Текст книги "Верховный пилотаж"

54. Менты, дети, деревья.

«Глюка такая была, нах… Я, прям, бля, чуть не обхезался, нах… Просто пиздец, бля, нах… Если б то не глюка была – то ваще бы кикоз, нах…

Зырь, втетенился, нах… Ништяк, нах… Заебца на веревку встало, нах… Варила, типа, не туфту спаял, нах… Конкретно пацанский, такой, винтец, нах…

Ну, там, кто по что, нах… Кто шмару драть, нах… Кто лысого гонять, нах…

Я, бля, тада шишак свой конкретно попарил, нах… За всю хуйню, нах… Под конец дырищу уж на сухую полировал, нах… Спустил шмаре на ебало, да на дальняк посцать, нах…

Возвертаюсь, в окошко секанул, нах… Ебать мой лысый хуй, мусора, нах!.. Срисовали, што на хате движняк нехилый и конкретно припасли, нах!.. Ебана Богородица, нах!.. Я, прям к полу и прикипел, нах… Потом разрулил, нах… Хули я столбом посередке уперся, нах?.. Я ж так всех попалю, нах… За штору мухой шифранулся, нах… Секу, нах…

А мусора те на дереве шифруются, нах… Залезли и зырят, нах… Камуфляжка у них зеленая, нах… С корой-листьями сливается, нах… Хуй так и разрулишь, где дерево, где мусор, нах…

Дальше секу, нах… Ебицкая сила, нах!.. Их же там, што тлей, нах!.. Кишмя кишат, нах!.. Всяка ветка – рука иль нога мусорская, нах!.. А в стволах они дупла прорубили и шифруются там внутре, нах… И секут за хатой там, в стволах, уж не первый день, нах… Вся земля под деревом уж в мусорском дерьме, нах… Во я тада обхезался конкретно, нах…

Сутки за мусорами дыбал, нах… Пока не врулил, што глюка была, нах…»

Респондент – Чевеид Снатайко. Пос. Старые Винтовары, Хумская обл.

Записал Семарь-Здрахарь. 3-я Этновинтологическая экспедиция.

«Я тогда втюхался раз четвертый, иль пятый, што ли… А Навотно Стоечко уж второй день человеком-перископом был.

Я оприходовался, подхожу к нему, вопрошаю:

– За чем наблюдаешь ты так долго, о наилюбезнейший Навотно Стоечко?

А Навотно Стоечко ответствует:

– Наблюдаю я за человеками из органов внутренних, что ментами в простонародьи зовутся.

– И где ж менты те, о наинаблюдательнейший Навотно Стоечко?

– А вон они, по деревьям прячутся. – Указывает Навотно Стоечко.

– И по какой такой причине и поводу залезли они на древеса эти? – Любопытствую.

– А залезли ни на древеса эти по той причине, что караулят они какую-то крутую мафию, дабы спрыгнуть оттуда в момент решающий и решительный и повязать эту мафию злостную с самым что ни на есть поличным.

– А нет ли для нас опасности от них, о, знаток повадок ментовских, глубокоуважаемый Навотно Стоечко?

– Нет. Для нас опасности нету, ибо не нас, сирых винтовиков повинтить собираются они, а крутую мафию преступную повязать.

Присмотрелся я к деревьям и в натуре узрел, что на каждом дереве сидит по менту в камуфляжной форме с полной выкладкой боевой, автоматом Калашникова и тросиком длиннющим, дабы аки ангел небесный карающий спрыгнуть на мафию вредоносную в момент необходимый. И сидели оне там еще несколько суток. Но не появилось мафии. И в одну из ночей тихохонько ушли менты с деревьев дабы где-то другую-новую засаду подобную учинить.»

Респондент – Седайко Стюмчек. Москва ул. Новые Винтовары.

Записал Семарь-Здрахарь. 3-я Этновинтологическая экспедиция.

«Мы с Блимом Кололеем торчали тогда во второй или третий раз только. Не. В смысле вместе торчали второй-третий раз. До того мы больше торчали.

Увинтились по полной программе. Смотрим – за окошком дерево. А на нем какое-то яркое цветовое пятно. Пригляделись – ба! Да там же ребенок какой-то сидит в развилке веток! Как он туда забрался? Залез, видимо. Залез и на нас смотрит и ручонкой машет. Мы ему – слезай! А он головой отрицательно крутит.

