Текст книги "Вышибалы"

Для человека, виновного косвенно в смертях уже троих людей, Акросс выглядел слишком довольным, даже Лори ощутил ненависть к нему.

– Тебе платить нечем, – повторил Легион уже ему, бросив Лори на трибунах и в одиночку выходя на арену. – И ты остался без команды. Ты на что надеешься?

Акросс с улыбкой покопался в карманах робы, достал начатый блок сигарет. Лори смутно припоминал, что друг не курил.

– Примерно столько стоит твоя жизнь, – заметил Акросс, оставил блок на песок арены, отошёл от него на пару метров.

– Пропуск на арену. Можно сказать, что ты платишь им за то, чтобы они посмотрели, как тебя убьют.

– Ты ничему не учишься, – возразил Акросс, едва сдерживая улыбку. Снова в общий гомон влился уже знакомый звук железных суставчатых лап. Красные осторожно расступились, когда один пятиметровый аппарат в сопровождении двух трёхметровых выползли на арену, повернув дула в сторону Легиона.

– Заключённый двадцать девять и три, блок красных, – вполне человеческим голосом произнёс пятиметровый. Круглая крышка его кабинки открылась, на песок спустился Каратель. Легион, сдерживая злость, вспомнил то, чему не придал значения:

– Забрали к Карателям…

– Мы прослушали записи из вашего блока. Информация о том, что убийство Карателя заказано вами, подтвердилась.

– Стукач, – констатировал Легион, глядя только на Акросса, тот развёл руками, уже не скрывая улыбки.

– У нас приговор, – так же невозмутимо продолжил Каратель. Легион отвернулся, отошёл к трибунам, заставив Лори отшатнуться. Но страх был напрасен – Легион забрал женщину, та спустилась покорно, без возражений. Так же покорно приняла удар лезвием в шею, сползла на бетонный пол истекать кровью. У Легиона не было выбора, он знал, что было бы с ней без его защиты.

– И проговариваетесь к смерти, – продолжил Каратель. Легион не обернулся, и автоматная очередь прошила его широкую спину.

***

Они молчали почти всю дорогу обратно. Акросс не выглядел таким довольным, как на арене – он был мрачен. И молчал, в отличие от Лори, не от пренебрежения и брезгливости, а в задумчивом оцепенении. Но на крутых перевалах он ждал Лори, останавливался, если тому нужно было облегчиться или поесть. Дал ему выспаться в одну ночь, пока сам не спал, ожидал рядом, заодно присмотрев, чтобы их не прирезали во сне.

Акросс за обратный путь будто стирался о мелкий гравий под ногами, как о наждачку. Снова вернулась его сутулость, и Лори почти поверил, что на него давило чувство вины за умерших, бессмысленность их смерти.

Первые слова Акросс произнёс у той самой башни, на которой просидел столько дней, вблизи уже родных бараков.

– Я задержусь, – предупредил зачем-то Акросс. Лори прошёл пару шагов, остановился, но не обернулся.

– Легион говорил, что ты не мой друг. Ты убил моего друга и занял его место.

– Это правда, – подтвердил Акросс без сожалений.

– Какого хрена?

– Он бы всё равно умер. Ты хотел сбежать. Пойдёшь со мной?

– Иди на хер, – так же, не оборачиваясь, послал его Лори и продолжил путь к баракам.

***

На следующий день другого салагу отправили проверить, как на башне себя чувствовал Акросс, и посланный вернулся за лопатами и попросил в помощь ещё кого-нибудь, чтобы закопать труп.

Глава 2

Правила игры:

1. Не имея физического тела, игрок, прибыв в мир, вытесняет личность человека, находящегося на грани самоубийства.

Белый порошок рассыпался по краю корыта, по жидкой грязи, и тут же смешался с ней. Он был похож на побелку. Акросс лихорадочно пил дурно пахнущую воду. Потом, когда влил в себя не меньше литра, нагнулся над корытом, впихнул в рот два пальца. И наизнанку его вывернуло даже не от этого действия, а от того, насколько грязными были пальцы. Долго тошнило какой-то слизью, словно лягушек наглотался. Он не мог вспомнить, сколько успел проглотить порошка, поэтому, когда кроме желчи уже ничего не выходило, снова потянулся к ведру с водой.

