Текст книги "Мое сердце"

Это оказалось так восхитительно, что она тихо вскрикнула. Появилось ощущение, что ее внезапно от головы до пят пронзила молния. Прикосновение его губ к ее груди оказалось необычайно чувственным, так как соски из-за беременности стали необыкновенно чувствительными. К тому же, пока его губы занимались одной грудью, его рука нежно обнимала вторую грудь, чтобы через какое-то время поменяться местами, что только усиливало ее наслаждение.

Велвет начинала терять контроль над своими эмоциями, особенно когда король передвинул голову еще ниже, чтобы нежно исследовать наиболее потайную святыню ее женственности. Как колибри, ищущий сахарный нектар, его язык двигался необычайно быстро, трепеща, возвращался назад, перелетал опять вперед, кружась вокруг ее драгоценности, пока она не рассыпалась на тысячи осколков в неизъяснимом блаженстве – и раз, и второй, и третий, один за другим. Когда она наконец пришла в себя, он прошептал:

– Видите, моя дорогая, я и на самом деле могу доставить вам наслаждение. Может быть, вы и не признаетесь в этом, но ваше прелестное лицо сказало мне все. О лицо женщины в порыве страсти! В мире нет ничего прекраснее!

– Я… я не могу не признать вашей правоты, монсеньор, – тихо сказала Велвет, – но занятия любовью без любви для меня не то же самое.

– Иногда это даже лучше, – возразил он. – Тут чувства чисты, не затуманены никакой любовью.

– Я не верю, что вы действительно так думаете, – запротестовала Велвет. – Вы просто не можете, а будучи таким… – Она, покраснев, запнулась.

– Таким что? – заинтересовался он. – Скажите мне, дорогая.

– Таким великолепным любовником, – закончила она. – Я бы соврала, если бы сказала, что это не так. Вы знаете, что такое любовь, монсеньор, независимо от того, желаете вы это признать или нет.

– В некоторых отношениях вы очень умны, дорогая, – сказал он, – и так невинны в других. А теперь, однако, я намерен приступить к осуществлению условий нашего договора. – Он опять привлек ее к себе, впившись в ее губы, которые и так уже болели от множества его поцелуев.

Ее тело было готово ответить на его любовь. К ее удивлению, король повернул Велвет на бок, подсунув одну ее ногу под себя, а другую положив на свои собственные ноги. Быстрым, неуловимым движением он пронзил ее, войдя сразу очень глубоко. Она ахнула, но его губы уже закрыли ее рот, а его руки обхватили ее за плечи и ягодицы. Он двигался внутри нее долгими равномерными движениями, в ритме, за которым легко было следовать. Его карие глаза неотрывно смотрели в ее изумрудные, и, когда она почувствовала, что начинает скатываться к обрыву страсти, она увидела в них быстро мелькнувший отблеск триумфа. Велвет издала пронзительный крик сладостной капитуляции и явно услышала, как к ее крику присоединился его.

Когда все было кончено, он сказал ей:

– Вы, дорогая, рождены для любви. Вам не следует никогда, вы понимаете, никогда стыдиться этого чудесного дара, которым вас наградил Господь Бог. Честное слово, мне даже жаль, что вы счастливы с мужем.

Еще дважды за эту ночь он занимался с ней страстной любовью, и Велвет наконец заснула, полностью измотанная их дикой схваткой с Эросом. Когда она проснулась, ураган кончился, свечи догорели в серебряных подсвечниках, от огня в камине остались только тлеющие угольки, а в окна широкими потоками вливался солнечный свет. Рядом с ней на подушке лежала одинокая красная роза – наверняка последняя в этом году – и сложенный пергамент. Развернув, она прочитала:

«Ваше гостеприимство, госпожа графиня, не имеет себе равных. Я не забуду, что я ваш должник. Прощайте, дорогая. Наваррский».

