Текст книги "Курс на столкновение"

– Прежде всего, тот очевидный факт, что руины построек чужаков стареют в обратную сторону. Если мы этот факт воспримем буквально, то следует надеяться, что в будущем мы отыщем их в первозданном виде. Именно этим мы теперь и займемся.

Его прервал гонг. Регистратор Абсолютного Настоящего засветился ярким огнем уже во второй раз с тех пор, как они отправились в обратный путь.

– Вот оно! – Аскар чуть не прыгал от волнения.

Титан изумленно раскрыл рот. Он разглядывал аппарат, словно отказывался верить собственным глазам.

– Но ведь мы в четырехстах годах от Абсолютного Настоящего!

– В четырехстах годах от нашего Абсолютного Настоящего.

– Другого не существует, – возразил Титан без особой убежденности. – Это доказывают ваши собственные расчеты… ведь это вам мы обязаны раскрытием тайны времени…

– У человека есть право иногда ошибиться, – ответил Аскар без улыбки. – Как вы думаете, чем я занимался первые три часа дороги домой? Сидел и думал о призрачных красавицах? – Он презрительно рассмеялся. – Нет, я все время размышлял о тех самых формулах, которые вам кажутся чем-то вроде Священного Писания… И мне пришло в голову, что, может, я вовсе не знаю о времени так много, как мне только что казалось, и что уравнения мои вполне могут быть ошибочны. И тогда я принялся анализировать ряд других решений. Например: Абсолютное Настоящее не обязательно является уникальным явлением, каким я его считал. Возможно, существуют другие волны времени, отделенные от нашей миллионами, миллиардами лет – а вдруг всего лишь столетиями? Может, существует целый комплекс волн времени, образующих узловые пункты космической волны, которая охватывает своей вибрацией всю вселенную? Так или иначе, я пришел к выводу, что даже если бы я решил уточнить свои уравнения с учетом одной из вышеперечисленных возможностей, то основные принципы, на которых зиждется теория движения времени, в этом случае остаются неизменными… Значит, требуется пересмотреть все теоретические предпосылки, даже если для этого необходимо будет пересмотреть свое отношение к великой Матушке-Земле.

Не переставая излагать свои предположения, Аскар без всякого труда манипулировал машиной времени, распределяя внимание между пультом управления и обоими терроризированными пассажирами. Его правая рука ни на мгновение не отодвинулась от оружия дальше, чем на несколько сантиметров.

– А если, – продолжал он свой вдохновенный монолог, – какая-то волна времени движется в направлении, противоположном нашему? Не из прошлого в будущее, согласно тому, как мы это понимаем, но из будущего в прошлое? В таком контексте уже сами понятия «прошлое» и «будущее» теряют всякое значение: все, что мы, двигаясь, оставляем позади, именуется прошлым, все, что находится перед нами, это будущее… Есть!

Последнее слово он выкрикнул во все горло. Указатель регистратора Абсолютного Настоящего поравнялся с нулем и остановился немного позади него.

Аскар одним движением рукояти придал окнам полную прозрачность.

– Полюбуйтесь, – пригласил он остальных. – Мы – в остановленном времени.

Хешке медленно поднялся и подошел к окну.

Он увидел Землю – но и не Землю. Небо было голубым, усеянным неподвижными мощными облаками. Размеры, цвет и яркость солнца были в точности такими, какие он помнил. Но на этом все сходство с земным пейзажем заканчивалось. Да, была еще трава – зеленая трава… но у этой травы был оливковый, с примесью бледно-серого, оттенок; все прочие растения имели мало общего с земной флорой. Гротескно изогнутые карликовые деревца не напомнили Хешке никакие из земных деревьев.

Эти деревья, а также травянистый склон холма ненадолго привлекли внимание Хешке. Краем глаза он еще заметил неподдающегося определению летающего зверя, застывшего в воздухе, как ворона в начале их путешествия, – и неожиданно поразился: у подножия холма открылось невероятное зрелище.

