Текст книги "Королевство Бараглаф"

Глава третья
УГОЛЕК

Судно с полными трюмами льда подошло к пристани в предрассветной серой дымке. Грузчики собрались на пирсе, как стая птиц, готовящихся к перелету. На корабле в штурманской рубке тихо переговаривались двое.

– И все-таки мне кажется, что я втягиваю тебя в неприятности, А…

– Акулья Наживка, – с мрачной улыбкой перебил его другой. – Прошлое умерло, капитан Харрен. Что ж до неприятностей, то я их люблю. – Судя по шраму на его лице и натруженным рукам, это была правда. – Если честно, мне нужно показать моим грузчикам, чего можно добиться объединившись.

– Но Денихары настроены против организации Гильдии портовых грузчиков. Они будут бороться с тобой, Акулья Наживка. А ведь у них в распоряжении все возможности Дома Советников.

– Это еще не значит, что они всегда правы, Хар. Справедливость… – он остановился на полуслове. – Не давай мне углубляться в рассуждения об этом, – добавил он с горькой иронией, – а то мы проторчим здесь, пока твой груз не растает.

Владелец корабля был молод, целеустремлен и готов воспользоваться любым удобным случаем. Но когда он смотрел на портовых грузчиков, то ощущал смутную тревогу.

– И все же я не уверен, что оказываю тебе хорошую услугу.

Акулья Наживка иронично приподнял бровь.

– Ты доставил в город товар, чтобы оказать мне услугу или чтобы на шаг опередить конкурентов? Давай делать дело, капитан Харрен, Ты должен по пятнадцать гильдов каждому грузчику и плюс мои комиссионные – полузолотой. Ты заплатишь все сразу или половину авансом?

Когда они покончили с делами, судовладелец стал наблюдать через открытую дверь рубки, как Акулья Наживка расставлял своих людей. Его поразило, насколько слаженно они действовали. Да, в этот раз из-за жары он потеряет лишь небольшую часть своего груза – напиленных брусков льда. А при такой скорости разгрузки он успеет выйти из бухты с полуденным приливом. На этот счет есть какое-то мудрое изречение, подумал он, что-то насчет того, что за качество надо платить, или больше потратишь – больше получишь. Он еще какое-то время понаблюдал за рабочими, а потом вернулся к своим картам и гроссбухам.

Осел стоял и терпеливо выслушивал гневные тирады Аркида, оправдывая свое прозвище, придуманное Норкой. Дрянной мальчишка… ленивый… бестолковый… неуклюжий. Все это Осел уже слышал не раз, но не зря Норка придумала ему такое прозвище, он и впрямь терпелив и покорен, как Осел. Он изобразил на своем лице раскаяние, подавив желание ответить резкостью. Никогда, никогда споры до добра не доводили.

Краем глаза он уловил какое-то движение: это был Хорек. Чтобы не выдать его, Осел еще ниже опустил голову.

– Клянусь, Тантор, не будь я таким добрым, я бы побил тебя за сегодняшнюю неуклюжесть. Мало того, что ты облил клиента, так и тарелку еще умудрился разбить! Придется тебе сегодня самому о себе позаботиться. Тибан почистит вместо тебя горшки и получит твою еду! Я не собираюсь кормить тупого, ленивого мальчишку. Убирайся с моих глаз! И если ты не научишься быть порасторопнее, парень, рано или поздно я вышвырну тебя на улицу, насовсем.

– Доброе утро, Мастер Аркид, – радостно вмешался Хорек. – Я ни в коем случае не хотел вас прерывать, Мастер, но у меня к вам просьба от владельца таверны «На якоре».

– Выкладывай, с чем пришел, парень, – приказал Аркид, грубо выталкивая Осла из трактира. – Ступай, Тантор, и чтоб я тебя до вечера не видел.

– Мастер Рен спрашивает, не уступите ли вы ему два бочонка вашего легкого эля; он бы за это дал вам восемь бутылок Тедежского красного.

