Текст книги "Гарем, или Пленница султана"

Глава 12

Посланный к Хаджи-бею невольник вернулся с сообщением о том, что кызлар-ага собственной персоной прибудет на следующее утро, дабы убедиться во всем воочию. Сира небрежно бросила рабу мешочек с монетами.

– Служи мне верно и ни в чем не будешь нуждаться.

Слуга с улыбкой кивнул и поклонился.

Ага прибыл не один. Он привел с собой караван, груженный роскошными шатрами и провизией. Были с ним и новые рабы. К закату свита принца была размещена со всеми удобствами, и над лагерем поплыл аромат кебабов из нежного мяса ягненка.

Наступила ночь, и обитатели шатров стали готовиться ко сну. Но Хаджи-бей и госпожа Рефет, оставшись наедине, продолжали беседовать.

– Я полагала, что наш дорогой Баязет должен был позаботиться о дворце, который подарил моей сестре, – проговорила пожилая женщина.

– В этом деле я усматриваю руку коварной Бесмы, – ответил ага. – Но ничего страшного. Я уже говорил с султаном, и он решил, здесь необходим незначительный ремонт.

– Незначительный? – возмутилась госпожа Рефет.

– Возможно, в разговоре с султаном я несколько погрешил против истины, – спокойно ответил евнух. – Однако султану вовсе не обязательно знать масштабы предстоящих работ. Тогда он вряд ли проговорится об этом Бесме. Хотя нельзя исключать и того, что она в любом случае примется интриговать и попытается отправить к нам своего соглядатая.

– Если она уже этого не сделала.

– Нет, невозможно, – заявил ага. – Я ведь устроил так, чтобы новые рабы, которых назначили к принцу, жили отдельно от всех прочих обитателей дворца. И я самолично выбрал рабочих, которые прибудут на рассвете. Тем не менее мы будем начеку. Ничто не должно возбудить подозрений этой волчицы. Когда же все будет готово, я позволю ей заслать к нам одного-двух шпионов. Доносить им будет нечего, и через год-другой ложное ощущение безопасности убаюкает Бесму. У нее достаточно врагов и в Эски-серале, так что ей будет недосуг беспокоиться еще из-за какого-то ничтожного принца, который живет в нескольких днях пути от ее драгоценного Ахмеда.

– Друг мой, твои таланты прямо-таки изумляют меня… – заметила госпожа Рефет.

– Я не успокоюсь, пока сын госпожи Кесем на станет наследником султана Баязета! – решительно заявил ага.

Госпожа Рефет пристально на него поглядела и тихо спросила:

– Неужели ты так сильно любил мою сестру, Хаджи-бей?

– Я любил ее так, как только может любить мужчина, не являющийся таковым… Она была мне и матерью, и сестрой, и другом. Представь, тогда я только появился в гареме… Испуганный девятилетний ребенок, оторванный от семьи, увезенный из родной страны и жестоко оскопленный! Большинство мальчиков, моих ровесников, умирали после такой операции. Я оказался одним из немногих счастливчиков, но в то время не знал этого. Кесем видела мой ужас, хотя сама была еще почти ребенком. Ты ведь помнишь, как она взяла меня под свое крылышко. Когда она стала икбал султана, я сделался при ней главным евнухом. Когда же родился ее сын, а старый ага умер, я занял его пост – благодаря ее влиянию! Я обязан ей всем, и я всегда разделял ее мечту о том, что султан признает своим наследником Селима. Она, как и я, видела, в какого выродка превратился воспитанный Бесмой Ахмед. Моя госпожа мертва, но ты, Рефет, жива, как жив и я. И мы сделаем так, чтобы мечта Кесем сбылась.

Лагерные костры догорали, ночь подходила к концу, и небо на востоке начинало потихоньку озаряться светом нового дня. Лагерь оживал, наполняясь суетой. Из столицы прибыли рабочие, которым предстояло привести в порядок Дворец Лунного Света и вернуть ему былую красоту.

