал скелет величиной примерно с дюйм, вырезанный с поразительной точностью и покрытый белой эмалью. Только теперь она заметила, что передняя грань перстня сделана в виде гроба.

Джорджу очень понравилось.

– Какая тонкая работа! Но кто же будет носить такой перстень на пальце?

– Может быть, это из серии «Мементо мори» (помни о смерти), – медленно проговорила Мег. – Напоминание о смерти наши предки действительно воспринимали не так болезненно, как мы, были более рациональны – смотрели фактам в лицо. А может, это памятный перстень, оставшийся живущему родственнику – сыну, мужу, жене, кому угодно – от умершего. Там что-то написано, но я плохо вижу. – Она потянулась в карман за лупой.

Буквы были не только мелкие, но и готического шрифта на немецком языке. Некоторое время она разбирала надпись: «Hier lieg ich und wart auf dich».

– В библиотеке есть немецкий словарь, – сказал Джордж.

– Мне не нужен словарь. «Здесь лежу я и жду тебя» – вот что здесь написано.

– Странные идеи были у средневековых немцев, – усмехнулся дядя Джордж.

Внезапно Мег ощутила, будто гладкая поверхность предмета, который она держала в пальцах, стала шероховатой и острой, как старая кость. Машинально она выпустила перстень из рук. Он упал на стол и покатился по поверхности, пока Джордж не накрыл его ладонью.

– Кто его прислал?

– Не знаю. Кольцо пришло по почте в конверте без обратного адреса.

– Конверт был адресован тебе?

– Должно быть, мне, иначе Фрэнсис не положила бы его мне на стол… Что ты делаешь?

– Мусор уже выбросили? – Мег выпрямилась, но не подошла к своему стулу.

– Естественно. У Фрэнсис есть недостатки, но за домом она следит безукоризненно. – Резкие вопросы и взволнованность Мег не обидели дядю, а скорее озадачили. – Что ты ожидала найти в мусоре? Если я открыл твое письмо по ошибке, то прими мои извинения, я решил, что раз оно лежит на моем столе, то, значит, мое. Там не было записки…

– Была, – возразила Мег. – «Здесь лежу я и жду тебя». Тебя, дядя Джордж.

Глава 3

Дядя смотрел на нее широко раскрытыми глазами, словно она произнесла непристойность.

– Меня?

– Тебя. – Она указала на перстень, боком лежавший на столе. Маленький скелет светился на фоне черной эмали гроба.

– О! Ты считаешь… – Он осознал смысл ее слов и уставился на перстень.

– Я, считаю, что это угроза, дядя Джордж.

Джордж сел в кресло.

– Ну, Мег, – он заговорил успокаивающим тоном, каким разговаривают с испуганными детьми, – у тебя слишком богатое воображение. Да еще после напряжения последних нескольких дней… Почему тебе в голову пришла такая жуткая мысль?

Мег колебалась. Она не могла сказать правду – жуткая идея принадлежала не ей, а приславшему перстень. Видимо, сработало ее подсознание, отобрав необходимую информацию из мозга.

– А какое может быть другое объяснение?

Вместо ответа Джордж взглянул на дверь. Мег тоже услышала, как слабо скрипнули петли на двери. Она повернулась. Дверь открылась.

– Ты хороший полицейский, – сказал Клиф. – Я так увлекся вашим разговором, что прислонился к двери. Успокойся, кузина.

Мег рухнула на стул. Дядя повернулся к сыну.

– Изо всех презренных…

– Знаю, знаю, – Клиф вошел и сел на край стола. – Подслушивать нехорошо, но иногда можно услышать много интересного.

– Почему ты не вошел? Ты всегда входишь…

– Я не был уверен, продолжите ли вы этот безумно интересный разговор в моем присутствии, – сознался Клиф. Он улыбался, но Мег поняла, что ему было невесело. Он взял перстень и посмотрел его на свет. – Очаровательный предмет. Послежизненный портрет. Трогательно. Отец, почему ты мне не сказал о нем?