– Мне не нужно Тедежское вино, – прорычал Аркид. Но когда он увидел, с каким вниманием слушает его Хорек, его раздражение понемногу улеглось. – Для моего заведения оно слишком дорогое. Иди обратно к Рену и скажи ему, что я отдам ему эль за три бочки крепкого портера или два золотых. Вот, держи, парень. – И он бросил ему несколько монеток. – Поторопись.

Хорек выскочил на улицу. Там он хлопнул Осла по плечу.

– Это в «Якоре», – прошептал он. – Я лучше побегу, пока он смотрит. Догоняй меня. – И он припустил со всех ног.

Осел поплелся за ним. Но когда из таверны его уже не могли увидеть, он пошел побыстрее. Через пару кварталов он догнал приятеля, который перешел на шаг.

– Привет, Осел. Похоже, старый Аркид всерьез зол на тебя.

– Привет, Хорек. Раз в неделю он начинает орать по делу или просто так. Что слышно?

– Брат Филина опять побил его вчера вечером; у него все лицо разбито, но он не жалуется.

– А жаловаться бесполезно. Захир – зверь. Бедняга Филин.

– Слушай, Осел, он сейчас у Стены Ожидания. Почему бы тебе не сходить туда, может развеселишь его. Я, похоже, все утро буду бегать между «Якорем» и «Улыбкой Троллопа». У Рена нет трех бочек портера, а два золотых – это чрезмерная цена за те помои, что продает твой дядя.

– Ты не сказал, что у Рена нет портера, – заметил Осел.

– Имея по пять общинок за круг? Конечно, не сказал. Я всего лишь передаю послания, а советы даю за отдельную плату.

Осел улыбнулся:

– Увидимся у Стены.

– В полдень, – согласился Хорек. – Я куплю вам с Филином что-нибудь поесть.

Филин был не один. С ним была Мышка. Глядя на Филина, становилось ясно, как дурно обращался с ним его старший брат: на скуле багровел синяк, на лице застыло выражение страдания, и двигался он, как старик. Мышка пыталась развлечь его. Они были такой милой парой, что несколько человек специально подошли, чтобы бросить детям монетки. Осел немного понаблюдал за ними, потом подошел.

– Привет, Осел, – поздоровалась Мышка.

– Привет, Мышка, привет, Филин. Я, похоже, испорчу вам все сборы.

– Почему? – спросила Мышка.

– Я не симпатичный.

Филин усмехнулся, потом поморщился от боли:

– Просто изображай глупенького…

– Еще более придурковатого, чем обычно, – вставила Мышка.

– А я буду изображать человека страдающего и обремененного заботами, – продолжил Филин, не обращая на нее внимания, – а Мышка может прикинуться озабоченной чем-то.

Осел порылся в карманах и нашел там уголек. Он тупо на него смотрел, пока Мышка не разглядела, что это. Девчушка оживилась:

– Ой, дай его мне, Осел. Ну, пожалуйста. Извини, что дразнила тебя. Пожалуйста, Осел. Ты ведь его специально для меня принес, да?

Пытаясь скрыть свою радость, Осел прикинулся удивленным. Потом изобразил, что до него медленно доходит сказанное, и лишь после этого подтолкнул кусочек угля к девочке.

– Хочешь? – спросил он и засиял от удовольствия, когда она схватила уголек.

Им бросили еще несколько монет, но они уже не обращали внимания на окружающих, они смотрели, как оживал рисунок Мышки. Она рисовала то, что было вокруг и в толпе: горькую улыбку на размалеванном лице проститутки; иностранного негоцианта с волосами, как кукурузная мочалка; двух игроков в хассе, напряженно застывших над фигурами на своем игровом столе; торгующегося купца; знатного дворянина, в шелках и лентах, с тросточкой в руке. Рисунок разрастался, как по волшебству. Но уголек закончился прежде, чем Мышка успела все нарисовать. Ребята вздохнули и оторвали глаза от рисунка. И только тогда все трое поняли, что на них обращают внимание. Вокруг них собралось много людей.