Он увидел руины Хатара – но не те, которые многие годы исследовал, и не те, какими они станут много веков спустя. Он видел город Хатар в его расцвете, нетронутый и заселенный. Очарованный, он вглядывался в неповрежденные поблескивающие куполообразные башни, общественные здания, Собор (назначение которого он не успел еще определить), кварталы домов, площади, дороги…

Все выглядело именно так, как он множество раз рисовал себе в воображении. Чуждое – но живое. Пульсирующий жизнью центр внеземной культуры.

Представители этой культуры густо заселяли Хатар. В воротах треугольной формы, на улицах, на площадях – повсюду полно было волосатых созданий с вытянутыми мордочками. Все они замерли на половине движения, словно на трехмерном фотоснимке: машина не перемещалась сейчас во времени ни в одном из направлений.

– Инопланетные агрессоры! – с угрозой прошептал Титан, который, как и Хешке, забыл о молчаливой договоренности обезоружить Аскара.

– Верно, только они не пришельцы. Хотя, в определенном смысле, и чужаки.

Титан сжал кулаки.

– Значит, мы все это время заблуждались. Враг нагрянет из будущего. Именно здесь он устроил себе базу.

– Да нет же! – перебил его Аскар тоном снисходительного наставника. – Посмотрите повнимательнее: я приведу вас в движение при постоянной биологической скорости секунда в секунду.

Он выполнил соответствующую операцию на пульте. Сцена ожила. Облака поплыли по небу, деревья закачались, обитатели Хатара двинулись по улицам и площадям.

– Они двигаются задом наперед, – сообщил Хешке, окончательно глупея.

И впрямь: то, что они видели перед собой, напоминало фильм, пущенный задом наперед.

– Это потому, что мы приняли свойственное нам ощущение времени, – пояснил Аскар, – которое не соответствует их восприятию. Посмотрите, что произойдет, если я начну пятиться на машине в том же темпе, секунда в секунду.

Он надавил нужную кнопку. На их глазах происходящее за окном начало раскручиваться в противоположную сторону: неведомые создания теперь передвигались нормально, вперед, слегка волоча ноги и не совсем в вертикальном положении.

– Вот нормальное для них восприятие времени, – объяснил Аскар. – Обратное нашему. Теперь понимаете? Эти создания – не чужаки на Земле. Это земные создания. Продукт эволюции, от которого нас отделяют миллионы лет. Аналогично, наши времена для них – далекое будущее. На Земле протекают два совершенно отличных друг от друга эволюционных процесса, разделенные во времени и существующие внутри двух разных течений времени – течений, идущих в противоположных направлениях к неизбежному столкновению.

Когда Аскар закончил, Хешке и лейтенант некоторое время ошеломленно молчали. Они тупо смотрели перед собой, не в силах выдавить ни слова.

– Но Мать-Земля… – простонал Титан.

Аскар безжалостно рассмеялся.

– Мать-Земля! – Он намеренно выговорил это как проклятие.

Хешке отвернулся от него, ткнул указательным пальцем в картину за окном.

– Мы не слишком заметны? Что будет, если они поймают нас здесь?

– Они не в состоянии нас увидеть. Мы не синхронизированы с их настоящим, мы двигаемся с отрывом от него в несколько минут.

– Столкновение! – с угрозой повторил Титан. – Не понимаю! Что тогда произойдет?

Аскар опять рассмеялся, еще более зловеще.