Сира с помощью Зулейки и Фирузи исследовала небольшой дворец, отмечая, какие работы необходимо провести. Девушка-гречанка Ирис и Амара, что была родом из Индии, взяли под свое начало домашних слуг и надавали им множество поручений. Сарина же, закутанная в вуали с головы до пят, прошлась по всем участкам, где некогда были сады. Испанка ничего не записывала, смело полагаясь на свою память. Без промедления велела она рабам вырвать с корнем подлесок и сорняки, которые успели здесь разрастись так, словно именно они были хозяевами этих мест.

Почва, освобожденная от сорняков и дикорастущих кустов, была вскоре распахана, удобрена и заново засажена тысячами весенних луковичных растений, красиво цветущими кустами и всевозможными фруктовыми деревьями. Им бы только дождаться весны! Воздух наполняло благоухание поздних роз и других осенних цветов, пересаженных из султанских теплиц.

Уже через месяц Дворец Лунного Света вернул себе былое великолепие и теперь был подобен сияющей жемчужине, лежащей на зеленом бархате холмов. Чтобы очистить стены от грязи, их оттерли песком. Поврежденные колонны и окна, сломанные железные решетки и неработавшие фонтаны – все это привели в порядок. Кухонные печи снова пылали жаром, а кладовые заполнились припасами. Крыши заново покрыли тростником, а из вычищенных и побеленных конюшен доносилось веселое ржание лошадей.

Интерьер дворца теперь поражал искусной расстановкой мебели, привезенной из запасников Эски-сераля. Повесили лампы, а также расстелили ковры. Еще во время своей первой прогулки по дворцу Сира обнаружила крыло, выходившее окнами сразу и на море, и на зеленые холмы, и она объявила, что гарем будет располагаться именно здесь.

Чтобы сюда попасть, нужно было пройти сквозь двустворчатые двери, ведущие во внутренний дворик. Здесь местные торговки могли расположиться со своим товаром, который они предлагали женщинам принца. Справа от главных дверей находилась обшитая деревянными панелями дверь, ведущая в маленькую закрытую для посторонних переднюю, откуда можно было попасть в комнаты гарема, главный зал которого был огромен; здесь обитательницы гарема могли прогуливаться, не рискуя быть увиденными. Слева от зала располагался коридор, ведущий в бани. По левой стороне коридора находились шесть комнаток – каждая с собственной маленькой передней для евнуха или рабыни. Окна каждой из этих шести комнат смотрели в отдельный уединенный садик.

Уже было решено, что управление домашними делами возьмет на себя Сира, которой должны были помогать Зулейка с Фирузи – до тех пор, пока не появится специально обученная невольница, которой и передали бы эту работу. Амара и Ирис по-прежнему распоряжались домашними слугами, а Сарина царствовала в садах.

В один прекрасный день по дороге, заново вымощенной гравием, галопом проскакал всадник. Его немедленно препроводили к госпоже Рефет.

– Принц Селим будет здесь к вечеру, – сообщил солдат.

Услышав новость, девушки принялись за дело. Сарина отправилась в сад. Фирузи бросилась на кухню, дабы сообщить поварам, что ужин сегодня должен быть безупречен. Амара с Ирис приказали слугам немедленно вычистить и проветрить покои принца. А Сира с Зулейкой бегали повсюду – чтобы следить за приготовлениями во всем дворце.

Наконец, вернувшись к себе, все девушки дружно проследовали в бани. Госпожа Рефет усмехнулась про себя. «Интересно, как долго продлится мир и покой во дворце теперь, когда принц возвращается?» – спрашивала она себя.

И вот Селим прибыл и, к своему восторгу, увидел прекрасный уютный дом и юных красавиц, робко ему улыбавшихся из-за прозрачных вуалей.

– Ну как, племянник, нравится ли тебе твой дом? – спросила госпожа Рефет, показывая принцу обновленный дворец.

– Если честно – я поражен! – воскликнул Селим. – Уезжая, я никак не ожидал, что по возвращении найду дворец столь прекрасным! Даже сады выглядят так, будто были такими всегда. Во имя Аллаха – как тебе это удалось?

– Но я-то сама ничего не делала, – с усмешкой ответила Рефет.