Наблюдатели молчали, кто потрясенно, кто испуганно. Мышка широко раскрыла глаза; кто-то смуглой рукой зажал ей рот. Филин почти не дышал, в ужасе ожидая крика: «Ведьма». Только Осел сохранял свое внешне безмятежное равнодушие, хотя мысленно отчаянно искал способ разрядить обстановку. Потом дворянин, которого нарисовала Мышка, вышел вперед. Мышка очень точно передала его образ: умные глаза, ироничная улыбка, изящная тонкая рука. Он указал тростью на свой портрет.

– Впечатляет, – сказал он. – Действительно, впечатляет. – Небрежным жестом он обрушил на мостовую целый ливень монет. И его действие будто послужило сигналом – монеты посыпались одна за другой. Потрясенные дети, не растерявшись, кинулись их собирать. Из-за этой возни весь рисунок стерся, так что уже ничего нельзя было рассмотреть.

– О, милая Печальная Леди, – пробормотал Филин. – Да здесь денег больше, чем я за месяц насобираю.

– Только не проси меня рисовать еще раз, – взмолилась Мышка.

– Да уж, – согласился Осел. – Слишком опасно.

– Что мы с деньгами сделаем? – спросила Мышка.

– Возьми мою долю, – предложил Осел. – Тебе деньги нужнее.

Мышка покачала головой.

– Мои родители только начнут вопросы задавать, они никогда не поверят, что я их не украла.

Филин тоже был в ужасе:

– И мне нельзя брать. Если Зах найдет их… о боги, он подумает, что это из-за того, что он избил меня.

– Давайте отнесем их Норке, – предложил Осел. – Она их спрячет.

– Точно. – У Филина от найденного решения даже, потеплело в груди, а с лица сошла восковая бледность. – Кто хочет пойти разыскать ее? Осел?

– Я, я пойду, – вызвалась Мышка.

Вскоре она ушла.

Мышка вернулась к Стене Ожидания вместе с Норкой, там уже был Хорек с буханкой хлеба и колбасой. Хорек нахально улыбнулся воровке.

– Можно не сомневаться, что ты появишься там, где пахнет едой, – сказал он вместо приветствия.

– Привет, Хорек, Филин, Осел. Так что у вас приключилось? А то Мышка с испугу только что-то попискивает.

– Я хочу, чтобы ты припрятала мои деньги, – сказал Филин, – если ты не против.

У Хорька глаза полезли на лоб:

– Ты хочешь припрятать деньги от Захира?

Филин кивнул, а Хорек даже присвистнул:

– Давно пора.

Филин оторвал большой лоскут от своей потрепанной рубахи и завязал монеты в узелок. Потом он небрежно бросил сверток Норке. Оценив его вес, она не смогла скрыть удивления.

– Пересчитал?

Он покачал головой.

– Там немного серебра и куча мелочи.

– А что произошло?

Осел рассказал им о случившемся, пока они уминали хлеб с ломтями колбасы. Он был абсолютно спокойным, но остальные – потрясены. Хотя было очень жарко, Мышка жалась к Филину, будто дрожа от холода. Осел умолк, но никто не решался нарушить тишину, потом заговорила Норка:

– Хижан говорит, что знатные денег не считают.

– Какая мудрая мысль, и от кого я ее слышу! – прокомментировал ее слова кто-то рядом.

Все подпрыгнули. Это оказался портовый грузчик, Акулья Наживка. Норка гордо вскинула голову и дерзко уставилась на него. В его присутствии она всегда чувствовала некоторую неловкость. Норка не любила противоречий, а Акулья Наживка был весь соткан из них. Говорил он, как дворянин, но его лицо, все в шрамах, и мозолистые руки выдавали рабочего. За ним закрепилась репутация человека расчетливого и безжалостного, но к ней и ее друзьям он был неизменно добр. Филин, который хорошо разбирался в людях, доверял ему.