На мгновение Велвет почувствовала неизъяснимую печаль, чувство большой и глубокой потери. Король вел себя оскорбительно, воспользовавшись ее затруднительным положением, ее беспомощностью. И все-таки она не таила на него зла. Она выполнила свою часть сделки и почему-то была уверена, что и он выполнит свою. «Итак, – подумала она, – у меня есть уже две тайны, которые я должна хранить от тебя, мой дорогой супруг. Возможно, правда, что настанет такой день, когда я смогу рассказать тебе о моей дочери. Когда-нибудь, когда ты будешь весь окутан моей любовью и окружен детьми, которых я рожу тебе, если Бог даст. Но я никогда не расскажу тебе об этом приключении с Генрихом Наваррским, Алекс. Почему-то я уверена, что ты не поймешь, что мне пришлось заложить душу и тело для того, чтобы мы опять могли быть вместе. Есть вещи, теперь я знаю, о которых женщина никогда не должна говорить мужчине, которого любит, особенно если она его и правда любит. Любовь, узнала я, – это способность молча терпеть боль для того, чтобы защитить того, кого любишь. Господи, пожалуйста, положи быстрее конец нашей разлуке!»– молча помолилась Велвет.

Глава 17

Мольба Велвет тысячекратным эхом каждодневно отдавалась в сердце Алекса с того самого дня, как он узнал о том, что ее похитили. Оказавшись не в состоянии выудить что-либо ценное из Раналда Торка, он вернулся в Брок-Эйлен и отправился к Джин Лаури. Ее муж Ангус Лаури был одним из шести человек, которые сопровождали Велвет в тот день, когда ее выкрали. Как и остальные его товарищи, он был безжалостно зарезан разбойниками Раналда Торка. Все остальные были молодыми, неженатыми и неопытными людьми, которых в замке-то и оставили только потому, что у них не было достаточно опыта, а экспедиция в Хантли представлялась опасным делом. Сначала он посетил семьи этих пятерых, выплатив им денежную компенсацию. Слава Богу, что после них не осталось овдовевших жен с малыми детьми на руках и что они не были единственными сыновьями в семье. Его визит к Джин Лаури был гораздо тяжелее, так как он знал ее с детства, когда они играли вместе, как брат и сестра. Ангус Лаури – ее первая и единственная любовь. Они хорошо жили, с грустью подумал Алекс.

Несколько долгих минут он продержал свою старинную подругу в крепких объятиях и потом сказал:

– Сейчас у меня нет времени, Джинни, но обещаю тебе, что Раналд Торк заплатит за смерть Ангуса, и заплатит сторицей. Он нам обоим очень много должен.

Она кивнула, ее глаза покраснели от бесконечных слез и тревоги за троих детей, теперь оставшихся без отца.

– Что с ее милостью, Алекс?

– У меня такое впечатление, что она просто исчезла с лица земли, Джинни. Я завтра уезжаю в Англию, к ее родителям. Может быть, она вместе с Пэнси скрывается у них. Дагалд тоже сходит с ума, как и я, и даже Мораг выразила некоторую тревогу.

– Да, – сказала Джин, – очень может быть, что она скрывается в доме у матери. Это естественно для молодой женщины, носящей своего первого ребенка. Ты почти наверняка найдешь свою жену у ее матери.

– Надеюсь, Джинни, – лихорадочно ответил Алекс, – но сейчас я хочу поговорить с тобой о твоем будущем и будущем твоих детей. Этот дом теперь твой, можешь делать с ним все, что хочешь. Мне бы хотелось, чтобы ты перебралась в замок и стала няней при Сибби и ребенке, которого весной родит Велвет. Твои дети будут расти вместе с моими и даже смогут получить образование, если проявят к этому склонность. Ты сможешь заботиться о Сибби, зная, что ее мать теперь жена Раналда Торка?

– Ох! – сказала Джин Лаури. – Малышка не должна расплачиваться за мать. А ее милость позволит ей жить в замке?

– Да, – сказал он. – Раналд Торк рассказал мне, что та уже ругалась с Аланной, заявив, что вырастит Сибби как собственную дочь и что спустит собак на Аланну, если та когда-нибудь хоть близко подойдет к Дан-Броку.

– Поезжай на юг, в Англию, Алекс, и привези домой свою жену, – сказала Джин Лаури, ободряюще похлопав его по руке.

Обняв ее на прощание, граф Брок-Кэрнский сделал именно так. Быстро покрывая милю за милей вместе с Дагалдом и дюжиной своих людей, он добрался до Королевского Молверна в рекордно короткий срок. Первой он увидел тещу.