Смотрим еще – а над ним, вверху, другие дети сидят. Спрятались от нас за стволом. Только и видно что куски голов, да ручки-ножки, которыми они за дерево цепляются.

А тут ветер поднялся. Дождь ливанул. Мы думаем, что дети сейчас вниз спустятся. Нет. Сидят, как приклеенные. Ветки по стволу хлещут, а им хоть бы хны. Вода с неба ведрами хлещет – а им хоть бы хуй!

Так до ночи и просидели.

А утром смотрим – нет никого на дереве. Когда спустились? Загадка!

И как только им родители позволили в такую мерзкую погоду по деревьям лазить?!»

Респондент – Клочкед. Малмыж, ул. Эфедриновые пруды.

Записал Семарь-Здрахарь. 3-я Этновинтологическая экспедиция.

«Я, по винту, новый спорт открыл.

У меня перед окном несколько деревьев. Так эти глюки, сволочи, чего учудили. Стали ползать по ним. Ну, ползают, и ползают. Не впервой, чай.

А я вдруг подумал: а хули они там ползают? Ну, мало ли, что она – глюка. Что, у глюки разве цели своей быть не может? Да, наверняка есть какая-то цель, мне пока что неизвестная.

И стал я к глюкам приглядываться, дабы глючную цель просечь.

И вот что углядел.

Эти глюки в натуре не за просто так лазают. У них, типа, соревнования. Кто выше всех залезет. И не просто выше всех, а, до кучи, еще и на самую тонкую ветку. А чтобы доказательство этого подвига было – они на кончиках веток ленточки повязывают.

И, причем, чего удумали-то! Ветки тонкие. На такой не то что глюка, муха с крылами едва усидит. Качается ведь все на ветру. Так эти глюки стали ветки по несколько связывать. Для крепости и устойчивости. У них же веревок с собой немеряно. А как спускаются – узлы развязывают – и ветки опять свободны.

А другие глюки, так те мухлевать начали.

Цель-то какая? Ленточку как можно выше повязать. Так эти хитрые глюки высоко не забираются. Они залезут, а потом ветку к себе изгибают, привязывают ленточку на макушку – и считай выиграли.

Но судьи их за это дрючить стали.

Так они и тут вывернулись. Сделали себе манипуляторы из палок. Подберутся поближе к макушке дерева, манипуляторы подымут – и завязывают узелки метров на несколько выше, чем они реально сидят. С земли-то, где судьи, плохо видно.

Вот такой спорт заебательский.

Я много народу на него сподвигнуть хотел. Соревнования устроить. Но, чего-то никто не подписался…»

Респондент – Блим Кололей. Винторечинск, ул. Кислотно-щелочной экстракции.

Записал Семарь-Здрахарь. 3-я Этновинтологическая экспедиция.

«А я видел, как менты на дереве целую станцию космического слежения развернули. Антенны, там, лазеры…

А чего ещё?

Ещё – всё!»

Респондент – Шантор Червиц. Прибрежный Винтай. Ул. Промышленного ширяния.

Записал Семарь-Здрахарь. 3-я Этновинтологическая экспедиция.

«Смотрю на стену дома напротив. Четырнадцатиэтажка с балконами. Этажей – четырнадцать, а балконов – пятнадцать. Один – чердачный.

И вижу – на предпоследнем этаже какой-то мелкий тусует. Выглядывает вниз. И вдруг – залезает он на парапет и ползет вверх, по стенке. На чердачный балкон. Гнида такая!

Я, понимаешь, лекции по литературоведению читаю, в фондах всяких участвую, а он, гнусь такая, по стенкам ползает, поганец! Глаза его бесстыжие. Ненавижу!

Пролез на чердак и нет его. Не видно. Лишь вылетают сонмами оттуда голуби – народные мстители.

Ненавижу голубей! Когда мне поставят памятник – обосрут ведь с ног до головы и не только критики, но и они, твари лётающие тут и сям.

Но вот мелкий появился снова. Держит в руках что-то непонятное. И сызнова, ползком по стенке, теперь уже спускается к себе обратно. Гадина-то какая редкостная! Падаль!

