Текст книги "Ухо Ван Гога. Главная тайна Винсента"

После переезда в Желтый дом Ван Гог в конце сентября написал Тео о находящихся поблизости достопримечательностях и сделал рисунок своего нового жилища:

«Слева от меня стоит розовый дом с зелеными ставнями. Здание в тени дерева – ресторан, в котором я каждый вечер ужинаю. Вниз по улице и слева, между двумя железнодорожными мостами, живет мой приятель-почтальон. Ночного кафе, которое я изобразил, на рисунке нет, оно расположено слева от ресторана»²⁵.

Я долго и упорно пыталась себе представить, как Ван Гог сидит за столом в Желтом доме и пишет это письмо. Я хотела понять, где именно он сидел и в какую сторону смотрел, чтобы увидеть картинку, соответствующую описаниям к рисунку, но эта картинка упорно не складывалась. Относительно Желтого дома Cafe de PAlcazar находится не слева, а справа – по адресу: площадь Ламартин, дом 17, рядом со зданием жандармерии, расположенным прямо напротив Желтого дома на другой стороне площади. После войны оба кафе снесли, и на протяжении нескольких десятилетий большинство искусствоведов склонялось к тому, что на картине «Ночное кафе» изображен интерьер Cafe de la Gare, о чем недвусмысленно Ван Гог напишет в своем письме. Не существовало фотографий интерьера обоих кафе, поэтому было сложно с полной определенностью утверждать, интерьер какого именно кафе изобразил Ван Гог.

Я изучила документы купли-продажи кафе и могу констатировать, что в инвентаризационной описи Cafe de la Gare 1888 года подробно описано все, начиная с интерьера и заканчивая количеством ложек. Глядя на картину Ван Гога, я начала сверять изображенные на ней предметы с подробной инвентаризационной описью, в которой было упомянуто даже число ламп на потолке и количество бутылок на стойке. Сравнивая предметы из инвентаризационного списка с тем, что изображено на картине, можно не только представить себе место, в котором художник жил летом 1888 года, но и без тени малейшего сомнения констатировать, что Ван Гог на картине «Ночное кафе» изобразил Cafe de la Gare.

Несмотря на то что посетителями этого кафе были простые рабочие и служащие, над его фасадом были богато украшенные точеные каменные шпили. Под маркизой по обеим сторонам от входной двери стояли две большие вазы. Войдя, посетители поворачивали направо и через дверной проем, завешенный портьерой, чтобы в помещении было теплее в зимние месяцы, входили в зал. С левой стороны от входа на стене зала висело большое зеркало, а на противоположной – стенные часы в деревянном футляре. Из небольшого коридора сразу после входа с улицы была лестница, ведущая на второй этаж. Кафе было небольшим. За столиками с мраморными столешницами на плетеных стульях могло разместиться тридцать восемь человек. Зал освещался лампами на потолке и естественным светом из окон в дальнем конце комнаты, выходящих на сад на площади Ламартин. В зале был камин для отопления в холодное время года. На стойке бара мы видим множество бутылок, обозначенных в инвентаризационном листе как «100 пустых бутылок». Занятно, что в инвентаризационном листе перечислены неоткрытые бутылки с напитками, но в нем нет ни слова об абсенте, который, как многие считают, во многом являлся причиной нестабильного психического состояния художника. В углу зала стоял покрытый сукном ломберный стол для игры в бостон – игру наподобие виста. В центре зала был бильярдный стол с шарами из слоновой кости.

