Текст книги "Небесные тираны. Столетняя история бомбардировщиков"

После войны Кериллис работал в авиастроительной компании «Фарман», а затем зарекомендовал себя в качестве журналиста и политика правого крыла националистической партии. В 1936 году он был избран в парламент. Он презирал всё, что имело отношение к пацифизму, и считал себя убеждённым антикоммунистом{45}45
  Moe, 1938.


[Закрыть]. Он поддерживал вторжение Муссолини в Эфиопию в 1935 году и агитировал французов помогать франкистам в гражданской войне в Испании. Но он никогда не заискивал перед Гитлером и нацистской Германией. Скорее всего, тут было больше личных мотивов, чем идеологических.

После начала Второй мировой войны Кериллис бежал через остров Джерси в Лондон, где у него случился нервный срыв после сообщения о том, что его сын Ален убит в Бретани ополчением, находящимся в союзе с немцами. Затем он постоянно оказывался замешан в скандалах, а после громкой ссоры с генералом Шарлем де Голлем из французского Национального комитета освобождения эмигрировал в Соединённые Штаты. Он умер в изгнании на Лонг-Айленде в Нью-Йорке в 1958 году, не посетив Францию даже ненадолго, хотя бы анонимно. А горечь разлуки с родиной тяготела над ним.

Глава 4
Гиганты

Гигантский бомбардировщик

Штаакен RюVI

(Германия)

Принят на вооружение: 1917 год

Количество, ед.: 18

Экипаж, чел.: 9

Размах крыла, м: 42,2

Максимальная скорость, км/ч: 135

Практический потолок, фут (м): 14 170 (4320)

Дальность полёта, км: 800

Бомбовая нагрузка, кг: 2000

«А прогресс-то этот, – сказал мистер Том Смоллуейз, – идёт себе вперед». Так начинается роман Герберта Уэллса «Война в воздухе», опубликованный в 1908 году{46}46
  Wells, 1908.


[Закрыть]. В это время Герберт Уэллс уже был известным писателем благодаря романам «Машина времени» и «Первые люди на Луне». В своём доме в графстве Кент он сидел за письменным столом, откуда ему открывался вид на Ла-Манш, почти до самого побережья Дувра, где вскоре после выхода его книги приземлился Луи Блерио. Именно отсюда Смоллуейз наблюдал за воздушными шарами, которые в прекрасную летнюю погоду летали над вымышленной деревней Банхилл. Вот он стоит перед своей зеленой лавкой в одном из старых домов на Хай-стрит. На витрине видны аккуратно разложенные бананы, грейпфруты, манго, орехи, французские артишоки и яблоки из Новой Зеландии. «С виду они хороши, да только с английскими я их не сравню», – говорил Том.

«Вот уж не думал, что так и дальше пойдёт», – повторял Том Смоллуейз, держа руки в карманах, и, зевая, глядел на небо. Так происходило до тех пор, пока ужасная мировая война не развеяла его грёз. Огромный немецкий воздушный флот под предводительством принца Карла Альберта, во многом списанного с реального императора Вильгельма II, обрушил бомбы на Нью-Йорк. Город был разрушен до основания. Поводом к войне послужила «доктрина Монро» – политика, которой американцы реально придерживались в начале 1800-х годов. Она провозглашала американский континент зоной, закрытой от вмешательства европейских держав. В романе Уэллса стремление немцев расширить зону торгового и промышленного влияния стало поводом для дерзких провокаций, и когда ряд европейских стран во главе с Англией выступил на стороне американцев, немцам ничего не оставалось, кроме как превратить Лондон в развалины. Пока союзники в отместку усердно занимались ковровыми бомбардировками Гамбурга и Берлина, японцы, у которых оставались неразрешённые конфликты как с Англией, так и с Соединёнными Штатами, напали на Европу с востока, через Бенгалию и Ближний Восток. Все это закончилось полным крахом цивилизации, который в конечном итоге охватил мирную деревню Тома Смоллуейза.

Летом 1917 года многие ощущали себя героями романа Уэллса. Первая мировая война шла уже четвертый год, и мечты Петера Штрассера, немецкого командира воздушного судна, о тотальной войне уже давно превратились в реальность. Немцы хотели вынудить британские военновоздушные силы отступить для защиты родины, и дирижабли, под завязку загруженные бомбами, постоянно летали через Ла-Манш. В Лондоне они атаковали административные здания в Сити, а также редакции газет и журналов. Кроме того, они бомбили доки, жилые и промышленные районы на востоке города{47}47
  Fisher, 1998.