– Акулья Наживка! – воскликнул Филин. – Что ты здесь делаешь?

– Подслушиваю, – ответил тот. – На самом деле меня попросили доставить вот это. – Откуда-то из глубины кармана Акулья Наживка достал плоский прямоугольный пакет и отдал его Мышке. – От поклонника.

Мышка несколько секунд смотрела на него, озабоченно хмуря брови, потом развязала веревку и развернула пакет. Там была красивая кожаная папка, а в ней стопка белой бумаги, несколько угольных карандашей, два пузырька чернил, с полдюжины перьев и маленький серебряный ножик. Девочка не могла оторвать глаз от этих сокровищ. Потом медленно подняла голову и взглянула на грузчика снизу вверх. Лицо у него было странное, задумчивое.

– Я никогда не пользовалась… – Она беспомощно взмахнула рукой.

Губы Акульей Наживки сложились в болезненную улыбку.

– Я загляну вечерком в «Улыбку Троллопа» и покажу тебе, как точить перья.

– От кого это?

– От Венихара Гобез-Ихава, дворянина с тросточкой. Передать от тебя благодарность, Мышка?

– Подожди, – сказала она твердо. – Я подарю ему рисунок.

Акулья Наживка прислонился к стене, а она взяла карандаш и начала рисовать. Это был портрет по памяти: ее благодетель смотрел вниз на что-то, что его заинтересовало. Филин почти слышал голос мужчины: «Впечатляет».

Когда Мышка закончила, она отдала рисунок Акульей Наживке. Потом протянула ему карандаш и попросила:

– Напиши внизу: «С благодарностью от Мышки».

– Написать? – повторил Акулья Наживка. – Ты думаешь, я умею писать?

Мышка твердо посмотрела ему в глаза.

– Ты сказал, что научишь меня точить перья.

Он потер рукой лоб, как бы признаваясь, взял карандаш и аккуратно вывел буквы. Потом отдал Мышке карандаш и без дальнейших комментариев растворился в толпе.

– Венихар Гобез-Ихав, – мягко повторила Норка, перекатывая имя во рту и пробуя его на вкус, будто так могла выудить из него ценные сведения. – Интересно, кто это?

– Интересно, откуда он знает Акулью Наживку? – сказал Хорек. – И откуда Акулья Наживка – Акулья Наживка! – умеет писать?

– Интересно, – размышляла Мышка, – как бы выглядел Акулья Наживка, если бы у него не было этого ужасного шрама.

Они все умолкли. Норка огляделась по сторонам и встала.

– Мне пора. Еще надо рыбку поймать да Мастеру угодить. Вы вечером будете в «Троллопе»?

– Только когда стемнеет, – ответил Осел. – Я в немилости.

Норка усмехнулась.

– Снова или все еще?

Он пожал плечами.

– Все снова. Увидимся, Норка.

Глава четвертая
ПОДМАСТЕРЬЕ

У Норки был удачный день. Секретный запас филина, который она в тишине и спокойствии пересчитала в своем убежище, прежде чем спрятать, составил немыслимую сумму: четыре золотых, шесть полузолотых, пятнадцать гильдов и пятьдесят две общинки. Вдобавок к этому подарку судьбы (который, в конце концов, достался не ей, а ее другу, хотя это тоже было чудесно), на пристани толклось много беспечного народу и почти не было стражи. Уже после полудня у нее было улова достаточно, чтобы угодить Мастеру.

Пробираясь к таверне «Побитая шавка», Норка заметила на улице мужчину. Он был одет очень прилично: одежда была хорошего качества и чистая. Что-то заставило ее проследить за ним. Он и двигался не как человек из Трущоб. Сам того не осознавая, он Держал голову с высокомерием знати. Она тихонько улыбнулась. Если он торговец или мелкий дворянин, случайно забредший в Трущобы, от Норки ему не уйти. Очень осторожно она подкралась поближе.