– Я не считал это важным. Мег устала и перенервничала. Этому должно быть какое-то невинное объяснение.

Его слова прозвучали настолько неестественно, что Мег думала: ее предположение удивило Джорджа не настолько сильно, как он это изобразил. Брови Клифа взмыли вверх.

– Неужели? Можешь ли ты привести хоть одно?

По выражению лица Джорджа было ясно, что он предпочел бы сказать сыну, куда пойти и что там сделать, но он сдержался.

– Может быть, некто собирается продать свою коллекцию.

– И поэтому посылает тебе один экземпляр по почте без обратного адреса и без сопровождающего письма? – Он повернулся к Мег. – Есть у тебя подозрения, откуда это пришло?

Мег напряглась:

– Если ты намекаешь…

– Если бы я подумал, что это ты послала, я бы так и сказал, – холодно ответил Клиф. – Ты ведь специалист по такого рода украшениям.

– Ни в чем я не специалист. О, ты говоришь о кольцах с девизами? Да, я их коллекционирую. Но это не…

– Здесь тоже выгравирована строчка из стихотворения. В чем же разница?

– Клиффорд, мне не нравится твой тон? – повысил голос Джордж. – Нечего так разговаривать с Мег.

– Я не против, дядя Джордж. Вполне очевидно, что он беспокоится о тебе. – А про себя Мег подумала, что она предпочитает откровенные вопросы Клифа ухмылкам и инсинуациям. Она обернулась к кузену. – Кольца с девизами дарят на помолвку, на свадьбу или в знак дружбы и привязанности. Есть серия колец, означающих скорбь по умершим, обычно они очень древние. Тогда жизнь была коротка, детская смертность очень высокая, люди умирали дома, а не в больницах. Люди искренне верили в жизнь после смерти. Считалось, что женятся на вечные времена: мужья и жены знали, что у ворот рая они встретят свою половину.

– Печальная мысль, – начал Клиф.

Мег нахмурилась.

– Дэн купил для магазина серию траурных украшений викторианской эпохи, но он никогда не специализировался на них, насколько мне известно. Кое-что из приобретенного он включил в свою коллекцию, например головные украшения.

– Этот перстень не викторианского периода. – Клиф надел его на палец. Размер подошел. Мег передернуло. А он продолжал: – Если я немного могу судить об этом, перстень значительно старше и ценнее. Местный деревенщина не найдет его в бабушкиной коробочке с украшениями.

– Да ты сам специалист, – сказала Мег.

– Тут и там слышишь обрывки информации, – пробормотал Клиф.

– Ты прав. Скорей всего это XVII век. Видимо, немецкая техника, и скорей всего он из какой-нибудь коллекции, а не из бабушкиного сундука. Ты считаешь, что перстень из коллекции Дэна? Или моей?

– Мне кажется, это самое логичное заключение.

– Глупости, – резко сказал его отец. – Тысячи людей коллекционируют старинные украшения. Время идет, Мег. Бабушка нас ждет.

– Ты не можешь просто так уйти от разговора, – запротестовала Мег. – Может, я ошибаюсь – молю Бога, что ошибаюсь, – но нам надо это расследовать. Я на девяносто девять процентов уверена: этот перстень не из моей коллекции, но я все равно проверю инвентарную книгу.

– Не сегодня, – Джордж встал. – Сейчас ты будешь пить чай вместе с бабушкой, потом поужинаешь и отправишься спать.

Клиф тоже спустился со стола.

– Отец прав, кузина, у тебя был трудный день. Все равно это пустая трата времени. Этот восхитительный предмет, – он вытянул руку, восхищаясь перстнем, – не из твоей коллекции.

– Сними его, – резко сказала Мег.

– Надо ли? Ты думаешь, его не мне прислали?

– Клиф, – устало сказал отец.

Ухмыляясь, Клиф вернул перстень в коробку. Ему всегда нравилось дразнить ее, но Мег показалось, что он изучал ее суеверную реакцию на перстень. Ни за что на свете она не надела бы такой перстень себе на палец. У нее холодок пробежал по спине, когда она смотрела на Клифа.