На лице Скай было написано удивление, когда Алекс и его люди подъезжали к дому. Она только что вернулась с долгой прогулки верхом с Адамом, который повел лошадей на конюшню.

– Алекс! Где Велвет? Она не приехала с вами?

Он почувствовал, как у него упало сердце, но он все-таки соскочил с лошади и поцеловал ее руку.

– Мадам, – сказал он, – я надеялся, что вы мне скажете, где Велвет.

– Что? – У Скай кровь застыла в жилах.

– Велвет похитили несколько дней назад и увезли в Лейт. Ей удалось убежать от похитителей, но мы не можем ее найти. Она исчезла. Я надеялся, что она прискакала к вам.

– Кто, черт побери, похитил ее? – Адам де Мариско подошел от конюшни как раз вовремя и услышал краткое объяснение своего зятя.

– Пожалуйста, Адам! – Скай успокаивающе положила свою руку на напряженную руку мужа. – Пройдем в дом и выслушаем, что нам хочет сказать Алекс. Разве ты не видишь, как он взволнован?

Она повела своего мужа, Алекса и Дагалда в библиотеку и устроила их поудобнее с кубками темно-красного вина. Она двигалась как во сне, хотя никто из мужчин этого не заметил. Велвет, ее ребенок, возможно, самый любимый из всех ее детей, если мать, которая родила восьмерых детей, может иметь любимчиков. Они напряженно ждали, пока она наконец присоединится к ним, и только тогда Алекс начал рассказывать свою историю.

Когда он закончил, Адам взорвался от переполнявшего его гнева:

– Вы принимали заклятого врага Джеймса Стюарта в своем доме, вы, несчастный глупец? Что за дьявол подтолкнул вас общаться с предателем? Если что-нибудь случится с моей дочерью, милорд, я сам разделаюсь с вами!

– Лорд Ботвелл не предатель, Адам! – возразил Алекс. – Король всегда завидовал и боялся Фрэнсиса и сейчас боится и завидует ему. Да, это правда, что Фрэнсис иногда намеренно дразнил Джемми, но нет человека более преданного Джеймсу Стюарту, чем его кузен Фрэнсис Стюарт-Хэпберн!

– Где вы искали женщин в Лейте? – прервала его Скай, постепенно начиная приходить в себя.

– Где мы могли искать, Скай? Она убежала из того притона, где ее держали. Поблизости от того места я и искал.

– Лейт – это порт, Алекс. Вам не пришло в голову, что она могла уплыть на корабле? – спросила Скай.

– Но зачем? – удивился он.

– Я не знаю зачем, Алекс. Нам нужно прежде найти Велвет, только тогда мы узнаем. Но наверняка у нее были на то веские причины, можете не сомневаться. Вы счастливы друг с другом? Искренне счастливы? Или вы все еще считаете ее виноватой в том, что вам пришлось так надолго расстаться?

– Нет, мадам! – крикнул он. – Мы уже давно живем душа в душу. Мы оба были счастливы. Она полюбила Дан-Брок, и все полюбили ее.

– Да, – вступил в разговор Дагалд, – наши люди любят графиню за ее доброту и хорошее отношение ко всем. У нее нет врагов, кроме этой английской потаскушки.

– Ваша… – Скай заколебалась. – Эта женщина, дочь серебряных дел мастера, все еще в замке? – Ее взгляд был переполнен гневом.

– Я не имею ничего общего с Аланной Вит вот уже три года, – спокойно сказал Алекс. – Когда Велвет должна была вернуться, Аланна все еще жила в Дан-Броке, хотя я предложил ей уехать в Лондон. Но она предпочла остаться в Брок-Эйлене. Я никак не ожидал, что она останется, так как она ненавидела Шотландию или, во всяком случае, так говорила. Когда она предпочла остаться дома, я не мог отступиться от своего слова. Она не причиняла Велвет беспокойства, клянусь вам!

– У нее ребенок от вас? – тихо спросила Скай.

– Да, и я всегда буду заботиться о малышке, – честно ответил Алекс. – Но Сибби – мой незаконнорожденный ребенок. А тот, которого носит Велвет, будет моим наследником.