[Закрыть].

В полдень 13 июня 1917 года жители Лондона заметили на востоке плотный строй самолётов, похожий на стаю ворон. Они услышали громкий гул, который постепенно усиливался, пока весь чистый летний воздух не начал содрогаться от оглушительного, бьющего по ушам непрекращающегося звука. Они в замешательстве выбежали на улицы, с которых можно было лучше видеть происходящее, и начали ликовать, думая, что это британские самолёты. Никто и представить себе не мог, что с континента в Англию можно добраться на чём-то кроме дирижабля{48}48
  Paxman, 2013.


[Закрыть]. Но затем на них обрушился дождь из бомб. Одна из них попала в школу на Аппер-Норт-стрит в густонаселенном Ист-Энде. На третьем этаже находился класс для девочек, на втором – класс для мальчиков, а на первом – дошкольное учреждение с пятьюдесятью детьми. Бомба пробила крышу, класс девочек, а затем класс мальчиков, пока не взорвалась на первом этаже среди дошкольников{49}49
  Lee, 2017.


[Закрыть]. Затем на мгновение наступила гробовая тишина, после чего перепуганные матери пришли в себя и бросились к развалинам. Безжизненные тела вытаскивали на улицу, а раненых спешно доставляли в местную больницу. В результате атаки погибло 18 детей. Все тела положили в гробики, которые через несколько дней повезли по городу на черных лошадях.

В последующие месяцы немцы провели самые интенсивные бомбардировки Лондона и других городов на юге страны. Однако воздушные корабли становились всё более уязвимыми для британских истребителей, в основном это были двухмоторные бомбардировщики типа «Гота». Операция была названа «Турецкий крест» (нем. Türkenkreuz) – в память о событиях 1683 года, когда турецкие войска убили жителей австрийского города Перхтольдсдорф. Количество жертв бомбардировки и того нападения совпало.

Благодаря сочетанию эффективной зенитной артиллерии и быстрых истребителей англичане вскоре достигли технологического преимущества. Потери немцев стали настолько велики, что от дневных атак пришлось отказаться. В начале осени 1917 года, когда немцы перешли к ночным бомбардировкам, на свет божий появилось совершенно новое поколение бомбардировщиков. Эта идея сформировалась у немецких промышленников ещё в начале войны. Сегодня фирмы, которые принимали участие в создании этих летательных аппаратов, широко известны. Это «Siemens», «AEG», «Daimler», «Bosch». Конечно же, нельзя не упомянуть графа Фердинанда фон Цеппелина. Его поглотила такая же страсть к самолётам, как и к дирижаблям.

Речь шла о бипланах с размахом крыла почти в пятьдесят метров. Это гораздо больше, чем у «Ильи Муромца». Их определили в отдельный класс R – от «Riesenflugzeug», (нем. гигантский самолёт). Как в германской, так и в скандинавской мифологии гиганты или, как их ещё называют, великаны принадлежат к семейству ётунов. Они большие, уродливые и злые, наделены огромной силой, но в то же время очень глупые. И эти самолёты походили на них: они выглядели как неотёсанные великаны. Были разработаны различные типы моделей, которые имели одну общую черту: они могли нести бомбовые нагрузки больше, чем любой самолёт в прошлом.

Самолётам класса R требовалось до восьми пропеллеров, самый большой из которых составлял более шести метров в диаметре. В отсеках двигателей было выделено место для кабины механиков – в технических характеристиках написано, что двигатели с водяным охлаждением должны в случае необходимости обслуживаться и ремонтироваться в воздухе: нужно было удалять лёд с замёрзших топливных шлангов, заменять свечи зажигания, доливать масло, проверять состояние клапанов, водяных насосов и карбюраторов. Всё остальное было оставлено на волю фантазии авиаконструкторов. Времена у них, кажется, были весёлыми. Они создавали прототип за прототипом, и со временем набрался целый зверинец самых странных существ, часто украшенных неровными камуфляжными узорами зелёного и коричневого оттенков. Самолётами управляли члены экипажа, одетые в кожаные куртки, также там были и наблюдатели с биноклями, которые сидели в передней части летательного аппарата – все как один с жадностью сосали воздух из специальных кислородных трубок, чтобы предотвратить высотную болезнь. Всё вместе это поразительно напоминает произведения Вагнера.

