Текст книги "Зеркало Кассандры"

Смерть была бы… растратой.

– Старшая Кассандра! Ты стала для меня матерью! Приди из глубины веков! Спаси меня от этого ужаса!

И Кассандра увидела перед собой женщину в белой тоге. Она держала в руках книгу «Превратности судьбы Кассандры Каценберг». Глядя на Кассандру, жрица покачала головой.

– Нет. Ты живешь в настоящем. Настоящее сжигает все, как огонь. Поглощает прошлое и будущее. Настоящее – это король-пожиратель. От происходящего в каждую данную секунду зависит твоя собственная судьба и судьбы всех остальных людей на свете. Никто не в силах тебе помочь.

– Помоги мне, умоляю! Я даже не познала любви! Я девственница.

– В семнадцать лет? Это всего лишь небольшая частичка житейского опыта. Неужели ее отсутствие мешает тебе спокойно умереть?

– Я хочу хоть раз испытать любовь. Хочу, чтобы хоть раз моему пророчеству поверили! Хочу, чтобы мое детство перестало быть для меня тайной! Хочу узнать, кто я и откуда у меня дар предвидения! Хочу встретиться с братом…

– Ты думаешь, у кого-то есть перед тобой обязательства? Ни у кого никаких. Любовь, доверие, познание… А можно хотеть богатства. Или любовных приключений.

– Значит, я сейчас умру?

– Поступай, как я, поступай, как все в этом мире, стань свидетельницей собственной жизни, не жалей себя и ни на что не претендуй. Ты всего лишь одна из миллиардов других женщин. Ты любишь красивые фразы? Пожалуйста: жизнь – это фильм с плохим концом.

– Я не хочу. Брат запретил мне покоряться обстоятельствам.

– Жизнь – это изменение. Твой брат тоже изменится. Вы такие же, как все люди. Вы смертны. Я же говорила: «Мы пыль, поднятая Большим взрывом, и снова станем пылью».

Старшая устроилась поудобнее и открыла книгу «Превратности судьбы Кассандры Каценберг». Взглянула на Кассандру и сказала:

– Лично я как читательница этой книги, узнав, что героиня выбросила лестницу, что ее окружили крысы в контейнере на свалке, куда полиция не кажет носа, не могу себе представить, каким образом она сможет из этого выкрутиться. Ну и саспенс!

Старшая погрузилась в чтение, тихонько приговаривая:

– Думаю, что это один из тех современных романов, где героиня умирает нежданно-негаданно в самой середине и главным становится другой герой, который продолжает поиски и развивает сюжет. Другого варианта я не вижу. А ты? Ты видишь другой вариант?

62

Кассандра вскрикнула, почувствовав, что в нее впились маленькие острые зубки. Можно подумать, неумелый врач иглоукалыватель принялся за работу. Не скажешь, что почетная смерть.

Хотя бы не собачьи клыки.

Хотя собаки разорвали бы быстрее.

Кассандра приготовилась к смерти. Но тут вдруг где-то рядом раздался свист и звук удара. Крысы пустились врассыпную. Послышался новый удар и следом громкий писк. Крысы, подпрыгивая и пища, бежали кто куда. Удары разогнали грызунов, они оставили свою жертву.

Кассандра приподнялась. Льющийся сверху свет ослепил ее.

– Барон? – спросила она.

– Давай вылезай быстрее!

Нет, это не Орландо.

Кассандра увидела, что к ней спускается лестница. Она схватилась за перекладину и поспешно стала карабкаться вверх.

– Только распоследняя идиотка могла выкинуть лестницу! С ума, что ли, сошла? Сдохнуть захотела? Ты же сама себя здесь законопатила. Мы все это затеяли, чтобы ты тихо-мирно от нас съехала! А ты решила в ящик сыграть?

Кассандра впилась глазами в фигуру с факелом.

– Почему ты меня спас?

Ким смотрел в сторону. Он заметил поблизости крысу и одним движением нунчаков раздробил ей череп, так что во все стороны брызнули мозги.

– С первой минуты я понял, что за тобой нужен глаз да глаз! Что ты себя не пожалеешь, лишь бы отравить нам жизнь. Когда речь зашла о мясном контейнере, я сказал ребятам: «Вот увидите, она останется!» А они мне в ответ: «Стоит девчонке увидеть крыс, выбора у нее не будет. Никто против них не устоит». Дурачье! Они не в курсе, какие теперь подростки! Молодежи не на что надеяться, они все подряд кандидаты в самоубийцы. Я и сам такой. Я тебя сразу раскусил.