– Велвет беременна? – в один голос воскликнули Скай и Адам.

– Ребенок должен родиться ранней весной, как рассчитывала Велвет. Разве она вам не написала? Но нет. У нее, наверное, не было времени.

– Если моя дочь счастлива с вами, – сказала Скай, – тогда я не могу понять, почему она бросила вас. Но мы этого не узнаем, пока не найдем ее. Я пошлю своего человека в Лейт. Он знает, какие вопросы надо задавать и где их надо задавать, Алекс. Вы останетесь с нами, пока мы что-нибудь не выясним? Если Велвет вернется в Дан-Брок, ваши люди известят вас.

– Да, – благодарно ответил он, – я останусь, Скай, спасибо, я очень признателен вам.

– Моя бедная девочка, одна и без друзей, – пробормотал Адам.

– Она не одна, – прервал его Дагалд. – С ней моя жена. Пэнси вот-вот должна родить. У вашей дочери чертовски развито чувство времени, если вы извините меня, милорд. Каждый раз, как моей жене время рожать, миледи куда-то исчезает, и Пэнси с ней вместе!

Скай не могла удержаться от смеха, даже Алекс и Адам улыбнулись.

– Я уверена, Велвет делает это не намеренно, Дагалд, – сказала Скай.

Дагалд фыркнул, всем своим видом говоря, что совсем не уверен в этом.

– Ты не сходишь и не объяснишь все это Дейзи? – попросила Скай Дагалда. – Она знает, что ты здесь, и будет рада узнать хоть что-то о своей дочери.

– Благодарю вас, миледи, я, конечно, схожу. – Дагалд встал со скамьи и направился к выходу.

– Сейчас уже поздно, – заметила Скай, – и посылать моего человека в Лейт на ночь глядя нет смысла, но утром он уедет.

– Я пошлю с ним своих людей, – ответил Алекс. – Они помогут ему, если что-нибудь непредвиденное возникнет по ту сторону границы.

Адам де Мариско ничего не сказал. Он, ссутулившись, сидел в кресле, обхватив крупными руками кубок с вином. Он так жалел, что отдал бесценную дочь этому шотландцу. Не успел Алекс Гордон войти в ее жизнь, как она превратилась в сплошной кошмар, где одна беда следовала за другой. Почему так происходит, думал он. Родители за свою жизнь научились многому на собственных ошибках, но не могут сделать жизнь своих детей безоблачной. Осень подходила к концу. На носу была зима. В безопасности ли Велвет? Тепло ли ей, есть ли у нее подходящая одежда? Не страдает ли она от голода и жажды? Тысячи вопросов сверлили мозг Адама, но пока ни на один из них, похоже не было ответа.

Возвратившись в Шинон, Генрих Наваррский только загадочно улыбался в ответ на веселое подшучивание его товарищей по охоте.

– Ну и как ты поохотился? – спрашивали они. – Смог за одну ночь свалить наземь эту рыжую красавицу олениху?

Генрих молчал, но его придворные, многие из которых были его друзьями еще со времен юности, знали, что означает его довольный вид: он добился того, чего хотел. Они искренне восхищались его умением очаровывать женщин и одновременно завидовали его успехам у прекрасного пола, что, как ни странно, не имело ничего общего с его высоким королевским положением. В те давние времена, когда он, беззаботный мальчишка, носился босиком по окрестным холмам, как олень, в округе не было ни одной женщины, которая устояла бы перед ним, стоило ему захотеть. Так что они подшучивали над ним весьма добродушно, и, хотя он ничего не говорил, они знали, что ту ночь он провел гораздо приятнее, чем они.

Король призвал своего близкого друга Роберта, маркиза де ля Виктор, и поручил ему как бы случайно переговорить с шотландским посланником, тщательно проинструктировав его, что и как следует говорить. Все дело надо держать в строгом секрете. Посланник не должен догадаться, почему король интересуется судьбой графини Брок-Кэрнской или даже что именно король этим интересуется. И, что особенно важно, все эти сведения надо получить как можно скорее.

Маркиз, старый друг Наваррского, не стал задавать никаких вопросов, а сразу приступил к делу. К удивлению короля, ответы на вопросы, которые он так жаждал получить, поступили весьма быстро.