Норка проделала все виртуозно: секунду назад все его вещи еще были при нем, а уже в следующую – его элегантный кожаный кошелек лежал за пазухой У Норки. Затем девушка влезла на крышу разваливающегося склада и оттуда стала наблюдать за удаляющимся мужчиной.

Когда он скрылся из виду, она осмотрелась, вынула кошелек и заглянула в него. Норка чуть не свалилась с крыши: в кошельке было пять тяжелых полновесных золотых империалов, миниатюра с портретом дворянина и кольцо из золота и оникса с печаткой. Ее охватила паника. Ей достался необычный кошелек: это была плата за убийство.

Норка попыталась успокоиться и все обдумать. Она достала из кошелька миниатюру и уставилась на нее. Пять империалов – целое состояние, и, должно быть, жертва – очень важный человек. На миниатюре был изображен в профиль молодой человек со смуглой кожей, как у большинства жителей Бараглафа, светло-карими глазами, классическими чертами лица, черными волосами. Это был очень хороший портрет, решила Норка, потому что молодой человек, казалось, вот-вот обернется и заговорит с ней. Норка всматривалась в него, пытаясь запомнить лицо. Потом со вздохом собралась убрать портрет обратно в кошелек, но поймала себя на том, что кладет его отдельно. Ей очень хотелось оставить его себе и сохранить все в тайне, не взирая на возможные последствия. Она задрожала. Потом стала рассматривать кольцо с печаткой. На ониксе была выгравирована печать, которая ни о чем ей не говорила: бабочка с раскрытыми крыльями, заключенная в шестиконечную звезду.

Наконец, решив, как надо поступить, Норка спустилась с крыши и направилась к «Побитой шавке». Что бы ни произошло дальше, Хижан, по крайней мере, не сможет обвинить ее в том, что она провела еще один бесплодный день.

В «Побитой шавке» было очень людно и шумно. Хижан, оберегая забинтованную руку, сидел во главе стола. На этот раз, когда Норка приближалась к столу, не было никаких насмешек и комментариев, Хижан вопросительно приподнял бровь.

– Что у вас с рукой, Мастер? – спросила она вместо приветствия.

– Ничего страшного, Норка. Просто небольшая драка. Но человек Ибханы получил ножик в бок. В конце концов пришлось прибегнуть к этому способу. А как твоя охота сегодня, Норка?

– Я, кажется, превзошла себя, Мастер. – Она бросила кошелек на стол перед ним. – Я стащила его у человека, которого приняла за прохожего, случайно забредшего в Трущобы.

Хижан высыпал содержимое кошелька на стол. Золото зазвенело и рассыпалось, сверкая, как звезды на темном небе.

– Боги праведные, – выдохнул один из помощников.

Хижан взял в руки кольцо.

– Дом Ажеров. Твоя жертва – он видел тебя, Норка?

Она покачала головой.

– Ты уверена?

– Он даже не дернулся, Мастер. – При виде напряженного взгляда Хижана ужасная догадка посетила ее: «Он мог знать, что я иду за ним, и специально притворялся – но это же бессмысленно. В ловушку вряд ли положили бы империалы».

Хижан молчал так долго, что Норка уже было подумала, что он от злости потерял дар речи. Он ведь предупреждал ее, чтобы оставила в покое обитателей Трущоб, а она не послушала.

– Ну что ж, Норка, – сказал он, когда тишина стала невыносимой. – Ты не оставила мне выбора. Мне придется повысить тебя до Подмастерья, хоть ты и мала еще для этого. – Он указал на империалы на столе. – Ты уплатила Гильдии налог за семь лет службы в качестве Подмастерья. – Он сложил все обратно в кошелек и встал. – Пойдем со мной, я отведу тебя в Совет нашей Гильдии и оформлю тебя по всем правилам.

– Вы очень добры, Мастер, но не думаете ли вы, что это всего лишь слепой случай?