Кроме знакомств, которые Ван Гог завел в этом кафе, в Арле у него было несколько других друзей. В мае 1888 года, после того как он устроил в Желтом доме мастерскую, и когда ему стало казаться, что он наконец нашел свое место в городе, с художником познакомился протестантский пастор Луис Фредерик Салль²⁶. В письмах Ван Гог не упоминает имя пастора до попадания в больницу после инцидента 23 декабря, поэтому искусствоведы и биографы художника предполагали, что они познакомились в то время, когда Винсент лежал в больнице. Однако обе дочери пастора во время проведенных отдельно друг от друга интервью утверждали, что их отец познакомился с месье Винсентом до нервного срыва художника, и встретились они после того, как Ван Гог опустил записку в ящик для корреспонденции пастора в больнице, в которой тот служил капелланом²⁷. Пастор с семьей жили напротив протестантской церкви на улице Ротонд в доме 9. Несмотря на то что храм, как принято называть церковь у французских протестантов, был расположен в другом конце города, Салль часто появлялся в районе площади Ламартин, навещая своих прихожан. Как и Ван Гог, пастор был человеком интеллигентным и начитанным, говорил на нескольких языках и был добрым и сострадательным церковнослужителем, компанию которого художник очень ценил²⁸. По словам детей пастора, Ван Гог часто ходил с ним на прогулки и неоднократно обедал у них в доме. Пастор оказался единственным из близких друзей Ван Гога, портрет которого художник не написал. Он неоднократно просил пастора позировать ему, но тот, будучи человеком скромным, неизменно отказывался²⁹. Перед отъездом из Прованса Ван Гог подарил семье священника картину с изображением вазы с цветами, которая много лет висела в пресвитерии. «Я подарил Саллю небольшое полотно с изображением розовых и красных гераней на глухом черном фоне»³⁰. Эта картина до 1920-х годов находилась во владении семьи священника, до тех пор, пока дочь Салля за смешные деньги не продала ее старьевщику в городе Ниме на Юге Франции, после чего полотно больше никто не видел³¹.

Самым близким другом художника в Арле был почтовый служащий Жозеф Рулен, ответственный за погрузку и разгрузку мешков с почтой с поездов на железнодорожном вокзале города³². Скорее всего, Ван Гог заметил Рулена вскоре после своего приезда в город, потому что он с семьей жил на той же улице, где находился отель-ресторан Карреля. В сентябре 1888 года семья Рулена переехала в район улицы Монмажур, в место, расположенное под железнодорожным мостом в непосредственной близости от Желтого дома³³. В конце июля 1888 года, когда Винсент начал работать над портретом Жозефа Рулена, его жена Августина вернулась в свою родную деревню, чтобы родить их четвертого ребенка. С собой в ту поездку в деревню она забрала всех детей на летние каникулы³⁴. У почтальона появилось свободное время, он начал позировать Винсенту, и они подружились. Винсент следил за новостями в стране и в мире, которые живо обсуждал с Руленом³⁵.

«Сейчас я работаю с другой моделью. Это почтальон в синей форме с золотым кантом. У него большое лицо, борода, и выглядит он, как Сократ. Ярый республиканец, как отец Танги. Гораздо интереснее многих других людей»³⁶.

Потом Винсент добавил:

«На прошлой неделе я нарисовал не один, а целых два портрета моего почтальона, один поясной, с руками, и второй – одну голову, в масштабе 1:1. Он не взял с меня денег за то, что позировал, но при этом обошелся мне еще дороже, потому что я его поил и кормил…»³⁷

После того как жена и дети Рулена в начале сентября вернулись в Арль, художник стал часто заходить к ним в гости. Винсенту очень нравились теплая атмосфера в семье Руленов и простота их жизни. Постепенно он подружился со всеми членами этой семьи и нарисовал их портреты маслом:

«Я написал портреты всех членов семьи почтальона, того самого, чью голову рисовал раньше. Я нарисовал главу семьи, его жену, дитя, мальчика и шестнадцатилетнего сына. Все они очень характерные, настоящие французы, но при этом вид у них немного русский».

О том, какие близкие отношения сложились у Винсента с этой семьей, можно судить по его следующему комментарию:

«Если у меня получится нарисовать всю его семью еще лучше, то можно считать, что я сделал, по крайней мере, одну вещь так, как мне нравится, и при этом мне удалось сделать очень личную работу»³⁸.

В общей сложности Ван Гог рисовал Жозефа Рулена, его жену и детей более двадцати раз, то есть гораздо больше, чем кого-либо другого.