– Граф Брок-Кэрнский – двоюродный брат короля, – поведал ему маркиз. – У него замок на севере Шотландии. По крови он Гордон, но из младшей ветви. Говорят, жена у него англичанка, но больше посланник ничего о них не знает.

– И это все? – спросил король.

– Да, монсеньор.

– А как насчет моего старого друга Франсуа Стюарт-Хэпберна, Роберт?

– А это совсем другая история. Хотя король и объявил его вне закона и лишил всего имущества, он засел в своей крепости в Приграничье, как поговаривают, со своей любовницей, весьма красивой шотландской аристократкой. Король кипит от злости, но не в силах идти войной на лорда Ботвелла. Ведь никто из его эрлов не желает оказывать ему поддержку в этом деле, а простые люди просто обожают графа. Так обстоит дело. Графа Ботвелла схватить нельзя, а король не желает мириться с ним, хотя даже сам шотландский посланник признает, что граф – преданный слуга Джеймса Стюарта. Посланник сам очень стремится уладить все возникшие между ними разногласия.

– И нигде в этой ситуации имя графини Брок-Кэрнской не упоминается? – спросил король. – Ты абсолютно уверен, что она никак не замешана во всей этой неразберихе?

– Монсеньор, я уверен настолько, насколько возможно быть уверенным, не спрашивая посланника напрямик. Он достаточно откровенный человек, и мы с ним друзья. Только недавно я помог ему в одном весьма деликатном вопросе, затрагивающем некую даму, которой он увлекся. Но, увы, французский язык посланника не совсем соответствует канонам, принятым при дворе. Я похлопотал за него, и, когда дама увидела, что язык, на котором говорит этот дипломат, весьма универсален, она согласилась стать его наставницей.

Я спросил у него, связан ли как-то граф Брок-Кэрнский с лордом Ботвеллом, ведь они состоят в родстве. Посланник рассмеялся и сказал, что большинство аристократии в его стране в той или иной степени находится между собой в родстве благодаря Джеймсу V, но, насколько он знает, Брок-Кэрн весьма предан королю, а тот факт, что он женился на англичанке, позволит ему в один прекрасный день поехать вместе с ним в Англию, где он сможет войти в его ближайшее окружение.

Генрих удовлетворенно кивнул и отпустил маркиза. Все страхи прелестной Велвет абсолютно беспочвенны. Если когда-то Джеймс Стюарт и намеревался использовать ее как заложницу, чтобы свалить лорда Ботвелла, это время прошло, сейчас ей ничего не угрожает. Он было вознамерился съездить в Бель-Флер и поведать ей эту приятную новость сам, но быстро отказался от этой идеи. У него не было на это времени. Кроме того, если он увидит ее опять, то вряд ли сможет совладать со своими чувствами – уж больно она хороша. Велвет оказалась настолько любезна, что признала его высокие достоинства как любовника, признала, что получила огромное удовольствие от проведенной с ним ночи. Но он знал, что наряду с удовольствием она испытала и чувство вины, хотя и отдалась ему без возражений. Король выполнит свое обещание и отправит ее к мужу, хотя граф Брок-Кэрнский никогда и не узнает, откуда пришла помощь.

Той ночью, божественной ночью, которую он провел в шелковистых ручках графини Брок-Кэрнской, она говорила королю о своем доме, в котором выросла, об имении, называемом Королевский Молверн, расположенном рядом с Вучестером. Говорила она и о своем шотландском, доме, замке с не правдоподобным названием Дан-Брок. Он пошлет своих людей с посланиями в оба места. Если графа не окажется ни в одном из этих замков, ему придется разыскать его. Обещание короля есть обещание короля. Он улыбнулся про себя. Обещание-то было не короля. Обещание дал Генрих Наваррский. Позвав секретаря, он отдал необходимые распоряжения, включая текст послания, которое, как он надеялся, граф поймет. Но если шотландский посланник вел с ним двойную игру и письмо попадет в чужие руки, его будет трудно расшифровать постороннему человеку.

Рождество в Королевском Молверне в этом году прошло грустно, хотя и собралась вся большая семья Скай и Адама.