Ким говорил безапелляционно, с полной уверенностью.

– И вот вам, пожалуйста! Ты берешь и выкидываешь лестницу. Надо быть клинической идиоткой, чтобы учудить такое! Ты болтаешь, что видишь будущее, но в настоящем ты ни хрена не смыслишь!

Кассандра снова тихо задала вопрос:

– Почему ты меня спас?

Паренек-азиат убрал со лба синюю прядь и ничего не ответил. Он смотрел на искусанные кровоточащие руки Кассандры. А она, не замечая крови, нервно раздирала пальцами слипшиеся от пота волосы.

Ким посветил факелом справа от себя, потом слева.

– Я хочу знать, почему ты меня спас, – настойчиво повторила Кассандра.

– Ты и впрямь буржуйка с книжной полки. Вот ты и объясни мне, зачем нужно все объяснять. Прости, но у меня нет ответа на твой вопрос. Вполне возможно, у меня изменилось мнение на твой счет. Как гласит пословица, не меняют мнения одни дураки.

– Можно сказать и наоборот.

– Это что, новая мода Орландо? На каждую пословицу пословица наизнанку? Ну, валяй, малышня!

– Я не малышня.

– Ладно. Хотя бы наконец заговорила. Крысы помогли тебе стать поразговорчивей. Наши зовут тебя кто малявкой, кто девчонкой, так что я тоже буду звать тебя как хочу.

– Меня зовут Кассандра.

– Не спорю, малышня.

– Ты так и не ответил на мой вопрос: почему ты меня спас? Ты же не любишь буржуев.

– Буржуев я ненавижу, это точно.

– И чистюль терпеть не можешь.

– Точно. Они самодовольные задаваки.

– А я?

– А ты помолчи. Когда молчишь, кажется, что думаешь о чем-то умном.

Кассандра передернула плечами:

– Почему ты меня спас?

– Снова здорово! По десятому разу все та же пластинка. Не надоело?

Они шли среди гор разноцветного мусора, освещая себе дорогу факелом. Ким остановился, задержал Кассандру, помолчал и, скривив губы, сказал:

– Так и быть, скажу. Я изменил свое мнение о тебе. Большинство людей всю свою жизнь только и делают, что доказывают свою правоту, говоря, что все остальные ошибаются. А я позволяю себе признать, что это я ошибался. Я могу признать свою ошибку и изменить свое отношение. А значит, я полноценная машинка. Могу двигаться вперед, ускориться, притормозить и дать задний ход. У меня хватит мужества сказать: «О’кей, я подумал и вижу, что правы вы, а не прав я».

Ким замолчал, и они пошли дальше. Дыхание на холоде превращалось в пар. Кассандра обратила внимание на новую майку Кима, на ней красовалась надпись: «Опытом человек называет свои ошибки».

Общение готовыми формулами. Для Кима они важны.

Поселение пряталось в ночной темноте.

– Они спят, – шепнул Ким. – Тебе пока лучше пойти в мою хижину.

Они вошли, и Ким зажег несколько свечей в большом подсвечнике. Кассандра смогла рассмотреть жилище Кима. Посередине комнаты стояла настоящая широкая кровать, а вокруг теснилась всевозможная электроника. В глубине комнаты на столе мерцали четыре экрана больших компьютеров.

– Моя скромная компьютерная лаборатория. Отсюда я могу общаться со всем миром и действовать. Бедность не помеха новейшим технологиям. На свалке можно найти ценнейшую электронику, умей только чинить. Я повсюду установил камеры наблюдения.

Вот откуда «Пробабилис» узнал о моих неприятностях.

– Питание идет от солнечных батарей и моего небольшого ветряка.

Ким гордился своей лабораторией.

– Я говорю с людьми со всех концов света, и они принимают меня как своего. Я для них уважаемый человек, им в голову не придет, что я бомж на свалке.

Ким взял бутылку виски, отпил глоток, потом намочил алкоголем чистую тряпочку и стал протирать ранки на руках Кассандры.

– Понимаешь, малышня, по большому счету я совсем не против тебя. Но тебе здесь не место, и мы никак не можем тебе это втолковать. Пожелание «Пошла вон, ты нас достала» на тебя не подействовало.