Принц недоверчиво взглянул на тетушку, а та продолжала:

– Племянник, разве ты забыл? Ты ведь оставил Сиру распоряжаться здесь. Именно она и прочие женщины твоего гарема создали это чудо! Если тебе понравился сад, поблагодари Сарину. А если мы угодили тебе с приготовлением блюд, – так это заслуга Фирузи. Ирис и Амара обучали невольников. Зулейка придумала обстановку и тайно дважды побывала в Константинополе, чтобы выбрать мебель в запасниках сераля. И за всем этим приглядывала Сира, которая правила твердой, но доброй рукой. Ты действительно благословлен Аллахом, раз у тебя такой гарем!

– И вправду, они, по-видимому, очень умны, – заметил молодой принц. – Однако… как насчет другого? Согреют ли они мою постель?

– О, дорогой племянник!.. – со смехом воскликнула госпожа Рефет. – Я прожила в Турции почти всю жизнь, поэтому могу сказать: если тебе недостает ума понять, каким сокровищем ты обладаешь, – тогда твоя глупость не имеет пределов! Твои девушки прошли отличное обучение и по части этого «другого». Не сомневаюсь, что ты останешься доволен. Все вы, мужчины, одинаковы. Поверь, никакие плотские утехи не порадовали бы тебя, если бы ты нашел вместо этого прекрасного дворца свинарник!

Селим тоже рассмеялся.

– Ох, тетя!.. – выдохнул он, утирая слезы с глаз. – Моя мать всегда говорила, что из вас, близнецов, ты – более деятельная и серьезная. – С этими словами принц обнял тетушку и поцеловал ее в щеку.

Госпожа Рефет фыркнула и с лукавой улыбкой проговорила:

– Годами ты, Селим, – взрослый мужчина, но проделками подобен мальчишке!

Принц снова засмеялся и спросил:

– Ты разделишь со мной ужин сегодня вечером?

– Ах да, чуть не забыла! – воскликнула тетя. – В общем, твои девушки спрашивали… если ты не обессилел после дальнего пути, – не угодно ли тебе сегодня вечером отужинать в гареме? Действительно, Селим, пойди к ним. Девушки столько трудились, чтобы тебе угодить, а ведь они тебя почти не знают.

– Очень хорошо, тетя. Почти месяц я провел исключительно в мужском обществе. Пора мне познакомиться с моими красавицами. Скажи им, что я приду.

Госпожа Рефет низко поклонилась племяннику и вышла.

В этот вечер Селим сидел во главе стола и в искреннем восторге смотрел на девушек, что его окружали. Они напоминали цветы в его саду – Амара была в бледно-голубом, как рассветное небо, Сарина – в ярко-зеленом, Ирис – в персиковом, Зулейка – в бирюзовом, Фирузи – в тускло-розовом, а Сира – в бледно-фиолетовом. И все они были прекрасны – каждая по-своему! Селим почувствовал, что в нем просыпается желание. Больше месяца он обходился без женщины на своем ложе, – если не считать одной девушки-дикарки из кочевого племени, которую он по случаю осчастливил на охоте. Подобно всем османским принцам, Селим обладал здоровым и неуемным мужским темпераментом.

Улыбнувшись, Фирузи спросила:

– Можно ли мне спеть для тебя, господин, песню моей родины? Сира изучала мой родной язык и сможет перевести тебе слова.

Селим кивнул, и рабыня принесла лютню. Фирузи тронула струны. Песня была веселой, и девушка с серебряными волосами оказалась прекрасной певицей и музыкантшей.

Сира же заговорила тихим голосом, переводя принцу слова, время от времени краснея в самых неприличных местах. Селим смеялся от души. Потом Фирузи завела нежную и романтическую персидскую песню любви. Тут поднялась со своего места Сарина и начала танцевать, чувственно извиваясь своим гибким телом в такт мелодии.

Селим взглянул на остальных девушек. Решительно в эту ночь ему необходима женщина! Но он знал точно – знал с того самого дня, когда сидел возле водоема рядом с Сирой, что именно эта девушка будет первая на его ложе. О Сира!.. Сдержанная, рассудительная – и столь желанная!

Шесть девушек оживленно щебетали, обмениваясь мнениями о сегодняшнем вечере. Они могли гордиться собой. Все прошло как нельзя лучше, и принц Селим явно был доволен. Они даже не заметили отсутствия госпожи Рефет, пока та внезапно не появилась снова.