Приехали все, несмотря на ясно высказанное Скай желание побыть одной.

– Ты не должна впадать в депрессию из-за Велвет, – ворчала на нее Виллоу, графиня Альсестерская.

– Виллоу хочет сказать, мама… – начала мягкая Дейдра, пытаясь сгладить резкость своей старшей сестры.

– Я прекрасно понимаю, что Виллоу имеет в виду! – взорвалась Скай. Она повернулась к своей старшей дочери:

– Не пытайтесь говорить со мной свысока, мадам! Я еще не впала в маразм. Мне всего лишь пятьдесят один год. Мне пока что не нужны вставные зубы, парик или палочка, и я все еще регулярно занимаюсь любовью с вашим отчимом.

– Мама! – взвизгнула Виллоу, покраснев до корней волос. Дейдра же не смогла удержаться и захихикала, а Эйнджел, гораздо более прагматичная, открыто расхохоталась над поражением Виллоу. Мужчины тоже весело улыбались, за исключением Адама, который смог выдавить из себя только кривую усмешку.

– Прошу тебя, Виллоу, – продолжала Скай, – не пытайся строить из себя главу семьи, хотя бы в моем присутствии. Пока что это моя привилегия, хотя, не сомневаюсь, когда-нибудь придет и твой черед. Я хотела побыть в одиночестве в эти праздники, потому что, моя дражайшая дочка, я измотана и беспокоюсь о Велвет. Что касается Адама и Алекса, ни один из них не спит больше двух-трех часов в сутки за последние два месяца. Твои намерения похвальны, но время ты выбрала неудачное. Это мой дом, Виллоу, не твой. И это мое право приглашать гостей или не приглашать, а не твое.

– Я только хотела, чтобы ты была счастлива, мама, – расстроилась Виллоу.

– Я знаю, – ответила мать, глубоко вздохнув, – но не будете ли вы так добры и не уедете ли завтра?

Виллоу кивнула. – Я думала, ты будешь рада повидать детей.

– Я и рада, – сказала Скай, смягчившись. «Господи, что бы сказала эта благовоспитанная английская графиня, если бы узнала, что ее покойный отец был известен под прозвищем Алжирский сводник?»– подумала Скай. Ей хотелось рассмеяться, но тогда пришлось бы объяснять свое неожиданное веселье, а Виллоу это объяснение вряд ли понравилось бы.

Робин обнял свою мать.

– Эйнджел и я должны вернуться в Лондон, чтобы проследить, как идут приготовления к карнавалу в канун Крещения. Поедем с нами, мама. Ты будешь рада повидаться с королевой, а она с тобой. Так много ее старых друзей умерло за последнее время. Уопсингейм в прошлом году и Хаттон в этом.

– Она переживет их всех, – сказала Скай. – Даже этого старого паука Сесила.

– Может быть, – согласился Робин. – Но ты поедешь? – Нет, мой дорогой. Если Велвет захочет нам что-нибудь сообщить о себе, она пошлет весточку или в Дан-Брок, или сюда, в Королевский Молверн. Нам нужно быть дома.

На следующий день они уехали: граф и графиня Альсестерские с их шестью детьми; Джоан Саутвуд О'Флахерти и ее пять детей; граф и графиня Линмутские со своим выводком из пяти ребятишек; лорд и леди Блэкторн и трое их детей. Старший сын Скай и его семья пребывали в своем имении в Ирландии. В это тревожное время ирландским лордам не стоило покидать свои земли хотя бы на время, так как по возвращении они могли обнаружить, что их земли уже перешли к другим владельцам. Что касается Патрика, лорда Бурка, владельца Керфилда, то он был в море со своим старшим сводным братом, капитаном Мурроу О'Флахерти. Скай решила, что единственному сыну Найла Бурка пришло время познать нечто большее, чем спокойная жизнь в его маленьком поместье в Девоне. И Велвет… Где сейчас Велвет празднует Крещение? Скай мрачно размышляла, когда в дверь влетела Дейзи, застав свой госпожу сидящей перед камином.

– Письмо лорду Гордону, миледи. Вы не знаете, где он?

– Здесь, Дейзи, – сказал Алекс из глубины кресла, в котором он сидел рядом с камином. – Кто его привез?