Но греховно роптать мне, запертому в башне из костей убиенных жыдами слоников. Отрыв от массы народной – не дается даром. Вот и приходится мне наблюдать, – кушаючи рисовые шарики, – нанаписанные мною жизненные эпопеи.

Но ребенок, прихвативши своих сподвижников, вновь отправился в путешествие по стенам родимого обиталища. Ползут они, как мураши, или курс доллара. Стремительно – не остановить – не углядеть – не измерить всей глубины и шири падения рублевого. Идет процесс странный.

Не замести всяким пургам наши тюбетейки и кипы! Ползут мальчики кровавые в глазах и по стенам. Ползут, родимые. И гоним сами мы пурги по мечетям и аулам, по фескам и синагогам, по чалмам и дацанам… Не ведая, что за дети термитами многогрешными ползают туда-сюда на чердак и обратно по стене панельной…»

Респондент – Семарь-Здрахарь. Москва, 5-й Первитиновый тупик.

Записал Чевеид Снатайко. 3-я Этновинтологическая экспедиция.

33. По местам боевой славы.

– Му-у-ульки хочу! – выл Навотно Стоечко. – Мули! Мулечки…

– А нэту! – ядовито ответствовал Седайко Стюмчек.

– У! Дибливые фармаки! – Навотно Стоечко показал «козу» в сторону ближайшего и последнего на этот день драгстера, где ему в очередной, двадцатый, не меньше, раз отказали в выдаче солюцио эфедрини гидрохлориди трехпроцентови двадцать-ноль. Силов на передвижение в пространстве уже не было и наркоши сидели на лавочке у подъезда, обломанные, с чешущимися изнутри веняками и неублаготворенными торчилами. Нестремный с виду стрем-пакет стоял между ними. Но не судьба была ему вступить в действие. Не судьба…

– Бля, ну что же делать-то? – Навотно Стоечко раздвинул двумя пальцами шов на рубашке перед манжетой. Посмотрел на свой центряк, где виднелись уже совсем покоричневевшие и готовые в любой момент отвалиться коросточки от последних вмазок.

– А нечего делать, мой торчащий собрат! – Ответствовал Седайко Стюмчек. – Тяжкие настали ныне времена. И придется нам с тобой отныне вести трезвый образ жизни.

Мы забудем о баянах. Разучимся крутить метлы. И станем добропорядочными обывателями. Будем по вечерам втыкать в телевизор с футболом, а по воскресеньям глушить водку в объятиях трипперных подруг, радуясь, что вовремя бросили свои наркоманские похождения. И будем получать свой цирроз не от желтухи а от сивушных масел…

– Бр-р-р… – Навотно Стоечко передернуло от такой перспективы. – А без цирроза нельзя?

– Без цирроза нельзя! – Отрезал Седайко Стюмчек. – Это наша плата за удовольствие. Стандартная такая плата. Я бы даже сказал, что цирроз – это разменная монета…

– Гонишь. – Определил Навотно Стоечко.

– Гоню. – Согласился Седайко Стюмчек. – А что еще делать? Вмазаться сегодня вряд ли получится. Так лучше почесать языком, чем занимать мозги бесплодными мечтаниями об этом процессе.

– Мечтания… Процесс… – Передразнил Навотно Стоечко. – Наркоманы так говорить не должны.

– Так говорю я – и этого достаточно. – Возразил Седайко Стюмчек.

– Да, говори, что хочешь, а я помечтаю… – Навотно Стоечко махнул рукой и с головой погрузился в думы.

Прошло несколько минут. Седайко Стюмчек проверил стрем-пакет. Покрепче привернул крышечку на склянке с эссенцией, проверил наличие марганцовки, баянов…

– А ведь всего недели три назад мы торчали вон в том доме! – Вздохнул Навотно Стоечко, показывая на ближайшую девятиэтажку. – Сколько мы тогда сторчали? Пузырей пять?

– Четыре. – Автоматом ответил Седайко Стюмчек.

– …и все банки с вторяками заныкали за трубой. И они, небось, до сих пор там стоят…

– Да, вторяки тоже неплохо… – Пробормотал Седайко Стюмчек, пытаясь разобрать десятикубовый баян на составляющие.

– Пошли! – Навотно Стоечко резко встал. Ноги еще гудели от целого дня ходьбы, но он готов уже был к новым путешествиям. Да и цель…

– Куда ты влечешь меня, о, мой неуторчанный друг?