Вега сделала шаг вниз с табуретки. Глубоко дыша, снова обернулась назад. Там, под потолком, болталась из тканей сплетённая удавка. Распутывать её, вообще как-то прикасаться к ней не хотелось – какой-то мистический ужас поднимался из глубины души при мысли об этом. Она вытерла передником испарину на лице.

Барс остановился за пару сантиметров до того, чтобы поцеловать чьё-то бледное лицо в каплях испарины. Для него постепенно прояснялись реалии этого мира, и он не мог понять, зачем он собирался целовать эту женщину и как это связано с обычном способом прийти в этот мир. Это его мать, да. Но разве это способ самоубийства?

Выпрямился, осмотрелся и, вспомнив, бежал из этого дома как можно дальше. Мать только что умерла от болезни, которую он хотел от неё подхватить.

Тим выплюнул кляп изо рта, на зубах заскрипел песок. Он откинул голову назад, к дощатой стене, глубоко дышал. Хотел сначала вышвырнуть нож как можно дальше, но тот был хороший, добротный и острый. Его лезвие уже успело надрезать Тиму горло, теперь к вороту струилась ручейком кровь. Тим поднял руку её вытереть. Хмурясь, оценил замызганность этой самой руки и утёрся воротом рубашки. При ближайшем рассмотрении даже ворот оказался ещё грязнее, но было уже поздно.

2. Прибыв на игру, союзники и противники сходятся в самой высокой точке города. В этой точке царит перемирие.

– Я уже говорил, что я ненавижу средневековье? Так вот, я ненавижу это чёртово средневековье. Где вот они? Только не говорите, что они там моются и сюда явятся чистенькими! – Барс кипел праведным гневом. Иногда он начинал нервно чесаться, дергано залезать за ворот и долго ловил там кого-то. Акросс молча стоял напротив. Вечерело. Для собрания подошла колокольня – самое высокое в городе место. Сам город напоминал вылепленный из серой грязи муравейник. Вымыться-то можно было, но потом снова пришлось бы идти на эти улицы, где грязи по щиколотку.

Из лестничного люка показалась макушка Тима, настолько серая, что Акросс его даже не сразу признал. Тим кивнул капитану, проигнорировал Барса, выбрался на колокольню. Тут становилось тесно.

– О, какие люди, – тут же повеселел Барс. – Как тебе обстановка? Какие планы на жизнь?

Колокол молчал, и что-то подсказывало Акроссу, что уже не первый день. Не было больше ни звонаря, ни того, кто мог бы его подменить. Да и колокол последние несколько дней не умолкал, призывая к новым и новым похоронам. Решено было и вовсе больше в него не трезвонить.

Тим задержался, помог пришедшей следом Веге забраться к ним.

– Капитан, – обратилась Вега, заметив Акросса. Она была встревожена, – нас ведь не сожгут? С городом вместе?

– Город не будут сжигать, – подтвердил Акросс.

Тим цыкнул:

– Тебе откуда знать?

– Потому что я доктор. Когда вас решат сжечь, я буду первым, кого отзовут отсюда, – закончил Акросс. Барс немного присмирел, Вега старалась не смотреть на город. Тим же наоборот вглядывался в пейзаж, провожал глазами повозки с трупами.

Сначала послышался грохот, потом шаги – уверенные и веские. Барс завернулся в свою весёлость, как в плащ от дождя, Тим стоял прямо напротив лестницы. Отчего-то все знали, что это именно тот, кого они ждут.

Казалось, Легион не пройдёт в узкий лаз. Он зацепился меховой накидкой, рванул её раздражённо, и всё-таки выбрался на колокольню, подвинул тяжёлый колокол, чтобы не мешал ему. Нашёл глазами Акросса. На скулах Легиона пару раз вздулись желваки, словно он говорил что-то раздражённое капитану чужой команды.

– Ребят, а вы ещё не сдохли? И не подыхаете? – проворно выбралась к ним Гиена. – Говорят, тут все болеют и умирают.

Если Легион был одет как человек благородных кровей, то на Гиене висели какие-то совсем уж безобразные тряпки, лицо измазано в саже, и по внешнему виду в ней сложно было признать девушку.

– Отлично выглядишь, – засмеялся Барс. – Словно тебя специально в грязи валяли.