– Понятия не имею, милорд. Мальчишка из конюшни принес его к двери кухни. Он сказал, что какой-то незнакомец дал ему пенни и велел передать письмо в замок.

Скай выпрямилась в своем кресле.

– Незнакомец?

– Да, он прискакал верхом и говорил с каким-то странным акцентом, так, во всяком случае, нам поведал мальчишка. Но вы же знаете, для этих вучестерских дикарей любой язык кажется иностранным, кроме их собственного.

Дейзи передала письмо Алексу.

– Что там? – нетерпеливо спросила Скай, пока Алекс вскрывал толстую восковую печать и разворачивал плотный пергамент, быстро пробегая его глазами.

– Не уверен, что могу это понять, Скай. В письме всего одно предложение.

– Прочтите! – Скай вскочила со своего кресла. Алекс медленно прочитал:

– «Сокровище, которое вы ищете, находится в Бель-Флере». Но я не понимаю, что имеется в виду. К его удивлению, Скай вскричала:

– Слава тебе Господи! Слава тебе Господи! Наши молитвы услышаны! Велвет в Бель-Флере, Алекс! Велвет в безопасности, во Франции, в нашем дворце! Бель-Флер – это наш замок в долине Луары. Велвет – чудо! Кем подписано письмо?

– Здесь нет подписи, – ответил он, ошеломленный. – Вы уверены, что в этом послании есть какой-то смысл?

– Да! Да! Там все очень ясно написано, дорогой Алекс. Вы узнали печать на пергаменте?

Перевернув письмо, он посмотрел на красную восковую печать, на которой была оттиснута большая буква «Н».

– Нет, – сказал он, передавая ей письмо. Скай взглянула на печать, но и ей она тоже ничего не говорила. Смяв письмо, она сказала:

– Мы едем во Францию, Алекс. Где Адам? Мы немедленно едем во Францию!

Они отплыли из Дувра через четыре дня, направляясь в Кале. Ни Скай, ни Адам не хотели испытывать судьбу, пытаясь достичь Нанта в эти зимние штормовые дни. Они взяли с собой свою карету, которая была снабжена всеми необходимыми удобствами; лошади должны были ждать их на каждой почтовой станции на пути от побережья к долине Луары. В Париж заезжать они не намеревались, зная о бушующей во Франции гражданской войне.

– Мы доедем быстро, – пообещала Скай. – Всего за несколько дней, Алекс.

Адам стиснул руку своей жены.

– Мы будем там к Рождеству, если нам повезет и если не будет снежных заносов.

Алекс ничего не сказал, так сильно у него колотилось сердце. Почему Велвет сбежала во Францию, вместо того чтобы вернуться домой в Дан-Брок, после того как она избежала лап Яна? Теперь он начал волноваться, но совсем по другому поводу. Любит ли она его, или недели, проведенные в заключении, заставили ее дважды подумать, стоит ли растить ребенка в такой дикой стране, как Шотландия? Зная о ревностном отношении своей тещи к благополучию ее детей, он боялся, что она запретит Велвет возвратиться в Дан-Брок. Да и захочет ли Велвет поехать в Шотландию? Не она ли обещала Аланне разорвать ее на куски за то, что та была плохая мать? И разве не она сказала, что лучше сама воспитает Сибби, чем даст Аланне забрать ее? Но все это было до того, как она сбежала. Что ее так напугало? Он подумал, что встреча с Велвет – лучший подарок к Рождеству.

На Рождество Велвет решила устроить праздник для своих домочадцев. Она приготовила для них подарки, обыскав все кладовые замка. Для Манон она нашла серебряную брошь, которую предварительно лично привела в порядок, отполировав ее и обнаружив под многолетними наслоениями грязи гравировку, изображающую распускающиеся цветы с крошечным рубином в центре каждого. Для Гийома она срезала серебряные пряжки с пары старых отцовских сапог, заранее зная, что он им очень обрадуется. Мэттью она предназначила щенка, благо, ко всеобщему удивлению, старая сука, жившая в конуре на дворе, вдруг ощенилась двойней в середине ноября. Мальчишке очень хотелось иметь щенка, но породистых собак обычно держала знать. В данном же случае, когда не было известно, кто выступил в роли отца, Велвет не видела ничего плохого в том, чтобы отдать одного из щенков парню. Но самый лучший подарок был приготовлен для Пэнси. Когда их похитили, у Велвет на пальце было кольцо с жемчугом. Вот это кольцо она и хотела подарить своей верной камеристке.