– Не догадываетесь? Обе временные волны теперь разделяет расстояние примерно в четыреста лет, и обе стороны уже убедились в существовании друг друга. Каждая из сторон подготовит массированную атаку против другой. – Глаза Аскара сверкали, словно физик позволил небывалому зрелищу до конца захватить себя. – Несмотря на то, что волны времени будут отстоять друг от друга еще на целые столетия, а их природа так и останется невыясненной, процесс гибели будет прогрессировать. Каждая из двух цивилизаций, наблюдая магическое развитие другой внутри своей собственной, видя, что с каждым годом враждебная цивилизация все больше молодеет, окажется во власти хаоса и паники. В конце концов обе стороны начнут пытаться манипулировать одним и тем же материалом в двух противоположных точках времени! И совершенно напрасно, поскольку каким может быть результат неизбежного столкновения двух потоков времени? Сможет ли что-либо пережить подобный удар? Произойдет взаимоуничтожение. Взаимоуничтожение и полное уничтожение всякого времени…

Титан с величайшим усилием освободился от магии слов Аскара. И тут же сделался деловитым.

– Нельзя терять ни минуты. Надлежит немедленно поставить в известность верховное руководство.

– Да, это наша обязанность. – Аскар дрожал всем телом. Он освободил пилотское кресло, оставив оружие на пульте, и трясущейся ладонью вытер лоб. – Займите свое место, лейтенант.

Титан уселся перед пультом, настроил приборы. Похоже было, что к нему уже полностью вернулось самообладание. Он обернулся, с сокрушительной самоуверенностью произнес:

– Следует признать, что вы оказали человечеству неоценимую услугу, гражданин Аскар. Тем не менее, по возвращении в Абсолютное Настоящее вам придется предстать перед судом за невыполнение приказа и убийство Титана-офицера.

– Ради бога, оставьте вы его в покое, – встревоженно перебил его Хешке. – Разве вы не видите, что этот человек свихнулся?

– Свихнулся… – повторил Аскар. – А кто бы не свихнулся? Пять лет одиночества… там… Любой бы свихнулся. Это время… сознание, что ты единственный человек на Земле, способный разгадать загадку… раскрыть человечеству тайны путешествия во времени. Я не знал, удастся ли мне это. У врага большее преимущество. Оставалось или превзойти его, или погибнуть… А теперь… мы и без того погибнем…

Шум двигателей усиливался – они набирали скорость. Машина времени мчалась в прошлое. Хешке успокоился, видя, что за пультом опять сидит внушающий доверие Титан, а Аскар – по крайней мере, с виду – ушел в себя.

Около часа они двигались в молчании. Хешке задремал, как вдруг его разбудил пронзительный вскрик пилота и резкий толчок: машину тряхнуло. Пилот пытался обогнуть какое-то препятствие.

Хешке заметил, что регистратор Абсолютного Настоящего опять слабо пульсирует. Пилот установил окна на полную прозрачность, и все увидели, что их настигает чужая машина времени. Аскар издал невразумительный крик, и в то же мгновение они почувствовали могучий удар, после которого аппарат беспорядочно закрутился.

У Хешке закружилась голова. К тому времени как он превозмог слабость, машина неподвижно замерла, странно наклонившись. Одну ее стену украшала огромная дыра. Из машинного отсека доносилось отрывистое, скрежещущее гудение.

Хешке, неведомо почему, поразил тот факт, что чужая машина времени оказалась вооруженной.

– Проклятье! – постанывал Аскар. – Проклятье!

Хешке встал. Титан уже стоял возле дымящегося отверстия в стене и выглядывал наружу. Археолог присоединился к нему и увидел висящий в воздухе сигарообразный предмет, полуреальный, словно тающий в тумане. Потом предмет исчез. Хешке инстинктивно отшатнулся, но, увидев, что Титан осторожно выбирается наружу, последовал за ним и огляделся.

Если смерть означает отсутствие жизни, то Хешке никогда еще не встречал такого триумфа смерти. Перед ними открылся серый, унылый и бесплодный пейзаж без каких-либо характерных примет, если не считать нескольких холмов на западе и едва сохранившихся руин на юге. Ни стебелька травы, полная неподвижность и пыль. Хешке трудно было представить, что такое нагромождение пыли вообще возможно – разве что на Луне.

Мертвенно-бледный Аскар выбрался из кабины вслед за ними.

– Двигатели уничтожены! – с трудом выговорил он. – Стервец точно знал, куда целиться!