Большинство самолётов класса R было выпущено в единственном экземпляре, а 13-тонный «Цеппелин Штаакен» получил наибольшее практическое значение. Бомбардировщиков «Штаакен IV» было изготовлено целых 18 штук. Корпус корабля представлял собой каркасную конструкцию из стальных труб, обшитую шпоном. У самолёта было четыре двигателя, каждый мощностью 250 лошадиных сил. Они были сгруппированы по два: обычный тяговый двигатель и вспомогательная установка с пропеллером, обращённым назад по ходу движения. На вооружении было до пяти станковых пулемётов, которыми управляли стрелки, сидящие в передней и задней частях самолёта, а также под брюхом. Кроме того, механики, находящиеся в отсеках двигателей, могли производить выстрелы через щели в верхнем крыле. В кабине, изготовленной из прозрачного ацетата целлюлозы – недавно разработанной пластмассы на основе древесины, – располагалось два пилота. Между ними находился регулятор, и у каждого пилота были свои руль и педали, которые контролировали закрылки крыла по высоте, направлению и равновесию. Гидроусилителей ещё не существовало, и пилоты огромного самолёта были вынуждены прикладывать большие физические усилия, чтобы управлять аппаратом, учитывая немалое сопротивление воздуха: «Мы потели, как быки»{50}50
  Haddow, 1988.


[Закрыть].

В то время как экспериментальные модели R проходили испытания на Восточном фронте, где риск того, что их собьют, был минимальным, самолёты «Штаакен» передислоцировали на запад, где они сформировали подразделения тяжёлых бомбардировщиков 500 и 501. Их главная база располагалась на широком заросшем поле на аэродроме Гонтрод к юго-востоку от города Гент в Бельгии, где 600-метровую взлётно-посадочную полосу изготовили из бетона, чтобы она смогла выдержать нагрузку. После того как эти бомбардировщики совершили налёты на такие французские города, как Париж, Гавр, Довиль и Руан, в конце сентября 1917 года они направились в Англию. Это было через несколько недель после того, как США вступили в войну.

Ночную бомбардировку лучше всего проводить в ясную погоду при лунном свете, предпочтительно в полнолуние{51}51
  Haddow, 1988.


[Закрыть]. Даже с обычной туристической картой она позволяет ориентироваться по бликам и контурам береговых линий, озёр, рек и каналов. При свете луны осуществлялись различные задачи; для выполнения каждой в воздух поднимались от 2 до 5 «Штаакенов», по одному и тому же распорядку: после того, как экипаж поужинал, он взлетал в сумерках в 20:00. В течение получаса бомбардировщики достигали высоты трёх километров и, прежде чем пересечь Ла-Манш между Дюнкерком и Остенде, объединялись с группой меньших по размеру бомбардировщиков «Гота». Шум двигателей был оглушительным, поэтому члены экипажа не могли общаться. Приглушённый свет ламп дрожал над картографическими столами и приборными панелями.

Жители Англии боялись бомбардировок, поэтому гасили свет в домах, чтобы остаться незамеченными. Остров был погружён во мрак. На первое время пилоты отключали радиоприёмники, чтобы их не обнаружили британские станции прослушивания. Затем они отправляли сигналы на две радиостанции в Бельгии и пеленговали ответные сигналы, чтобы определить точное местоположение летательных аппаратов. Самолёты, которым предписывалось лететь в Эссекс и Кент, сворачивали. Остальные направлялись вдоль сверкающей Темзы, которая приводила их в Лондон. Наземные огни загорались один за другим на одной из взлётно-посадочных полос. Скоро их встречали британские истребители. Затем на окраине Лондона зажигались прожекторы, а пилоты старались держаться подальше от их лучей, выделявших их в небе, как мишени. Под ними пробегало множество кварталов, утопающих в бликах света, и несколько крупных зданий со шпилями и башнями. Вскоре бомбовый прицел показывал, что люки для сброса бомб открыты, и бомбы начинали падать хаотично, далеко не с «немецкой» точностью.

Внизу, на земле уже некоторое время голосили сирены. Мирному населению было хорошо известно, чтó может произойти в ясную лунную погоду, поэтому в это время они ложились в постели полностью одетыми. Только без пальто и головного убора. Кто-то выезжал из города в лес или на открытые поля, но очень многие искали убежища в подземных туннелях. Там собиралось от 100 000 до 300 000 человек, в основном это были пожилые люди, женщины и дети, которые брали с собой постельные принадлежности, корзины с едой и домашних животных. В таких убежищах быстро становились тесно, да и строгого соблюдения порядка ждать не приходилось.