– Мой племянник желает, чтобы одна из вас пришла к нему сегодня ночью, – сказала пожилая женщина.

Болтовня тотчас же стихла. Все девушки молча переглядывались.

– Сира, у тебя всего час, чтобы подготовиться, – проговорила госпожа Рефет. – Иди же – и сделай все, что нужно.

Глава 13

Остальные пять девушек смотрели на Сиру во все глаза, когда госпожа Рефет вывела ее к ожидавшим носилками. Долгие месяцы все они готовились к тому моменту, когда одну из них призовут к ложу господина. Но, как ни странно, сейчас все они радовались за Сиру, хотя конечно, каждая в душе немного завидовала рыжеволосой шотландке.

Проворно подхватив носилки, рабы побежали по коридору, ведущему в покои принца. Через несколько минут, когда рабы опустили носилки на пол перед резной дверью, сопровождавший их евнух, взглянув на девушку, шепотом приказал:

– Иди. Наш господин ждет часа наслаждений.

Сира на дрожащих ногах выбралась из носилок и, нерешительно толкнув резную дверь, очутилась в личной спальне принца.

Это была средних размеров комната с выложенной изразцами печью в углу, в которой горел огонь. Стены были завешены толстыми персидскими коврами в синих, зеленых и красных тонах. Начищенные до блеска бронзовые светильники распространяли вокруг мягкое сияние. Ноги девушки, которые, казалось, превратились в ледышки, осторожно ступали по ковру.

Спальня принца была обставлена весьма скромно, но поражала роскошью отделки. Слева, на беломраморном возвышении помещалось квадратное ложе под балдахином из золотистого бархата. Возле двери стоял большой деревянный сундук, обитый позолоченной кожей. В дальнем углу располагался низкий круглый столик в окружении множества разноцветных шелковых подушек. Возле постели высокая серебряная курильница источала аромат горящего алоэ. Прямо напротив Сиры находилась дверь, ведущая в сад, откуда открывался вид на море. И голос принца донесся как раз из сада:

– Иди ко мне сюда, Сира.

Войдя в сад, девушка пала на колени, коснувшись лбом земли. Принц поднял ее и осторожно поцеловал в висок.

– Впредь никогда не падай ниц передо мной, – сказал он. – Это годится для ничтожного раба, но не для образованной женщины.

– Благодарю, господин.

Он подвел ее к балюстраде над морем.

– Моя голубка, сияние луны, отраженной в морской воде, не в силах соперничать с твоей красотой.

– Благодарю, господин.

Он устремил на нее внимательный взор:

– Клянусь бородой пророка, тебя постарались закутать как следует, не так ли?

– Да, господин, – ответила девушка.

Улыбнувшись, принц приподнял ее вуаль. Когда же она вздрогнула, он спросил:

– Тебе холодно?

– Да, господин.

– Хм… неудивительно. Эти одежды предназначены для того, чтобы соблазнить, а не для того, чтобы согреть. – Принц тихо рассмеялся. – В ногах постели лежит шерстяной халат. Завернись в него.

Отступив в спальню, Сира сняла часть своих покрывал и набросила на плечи халат из мягкой белой шерсти. Одеяние застегивалось как раз под грудью; причем халат оказался ей впору настолько, как будто был шит специально для нее. Собираясь снова выйти в сад, она вдруг увидела, что принц стоит в дверях и наблюдает за ней. На нем также был длинный шерстяной халат.

– Так теплее? – спросил он.

– Да, господин.

– За весь вечер ты трижды сказала «да, господин» и дважды – «благодарю, господин». Прежде ты была более красноречива.

– Простите, господин, – прошептала Сира, уже готовая заплакать.

Некоторое время принц молча ее разглядывал. Лукавый огонек вдруг сверкнул в его глазах, и он протянул к ней руки. Заплакав, Сира бросилась бежать, но тотчас остановилась, услышав его смех.

– Так я и думал, – заявил Селим. – Ты по-прежнему меня боишься. Но успокойся, моя милая Сира. Не в моих привычках брать женщину силой – хотя однажды такой соблазн был очень велик.

– О-о, господин, мне так стыдно!.. Умоляю, простите меня!