Ким тщательно обрабатывал ранку за ранкой, не обращая внимания на гримасы боли Кассандры.

– Крысам, похоже, ты понравилась. Они ребята неприхотливые, им все нравятся. Они даже друг друга едят.

Ким закончил свою работу и переоделся. На черной футболке виднелась надпись белыми буквами: «Предсказать можно все, кроме будущего. Лао-Цзы».

Кассандра поняла, что послание обращено ей. В углу лежала стопка разноцветных футболок, и все с поговорками или афоризмами. И тут же в углу она заметила аппарат, наверняка подобранный на свалке, и сообразила, что с его помощью Ким печатает надписи на футболках. Он запасся кучей футболок и печатает на них те изречения, которые ему нравятся. Кассандра стала читать надписи, и кое-что показалось ей забавным.

«Друзья приходят и уходят, врагов становится все больше».

«Если бы недоброжелатели знали, что я о них думаю, озлобились бы еще больше».

Выбор фраз говорит сам за себя. У Кима легкая форма паранойи.

«Если был ничем и таким остался, можешь хотя бы не благодарить».

– Вот это мне очень нравится. Я вообще люблю Пьера Дака.

Кассандра продолжила чтение.

«Выбирая, отказываешься».

«Всмотрись внимательно, и любое станет интересным».

Это тоже мне нравится.

«В других тебя раздражают твои собственные недостатки».

«Сначала – радость, привыкнешь – гадость».

«Развивай качества, в которых тебя упрекают, это ты и есть».

И это мне нравится.

– Совет Кокто, – уточнил кореец.

«Ошибка – путь к великим открытиям».

А затем еще более мудрые изречения.

«Победить – значит терпеть неудачи, не теряя воодушевления».

– Слова Уинстона Черчилля, – сообщил Ким. – Он сказал так во время войны и выиграл ее. Вот она – сила формулировки! Лично я обожаю умные высказывания, я их коллекционирую. Кто-то собирает марки, кто-то бабочек, а я мудрые мысли. Я от них балдею. Пять-шесть слов в правильном порядке, а за ними годы опыта. «Победить – значит терпеть неудачи, не теряя воодушевления». Тебе не кажется, что, услышав такие слова, каждый стиснет зубы и будет двигаться к цели. А ведь сказана всего одна фраза!..

Ничего не скажешь, фразы – сила! Но бывает, что одно слово сильнее всех фраз. А молчание может оказаться сильнее и слова и фразы.

Ким снова взялся за раны и царапины Кассандры, обратил внимание на часы и удивился.

– Что это за странная штуковина?

Он повернул руку Кассандры и прочитал: «Вероятность умереть через 5 секунд 24 %».

Кассандра подняла глаза и увидела под потолком видеокамеру. «Пробабилис» видит ее, он знает, где она находится. А пульс сообщает компьютерной программе о ее общем состоянии.

Из чистого любопытства Кассандра взяла и протерла тряпкой с виски свою самую кровавую рану, закусив губу от боли. И тут же процент вероятности уменьшился до 23 %.

Кима очень заинтересовали странные часы.

– Ну-ка объясни, что это за штуковина без минут и секунд.

Кассандра вместо ответа передернула плечами и стала рассматривать фотографии на стене: мужчины в военной форме, демонстрации, люди, потрясающие кулаками. А над фотографиями флаг с большой буквой «А» в круге.

– Ты что, анархист? – спросила она Кима.

– Ясное дело, – ответил он с гордостью. – «Ни Бога, ни господина»! У какой партии может быть девиз лучше? А ты? – спросил он.

– Я нет.

– Не анархистка? А кто же тогда?

– Я уставший человек…

Кассандра пристально посмотрела на Кима.

– Почему ты меня спас?

– Так. Старая пластинка закрутилась по новой. Тебе не надоело?

Нет. И не надоест.

– Ладно. Сначала ты меня бесила, а теперь… Мне стало тебя жалко.

Слово «жалко» обидело Кассандру. Ким не обратил на это внимания.

– Можешь спать на моей кровати, – прибавил он.

– Если тебе меня жалко, ко мне не прикасайся.