Потом безрадостно огляделся.

– Вы меня спрашивали насчет будущего, Хешке, – вот оно. Вот вам будущее, до которого время еще не дошло и в котором мы увязли по горло.

Значит, это именно то, чего он так боялся, подумал Хешке.

– Не удалось, – произнес лейтенант ломающимся голосом. – Братья не получат нашего сообщения…

– Ну и что из этого, идиот, – прорычал Аскар. – Жизнь на Земле продлится еще ровно двести лет, а после этого уже ничего не будет.

«Кровь и земля, – подумал Хешке. – Кровь и земля».

Они стояли, глядя на мертвую пустыню.

Глава 5

Вдали от Земли, где-то на полпути между Альтаиром и звездой Барнарда, то есть по возможности подальше от прочих небесных тел, дрейфовал, словно впаянный в черноту пространства, КМЦ – Космический Межзвездный Центр, прозванный его обитателями Городом-Ретортой. Это название точно отражало его внешний облик, поскольку КМЦ по форме напоминал двойную реторту или клепсидру, но только невероятно увеличенную в размерах. Город-Реторту можно было бы назвать и городом в бутылке, потому что его прозрачная оболочка отливала стеклянным блеском. Если бы тот, кто рассматривал КМЦ снаружи, заглянул внутрь, под стеклянный панцирь, он обнаружил бы там что-то вроде двух близнецов-веретен, поскольку именно такова была внутренняя конструкция города. По перемене огоньков наблюдатель заметил бы также нерегулярное движение средств внутреннего транспорта в обоих направлениях.

История города насчитывала пять тысяч лет, не отмеченных, как и было задумано, какими-либо драматическими событиями. Правительство КМЦ не исключало возможности существования в радиусе около ста световых лет от Солнца других подобных ему поселений, уцелевших частиц давно вымерших земных цивилизаций – идея отказаться от жизни на планетах и основать космические города в межзвездной пустоте некогда была на Земле достаточно модной. Однако никакой уверенности в этом у правительства КМЦ не было, и оно не испытывало желания шарить в космосе в поисках гипотетических дальних родственников.

Две половины КМЦ в быту называли Нижней Ретортой и Верхней Ретортой, но эти названия характеризовали социальную структуру, а не положение в пространстве. Официально КМЦ разделялся на Продукционную Реторту и Мыслительную Реторту. Никто, за исключением новорожденных, не имел права переходить из одной Реторты в другую.

Почти никто.

Ху Су Мин выключил станок и какое-то время невидящим взглядом блуждал по производственному цеху – огромному, просторному помещению, заполненному рядами машин, почти таких же, как та, на которой он работал. Уже начала собираться следующая смена. Рабочие переговаривались, просматривали разнарядки, включали станки, тут же погружаясь в трудовой процесс.

Большинство рабочих из смены Су Мина уже разошлись по домам. Сам он тоже направлялся к выходу, когда его остановил улыбающийся юноша, чуть старше его.

– Су Мин, приветик. Мне сегодня на своей установке делать почти нечего. Не подкинешь работенку?

Су Мин заколебался. Он как раз получил задание, которое его весьма заинтересовало, и собирался закончить его на следующий день. Оно заинтересовало его настолько, что он отложил реализацию завершающей стадии своего нового проекта до тех пор, пока не разберется с новым поручением. Он поглядел вниз, на наполовину завершенную структуру прецизионных элементов – новый тип вычислительного устройства, заказанный Верхней Ретортой для устройства, о котором Су Мин не имел ни малейшего представления.

– Может, посмотришь это? – предложил Су Мин без малейшего желания. Он достал схему и принялся разъяснять коллеге различные подробности, а также то, насколько далеко он сам продвинулся в работе.

– Но тут можно не спешить, – добавил он. – Времени еще месяц с лишком.

Молодой рабочий закивал. Его глаза горели от желания взяться за дело.

– Опять не спешить! Терпеть не могу такой неторопливой работы!