– Это опасный мир, – сначала послышался голос Щёлочи. Взбираться она не спешила. Легион без особого желания, даже с раздражением, наклонился и достал её за руку из проёма чуть ли не силой. Щёлочь брезгливо отряхнула опрятное платье, обернулась, найдя глазами Барса. Раскинула руки:

– Узнал?

– Ещё бы, – отозвался тот, но уже как-то нехотя, без прежнего задора. – Ты меня буквально на прошлой неделе убить пыталась. Раненного, пригвождённого к полу.

Гиена рассмеялась:

– Почему меня там не было? Я бы придумала что-то интереснее.

– Ты бросил нас, – напомнила Щёлочь.

– А у нас с тобой ничего и не было, – развёл руками Барс, после этого оценивающе её осмотрел, прикинул: – Не то чтобы я был против…

– Барс, – окликнул спокойно Акросс. Тот вздохнул и, перестав валять дурака, представил:

– Моя сестра тут. Старшая. Мы жили отдельно. И она должна сидеть под замком сейчас, но что-то пошло не так.

– Почему под замком? – Вега то ли не поняла, то ли наоборот поняла, но решила уточнить. Барс кивнул, облизал губы:

– Карантин. Мама и отец были больны. Она с ними была заперта и теперь наверняка тоже больна, так что целоваться с ней я бы не советовал. Слушай, Легион, а ты вообще как? Знаешь, что такое чума? Чем опасна, какие симптомы? Она появляется от большого бешенства. Вот прямо как у тебя, когда ты на нашего капитана смотришь.

Как ни странно, Легион от этого успокоился. Глянул на Барса устало, снова повернулся к Акроссу и уже его предупредил:

– Я почти нашёл способ вас убить. Раз и навсегда. Выиграешь ты снова в этой игре или нет.

– Да ладно, Легион, – снова попытался поддеть Барс. – Что-то не припоминаю, когда в последний раз выигрывал ты со своими отморозками. Кстати. Где Кощей?

Как-то негласно получалось, что у каждого был свой противник в чужой команде. Это не означало, что нужно сражаться именно с ним и убивать только его. Нет. Просто с появлением в команде нового игрока появлялся равный ему по силе враг. Когда к Акроссу присоединился Барс, его врагом стал долговязый высохший Кощей. У него были редкие волосы, ввалившиеся глаза, резко выделяющиеся на бледном лице скулы. Акросс поздно понял, что они должны были догадаться о роли Кощея при такой его специфической внешности, когда сверху, от края колокольни послышалось скрипучее:

– Здесь.

Даже Тим присмирел. Гиена и вовсе залилась довольным смехом, поддела:

– Что, обосрались? Победили? Это вряд ли.

Акросс ударился спиной о каменную кладку стены, только теперь осознал, что попытался отойти. На перилах сидел Кощей, и человеком он не был. По обстановке и событиям Акросс ожидал чего-то обыденного, реалистичного мира. Тем более, что Легион с командой, да и все у Акросса были вполне банальных ролей, никаких эльфов или магов. Но одежда Кощея клубилась чёрным дымом, ещё больше запали глаза, выделились потемневшие скулы. Он выглядел как живой труп.

– Ты что ещё за нахер такой? – осипшим голосом спросил Барс.

– Я и есть чума, – странным, нечеловеческим голосом отозвался Кощей.

3. Игра заканчивается со смертью одного из капитанов. Проигравшей считается команда, чей капитан убит.

– Ну как так-то? – продолжал возмущаться Барс. – Я, может, тоже хочу быть Чумой. Или Голодом. Или любым другим всадником!

Он вылил на себя ушат воды, тряхнул головой, как кот.

Вега вымылась первой, теперь занималась одеждой, и Акроссу было неудобно за то, что единственная девушка в команде отправилась стирать.

Ничего похожего на мыло не нашлось, про сажу с жиром подсказал Тим, и, как ни странно, это правда помогало. Тим закончил быстро, особо в воде задерживаться не стал, тем более, что было не так много дров, и она оставалась чуть тёплой. У Барса синели от холода губы, но он продолжал разводить всюду сырость и соскребать с тела грязь.