– За вторяками! В парадняк!

– Оставь эту идею, о, неугомонный. Ведь наверняка коварные женщины, что зовутся уборщицами, уже давно выгребли из-за трубы все пузыри и насладились вторяками в сугубом одиночестве, не поминая даже добрым словом тех, кто оставил там это богатство! – Разглагольствовал Седайко Стюмчек, уже поднимаясь в лифте на последний этаж.

Но, к его удивлению, нычка оказалась нетронутой. Запустив руку за трубу мусоропровода Навотно Стоечко извлек из-за нее сперва два пенициллиновых пузырька, заполненных коричневой массой, а затем еще три.

– Во! Видишь! Все-таки пять мы сторчали!

На лице Седайко Стюмчека не отразилось никакой работы мысли. Вся она прошла там, внутри черепной коробки. Он оттеснил Навотно Стоечко, сам запустил руку за трубу и под удивленный возглас:

– Там же больше ничего быть не должно! —

Выгреб из-за трубы целую кучу запыленных пузырьков из-под мульки.

– Велико наше братство! – Откомментировал Седайко Стюмчек.

Навотно Стоечко, кивая, молча согласился.

Несколько дней подряд торчки питались исключительно вторяками, найденными и выковырянными с мест боевой славы. Они объехали пол-Москвы, обшмонали все дома, где торчали за последний год…

А там и в драгстерах эфедрин ненадолго появился…

33. Замуленный и увинченый или беседа он-лайн.

И было так:

Жил в славном городе Питере не менее славный Навотно Стоечко. И славно трескал славный Навотно Стоечко свою славную мулю.

А в славном граде Москве жил тоже славный Клочкед. Мулю Клочкед не трескал, зато славно сидел на том славном винте, что сам и варил.

И не было между этими двумя славными деятелями ничего общего. Ну, почти ничего. За двумя исключениями.

Имелся у Навотно Стоечко славный компьютер. С камнем-процессором с тактовой частотой 750 мегагерц, с наворотами-прибамбасами, навроде бесхвостой оптической мыши, чумового графического ускорителя и прочих шмудаков-девайсов, что делают жизнь юзера приятной и ненапряжной. И имелся у Навотно Стоечко модем на 56,6 килобит в секунду, подключенный к всемирной сети Интернет.

А у Клочкеда компьютер тоже был. И тоже славный. Но не крутостью, а древностью. Самый первый пентиум. 166 мегагерц. И модем был хиленький, на 14.4. Но и он к Интернету тоже подключен был.

Это было первое общее.

А второе было в том, что и Навотно Стоечко, и Клочкед частенько заглядывали на один и тот же сайт, называемый Винт-Клуб. Читали они на нем как мулю мулить и винт винтить, да и повстречались однажды там, где господа клабберы и дамы клабберши общались в режиме почти реального времени. На форуме Винт-Клуба.

Да, надо отметить, что перед тем, как войти на сайт, Навотно Стоечко славно ублаготворился своей славной мулькой, а Клочкед славно словил славный приход от своего славного винта…

И увидели они топик. И шел этот топик по разряду «Прикол».

А написано в нем было следующее:

«Винт – сказка о потерянном времени!»

Не выдержал Навотно Стоечко и ответ написал:

«Ебануцццца!

Какое откровение! Я хуею, я смят, подавлен…

Я НЕ ЗНАЛ!!!!

Счас надо, значица, СРОЧНО!!! переделывать вывеску на: «СКАЗКА О ПОТЕРЯННОМ ВРЕМЕНИ – КЛУБ» или может все же можно сокращенно «СПВ-КЛУБ»?

Это пророчество надо в NASA, дабы они вместо дельфиньих трелей запиздюрили его в космос на встречу с возможными инопланетными созданиями-существами…»

Прочел этот топик Клочкед. Подумал немного и ответил:

«Навотно Стоечко, ты жесток.

Челу может на приходе это в голову пришло и озарило.

Может он полночи не тягой наслаждался, а обдумывал данный опус. А потом оставшиеся до рассвета часы девушкам и друзьям писал мылы с этой единственно верной фразой.

И пришел, просветленный, на работу, а коллеги были приятно удивлены новым выражением его лица.