– На этот счет будь спокойна. Я и в мыслях ничего такого не имею. Ты не в моем вкусе. Я люблю голубоглазых блондинок с пышной грудью, они вкусно готовят и уж конечно… конечно, не медиумы, не сомнамбулы и не лунатики. У них нет ни претензий, ни агрессии.

Зато у тебя есть и претензии, и агрессия. Тебе подходит одно из твоих любимых изречений. «В других тебя раздражают твои собственные недостатки» – вот ключ к твоему характеру.

Кассандра снова принялась рассматривать анархистские плакаты и фотографии с демонстрантами: молодежь размахивает цветами перед военными с автоматами. Разная молодежь. Бирманцы. Китайцы. Иранцы.

Кассандра, словно не услышав последней фразы Кима, сказала:

– Знаешь, какая у меня беда? Я не помню своего прошлого.

Ким пожал плечами:

– «Каждому свое дерьмо». Я лягу спать на кушетке, – прибавил он. – Имей в виду, я храплю. Если не нравится, мне наплевать.

Кассандра, не раздеваясь, легла на постель, она даже туфель не сняла. Закрыла глаза и сразу провалилась в сон. Ким осторожно подошел к ней, укрыл ее потеплее, оставив торчать ноги в туфлях и тихонько прошептал:

– Похоже, я сделал страшную глупость. Лучше бы, конечно, тебя сожрали крысы, но что теперь говорить… Спокойной ночи.

63

Кассандре снится сон. Она в лифте. Она поднялась на самый верх башни Монпарнас. Ночь. Она перевешивается за ограждение. На циферблате ее часов появляется надпись: «Вероятность умереть через 5 секунд 66 %».

Она видит на площадке силуэт человека, он стоит к ней спиной. Это ее брат Даниэль. Не оборачиваясь, он говорит ей:

– Я тебя ждал. Видишь, риск умереть больше 50 %. Мне это добавляет адреналина, а тебе? Смерть бродит где-то неподалеку, она тебя сторожит. Раньше ты об этом не подозревала, и жизнь казалась вполне приемлемой. Теперь смерть постоянно с тобой рядом, как голодный зверь она преследует тебя по пятам. То и дело приближается. Она с тобой в виде цифр. У тебя сейчас 66 %. Ну что ж, продолжим. Давай, сестренка! Нужно сделать еще один шаг к знанию. Давай, прыгай!

Кассандра наклоняется сильнее. Замирает на миг. И летит в бездну. Ветер бросает ей в лицо ее волосы. С каждым этажом высоченной башни, который она минует, вероятность смерти увеличивается: 70 %, 80 %, 90 %.

Этажи летят мимо со страшным шумом.

Она пролетела сквозь облако лающих собак.

Сквозь облако шуршащих тараканов.

Сквозь облако заварного крема.

Сквозь облако бомжей-насильников.

Сквозь облако голодных крыс.

И каждый раз, когда она вылетала из облака, раздавался оглушительный хлопок.

Она пролетела сквозь облако футболок, на них сияла одна и та же надпись: «Что не убивает, делает слабее».

И вот она уже в нескольких метрах от земли. Цифра на экране делает скачок и показывает… Не 98 %, а только 20 %.

Кассандра падает, будто на огромную подушку, на пенопласт, который грузовик везет на стройку. Грузовик затормозил на красный свет в нужном месте, в нужную минуту.

За рулем ее брат Даниэль, он громко смеется:

– Будущее всегда неожиданность, – говорит он ей, не оборачиваясь. – Никто не в силах предвидеть, что произойдет в ближайшую секунду. Как говорил Лао-Цзы: «Можно предсказать все, кроме будущего». Если ты, конечно, понимаешь, о чем я…

Кассандра жива и здорова, но оглушена, она еще толком не поняла, что с ней приключилось, а цифры на экране снова сделали скачок. «Пробабилис» предупреждает: «Вероятность смерти через 5 секунд 98 %».

В этот миг справа выезжает другой грузовик и на полном ходу врезается в первый.

Второй грузовик везет цистерну с легко воспламеняющейся жидкостью. Оглушительный взрыв, невиданный фейерверк. Кассандра успевает воспользоваться предоставленными ей двумя процентами – она соскакивает с грузовика, скатывается в какую-то канаву и, скрючившись, замирает. Вдали земля сотрясается от взрыва.

64

Кассандра свалилась с кровати, на лице ее удивление, она ожидала более мощного удара. Ким, сидевший в кресле за компьютером, обернулся к ней.