Манон устроила маленькое пиршество. На столе появились фаршированная утка, пирог с крольчатиной, розовая ветчина, поданная с горшочком тушеного лука, тарелка мидий с дижонской горчицей, тушенные в белом вине артишоки, горшочек со сливочным маслом и кусок твердого желтоватого сыра. Велвет настояла, чтобы Манон и Гийом пообедали вместе с ней. Манон приняла приглашение, но с одним условием: прислуживать им будет Мэттью, так как его манеры еще не настолько изысканные, чтобы сидеть за одним столом с ее милостью.

Маленький зал украсили зеленью, огонь весело полыхал в камине, и они дружно сидели за трапезой, когда снаружи послышалось лошадиное ржание. Старый Гийом поспешил открыть дверь и впустил… короля.

– Ах, дорогая, вы собираетесь закусить, а я умираю с голоду! – Он сердечно расцеловал ее в обе щеки, потом чуть отодвинул от себя, чтобы разглядеть повнимательнее. – Ага, – улыбнулся он, – малыш уже обозначился! Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, хорошо, монсеньор. Со мной все в порядке. – Она беспомощно посмотрела на своих слуг, но король быстро понял причину ее неуверенности.

– Садитесь, друзья мои, – повелел он. – Ваша госпожа хотела разделить трапезу с вами, а теперь, с вашего позволения, и я присоединюсь к вам. Мадам Манон! Вы опять приготовили настоящее пиршество! Ваша прелестная госпожа думает, что я приехал посмотреть на нее, но приехал-то я в час застолья! А теперь подумайте, зачем я на самом деле приехал? – Он раскатисто расхохотался.

Через несколько минут все за столом уже чувствовали себя вполне свободно, хотя у молодого Мэттью глаза стали как плошки. Ведь ему довелось прислуживать самому королю. Под одобрительными взглядами дедушки и бабушки он справился со своей задачей весьма достойно, и Гийом потом пообещал замолвить за него словечко перед графом де Шер, чтобы ему подыскали место лакея при его светлости.

– Как вы здесь оказались? – спросила Велвет в разгар ужина.

– Я заехал пожелать счастливого Нового года королеве Луизе, – ответил король. – Пробуду в Шиноне всего одну ночь. Ну и, кроме того, я хотел известить вас, что мое расследование по поводу ваших сложностей показало, что если у вас и были какие-то причины для беспокойства, то теперь их нет. Не думаю, что человек, захвативший вас, добрался до канцлера, этого Мэйтланда. Я послал весточки к вам домой в Шотландию и к вашим родителям в Англию на случай, если ваш муж окажется там. Я написал, что вас можно найти в Бель-Флере. Мои посыльные еще не сообщили, что записки переданы, но и противоположных сведений не поступало. Подозреваю, что вы гораздо быстрее получите какие-нибудь новости от своего супруга, чем мои посланники смогут связаться со мной. Велвет облегченно вздохнула.

– Я могу ехать домой! – воскликнула она, и улыбка на ее лице была самым прекрасным подарком для Генриха.

– Вам не стоит отправляться в столь неблизкий путь в вашем положении, дорогая. Лучше обождать здесь, пока за вами приедет муж. Вряд ли он будет рад, если вы подвергнете опасности себя или ребенка.

– Как я отблагодарю вас? – с чувством спросила Велвет. – Вы меня уже отблагодарили, – тихо сказал он, так что расслышать могла только она, – и самым наилучшим образом, графиня. Я никогда не забуду эту дождливую ноябрьскую ночь. Честно говоря, я вообще-то не собирался встречаться с вами вновь. Ведь видеть вас – это пытка. Однако сила воли всегда подводит меня, когда дело касается женщин. Оказавшись в Шиноне, я не смог провести весь вечер в обществе королевы Луизы с ее карпом и вареными овощами, зная, что вы рядом.