А ты сразу – «в космос»… Как «в жопу», чесслово. Нельзя же так…»

«В принципе – да, я жесток! («сопротивляйся – или умри») – Написал в ответ Навотно Стоечко, – Все, что я написал – было естественной реакцией моей, то, что пришло так сказать в остатки головы моей, и мне ни капельки не сожалительно о написанных словах.

Всему есть свое время и место. Опять же – «сопротивляйся – или умри», сорри за однообразность…»

«Прекрасно! Замечательно! – Тут же застучал по Клаве Клочкед, набивая текст, – Жестокость – кул! Рулез!

Сопротивляйся или сдохни!

Чему, кстати, сопротивляться? Внешним условиям? Обществу этому ёбаному? Социуму?

А на хуя им сопротивляться? Будешь выебываться – сломают. Будешь гибким – выживешь. Нет, не жестокость, не жесткость – только отсутствие жалости. Сначала к себе.

Если волна бьет в ебало – присядь, и она пройдет сверху.

ВИНТ – СКАЗКА О ПОТЕРЯНОМ ВРЕМЕНИ.

Что, разве что-то не так?

Для того, кто это написал – все так. Он понял, что с винтом теряет время. Охуительные количества времени. «Ты мог бы стать генералом дворников! Императором сантехников!» (Э.Ионеско «Стулья» (по памяти)) Но это лишь часть правды.

Когда он станет действительно просветленным и поймет все до одного из логических финалов, он поймет, что ничто не пропало. Всё есть уникальный опыт. И пребудет ли с ним мудрость, чтобы употребить этот опыт себе во благо, это уже зависит от него самого.

Ты говоришь, что всему есть свое время и место.

Так вот что я тебе скажу: Нет времени. Нет места. Есть только здесь и сейчас. Другого не дано.

Вся Вселенная нужна только для одного: даровать тебе просветление здесь и сейчас. Сию секунду и каждую следующую. И для этого не надо сопротивляться. Для этого надо стать Вселенной. Почувствовать ее в себе.

Удачи!»

Навотно Стоечко, не долго думая, тут же накатал коротенький ответ:

«Значит по-твоему «Нет времени. Нет места. Есть только здесь и сейчас. Другого не дано.»

Заметь, что «здесь» – это определение места, «сейчас» – определение времени. Ничего, что удалость отыскать подтверждение своих слов в твоем непоследовательном утверждении?»

«Не понимает… – С грустью подумал Клочкед. – Надо бы ему растолковать.»

И Клочкед лихорадочно начал жать на кнопки:

«Когда ты сидишь тут, у тебя дома, для тебя существуют ДРУГИЕ места?

А «сейчас» для тебя есть другие времена? Все они – только в голове!

Нету прошлого. Нету будущего. Есть только сейчас. И кроме него – ничего. Только СЕЙЧАС ты МОЖЕШЬ что-то сделать.

Попробуй-ка напиши что-нибудь пять минут назад!

Попробуй-ка напиши что-нибудь через пять минут. Когда они истекут – они станут тем же СЕЙЧАС.»

«Кажется доходчиво…» – Погордился собой Клочкед. Но не тут-то было. Навотно Стоечко уже написал в форум новое послание:

«На счет если «здесь».

«Определение места» – не в смысле указание каких бы то ни было координат некой области, а указатель классовой принадлежности объекта, т е. показывает наличие определенного набора свойств и характеристик, но не конкретизирует их значения у объекта… «Здесь» – кто бы где бы это не сказал бы – это будет означать некое место, а какое оно – не принципиально…

О «сейчас».

Опять же – неважно могу ли я захотеть что-то сотворить вчера… Не суть это, «сейчас» – некий момент времени, способный принимать разнообразные значения в зависимости от ряда всевозможных обстоятельств…

Знаешь, предлагая предпринять некие шаги, думал ли ты о том, что себе ты не предполагаешь возможности проверить способность другого реализовать твои предложения?

Не имея средств и приспособлений, чтобы оценивать возможнопротекающий процесс реализации кем-то твоего же предложения, ты при любом исходе просто некомпетентен давать оценки…» – Навотно Стоечко запостил свой текст и удовлетворенно откинулся в кресле, думая, что уел-таки этого Клочкеда. Но Клочкед, как выяснилось через пару минут, и не думал униматься! Мало того, он, похоже, совсем обнаглел:

«Сам понял, что ты сказал?