Хижан взял ее за подбородок:

– Случайность это или нет, Норка, ты не оставила мне выбора. Даже если бы я захотел выдать тебе твою долю ученика, у меня не набралось бы сдачи. Твоя доля – две пятых, Норка, это очень малое вознаграждение за такую добычу, и то она составила бы двести золотых, или четыреста полузолотых, или двенадцать тысяч гильдов. Так что будем считать, что ты – Подмастерье, Норка.

Акулья Наживка не любил трактир «Костяной гребень». Он находился на границе портового района и района Храмов, и сюда часто забредали богатые бездельники, которые воображали, что тем самым бросают вызов всем опасностям. Цены здесь были высокие, а эль плохой (хотя вино вполне даже ничего), и к тому же здесь он всегда чувствовал себя у всех на виду.

Но Венихар Гобез-Ихав не спрашивал о том, что ему нравится, и уж, конечно, старик не приглашал грузчика во Дворец.

Торговля шла вяло. Он обвел взглядом всех, кто был в трактире, и не заметил никого, кто внушал бы ему подозрения. Венихар Гобез-Ихав занял столик в стороне, у окна, оттуда можно было видеть всех и не опасаться, что их подслушают. Акулья Наживка подсел к дворянину.

– Вот, – начал он, передавая ему рисунок Мышки.

Старик улыбнулся:

– Она – чудо. Что ты можешь о ней рассказать?

– Ее родители – торговцы цветами. Бедны, но очень трудолюбивы. Они в дочери души не чают, что в Трущобах означает, что ее не бьют и ей всегда хватает еды. Вен, – добавил он, заметив отсутствующее выражение на лице собеседника. – О чем ты думаешь?

– Такой талант заслуживает, чтобы его развивали. Мне даже жаль, что у нее есть родственники. Дому Ихавов было бы легче принять ее, если бы она была сиротой.

Акулья Наживка горько улыбнулся:

– Поговори с родителями. В Трущобах все продается.

Венихар Гобез-Ихав холодно взглянул на него:

– Я не это имел в виду. Между прочим, Ан…

– Акулья Наживка.

– Как угодно. Я слышал, как Адеран Денихар посылал проклятья в адрес «этого чертового смутьяна-грузчика». Кажется, два его корабля не разгрузились до полуденного прилива, и он был очень недоволен.

– Я не удивляюсь. – Акулья Наживка неожиданно улыбнулся. – И мне ничуть его не жаль. Если этот негодяй с крепкими кулаками не будет платить моим людям нормальное жалование, пусть его товары хоть совсем сгниют.

Венихар вздохнул.

– У тебя просто талант заводить врагов и не хватает ума выбрать себе верных сторонников. Ты что, хочешь, чтобы тебя убили?

– Может быть и так, – мрачно ответил Акулья Наживка.

Старик перегнулся через стол и схватил его за руку.

– Это не ответ. Почему ты не идешь домой?

– Домой? Домой? – Грузчик горько рассмеялся. – У меня нет дома, Вен. Есть только клетка. И я лучше умру, пытаясь сделать что-нибудь полезное, чем буду экспонатом в проклятом зоопарке знати.

– Ты считаешь это полезным? Стоит ли рисковать ради горстки неграмотных рабочих?

– Я знаю, как это выглядит со стороны, – ответил Акулья Наживка. – Охранники какого-нибудь дворянина за вечер проигрывают в кости больше, чем мои друзья-рабочие получают за неделю. Но знаешь ли ты, как даже маленькая прибавка к зарплате изменит их жизнь? Им будет хватать денег на еду и одежду; они смогут жить в домах, а не в лачугах. У них появятся достоинство и надежда – вещи, которые даже в Трущобах не купишь и не продашь.

– Это означает, – сухо возразил Венихар, – что у них будет больше денег на выпивку, наркотики и проституток, но если хочешь, можешь оставаться идеалистом.

– Спасибо, Ваша Светлость, за разрешение, – ответил Акулья Наживка с убийственным сарказмом. – А нет ли у вас какой-нибудь прихоти или мимолетного каприза, которые я, пресмыкаясь, с подобострастием поспешу исполнить?