– Ну что, выспалась, малышня? – спросил он.

Кассандра потерла ушибленный бок, протерла глаза и не спеша встала на ноги. И тут же увидела свое имя – «Кассандра Каценберг» – в поисковике на экране компьютера.

– Ночью я пытался разыскать хоть какие-то сведения о твоем прошлом. Ты удивишься. До тринадцати лет тебя как будто не было. Ты не училась в школе, не ходила в поликлинику, у тебя не было полиса, не было проездного. Ты официально появилась в мире после поездки в Египет.

Значит, я не сумасшедшая…

– Можно подумать, что у тебя не было детства, отрочества. Не было друзей, которые бы говорили о тебе в блогах, не было школьных фотографий, да и вообще школы. Я с тобой согласен, действительно, в твоем прошлом есть какая-то тайна.

Я не помню детства. Ничего, что было до взрыва. Как будто прошлое стерли ластиком. Но теперь я хотя бы знаю, что у меня есть брат и он остался жив. Я могу надеяться, что брат мне расскажет обо мне. Объяснит, что это за «Эксперимент 24».

– Я люблю загадки, но о них поговорим позже, – продолжал Ким. – Сначала займемся более неотложными делами. Не умывайся, не причесывайся, можешь еще немного разорвать свой пиджачок. Будь такой же лохматой и драной, как вчера. И пошли со мной, только без шума.

Ким открыл заднюю дверь своей хижины, и они на цыпочках вышли. Ким повел Кассандру в обход поселения.

– Они все уже встали и завтракают. Заходи к нам в деревню по Елисейским Полям. Мы так называем свою главную улицу, которую проложили среди гор мусора. Она как раз упирается в площадь Искупления.

– Почему ты все это делаешь? – спросила Кассандра.

Вместо ответа паренек-азиат передернул плечами и пошел обратно. Через несколько минут Кассандра появилась на «проспекте». Одежда на ней была разорвана, руки и ноги в укусах.

Орландо, Эсмеральда и Напраз застыли с открытыми ртами.

– Черт! – первым опомнился Напраз.

– Черт!! – подхватил Орландо на тон выше.

– Черт!!! – воскликнула Эсмеральда и подавилась кофе.

– Черт, – счел нужным добавить Ким.

Все смотрели на приближающуюся Кассандру, словно на привидение. А Кассандра, неспешно приближаясь по Елисейским Полям к искупленцам, чувствовала себя Юлием Цезарем, вернувшимся после Галльской войны. Все победители (даже те, кто немного схитрил под конец, как она сама), должно быть, были в восторге от того, что от них не ожидали победы, а они все-таки ее одержали. Вопреки всем препятствиям.

Напраз пригласил Кассандру сесть на растрескавшееся кожаное сиденье из автомобиля. Огонь выбросил сноп искр, словно салют в честь Кассандры.

– Наши поздравления, малявка, – приветствовал ее Орландо и захлопал в ладоши.

– Девчонка с яйцами, – признал Напраз, покачав головой.

– Тебе пришлось… В общем, думаю, натерпелась, – вздохнул Орландо.

– А меня от нее тошнит, – заявила Эсмеральда и сплюнула на землю. – Я что-то уже подзабыла, как избавляются от паразитов. Хотя нет, вспомнила! Им вставляют горящий окурок в спину, чтобы их выкурить. Мне кажется, стоит попробовать.

Рыжая с узлом волос на голове закурила и выпустила дым в сторону Кассандры.

– Я выдержала испытание и могу остаться здесь навсегда, так ведь?

Эсмеральда замахала руками.

– Ну-ну-ну! Торопиться некуда. Скажем, ты выдержала первое испытание. Оно дает тебе право на временное пребывание, если только ты…

– Успокойся, Герцогиня. Не стоит заставлять других переживать то, что мы пережили сами, – вмешался Напраз. – Девушка прошла суровое испытание и показала, что в самом деле хочет стать членом нашей коммуны. Так что теперь она наша. Если, конечно, ты понимаешь, о чем я.

– Ничего подобного! Я никогда не допущу к нам Красную Шапочку! Пусть она лучше сдохнет. Мы придумаем ей другое испытание. Она справилась с крысами? Так мы посадим ее в контейнер со змеями. Если она и оттуда выберется, придумаем что-нибудь еще! На свалке кишат всевозможные зубастые и клыкастые хищники. В крайнем случае, угостим ее серной кислотой.