На протяжении всей своей взрослой жизни Ван Гог завязывал дружбу с женщинами старше себя и при этом недостижимыми для него в смысле сексуальных отношений. Судя по всему, художник не мечтал о сексе с этими женщинами, а сближался потому, что ощущал с ними определенное духовное родство и близость. Они были рядом с ним в самые сложные периоды его жизни, как его тень. Он написал много портретов Августины Рулен и Мари Жино, словно пытаясь поймать что-то неуловимое. С мая 1888 года его жизнь стала более стабильной – у него появились мастерская и друзья. Именно в этот период он создал свои лучшие работы: «Желтый дом», «Мусме», «Звездная ночь над Роной», «Подсолнухи» и пейзаж «Мост Ланглуа». Он работал, и постепенно в его голове зрела мысль о том, что «двое могут жить так же дешево, как один человек». Он начал размышлять о том, чтобы пригласить к себе в Арль другого художника.

8. Друг в беде

Я хочу нарисовать портрет друга-художника, который строит великие планы и работает в то время, когда поет соловей, потому что это заложено в его природе.

Винсент Ван Гог в письме Тео, 18 августа 1888 года

Несмотря на то что Винсент дружил с пастором Саллем и семьей почтальона Рулена, он жаждал общения с художниками, с которыми познакомился в Париже. Он поддерживал связь с несколькими из них, однако, если не считать активный обмен письмами с братом Тео, переписывался главным образом с Эмилем Бернаром¹.

Ван Гог познакомился с восемнадцатилетним Бернаром зимой 1886 года в студии Кормона в Париже, в которой сам учился чуть ранее в том же году. По словам Бернара, Ван Гог был «человеком самого благородного характера, которого только можно встретить, честным, открытым, приятным в общении, не без некоторой озлобленности, смешным, хорошим другом, неумолимым судьей, у которого отсутствуют эгоизм и амбиции»². После окончания обучения у Кормона Бернар отправился в пешее путешествие по Бретани и Нормандии, во время которого повстречался с художником-любителем Эмилем Шуффенекером, который дал ему рекомендательное письмо для своего близкого друга Поля Гогена³. В 1887 году Бернар вернулся в Бретань, где несколько художников поселилось в пансионе Глоанек в Понт-Авене. Гоген присоединился к этой группе в начале 1888 года.

Эжен Анри Поль Гоген родился в Париже в 1848 году. Его отец умер, когда Поль был во младенческом возрасте, и будущий художник провел детские годы в Перу под неусыпным контролем двух сильных женщин – матери и бабушки. Его мать была из Перу, где выросла в богатой семье с обширными связями. После окончания школы Гоген пошел служить в торговый флот и пять лет провел в море. Он вернулся в Париж в 1871 году в возрасте двадцати трех лет, а до этого он путешествовал по всему свету. После смерти матери ему досталась большая часть наследства. Его мать была любовницей богатого предпринимателя испанского происхождения по имени Гюстав Ароза, благодаря протекции которого Гоген получил работу биржевого маклера, а также познакомился со своей будущей женой – датчанкой Метте-Софи Гад⁴.

Гоген начал рисовать до своей свадьбы в 1873 году, но семейные обязательства, рождение детей, а также обстоятельства на работе не давали ему возможности посвящать живописи столько времени, сколько ему хотелось. Гоген начал коллекционировать искусство. Через Арозу он познакомился, а потом и подружился с импрессионистом Камилем Писсарро и стал регулярно по воскресеньям навещать художника и рисовать в его саду. Благодаря Писсарро Гоген получил приглашение участвовать в четвертой выставке импрессионистов 1879 года, которое без содействия своего ментора вряд ли получил бы. Постепенно желание рисовать оттеснило на второй план все остальные заботы и обязательства, что негативным образом сказалось на его семейной жизни.