Что-то во взгляде Венихара охладило его гнев.

– Вы разозлили меня намеренно, – обвинил он старика.

В глазах Венихара промелькнуло понимание.

– Да. Ты кажешься совсем другим. Я хотел проверить, действительно ли ты так изменился. Присматривай за маленькой Мышкой, пока я не решу, как следует действовать. И знаешь, Акулья Наживка, будь осторожен.

* * *

К тому времени, как Норка добралась до «Улыбки Троллопа», посетителей стало меньше. В трактире, в основном, остались горькие пьяницы. Осел и Хорек стояли с факелами на улице, освещая путь людям, а Мышка, Филин и Киса укрылись в темной буфетной.

– Мы уже вымыли посуду после ужина, – сказала Киса, – так что Аркид ворчать не будет. Мышка ждет Акулью Наживку. А у тебя что случилось, Норка? Тебя прямо распирает от новостей.

– Не будем пока об этом говорить. Филин, Зах не будет тебя искать?

Филин покачал головой:

– Нет, он еще полон Дури после вчерашнего улова. Так что рассказывай, тебе станет легче.

– Нет, не станет, – упорствовала Норка.

Киса и Филин принялись ее упрашивать. Норке очень хотелось рассказать друзьям о миниатюре, но она решила все обдумать. К счастью, именно в этот момент в комнату тихонько вошел Акулья Наживка. Посыпались шуточки, а грузчик начал учить Мышку точить перья. Это оказалось не таким уж простым делом, и еще больше стараний потребовалось, чтобы научится рисовать таким ненадежным инструментом. Акулья Наживка был на удивление терпелив. Наблюдая за ним, Норка вдруг поняла, что очень хочет, чтобы грузчик научил ее писать. Но прежде чем она успела обратиться к нему, в комнату ворвался Хорек. Он запыхался и был очень бледен.

– Вы не поверите, что сейчас случилось, – выпалил он. – Человек, которого я сопровождал, он… то есть на нас напали. Их было не меньше пяти человек, и все с ножами. Я думаю, его убили. А потом – потом появилась стража.

– Стража? – спросили одновременно Киса и Филин.

– В Трущобах? – поразилась Норка.

Хорек кивнул.

– Мы еще и на три квартала от Храмовых Ворот не отошли. Стражников было двое: один патрульный и один из Храмовой Стражи. Я бросил факел и убежал. Не нравится мне все это.

– Как он выглядел? – спросил Акулья Наживка.

– Я думаю, он недавно в Трущобах, – сказал Хорек. – Одежда хорошая, чистая. Ничего примечательного, вот только походка у него как у дворянина.

Мышка нахмурилась.

– Ты бы узнал его, если бы снова увидел?

– Ты, похоже, не слушала меня, Мышка: он мертв.

Она обмакнула перо в чернила и стала рисовать.

– Это он? – Она нарисовала человека, который назвался Морским Ястребом и отправил ее с поручением к Храмовому Стражнику.

У Хорька от удивления округлились глаза. У Норки тоже. Акулья Наживка чертыхнулся.

– Это он, – выдохнул Хорек.

– Откуда ты узнала, Мышка? – потребовал ответа грузчик.

– Догадалась. Вчера он заплатил мне, чтобы я отнесла его записку. И как раз Храмовому Стражнику. И он обманул меня, – добавила она обиженно.

– Храмовый Стражник был иностранцем? – продолжал выспрашивать Акулья Наживка. – Блондин? С усами? – Когда она кивнула, он снова чертыхнулся. Потом обернулся к Норке. – А у тебя почему такой вид, будто ты гнездо ос проглотила, Подмастерье Норка?

Норка заставила себя выдохнуть. К ее собственному удивлению, голос ее звучал ровно:

– А ты быстро узнаешь сплетни.

– Это твой клиент? – настаивал Акулья Наживка. Взгляд его был жестким.

Норка кивнула.

– Кто он такой? Что ты у него украла?