– Чем малявка так тебе досадила? – поинтересовался Орландо.

– Вы что, не видите, что она… она… Она настоящая… настоящая…

Рыжая искала подходящее слово и наконец нашла самое обидное, какое только могла:

– Настоящая буржуинка!

И прибавила с отвращением:

– Мерзкая жалкая буржуинка.

Напраз не счел нужным ей возражать.

– Она вся искусана, надо ее полечить, – сказал пожилой африканец и взял руку Кассандры.

Он внимательно изучил следы крысиных зубов, потом отправился к себе в хижину и вернулся с бутылкой рома. Обработал ранки ромом, а потом смазал их мазью, пахнущей одновременно зубной пастой и ваксой.

– Вы, мужики, все пустоголовые! Волосы до попы, попа с кулачок, сиськи, реснички, и вам мозги снесло! А что ей здесь делать, этой Спящей Красавице? Какое у нее здесь будущее? – стояла на своем Эсмеральда. – Какое у нее здесь счастье? Только сдохнуть?!

Воцарилась тишина.

– Может, и так. Но это ее выбор, – сурово отозвался Напраз, разглядывая рану, которая ему очень не нравилась и лечить которую он решил голубиным пометом, разведенным в уксусе.

Орландо задумчиво покачал головой.

– Я вас поняла. Если все согласны, я заткнусь, – объявила Эсмеральда.

Кассандра уселась поудобнее и скрестила ноги, словно приготовилась к долгому разговору.

– В прошлый раз вы мне обещали рассказать, кто вы такие, – спокойно напомнила она.

Она посмотрела на каждого своими большими светло-серыми глазами, и каждый ощутил мерцающее в них тепло и участие. Все четверо стали смотреть в сторону, прячась от ослепляющего маяка. Все по очереди сплюнули на землю и почесались.

– С какой радости мы станем тебе рассказывать свои истории? – спросила Эсмеральда и отпила глоток. – Мы ничего тебе не должны.

Напраз встал и принес Кассандре кружку с горячим чаем, пакет чипсов и «Нутеллу», совсем ненамного просроченную.

– Почему нет? У малявки есть на это право. Давай начинай, Барон, – обратился он к викингу. – Ты первый сюда пришел.

Все повернулись к бородачу.

65

Большой ребенок, не получил достаточно любви и ожесточился.

66

Орландо почесал бороду, встал, выудил сигару из алюминиевой коробки и раскурил ее угольком из костра.

– Так и быть, малявка. Я первым здесь появился. Меня привели сюда цыгане. Родился я в Бельгии, в так называемом экономически пострадавшем районе неподалеку от Шарлеруа. Отец работал мастером на фабрике по производству нейлона, разразился кризис, он потерял работу.

Невдалеке послышалось рычание. Лис Инь-Ян выразил свое неодобрение, услышав слово-табу. Никто не обратил на него внимания.

– А потом пошел бардак, какой обычно бывает в таких случаях. Сидели на пособии по безработице и строгали ребятишек. Настрогали восемь штук. И больше бы настрогали, если б матушка не заболела. У нее обнаружили фиброму. Отец сидел дома у телевизора, делать ему было нечего, смотрел новости и погоду. От безделья с ума сходил, злился по пустякам, только и знал, что ругаться. Ссорился не только с нами, но и с соседями, и с полицейскими. Нас порол по любому поводу. И без повода тоже. Мать всегда молчала. Она страдала депрессиями. Время от времени ей давали путевку в дом отдыха, она возвращалась оттуда улыбающейся и мыслями была очень далеко. Мои старшие братья и сестры постарались поскорей удрать из родительского дома и зажить своей жизнью, хватаясь за любую, самую скверную работенку – разносчика рекламы, уборщицы, посудомойки. Я был восьмым, последним, и остался в доме один.

Орландо выпустил облако голубоватого дыма.

– Если честно, я не люблю своих родителей. И не вижу никакого смысла в требовании: «Ты должен любить своих родителей, и они тоже должны тебя любить». Вот еще один пример устаревшей мудрости, в наши дни она не работает.

– На этот раз и я с тобой согласна, Барон, – заявила Эсмеральда.

– И я целиком и полностью согласен, – поддержал Орландо Напраз.

– Мы люди, значит, мы все разные и, значит, можем попасть к нормальным родителям, а можем, к ненормальным. Если тебе не повезло, незачем говорить, что у тебя классные родители только потому, что они тебя родили. Тебе попались уроды, тебе не повезло, вот и все.

– Жизнь играет в свою лотерею, – счел нужным прибавить Напраз.

– Ты не обязан притворяться, что у тебя все хорошо, если все плохо, – твердо заявил Орландо, сделав глубокую затяжку. – Единственное, что сделали для меня родители, это отдали в общегородскую светскую школу, чтобы я не болтался у них под ногами. И я увлекся учебой. Больше всего философией. Ты, наверно, удивишься, малявка, но я очень неплохо учился. И выучился думать самостоятельно.

Один бомж – анархист, другой бомж – философ. Похоже, бароны и маркизы не желают считаться жалкими обломками кораблекрушения. Им хочется выглядеть интеллектуалами.

– Так вот почему ты так яростно борешься с поговорками? Хочешь доказать оригинальность мышления? – насмешливо спросил Ким.

Орландо ничего не ответил, состроил гримасу и стал похож на печального клоуна.

– Вернусь к рассказу. В год, когда я готовился к выпускным, отец как-то вечером сильно возбудился из-за эскалопа, то ли он был пережарен, то ли недожарен. Он набросился на мать с кулаками. Я встал на ее защиту и спустил отца с лестницы. По закону земного притяжения, он упал тяжело. Раздался треск, отец не шевелился, словом, вышло так, что он сломал себе шею.

Викинг нервно прикусил сигару.

– Вместо того чтобы всем объяснять, как произошел несчастный случай, я ударился в бега.

– Еще бы! – засмеялась Эсмеральда. – Да у тебя и выбора не было, Барон! Можно сказать, едва унес ноги от тюрьмы!

– Для парня в розыске, каким я стал, осталось одно место, куда берут, не задавая вопросов: французский Иностранный легион. Я сменил имя, меня звали Бодуэн ван де Пут – нечего смеяться, обычное бельгийское имя, означает «колодец» – и стал Орландо ван де Пут.

Надо же! А мне и в голову не пришло, что можно изменить имя, а значит, и заданную им программу. И фамилию тоже можно изменить. Волевым решением. «Зовите меня теперь вот так!»

– Орландо, конечно, лучше Бодуэна, – признал Напраз. – Орлан парит в небесах, а в колодец падают.

– А ландо едет, – посмеялся Ким.

– Теперь я буду называть тебя Барон ван де Пут, – насмешливо сообщила Эсмеральда.

– В Легионе я честно тянул свою лямку и побывал в десятке разных стран. Повсюду одно и то же: учения, лагеря, комары, стычки в джунглях или в горах, подвиги, о которых никто не знает, убитые и раненые. Я начал с Джибути, потом был Чад, Конго, Косово, Коморские острова, Афганистан и в конце бывшая Югославия. В Боснии я познакомился с потрясающей женщиной. Я на ней женился, и она родила мне дочку.

– Боснийки, они славные, – согласилась Эсмеральда.

– Но я не часто видел своих девчонок, то я на операции в Буркина-Фасо, то в Либерии, то в Гвинее, то в Руанде. А в Руанде мне и вовсе не повезло, мало мне было гражданской войны и кровавой резни, я поссорился со своим капитаном из-за покера. Он подумал, что я мухлюю. А я никогда в жизни не мухлевал, я человек с принципами.

– И ты со своими принципами спустил его с лестницы, – засмеялся Ким.

– Нет, мы дрались на ножах по всем правилам. Но я оказался проворнее и выиграл.

– Случай опять на твоей стороне? – подколола Орландо Эсмеральда.

– Почему бы и нет? Но мне трудно было объяснить другим офицерам, что мы дрались на дуэли и дрались по правилам.

– Как я посмотрю, Барон, трудности у тебя в основном с объяснениями. Печальный факт для философа, – съязвил Ким.

– Хотел бы я посмотреть, Маркиз, как ты объясняешься с упертыми людьми, для которых не существует нюансов.

Орландо тяжело вздохнул.

– В общем, я снова ударился в бега. Под вымышленным именем снял квартиру в Париже, и мы поселились там с женой и дочкой. Я залег на дно.

– И на чем опять споткнулся? – осведомился Ким, который, похоже, знал эту историю.

– Ну… как сказать. С женой поссорился. Она не выказала мне уважения.

– Пережарила эскалоп? Или передернула в покер в разгар гражданской войны? – снова со смешком съехидничал азиат.

– Со всем моим уважением попрошу немедленно заткнуть свою глотку, придурок! – рявкнул Орландо.

– Мне кажется, ты немного вспыльчив, – заметил Напраз. – И еще мне кажется, что вспыльчивый характер достался тебе по наследству.

Орландо молчал, жевал сигару, потом все-таки решил продолжить рассказ.

– Нет, дело вышло из-за телевизора. Поспорили, какую программу смотреть. Я хотел футбол по второму. Чемпионат Европы же! Не хухры-мухры! А она фильм про любовь «Когда Гарри встретил Салли». Ну и подрались из-за пульта.

– Пульт – это скипетр, – с важностью произнес Ким.

– Кто это сказал? Наполеон? – поинтересовался Напраз.

– Нет, это я сказал, – улыбнулся паренек. – При Наполеоне не было пультов, господин Виконт!

– Не ёрничай! История Европы мне известна лучше, чем тебе история африканских королевств. Нас учат вашей истории, а вы в нашей ни в зуб ногой!

Напраз обиженно сплюнул на землю.

– Почему это? Мы знаем и Ливингстона, и Швейцера, – возразил Ким.

– Скажешь тоже! Знает он Ливингстона!

Орландо не оставил без внимания разгорающуюся стычку.

– Эй вы! Я сейчас говорю. В общем, безмозглая моя толстуха не желала отдать мне пульт от телевизора. Дочурка заревела. А меня зло взяло: как это моя половина так себя ведет на глазах ребенка. И я ей объяснил свою точку зрения на этот вопрос.

– Поколотил? – осведомилась Эсмеральда.

– Дал понять, что на этот вопрос у меня другая точка зрения.

– Начистил ей все-таки морду?

– Я бы сказал, что я ее поучил.

– Я всегда говорил: нельзя не учитывать чужие точки зрения, – с важным видом кивнул Напраз.

– Да у вас идиотская точка зрения! – возмутилась Эсмеральда. – И тут вы, мужики, всегда заодно!

– Точь-в-точь по поговорке «Кого люблю, того и бью». Но тут и я выберу антипоговорку: «Если люблю, не обижу», – вставил свое слово Ким.

– Помолчи! Лучше не доставай меня!

Орландо раздавил каблуком окурок, схватил за горлышко стеклянную бутылку без этикетки, выпил в несколько глотков содержимое и отбросил ее в сторону. Бутылка со звоном разбилась.

– С этого все и началось. Я посмотрел матч, наши его продули. Жена всю ночь хлюпала, а наутро пошла к врачу, чтобы засвидетельствовал ее синяки и шишки, а потом отнесла в полицию на меня жалобу. Обвинила в домашнем насилии. Пришлось мне опять спасаться. Стало быть, меня ищут из-за отца, капитана и жены. А жена тем временем наняла подлеца адвоката и лишила меня родительских и гражданских прав. Так что я теперь не имею даже права повидать свою собственную дочурку.

Орландо ван де Пут, понурив голову, замолчал.

– Барон не сказал тебе, что он алкоголик и, стоит ему выпить, доктор Джекил превращается в мистера Хайда. Он перестает себя контролировать, – сообщил Ким.

– И что он был пьян, когда сломал шею своему отцу, пришиб капитана и отдубасил жену. А возможно, и дочь, – прибавила Эсмеральда.

Великан викинг вскочил на ноги.

– Не смей так говорить, Герцогиня. Я никогда и пальцем не тронул дочурки! Она для меня святое!

Дочь – смысл его жизни.

Но Эсмеральда снова поддела Орландо.

– Признай хотя бы, что дуреешь от спиртного, Барон!

Он выпил половину следующей бутылки и разбил ее тоже.

– Хорошо. Я признаю, что люблю выпить! Но за что мне такие беды?

– Не считай других обидчиками. Это из тебя лезет злоба. Твой папаша, капитан, жена – твои жертвы. И потом, сдается мне, ты не все нам рассказываешь!

Лисенок Инь-Ян высунулся из-за кучи мусора, взобрался на нее и без всякой видимой причины принялся тявкать.