– Я вот что думаю…Чуму же давно уже вылечили. Лет сто как, наверное, уже, – продолжил Барс. Акросс покосился на него недоверчиво – он уже вытирал лицо тряпкой, заменяющей полотенце. Они никогда не говорили о своих родных мирах. Акроссу казалось, что в его мире чума так и осталась в средневековье и была истреблена тогда же.

– И что?

– А как её вылечили? Чем?

Акросс задумчиво потёр волосы, ничего не вспомнил, сказал только чтобы совсем дураком не казаться:

– Антибиотиками? Пенициллином?

– Мы могли бы спасти весь этот город и всех этих людей, – Барс, похоже, закончил купаться и тоже поднялся вытираться. Специальной комнаты не было, поэтому из пристройки к дому Акросса, похожей на сарай и не годившейся под баню, устроили болото. Дом, если честно, тоже был не совсем Акросса: хозяева покинули умирающий город и предложили своё жилище доктору на время. С неудовольствием Акросс вспомнил, что он и правда доктор, но лечить может так же, как средневековые – тут не было аптек в современном понимании этого слова. Из самых прогрессивных средств Акросс помнил последнюю новинку – мох с черепа мертвеца.

– Да. Какие-то мы правда бесполезные, – кивнул Акросс. Надевать снова грязную рубашку на чистое тело не хотелось, но пока остальное ещё не было выстирано, больше ничего не оставалось.

– Да ладно, – фыркнул Барс. – Зачем нам лекарства? Есть же Кощей. Можно просто убить Кощея и…

– Как думаешь, он вообще убиваемый? – серьёзно спросил Акросс, получил от Барса выразительный взгляд через плечо.

– Легион, знаешь, тоже мне сначала бессмертным казался.

Когда-то давно Барса подобрали в мире русских сказок. Он впитал в себя образ весёлого, честного, смелого героя. До нынешнего состава команда сменила человек десять, последним в ней появился Тим четыре года назад, с тех пор играли этим составом. Остальных Акросс так же подбирал по мирам, и если они не приживались или им надоедали эти игры – то они просто «уходили». Оставались в реальностях, и больше их никто не видел, как и их противников.

Акросс играл с четырнадцати лет. Сначала это не было игрой – просто яркие миры, он воспринимал это как детские фантазии. Уже тогда рядом с ним была Вега. Она вообще первой оказалась в его команде.

– Насколько я слышал, антисанитария была одной из причин. А заставить этих людей мыться было невозможно. Потому что все в один голос утверждали, что лучше оставаться грязным, а все болезни – это в наказание, – добавил Акросс, чтобы как-то разрядить обстановку. Конечно, Барс не обязан был выводить Кощея из игры самостоятельно. – Знаешь… Я как капитан тебе скажу – просто сдавайся. Есть Щёлочь и Гиена. Попроще, чем Легион и Кощей в этот раз. Будешь его избегать.

– Драться с бабами, – фыркнул Барс. Казалось, что у него рубашка чище и белее. Наверное потому, что не была испачкана жиром с докторского плаща.

– Тим же дерётся, – напомнил Акросс. – И я вот честно предпочёл бы попасться Кощею или Легиону, чем Гиене.

Барс промолчал, что было на него совсем не похоже. Обычно поражения быстро забывались, но две или три реальности назад Барс оказался в плену у команды Легиона, и издеваться над ним разрешили Гиене. Об этом предпочитали не разговаривать, спасти его тогда команда так и не смогла. А когда снова встретили Барса живым – он был уже спокоен и всё такой же лоботряс, словно ничего страшного и не произошло. Акросс не хотел бы попасться Гиене – он не был уверен, что сможет вести себя, как подобает капитану, когда его будут вскрывать живьём.

– Ладно, могло быть хуже, – попытался изменить тему Акросс. – Нас могло выбросить в каменный век.

– Я не уверена, что это было бы хуже, – Вега растерянно топталась на пороге с мокрыми, но чистыми рубашками. – Я когда-то слышала, что это время людьми воспринималось чуть ли не как Конец Света. И оно понятно – история, в которой город чахнет, все вымирают семьями и трупы не успевают хоронить, похожа на кошмар… Там за Тимом пришли. Он просил передать.

– Зачем пришли? – насторожился Акросс.