В 1882 году котировки на французской бирже резко упали, в том числе и из-за недоверия рынка к проекту строительства Панамского канала. В результате падения акций Гоген потерял много денег и предпринял несколько неудачных попыток поправить свои дела. Он рисовал, безрезультатно пытался выправить свое финансовое положение и манкировал обязанностями мужа по содержанию жены и пятерых детей.

В 1883 году его жена вернулась в Копенгаген и забрала с собой детей. Она пошла работать учительницей и переводчиком и начала сама зарабатывать. В 1885 году Гоген убедил жену вернуться в Париж, чтобы начать все с начала. Семья переехала в новый дом, но приоритеты Гогена не изменились, он не собирался искать работу и думал только об искусстве. Расстроенная таким положением дел, его жена окончательно вернулась к родителям в Данию.

После отъезда семьи Гоген полностью посвятил себя живописи. Его имя было известно только в узком кругу художников и богемы, широкое признание пришло к Гогену только после его смерти. Впрочем, при жизни его уважали и ценили художники молодого поколения за смелое использование цвета, а также за то, что кроме живописи маслом он занимался керамикой и ксилографией. Гоген продвигал африканское и азиатское искусство, а также работы в стиле примитивизма, которые в то время начали выставлять в Европе. На протяжении второй половины XIX века в Европе было популярно японское искусство, но Гоген стал одним из первых пропагандистов африканского искусства, предметы которого вывозили из французских колоний. Постепенно работы Гогена начали покупать такие коллеги-художники, как Камиль Писсарро и Эдгар Дега, который приобретал холсты Гогена у артдилера Альфонса Портье, жившего в одном доме с Тео ван Гогом⁵.

Сложно сказать, когда именно Ван Гог познакомился с Гогеном. Предположительно это могло произойти в конце ноября – начале декабря 1887 года на выставке, которую Винсент организовал в ресторане Le Chalet и которая проходила вскоре после возвращения Гогена из шестимесячного путешествия в Панаму и на острова Карибского бассейна⁶. Потом художники обменялись картинами⁷. Винсент получил предложение на обмен работами в декабре 1887 года, и, судя по официальному тону письма, в то время художники еще не были близки:

«Месье,

Вы можете забрать мою работу, предназначенную для нашего обмена, в багетной мастерской Клюзеля на улице Фонтан. Если вас этот холст не устроит, дайте мне знать, после чего придите ко мне и выберите то, что вам нравится. Простите, что я лично не приеду для того, чтобы забрать вашу работу, так как редко бываю в ваших краях. Я заберу вашу картину по адресу бульвар Монмартр, дом 19, если вас не затруднит ее туда доставить.

С уважением,

Поль Гоген»⁸

В начале следующего года братья Ван Гог навестили Гогена, который в то время жил у Эмиля Шуффенекера. В то время Гогену было уже почти сорок лет, он открывал новую страницу своей жизни и в январе 1888 года уехал из Парижа, чтобы присоединиться к группе художников в Порт-Авене, в Бретани.

Практически сразу после прибытия в Бретань Гоген оказался в тяжелой ситуации. Он страдал от приступов дизентерии, гепатита и малярии, то есть от болезней, которыми заразился во время своего последнего заграничного путешествия. До отъезда из Парижа продажи его картин шли плохо, и сэкономленные деньги быстро таяли. Уже с февраля 1888 года Гоген начал просить деньги у друзей и покровителей. Отметим, что среди последних был и Тео ван Гог, который выбрал и купил в студии художника одно полотно в январе⁹. Гоген не обратился к Винсенту с просьбой одолжить ему денег как к человеку, с которым они незадолго до этого познакомились, а написал ему письмо с этой просьбой как коллеге-художнику и брату арт-дилера Тео. Но к тому времени Ван Гог уже уехал в Арль, и туда переправили письмо Гогена¹⁰.