– Я думаю, излишне вам напоминать, что я не хотел бы беспокоить Мэри этим перстнем, – Джордж строго взглянул на Клифа.

– Излишне, – с неудовольствием подтвердил Клиф. Потом знакомая ухмылка, которую так ненавидела Мег, вновь вернулась к нему, и он обратился к кузине: – Разве ты не спросишь меня, что я думаю по поводу отправителя этого перстня? Ну, я все равно скажу. Ставлю пять к одному, что это…

– Ну, нет. – Мег направилась к двери. – Меня не интересуют домыслы и твои догадки.

Клиф не настаивал. Она прекрасно знала, что он собирался сказать.

* * *

На следующее утро Клиф предложил Мег пойти с ней в магазин. Отказаться от такого предложения она не могла, разве что пришлось бы связать его по рукам и ногам и запереть в комнате. Клиф предложил подвезти ее на машине, но она сказала, что предпочитает пройтись. Тогда он заявил, что и ему полезно будет прогуляться. У него была худая, жилистая фигура отца, но от возраста и сидячего образа жизни Джордж погрузнел. Клиф же представлял собой сгусток мышц. В то утро он был одет как обычно по будням: в джинсы, которые ему очень шли, и трикотажную рубашку.

Магазин был расположен в миле от поместья. Раньше это была окраина города. Сейчас новые дома и магазины окружали дом, но не могли вплотную подойти к нему: семейство Минот владело пятьюдесятью акрами земли и не желало расставаться с ними, несмотря на соблазнительные предложения владельцев магазинов.

Дорогу, ведущую к поместью, по обеим сторонам обрамляли деревья, дающие густую тень. Выйдя на открытое пространство, Мег достала из сумочки очки от солнца. Стояло прекрасное летнее утро; свежая зелень растений, яркие клумбы цветов, широкие газоны и старинные особняки выглядели будто с открыток серии «Одноэтажная Америка». Проходя мимо белого домика, веранду которого затеняли кусты роз, Клиф помахал рукой и крикнул:

– Здравствуйте, миссис Хендерсон. Хороший денек сегодня!

Мег увидела лицо, смотревшее на них сквозь ширму из роз, и тоже нехотя помахала. Ответа не последовало. Клиф ускорил шаги, и ей пришлось почти бегом догонять его.

– Куда это ты бежишь? – спросила она.

– Если бы мы промедлили, она позвала бы нас зайти поболтать. Ты разве не помнишь ее?

– Помню. Признаюсь, я надеялась, что она уже отошла в лучший мир.

– Только хорошие люди умирают молодыми.

– Да, так говорят. А что это ты любезничаешь со старой каргой?

– Предпочитаю быть в хороших отношениях с соседями. Никогда не знаешь, когда они могут оказаться полезными, – мудро заметил Клиф.

– Надеюсь, ты не забудешь об этом в магазине.

– Дорогая, что ты имеешь в виду?

– Сам знаешь. А я знаю, почему ты увязался за мной. Почему ты решил, что Райли послал перстень твоему отцу?

– Размышляя логически…

– Логика здесь ни при чем. Ты ничего не можешь доказать, иначе ты бы сказал отцу. Что ты имеешь против этого джентльмена?

– У него нет чувства юмора.

– Пошел к черту, Клиф…

– С таким же успехом я могу спросить, почему ты его защищаешь?

– По своей глупости я считаю, что человек невиновен, пока не доказано обратное.

– У тебя слабость к неудачникам, – парировал Клиф. – Не мне критиковать такое очаровательно-наивное восприятие мира. Я не буду влиять на твое мнение о Райли. Сама его изменишь. Боюсь, что моя профессия заставляет меня более цинично относиться к людям.

– А кем ты работаешь?

– Ты хочешь сказать, что не следила за моей карьерой любящим взглядом? – Он вопросительно поднял брови. – Я следил за твоей. Твой взлет в рекламном бизнесе стал для меня источником вдохновения и…

– Заткнись, Клиф. Почему ты не можешь просто ответить на вопрос?