Су Мин вышел из цеха, повесил в шкаф защитный фартук, вымыл руки и лицо, опрыскался специальным дезодорантом. Благодаря мельчайшим капелькам гормональной эссенции, осевшим у него на коже и в ноздрях, он почувствовал себя свежим и бодрым – усталость после многочасового рабочего дня как рукой сняло.

Су Мин, худощавый, хорошо одетый, спустился по спиральной лестнице к лифту. Он лихорадочно размышлял о своих тайных планах, но мысли эти, к его неудовольствию, перебил Ли Ким, старый приятель еще по ремесленному училищу, которого он встретил в лифте, идущем на жилые уровни. Ли Ким предложил сыграть в настольный теннис. Не очень-то умея отказываться, Су Мин вышел вместе с ним из лифта, и они направились к ближайшему центру отдыха.

Ким достал из автомата две банки пива, одну протянул Су Мину. Они прошли мимо ряда игральных автоматов, потом мимо ряда дверей, ведущих в театры. Чуть дальше из-за стены доносился грохочущий шум – скорее всего, отголоски бурной игры в крикет.

Настольный теннис, подумал Су Мин. Да, здесь развлекаются настольным теннисом. В Верхней Реторте теннис – игра незнакомая. О, Всемогущее время! Какие же там игры!

Теннис в том виде, в каком он прижился у обитателей Города-Реторты, был игрой весьма интересной, хотя и плебейской. Они отыскали стол, и Су Мин взял ракетку. Вытянутый стол в форме широкого, плавного корыта был разделен тоненькой алюминиевой стенкой. Ли Ким допил пиво, широко улыбнулся, огляделся по сторонам и подал мяч. Шарик заметался между игроками. Ким был мастером по теннису, о чем Су Мин знал давно. Вогнутая поверхность стола требовала особенно хорошей реакции и глазомера, но в распоряжении Кима было и кое-что посущественней.

Су Мин чуть не пропустил мяч, в последнее мгновение успел дотянуться до него ракеткой и направил в левый угол алюминиевой преграды.

Прямо над преградой шарик неожиданно растаял в воздухе.

Ким тоже исчез. Долей секунды позже шарик уже стремительно мчался обратно к Су Мину, а Ким опять находился на своем месте, на противоположной стороне стола.

Это была демонстрация главного достижения Города-Реторты: возможности манипулировать временем. Стол был разделен на временные зоны, и моменты настоящего каждого из участков были смещены на доли секунды. Тут требовалось кое-что большее, чем обычная реакция; чтобы предвидеть, откуда и когда появится шарик, необходимо было обладать чуть ли не парапсихологическими способностями. Фазы можно было смещать в сторону большего или меньшего сбоя во времени, а кроме того – но на это решались только немногие – приводить во вращательное движение, благодаря чему шарик, посланный влево, неожиданно возвращался с правой стороны. Можно было даже отбить подачу до того, как она была произведена.

Рабочие из Нижней Реторты относились к этим техническим забавам без всякого удивления. Как бы там ни было, именно техника была их профессией.

Ким был в отличной форме, он исчезал и появлялся так быстро, что Су Мин не успевал за ним следить. Игра шла бы лучше, если бы Су Мин смог на ней сосредоточиться, но его голова была забита другими мыслями, и мысли эти мешали движениям. Ким выиграл.

– Еще разок? – спросил он, широко улыбаясь.

Су Мин отложил ракетку.

– Давай в другой раз. Сегодня я играю так плохо, что это даже трудно назвать партией!

– Тогда в многовременные шахматы? С разными градиентами времени на каждом ряде?

Су Мин, отказываясь, помотал головой.

Многовременные шахматы требовали такой небывалой концентрации внимания – феноменальной концентрации – что у него не было даже самой слабой надежды на выигрыш.

– Решил отдохнуть? Может, заглянем на какое-нибудь представление или прогуляемся к девочкам? – не успокаивался Ким.