Винсент тут же озаботился проблемами Гогена и начал думать о том, как помочь коллеге по цеху. Винсент написал Тео о финансовых затруднениях Гогена и спросил о возможности покупки каким-нибудь клиентом картины Поля для того, чтобы тот мог оплатить свои долги. Ван Гог написал также богатому австралийскому художнику Джону Расселу, который, как и Винсент, посещал студию Кормона, однако к тому времени, когда австралиец получил это письмо, он уже уехал из Парижа, чтобы проследить за строительством своего нового дома в Бретани. Потом Винсент написал своему другу Эмилю Бернару с просьбой помочь Гогену в тяжелой ситуации.

Реакция Ван Гога на проблемы Гогена отражала то, как Винсент в целом относился к людям и как воспринимал сложные ситуации, в которые они попадали. Не будем забывать, что Винсент был воспитан в семье пастора, и, следовательно, ему было не чуждо желание помогать окружающим, однако художник стремился сделать гораздо больше и идти гораздо дальше, чем практически любой другой человек, который старается помочь знакомому. Ван Гог хотел не просто помогать людям, попавшим в тяжелую ситуацию, а стать их спасителем.

В конце мая 1888 года Ван Гог решил ненадолго уехать из Арля. Рано утром в последний день месяца он сел в дилижанс и поехал в небольшой приморский городок Сент-Мари-де-ла-Мер¹¹. Он пересек Камарг – обширную равнинную территорию, на которой обитали быки и «полудикие и очень красивые белые лошади»¹². Художник был в восторге от этих мест. Сент-Мари-де-ла-Мер считается местом, связанным со святой Сарой, покровительницей цыган, и начиная со Средних веков в этот город со всей Европы приезжают цыгане, чтобы поклониться ей. В то время, когда в городе стоит табор, проходит очень красочный фестиваль. Кроме экзотически одетых цыган на фестиваль съезжаются провансальские ковбои, так называемые Gardians, а жители города наряжаются в лучшую одежду[6]6
  Сара считается первой цыганкой, обращенной в христианскую веру. В Сент-Мари-де-ла-Мер под местной церковью цыгане выстроили подземное святилище этой святой, в котором стоят ее статуя и алтарь. – Примеч. перев.


[Закрыть]. Чуть позже тем же летом Ван Гог рисовал цыганские таборы на аллее де Форк под Арлем¹³.

Художник опасался того, что на пленэре окажется слишком ветрено, поэтому взял с собой всего три холста. В общей сложности за неделю пребывания в городе он написал три картины и сделал девять рисунков. Он рисовал рыбаков, рано утром отплывающих в море, и экспериментировал с изображением эффекта дующего над морем ветра. Больше всего его впечатлил цвет воды. Он писал Тео:

«Цвет Средиземного моря кажется мне цветом макрели и постоянно меняется. Непонятно, зеленое оно, синее или пурпурное. Каждую секунду на нем появляются блики розового или серого»¹⁴.

После поездки в Сент-Мари-де-ла-Мер Ван Гог еще больше укрепился во мнении, что ему надо постоянно жить на Юге Франции. Он был совершенно очарован этим краем и считал, что и другие художники полюбят эти места так, как полюбил их он. Он решил создать в Арле братство художников по аналогии с местечком в Бретани, в которое съезжались парижские художники-импрессионисты¹⁵. По мнению Ван Гога, Арль очень подходил для создания художественной коммуны: в нем относительно дешевая жизнь, а поля и луга, которые можно рисовать с натуры, находятся в шаговой доступности. Главными причинами, по которым он считал, что художникам понравится Арль, были удивительный свет и южное солнце, с которыми не могла тягаться дождливая Бретань.

Эмиль Бернар по просьбе Винсента приехал в Порт-Авен, встретился с Гогеном, и они подружились. Когда Гоген поправился, они стали вместе ходить на пленэры, где рисовали и обсуждали письма Ван Гога. Можно сказать, что возник своего рода художественный триумвират, состоявший из Ван Гога в Арле, а также Гогена и Бернара в Бретани.

Несмотря на то что эта переписка занимала мысли Винсента, он чувствовал себя одиноко после отъезда Муриера-Петерсена в июне. Ван Гогу хотелось, чтобы рядом с ним находился художник, в паре с которым он мог бы работать, а также обсуждать разные идеи.