– На него нельзя ответить просто, дорогая. Я был барменом, телохранителем, официантом, шофером, разнорабочим в порту, репортером, актером не на Бродвее…

– Я никогда не встречала твоего имени в афишах.

– Роль «не на Бродвее» означает, что ты исполняешь роль трупа в остросюжетном спектакле, – с ухмылкой пояснил Клиф. – Но ты не дала мне закончить. Я был музыкантом, жиголо – теперь это называется служба сопровождения, – строителем, водителем грузовика…

– Понимаю. От скуки на все руки.

– Мой отец предпочитает более краткий и емкий термин… Он хотел, чтобы я изучал бухгалтерское дело.

– Ясно.

– Сейчас я более или менее служу в страховом агентстве. Там отнеслись с большим пониманием к моей просьбе о долгосрочном неоплачиваемом отпуске. Видимо, они надеются, что я буду продлевать его бесконечно.

Дальнейший разговор пришлось прервать. Они подошли к центру города, и Клиф здоровался со всеми, кто попадался на пути. Мег только улыбалась и бормотала благодарность в ответ людям, называвшим ее по имени и выражавшим свои соболезнования. Ее раздражала попытка Клифа провести между ними параллель. Отказавшись от предложения отца, ему вовсе не обязательно было превращаться в летуна.

Подойдя к магазину, она остановилась, охваченная мучительными воспоминаниями. Он был такой же, каким она его помнила: выцветший зеленый тент, потемневшая от времени дубовая дверь с изящной стеклянной отделкой. Витрина драпирована темно-синим бархатом: Дэн всегда считал, что драгоценности лучше всего смотрятся на бархате. В витрине выставлено не более полудюжины украшений: тяжелая золотая цепочка для часов, набор из двух колец – для помолвки и для свадьбы, рубины в изящной оправе. Она не могла все рассмотреть: на глаза набежали слезы…

Надеясь, что Клиф ничего не заметил, она пошла к двери. Он обогнал ее и широко распахнул перед нею дверь. Колокольчик заиграл знакомую серебристую мелодию.

Внутри было прохладно, как в пещере Али-Бабы, и темновато по сравнению с ослепительным солнцем улицы. Свет ламп отражал блеск металла и сверкание драгоценных камней. Горели лампы двух типов: простые электрические и лампы дневного света. Ей вспомнилось еще одно наставление Дэна: рубины лучше сияют при электрическом свете, но этот же свет губит сапфиры, если только они не цейлонские и кашмирские камни чистой воды. Для сапфиров необходим дневной свет…

Женщина за прилавком подняла голову. Почти впервые за время приезда Мег узнала увиденное лицо и сказала:

– Привет, Кэнди. Ты совсем не изменилась. – Сказала и поняла иронию общепринятого приветствия. Грубоватая, неумело наложенная косметика не скрывала тяжелую линию подбородка и не оживляла лицо. Попытка зрительно увеличить губы, проведя яркой помадой над их естественной линией, явно не достигла желаемого эффекта и казалась вульгарной.

Кэнди вздрогнула, уронила тряпку, которой протирала стекло витрины, стукнулась головой о крышку, пытаясь закрыть прилавок. Мег подошла к ней, чтобы предложить помощь, но это еще больше смутило бедную женщину. Ее глаза наполнились слезами.

Протянув ей бумажный носовой платок, Мег подумала, зачем Дэн нанял эту бесхарактерную тряпку. В классе Кэнди была козлом отпущения: неуклюжая, робкая до болезненности, она всегда являлась предметом злых шуток и грубого розыгрыша, на что единственной ее реакцией всегда были слезы. Даже в детстве Мег знала: нет ничего более привлекательного для задир, чем вечно плачущая жертва. Она иногда приходила на выручку Кэнди, но не из-за жалости к жертве, а из-за раздражения, испытываемого к ее преследователям. Кэнди не платила ей взаимностью. Когда высмеивали Мег, Кэнди всегда была в первых рядах хихикающих одноклассников.