Подойдя к ней, принц осторожно обвил рукой ее стан.

– Сядь рядом со мной, юная дева. – Он увлек ее на гору подушек и продолжал: – А теперь послушай. Знаешь ли ты, почему я уехал после нашей встречи возле пруда?

– Я думала, что вызвала ваше неудовольствие.

– Нет, я вовсе не сердился. Я испугался. Я боялся, что забуду свое обещание и возьму тебя силой, если останусь с тобой рядом. Слышишь, как благоухает алоэ, моя маленькая? Видишь, как полная луна заглядывает в наше окно? Разве я не обещал тебе, что так и будет? Глупышка, я не из тех мужчин, что в ослеплении страсти готовы брать силой.

– Я… не знала этого, господин.

– Не знала?… Но это совсем на тебя непохоже, дорогая. – Тут он вдруг пристально посмотрел на нее и, заглянув ей в глаза, проговорил: – Сира, взгляни же на меня.

Она в смущении подняла взгляд, и принц был ослеплен сиянием ее глаз. «О, Аллах! – мысленно взмолился он. – О, Аллах, дай мне силы не наброситься на нее прямо сейчас!»

Склонив голову, Селим поцеловал девушку в губы.

– Ты не упала в обморок! – воскликнул он в шутливом удивлении. – Смею ли попробовать еще раз?

Из горла девушки вырвался нервный смешок.

– Да, господин, – ответила она. – Когда ты так осторожен, мне не страшно.

Тут он сжал ее в объятиях, и их губы встретились. Однако же, вопреки его первоначальному намерению, поцелуй получился долгим и невероятно страстным. И в тот же миг Селим почувствовал, как руки Сиры обвили его шею, а ее язычок скользнул по его зубам. Принц отстранился и, вздрогнув всем телом, пробормотал:

– О, юная дева, юная соблазнительница, если ты не остановишься, я уступлю твоим чарам.

– Боюсь, господин, что я всего лишь слабая женщина, – последовал ответ.

– О, дитя, ослепленный твоей красотой, я едва не забыл, каким пугающим для девушки может быть первый опыт любви. Несомненно, тебе вбили в голову, что ты обязана быть покорной, дабы угодить мне, а также внушили мысль, что в случае неудачи твоя жизнь будет кончена.

Селим снова привлек Сиру к себе, касаясь губами ее благоуханных волос. Аромат свежести, который источала эта девушка, близость ее тела зажгли в нем желание, но он решительно сказал себе: «Я не должен ее торопить, ни в коем случае не должен».

Тут она подняла к нему лицо, и их губы снова встретились. Обвивая руками шею принца, Сира прильнула к нему всем телом, и тот, глухо застонав, подхватил девушку на руки и понес на ложе.

Когда же он уложил ее на подушки и лег рядом, Сира приподнялась на локте, впиваясь взглядом в его губы. А принц яростно сжимал и разжимал кулаки, противясь желанию наброситься на нее. Наконец, наклонившись, он осторожно провел языком по ее губам. И тут же, не в силах устоять, потянулся к ее груди. Девушка вздрогнула, когда его нетерпеливые пальцы щелкнули застежкой ее халата и коснулись нежной плоти. Когда же он провел ладонью по ее бедру, у нее невольно вырвалось:

– Нет-нет!

Селим замер, устремив взгляд на длинные стройные ноги девушки. Тихо вздохнув, пробормотал:

– Ах, Сира, если бы звезды могли видеть тебя сейчас, они бы погасли, стыдясь собственного уродства.

Девушка шевельнулась, пытаясь запахнуть полы халата.

– Лежи спокойно, – сказал принц. – Мне нравится на тебя смотреть.

Сира в испуге побледнела, а затем густо покраснела. Селим же рассмеялся и провел ладонью по ее груди. Он чувствовал, как нежный сосок отвердевал под его большим пальцем. И чувствовал, как бешено стучало сердце девушки.

– Назови меня по имени, – велел он. – Я никогда не слышал, как ты произносишь мое имя.

– Селим, – прошептала она.

– Еще раз. – Он снова провел ладонью по ее бедру.

– Селим.

Протянув руку, принц распустил волосы девушки, и они, пламенея, точно солнце на закате, упали ей на плечи.