Сложно сказать, почему Ван Гог остановил свой выбор на Гогене. Несмотря на то что они с братом восхищались работами Гогена, самому Винсенту Эмиль Бернар был намного ближе. Однако молодой друг не мог поехать к Ван Гогу, потому что против этой затеи выступала семья Бернара. Хотя у Гогена перманентно не было денег и его здоровье находилось не в лучшем состоянии, постепенно в уме Винсента именно кандидатура Поля вышла на первый план. К тому времени среди художников и коллекционеров у Гогена сложилась хорошая репутация. Он не только участвовал в выставках импрессионистов, но и был другом Эдгара Дега, сотрудничал с Камилем Писсарро. Он был весельчаком и кутилой – тем, кого французы называют бонвиван (bon vivant), легендой художественного сообщества, человеком, объездившим весь мир, и бросившим жену и детей ради искусства.

Как я уже упоминала, в 1888 году у Тео возникли проблемы на работе. Винсент предлагал брату стать независимым арт-дилером и продавать работы импрессионистов. Винсент считал, что на Юге Франции вокруг него может сложиться новый центр притяжения для художников, которые будут создавать картины, а брат будет продавать их. По мнению Ван Гога, они с Гогеном смогли бы жить относительно недорого:

«Гоген был моряком, поэтому, скорее всего, мы сможем готовить еду дома. В этом случае мы вдвоем сможем прожить на те деньги, которые я трачу на себя одного. Ты сам знаешь, что мне никогда не нравилось представление о том, что художник должен жить в одиночестве и так далее. Когда человек находится в изоляции, он всегда теряет»¹⁶.

В июне 1888 года Тео наконец отправил Гогену официальное предложение выплачивать ему стипендию в обмен на один холст за месяц пребывания в Арле. Для Гогена это предложение было выгодным, потому что приносило доход, предоставляло возможность начать все сначала на Юге страны и укрепляло отношения с арт-дилером, которого он очень уважал и ценил. Когда Гоген получил от Тео письмо с этим предложением, он уже задолжал за три месяца, и никаких источников поступления денег в ближайшем будущем у него не предвиделось. Однако, несмотря на то что Тео давал ему разумный выход из тяжелого положения, Гоген не торопился принимать его предложение. Начиналось лето, в Бретани должны были появиться туристы, которые могли купить картины Гогена и спасти его от долговой ямы. Он решил, что на некоторое время останется в Порт-Авене.

В тот момент Гоген не мог себе позволить вернуться в Париж, потому что жизнь в столице была слишком дорогой, а также потому, что стал художником уже в зрелые годы и часть столичного авангарда воспринимала его как дилетанта. В 1887 году Писсарро написал своему сыну письмо, которое просил после прочтения уничтожить.

В этом письме он повторял обвинения в адрес Гогена части художников, считавших его работы «мазней моряка, который где ни попадя нахватался искусства»¹⁷. Здоровье Гогена снова ухудшилось, и в конце июля он писал, что хотел бы перебраться на Юг Франции¹⁸, но, несмотря на это, оставался в Бретани.

Винсент боялся жить в одиночестве продолжительные периоды времени: «Живя по отдельности, каждый из нас становится похожим на сумасшедшего или преступника, по крайней мере внешне, да в некоторой степени и в реальности». Он ждал Гогена, как манны небесной: «Я думаю, что моя жизнь после приезда Гогена переменится, потому что сейчас я целыми днями не произношу ни слова». В оценке Винсентом Гогена появляется даже определенная доля преклонения. В письме своей сестре Ван Гог называл Гогена «очень одухотворенным художником». Далее в том же письме мы читаем: «Он работает, как одержимый»¹⁹. Тем не менее в тех же письмах он вспоминает о трудностях сосуществования двух людей в одном доме, а именно о разногласиях, которые возникли у них с братом в то время, когда он у него жил. Ван Гог говорил о важности гармоничного сосуществования с Гогеном и о том, что им не надо ссориться, потому что знал репутацию Гогена, который постоянно спорил и пререкался с художниками и арт-дилерами.