– Я не знала, что ты работаешь у Дэна, – сказала Мег.

Из глаз Кэнди хлынули слезы.

– Мне будет его недоставать, – пробормотала она, размазывая тушь по лицу.

– Нам всем его не хватает, – сказала Мег ледяным тоном. Ее совершенно не трогали потоки слез Кэнди. Она, всегда рыдала, стоило уронить шапку или сказать резкое слово. А теперь она наверняка расскажет друзьям, если они у нее имеются, что Мег Вентури бесчувственная. Эта мысль также не тронула Мег, но она старалась оставаться вежливой. – Спасибо, что ты держишь магазин открытым. Ведь это нелегкие дни.

– О, нет. – Слезы прекратились, словно нажали кнопку. – Надо его поблагодарить. Он замечательный. Хоть он и не любил мистера Минота… Он, конечно, не показывает своих чувств, но ведь любому человеку ясно, как он относился к шефу.

Она, как всегда, болтала глупости, но одно недвусмысленное высказывание смутило Мег. «По крайней мере, у Райли есть один защитник», – подумала Мег. Она уточнила:

– Ты говоришь о Райли?

– Да.

– Он здесь?

– Конечно. Он здесь ежедневно. Мы не работали только в день похорон, чтобы выразить свое уважение. Было бы странно, если бы мы…

– Я не критикую, я просто спрашиваю.

Терпение Мег иссякло, и это чувствовалось по ее голосу. Кэнди неприятно покраснела.

– Он к дальней комнате. Как всегда. Я здесь могу справиться сама. Он мне доверяет.

– На то есть причины, я уверен. – Клиф одарил ее одной из своих самых ослепительных улыбок. Кэнди неуверенно улыбнулась в ответ, неловко дернулась. «Как щенок, надеющийся, что его погладят по голове, – подумала Мег. – Сучка, у которой в первый раз течка, и она не знает, что с этим делать… Сама ты сучка, – сказала Мег себе. – Она просто жалка и достойна сострадания. Дай ей шанс».

– Я пойду к нему, – сказала Мег и направилась к одной из дверей в конце магазина.

– Туда нельзя! – В шестом классе Кэнди оказывалась последней в любом виде спорта, но сейчас она опередила Мег, бывшую чемпионку по бегу. Заслонив собой дверь, она распростерла руки, как мученица, готовая умереть за веру.

– Минуточку, – сказал Клиф.

– Все в порядке, Клиф, – Мег подавила раздражение. – Я понимаю. Помню, я вошла туда один раз, а Дэн спаивал цепочку. Он испугался и обжег себе левую руку.

– И что нам делать? Ждать, сняв шляпы, пока их величество не соизволит выйти? – спросил Клиф. – Кэнди, постучи в дверь, а если ты боишься, позволь мне.

Кэнди не двинулась с места.

– Он знает, что вы здесь, – самодовольно ответила Кэнди. – У меня все время включена внутренняя связь – интерком.

Мег не знала, злиться ли ей на Кэнди, которой нравилось видеть, как Мег получает щелчки по носу, или на Райли, который так поступает. Он, наверное, сидит там, как король, и улыбается словам Кэнди, поучающей Мег.

– Значит, он скоро выйдет. Кэнди, у тебя тушь растеклась. Пойди умойся, пока не пришел покупатель.

Ее голос звучал спокойно, но по тону было ясно, что это говорит работодатель со служащим. Самодовольная улыбка сползла с лица Кэнди. Она бросилась к витрине, посмотрелась в зеркало, взвизгнула и скрылась в туалете.

– Она не напоминает тебе Белого Кролика? – спросил Клиф. – О Боже, мои уши, мои усы!

– Тише, она услышит.

– Вряд ли. Она из тех женщин, которые открывают краны, как только входят в туалет, чтобы не слышно было, как сливается вода в унитазе.

Клиф оказался прав: они услышали шум воды из крана, как только за Кэнди закрылась дверь. Мег не сдержала улыбки. Она уселась на стул для посетителей.