– Как ты красива… – прошептал он с улыбкой. – Я знал многих красавиц, но никогда не встречал подобной тебе. Юная дева, я хочу тебя. Если я должен ждать, чтобы завоевать твое сердце, я буду ждать. Но если бы я посмел, – клянусь Аллахом, овладел бы тобою прямо сейчас!

– Да, мой господин, – прошептала Сира, потянувшись к нему.

Селим в задумчивости посмотрел на нее, а девушка нежно ему улыбнулась. В следующий миг она оказалась под ним, и он услышал, как она прошептала:

– Только осторожно.

«Только осторожно» – слова эти гремели в его ушах, когда он вонзил в нее свой возбужденный ствол. Наткнувшись на преграду ее девичества, Селим почувствовал, как она напряглась, и остановился на миг, чтобы нежно ее поцеловать. Когда же тело девушки расслабилось, он резко вошел в нее, мгновенно пробив барьер.

Но Сира не вскрикнула и не закрыла свои прекрасные зеленые глаза – напротив, глаза ее сделались огромными от удивления, и казалось, она мысленно воскликнула: «Ах, какая сладкая боль!» И она удивилась еще сильнее, когда, услышав тихий стон удовольствия, внезапно поняла, что он вырывался из ее собственного горла. И в тот же миг Сиру словно подхватил вихрь восторга; ее стройное маленькое тело выгнулось дугой навстречу мужчине, а юные груди с торчащими отвердевшими сосками прижимались к мужской груди. С самого начала она отчетливо чувствовала ритм его движений, а потом, когда боль отступила, Сира ринулась в жаркий водоворот головокружительного наслаждения. И внезапно, едва не рыдая, она выкрикнула имя принца, и по ее щекам заструились слезы. А он зарылся лицом в ее волосы и, не в состоянии более сдерживаться, излился в нее, сотрясаясь всем телом.

На какую-то долю секунды их души, казалось, соединились, и у него возникло чувство, что теперь он принадлежал Сире навеки. Да-да, он обожал ее и не мог ею насытиться! И почему-то у него возникло ощущение, что отныне он сделался рабом этой женщины.

Луна закатилась, и Селим взглянул на спавшую Сиру. Она лежала на боку, лицом к нему, лежала, подложив ладонь под щеку. Он наслаждался зрелищем ее обнаженного тела – влажным перламутровым глянцем кожи, коралловыми сосками грудей, угольно-черным частоколом ресниц на фоне белой щеки и золотисто-рыжей гривой спутанных волос, разметавшихся по подушке. Селим даже задрожал от желания – ужасно захотелось снова обладать ею. Но вспомнив, что бутон ее девичества был вскрыт им только что, он поднялся с постели и, подойдя к двери, приказал рабу принести горячей воды, льняных салфеток, прохладного питья и сладких пирожных.

Когда все, что требовалось, было доставлено и сложено в ногах постели, Селим бережно перевернул спавшую на спину. Окунув мягкую ткань в ароматную воду, он осторожно стер с ее бедер засохшую кровь. Это полагалось бы сделать рабыне, но он не хотел, чтобы кто-то посторонний вторгался в волшебную сказку, созданную их любовью.

Закончив, он отставил таз в сторону и, набросив легкое покрывало на спавшую, вышел на террасу. Сделал глубокий вдох, наслаждаясь прохладным воздухом. И вскоре способность размышлять вернулась к нему. «Я влюблен!» – воскликнул он мысленно и нисколько не смутился при этом. Никогда прежде Селим-хан не заводил настоящих отношений с женщиной, хотя женщин у него было предостаточно. Да, у него их было много, но не хватало одной-единственной, – и вот теперь…

А она его очаровала, эта маленькая колдунья! Никогда еще не знал Селим чувств, одолевавших его сейчас. Любовь… Нежность… Желание защитить!.. Но как удалось юной невинной девушке овладеть мыслями и сердцем взрослого мужчины? Покачав головой, принц вернулся в спальню. Ему захотелось поговорить с Сирой, услышать ее чудесный голос и убедиться, что и она испытывала то же самое.