«Здесь» – характеристика ЕДИНСТВЕННОГО места, которое субъективно существует. В котором человек может действовать.

Если ты обладаешь возможностью дальнодействия – твое «здесь» всего-навсего расширится. Все. Другого нет.

Разговор по мобиле, управление луноходом, все это ты делаешь в твоем «здесь». Раздвоиться же ты не можешь?

И «СЕЙЧАС» – одно. Для каждого, конечно, своё. Мы состоим из бесконечных «сейчас». Мы воспринимаем только «сейчас». Другого тоже нет. Другое – работа мысли.

Если ты сможешь действовать в прошлом или будущем, или непосредственно воздействовать на что-то вне пределов прямой видимости – ты бог.

Я имею, все, что мне нужно.

Если ты хочешь доказать мою неправоту, давай! Но если ты скажешь: вот, я сделал. То как я, тот, кому ты это доказываешь, смогу это проверить?»

Клочкед поставил точку. Прочел свой ответ и, довольный, отправил его на форум. Реакция была незамедлительной.

«Я не веду речь в субъективном аспекте интерпретации определений. – Яростно писал Навотно Стоечко, – Я говорю об универсальности понятий, используемых с целью организовать обмен данными с минимальными искажениями… Определение «здесь» – может быть по необходимости использовано кем угодно, но целью употребления этого понятия – определить некое место. Каждое его употребление означает разные места, но все это места, вот что неизменно от раза к разу… Отказавшись от конкретики мы сможем обнаружить основу, который есть предмет, нам позволяющий его предназначение изучить в глобальном или обобщенном смысле, не тратя попусту на меняющиеся каждый миг обличье… Не результат, а его причина интересна…

А ведь божественность мою нет вариантов оценить тому, кто сам своей природой не божественен… Логично? Так если просто может у тя нету средств – ты и не наблюдаешь, но верно и наоборот – не видя, отрицать существование нельзя, возможно говорить лишь об отсутствии средств свидетельствовать…

Я не считаю нужным доказывать несостоятельность твою или доказывать слов собственных уместность или истинность… Противопоставив твоим представлениям что-либо – тем самым я их просто приравняю, они по уровню друг другу будут идентичны… Я не представлю доказательств, так как то, что имеет место быть – не нуждается в доказательствах…»

«На такое ему нечего будет ответить!» – Торжествовал Навотно Стоечко. Но Клочкед… Ох, уж этот Клочкед…

«Ты играешь по своим правилам, не пытаясь даже сделать шаг навстречу. – Клочкед уже не на шутку разошелся. Как так? Его простые и понятные мысли натыкаются на такой непрошибаемый отпор! – Хорошо. По хую.

Я определяю понятие. Ты тут же определяешь его по-своему, не давая себе труда задуматься над тем смыслом, который вкладываю я. Хорошо. Но как тогда вести диалог?

Получаются два монолога. Тебе это надо? Очевидно, да. Ибо таково твое самовыражение. Но в диалоге надо его херить. Не делаешь этого. Что ж… ставлю галочку. Делаю вывод: Чел слышит только себя. Вывод 2: Нужны более сильные методы.

Имеются места, в которых чел был, или хочет быть или о которых знает. Но для него СЕЙЧАС есть только то ЗДЕСЬ, в котором он находится!

Ты сказал, что не результат, а его причина интересна…

Интересно и то, и другое.

Мало того, ты смеешь говорить, что я своей природой не божественен… В отличие от тебя…

Еблысть! Поздравляю солгамши! Очаровательный бздёх в лужу!

Найди-ка хоть один вирус, хоть один лептон, не обладающий божественной природой!

Я-то думал, что это у меня мания величия. Нет, Навотно Стоечко, до твоей маньки мне далеко!

Ты не считаешь «нужным доказывать несостоятельность твою или доказывать слов собственных уместность или истинность…»

А почему? Ибо средств нету. Правильно?

А коли есть, так хуйли выебываться?

Ладно, ты Д'Артаньян, мы все тут пидорасы. А атрибуты д'артаньянские-то где? Одни пидерастические…

Дальше, ты пишешь так: «то, что имеет место быть – не нуждается в доказательствах…»

Ой, рассмешил, ой, потешил!

Не лопни, симпатяга! А то потом мне долго придется с себя говно смывать.