Мег избегала заходить в магазин в последние годы, но в детстве и юности она много времени проводила в нем, и здесь все было ей знакомо, как в родном доме. Две задние двери вели одна в офис, другая в мастерскую. Потом достроили туалет и комнату за занавеской, где можно выпить чаю или кофе. Чашки были фарфоровые: Дэн не позволял оскорблять своих посетителей одноразовой пластмассовой посудой. Он стремился задержать клиентов, чтобы они отдохнули в его магазине, расслабились, а Дэн развлекал их беседой, лестью, угощал кофе и, по желанию, сигаретами. Дэн бурчал на современных приверженцев здорового образа жизни. В магазине он повсюду расставил щедрой рукой пепельницы, а завсегдатаев угощал теплыми булочками с изюмом и глазурью из булочной Эда, изобилующими калориями и холестерином. Дэн шутил, что с каждой булочкой он продавал ювелирное украшение.

– Он не спешит, – пожаловался Клиф.

– Что? – Предавшись воспоминаниям, Мег забыла о времени. – Да, правда. Проверь-ка этот интерком, он включается возле двери.

– Знаешь, эта маленькая стерва выключила его. Большинство женщин…

– Наверное, забыла. Эй, мистер Райли. К вам пришли, – сказала Мег в аппарат.

Послышались неразборчивые звуки. Потом дверь открылась.

Поверх рубашки и брюк на нем был надет тяжелый фартук, на голове очки, которыми слесари защищают глаза от металлической пыли. Его рубашка стала тонкой от частой стирки и не скрывала развитую мускулатуру груди и плеч, что не вязалось с остальными частями тела.

Такие плечи под стать кузнецу, а не человеку, занимающемуся деликатным ремеслом ювелира. Его руки покрывали многочисленные шрамы и царапины. У Дэна в свое время были такие же руки: неизбежно при работе с кислотами, горячим металлом и острыми инструментами случаются многочисленные неприятности.

– Извините, если я заставил вас ждать, – его голос не казался извиняющимся. Говорил он без всяких эмоций, как механический робот.

– Все в порядке. Мне надо было прежде позвонить вам.

– Почему? Вы же здесь хозяйка.

Мег улыбнулась:

– Наполовину.

– Да. – Медленной, высокомерной походкой он подошел к прилавку, но не сел рядом с Мег, а зашел за прилавок, установив отношения продавца и покупателя. Достал из кармана мятую пачку сигарет.

– Курение вредно для вашего здоровья, – сказала Мег.

– Мне об этом говорили. – По крайней мере, он не выпустил струю дыма ей в лицо. Он потянулся длинной рукой и достал пепельницу.

Клиф сдерживался дольше, чем ожидала Мег. Теперь он взорвался:

– Райли, у Вас манеры как у неандертальца. Оставьте свое высокомерие, потому что вы в большой беде. Мы пришли…

– Побеседовать, – перебила Мег. – Клиф, позволь, пожалуйста, мне самой вести свои дела.

В самом начале своей карьеры в бизнесе она научилась говорить таким тоном, чтобы ставить на место людей, которые слишком переоценивали ее молодость и малый рост. Ледяной тон сработал и на этот раз. А Райли повеселел. По крайней мере, так она расценила искривление его верхней губы.

– А, поговорить? – Он затянулся в последний раз и потушил сигарету. – А где Кэнди?

Кэнди подслушивала. Мег видела ее в дверную щелку. В этот момент дверь распахнулась и появилась Кэнди, раскрашенная и глупо улыбающаяся, как Скарлет О'Хара.

– Извините, Райли. Я вам нужна?

Мег почти пожалела ее. Вопрос обычный, но его сопровождал такой красноречивый взгляд.

– Я просто подумал, где ты, – холодно пояснил начальник. – Почему бы тебе не пойти сейчас на обед?

– Но сейчас только пол-одиннадцатого.

– Тогда пойди выпей кофе.

– Хорошо, я забегу в кафе через дорогу. Я скоро.

– Не спеши.

– Принести вам что-нибудь? Кофе, булочку…

– Нет, спасибо.