– Прости, Ким, мне еще надо кое-что сделать по дому. Мне надо бежать.

– Понимаю. Ну так беги. А я тоже пошел.

Ким по-приятельски махнул рукой, прощаясь, и большими прыжками понесся к прямоугольному проходу, за которым располагалась секция прыжков с трамплина. Су Мин вышел из центра отдыха и поехал домой.

По дороге он думал, что Ким никогда не понял бы того, что ему не дает покоя. Более того, намерения Су Мина шокировали бы его и вызвали отвращение. Никто в обеих половинах разделенного города не понял бы его, потому что люди не в состоянии понять того, что выходит за пределы их опыта. Для всех, за исключением Су Мина, вторая Реторта – будь она Верхняя или Нижняя – существовала лишь как абстрактное понятие…

Лифт падал вниз, минуя многочисленные уровни заводов и фабрик, центры развлечений, жилые этажи. Наконец-то выбравшись из него, Су Мин углубился в лабиринт узеньких улочек и добрался до небольшого, симпатичного домика, являющегося одним из элементов некоего архитектурного целого. Он приложил к замку указательный палец и вошел.

Дед сидел за столом и потягивал шипящую минеральную воду. Дед был всего лишь на двадцать лет старше Су Мина (еще одно доказательство того, что жители Города-Реторты овладели временем).

Су Мин почтительно поздоровался и достал из автомата ужин – искусственный рис, курицу под соусом карри и побеги бамбука.

– Ну, как на работе? – спросил дед, внимательно разглядывая его. Су Мин машинально кивнул.

– Неплохо.

Несмотря на то, что прошло уже десять лет, его до сих пор удивляло, как много места в повседневных разговорах обитателей Нижней Реторты занимает работа. Общественная структура действовала здесь без каких-либо сбоев: все были неимоверно заинтересованы в производственных вопросах, в выпуске продукции. Он и сам интересовался этим – производство, как бы там ни было, затягивало – но работа не могла полностью занять его мысли. Он заботился о том, чтобы не утратить более широкий кругозор, который был недоступен этим… расам…

Он быстро покончил с едой и устроился поудобнее, погруженный в свои мысли. Дед включил стенной экран. Какой-то специалист объяснял принципы работы системы, вызывающей замедление хода времени. Система и в самом деле тормозила, многократно подгоняя частичку подвижного «сейчас» через одну и ту же фазу. Су Мин, который уже был знаком с излагаемым методом, смотрел программу без интереса. Он подумал, что следом покажут или какую-нибудь сентиментальную драму, или комедийное шоу, или еще что-то в том же духе.

И почувствовал, как в нем поднимается волна протеста.

– Жаль, что ты не видел, что показывают там, в Верхней Реторте, – произнес он с неожиданной запальчивостью.

Дед вздохнул и поглядел на него со скептической улыбкой.

– Опять о том же?

– Но, дедушка, сам подумай, неужели ты не хотел бы посмотреть, как это все там? – спросил Су Мин. – Там все абсолютно по-другому. Людям живется намного легче, и все вокруг такое… великолепное. Тебе просто необходимо это увидеть.

Дед рассмеялся. Это был ласковый смех, полный добродушия и спокойствия.

– Это все заслуга твоего отца! – хихикнул дед. – Лучше живут, говоришь? А я вот совершенно уверен, что хуже. – Он скривился. – Не работают, ничего не производят, какой смысл в такой жизни! Меня и моя вполне устраивает.

Вот именно, подумал Су Мин. Вот она, основа функционирования системы. Ни одна из половинок разделенного города не завидует другой. Обитатели Мыслительной Реторты считают рабочих, с которыми никогда не сталкивались, бездумными роботами; рабочие же говорят, что те, кто живет в окружении утонченной культуры, предаваясь духовному самосовершенствованию, – обыкновенные трутни, которых ничто бы так не осчастливило, как здоровый общественно-полезный труд. Это идеальное равновесие могло нарушить лишь непосредственное соприкосновение обеих групп.