В середине августа Ван Гог получил письмо от Эмиля Бернара, который в то время регулярно общался с Гогеном. В этом письме Бернар ни словом не упомянул о планируемом переезде Гогена в Арль. Более того, сам Винсент уже более месяца не получал от Гогена писем. Ван Гог в свое время свел Гогена с Бернаром, поэтому почувствовал себя совсем брошенным и начал размышлять о том, не перебраться ли ему самому в Бретань, поближе к другим художникам.

В тот период Винсенту надо было принимать важные решения по поводу своей жизни в Арле. 29 сентября истекал срок аренды Желтого дома, и первого числа следующего месяца ему надо было сообщить агенту по сдаче дома, хочет ли он продлевать контракт.

«Я сказал ему, что сниму дом еще на три месяца, а лучше на один. Если наш друг Гоген приедет и ему не понравится дом, то контракт на аренду помещения будет не таким долгосрочным»²⁰.

Надеясь на то, что Гоген скоро приедет, Ван Гог занялся подготовкой дома к приему нового жильца. Однако в конце лета художник начал сомневаться в том, что Гоген появится:

«Мне кажется, что Гогену вообще наплевать… Я начинаю сомневаться в острой необходимости выручать его и приходить ему на помощь. Надо вести себя осмотрительней. Если ему что-нибудь не понравится, он будет меня упрекать тем, что я его затащил в эту грязную часть страны. Я не хочу, чтобы это произошло. Я понимаю, что мы с Гогеном можем оставаться друзьями, но в то же время прекрасно вижу, что его внимание сконцентрировано на чем-то другом»²¹.

После того как Гоген несколько недель игнорировал Винсента, он отправил ему письмо с новыми требованиями. Гоген хотел, чтобы Тео не только выплачивал ему ежемесячное пособие, но и оплатил все его долги, а также дорогу до Арля. Винсент моментально отписал Тео, кипя негодованием по поводу того, что братьев «имеют».

«Внутреннее чувство подсказывает мне, что Гоген – очень расчетливый человек. Он понимает, что находится в самом низу социальной лестницы, и хочет снова подняться вверх честным, но, на мой взгляд, хитрым и пронырливым способом»²².

Ван Гог был очень расстроен тем, что Гоген постоянно находит причины, не позволяющие ему выехать в Арль, и решил с головой уйти в работу. До этого он планировал написать несколько картин с фоном из звездного неба. Он хотел написать триптих, в центре которого будет портрет Гогена, художника, «который работает тогда, когда поет соловей»²³. Но Гоген не приезжал, и Ван Гог написал вместо него портрет бельгийского художника Эжена Боха, который провел лето в Арле. На портрете Эжена Боха, как и на второй картине триптиха, называющейся «Звездная ночь над Роной», а также на других изображающих ночь работах Ван Гога мы видим однотипный фон в виде темного неба с россыпью напоминающих ромашки звезд.

Чтобы написать третью картину триптиха, Ван Гог вышел с мольбертом и красками на площадь в центре города. Впервые в жизни он работал в общественном месте, где его могло видеть много людей. На картине изображено кафе, в меблированных комнатах которого той весной останавливался Муриер-Петерсен и в котором Ван Гог позже часто сидел с Бохом²⁴. Вид художника, рисующего ночью на улице, привлек внимание людей, и о Ван Гоге даже написали в газете: «Художник-импрессионист месье Винсент рисует ночью при свете газовых фонарей на одной из площадей города»²⁵. «Терраса кафе ночью» со звездным небом и ярким серно-желтым цветом стала одной из самых известных работ художника.

К концу сентября положение Гогена в Порт-Авене стало критическим. Хозяйка дома, в котором он жил, конфисковала его картины до тех пор, пока он ей не заплатит. Гогену была срочно нужна помощь братьев Ван Гог, и он написал Винсенту письмо:

«Дорогой Винсент,

Я затянул с ответом. Что я могу сказать? Когда я болен и очень волнуюсь, то часто впадаю в состояние прострации и бездействия… Когда ты делаешь все возможное, чтобы доказать мне, что я должен поехать на Юг, ты поворачиваешь кинжал в ране, потому что я и так страдаю оттого, что там сейчас не нахожусь»²⁶.