Она всячески оттягивала уход, притворившись, что забыла сумочку, потом решила надеть жакет, хотя утренняя прохлада сменилась жарой. Райли проводил ее до двери, закрыл за ней на крючок и перевернул надпись «Открыто» на «Закрыто».

– Теперь нас не прервут, – объяснил он и вынул новую сигарету. – Не знаю почему, но у меня такое странное чувство, будто у вас на уме серьезное дело.

Клиф ошибся. У Райли было определенное чувство юмора. Мег собиралась парировать ему в тон: она умела играть в подобные игры. Но ее стремление к сарказму развилось от отчаяния, как метод преодоления неуверенности. В свою очередь она не верила, что Райли испытывал неуверенность. Ему помогало его лицо, словно вылитое из бронзы. Ее же, наоборот, выражало испытываемые эмоции совершенно определенно. Его тяжелые брови затеняли глубоко посаженные глаза, и их выражение невозможно было прочитать. Его рот тоже научился скрывать чувства. Только большие, кажущиеся неуклюжими руки, постоянно находившиеся в движении – то с сигаретой, то со спичками и пепельницей, выдавали беспокойство своего хозяина.

Услышав, как Клиф, стоявший рядом, как телохранитель, вобрал в себя воздух, она решила прибегнуть к своим чарам – кокетству, а не к прямой атаке.

– Ну что вы, мистер Райли, я пришла поговорить не о делах. Об этом говорить еще слишком рано. Я решила, что нам надо получше познакомиться.

– Да? – Струйки дыма выходили из его носа. Он чем-то напоминал древних идолов Ваала, в животе у него как будто клокотал огонь, ожидающий жертвоприношений в виде новорожденных детей. – Ну, вы можете называть меня Райли.

– А я так и сказала.

– Не мистер, а просто Райли.

– О, – пока он обогнал ее. Мег наклонила голову и улыбнулась, отчего на щеках выступили ямочки. – Мои друзья называют меня Мег.

– Да. – Его прямой, немигающий взгляд, устремленный на собеседника, напомнил Мег высказывание Дэна: «Берегись человека, смотрящего тебе прямо в глаза: может, он готовится ударить тебя в спину».

После паузы Райли продолжил:

– Я подумал, может, вы пришли ко мне с предложением.

Очевидно, ямочки не сработали.

– А вы этого ждете?

– Ну, я думаю, вам не льстит иметь меня в качестве партнера. – Райли зажег новую сигарету. – Мне тоже такое сотрудничество не кажется идеальным. Но я не хочу продавать вам свою долю. Я бы предпочел выкупить вашу.

Клиф забурчал, выражая удивление. Мег толкнула его локтем в бок.

– У вас есть наличные?

– Нет. Но я бы нашел. Вышел из положения.

Его невыразительный голос прозвучал как бы в самозащиту, и это указало на его уязвимость.

– Каким это образом? – спросил Клиф.

– Неважно, – сказала Мег, про себя проклиная эгоистов-мужчин, и особенно Клифа. – Нет необходимости принимать спешные решения. Завещание не войдет в силу еще некоторое время. – Меняя тему разговора, она посмотрела на витрину. – У вас большой выбор украшений.

– Неплохой, – осторожно подтвердил Райли.

– Замечательно. Сколько стоит вот это?

Райли взглянул на браслет, украшенный топазами.

– Сто семьдесят пять долларов. Он позолоченный. И застежка неудачная.

Клиф переступил с ноги на ногу.

– Вообще-то мы пришли… – опять начал он.

– Для знакомства. Посмотреть на эти прекрасные вещи. Чувство ностальгии, знаете ли, – сказала Мег, переходя к другому прилавку. – Можно взглянуть на эти кольца?

Взглянув на поднос с кольцами, он вытащил его и зажег лампу. Один из камней засветился багровым светом. Она улыбнулась:

– Это хороший рубин.

– Да, если бы был настоящий.

– Шпинель?

– Точно.