Именно поэтому система не сработала в случае с Су Мином.

– Да успокойся ты наконец, – уговаривал его дед. – Мы и здесь живем совсем неплохо. Хватит забивать себе голову теми, кто наверху. Пусть живут как хотят. Мне достаточно и того, что у меня есть.

Общественная структура Города-Реторты не имела, пожалуй, сколько-нибудь подобных себе. Она была не только надежна, но и гениальна. Основанная на непременной сегрегации классов, она, однако, позволяла сохраняться достаточно специфической модели демократии: демократии, основанной на том, что оба класса менялись местами с каждым следующим поколением. Через несколько часов после рождения младенцев отбирали у родителей и переносили их в другую Реторту, где их воспитанием занимались деды.

Эта практика опиралась на простой, но фундаментальный этический принцип: человек может быть обречен всю свою жизнь провести в Продукционной Реторте, но его утешает по крайней мере знание того, что его дети будут пользоваться всеми благами Мыслительной Реторты. И, наоборот, каждый из родителей, вынужденный отправить свое чадо в Нижнюю Реторту, обрекал ребенка на суровые условия труда и дисциплины, получая взамен для воспитания своего внука.

Все работало как часы. За многие столетия этот порядок пытались нарушить лишь несколько раз, но на принципы самой общественной системы не замахивался еще никто. По крайней мере, Су Мин ни о чем таком не слышал. Су Мин жалел, что определенные прецеденты уже были: возможно, в противном случае его не так мучил бы кошмар всеобщего отупения. Поскольку сам он был живым примером исключения из правил, причем, насколько он знал, единственным на протяжении многих лет. Его отцом был Ху Сяо, высокопоставленный правительственный чиновник, а то и министр в Верхней Реторте – так считал Су Мин. Должно быть, с отцом и в самом деле творилось что-то странное, поскольку, живя в обществе, члены которого за многие века идеально приспособились к древним обычаям и неуклонно придерживались их, он неожиданно убедился, что не в силах смириться с мыслью, что его новорожденный сын должен отправиться в Нижнюю Реторту. Нарушив закон, он оставил ребенка у себя, повсюду выдавая его за прибывшего «снизу» внука.

Казалось бы, обман должен был сразу выплыть наружу, в первую очередь потому, что Су Мин не появился там, где должен был, и все же Ху Сяо умудрялся сохранять это в тайне целых десять лет. Но потом преступление раскрылось. Закон был суров и не признавал никаких исключений. Су Мин, воспитанный в условиях, пожалуй, самой совершенной культуры во всей галактике, был сослан, несмотря на свой возраст, в совершенно чуждую для него и гораздо более суровую обстановку.

Первые годы были непрекращающимся кошмаром и, хотя под конец он все же частично адаптировался к новым условиям, Су Мина до сих пор не оставляло чувство сильнейшего возмущения такими принципами социального разграничения.

А его отец – сын человека, сидящего сейчас напротив него – был осужден. И срок наказания еще не вышел.

Глядя на деда, Су Мин понял, что вызывает у старика что-то вроде жалости. Слишком поздно он появился в его жизни, и появился как посланец иного мира.

Они не имели права так поступать, подумал Су Мин. Я должен был оставаться там, где мое настоящее место.

Он поднялся из-за стола и раздвинул одну из ширм, которыми было перегорожено все небольшое помещение. За ширмой помещалась крохотная мастерская.

С узкой полки Су Мин снял изготовленную им модель Города-Реторты: две стеклянные колбы, скрепленные в месте соединения стальным обручем, внутри которых металлически поблескивали многочисленные блоки конструкции, напоминающей деревце.

На изготовление модели ушло около двух лет. Собственно, это была не модель, а маскировка: игрушка Су Мина на самом деле была вполне исправным устройством. Су Мин вложил в нее все свое умение, все воображение и непоколебимое конструкторское терпение. В Продукционной Реторте по крайней мере одно было выше всяческих похвал: уровень подготовки специалистов.