Винсент воспрял духом и предложил Бернару и Гогену нарисовать портреты друг друга, чтобы ими обменяться, как делали японские художники-ксилографы, работающие в технике суримоно²¹. Гоген и Бернар написали портреты, на каждом из которых были изображены рядом оба художника, и результаты получились абсолютно разные. Картина Бернара кажется нарочито простой. На заднем плане нарисовано почти карикатурное изображение Гогена, напоминающее изображение на плакате «Разыскивается живым или мертвым» из вестерна. На картине Гогена Бернар изображен в профиль на заднем плане. В центре картины – бледное лицо Гогена. Выражение лица утомленное, видно, что он недавно перенес болезнь. Вид у него истощенный, под глазами темные круги. Кажется, что Гоген задумчиво и угрожающе смотрит на зрителя. Рисунок обоев на заднем плане создает контраст с мрачным выражением его лица. Гоген писал, что этот автопортрет – «маска вора, плохо одетого и сильного… человека благородного и ранимого»²⁸. Художник назвал эту работу Les Miserables («Отверженные»). По комментарию Винсента мы можем судить о его вкусе и личных предпочтениях:

«Гоген получился выдающийся, но мне лично очень нравится Бернар. Его изображение – это общее представление о художнике, несколько темных линий, но получилось очень стильно, как настоящий Мане. Образ Гогена более проработан, носит законченный характер… Я вижу в нем изображение узника. Ни намека на жизнерадостность. Такое ощущение, что он рисовал даже не плоть. Мы понимаем, что он хотел показать меланхолию, тени на лице мрачно подчеркнуты синим цветом»²⁹.

Нездоровый вид Гогена еще больше убедил Винсента в том, что Поль должен переехать на Юг. Винсент и Тео в письмах обсудили план дальнейших действий. Было решено, что Гоген будет получать от Тео 150 франков в месяц в обмен на картину. Братья считали такие договоренности обоюдовыгодными. В те осенние дни братьям казалось, что они пришли к идеальному соглашению с Гогеном.

В переписке братья активно обсуждали вопрос о том, когда Гоген прибудет в Арли. Они не понимали, почему он тянет. Винсент занимался подготовкой дома к приему второго жильца, но тут произошли новые неприятности:

«Письмо от Гогена с сообщением о том, что… он не приедет до конца месяца. Он был болен… он боится путешествовать… Что делать? Не может быть, чтобы это путешествие настолько утомительно, если его проделывают даже больные чахоткой!.. Разве непонятно или, скорее, разве не должно быть понятно, что он едет сюда именно для того, чтобы ему стало легче? А он почему-то утверждает, что ему нужно остаться там, чтобы выздороветь! Это же глупости, честное слово!»³⁰

Через пять месяцев после зарождения идеи создания на Юге Франции коммуны художников, после месяцев планирования, активной переписки между Тео, Винсентом и Гогеном, после долгого периода времени, когда Ван Гог работал в одиночестве, чувствуя, как сгущаются тучи меланхолии, 17 октября он с энтузиазмом ответил Гогену:

«Спасибо за твое письмо и отдельное спасибо за обещание приехать двадцатого… Я с завистью думаю о предстоящем тебе путешествии, во время которого ты во время движения поезда насладишься бесконечными километрами сельской местности, раскрашенной осенними красотами. Я помню, что чувствовал, когда ехал на поезде из Парижа в Арль прошлой зимой. Помню, как я выглядывал в окно и думал: “Что ж, теперь здесь уже совсем, как в Японии” Ребячество, согласен?»³¹

21 октября, получив от Тео 500 франков, чтобы заплатить по долгам и купить билет, Поль Гоген отправился на Юг, куда должен был прибыть через двое суток.