Заметь, я выражаюсь просто, доступно. Я смеюсь над тобой. И этим я уничтожаю тебя. Ты же этому ничего противопоставить не можешь.»

Навотно Стоечко рассвирепел… Но пока сдерживался, не показывая этого:

«Значит, говоришь, что тебе интересно и то, и другое… Что ж…

Одно есть просто-напросто следствием другого. Обладая необходимыми познаниями, не составляет труда получить результат…

Ты предлагаешь модель общения не подразумевающая использование согласованных единиц?

Целесообразность? Стремление оказаться понятым именно согласно своему представлению – необходимое условие продуктивного диалога.

Что представлено – пережито, незнакомый тезис?

А Божественная природа – то, что я вкладывал в это словосочетание – это совокупность, причем – уникальная, форм и взаимодействий материи, наделенная свойствами, несоответсвующими подвластным ей ресурсам… Возможно, это что-то тебе даст. Хотя бы повод проявить активность.

Насколько уместно предположить, основываясь на прозвучавшем признании в своем заблуждении, что продолженье тоже результат одного из твоих заблуждений? И вообще, кто знает, сколько этих заблуждений у тебя?

Вопросы возникают у тебя, я лишь пытаюсь показать тебе, как я все это воспринимаю…

Кесарю – кесарево… Но, право, забавна твоя склонность сперва определить, а после со своим определением тягаться…

Знаешь… Есть очень надежный способ не пачкаться… просто удалится подальше от источника дерьма… Нормальномыслящему человеку это и так понятно, странно, что тебе не пришло это в голову…

Хотя … со своей стороны спешу тебя заверить – я не лопну, и даже больше – я не из гавна, так что – напрасны все твои переживанья…

Есть, СЭР… (касательно инструкции заметить) считаю честью Вами мне оказанное внимание быть уничтоженным на службе с Вами – подвиг, о котором можно лишь мечтать! Есть выполнять приказы и ничто не мочь исполнять…

Нет никаких сомнений, ваши слова – закон.

Куда-то улетучился благостный тон твоих поучений…»

«Ну, тупой. Нет, ну насколько же он туп!» – Кипел Клочкед, наколачивая следующее послание.

Шел уже четвертый час ночи, но увинченный мозг Клочкеда работал как часы!

«Что ж… Потратим еще кусочек сил и времени на столь забавное общение.

А причин нету. Тут ты прав. Ведь если все – причина всего, то это все равно, что причины нет.

Однажды я понял, что теоретически могу по журчанию струи своей мочи в унитазе узнать, что творится в Облаке Оорта.

Поскольку метафизики принимают голографическую модель Вселенной, то любая ее точка, не говоря уж о микро и макро-объектах, обладает божественной природой.

Вспомни старика Эйнштейна. E=mc2. Ты обладаешь охуитительной энергией, ресурсами! Как и ЛЮБОЙ другой объект. Попробуй-ка реализовать их, хотя бы на миллиардную долю промилле! Но этот ресурс тебе неподвластен.

Что же про несоответствующие ресурсы, то каждому дано ровно столько, сколько ононаоно может использовать, к чему ононаоно готово. Так что ЛЮБЫЕ ресурсы соответствуют.

А раз у тебя нет нужды, то это как раз вежливое признание в отсутствии средств.

Вольно, солдат. Разойдись!

Поскольку я считаю себя частью природы, то и мои слова – закон природы. А против такого не попрешь!

Ну, вот, опять появился благостный тон. Стоило мне исполнить несколько из моих собственных законов. Типа догнаться и покурить.»

Едва сдерживаясь, Навотно Стоечко напечатал:

«Несомненно, наша дискуссия, очень интересна, информативна и полезна, но я думаю не на форуме, а при личной встрече…»

«Так давай! Я-то не против! – Тут же отреагировал Клочкед. – Но тут какая штука…

Стучусь вчера в асю. Говорю, Навотно Стоечко хочу. А мне в ответ: он подойти не может. Он шмыгается.

Так и не поговорили.»

«Вообще ты, Клочкед, какой-то охуевший… – Язвительно ответил Навотно Стоечко. – С какого перепуга ты решил, что твое общество может быть интересным?