Аппаратик давал Су Мину возможность добраться туда, где было его место: к отцу.

Следующие несколько часов Су Мин с помощью разнообразных приборов проверял работу модели. Наконец он услышал, что дед улегся на циновку и почти сразу же заснул, негромко похрапывая. Су Мин завершил последние замеры, проскользнул в свой закуток за ширмой, переоделся в просторную, складчатую тунику со стоячим воротником, запаковал модель Города-Реторты в тряпичную сумку и вышел из дома.

Вскоре он уже мчался на скоростном лифте к транспортному центру Продукционной Реторты – огромного металлического обруча, через который все средства транспорта пропускали на другую половину. Он безразлично скользил глазами по конструкциям, среди которых изредка попадались такие, что даже на него производили впечатление: гигантские сверкающие сооружения из стали, алюминия, титана, создающие картину нарастающего производственного процесса, находящего свое завершение в транспортном зале.

Не привлекая ничьего внимания, он вышел из лифта и побрел через маневренные площадки, с которых огромные цилиндрические подъемники доставляли вверх, в другую Реторту. Су Мин вошел в редко используемый узкий тоннель, идущий мимо основных контрольных пунктов. Затворив за собой несколько дверей, он оказался в полумраке у спиральной лестницы, которая убегала вверх и словно бы в бесконечность.

Этот путь Су Мин обнаружил в результате многочасовых размышлений над картами и схемами и длительных разведок. Оказалось, что таких проходов несколько: пространство, разделяющее обе Реторты, было густо пронизано линиями коммуникаций. Следовало лишь обзавестись нужным оборудованием и действовать.

Су Мин наконец-то добрался до верхней площадки лестницы, где был выход на галерею, идущую вдоль массивного обруча, обегающего все огромное металлическое кольцо, которое соединяло Реторты. И он тотчас же почувствовал признаки того, что находится вблизи мощного источника пульсирующего поля времени: давление в области носовой перегородки, легкое нарушение зрения, настораживающие сбои сердечного ритма.

Если бы он решился проделать этот путь, укрывшись в одном из контейнеров, то резкие перепады времени безусловно убили бы его, неважно, какие меры предосторожности он бы принял. Теперь, как улитка пробираясь по коммуникационным туннелям, он не подвергался особой опасности. Су Мин достал из сумки модель Города-Реторты и нажал на несколько кнопок, размещенных на нижней поверхности основания. В ответ внутри засветился калейдоскоп огоньков, золотистых, зеленых и белых.

Новым прикосновением к кнопкам он скорректировал огоньки. С этого мгновения модель брала на себя управление его индивидуальным «сейчас», защищая от пульсации энергетических волн внутри туннелей. Благодаря этому Су Мин мог рассчитывать на более мягкую синхронизацию с переменным временем, а значит, и на беспрепятственное достижение цели.

Он двинулся вперед. Чудовищно огромное пространство, окружающее его, было так напичкано разного рода устройствами, что, казалось, образовывало единый монолит. Чем дальше он протискивался в дебри кабин и контейнеров, тем сильнее становился рев машин. Один раз он остановился, чтобы настроить модель, пока, наконец, не определил по ней то, о чем уже начал догадываться.

Он находился уже за временным барьером, синхронизированный со временем Мыслительной Реторты.

Преград оставалось немного. Определенное время ему пришлось затратить на то, чтобы миновать аппаратуру, контролирующую временные процессы, а потом использование модели, пожалуй, стало ненужным. Су Мин отключил устройство. И почти сразу же столкнулся с непредвиденным препятствием. Там, где он провел последние десять лет, не существовало ни карт, ни планов Верхней Реторты. Су Мин надеялся, что вход в нее будет более-менее зеркальным отражением входа в Нижнюю Реторту: он ожидал увидеть убегающие вниз ступени, расположенные симметрично тем, по которым он поднимался вверх. Но где они?