Иногда вспыхивала паника, и люди приходили в смятение, случалась даже борьба за места. […] Если канализационная система выходила из строя, все экскременты и моча начинали вонять. […] Солдаты в увольнении падали в обморок ещё при спуске в убежище, а другие сетовали, что предпочли бы окопы{52}52
  Cumming, 2015.


[Закрыть].

Бомбардировщики не отличались точностью при сбросе бомб, поэтому погибало мало людей, но нет никаких сомнений, что многие атаки на Лондон воспринимались со всей серьёзностью. Тяжелее всего было солдатам на фронте. Они боялись за жизнь тех, кто остался дома. Среди гражданского населения бомбардировки, скорее, привели к укреплению духа и сплочённости. Добровольцы помогали нуждающимся, а еда и комнаты в доме делились по мере необходимости. Всё это впечатляло. Писатель Д.Г. Лоуренс, автор романа «Любовник леди Чаттерлей», был одновременно очарован и напуган, но никогда не чувствовал непосредственной угрозы. Его коллега Марсель Пруст, переживший бомбардировку Парижа, видел во всём этом поэзию, «апокалипсис в небе», до тех пор, пока не был разрушен дом на бульваре Осман, 102, где жил он сам{53}53
  Wohl, 1994.


[Закрыть].

Часто бомбардировки заканчивались раньше, чем британские истребители успевали подняться достаточно высоко в воздух для предотвращения атаки. Но если это им и удавалось, их поражал вид огромных самолётов «Штаакен», очертания которых только и были заметны в темноте. Вначале все думали, что это самолёты «Гота», и начинали обстрел на слишком большом расстоянии. Потом же выяснилось, что это совершенно новый тип самолёта. Эти немецкие гиганты к тому же неплохо оборонялись. Их вооружение нельзя было назвать передовым, но благодаря тяжёлому корпусу они были гораздо стабильнее в воздухе, и пулемётчикам легче было держать прицел. Немецкие бомбардировки юга Англии продолжались всю весну 1918 года. В течение восьми месяцев «Штаакены» сбросили более 26 тонн взрывчатки и одну тонну зажигательных бомб над Лондоном. Ни один самолёт не был сбит, но два из них по техническим причинам разбились по дороге домой.

Фрегатенкапитен Петер Штрассер, которого можно назвать основоположником бомбардировок Англии, теперь проводил бóльшую часть своего времени в кабинетах немецкого Генерального штаба. Несмотря на свой большой опыт, он всё ещё настаивал на том, что дирижабли являются надёжной «бомбардировочной машиной». Вплоть до самой смерти во время последней воздушной атаки Англии в августе 1918-го он участвовал в разработке «Плана огня» (нем. der Feuerplan) – немецкого плана бомбардировки, который должен был вынудить союзников просить мира на условиях Германии{54}54
  Hanson, 2008.


[Закрыть].

Идея состояла в том, чтобы мобилизовать немецкий бомбардировочный флот, лететь «волна за волной» и одновременно атаковать Лондон и Париж – без остановки, до тех пор, пока все экипажи не будут сбиты или не свалятся замертво от усталости. Немецкие стратеги считали, что сильные пожары приведут к быстрому коллапсу исполнительной и государственной власти в обеих столицах, а затем и к оттоку остального населения. Планировали использовать так называемые электронные бомбы – новый тип зажигательных бомб, которые появились в апреле 1918 года. Они весили всего один килограмм, состояли в основном из магния и алюминия и нагревались до 3000 градусов, создавая пламя, которое невозможно было потушить. Тысячи таких бомб были уже доставлены на взлётно-посадочные полосы.

Неизвестно, читал ли Петер Штрассер Герберта Уэллса, но можно с уверенностью сказать, что он стремился идти до конца и поэтому настаивал на осуществлении массированной атаки Нью-Йорка. Однако эту идею отвергли офицеры, занимавшие более весомое положение в немецком верховном командовании, поэтому Штрассер в гневе покинул совещание.

Все было готово 23 сентября 1918 года. После наступления темноты первая волна из 36 полностью оснащённых бомбардировщиков должна была полететь на Лондон, а 45 ещё на Париж, но непосредственно перед взлётом начальник Генерального штаба генерал Эрих Людендорф отдал приказ остановиться{55}55
  Hanson, 2008.