Норка скривила губы.

– Что, разве слухи до тебя не дошли?

– Слухи врут. Что ты украла?

От его взгляда у девушки застыла кровь. Целую вечность она размышляла, а он ждал, как свернувшийся кольцами удав. Наконец, не видя другого выхода, Норка ответила:

– Кошелек, в котором было пять империалов, золотое кольцо с печаткой из черного камня и вот это. – Она сунула руку за пазуху. Но, дотронувшись до миниатюры из слоновой кости, она заколебалась. – Я не сказала об этом Хижану, да и вообще никому, если уж на то пошло. Так что, если не хочешь, чтобы меня убили… – Она швырнула портрет, но Акулья Наживка поймал его. Его глаза сначала засветились – он явно узнал этого человека, а потом заметно округлились от удивления.

– Какая была печатка?

– Бабочка в шестиконечной звезде. Хижан сказал, что это Дом Ажеров. А кто был мой клиент? И кто это на портрете?

Пока Акулья Наживка сидел, задумавшись, Мышка выхватила портрет у него из рук.

– Это же он! – крикнула она. – Точно! Точно!

– Кто? – спросила Норка.

– Он! Ученый Король Кетиран.

– Король, – разом выдохнули Киса, Норка и Филин.

– Кто это был? – снова спросила Норка. – Кто этот человек, которого наняли убить Короля? И кто его нанял? Дом Ажеров?

Акулья Наживка поднялся, забрал у Мышки портрет и сунул его Норке в руки.

– Спрячь это.

– Акулья Наживка! – крикнула Норка, остановив его на полпути к двери. – Лучше объясни.

– А то что? Я считаюсь с угрозой, только если ее прямо высказывают.

– Или я пойду к Хижану.

– Хорошо, – проворчал он. – Тебя могут из-за этого убить – а у меня всего лишь подозрения. Я попытаюсь тебя защитить. – Прочитав по ее глазам, что она с ним не согласна, он шумно вздохнул и вернулся к ней. – Я думаю, кто-то хотел впутать в это дело Дом Ажеров, заставить людей думать, что это они наняли того человека, чтобы убить Ученого Короля. Никак по-другому я не могу объяснить, почему в один кошелек положили кольцо с печаткой и столь узнаваемый портрет. Это глупо. Теперь…

– Подожди! – крикнула Мышка. – Так, значит, кто-то пытается убить Ученого Короля?

– Короля всегда кто-то пытается убить. Только никому не рассказывайте о кошельке.

– Не будь дураком, – твердо сказала Киса. – Ты же знаешь, мы обязательно расскажем Ослу.

– Ладно, но больше – никому. И смотрите, чтобы вас не подслушали. Это не игра, ребятки. – С этими словами Акулья Наживка растворился в ночи.

Не успел он уйти, как появился Осел. Он обратился к Норке с выражением благоговейного ужаса:

– Ты что, и вправду украла кошелек с пятью империалами?

Она торжественно кивнула.

– Хижан за это произвел меня в Подмастерья. А ты все время стоял снаружи?

Он пожал плечами.

– Почти. Я слышал, какую суматоху подняли стражники из-за клиента Хорька. Ох, и злились они. Кажется, у него что-то должно было быть с собой, а не оказалось. Я смотался, когда услышал, как один из них сказал: «Обыскать улицы».

– Что будем теперь делать? – спросила Киса.

– Ничего, – ответила Норка. – Ждать. Заляжем на дно.

– Надо предупредить его, – сказала Мышка.

– Не будь дурочкой, – фыркнула Норка. – Кто нас послушает?

– Нет, – сказал Филин. – Нет. Мышка права, должны предупредить Короля, но надо сначала побольше разузнать… – Взгляд у Филина был отчаянным и блуждающим.

– Филин, – возразила Киса, тряся мальчишку за руку. – Мы всего лишь трущобные крысы. Мы ничего не можем сделать!

– Но мы нужны ему! – завопил Филин и расплакался.