– Все равно красиво. – Она надела кольцо на палец и повернула, любуясь оправой, потом положила его на место. – Велико. А это что? Кольцо, которое дарят в знак расположения? Нет, камни не подходят. Лунный камень, аметист, два рубина… гранат? – Улыбаясь, она посмотрела на Райли, но в ответ получила бесстрастный взгляд. Да, попытка оказалась грубоватой. Чтобы внучка Дэна не отличила рубин от граната… Покраснев, она продолжила: – Ну, конечно. Аметист, рубин, изумруд, топаз. Маргарет!

Ее довольный смех прозвучал приглашением разделить ее триумф. Кольца, которые дарят в знак уважения, имеют множество вариантов исполнения. Они всегда ее привлекали.

Клиф взял у нее из рук кольцо и посмотрел на него с любопытством.

– О чем это ты?

– По первым буквам камней составляется имя или слово, – объяснила Мег. – Чаще всего это слово «уважение», поэтому кольца так и называются. В моей коллекции есть несколько таких.

– Да, ты ведь собираешь кольца. Кольца с надписями.

Мег готова была стукнуть его, она бы и ударила, если бы он стоял близко… Если Райли невиновен, то ничего страшного не произошло, а вот если он прислал тот перстень, то теперь он знает об их подозрениях.

Не догадываясь о ее отвращении, Клиф продолжил:

– Тебе нужно купить это кольцо, если оно означает твое имя.

– Мое имя не Маргарет.

– А я думал…

– Мег – логически уменьшительное от Маргарет, конечно. Дэн настоял, чтобы меня звали Минот, так как у него не было сыновей для сохранения семейного имени.

– Минот? – ухмыльнулся Клиф. – А я и не знал. Минот Вентури… Вообще-то неплохо звучит, как может показаться с первого раза.

– И не очень отличается от Миньон, что является обычным женским именем. – Она обращалась к Клифу, но уголком глаза наблюдала за Райли. Его лицо оставалось бесстрастным. Или он знал ее настоящее имя, или ему наплевать на него. Скорей всего, последнее. – Дэн иногда называл меня так, когда хотел показать свою привязанность. Это как ласкательное имя, а мне оно не нравилось. Другие девочки в классе были Джеки или Джули, или Триш. – Она примерила кольцо и покачала головой. – Маловато. Хотя все же я его возьму. У меня нет ни одного с именем Маргарет. Запишите его на мой счет, мистер Райли.

– Просто Райли. Оно ваше. Половина магазина – ваша.

– Но какая половина? Нет, мы будем все записывать в книгу, хотя бы просто для налоговой инспекции. Запишите в книгу счетов.

– Мы от них давно отказались. У нас теперь компьютер.

– На самом деле?

В дверь постучали. Очевидно, Кэнди не заметила вывески «Закрыто». Она прижала лицо к стеклу, глядя искоса и продолжая стучать. Стекло исказило черты ее лица и превратило его в комическую маску.

Не говоря ни слова и без всякого выражения на лице Райли подошел к двери и открыл ее. Вошла Кэнди.

– Я вернулась, – объявила она.

Райли посмотрел на Мег:

– Если у вас есть время, я покажу вам новые поступления.

Кэнди держала в руках бумажный пакет, уже в жирных пятнах.

– Я вам принесла…

– Не надо, спасибо. Сюда, мисс Вентури.

Его тон был таким же, как и при разговоре с Мег, но губы Кэнди скривились и глаза наполнились слезами. На этот раз симпатии Мег были на стороне преследуемого. Как вести себя мужчине, при таком требовательном, безжалостном обожании? Нельзя даже проявить определенную вежливость, ее тут же сочтут за приглашение к дальнейшим активным действиям. Повернувшись, чтобы идти за Райли, Мег поняла, что теперь Кэнди будет обвинять ее за то, что предмет обожания так пренебрег ею: сквозь слезы она так сверкала глазами на Мег.

– В офисе стало еще теснее, чем раньше. Старый стол Дэна отодвинули в угол, чтобы освободить место для компьютера. Шкафы и полки были завалены кипами журналов.