– Запечатать дом. Он кузнец, не забывай, – Вега перестала держать рубашки наготове, сложила на руке. – Это не тот мир, где мы можем просто собраться и куда-то пойти. Ворота запечатаны, отсюда не выйти. И сидеть все в одном доме тоже не сможем, у нас тут ещё остались дела.

– Я не знаю, чем лечить этих людей, – признался Акросс.

– Да брось, кто ждёт от парня в птичьей маске серьёзности, – втянулся в разговор Барс. – Приложи к ним куриные потроха и заяви, что если не вылечатся, то плохо молились. Тут это так работает, даже я бы справился.

Акросс смерил его кислым взглядом и, задумчиво, словно сам с собой разговаривал, поинтересовался:

– А если сказать, что у Легиона ручной дух чумы, его на костре сожгут?

– Он вроде тут главный, так что это не сработает, – уверенно заявил Барс. – Кстати, домик классный. Если ты не против, ночевать придём сюда.

***

Пока Тим ставил замок, за дверью слабо скреблось что-то. Иногда у людей, которые при его визите могли только лежать, вращая глазами, обнаруживалось столько сил, что приходилось держать дверь впятером, пока Тим вешал замок. А иногда сильные прежде мужчины могли только вот так скрестись. Этот жил один: сыновья ещё успели сбежать до разгара эпидемии, а отец остался тут, где была его мастерская. Жаль было бросать налаженное дело. А теперь вот умирал, в одиночестве.

Двери не забивались наглухо – только вешался замок и запрещалось покидать жилище. Приходили Сёстры, в числе которых была и Вега. Они кормили запертых больных, или подтверждали смерть. Даже в этом мире все они были связаны напрямую с этой болезнью, и напрямую связаны между собой: доктор, Сестра, кузнец, в последнее время только и ставивший замки на чужих дверях, и Барс, гробовщик. Тим назвал бы это странным выбором при характере Барса, но кто бы им давал выбор.

Дальше по улице он услышал ругань, и прошёл бы мимо, если бы не знакомый голос.

– Там ведь ребёнок. Ребёнок здоров ещё. Я могу её осмотреть… Могу позвать знакомого доктора, и он бесплатно…

– Слушай, не лезь не в своё дело.

– Но ребёнок ведь не болен. Он не должен смотреть на то, как умирает мама.

– Что тут происходит? – нехотя вмешался Тим. Для весомости большой молот закинул на плечо. Но кого в городе, вымирающем от чумы, напугаешь молотом?

– Тим! – Вега даже обрадовалась. – Он не отдаёт мне ключ. Мы были в доме, и там с женщиной заперт ребёнок.

Вега тянула вниз тряпку, которая до этого закрывала ей рот. Тим слушал внимательно и кивал, но с места не двинулся. Словно он ребёнка выслушивал.

– Их же кормят, – пожал плечами Тим. Вега, не понимая ещё, повторила:

– Он здоров.

– Он может быть сейчас здоров. Если ты хочешь что-то сделать, то я сниму петли, не понадобится ключ. Но только для того, чтобы ты осталась там. С ребёнком, у которого там от болезни умирает мама. И будь готова к тому, что и сам ребенок…

– Но ведь так нельзя, – растерянно, совершенно ошарашенная, прибавила Вега. Казалось, она забыла только что сказанные слова. Тим вздохнул, показал Пастерю, что разберётся с женщиной. Вряд ли тот поверил: на всякий случай ушёл куда-то в ту улицу, к которой пыталась тянуть Тима Вега.

– Ты снова вмешиваешься, – спокойнее объяснил Тим.

– Это бесчеловечно. Если они будут при мне сжигать ведьму, то я и её постараюсь спасти.

– В этом мире только один человек, которого ты должна спасать. Это Акросс, – напомнил Тим. Молот мешался, Тим опустил его на землю, в грязь, хотя и удерживал ещё за рукоять. – Я уже сказал, какой у тебя выбор. Если ребёнок здоров – его мать закопают, его оставят в этом доме. Выпустят, когда схлынет эпидемия.

– Он заразится, – возразила Вега. Тим выдохнул устало, спросил прямо:

– Всех собираешься спасать? Мы оказались в центре Конца Света. И нам тут даже выживать не обязательно. Расслабься. Они не настоящие. Если хочешь – занимайся этим, но на Акросса у тебя времени уже не хватит.

У Тима был ещё адрес в другой части улицы. В любом случае у Веги не было ключей, у дверей должен был караулить Пастер, чтобы её остановить. Но и упоминание Акросса должно было ей напомнить, зачем она здесь.

– А что, если настоящие? – негромко спросила Вега. Настолько тихо, что Тим предпочёл сделать вид, что не расслышал.

***

– Доктора прибыли.

У Легиона было специальное место, отгороженное, чтобы принимать гостей и не бояться заразиться. Он отложил перо, которым до этого просто ковырялся в бумаге.

– Все доктора?

– Нет, конечно, – растерялся слуга. – Некоторые у горожан, некоторые…

– Темноволосого среди них нет? Такого… – Легион не мог его описать. Если в других реальностях Акросс и отличался от окружающих, то тут все были тощими, темноволосыми. – Того, кто зовётся Акроссом.

– Я узнаю, – пообещал слуга, поклонился и, не разгибаясь, вышел. Легион не верил, что Акросс настолько глуп, что явится к нему сам, к тому же один. Тем более, что Легион вызывал его не поговорить, а в окошко вышвырнуть, как только тот попадёт в кабинет. Это будет конец игры, и потом никому ничего не нужно было объяснять.

Где-то далеко, за городом, горели костры. Улицы были непроглядными, напоминали шкуру ящерицы, спрятавшейся в каменной щели. И воняли невыносимо. Ограждение спасало Легиона не только от заразы, но и от запахов. Город гнил заживо.

Щёлочь, сидящая в кресле, кашлянула, словно горло прочищала. Легион обернулся недовольно – от неё он не был отделён загородками.

– Я не больна, – возразила Щёлочь, правильно прочитав его взгляд. Её пришлось переодеть в более подобающую для этого дома одежду, но выглядела она как служанка, а не равная. Легион отвернулся, убрал исчирканный лист, как бы невзначай произнёс:

– Говорят, болезнь убивает за несколько дней, и лекарства от неё нет. И убивает всех подряд. Знаешь, я просто не хочу сдохнуть, так и не добравшись до Акросса. Так что, если ты заболела, то я сожгу тебя.

– Я здорова, – снова произнесла Щёлочь, даже бровью не повела.

– Ты находилась в доме с больными.

– Так и оставил бы меня там, – повысила тон Щёлочь, даже чуть приподнялась, но тут же успокоилась. – Всё в порядке. У меня ничего нет. Просто в горле запершило. Ты не можешь шарахаться от своих же людей. К тому же – разве не Кощей вызывает эту болезнь?

– Она действует отдельно от него. Он может Акроссу всю команду перезаражать, но сначала эту команду найти надо.

– В городе всё меньше людей, это будет просто.

– И что, мне ждать, когда весь этот город вымрет? Или когда Акросс сам собой сдохнет? Как я об этом узнаю? Может я так и буду сидеть в этом городе и делать вид, что мне интересна его судьба.

В дверь постучали. Протиснувшийся слуга нервно, словно ему за это грозило наказание, сообщил:

– Акросса среди них нет.

***

Когда Барс едва не упал, оступившись, двое остальных могильщиков резко отскочили от него в разные стороны. Барс утёр нос и засмеялся:

– Ладно вам, шутка же. Чего такие серьёзные?

– Бога не гневи, шутит он… Над общей могилой.

Не было смысла копать несколько ям, делали одну огромную и в неё скидывали свезённые с города трупы. Некоторые ещё сохраняли человеческий облик, другие раздулись, уже наполовину сгнили. Барс не шутил, он правда чихнул и решил как-то разрядить обстановку после того, как от него отошли. Помогло – товарищи вернулись копать вместе с ним.

Из города не выпускали никого, чтобы не распространять заразу. Когда чума только начиналась – почти все знатные и богатые люди покинули эти стены, чтобы в безопасности переждать, когда перемрут бедняки. Но безопасного места не существовало. Люди, которых сбрасывали в могилу, одеты были примерно одинаково, в заношенные простые серые ткани. Барс размышлял о том, что знатных, наверное, хоронили как-то по-другому. А ещё о том, что нужно очень постараться не заболеть тут, потому что любой заразившийся в команде будет не только опасен, но и обузой для других. Лучше было сразу застрелиться, да из чего?

То, что после появления в игре он вымылся, не помогло. Физический труд, контакт с землёй, рубашка снова пропиталась потом, грязью.

– Есть идёшь? – спросил правый, вонзив лопату в землю. Закопали неглубоко, можно сказать, землёй только присыпали. Барс глянул в сторону привезённой кастрюли, в которой булькало что-то и исходило паром, прикинул.

– Нет.

Снова получил выразительный и напуганный взгляд от товарищей, пришлось согласиться:

– Да шучу я, шучу. Мы ж столько работали. Голоден, как волк.

Есть они собирались теми же руками, которыми только что копали и забрасывали трупы в яму. Барс осмотрелся, не нашёл никакого даже ручейка, обеспокоенно спросил:

– Вода у нас есть?

– Вино.

– На руки мне польёшь?

– Снова шутишь? – всё время говорил один и тот же парень. Второй в широкополой шляпе, почти мальчишка лет шестнадцати, стянул с носа и рта платок, чтобы начать есть.

– Серьёзно. Мы этими руками только что в земле копались. А, ну да, для вас привычно.

– Для кого, для вас? – прищурился его собеседник. – Ты что-то странный сегодня какой-то… Точно не заболел?

Пока Барс придумывал новое оправдание или шутку, третий могильщик выронил похлёбку, начал крениться вперёд. На долю секунды Барс тоже поймал себя на неосознанном страхе. Словно не человек рядом кашлял, а поезд скоростной пронёсся, и сбил кого-то, а его не задел. А мог бы. Барс только теперь заметил у парня ввалившиеся глаза и сырое от пота лицо. Второй могильщик бросил еду, поднялся и побежал к городу, как от дикого животного. Он спасал свою жизнь.

– Не говори никому, – снова прикрывая лицо платком, попросил парень. Барс нахмурился:

– Э, нет. Ты знаешь… Так тоже нельзя. Людей-то заражать. Давай, нужно тебя спрятать.

– Только не домой, – попросил парень. – Три сестры… младшие. Живы ещё. И отец ещё ничего, они здоровые. Не надо к ним.

– Хорошо, – кивнул Барс, протянул руку. – Ты только давай… со мной пошли. В карантин… Ну это… в такие дома, где такие как ты… – и не знал, как продолжить. Не лечат же их там. То есть, в понимании этого времени, может, и лечат, а на деле только мучают перед смертью. Паренька было жаль – под шляпой обнаружился лысый череп, да и сам мальчишка был изморённый, жалкий. – Родственникам твоим, может, что передать?

– Что умер передать… Да они и сами поймут.

***

Акросс как добрый хозяин ожидал людей дома, в кабинете. Листал медицинский фолиант и находил там то правильные советы, то полную ерунду. Ерунду из вредности перечёркивал, а как что на самом деле лечится – не знал. О чуме были написаны только какие-то совершенно дикие указания: советовалось кровопускание. Оно от всего прописывалось. Потом перечислялись какие-то способы и вовсе похожие на колдовство.

Заглянул и в другую энциклопедию, своего времени, нашёл там, что чума лечится антибиотиками, но для средневековья это было слишком сложное понятие. Акросс впервые задумался, откуда они вообще берутся.

Получалось, что весь день Акросс провёл за бесполезным занятием – осознанием, что если кто-то из них заболеет, то, даже будучи доктором, тут Акросс им помочь не сможет. Даже являясь человеком, живущим в мире, где чуму уже победили, сам Акросс с ней ничего сделать не мог. Мох с черепа мертвеца стал казаться не такой уж плохой альтернативой, когда Акросс припоминал, что антибиотики делались из плесени. А как именно делались, он тоже не знал.

Первым домой вернулся Барс – уставший, вспревший. Он не стал греть воду, поставил на кухне таз холодной и умывался в ней, покрякивая.

– Ты весь день спал что ли? – не оборачиваясь, спросил он у Акросса. Тот ничего не мог с собой поделать – присматривался, не мелькнёт ли где пятно вспухшего бубона.

– Искал чем вас лечить, если заразитесь.

– Нашёл?

– Нет.

Барс рассмеялся, взял полотенце и вытер лицо, потом шею. Когда он убирал ткань от лица, Акросс заметил, что в эти секунды Барс позволил себе быть серьёзным. Стало немного стыдно – утром отпустил их всех по работам, а теперь смотрел, как вымирающий город ломал его команду. Барс перехватил его взгляд, попытался оправдаться:

– Ямы слишком неглубокие. Клянусь, я видел собаку с человеческой ногой в зубах.

– Не обращай внимания, мы тут ненадолго, – попытался успокоить Акросс. Тут же понял, что сказал, да и улыбка вышла неуверенная. И Барс простил ему эту чёрствость, почти правильно расценив как попытку поддержать.

– Да я-то что, – пожал плечами Барс. Снял с верёвки одну из рубашек Акросса, которая Барсу была не по статусу, бездумно нацепил её, – я с мертвечиной дело имею, а вот Вега с Тимом, наверное, хлебнули сегодня.

Тим вернулся под вечер – спокойный и непрошибаемый. Барс всё заглядывал ему в глаза, ловил реакцию, но разочарованно сдался. Зато к вошедшей Веге бежал словно запертый на весь день в доме пёс, а при виде неё опешил, не рискнул подтрунивать. Вега прошла мимо, как призрак, отдала Барсу верхнюю накидку и тряпку, которой завязывала нос и рот от смрада и болезни. У лестницы наткнулась на Акросса, безучастно спросила:

– Где я могу спать?

– Тут одна спальня и две гостевые комнаты… Я могу уступить главную спальню. Я там уже убрался, хотя боюсь, что выгнал не всех насекомых.

– Я не буду спать, – тут же решил Барс, отправился вешать накидку на гвоздь у двери.

– Тогда я пойду, – кивнула Вега. Тим наблюдал, стоя у перил второго этажа. Акросс всё ещё закрывал от девушки лестницу, поймал Вегу, когда она попыталась его обойти.

– Погоди, – обеспокоенно попросил Акросс. – Всё нормально? Ты себя хорошо чувствуешь?

– Что? Вроде не заболела, – Вега как очнулась, вспомнила об опасности, приложила ладонь к своему лбу. Осмотрелась: – Никто не заразился?

– Мы тут день всего, – напомнил Барс.

– Эти тела тут давно живут, а болезнь может проявляться на вторые сутки после заражения, – возразил Акросс. Откашлялся. – Я почитал.

– Чтобы узнать, что тут нас ничего не спасёт? – фыркнул Барс. – Я в детстве какой-то мультик смотрел. Кажется, там было молоко с йодом в качестве профилактики. Но я не уверен, что молоко и не уверен, что с йодом, и уж тем более не думаю, что нам сейчас нужна профилактика. Так что за насекомые в кроватях?

– Я выбросил матрасы, они там водились. А болезнь разносят именно блохи.

– Ой, капитан, вы такой умный, я прям тащусь. Скажите ещё что-нибудь? – поддел Барс.

Акросс решил сменить тему:

– Так что случилось?

– Они закрывают больных вместе со здоровыми. Здоровые заражаются и тоже умирают.

– Началось, – вздохнул Тим. Вега глянула на него неприязненно, продолжила:

– Ты же врач, попробуй как-то им объяснить.

– Его сожгут, – снова подал голос Тим с лестницы.

– Может и не сожгут, но врач не такая значимая фигура. Мало кто будет ко мне прислушиваться. Вот если бы Легион это сказал…

– Я не уверен, что Легион знает о чуме, об истории, о бактериях и медицине, – подал голос Барс. Хотя глаза горели всё так же озорно, а уголки губ были привычно приподняты, говорил он серьёзно. Во всяком случае, по его меркам, это была серьёзная речь. – Если спросить Легиона, как люди болеют, он ответит: «Магия». Вот правда, готов все зубы на это поставить. А тут ему ещё и Кощея дают. И если к нему придёт любой другой доктор и скажет: «Я знаю, что нужно делать, чтобы не заболеть», – Легион же глянет на Кощея и подумает, что и сам знает. К Кощею не приближаться. Но я видел сегодня парня… В общем, вряд ли Кощей, как Дед Мороз, бегал тут по домам и всех награждал чумой. Но Легион так не задумывается.