[Закрыть]. Официальное обоснование случившегося – сильные осадки в течение месяца, пожар в городах мог не начаться, и вся операция провалилась бы. Но настоящая причина, вероятно, имела мало общего с погодой. Немецкое верховное командование просто утратило веру в то, что войну можно выиграть, даже с помощью «Плана огня». Вместо этого хотели начать мирные переговоры с союзниками, а это казалось совершенно невозможным после такой атаки.

После войны выяснилось, что и французы рассматривали свой вариант «Плана огня»: ещё в 1916 году французский офицер связи Жозеф-Эдуар Баре посетил Лондон, чтобы продвигать идею, что «эффективная бомбардировка открытых городов обеспечит быстрое прекращение войны»{56}56
  Rossano, 2015.


[Закрыть]. Учитывая дальнейшие события XX века, может показаться нелогичным, что британские власти так быстро отклонили это предложение.

Часть II
Межвоенный период

К 1918 году население всей Европы было измотано войной. Многие заразились испанским гриппом, болели в то лето и американские солдаты. Эпидемия испанки унесла больше жизней, чем сама война, которая погубила 17 миллионов человек. Тем не менее гражданское общество мало-помалу возвращалось к нормальной жизни и могло с удовольствием наблюдать зарождение фокстрота на танцплощадках и наслаждаться новыми фильмами о мускулистом и безгранично чувственном Тарзане – творении Эдгара Райса Берроуза. А ещё люди могли в спокойной обстановке пользоваться технологическими новшествами военного времени, такими как консервы, бритвы и гигиенические прокладки.

То была эпоха технологического оптимизма, также коснувшегося авиации. Во время войны противоборствующие стороны построили в общей сложности почти четверть миллиона самолётов. Тем не менее представление о движении воздушных масс – аэродинамике – было неполным{57}57
  Hansen, 2004.


[Закрыть]. Конструкторы плохо понимали, как проектировать крылья и фюзеляж, чтобы увеличить подъёмную силу и в то же время снизить турбулентность и сопротивление воздуха, а об обтекании вообще ещё не было известно. Но методом проб и ошибок, а также путём препарирования сбитых самолётов противника конструкторы придумали эффективные методы. И хотя основными материалами по-прежнему оставались дерево и льняное полотно, тугоплавкие металлы обеспечили заметное улучшение самих авиационных двигателей.

Патетично заявляя, что «война была огромным толчком для авиации», архитектор Ле Корбюзье, один из великих законодателей моды XX столетия, думал в первую очередь о бомбардировщиках{58}58
  Corbusier, 1935.


[Закрыть]. Они летали всё выше и быстрее, разгоняясь до 200 километров в час, отчего им были почти не страшны ПВО или заградительные аэростаты. Кроме того, самолёты стали прочнее и манёвреннее, и они могли нести до нескольких тонн бомб на расстояния более тысячи километров.

При этом численность служащих британских ВВС сократилась с 300 000 до 40 000 человек. То же самое начинало происходить и в других странах. После заключения мира как политики, так и большинство людей надеялись, что человечество стало мудрее, что никогда больше не начнётся война между великими державами. В такой атмосфере становится немыслимым тратить деньги на содержание огромной армады никому не нужных самолётов, а тем более – на разработку новых типов летательных аппаратов. Так для чего же можно использовать новые знания?

Ситуация в первую очередь расстраивала многих генералов ВВС, которые, несмотря на небольшой успех бомбардировок во время войны, всё ещё настаивали на том, чтобы оставить бомбардировщики на вооружении. Хуже всего это отразилось на авиационной промышленности. Во время войны из практически несуществующей индустрии она превратилась в мощную отрасль, где доминировали несколько фирм, в которых трудились тысячи сотрудников. Теперь некоторым из них грозило банкротство.

Новые возможности могли возникнуть в колониях. Хотя многие из них также были вовлечены в мировые войны, европейские великие державы уделяли колониям довольно мало внимания. У всех, кроме России, были колонии, и после войны победители разделили между собой остатки Османской империи, а также немецкие территории в Африке и Азии.

Спокойный период также дал возможность некоторым колониальным народам почувствовать себя свободными. Воодушевлённые возвращением солдат, которые застали временное бессилие великих держав на европейских полях сражений, они теперь задумались об окончательном освобождении. Однако для таких колониальных держав, как Великобритания, Франция, Италия, Португалия и Испания, об этом не могло идти и речи: они ни при каких обстоятельствах не отказались бы от почти неисчерпаемых ресурсов в колониях. Так что для бомбардировщиков нашли применение там. Высокая огневая мощь, большая дальность и хороший обзор помогали наказывать мятежников на земле.