А кстати… Меня сегодня то уже не так прет-то…

Но вернемся тогда к началу нашей дискуссии…

Ты банален и прост. Недалек. «Сопротивляйся» не эквивалентно «противодействуй». Ты нашел свои непреложные истины и теперь пытаешься их сделать… Хуй с ним, не будем говорить «всеобщие», ты пытаешься их распространить на меня… С какого хуя ты решил, что ты настолько что-то хорошо знаешь, что можешь выносить суждения о том, что делать мне? Если тебе не удалось выдержать волну – не пытайся пригнуть всех, возможно, кому-то удастся устоять, но только пригнувшийся – ты не узнаешь об этом никогда…

ВИНТ – СКАЗКА О ПОТЕРЯНОМ ВРЕМЕНИ.

Если ты что-то понимаешь – это выражается в том, что ты не только можешь это донести до другого понятно и эквивалентно собственному представлению, но и в состоянии как минимум отстаивать свое мнение, не говоря о том уже, чтобы быть в состоянии его навязать. Правдой является только то, что переживает все остальное по времени, а пережить правде приходится все. Поэтому – хочешь узнать насколько что-то истинно, а касательно человека – искренне, – попробуй это убить, и если тебе это удастся – то оно и не было достойно жизни… Но чтобы таким быть, надо быть готовым самому в случае проигрыша умереть, хотя смерть сама по себе всегда и так является проигрышем…

«Действительно просветленным» – мне нравятся подобные выражения…

Высоко, красиво, недоступно… Принципиально – религиозный артефакт, аксиома, которая в случае принятия персоной взамен ему возвращается силой веры… вместе с ее ограничениями.

Все есть уникальный опыт – абсолютли.

Опыт – оплаченные ошибки, чем больше проплачено – ценнее опыт… Может ты увидишь, что быть источником максимальновозможноценного опыта для другого – не так уж плохо, и может быть, желая не только поделиться своим опытом с другими, но и желая, чтобы последователи его преумножили, стоит именно сходным образом и поступать?

На хуй ты не нужен никакой вселенной. Тем более выдуманной тобою же самим, взращенной в своей голове… Высшие цели… Незачем усложнять, незачем себе придумывать мельницы и донкихотствовать после… Найди в себе силы и смелость признать, что ты и есть вся эта сраная вселенная, что все что происходит – происходит по твоей воле, пусть и не сознаваемой…

Я могу утверждать, что я строю сам свою жизнь…

Я могу утверждать, что все решено и расписано – предопределено…

Я могу молча стоять… Но все это – хуйня, потому что это ничего не меняет… это все одно и то же… Я достаточно понятно выразился?

Единственно стоящим делом мне представляется выращивание существа, превосходящего по силе родителя, а способ узнать это – только один…

Можно утверждать нецелесообразность жертвования тысячами ради единицы… Можно все, что ты в силах сделать…»

Навотно Стоечко устало опустил руки. Неужели Клочкед настолько занят самим собой, что и этого не поймет?

Но тут появился ответ Клочкеда и Навотно Стоечко принялся его читать:

«Ну, поехали! По пунктам и с цитатами.

«Ты банален и прост. Недалек.»

Это не синонимы.

Банальные истины – для того, чтобы их напоминали каждый день. Они надоели, но если прекратить от них отмахиваться… Помогут в случае чего.

««Сопротивляйся» не эквивалентно «противодействуй».»

Хорошо. Уточнил. А дальше? Конкретная расшифровка какая? Без отрицаний. (Вечное определение терминологий.)

«Ты нашел свои непреложные истины и теперь пытаешься их сделать…»

Они не непреложны!

Они меняются. Каждое мгновение. А сделать… Да, сделать достоянием других. А? Кто-то против?

«Хуй с ним, не будем говорить «всеобщие», ты пытаешься их распространить на меня…»

Так тут как? Хочешь – читай. Не хочешь – не читай.

Не понравилось – ответил. Все правильно.

«С какого хуя ты решил, что ты настолько что-то хорошо знаешь, что можешь выносить суждения о том, что делать мне?»

Ох, давай хуями только не начинать меряться!

Я знаю предмет. Знаю общие тенденции. Знаю себя. Знаю других. Многих. И посему считаю, что имею право экстраполировать. До кучи – я имею право на ошибку. А ты?

«Если тебе не удалось выдержать волну – не пытайся пригнуть всех, возможно, кому-то удастся устоять…»