Взяв в руку чашу с фруктовым соком, он сел на постель, а другой рукой легонько провел по стройному девичьему телу, наслаждаясь его чувственными изгибами. Она что-то тихо промурлыкала во сне – и вдруг, потянувшись, раскрыла глаза. Селим подал ей чашу с соком, и она с жадностью сделала несколько глотков. После чего вдруг спросила:

– Долго ли я спала, господин? И как же хорошо я отдохнула…

– Несколько часов, любовь моя, – ответил Селим, не в силах отвести от нее глаз.

Под его пристальным взглядом Сира густо покраснела и, поставив чашу на столик возле постели, тихо проговорила:

– Если ты будешь так смотреть на меня, мой Селим, я вспыхну, как пламя, и от меня останутся одни угольки.

Он промолчал, а она с улыбкой спросила:

– Сумела ли я доставить тебе удовольствие, господин?

Глаза принца сияли, когда он в ответ прошептал:

– Ты была несравненна, моя дорогая.

Сира, смутившись, отвернулась и рассмеялась. Принц же вскочил с ложа – и вдруг тоже рассмеялся. И оба смеялись так громко и весело, что рабы, дежурившие за дверями, в недоумении переглянулись, – мол, неужели первая икбал господина сразу же оказалась настолько мудрой, что сумела так быстро ублажить принца?

Тут Сира, схватив Селима за руку, привлекла его к себе, а он с ласковой улыбкой проговорил:

– Если расскажешь кому-нибудь об этом фарсе, я велю тебя удушить, любимая.

Сира тихонько рассмеялась в ответ.

– О, господин, я ведь знаю, какое положение ты занимаешь, – прошептала она.

И принц понял, что она никому не расскажет об их легкомысленной игре – ведь это была тайна, связавшая их двоих. Но неужели она любила его хотя бы немного?

Обнявшись, они вели тихую беседу, пока не уснули.

Сира проснулась, когда кто-то коснулся ее плеча.

– Госпожа, скоро рассвет, – сказала рабыня.

Кивнув, она медленно поднялась.

– Куда ты уходишь, Сира? – послышался голос принца.

– Скоро рассвет, господин Селим. Обычай требует, чтобы я вернулась на женскую половину.

– Но ты придешь снова? – В его глазах были любовь и обожание.

– Да. Когда мой господин меня позовет.

– Сегодня вечером?

Она ответила ему сияющей улыбкой.

– Но господин должен вызвать меня официально.

– Тебя позовут. – Принц встал, подхватил Сиру на руки и понес к ожидавшим ее носилкам (лица изумленных рабов оставались бесстрастными, пока они бежали по холодным безмолвным коридорам).

Сира вспомнила, как боялась всего несколько часов назад. А теперь ее сердце переполняли радость и счастье. Носилки доставили девушку в гарем, где ее ждала госпожа Рефет. Сира бросилась к пожилой даме.

– О, мадам, я так счастлива!

– Так и следует, – с улыбкой ответила госпожа Рефет. – А теперь – за дело. Тебя ждет баня, и я приказала явиться мастерице массажа. А потом спать, дитя мое!

Служанка вымыла Сиру ароматной водой, а искусная массажистка убаюкала ее возбужденное тело. Когда же с этим закончили, перед Сирой снова появилась госпожа Рефет.

– Идем же, дорогое дитя. Я провожу тебя в твои новые покои.

– А я что, не вернусь в мою прежнюю комнату, госпожа?

– Не приличествует икбал принца Селима спать в комнате для рядовых гедикли, – ответила пожилая женщина. – По приказу моего племянника слуги втайне от всех трудились несколько недель, обустраивая твои новые покои. Они обставлены и украшены так, чтобы понравились именно тебе.

– Но его так долго здесь не было… А вернулся он только сегодня…

– За время отсутствия принца гонец несколько раз привозил от него письма, – с улыбкой ответила Рефет.

– Но откуда он знал, что первой буду именно я?

– Сира, он знал это с самого начала. Понимаю, что европейцам трудно поверить в то, что восточный принц, окруженный множеством прекрасных дев, может искренне полюбить, – но тем не менее это случилось. И неужели ты считаешь, что твоя первая ночь с принцем была обычным удовлетворением плотской страсти?

– О нет! – вскричала девушка, густо покраснев. – Это было прекрасно и так искренне, что… – Она умолкла, не в силах подобрать нужные слова.

Госпожа Рефет ласково улыбнулась.

– Ничего больше не говори, – сказала она, погладив девушку по плечу. – Однажды я тоже испытала это. – Пожилая женщина распахнула двери в дальнем конце коридора, и они вошли в приемную нового жилища Сиры.

Стены тут были выложены ярко-синими изразцами с геометрическим узором из ярко-желтой смальты, а прямо перед ними стоял маленький фонтан темно-красного полированного камня. И в обоих торцах комнаты имелись двери.

– Там расквартированы евнухи, которые станут тебя охранять, – пояснила госпожа Рефет, указывая на дверь слева. – А там будут находиться твои служанки-невольницы. – Она указала на правую дверь.

Пол под ногами был из того же темно-красного полированного мрамора, что и фонтан. А в стене, за фонтаном, находились еще две двери. Первая была узкой и низенькой, а вторая – большой двустворчатой, резного дерева с позолотой, и отсюда можно было попасть в огромный и шикарный зал.

Сира с восторгом разглядывала все вокруг. В желтых мозаичных стенах были утоплены массивные деревянные балки, расписанные яркими цветами – красными, синими, зелеными и золотыми; росписи панельного деревянного потолка повторяли узоры на стенных балках, а пол был из молочно-белого мрамора. В центре комнаты находилась круглая печь, выложенная красной и желтой плиткой, а над печью висел конической формы колпак из начищенной до блеска меди. Наполняя салон теплом, в печи весело горело пламя, яркие отблески которого играли в оконных стеклах в дальнем конце комнаты. Собственно, вся стена состояла из маленьких стеклянных панелей, маскирующих небольшую дверку, через которую можно было выйти на крытую террасу с множеством колон, а затем – в обнесенный высокой стеной садик, нависающий над морем.

Выйдя в прохладу раннего утра, Сира огляделась по сторонам. Сад был разбит идеально. Меж клумб петляли узкие тропинки. Тут были цветущие деревья и кустарники – сейчас их почки дремали в ожидании весны. Росли здесь хвойные деревья, похожие на ели, которые напомнили Сире о детстве, проведенном в родной Шотландии.

Девушка прошла по одной из тропинок и набрела на бассейн с маленьким водопадом – казалось, сама природа устроила здесь этот водопад.

И вдруг до нее дошло, что сад этот был очень похож на Глен Рэ – любимый сад ее детства, о котором она так часть рассказывала госпоже Рефет. Горячие слезы тихо покатились по ее щекам, и Сира поспешила их утереть.

– Дорогая, мы хотели доставить тебе радость, – послышался голос за ее спиной. – Если же воспоминания твои слишком горьки, то сад можно переделать!

– Нет, мадам. Ничего переделывать не нужно. Я плачу оттого, что поняла, какой любовью меня окружили. У меня не осталось сожалений. Сад… прекрасный!

– Что ж, очень хорошо. Тогда пойди и взгляни на то, как турецкий вкус моего племянника украсил твою шотландскую горную долину. – Госпожа Рефет повела свою подопечную прочь от бассейна и указала на изящную беседку из бледно-розового мрамора в дальнем углу сада. – Селим назвал ее «беседкой рассвета». Как только встает солнце, его лучи, отражаясь в куполе, зажигают его всеми красками утренней зари. Тебе нравится?

Сира кивнула, не в силах вымолвить ни слова. А госпожа Рефет улыбнулась и добавила:

– Позже у тебя будет время все хорошенько осмотреть. Но сейчас пора отдыхать.

Они вошли в салон, и Сира снова восхитилась окружавшей ее роскошью – тут были толстые многоцветные ковры на полу, сверкающие медные и бронзовые светильники, мебель из полированного дерева, разноцветные шелка и бархат драпировок и подушек.

Госпожа Рефет подошла к стене и проговорила:

– А здесь потайная дверь, за которой находится твоя спальня.

Пожилая женщина легонько нажала на едва заметное возвышение на резной панели, и стена плавно отошла в сторону. Госпожа Рефет вошла в образовавшийся проем и, поманив за собой Сиру, продолжала: